Текст книги "И ты, Брут…"

– Не-ет!

Я не мог обмануть надежды Чумы и Насти, вернуться к ним ни с чем. Остался единственный способ освежить память директора. Я достал из кармана стодолларовую купюру, шагнул к столу и положил ее перед хозяином кабинета.

– Я вас очень прошу вспомнить, – отбросив амбиции, попросил я униженно.

Директор взглянул на меня с интересом, затем со скучающим видом смахнул купюру в ящик стола и, глядя куда-то мимо меня в пространство и в этом пространстве к кому-то обращаясь, негромко сказал:

– Валерием Дмитриевичем его зовут, а фамилия его Мальцев. Он паспорт мне показывал. На прописку я не посмотрел, а вот фамилия знакома. Со мной в одном классе Мальцев учился, поэтому я и запомнил.

Благодарить директора я не стал. За сто баксов он еще должен мне спасибо сказать. Я развернулся и вышел из кабинета.

Чума и Настя с нетерпением ждали меня в коридоре.

– Ну что, узнал? – шагнул ко мне Санек.

– Мальцев его фамилия, – сообщил я. – Зовут Валерием Дмитриевичем. Его домашнего адреса директор не знает.

– Вычислим по фамилии, – пообещал Чума. – Если фамилия не липовая.

О том, что фамилия Валеры обошлась мне в кругленькую сумму, я решил умолчать, ибо не знал, как отреагируют мои компаньоны на то, что я швыряю деньгами. Запишем сотню на мой счет в графу «убытки».

– За то, что фамилия подлинная, ручаюсь, – заявил я. – Директор заглядывал в паспорт Валеры.

Упавший было духом Санек заметно повеселел.

– Тогда проблем нет. Позвоним в адресный стол и все о Валере выясним. Идемте отсюда.

Мы вышли на улицу. После темного коридора и фойе яркий солнечный свет ослепил меня. Я достал из кармана очки, водрузил их на нос и, прибавив шагу, догнал Чуму и Настю. В машине я объявил:

– Звонить в адресный стол нельзя. Возможно, толстяк не лгал и между ним и Бугровым действительно существует определенная связь. Засветимся в адресном столе, и менты на нас выйдут.

Собравшийся было повернуть в замке зажигания ключ, Чума убрал руку от приборной доски.

– Но как же мы обойдемся без адресного стола? У нас же не заграница, где, как я слышал, в каждой телефонной будке справочник лежит.

Я откинул спинку сиденья и, устраиваясь поудобнее в кресле, заявил:

– Отстал ты от жизни, Санек, пока на зоне отсиживался. У нас теперь не хуже, чем за границей, телефонный справочник почти в любом компьютере имеется. Вот только проблема компьютер найти.

– Почему проблема? – глядя на мое отражение в зеркале заднего вида, подивилась Настя. – У меня дома компьютер есть. И справочник в нем. Я за пару минут узнаю номер телефона и домашний адрес Валеры, конечно, при условии, что телефон оформлен на его имя.

– Ну вот, а ты говорил, что от Насти толку никакого не будет, – заметил я Чуме. – Девушка отрабатывает свою долю на все сто процентов. Что бы мы делали без ее сотового телефона и компьютера?.. Поехали, Настя, к тебе домой, пытать твой компьютер. Если, конечно, у нас что-либо выйдет с этой затеей. У Валеры может не быть в нашем городе не только телефона, но и домашнего адреса. Возможно, он на гастроли к нам приехал.

Санек сделал вид, будто не расслышал моего замечания насчет Насти.

– Говори, где живешь! – потребовал он у девушки.

Манера Чумы говорить с Настей свысока ужасно злила девушку. Она фыркнула и, взмахнув рукой, как барыня машет кучеру, приказала:

– Поезжай на проспект Дружбы Народов. Там свой квартал покажу.

Санек завел машину и вырулил на центральную дорогу. Шоковое состояние, в котором я действовал во время налета и некоторое время после него, потихоньку проходило, ко мне снова возвращались чувства и ощущения, в том числе и болевые. Я остро чувствовал вину за содеянное, боль утраты чего-то хорошего и доброго в своей жизни, физическую боль. В горячке я не обращал внимания на укусы собаки, не до них было, а вот теперь, словно после сделанной анестезии, постепенно проходила «заморозка», и я с каждой минутой все сильнее и сильнее ощущал в ноге тупую ноющую боль.

Девушка жила в одном из густонаселенных районов города, в центральной его части. Встречаются иной раз в самом центре города такие вот тихие, зеленые островки со старыми серыми, порой облезлыми домами. Вокруг широкие проспекты, громадные рекламные щиты, высятся современные и ультрасовременные здания с тонированными стеклами, проносятся потоки машин, а отойдешь на два шага от дороги, и вдруг… бабушки на лавочках сидят, молоденькие мамаши прогуливаются с колясками, люди в огороде копаются, играют дети…Чудно!

Чума загнал машину в середину квартала и остановился на дороге неподалеку от ничем не примечательного четырехэтажного дома, почти скрытого высокими, сильно разросшимися деревьями. Подниматься в квартиру к Насте мы, конечно, не стали, не хотели травмировать ее папу и маму, которые могли оказаться в этот час дома. У них наверняка случится сердечный приступ, если их дочь заявится в компании двух новых дружков – солидного дядьки и парня с печатью «зоны» на челе.

Настя появилась минут двадцать спустя. Она уже успела переодеться. На ней были туфельки на каблучке, красного цвета мини-юбочка, белая прозрачная блузка и маленькая сумочка через плечо. Смотрелась девушка весьма сексапильно. Чувствуя на себе взгляды двух мужчин, она прошла походкой манекенщицы по тротуару и влезла в такси.

– На фамилию Мальцев по городу штук пятьдесят телефонных номеров зарегистрировано, – объявила Настя, доставая из сумочки сложенный вчетверо тетрадный лист. – Но только у троих инициалы В. Д.

Я взял у девушки лист бумаги, развернул его и пробежал глазами составленный Настей список. Чума придвинулся и также заглянул в него.

Первым в списке значился Мальцев В. Д., проживающий по адресу: Луначарское шоссе, дом 15, квартира 16, телефон 181-64-70. Второй жил в массиве Северо-Восток-2, в доме 9, квартира 8. Телефон 133-02-63. И третий обитал в собственном доме в районе Агрошколы на улице Солнечной, в тупике 2, доме 17. Телефон 174-48-50.

– С кого начнем? – спросил я.

– С кого угодно, – с нотками нетерпения воскликнула Настя, – только давайте отъедем отсюда подальше, а то соседи увидят, что я с двумя мужиками в машине раскатываю, сплетничать начнут.

– Боишься за свою репутацию? – ехидно спросил Чума, однако завел мотор и тронул такси с места.

Мы отъехали от дома Насти, остановились в тени дерева. Здесь я достал из кармана «сотку» и набрал первый номер. Трубку взяла женщина, судя по голосу, пожилая.

– Вам кого? – спросила она с интересом.

На всякий случай я уточнил:

– Это квартира Мальцевых?

– Да.

– Хозяина позовите, пожалуйста!

– А кто вы? – проявляя нездоровое любопытство к моей персоне, изрекла моя собеседница.

Подобный вопрос всегда ставит меня в тупик. Ну как я могу объяснить впервые слышащему меня человеку, кто я такой.

– Игорь я, Гладышев, – признался я. – Вам это о чем-нибудь говорит?

– Нет, – с легкой обидой в голосе сказала женщина. – Но если вы настаиваете, я позову хозяина, – пообещала она и загремела трубкой, очевидно, положив ее рядом с телефонным аппаратом.

Через несколько долгих минут трубка вновь загрохотала, будто погремушка в руках ребенка.

– Чего тебе надобно, сынок? – откликнулась она старческим дребезжащим голосом.

О!.. Нужно было сразу Валеру спрашивать.

– Который тебе годок-то, дедок? – поинтересовался я, мимикой показывая Чуме и Насте, что вышла забавная ошибка.

Старик некоторое время переваривал вопрос, затем прошамкал:

– Чего говоришь, милай?

– Ясно! – произнес я с мрачным выражением лица и прокричал: – Валера в вашем доме живет?

На этот раз меня, кажется, наполовину расслышали.

– Хто?! Внучек?! – удивился и чему-то обрадовался дед, видимо, возможности закончить обременительный для него разговор. – Ладно, сейчас позову!.. Внучо-ок!..

Трубка снова загрохотала, а я многообещающе подмигнул компаньонам. Однако на сей раз эстафету с погремушкой принял некто с голосом Робертино Лоретти.

– Я вас слушаю, дядя! – произнес он на удивление звонко.

– А-а… это ты, «Джамайка»! – приветствовал я юное дарование и перенес трубку к другому уху. – Я тебя узнал! Тебя Валерой зовут?

– Нет, Васей, – озадаченно произнес мальчишка.

– А папу как?

– Тоже Васей.

– А маму Василисой! – пошутил я. – Так Валерой у вас в доме кого-нибудь кличут?

– Не-ет! – взяло юное дарование самую верхнюю ноту. – А вы чего хотели?

– Да так, голос твой услышать! – рассмеялся я. – Ну ладно, парень, привет деду. Бывай! – И я отключил «сотку». – Этот адрес можно вычеркнуть из списка, – сообщил я приунывшим Чуме и Насте, которые, очевидно, рассчитывали без проблем, с первого раза выйти на нужного нам человека. Но я-то пожил немного, а потому знаю, что удачу не так-то легко поймать за хвост. – У нас в запасе есть еще два телефонных номера, – подбодрил я компаньонов и снова нажал на кнопку мобильника.

Вместо Мальцева номер два ответил автоответчик.

– Никого нет дома, – сухо сообщил он. – Вы можете оставить свое сообщение после сигнала. – И в трубке раздался пикающий звук.

– Хорошо, позвоним позже, – разговаривая сам с собой вслух, произнес я и набрал номер телефона Мальцева из тупика. Трубку почти тотчас подняли, и мелодичный женский голос произнес:

– Алло!

Наученный опытом, я не стал звать к телефону хозяина, а сразу потребовал Валеру, не очень-то надеясь на успех, но, к моему изумлению, женщина на другом конце провода обыденным тоном сказала:

– Его нет дома.

Ну вот и подфартило!

Я прищурил один глаз и сложил два пальца колечком, показывая Чуме и Насте, что попал в десятку. Стараясь не выдать своей радости, ровным голосом спросил в трубку:

– А когда он будет?

– Да скоро, наверное, – прозвучал беспечный ответ. – Он в магазин за хлебом пошел. Что ему передать?

Я поспешно произнес:

– Нет, ничего, я перезвоню позднее! – и дал отбой. – За хлебом пошел, – поставил я в известность вновь созданную нами бригаду, но теперь уже по розыску Валеры. – Едем к толстяку домой, там его и накроем!

Санек рванул автомобиль с места. Чума неплохо ориентировался в городе, так как до тюрьмы некоторое время работал в нем таксистом, и уже через пятнадцать минут мы прибыли в район предполагаемого места жительства Валеры. Частный сектор домов, именуемый по названию остановки Агрошколой, имел узкий въезд, ограниченный с одной стороны длинным рядом магазинов, с другой – бесконечным забором, огораживающим несколько корпусов института педиатрии. Где находится сама Агрошкола и существует ли она вообще, никто, пожалуй, и не знал. Во всяком случае, я никогда не слышал, чтобы кто-нибудь из моих знакомых или знакомых моих знакомых когда-либо учился в подобном учебном заведении. Через условные ворота мы въехали в мешанину улиц, улочек и переулков.

Улица Солнечная совсем не была солнечной, а, наоборот, тенистой из-за множества фруктовых деревьев, растущих в садах и палисадниках. Почти незаметный со стороны узкий проезд и вел во второй тупик, представлявший собой прямоугольную площадку с выходившими на нее калитками восьми домов. Не дай бог, случись в тупике пожар, и из-за его отдаленности и сложности подъезда команда брандмейстеров смогла бы добраться до нужного места лишь к восьми кучкам пепла. Кстати, одна уже лежала на пятачке. Здесь то ли жгли мусор, то ли сгорела добрая половина чьего-то палисадника.

Номеров домов за плотной стеной буйной растительности видно не было. Но, к счастью, на свете существуют старушки, которые все знают. Двое из них были к нашим услугам. Они сидели в углу площадки на огромном бревне с ободранной корой и бросали в нашу сторону откровенно любопытные взгляды. Мы приблизились к подружкам.

– День добрый, божьи одуванчики! – поприветствовал их Чума. – Который тут восьмой дом, не подскажете?

– Да вот он! – охотно ответила одна из подружек – полная румяная старушка с округлым лицом. – Кто вам нужен-то?

– Валера Мальцев.

– Здесь он живет, здесь, – активно закивала вторая старуха, с пергаментной желтоватой кожей на дряблом морщинистом лице. – Только что из магазина вернулся с хлебом.

– Как раз к обеду поспели, – брякнул я и слегка поклонился подругам. – Спасибо, бабушки, за информацию.

Мы направились к интересующему нас дому. Калитка у Валеры была добротная, хорошо подогнанная. Забор, огораживающий палисадник, аккуратный, недавно окрашенный. Сам домик чистенький, новенький, похож на игрушечный. Видать, хороший хозяин этот Валера Мальцев.

Я надавил на кнопку звонка, и где-то в глубине дома раздалась мелодичная трель. Почти тотчас же на веранде хлопнули двери, а через несколько мгновений открылась калитка в железных воротах, и на бетонной дорожке, идущей через палисадник, появилась женщина лет тридцати в простеньком халатике до колен и тапочках. У нее было крепкое мускулистое тело спортсменки, белая с множеством темных родинок кожа, русые, стянутые на затылке волосы и блеклое, невыразительное лицо. Впрочем, на улице в таком вот домашнем виде она себе наверняка не позволяет появляться. Принарядится, накрасится, причешется, писаной красавицей обернется. Женщина на мгновенье замерла, окидывая нас взглядом, затем улыбнулась, пытаясь скрыть за приветливостью удивление, вызванное появлением у стен ее обители незнакомых людей, и, подойдя к калитке палисадника, поинтересовалась:

– Вы ко мне?

Чума был настроен воинственно, решив с самого начала придерживаться тактики запугивания.

– Нет! – неожиданно рявкнул он. – Мы к той жирной обезьяне, которая задолжала мне кругленькую сумму денег. Где обезьяна?..

Женщина округлила глаза и очумело спросила:

– Ребята, вы уверены, что не ошиблись адресом? Вам действительно наш дом нужен, а не обезьяний питомник?

– Нам Валера нужен, – прояснил я ситуацию и бросил свирепый взгляд на Санька, приказывая ему заткнуться. – Он дома?

– Дома. Но что вы хотите от моего мужа? – почуяв исходившую от нашей компании угрозу, женщина грудью встала на защиту своего супруга.

– Видите ли, – я вложил в слова все имевшееся у меня в запасе обаяние, – мы с Валерой должны были сегодня встретиться по одному взаимовыгодному делу, но он на свидание не пришел. Вот мы и приехали к вам домой, чтобы кое-что ему передать.

Не знаю, что повлияло на решение женщины – мое ли обаяние или слова «должны кое-что передать», – но она, поколебавшись, согласилась позвать мужа.

– Подождите, он сейчас выйдет, – пообещала она и удалилась. Калитку палисадника хозяйка нам так и не открыла.

Пару минут спустя появился Валера, правда, выглядел он весьма необычно: похудевшим килограммов на шестьдесят, уменьшившимся в росте сантиметров на десять, скрючившимся, изможденным, ужасно смахивающим на больного чахоткой человека, которому уже не мешало бы позаботиться о составлении завещания. Завидев Валеру в новом обличье, мы с Настей остолбенели, а Чума вытаращил глаза и вскричал:

– Ты Валера?!

Доходяга в нерешительности остановился на бетонной дорожке и, оглянувшись за поддержкой на стоявшую в глубине двора супругу, удивленно сказал:

– Ну, я Валера.

Санек хохотнул:

– Мальцев?

Худое, с желтыми кругами вокруг больших глаз лицо мужчины еще больше вытянулось.

– Мальцев. А что?

Чума неожиданно смягчился:

– Да нет, ничего. У нас на зоне таких, как ты, доходяг досрочно по инвалидности списывали. Умирать, значит, домой отправляли.

Сравнение с зоновским доходягой ужасно оскорбило мужика. Он вдруг вспомнил о чувстве собственного достоинства и вскричал:

– Да что вы такое несете?! Что вам от меня нужно? – Однако к калитке не подходил, предпочитая общаться с нами на расстоянии.

– Да все нормально, мужик, успокойся, – уже совсем миролюбиво произнес Санек. – Денег хотели тебе на лечение дать, затем и пришли. Как только у Мальцева Валеры выбью долг, обязательно подброшу тебе пару сотен. А сейчас, извини, нам пора! – И Чума сделал нам с Настей знак двигаться к машине.

Не понимая, что происходит, Мальцев был на грани истерики.

– Кто вы такие?! – прокричал он нам вслед.

Чума повернулся, продолжая идти спиной вперед, ответил:

– Из похоронного бюро!.. Да шучу я, Валера, шучу!.. Просто мы ошиблись адресом. Бывает. Ты уж не обижайся!

Мы сели в такси, хлопнули дверцами и выехали из тупика, а недоумевающий Валера Мальцев так и остался стоять на бетонной дорожке в своем палисаднике. Пока ехали по тесным улочкам частного сектора, я снова набрал номер телефона Мальцева, числившегося в Настином списке под номером два. На этот раз едва подключился автоответчик, как раздался щелчок и знакомый голос раздраженно произнес:

– Да, я вас слушаю!

От неожиданности и волнения у меня пересохло во рту, и я не сразу смог ответить. Наконец непослушным языком проворочал:

– Это ты, Валера?

– Ну я, – насторожились на другом конце провода. – Ты кто?

Чтобы не быть узнанным, я не стал далее продолжать разговор, отключил «сотку» и радостно сообщил Чуме и Насте:

– Есть! Нашелся! Это он, ребята, точно он! Едем скорее к толстяку, пока он никуда не смотался!

Возбуждение и радость передались и моим компаньонам.

– Ну держись, толстяк! – вскричал Чума желчно в предвкушении скорой расправы над Валерой. – Я с тебя шкуру спущу!

Окрыленный надеждой на скорое получение причитавшихся ему денег, Санек почувствовал душевный подъем и удаль. На выезде из частного сектора он лихо обогнал тащившуюся впереди нас «Волгу», плавно и уверенно прогнал автомобиль по сложнейшей развязке, затем, сделав замысловатый зигзаг, вырулил на шоссе и с шиком вклинился в поток машин.

Я не стану утомлять читателя долгим описанием поисков дома, в котором жил Валера, скажу только, что найти его было не так-то просто, ибо он, оказывается, находился на отшибе упиравшегося в горку квартала, а проезд по массиву Северо-Восток был затруднен из-за преград, которые нагородили на дорогах местные жители, чтобы уменьшить поток раскатывающих под их окнами машин. Из чего только не сооружались заграждения. Поперек дорог лежали или были закопаны в землю железобетонные столбы, столбики, бочки, рельсы, кислородные баллоны, кое-где топорщились «ежи», а в одном месте из асфальта торчала мраморная плита, подозрительно похожая на надгробие. Наконец скучавший в припаркованной машине водитель объяснил Саньку, что лучше всего подъехать к разыскиваемому нами дому со стороны примыкавших к кварталу частных домов. Мы обогнули квартал и въехали в частный сектор, едва не столкнувшись с выезжавшей из него большой черной машиной с затемненными стеклами. Чума чертыхнулся и вовремя вывернул руль вправо.

Неширокая дорога ныряла вниз, пролегала между двумя рядами домов, поднималась на бугорок и резко обрывалась, словно взлетная полоса на авианосце. Дальше находились низкие железные ворота, перегораживающие проезд, а за ними стоял нужный нам девятый дом и еще парочка четырехэтажек.

Чума остановил такси на пригорке, вытащил из замка зажигания ключ и объявил:

– К Валере я один поднимусь. Думаю, мы вдвоем быстрее найдем общий язык.

Вид у Чумы был воинственный, взгляд орлиных глаз жестким, было ясно, что он толстяку спуску не даст.

– Но послушай-ка, Чума, – я покривил в усмешке губы. – А не рассчитываешь ли ты взять у Валеры деньги, а потом смыться с ними?

Взгляд Санька стал надменным.

– Запомни, Игорь, – сказал парень заносчиво, – Чума вор, а не крыса. Я никогда ничего в своей жизни у своих не крал. Так что, голубки, можете за свою долю не беспокоиться. – С этими словами он вылез из машины, захлопнул дверцу и, поигрывая ключами, направился к дому.

– С каких пор ты стал таким меркантильным? – проводив взглядом Санька, поинтересовалась девушка. – Тебя же вроде деньги не интересовали. Ты с самого начала был против этого дела.

Я посмотрел на Настю в зеркало заднего вида и ответил:

– Я был против налета, но не денег. Они меня всегда интересовали. Но раз уж все позади, мы выполнили работу, почему я должен отказываться от своей доли?

– Не должен, конечно, – улыбнулась девушка. – Это я просто так ляпнула, извини. – Она помолчала немного, потом вновь заговорила: – Болит нога? Вид у тебя неважнецкий.

Нога действительно болела, причем сильно. Я чувствовал, что у меня даже поднялась температура, и откровенно признался:

– Болит, Настя. Голова кружится, и немного тошнит.

Настя нахмурила свои густые русые брови и укоризненно покачала головой:

– Ну вот, я же говорила, что нужно обязательно промыть и перебинтовать раны, иначе инфекцию можно занести. Как только освободимся, сразу же поедем к тебе домой и займемся твоим лечением. И без возражений!

Я и не думал возражать. Пусть ухаживает, если хочет. Мне даже приятно будет, если такие нежные девичьи пальчики будут прикасаться к моей коже. Я обернулся и серьезно сказал:

– Конечно, поедем. Попросим Санька подбросить нас до дому и поедем. Кроме тебя, мне оказать медицинскую помощь некому. – Я подождал, когда мимо машины пройдет женщина с базарной сумкой, и спросил: – Страшно было там?

Настя сразу же поняла, о чем идет речь.

– Очень, – призналась она с несчастным видом. – Пока я сидела в такси у дома Бугрова, мне чудилось, что все прохожие и проезжавшие в машинах люди догадываются, зачем я здесь торчу. А когда заехала в ложбинку, стало еще хуже. Я не видела дома, не знала, что возле него происходит, и не понимала, почему вы так долго не даете о себе знать. В конце концов я уже решила, что вы попались, хотела бросить машину и сбежать, но тут ты и позвонил.

От неприятных воспоминаний девушка поежилась. Я просунул между передними сиденьями руки, взял ладонь Насти и погладил.

– Ничего, девочка, – произнес я ласково, стараясь подбодрить Настю. – Все уже в прошлом. Постарайся о том, что сегодня с нами произошло, забыть. Впереди тебя ждет долгая и счастливая жизнь.

В ответ Настя легонько пожала мою руку и, прикрыв глаза, сказала:

– Я бы очень хотела на это надеяться.

Появился Чума. Я отнял свою руку и повернулся в кресле. Санек двигался скорым шагом, по выражению его лица можно было догадаться, что случилось нечто из ряда вон выходящее. Парень с озабоченным видом влез в машину и объявил:

– В общем, тех денег, что нам должен Валера, ни мне, ни вам не видать! – От волнения он не сразу попал ключом в замок зажигания.

Поведение по своему обыкновению дерзкого, бесстрашного и хладнокровного Чумы было так необычно, что я не на шутку встревожился.

– Почему же? – спросил я осторожно, опасаясь услышать в ответ какую-нибудь дикость.

И услышал.

– Нет больше Валеры, – оглянувшись, Чума дал задний ход. – Грохнули его!

Слова Санька прозвучали громом среди ясного неба. Чего-чего, а уж известия о гибели толстяка я никак не ждал. Девушка побледнела, а я, вытаращив глаза, воскликнул:

– То есть как это грохнули? Ты что несешь, Чума? Я же недавно разговаривал с ним по телефону!

Парень подогнал такси к чьим-то воротам и, разворачиваясь, взглянул на меня. Лицо у него было напряженным и злым.

– Ты с ним недавно разговаривал по телефону, – сказал он так, будто я был в чем-то виноват, – а сейчас он сидит в кресле с дыркой в сердце. Если не веришь мне, сходи проверь!

Смерть Валеры казалась мне настолько абсурдной, что в мою голову закрались сомнения: «А не водят ли меня за нос? Ну кому и зачем вдруг потребовалось убивать толстяка? Довольно с меня трупов, которых я не видел! Хватит делать из меня дурака». Я хотел сам и немедленно убедиться в том, что Валера мертв.

– Останови-ка! – потребовал я загробным голосом. – Я к Валере поднимусь.

На сей раз глаза вытаращил Санек, однако он взял правее и притормозил такси у стальной сетки с крупными ячейками, огораживающей небольшой участок земли перед домом.

– Ты что, спятил?! – вскричал он злобно. – Там лежит труп, ты это понимаешь?! А если тебя рядом с ним застукают, нам пришьют убийство! Нужно сматываться отсюда, и чем скорее, тем лучше!

– А мне плевать! – произнес я тоном человека, заранее отметающего любые возражения. – Пусть там валяются хоть десять мертвецов, я хочу убедиться в том, что все они действительно мертвы.

Чума открыл было рот, но я уже вылез из машины и с силой хлопнул дверцей.

Я вернулся к низким воротам. Во дворе, напротив боковой стороны четырехэтажки находились три гаража. Торец дома примерно до середины второго этажа был увит хмелем. Сквозь него просматривалась белая прямоугольная табличка с черной надписью на ней СВ-2 9 АПЧ. Что такое СВ-2 9, я догадался. Это массив Северо-Восток два, дом девять, а вот АПЧ расшифровать не смог.

Не знаю, как в других странах, а вот в нашей квартиры в домах принято нумеровать слева направо, следовательно, восьмая должна находиться в первом подъезде. Возле девятого дома людей видно не было. Напротив десятого на скамейке сидели три женщины, в стороне на площадке играли дети. Никто на меня не обращал внимания, и я юркнул в подъезд. Он был на удивление чистеньким, не так давно отремонтированным. На этажах по две квартиры, значит, нужная мне должна располагаться на четвертом справа. Никого не встретив, я поднялся по лестнице на верхний этаж. Все верно, обитая рейками дверь с витиеватым номерком находилась именно там, где я и предполагал. Я дотронулся до железной ручки, щелкнула защелка замка, и дверь приоткрылась. За ней находилась еще одна, покрытая лаком деревянная дверь, открывающаяся внутрь. Она была распахнута настежь. Недолго думая, я скользнул в прихожую и осторожно прикрыл за собой дверь.

Квартира была трехкомнатная. Справа располагались две небольшие комнаты, слева одна – побольше. Коридор в конце прихожей, очевидно, вел в кухню и лоджию. В квартире, как мне показалось, стояла жуткая, зловещая тишина. Хотя сердце у меня от страха бешено колотилось, с огромной скоростью перегоняя по жилам кровь, и я, по моему разумению, должен был испытывать жар, мои руки и ноги заледенели. Поборов в себе желание плюнуть на все и выскочить из квартиры, я на деревянных ногах направился к ближайшей двери. Комната оказалась спальней, давно не проветриваемой и неприбранной. Очевидно, хозяин не отличался особой чистоплотностью, пренебрегал правилами гигиены и небрежно относился к своему здоровью. Постель на двуспальной кровати была не убрана, повсюду слой пыли, на тумбочке и полу батарея пустых бутылок, в основном из-под пива. Ни к чему не притрагиваясь, я покинул комнату, шагнул к залу и замер на пороге.

Чума не соврал. Валера на самом деле был мертв. Хотя внутренне я готовился увидеть здесь труп, от представившегося передо мной зрелища почувствовал слабость и тошноту. В прекрасно обставленной комнате в углу, в кресле сидел Валера. Его голова была запрокинута, рот приоткрыт, остекленевший взгляд уставлен в потолок. Рана не была заметна, так как белая футболка толстяка и спортивные штаны были залиты кровью, густой и вязкой, будто болотная жижа бордового цвета. Однако в том, что Валера был убит ножом, сомневаться не приходилось: орудие убийства – окровавленный с коротким толстым лезвием нож – валялось на полу рядом с креслом. Бесславный конец шантажиста, пройдохи и вообще мерзкой личности. Но как ни отвратителен мне был Валера, смерти ему я не желал и его гибелью был искренне огорчен.

Делать мне здесь было больше нечего. Теперь мне оставалось так же никем не замеченным покинуть квартиру и дом. Я вышел из зала, приблизился к входной двери и прислушался. В подъезде не раздавалось ни звука. Все, можно выметаться. Я вышел из квартиры, аккуратно, без щелчка прикрыл за собой дверь и стал спускаться по лестнице. Когда я миновал площадку третьего этажа, внизу внезапно раздались шаги, голоса, и в подъезд вошли два человека. Во всяком случае, я слышал голоса только двоих мужчин. Я замер. Встречаться с кем бы то ни было в подъезде, где, возможно, через час-другой обнаружат труп, мне, естественно, не хотелось. Я постоял, надеясь на то, что мужчины остановятся у одной из дверей на первом этаже, однако они стали подниматься выше. Бесшумно, на цыпочках, едва касаясь ступеней, я перемахнул два лестничных марша и, прислушиваясь, снова застыл. Не остановились мужчины и на втором этаже. «Если не остановятся и на третьем, мне конец!» – мелькнула мысль. Словно насмехаясь надо мной, мужчины рассмеялись. Я запаниковал, взбежал на площадку четвертого этажа и заметался по ней, не зная, что предпринять. Что-то подсказывало мне, что парочка минует и третий этаж. Так и случилось. И вот в тот момент, когда я увидел затылок мужчины, первым поднимавшегося по лестнице, в голову мне пришла спасительная мысль, до того простая, что было удивительно, как же я до этого сразу не додумался. Я скользнул в квартиру Валеры, прикрыл дверь и на всякий случай закрыл ее на задвижку.

Шаги раздавались все ближе и ближе, и вот вдруг над моей головой прозвенел звонок. Тиф-тиф-тиф-тиф… и снова – тиф-тиф-тиф-тиф… Звонок в квартире звенел так звонко, что мне казалось, его слышит весь дом. Еще одна мысль, на сей раз нелепая, пришла в мою голову. «Что, если тот труп, что сидит в зале, встанет, подойдет ко мне сзади и похлопает по плечу?» Да я тогда умру от страха! Выбросив из головы глупости, я, затаив дыхание, заглянул в дверной глазок. На меня смотрела широкая, искаженная увеличительным стеклом физиономия мужчины лет сорока, с пышными усами, переходящими в козлиную бородку на мощной челюсти. За его спиной, разглядывая стену, стоял еще один тип, с худым, сужающимся к носу, будто топор, лицом. И опять: тиф-тиф-тиф-тиф… Тиф-тиф-тиф-тиф… Пусть будет проклят тот день, когда изобретателю пришла в голову идея спаять звонок с такой идиотской трелью! Мне хотелось заткнуть уши и никогда в жизни больше не слышать не только этот звонок, но и вообще какие-либо звуки. Я бы многое сейчас отдал в жизни, чтобы оказаться в такси рядом с Чумой и Настей. И зачем только я сюда пришел!

– Дома, что ли, нет хозяина? – произнес за дверью мужчина, снова нажимая на звонок. – А ведь обещал быть.

– Пусть пеняет на себя, – вторил ему остромордый тип. – Будет сидеть без кабельного телевидения. Пойдем, Егор, не выламывать же двери.

Наконец, к моему облегчению, кабельщики развернулись и направились к лестнице. Я вздохнул полной грудью. Выждав пару минут, я выскользнул за дверь, сбежал по лестнице и, никем не замеченный, покинул подъезд, а затем и двор дома.

Чума отогнал машину метров на пятьдесят от ворот. Логично. Нечего торчать рядом с домом покойника. Парень с девушкой о чем-то оживленно спорили. Они были так увлечены разговором, что даже не заметили, как я подошел. А когда Чума обратил на меня внимание, то сразу замолчал и, как мне показалось, отдернул руку от коленки девушки. Настя ж вроде бы была мне безразлична, но почему, черт возьми, я вдруг почувствовал укол ревности? Когда я с хмурым видом влез в машину, вид у девушки был смущенным, а у Чумы ироничным.

– Ну что, убедился? – злорадно спросил Санек.