Текст книги "Крайнее время"

В 1969-м вышло «Преступление и наказание» в постановке Льва Кулиджанова, который до этого в основном снимал фильмы о простых советских людях (среди них – замечательные «Дом, в котором я живу» и «Когда деревья были большими»). И вдруг «Преступление и наказание». Оно, как и пырьевский «Идиот», показалось классически совершенным. Явление Георгия Тараторкина в роли студента, решившего убить процентщицу, дабы проверить себя: «тварь ли я дрожащая или право имею», казалось таким естественным и убедительным, что другим представить Раскольникова было уже и нельзя. В фильме играли лучшие артисты СССР: Иннокентий Смоктуновский – Порфирия Петровича, Владимир Басов – Лужина, Ефим Копелян – Свидригайлова, Виктория Фёдорова – Дуню, Евгений Лебедев – Мармеладова, Майя Булгакова – Катерину Ивановну…

В 2007-м своё многосерийное прочтение «Преступления и наказания» телезрителям представил режиссёр Дмитрий Светозаров. Оно было тоже очень интересным и, конечно, гораздо более полным (8 серий!). ХХI век предложил своих лучших актёров для исполнения классических ролей. Раскольникова убедительно сыграл Владимир Кошевой (очень жаль, что этот артист мало востребован кинематографом). В то, что его Родион Романович может убить человека, и в его идейные мотивы я поверил скорее, чем в фильме Кулиджанова. Необычно и современно смотрелись также Андрей Панин в роли Порфирия Петровича и Андрей Зибров, сыгравший Лужина. Очень хороши были Юрий Кузнецов (Мармеладов), Ольга Яковлева (мать Раскольникова), Светлана Смирнова (Катерина Ивановна) и все исполнители маленьких ролей.

Запомнился, например, Павел Чинарёв в роли маляра, признавшегося в убийстве процентщицы. Неожиданное сочувствие вызвал Свидригайлов в талантливом исполнении Александра Балуева. Многих удивила также та неохота, с которой Раскольников, влекомый Соней (Полина Филоненко), шёл к покаянию. В советском фильме герой к раскаянию был более готов. Что ж, время такое, мы живём в век индивидуалистов и нераскаявшихся грешников.

Экранизацию следующего великого романа русского гения совершил тоже Иван Пырьев: «Братья Карамазовы» стали последним фильмом режиссёра. Он умер во время съёмок, и трёхсерийную фреску завершали замечательно сыгравшие главные роли Михаил Ульянов (Митя) и Кирилл Лавров (Иван). Другие исполнители были тоже необыкновенно точно и удачно подобраны – каждый сыграл свою лучшую к тому времени роль. И Андрей Мягков (Алёша), и Валентин Никулин (Смердяков), и, конечно, Марк Прудкин (Карамазов-отец). Подлинным открытием стало исполнение ролей Грушеньки Лионеллой Пырьевой и Екатерины Ивановны Светланой Коркошко. Незабываем их дуэт-поединок. Достоевский, несмотря на весь свой консерватизм, совершил гендерную революцию в литературе, не только выведя прекрасный пол на первый план многих своих произведений, но и сделав женщин реальными двигателями сюжета.

Через сорок лет известный российский режиссёр Юрий Мороз снял сериал, в котором Фёдора Павловича сыграл замечательный Сергей Колтаков, Грушеньку – Елена Лядова, а Екатерину Ивановну – Виктория Исакова. Но стоит заметить, что образы братьев у Достоевского настолько, так сказать, личностно ёмкие, что к ним как к обычным сериальным ролям относиться нельзя. Не все назначения на главные роли здесь показались правильными. Да и планка, заданная советскими мастерами, сыгравшими братьев, слишком высока, так что «недотягивание» некоторых исполнителей было слишком заметно.

В 1972 году один из самых любимых в СССР актёров Алексей Баталов как режиссёр исключительно страстно и свежо экранизировал роман, не входящий в «великую пятёрку» Достоевского. Это «Игрок» с Николаем Бурляевым в заглавной роли, а среди исполнителей главных ролей были великолепная Любовь Добржанская (бабушка), Татьяна Иванова (Полина), Василий Ливанов (де Грийе) и Александр Кайдановский (Астлей). Очень яркая и точная интерпретация. Непонятно, почему так хорошо себя зарекомендовавший как мастер экранизации Баталов до «Игрока» поставил замечательную «Шинель» и очень удачно «Три толстяка», а потом не снял ни одной кинокартины.

В 1976-м вышел телефильм по другому роману не из «великой пятёрки» – «Униженные и оскорблённые» – на основе спектакля Малого театра, в котором играли Юрий Соломин, Николай Анненков, Алефтина Евдокимова, но событием в этом чересчур академичном телеспектакле стало исполнение роли князя Валковского Никитой Подгорным. Талантливейший артист обаятельно и точно сыграл тот страшный человеческий тип, который в те годы так откровенно заявить о себе ещё не мог.

На сломе эпох, в 1990-м, когда пришло время таких, как Валковский, роман экранизировал режиссёр Андрей Эшпай. В фильме были заняты Настасья Кински в главной роли, а также Сергей Перелыгин, Виктор Раков, Александр Абдулов, Людмила Полякова и Борис Романов А «гастрольную» роль князя, совсем по-другому, но тоже великолепно, ярко, как-то даже угрожающе современно сыграл Никита Михалков.

Нельзя обойти вниманием и первую попытку биографического фильма о писателе «Двадцать шесть дней из жизни Достоевского» (1980), где его сыграл Анатолий Солоницын, а его будущую жену Анну Григорьевну Сниткину Евгения Симонова. Она в этом дуэте и лидировала. Сыграть гениального писателя, да так, чтобы мы поверили, что этот мрачный господин, загримированный под Достоевского, написал и «Игрока», и «Бесов», и всё остальное, очень трудно, а вот любящую, преданную женщину Симонова сыграла убедительно, взволнованно и трогательно.

Удачную попытку полнокровной кинобиографии писателя в 2011 году совершил Владимир Хотиненко с Евгением Мироновым в роли писателя. Их Достоевский был совсем не так напряжён и сумрачен, как герой фильма Александра Зархи, напротив: очень живой, подвижный, более того, в мироновском Достоевском оказалось много не только света, но и юмора. Особенно в сценах опять же с будущей женой, которую очень точно, обаятельно и убедительно сыграла вызвавшая сочувствие и большую симпатию Алла Юганова.

Замечательный сериал, тоже получившийся, так сказать, классическим, по роману «Подросток» в 1983 году снял выдающийся мастер Евгений Ташков. Он собрал великолепный ансамбль актёров вокруг исполнителя главной роли Андрея Ташкова: Лариса Удовиченко, Наталья Гундарева, Лариса Малеванная, Леонид Оболенский, Евгений Герасимов, Анатолий Омельченко, Евгения Симонова. А в роли Версилова – великолепный Олег Борисов, как камертон «достоевскости». И сейчас фильм можно начать смотреть с любого места и зависнуть, погрузившись в проблемы прошлого, тогда казавшиеся умозрительными, далёкими, но догнавшие нас сейчас.

В новейшие времена кинематографисты не раз подступались к самому мощному, загадочному и современному – кажется даже, что с каждым годом он становится всё злободневнее и злободневнее, – роману Достоевского. Разные режиссёры с разных сторон и с разными политическими целями брались за это мистическое произведение. Анджей Вайда во французском фильме 1988 года (с Изабель Юпер в роли Марии Шатовой и Омаром Шарифом в роли старшего Верховенского) изобличал страшную Россию, как источник губительной для всего мира революционности. У других режиссёров были другие задачи, но никто не решился снять сериал-«подстрочник», экранизируя страницу за страницей весь многослойный роман. Каждый интерпретатор выбирал какие-то отдельные сюжеты, линии. Иногда же кажется, что сами персонажи романа принимались за его экранизацию.

Впрочем, мы не о них. Шестисерийная версия «Бесов» (2006) Валерия Ахадова и Геннадия Карюка с Юрием Колокольниковым (Ставрогин), Евгением Стычкиным (Пётр Верховенский), Владимиром Вдовиченковым (Шатов) и мини-сериал (2014) Владимира Хотиненко с Максимом Матвеевым, Антоном Шагиным и Евгением Ткачуком были очень интересны. В первом сериале новизна была в нарочитой театральности действия, а во втором в сценарий были введены вместе с персонажем следователя (Сергей Маковецкий) элементы детектива. Но в обоих сериалах отвратителен был Пётр Верховенский и зловеще выглядел Николай Ставрогин, однако как и почему они стали такими? К сожалению, старший Верховенский, а также писатель Кармазинов и другие важные фигуры романа остались в тени.

Удивительно, что персонажи «Бесов» – герои скорее наших дней, чем второй половины ХIХ века. Заговорщики-революционеры (может быть, за исключением только группы Нечаева), судя по публикации материалов суда над народовольцами, большей частью были чистыми, бескорыстными и самоотверженными людьми. Но как Ставрогин, Верховенский, Лямшин, Липутин и другие похожи на некоторых нынешних «властителей дум», а губернатор Лембке с супругой – на высокопоставленных чиновников, с ними заигрывающих!

Будем надеяться, что полнокровное воплощение «Бесов» нас ждёт в будущем. Хочется верить также, что новые интерпретаторы произведений писателя будут держать тот уровень, на который, играя Достоевского, поднимались Вера Пашенная, Юлия Борисова, Инна Чурикова, Светлана Коркошко, Олег Борисов, Марк Прудкин, Михаил Ульянов, Юрий Яковлев, Никита Подгорный и другие выдающиеся артисты России.

10.11.21

Ирония любви

Историю, героев, диалоги придумывает писатель, кинодраматург, а режиссёр (теперь многие его функции забрал себе продюсер) проникается написанным, приглашает подходящих актёров, композитора, художника, оператора, набирает съёмочную группу, организует производство художественного фильма. Но сначала всё-таки было слово.

Считается, что Рязанов, расставшись с Брагинским, не снял ничего сравнимого с последним фильмом, сделанным совместно (это «Забытая мелодия для флейты»), а Эмиль Вениаминович с другими режиссёрами и до, и во время, и после Эльдара Александровича планку держал. Назовём хотя бы «Почти смешную историю», «Любовь с привилегиями», а также «Московские каникулы» и «Райское яблочко». Чем же Брагинский уникален? Тем, что он певец «мидл»-класса, городских обывателей? Но большинство сценаристов живут и пишут о городе. Чего же нет в рязановских фильмах, снятых после расставания с Брагинским, однако есть во всех лентах, сделанных по его сценарию другими режиссёрами (а среди них и Алла Сурикова, и Пётр Фоменко, и Леонид Квинихидзе, и многие другие)?

Любовь. Рязанов без неё мог обойтись, Брагинский – никак. Его герои (в первую очередь, конечно, героини) всегда любят, или жаждут любви, или тоскуют в её отсутствие. И автор любит этих людей, как бы неловко, глупо или смешно они ни выглядели. Более того, чем смешнее, нелепее, тем больше он их любит. Жалеет, что в России особенно ценно. В этом его секрет. Никто у нас так подробно и тонко, я бы даже сказал, нежно не «расписывал» любовь от зарождения чувства со всеми её приливами, отливами и всплесками, как Брагинский. Он – глубоко укоренившийся в России романтик. Лирик. И именно поэтому он был так любим зрителями, правда, часто его хрупкая фигура терялась в тени могучих ярких режиссёров.

Да, «Иронию судьбы…» сейчас пересматривают в прямом и переносном смыслах. Лукашина уже принято воспринимать как инфантильного либерала-наглеца, который спьяну разрушил жизнь женщины, как Ельцин – СССР. Но учительница Наденька, сыгранная «гордой полячкой» под песни Таривердиева, которые уже давно стали русскими народными, была и остаётся почти полвека любимицей России.

Для комедиографа Брагинского важно было не изобличить, не высмеять кого-то или что-то, а понять и по возможности полюбить всех. Даже героев Папанова и Миронова в «Берегись автомобиля». У Брагинского нет отрицательных персонажей, даже в социальных драмах с элементами сатиры «Любовь с привилегиями» и «Райское яблочко», хотя, конечно, есть, но их, гадов, в исполнении Вячеслава Тихонова и Олега Янковского жальче всех. А уж героини Брагинского прекрасны и вызывают сочувствие всегда, правда, в фильмах 90-х (к перечисленным можно добавить поставленную Краснопольским и Усковым «Воровку») появилось то, чего раньше не было, – горечь. Героиням приходилось переступать через себя. Век лирических комедий закончился.

24.11.21

Народный герой

Олег Ефремов, как Шукшин и Высоцкий, был больше чем актёр. Как Станиславский, больше чем режиссёр. Он был даже больше себя самого: театрального строителя, киноактёра, профессора Школы-студии МХАТ и общественного деятеля.

В нём было мощное государствообразующее начало, он мог бы руководить и страной. Фюлер – звали его в «Современнике», совместив два немецких слова: führen («вести») и fühlen («чувствовать»). Он жил и работал в облаке любви. Генерировал вокруг себя творческое поле огромной притягательной силы – попадавшие в его сферу таланты замечательно раскрывались и шли за ним безоглядно. Его обожали, боготворили.

Он олицетворял стремление русского человека к правде, справедливости, свободе и красоте. Артист и гражданин. Были потрясающие взлёты, были и падения, и заблуждения. Как говорил Митя Карамазов: «Широк человек, слишком даже широк, я бы сузил». Сузить Ефремова было невозможно.

Многослойная природа его таланта, его народная стать особенно ярко выражена в нескольких очень разных ролях: трогательный простодушный работяга, стремящийся наладить отношения с сыном своей возлюбленной («Мама вышла замуж»), гениальный самородок Фёдор («Гори, гори, моя звезда») и потрясающие служивые люди: танкист Иванов, на котором «вся Россия держится» («Живые и мёртвые»), командир авиаполка, влюбившийся в актрису («Случай с Полыниным»), и капитан милиции Подберёзовиков («Берегись автомобиля»), расследующий уголовное дело по системе Станиславского, сыгранный с необыкновенной теплотой и самоиронией. Впрочем, он не играл своих героев, он ими был.

И был преданным учеником, истовым последователем Константина Сергеевича Станиславского, великого реформатора, творца русского психологического театра, дерзнувшего совместить лицедейство и религиозное служение. Во времена гонений на церковь храм переместился в театральные здания. На сцене актёры проповедовали и исповедовались, зрители-прихожане становились свидетелями священнодействия, жизни человеческого духа. Благодаря уникальной школе переживания (проживания роли) был создан непревзойдённый театр-храм! Театр-студия, театр-душа. В лучшие ефремовские годы (особенно в 60–70-е) театры были центрами общественной и духовной жизни.

В 90-е душа стала покидать театр, и это стало его трагедией.

Вершины, достигнутые Олегом Ефремовым, а также Георгием Товстоноговым, Анатолием Эфросом, Юрием Любимовым и другими выдающимися современниками, с каждым годом, отдаляющим нас от ХХ века, кажутся всё более величественными, прекрасными и близкими. Но между ними и нами пропасть.

«Вот и всё. Смежили очи гении.

<…>

Нету их. И всё разрешено».

28.09.22

Из плеяды великих

Он из когорты советских комедийных артистов, прошедших войну: Юрий Никулин, Владимир Басов, Евгений Весник, Алексей Смирнов, Михаил Пуговкин, Владимир Этуш… Они знали, что такое смерть, отчаяние, ужас войны, и потому так ценили улыбку, смех. Жизнь. Они стремились сделать её светлее, радостней.

Папанов совсем не был похож на актёра. Непубличный, стеснительный, деликатный, прячущийся от своей славы, страдающий от того, что его узнают на улицах, – говорил, что волк со своим «Ну, заяц, погоди!» сломал ему жизнь. Интеллигент, книгочей. Однолюб. Всю жизнь был предан только одной женщине и одному театру.

А артист – ярчайший. Его смешные бандюганы (вроде Лёлика из «Бриллиантовой руки» (1968), громогласные мордовороты (подобные афористичному, круче Черномырдина, отставнику Соколу-Кружкину из «Берегись автомобиля» (1966), разнообразные зверюги (волк из «Ну, погоди!» и другие хищники из множества мультфильмов, им озвученных) были не только не страшными, а плоть от плоти своими, родными, их любили, жалели, как волка, замученного нахальным зайцем.

В острохарактерных ролях он был неистов и правдив. В комедиях затмевал всех своих именитых коллег – когда в сцене суда он вдруг провозгласил «Свободу Юрию Деточкину!», да ещё по-ленински вытягивая руку с огромной пятернёй, думалось, что смех смехом, но справедливость в нашей стране обязательно восторжествует. Правда, позже сцена воспринималась всё более саркастически.

Так называемой общественной работы Папанов сторонился, и в партию, как его ни уговаривали, не вступил. Он был верующим человеком…

Первую большую роль, точнее несколько очень разных сатирических ролей – «Крохалёва и ещё трёх ему подобных», как значится в титрах, – Папанов сыграл в экспериментальной комедии Эльдара Рязанова и Леонида Зорина «Человек ниоткуда» (1961). Этот фильм, в котором заглавную роль сыграл Сергей Юрский, сочли неправильным, неудачным, но Папанов там был на месте и очень «отсюда», ему удалось заявить сразу несколько человеческих типов, которых он потом разрабатывал и в течение всей своей славной актёрской карьеры довёл до сатирического блеска.

Удивительно, но ему удавалось существовать в двух несовместимых амплуа: комика острейшей характерности, с гротесковым гримом, на грани фарса и героя психологического театра, сугубого реалиста, где он совсем без грима существовал в предлагаемых обстоятельствах. В обеих ипостасях он был интересен. И чем больше был между ними разрыв, тем интереснее.

После «Человека ниоткуда» Папанов сыграл роль успешного скульптора в замечательном фильме Евгения Ташкова «Приходите завтра» (1962). Там он ничего не изображал, был очень похож на Папанова, всегда сомневающегося, беспощадного к себе и своей работе. По сюжету фильма чрезвычайно одарённая, простодушная, чистая девушка из Сибири (её великолепно сыграла Екатерина Савинова) приехала в Москву к знакомому своих знакомых, известному скульптору, чтобы поступить в Гнесинку, а попутно, сама того не желая, подвигла скульптора честно взглянуть на сделанное им и понять, что он «успешно» угробил свой талант. И начать всё заново.

В чеховской экранизации «Ионыча» – фильме «В городе С» 1967 года в постановке Иосифа Хейфица – чудесным образом соединились две ипостаси актёра – лирическая и сатирическая. А на себя Папанов был наиболее похож в фильме Юлия Райзмана «Время желаний» (1984) и, конечно, в перестроечной ленте Александра Прошкина «Холодное лето пятьдесят третьего» (1987). Там он не играл. Жил. Жил и умер.

Событием в кинематографе стал его комбриг Серпилин в «Живых и мёртвых» (1964). Впервые на экране предстал военачальник с такой сложной «репрессированной» биографией. Герой, не сломленный и не затаивший обиду. Близка к Серпилину роль другого фронтовика – Дубинского из «Белорусского вокзала» (1971), Анатолий Дмитриевич – единственный среди замечательных актёров, занятых в этом фильме, был ветераном Великой Отечественной, и казалось, что играл он себя самого. И за всех сверстников, прошедших войну. Он очень остро чувствовал свою ответственность перед теми, кто не вернулся.

26.10.22

Стремление к святости и блошиные гонки

Заниматься литературным творчеством в СССР, самой читающей стране мира, было чрезвычайно престижно. Профессия «инженера человеческих душ» слыла одной из самых уважаемых и высокооплачиваемых, Союз писателей был могучей организацией. В постсоветское время – а особенно с появлением всевозможных гаджетов и социальных сетей – книги ушли на второй план, тиражи упали, место властителей дум писатели постепенно уступили шоуменам. На первый план вышли не те, кто может хорошо писать, а те, кто хорошо говорит. Писатели всё реже участвовали в телепередачах, да и, собственно, передачи о современных писателях почти совсем исчезли.

О новых книгах говорили в информационных программах, если они были отмечены какой-нибудь премией или удостаивались экранизации или если писатель, что бывает крайне редко, обладал ещё и талантом полемиста-телевизионщика. Но вот на «Культуре» появилась «Открытая книга», передача, знакомящая зрителя с новой книгой и её автором. Крайне простая по форме – один писатель четверть часа беседует с другим о его новой книге. Почему не додумались сделать что-то подобное раньше? Потому, полагаю, что не было человека, который мог бы столь естественно и органично занять место ведущего.

Когда лет пятнадцать назад выпускник факультета журналистики МГУ Сергей Шаргунов только начал появляться на экране – целеустремлённым задиристым спорщиком в молодёжных программах, – мы в «ЛГ» (и не только мы) сразу обратили на него внимание. Юный трибун вызывал симпатию и сочувствие не только своей общественной позицией, но и чисто внешне был интересен (киногеничен, а если переходить на театральную терминологию, обладал положительным обаянием) – его хотелось слушать, ему хотелось помогать. Оказалось, он ещё и писатель. С годами стало понятно, что серьёзный, Шаргунов написал несколько книг, вызвавших интерес среди читателей, и, что важно для ведения подобной передачи, очень хорошую книгу о писателе («Катаев», «ЖЗЛ»). А с недавних пор он главный редактор основанного Катаевым журнала «Юность», да и внешне похож на Валентина Петровича в юности. Важно также, что Сергей серьёзно вовлечён в общественную жизнь. Его участие в патриотической оппозиции обернулось избранием в Госдуму.

К депутатам у нас не всегда относятся хорошо, но Шаргунов завоевал авторитет ответственным отношением к обязанностям народного избранника. Многочисленными депутатскими запросами он привлекает внимание к судьбам простых людей и давно не решаемым проблемам русской провинции. Приносит реальную пользу реальным людям. К нему с уважением относятся люди самых разных политических взглядов. И коллеги-писатели, из которых каждый – отдельная галактика, которая к соседним солнечным системам относится весьма ревниво, если не враждебно. Шаргунова избрали заместителем председателя СП России и председателем ассоциации писательских союзов в надежде, может быть, на то, что в будущем кончится наконец раздрай и многочисленные союзы писателей объединятся. И вот такой человек, к тому же имеющий телевизионный опыт (на «России-24» он ведёт авторскую программу «Двенадцать», где писателям уделяется особое внимание), в 2019-м вышел в эфир с «Открытой книгой».

Как ведущий он доброжелателен, искренно заинтересован в госте, объективен, по-журналистски въедлив – когда гость говорит вдруг нечто неожиданное, «вкусное», в улыбке ведущего проступает что-то хищное, катаевское, и немедленно следует уточняющий вопрос. Цель, конечно, не поймать гостя на чём-то, не уличить, как это часто бывает в эфире, а раскрыть, показать что-то новое в старом знакомом, а того, кого мы видим впервые, представить наилучшим образом.

Поскольку тема родная и близкая – книга, детище писателя, все гости, даже самые закрытые, пускают ведущего и вместе с ним телезрителей в свой внутренний мир, в свою звёздную систему, и почти всегда возникает желание прочитать представляемую книгу. О том, что они читаны ведущим, свидетельствуют разноцветные закладки. Он задаёт гостю свои вопросы и вопросы читателей. И обязательно какие-нибудь каверзные, высказанные литературными критиками или каким-нибудь сетевым зоилом. Писатели большей частью не обижаются, а доброжелательно парируют.

Пришедших в гости было уже много – и очень известные, и широкой публике пока известные мало. Олеся Николаева, Марина Степнова, Гузель Яхина, Александр Проханов, Юрий Поляков, Владимир Личутин, Владимир Крупин, Павел Басинский, Захар Прилепин, Максим Замшев, Александр Архангельский, Роман Сенчин, Герман Садулаев, Евгений Водолазкин, Денис Драгунский, Алексей Варламов, Михаил Тарковский, – а всего их было уже более сорока.

Для примера чуть конкретнее – об одном выпуске, посвящённом, чтобы никто не обижался, покойному Эдуарду Лимонову. Он ушёл из жизни меньше чем через два месяца после записи эфира. На передаче отлично выглядел, лет на двадцать моложе своих семидесяти восьми – как говорится, ничто не предвещало.

Яркий человек небольшого роста, с невнятной дикцией и железной волей, воспитавший боевую дружину отважных последователей и череду отчаянных поклонниц.

Писатель, написавший свою жизнь, как роман, в котором есть все жанры, кроме скучного: исповедь, детектив, драма, фарс, судебный очерк… Об этом выдающемся писателе у меня, конечно, было своё мнение – не слишком восхищённое – и по этическим причинам, и по эстетическим (однозначно нравились только некоторые его стихи), и мнение это после просмотра было поколеблено.

Может быть, впервые Лимонов встретился в эфире не с политическими журналистами, не с оппонентами, с которыми надо быть начеку, отстаивая и объясняя свою позицию, а с доброжелательным, благодарно внимающим собеседником. Но не с восторженным дурачком-поклонником, а с умным требовательным современником, который точно не задаст ни одного пошлого вопроса. Лимонов как будто даже несколько расслабился в библиотеке канала «Культура» и, что называется, освободился, и даже разгулялся.

Говорили про «Моих живописцев», книгу Лимонова о художниках, которые что-то значили в его судьбе. Разумеется, это особенные «лимоновские» художники. Не Рафаэль, а Джотто, из сюрреалистов не Дали, который «слишком прост», а Магрит и Де Кирико. Конечно, и в книге, и в интервью звучало что-то из разряда «с Пушкиным на дружеской ноге»: «Врубель лучший российский художник, мы лежали с ним в одном сумасшедшем доме», «я жил неподалёку от Андрея Рублёва», «дважды, нет, трижды встречался с Энди Уорхоллом, который по происхождению русин», «письмо в мою защиту подписали все французские художники».

Вдруг, говоря о Рублёве, Лимонов упомянул «святых и воинов».

– Святые важнее воинов? – зацепился Шаргунов.

– Важнее, конечно, потому что труднодостижимо – быть святым.

Писатель вдруг вспомнил советские фильмы, их «делали и играли в них святые, в «Летят журавли» атмосфера святой наивности». И, отвечая на уточняющий вопрос ведущего, Лимонов сказал то, чего я уж совсем не ожидал: в себе он «чувствует стремление к святости. Видимо, от старости. Понимать и прощать важнее, чем участвовать в блошиных гонках».

Далее, сравнивая отрезавших себе ухо Ван Гога и Петра Павленского, который дерзостью, между нами говоря, очень напоминает молодого Лимонова, Эдуард Вениаминович неожиданно усомнился: а имеет ли Павленский право на это без того «творческого капитала», который имел Ван Гог? Он сейчас получил ту славу, которой при жизни так и не смог добиться великий художник. «Сейчас нет рамок, всё – живопись».

Лимонов вспоминал свою бунтарку-мать Раису Фёдоровну, которая в 16 лет набила себе татуировку на руке «Рая», себя, десятилетнего, смотревшего из окна своего харьковского дома на тусклый двор и думавшего: «Неужели я всю жизнь буду глядеть на это?» – и свою первую жену – художницу Анну Рубинштейн, видимо, сильно повлиявшую на молодого писателя… Казалось, что в течение эфира помолодевший Лимонов – на пороге нового этапа творчества, который, возможно, опровергнет все предыдущие.

В финале каждой передачи гостя просят подписать книгу. Лимонов написал: «От забубённого писателя с удовольствием!»

Желаю программе продолжать открывать писателей, и не только забубённых.

24.03.21