Текст книги "Катрина: Число начала"

– Но у меня всего-то три тысячи с собой, – запротестовал я, слегка покривив душой. На самом деле, у меня было три пятьсот.

Ничего не произнеся, Катрина медленно развернулась ко мне. Я нехотя достал деньги из бумажника и со стуком положил их на стол перед Эрлихом.

– Статья, – напомнила Катрина.

Редактор сухо кивнул, убрал деньги в верхний ящик стола и потянулся к телефону.

– Все дело в вашем журнале, да? – пытливо осведомился он, снимая трубку и поднося к уху. – Вы хотите заполучить статью обратно?

– Довольно предположений, – учтиво отрезала Катрина. – Как я уже сказала в начале нашего разговора, эта статья не должна занимать ваш интерес вообще. Трех тысяч, как я считаю, вполне хватит для этого.

– Таня, – Эрлих придвинул телефонную трубку поближе, – принеси мне статью Павла Вольского о профессоре Вайнере. Да, и чай, – он положил трубку и поднял тяжелый взгляд на Катрину. – Довольно предположений? Ну, уж простите…

– Прощаю.

– …Простите, что вынужден оказывать содействие каким-то самозванцам, только из уважения к покойному Вольскому…

– Из уважения к деньгам, – исправила его Катрина.

– Дело не в цене статьи, тут вопрос тиража газеты, – поднялся с места Эрлих. – Да вы не понимаете, о чем эта статья! – простонал редактор и сотряс руками, начиная сомневаться, в правильности своего решения. – Эта статья заставит тысячи людей прослезиться! Вернет в людские сердца утерянную человечность. У профессора Вайнера была такая сложная жизнь, а он оставался верен своему делу несмотря ни на какие утраты. Если бы он прожил еще некоторое время и смог закончить свою работу, его труды вошли бы в историю. Вы вообще-то знаете, кто он такой?

– Эрлих, – Катрина придвинулась к нему, – даю слово, если эта статья заставит прослезиться меня, это будет куда более значимым событием, чем очередные слезы склонной к драматизму аудитории.

В комнату вошла невысокая девушка в сером твидовом костюме, секретарша из приемной Эрлиха. Она держала в руке тоненькую картонную папку.

– Чай сейчас будет. Для троих или… – спросила она, кладя папку со статьей на стол.

– Только для меня, эти люди торопятся, – сварливо бросил редактор.

Таня кивнула и вышла.

Катрина взяла папку, раскрыла ее, пролистала все четыре листа, потом передала папку мне.

– Это его стиль? – спросила меня Катрина.

– Да… похоже на Вольского, хотя я не специалист, – ответил я, прочитав абзац.

– Итак! – повернулась Катрина к Эрлиху, по-прежнему сидя у него на столе. – Хорошо бы, чтобы вы забыли о существовании этой статьи. Вы меня понимаете? Если что-нибудь пойдет не так, я знаю, где вас найти.

Тот помотал головой, глядя куда-то в сторону, потом пожал плечами. Казалось, он держит нас за безумцев.

– Да почему должно что-нибудь случаться? Откуда вы вообще свалились мне на голову?

– Прощайте, Эрлих, – сказала наемница и грациозно встала со стола.

– Да-да-да, прощайте, – покивал он, демонстративно начав перелистывать служебные бумаги.

Катрина осталась удовлетворена тем, что получила статью и теперь может возобновить свои поиски. Она тронула меня за руку.

– Пойдем, Марк?

Мы с ней вышли в приемную, где секретарша ждала, когда закипит электрочайник, прошли по коридору к лестнице, и как только оказались на лестничной площадке, Катрина остановилась.

– Отдай мне статью, – сказала она и требовательно протянула руку.

– Постой, почему? – не понимая, в чем дело, я притянул папку ближе к себе.

Меня насторожила быстрая перемена в Катрине.

– Отдай папку, Марк. Будет лучше, если ты даже не узнаешь, нашла я число начала или нет.

Я прошел к перилам, оперся на них и уставился в пространство между лестничными пролетами, не видя, куда смотрю. Я провалился в поток собственных мыслей, стремительно уносящих меня куда-то далеко. Только сейчас я понял, что никогда по-настоящему не задавался вопросом, зачем Катрине открытие Вайнера, зачем вампирам мифический ключ от мира или оружие, способное его изменить. Ради каких ужасных целей были все эти поиски и жертвы? Что могут желать те, кто обречены на многовековой опыт, забирая жизни людей, пожирая время и попирая права живых?

Катрина сказала, что ее послали найти Ключ.

Кто?

– Марк!

Сейчас, когда сторожевые псы иллюминатов не охотятся за нами, я только начал трезво понимать суть происходящего. Открытие нужно не Катрине, она выполняет задание тех, кто прячется в глубокой тени веков. Если Катрина не полностью лишена человечности, хотя я не могу быть уверен в этом, то другие, подобные ей, должны являть собой воплощения человеческих кошмаров и ужасов преисподней. Те другие, взявшие на себя право управлять их кланами, похищать научные достижения человеческой цивилизации и способные ограждать наше общество от информации о своем существовании.

– Марк, – решительно произнесла Катрина. – В чем дело?

Я развернулся и подошел к ней

– Катрина, я хочу тебе верить, – начал я.

– Не стоит продолжать, мне понятно, к чему ты ведешь.

– Нет, послушай, я понимаю, что мог быть уже мертв. Я знаю, что ты выполняешь поручение, о котором не имеешь права говорить, но ты многое показала мне, и это не так-то просто выбросить из головы. Дело не только в открытии. Все это теперь очень касается меня. Я хочу узнать все до конца.

– Это опасное желание, Марк, – предостерегла она.

– Знаю, но меня собирались убить из-за того, о чем я даже не слышал. Я хочу узнать, где число начала, кто его хранил всё это время и что это, мать его, вообще такое. Вместе с тобой. Пожалуйста. Мой друг хотел сдать меня, моей невесты больше нет, моя жизнь превратилась в руины, у меня никого не осталось. У меня есть только ты.

– Одиночество это конечно неприглядное чувство, но смерть страшнее…

– Я не собираюсь умирать. Помнишь, я спрашивал тебя: разве нельзя просто жить?

– Для многих простой жизнью является то, что ты никогда не сможешь принять, Марк. То, с чем ты бы стал бороться, будь у тебя силы. Отдай статью.

– Нет, не отдам, если мы не будем искать число вместе, – честно сказал я.

– Ты знаешь, я в любом случае возьму ее, – предупредила Катрина.

Я устало повесил голову, а Катрина продолжила, смягчившись:

– Я могу представить, каково тебе пришлось. Для тебя эти дни стали тяжелым потрясением. Тебе трудно вернуться к своей жизни. Но рассуди трезво, сначала ты мечтал сбежать от меня как можно дальше, а теперь же просишь взять тебя с собой. Приключений не хватило?

– Я же говорю, дело не только в открытии.

– А тогда в чем еще?

– В тебе.

Глава 15. «Красные Дубы»

Наихудшее состояние человека – это когда он перестает сознавать и владеть собой.

Мишель Монтень

Катрина вопросительно приподняла брови.

– Ну да, – сдавлено произнес я, – ты была там, в баре, понимаешь?.. Слушай, разве тебе не все равно, что со мной случится? Давай закончим это дело вместе. Мне плевать, если впереди опасность.

– Марк, ты сам себя перебил. Я была в баре и что?

– Ты единственная, на кого я обратил внимание после того, как потерял Марину. Для меня это что-то значит. Мимо прошло столько женщин, и только ты… – мой голос становился все тише, и потом я замолчал.

– И только я одна пробудила в тебе интерес? Заставила тотчас же забыть любовь и скорбь и вожделеть другую? – вслух произнесла мои мысли она, только в более резкой форме, обнажая все те слова, что я пытался сгладить. – Я не хочу, чтобы ты путал настоящие чувства с часто встречающимся явлением, когда люди впадают в зависимость от подобных мне. История стара как время. Конечно, ты увидел меня среди остальных женщин. Кто они по сравнению со мной? Но это не меняет реального положения вещей.

– Почему не хочешь? Согласен, я просто человек со своими слабостями, а ты Снежная королева. Холодная, прекрасная, словно из сказки. Но почему тебе не всё равно?

– Марк! Протрезвей. У меня нет времени на подобные разговоры.

Я снова зашагал к перилам, потом развернулся и подошел к ней:

– Хорошо. Все, что происходит из-за числа начала, имеет отношение и ко мне. Может быть это твой мир, но он коснулся меня. По ошибке все завертелось вокруг меня. И я хочу узнать, за что меня хотели убить, за что отдавали свои жизни люди, служащие в этой международной охранной организации, за что забрали жизни Вайнера и Вольского. Хочу знать, существует ли в действительности то нечто, за что некоторые люди могут отдать несколько других человеческих жизней без зазрения совести, – я с надеждой заглянул в белое лицо Катрины. – А самое главное, хочу узнать, можно ли вернуть жизнь тому, кто жизни забирает. Можно ли вернуть жизнь существу, природу которого я до сих пор не могу постигнуть?

– О чем это, черт тебя возьми, ты толкуешь? Нельзя, конечно! – быстро возмутилась Катрина. – Вампиром можно стать, но невозможно стать человеком. Проклятье можно заполучить, а дар нужно не потерять, Марк. Человеческая жизнь это дар данный не всем. Некоторые не заслужили ее по праву рождения, поэтому им никогда не стать смертными. Ты должен это понять! Марк, твои мысли помутились, – начала она более мягким тоном, – в эти дни ты мог умереть. Не стоит рисковать своей жизнью из-за своих желаний.

– Эти дни, это часть моей жизни. Подъезд моей бывшей девушки выглядит так, словно там взорвали ядерную бомбу. На моих глазах умирали люди. Я не могу это просто выбросить из головы. Я не могу отдать тебе эту папку, не зная, куда она тебя приведет, какие вопросы поставит и вообще, выведет ли она на этот ваш ключ от мира. Мне открытие Вайнера не нужно, мне важно его просто найти. Вместе с тобой. Мне нужно знать, Ключ – это дьявольская уловка или шанс исправить несправедливость. Может быть, это посланный свыше случай? Что если открытие дает всего одну попытку, запускает необратимую реакцию? Возможно, я снова покажусь тебе наивным глупцом, но я хочу, чтобы ты приняла правильное решение. Это должно быть не то, что тебе велено исполнить. Не то, чего бы хотели те, кто тебя послал, а именно твое желание. Пожалуйста. Мне кажется, я знаю, чего бы тебе хотелось. Мне кажется, только ты одна из подобных тебе, можешь об этом мечтать. И это главное.

– Что же это за мечта, по-твоему?

Я улыбнулся и подошел к ней еще ближе.

– Это твой секрет, я не могу его разглашать.

– Только представь, вдруг ты ошибаешься и та моя мечта, о которой ты думаешь, на самом деле твоя, – сказала она.

Мы замолчали, не сводя друг с друга взгляда.

– Пожалуйста, давай поедем вместе. Куда бы эта статья ни привела.

– Разве ты не боишься меня?

– Я всегда буду тебя бояться, – честно ответил я. – Но если есть хотя бы один шанс помочь тебе, я его не упущу.

– Ты говоришь так, как будто можешь что-то решать.

– Я и решаю. Остаться до конца.

Она задумчиво посмотрела в сторону, оценивая новые обстоятельства. Я молчал. Лишние слова были ни к чему. Оставалось ждать только, что скажет Катрина. Ее глаза внимательно заглянули в мои.

– Марк…

И тут ее прервал звонок моего телефона. Я достал сотовый и не глядя сбросил звонок.

– Я им перезвоню. Продолжай.

Телефон снова зазвонил.

– Ответь, я подожду.

Я нехотя ответил на звонок.

Послышался недовольный голос моего редактора, Марии Андреевны:

– Так, я не поняла, ты куда пропал, Меерсон? Вышел на работу, а потом в загул? Меерсон, у меня тоже свои трагедии случались, однажды я месяц ни на каких мужиков внимания не обращала, не спала, не ела, не дышала, но нервы своему начальству не трепала и работу не забрасывала. Марк, я думала уже, не произошло ли самое худшее, – устало произнесла она, – себя виню, думаю, вдруг парень с горя решил совершить какую-нибудь глупость. Ему отвлечься надо, а я отпустила его в квартиру этого дурака Вольского, прости Господи! Но нет, Меерсон жив, здоров и где-то там бегает…

– Мария Андреевна, – перебил ее я, видя, что Катрина двинулась к лестнице, – мне сейчас некогда. Мы обязательно поговорим потом.

Не дождавшись ответа Марии Андреевны, я отключился и положил телефон в карман куртки.

– Пойдем, – Катрина зашагала вниз по лестнице.

– Вместе? За числом начала?

– Да, – она надела черные очки.

– Почему ты передумала?

– Ты вправду хочешь знать?

– Конечно.

– На многие твои слова мне плевать, – начала она, и совсем не так, как я предполагал. – Твое сентиментальное желание помочь мне понять легко, но серьезно я к нему не отношусь. Ты сказал, что твоя жизнь теперь изменилась. Вмешательство в нее как с моей стороны, так и со стороны остальных, – многозначительно сказала она, проходя мимо вахтера, – было слишком велико, чтобы не оставить след, который изменит твою жизнь. Исправить уже ничего нельзя. Ты все оставшиеся годы проведешь с осознанием существования того, свидетелем чего стал. Ты знаешь уже слишком много, а мне еще может пригодиться помощник. Ты нуждаешься в подтверждении или опровержении того, что все жертвы были не напрасны. Что ж, это справедливо. Я возьму тебя с собой, Марк, куда бы нам ни пришлось отправиться за Ключом. И там ты непременно поймешь, что существуют пропасти, в которые людям лучше не спускаться.

Катрина обошла свой роскошный автомобиль и остановилась возле дверцы, испытывающе глядя на меня сквозь черные линзы очков.

– Я пошла тебе навстречу, и, полагаю, это должно тебя обрадовать. А теперь прочитай, о чем говорится в статье.

Мы сели в машину.

Я приступил к чтению статьи Вольского:

«УЧЕНЫЙ И ЧЕЛОВЕК»

автор Павел Вольский

«В последнее время в научных кругах и даже широкой общественности стало известно имя профессора Александра Вайнера благодаря появлению в СМИ сенсационных публикаций о поисках профессором Физико-технического института Балтийского федерального университета Канта, доктора физико-математических наук, некой субматериальной величины, способной изменить судьбу человечества, разрешив основные, если не все, проблемы современной науки. Но в этой статье речь пойдет не о научных достижениях Александра Вайнера. Мы покажем вам лицо этого человека, чья наполненная трагическими событиями и незначительными успехами на научном поприще жизнь привела обычного лаборанта на вершину научной мысли. Что мы знаем о Вайнере-человеке? Кто же такой Александр Вайнер, человек-герой, о котором никто не знал до появления Теории начала?

Саша Вайнер родился в Архангельске холодным ноябрем 1932-го года, в семье простой рабочей и партийного работника. У Вайнеров рос еще один сын, Георгий, старше Саши Вайнера на три года. Казалось бы, это была счастливая семья: любящие родители, дружные братья. Их семьи не коснулись репрессии 1937-го года, отец успешно продвигался по карьерной лестнице, воевал в Великой Отечественной войне, вернулся домой, и в декабре 1945-го был переведен в бывший Кенигсберг, а ныне наш Калининград со значительным повышением по службе. Безусловно, вместе с отцом Саши в Калининград переехала вся семья. Но летом 1946-го на судоверфи, куда устроилась работать Валентина Вайнер, произошла авария, в результате которой пострадала мать Саши и Геры. Промучившись в больницах до февраля 47-го года, Валентина тихо умерла, оставив своего убитого горем мужа и детей одних на пути к следующим трагедиям, уже поджидавших семью Вайнер. В это время на работе у Вайнера старшего требовались инициативные и активные кадры для восстановления экономики Калининграда. Сломленный горем Вайнер не мог больше справляться со своими должностными обязанностями. Совершая промашку за промашкой на работе, погруженный в свои переживания и хлопоты с детьми, он был уволен как несоответствующий занимаемой должности. Отец Саши и Геры стал выпивать, часто менял места работы, а периоды его безработицы становились все длиннее и длиннее.

Повзрослевший Гера сначала ушел в армию, потом работал и поступил в университет. Братья очень сдружились между собой. Они привыкли поддерживать друг друга во всем. Конечно, окончив школу, Саша Вайнер поступил в университет. Получилось так, что братья поступали вместе. Никто из сокурсников даже не догадывался, что тихий и молчаливый Саша, о котором мало кто что-то знал, в отличие от веселого и задорного Геры, был влюблен не в рыжеволосую красавицу Юлию Комарову как многие юноши, учившиеся в том же университете, а в науку.

Великое путешествие младшего Вайнера в удивительный научный мир начинается уже на втором курсе. Он становится лаборантом. Очень гордится своей работой у руководителя кафедры профессора физики Тачиргина Олега Сергеевича. Этот-то преподаватель, заметив смышленого старательного студента, и взял Вайнера-младшего к себе лаборантом. Там же, в университете, Саша знакомится с лаборанткой с соседней кафедры, очень способной и симпатичной Альбиной. Уже через месяц Саша и Альбина тихо поженились. Спустя год и Гера, окончивший университет, женился на той самой красавице Юлии Комаровой. На свадьбе гулял почти весь курс.

Казалось бы, счастье, уйдя на долгие годы, наконец, нашло дорогу обратно в семью Вайнер. Но оно, словно шутя, только поманило издалека.

Так и не перестав пить, Вайнер-старший умер, забытый всеми своими знакомыми и бывшими сотрудниками, а родственники из Архангельска уже давно и носу не казали в «такую даль, как Калининград».

Саше предложили остаться работать в университете. Он закончил аспирантуру, защитил кандидатскую и докторскую. Написал несколько научных работ, издал несколько ярких научных статей. По рекомендации своего научного наставника профессора Тачиргина, Александра Вайнера приглашают работать на закрытый исследовательский объект в должности старшего научного сотрудника. Вайнер с женой на несколько лет уезжают из Калининграда. О том периоде в жизни Александра известно мало. Однако, как теперь признается сам Вайнер, опыт работы на секретном Советском объекте оказал большое влияние на него, как на ученого.

Жена Вайнера, Альбина, увлекалась древними учениями, которые легли в основу современных наук.

– Поначалу я не разделял интересов Альбины, — с грустной улыбкой рассказывает Александр Вайнер. – Только через годы научных споров и различных интерпретаций доказательств, своего рода гипотез и теорем, за чашкой чая или зимней прогулкой по заснеженному парку, в теплые летние вечера на балконе или в разговоре по телефону мне потихоньку открывалась истина. Для того чтобы сделать настоящее открытие необходимо связать несвязуемое.

Ребенка у Александра и Альбины не было. Зато, примерно через десять лет брака, в июле 1966-го года у его старшего брата родился наследник – Эдуард. К тому времени Александр с женой вернулись в Калиниград. Сына Геры любили в обеих семьях Вайнеров. Очень к нему привязался и вечно занятый научными поисками Александр, у которого не хватало времени на что угодно, кроме своего племянника. Взрослеющий Эдик интересовался работой дяди, он с любопытством наблюдал за трудами Александра. В те годы Александр вернулся в свой университет и работал над построением Единой теории поля, ранее безуспешно разрабатываемой другими физиками.

Преданный науке Александр Вайнер тратил много семейных средств на оборудование в университет.

– Альбина говорила, что нужно подумать немного и о себе, – грустно кивает Александр. – Я всю жизнь был упрямым ученым, поэтому считал, что знаю, как лучше для всех. Но, конечно, я не мог знать все. Я часто ошибался. Особенно в житейских вопросах. Например, часть денег я должен был тратить на то, чтобы сделать жизнь моей жены счастливей. Ведь мы всегда жили скромно. Альбина, как и я, во многом отказывала себе, хотя никогда ни на что не жаловалась.

К несчастью Альбина Вайнер неожиданно умерла в возрасте 49-ти лет. Александра сразило горе. Его мучили страхи и предрассудки, тянувшиеся из далекого юношества. Он боялся, что начнет пить, боялся повторения судьбы своего отца. И для того чтобы забыться, не вспоминать о горе, он решил углубиться в свою работу. Как раз тогда он уже решил пойти дальше в своих работах. В университете ходил слух, что Вайнер видел в Единой теории поля нечто большее, чем другие физики. Он не выходил из кабинета днями и ночами, для него больше не было другой жизни. Как говорит он сам: «…Я стал такой же неживой, а просто существующей и работающей теоремой или уравнением, как те, над которыми всю жизнь корпел». На удивление смерть его жены не привела к ухудшению рабочих качеств Александра. Наоборот, из-за того, что он теперь месяцами не выходил из кабинета, научный мир Александра Вайнера продолжал жить и делал это с новой энергией, энергией печали, которая оказалась для Александра вторым рывком на пути к тому Александру Вайнеру, который есть сейчас.

Интерес Эдика к науке с годами не уменьшился. Друзей у него не было и других интересов, кроме научных, тоже. Из-за чего Георгий очень переживал. Он не хотел для своего сына даже подобия на жизнь Александра, которую Георгий считал неудавшейся и потраченной впустую.

– Когда Эдик стал достаточно взрослым, я взял его к себе в помощники, – говорит Александр. – Эдик ответственно подходил к моим поручениям и вскоре я ему начал доверять не только простые вычисления, убедившись, что он имеет математические способности, но и задания, которые требовали научных заключений физика.

Несчастья так и не отпустили семью Вайнеров. Когда Эдику исполнилось двадцать лет, его родители погибли в автокатастрофе. По словам следователей, в крови Георгия был обнаружен алкоголь. Вайнеров продолжал преследовать злой рок.

Эдика и Александра объединяло теперь и общее горе, и то, что они остались одни, и общность интересов в науке. Но Александр с тревогой замечал, что у Эдика появились странности в поведении. Затронутый горем рассудок не выдержал. Еще длительное время Эдик продолжал работать, цепляясь за нормальную жизнь. Но даже внешне парень изменился. Волосы его стали всклочены, движения суетливыми, глаза горели, да и на то, что он сегодня надел, Эдик уже не обращал внимания. Ранее скромный молодой человек теперь возвращался домой поздними ночами, пропадая в барах. Безумный огонь в его глазах разгорался все сильнее. Эдик говорил, что у него появились друзья, начальство, им теперь руководят умные силы и со временем он ждет повышения.

Амбулаторное лечение не дало результата и Эдика приходилось класть в психиатрическую лечебницу все на более длительные сроки, тем более, что он настаивал на том, что его состояние ухудшается вдали от его начальства, и ему нельзя надолго отлучаться, дабы не прогневать своего хозяина. Поэтому впоследствии его вынуждены были положить в психиатрическую лечебницу «Красные Дубы» на постоянное время.

Вайнер часто навещал своего племянника и рассказывал об успехах в своей работе. Несмотря на то, что Эдик страдал шизофренией в том, что касалось научных изысканий Александра Вайнера, он проявлял удивительную трезвость ума и рассудительность, словно болезнь даже не коснулась этой области разума несчастного. Он продолжал помогать профессору Вайнеру в расчетах. Эдуард безошибочно давал советы, каким путем идти дальше в научных изысканиях. Так что Александр Вайнер считает, что в том, чего он достиг за последние годы работы, большая доля заслуг его племянника Эдуарда Вайнера.

Сейчас Александр Вайнер находится на пике своей популярности благодаря его открытию, которое, как он считает, изменит весь мир. Нет ни одного ученого, который бы, узнав о скором открытии Александра Вайнера, ожидаемого всеми в ближайшем будущем, остался бы равнодушным. А полярность мнений ученых мира об его работе указывает на незаурядность, нестандартность и значимость его исследований. Так пожелаем же этому человеку и ученому, занимавшемуся поисками числа начала почти всю свою жизнь, успешно завершить его работу, которая, есть большой шанс, поможет изменить жизнь каждого живущего на земле в лучшую сторону».

К тому времени как я дочитал статью Вольского, туман еще плотнее заполнил город и плотно прилипал к тонированным стеклам. Машина стояла на авто-заправке. Катрина расплатилась моими деньгами и вернулась в Форд-Мустанг. Она завела машину и вопрошающе приподняла брови, глядя на меня сквозь черные очки.

– Прочитал, – сказал я и принялся подробно пересказывать все прочитанное, время от времени поглядывая в текст. На страницах статьи играли темно-серые тени и блики. В салоне было достаточно темно, за стеклами хмуро и промозгло. Лично мне вся эта история казалась очень трагичной. Смерть и несчастье преследовали семью Вайнера издавна. Смертью и несчастьем все и закончилось. Закончилось, чтобы породить нечто куда более страшное. Разве могли предположить Вайнер или Вольский, к чему приведут труды ученого? Если бы Вольский только знал, что будет убит из-за собственной безобидной статьи. Каждый из них всего лишь занимался своим делом, и это обернулись катастрофой.

Когда мой пересказ статьи Вольского подошел к концу, Катрина взяла свой сотовый.

– Лечебница «Красные Дубы»? – спросила она меня.

– Да, – отозвался я, заглянув в листы.

– Ты знаешь, где это?

– В городе такой лечебницы точно нет. Никогда о ней не слышал.

Она кивнула и набрала номер, продолжая вести машину.

– Игорь, позови Виктора! – сказала она в трубку и какое-то время молча ждала, когда на том конце откликнется этот ее вампир. – Здравствуй, Виктор. И когда же ты собирался мне рассказать о своих тайных встречах с орденом иллюминатов?

– Ты уже знаешь? – тихо донеслось удивленное восклицание из трубки. – Я спас тебя и если откровенно, надеялся на твою благодарность, милая Катрина.

– Что ж, имей уважение ко мне, коль имеешь восхищенье предо мной! – сдержанно проговорила Катрина. Я впервые услышал ее нетерпимые и недовольные нотки в голосе в разговоре с этим Виктором. – Не достойно твоего титула было не предупредить меня о твоем визите во вражескую обитель. Тем более, что мы друзья, Виктор. О доверии не стоит забывать, если речь идет о дружбе двух друзей.

– Надеюсь, то обстоятельство, что я тебе жизнь сберег, прощает мне мою скрытность в этом деле. И не забывай, что я не желаю тебе зла, что бы ни случилось.

– Дай слово, что впредь всегда будешь говорить мне все о том, что касается меня.

– Обещаю, Катрина, – сказал Виктор и переспросил: – К слову об обещаниях! Иллюминат не нарушил свое обещание? Они все еще в моем городе, уехали сами или, быть может, ты как-то повлияла и…

– Да, их больше нет. Но мне нужно, чтобы ты подсказал мне, как я могу найти одно место здесь, в твоих землях.

– Спрашивай.

– Тебе известно, где находится психиатрическая лечебница «Красные Дубы»?

– Известно. Это в нескольких километрах на север от города. К этой клинике ведет отдельная дорога так что, думаю, отыскать ее будет легко. Ты вышла на след?

– Я еще не располагаю достаточными сведениями, потом поговорим, Виктор.

Она убрала телефон на приборную панель.

– Неужели ты считаешь, что этот умалишенный племянник Вайнера может знать, где профессор спрятал свое открытие? – спросил я.

– У тебя есть иные варианты?

Я промолчал.

Дорога за городом казалась удивительно сказочной. Она таяла в вечернем тумане, а туман, оседая на асфальте, таял на дороге. Справа и слева в холодной мгле из сырой земли поднимались сотни переплетенных ветвей бледно-молочного пара. Машины впереди и сзади то появлялись, то исчезали в сером мареве. Через несколько минут справа открылся вид на тонущий в туманной дымке маленький городок. Он словно парил темным пятном в воздухе и проплывал за вереницей редких деревьев, расположившихся возле дороги. Погода этого вечера не располагала к экскурсии в дурдом, но по крайней мере я сам напросился.

Через пару километров сквозь клочья тумана проявился дорожный щиток со стрелкой:

Лечебница «Красные Дубы» 500 метров

Следом за щитком слева от шоссе поворачивала старая дорога, уходя в глубь леса. Катрина включила поворотный сигнал и свернула на нее. Казалось, чем дальше мы удаляемся от шоссе, тем темнее и грязнее окружающий со всех сторон туман. Кривые деревья по обе стороны от узенькой дороги, уходящей неизвестно куда, протягивали из марева свои скрюченные ветки, высохшие и неказистые как лапы пауков. Возраст сделал их грузными и безжизненными. Уверен, листьями их ветви не обрастают даже летом.

Катрина внимательно поглядывала по сторонам, тоже заметив уродство здешних мест.

Дальше по дороге лес редел, и вскоре справа и слева остались лишь скудные ряды из высоких разросшихся в стороны дубов. Я вглядывался в серую даль, расположившуюся по обочинам дороги. За дубами простирался пустырь. Кустарники иногда возвышались над землей, редко вдали темнели кривые очертания других деревьев. И вдруг я увидел невысокие каменные плиты, поднимающиеся от земли иногда на метр, иногда меньше.

– Это кладбище? – спросил я.

Катрина повернула голову в мою сторону и посмотрела в окно.

– Выходит что так. Должно быть, здесь похоронены бывшие пациенты этого заведения.

– Поэтому все надгробья одинаковые, – вслух догадался я. – Если не считать, что какие-то ушли в землю поглубже, а какие-то завалились на бок. Что же это получается, пациенты, которые проходили здесь лечение либо не выживали, либо оставались здесь на пожизненное содержание?

– В советский период – не удивительно. Да и выздоровевший умалишенный это большая редкость, Марк.

Впереди вдоль по дороге из тумана проявилось темное здание. Оно казалось одиноким каменным массивом посреди тающей в тумане пустоты. Его становилось видно все лучше. Высокое четырехэтажное сооружение с массой деталей на фасаде, каменные туловища статуй под черепичной крышей выныривали из стен на значительной высоте над землей. Сухие ветви дикого винограда взбирались по стенам от самого фундамента до чердака и заслоняли собой высокие окна с металлическими решетками. Все это тяжелой массой нависало над сознанием приехавших посетителей.

Под домом плотный пожилой человек в теплом свитере и светлой шляпе, из-под которой виднелись обросшие седые волосы, граблями сметал в кучу налетевшие листья. Он перестал работать и, оперевшись двумя руками на рукоять граблей, устремил свой прищуренный изучающий взгляд на нашу машину.

Элеанор остановилась у крыльца.

Впереди предстояла встреча с Эдуардом Вайнером. Глядя на здание лечебницы в окно, я осознал, что это будет занятное знакомство.

Катрина вышла из машины и, обогнув ее, направилась к крыльцу.

– Ты поверишь чокнутому, если тот скажет, что знает, где его дядя припрятал Ключ? – вылез я из салона, с сомнением глянув на Катрину, и захлопнул дверцу Элеанор.

– Все разговоры потом, – четко проговорила она, не оборачиваясь ко мне. – Я сама решу, кому мне верить, а кому нет.

Она поднялась по бетонной лестнице на крыльцо, опутанное по сторонам сухими ветвями дикого винограда, остановилась возле больших массивных дверей парадного входа и нажала на кнопку звонка. Изнутри послышался далекий звук шумного школьного трезвона. Я поднялся на крыльцо и пригляделся к длинным бороздам на дверях, словно кто-то снаружи пытался когтями прорыть себе дорогу внутрь.