Текст книги "Золотые костры"

– Нет. – Она втолкнула его в переулок. – Только если у тебя есть колдовской дар.

– А у вас он есть?

Она больше ничего не сказала, быстро шагая вперед, крепко держа его за плечо и прищуренными глазами, точно рысь, у которой пытаются отобрать ее котенка, искала затаившуюся опасность. Так что Эрик обратился за ответом ко мне.

– У нее есть. Гертруда колдунья.

– Ух ты! Здорово, что я вас нашел! – Он с восхищением посмотрел на мою спутницу.

Проповедник маячил возле низкой кладбищенской ограды.

– Этот тип уже ждет вас, – недовольно сообщил он нам. – Разворошили вы муравейник.

Одним краем кладбище подходило к дремучему лесу. Темные мрачные ели спали под снегом, выстроившись, точно солдаты герцога Георга на плацу. Могил было не видно, они все оказались укрыты толстым слоем снега, хрустящего у нас под ногами.

За старым склепом, единственном на этом погосте, ждал давешний одноглазый колдун. Он кутался в свой овчинный тулуп и в отличие от прошлого раза выглядел таким довольным, словно его петух снес золотое яйцо.

– Хе-хе! Теперь уже за тобой будет должок, госпожа Гертруда, – потирая руки, прокудахтал он.

– Ух ты! Какой огромный! – Эрик увидел птицу и бросился к ней.

– Стоять, малец! – Тим схватил мальчишку за шкирку. – Убьет! Лезь, давай, в сани!

– Мы на нем поедем? – Его глаза стали круглыми от восторга. – Вот это да! Ух ты!

Он безропотно забрался в волшебную повозку, и Гертруда укрыла его теплой шкурой.

– Куда едем-то?

– Эйсвассер.

– Двадцать лиг до него… Ладно, довезу. Мальчишку зачем украла?

– Никто меня не крал! – возмутился Эрик, которому не терпелось проехаться в таком диковинном экипаже.

– Тим, меньше знаешь, лучше спишь.

– Ну-ну. Вперед, Тюльпан! Ко! Ко!

Петух резво взял с места, и Эрик заорал от восторга, да так, что едва не вылетел из саней, когда те подпрыгнули на одной из могильных плит. Всего несколько ударов сердца, и ход выровнялся, стал мягким, точно мы скользим по гладкой поверхности – Тюльпан набирал высоту.

Кладбище рвануло вниз, накренилось, и Эрик издал очередной восторженный вопль, восхищенными глазами глядя на то, как земля уходит в сторону. Гертруда закрыла ему рот ладонью:

– Не кричи! Простудишься!

Тот кивнул, перегнулся, чтобы получше рассмотреть городок, где мы ночевали, и теперь уже мне пришлось хватать его за шкирку, чтобы он не вывалился в тот самый момент, когда я уже начал считать, что мы довезем его до Арденау.

– Нас не увидят в городе? – спросил я у Геры.

Та покачала головой:

– Сейчас сани Тима видны лишь тем, у кого есть предрасположенность к волшебству.

От скорости и холодного ветра у Эрика начали слезиться глаза, и она поплотнее укрыла мальчишку медвежьей шкурой.

Летели мы совсем низко, едва не задевая белые верхушки елей.

– Думаешь, они не поймут, где мы?

– Я, как и ты, не верю в чудеса, Людвиг.

Хотелось бы мне услышать нечто иное. В Ордене работают люди. Такие же, как мы. И они не идиоты. Как только увидят, что в Брогде нас больше нет, отправят сообщения на другие посты и расширят круг поисков. Законники знают, что мы рвемся к границе, и постараются перекрыть все тракты. А если среди ловчих имеются инициативные люди, то, не дожидаясь приказов сверху, они станут задерживать всех подозрительных, чтобы ненароком нас не упустить.

– У них есть колдуны?

– Как и у Братства. Но в Лезерберге ли они сейчас – не знаю. Считаешь, их могут пустить по следу?

– Я бы пустил.

Будем надеяться, что колдунов поблизости не окажется. Это худший вариант из всех возможных.

– Людвиг, – замерзший Эрик дернул меня за рукав. – А раньше ты летал?

– Летал.

– Здорово. На петухе?

– Не только. В карете. И еще на драконе.

– На драконе?! Ух ты!

Гера с благодарностью посмотрела на меня. Братство заработало еще одно очко в свою пользу. Не прошло и суток с момента нашего знакомства, а Эрик перестал быть угрюмым и подозрительным. Сейчас он просто светился восторгом, хотя бы на час забыв о том, что его украли у родителей, на глазах убили человека, который позаботился о нем, и теперь преследуют.

Его лицо светилось счастьем, а я, глядя на него, думал о том, что такого ценного в этом мальчике с даром? Чем он отличается от десятков других детей, которых ежегодно находит Братство и Орден?

Сани приземлились на низком берегу озера, на небольшом участке, с трех сторон окруженном соснами, у самого края леса. В кустах шарашилось Пугало, делая вид, что оно оказалось здесь совершенно случайно. Эрик помахал ему, но одушевленный счел, что отвечать ниже его достоинства. Страшилу больше занимала сорока, летящая над замерзшим озером, чем мы.

Петух, уставший и недовольный, злобно кудахтал, и его острый ярко-алый гребень выражал наивысшую степень раздражения. Тим рассеянно погладил Тюльпана по перьям:

– Не буду спрашивать, куда вы направляетесь и от кого бежите. Как говорится, чего не знаешь, того не выболтаешь. Но если вы решили продолжить путешествие по Эйсвассеру и двигаетесь на запад, то возле Черного камня, ярдах в ста от воды, есть охотничий домик.

– Зачем он нам?

– Затем, что до города отсюда больше дня пути. Даже если б вы без ребенка были. Ночевать на холоде собрались?

– Спасибо, Тим. Ты привез то, что я просила?

Одноглазый старик вытащил из саней небольшой холщовый мешок с ярко-красной заплаткой и кинул его на снег.

– Вот. Мы в расчете. Сразу прошу об ответной услуге.

Гера прищурилась:

– Если могу помочь.

– Можешь. Моя невестка родит в апреле, и мне требуется твоя помощь.

Она в ответ свела темные брови:

– Не понимаю тебя, Тим. Твоя жена лучшая колдунья Завичья. И повивальная магия у нее не чета нашей, городской.

– Да нет! – отмахнулся он. – С родами бабы сами сдюжат. Я не о том. Мы проверили, ребенок с даром родится. Не хотим его скрывать. Десять поколений моих предков по деревням да лесам сидело. Хочу для внука лучшей жизни. Чтобы вырос, стал известным, во дворце жил, а не в навозе. У тебя патент, и ты известна в определенных кругах. Пусть Церковь и ваш колдовской Круг возьмут его под опеку. Стань крестной.

Теперь ее брови поползли вверх.

– Удивляюсь я тебе, Тим. Ты с Анкой столько лет сражался против всего чуждого вам. А теперь поменял решение. Ты осознаешь, что во время Ночи Ведьм твой потомок полетит уже не на Лысую гору, а в какой-нибудь замок?

– Осознаю. И именно об этом прошу.

– Ну, раз просишь – не смею отказывать. Ты помог нам, я помогу вам. Пришли весточку, как все будет готово.

Он сухо кивнул, ничем не показывая своей радости, хотя в его единственном глазу плясали счастливые черти, сел в сани и поспешно убрался, как видно опасаясь, что она передумает.

Я развязал тесемки рюкзака, вытащил из него пару коньков на двух полозьях, отдал Гертруде. Вторые, чуть поменьше, протянул Эрику:

– Прикрепи их к своим ботинкам. Ремни должны быть вот так.

– Что это?

– Коньки. Перед тобой озеро Эйсвассер. Часть пути мы проделаем по льду. На коньках выйдет гораздо быстрее, чем пешком.

– Я не умею ездить на коньках.

– Шутишь? Все мальчишки умеют.

– Вы забыли, что я из При? – мрачно вопросил он. – У нас и снег-то бывает не каждый год.

– Мы забыли, – вздохнула Гертруда, перестав затягивать ремни. – Я тоже не умела кататься, но в Альбаланде это основное развлечение детворы. Хочешь не хочешь, а научишься. Что будем делать, Людвиг?

Я опустил его коньки в снег.

– Придерживаться твоего плана – до границы по озеру быстрее всего. Тим уже улетел, по лесу мы доберемся до трактов очень нескоро. Если вообще доберемся, а не замерзнем или не попадем к какому-нибудь визагану на обед. Возьму его на закорки.

– Я тяжелый, – с серьезным видом предупредил меня мальчишка.

– Не смеши меня. Уж как-нибудь я твой вес выдержу. У тебя сегодня день поездок. Сперва на волшебном петухе, теперь на не волшебном страже.

Услышав эти слова, он расплылся в улыбке.

– Возьму твою сумку и палаш, – предложила мне Гера.

Но в дело вмешалось Пугало. Оно плюхнулось задницей в сугроб и начало надевать коньки на свои драные башмаки.

Сперва я только пожал плечами. Почему бы и нет? Если одушевленный хочет развлечься – я не против. Но затем присмотрелся к нему внимательнее. Он явно что-то удумал, так что я не удивился, когда Пугало двумя пальцами взяло Эрика за воротник тулупчика и подняло над землей.

– Эй! – возмущенно заорал тот и попытался брыкнуть страшилу ногой, но в следующее мгновение уже оказался у того на плечах. – Ух! Людвиг, я на нем поеду?

– Судя по всему, да.

– Благосклонное и стремящееся помочь Пугало. – Гертруда стояла рядом со мной, глядя на удаляющиеся спины внезапных компаньонов. – Это нечто новенькое.

– Скорее нечто редкое. Порой оно не гнушается оказать поддержку.

– Но почему сейчас?

– К сожалению, я так и не научился залезать в его голову. Причин может быть тысяча. И ни одной. Возможно, все дело в мальчике. Тебе не сказали, почему он так ценен для нас? Зачем Иосиф забрал его у законников?

Гертруда хмыкнула:

– Ручаюсь, что, кроме него, об этом никто из стражей не знал. Появится больше времени, я проверю Эрика. Должен же он был выживать при встречах с темными душами. Значит, мог использовать примитивные фигуры или даже знаки. Увидев их, я пойму, в чем тут дело.

По форме озеро Эйсвассер напоминает молодой месяц. В самой широкой части оно почти пять с лишним лиг, а длиной все тридцать, и большую часть времени открыто для судоходства. Но с наступлением холодов намертво покрывается льдом. Сейчас мы находились у западной его части. Следовало добраться до противоположного берега, а затем двигаться к границе герцогства Удальн. Так мы сократим дорогу втрое.

Я понимал, почему Тим согласился привезти нас сюда и отказался лететь к Эринбраугу – городу, расположенному на границе двух государств. Там была инквизиция, а клирики не терпят, чтобы над ними летал кто-то, кроме ангелов. Колдун и так сделал исключение из правил и помог ведьме с патентом, что среди «диких» волшебников, кому претит преклонение перед Церковью, является не таким уж и частым одолжением.

Наш путь по льду не отличался ничем особенным. Вопреки моим опасениям, на десятки лиг вокруг не было ни души, и мы оказались предоставлены на растерзание лишь легкому морозу да ледяному пронизывающему ветру.

Гертруда ехала первой. Она забросила рапиру за спину и легко скользила по гладкому свинцовому льду, а редкие снежинки спиральными змеями кружились вокруг ее полозьев. Я шел прямо за ней, закрыв нос и рот шарфом от холодного воздуха. Эрик, похожий на нахохлившегося воробья, сидел на плечах у Пугала и возвышался над всеми нами.

Одушевленный прекрасно чувствовал себя на коньках и сперва уехал далеко вперед, затем вернулся. Порой ему становилось скучно, и он начинал нарезать вокруг нас круги к вящему восторгу мальчишки.

Мы постарались как можно скорее пересечь открытое пространство и достичь противоположного берега – немного холмистого, как раз такого, чтобы хоть как-то защитить нас от ветра. К Черному камню – мрачному растрескавшемуся от времени утесу, стоявшему в окружении искривленных сосен, мы добрались за два часа до сумерек. К этому моменту Эрик уже настолько устал, что уснул, обхватив шею Пугала.

Гера выдохнула облачко пара, обернувшись ко мне:

– Если Тим прав, там должен быть охотничий домик. Остановимся на ночевку?

– Да. Я пойду проверю.

– Спасибо.

Отстегнув коньки, я ступил на берег, начав подниматься в горку по глубокому снегу. Жилище располагалось под соснами, шагах в двухстах от озера, скрытое от посторонних глаз высокими плоскими камнями.

Сосновый сруб, потемневший от времени, со скошенной крышей и невысоким, в три ступени, крыльцом. Два небольших окошка, крепкая дверь, подпертая деревянным бруском. Я убрал его, вошел внутрь. Здесь было так же холодно, как на улице, темно, пыльно, пахло несвежим сеном и мышами.

Убедившись, что дом пуст, я вернулся к озеру. Гертруда, щурясь, смотрела куда-то на восток.

– Тим был прав. Можем остановиться. Все в порядке?

– Не знаю, – с тревогой произнесла она. – Меня смущают облака.

– Чем же?

По мне, ползущие на горизонте легкие тучки ничем странным не отличались.

– Одно из них двигалось против ветра. Мне это не нравится.

– Считаешь, ищут нас?

– Да. Оно сейчас там, где нас высадил колдун. Это вряд ли случайность. – Она протянула мне свою рапиру и сумку. – Бери Эрика и иди в дом. Я скрою следы.

Мальчишка все также спал и доехал до места нашей ночевки на Пугале. Только возле крыльца одушевленный снял его и протянул мне. Я внес Эрика в дом, уложил на широкую деревянную лежанку. Ребенок лишь перевернулся на другой бок, даже не думая просыпаться.

Ни дров, ни хвороста не было, но я не успел решить эту проблему, как Гертруда вернулась.

Она закрыла дверь, провела по доскам ногтем, рисуя какой-то символ, а затем посмотрела на очаг, и в нем взметнулось пламя.

– Сегодня обойдемся без поиска дров.

– Разумно ли это? Ты ослабнешь за ночь.

– Это простое колдовство. Оно практически не ест сил. Не хочу, чтобы ты сильно наследил вокруг избушки. Да и дым нас выдаст. Все будет хорошо, не волнуйся. – Она подошла к Эрику, потрогала его лоб. – Совсем умаялся за день, бедняга.

Через полчаса в помещении стало теплее, и я скинул куртку. Пугало расположилось возле двери. Оно вытянуло костлявые ноги, перекрыв выход и наблюдая за тем, как мы обустраиваемся. С наступлением ночи появился и Проповедник. Этот, в отличие от одушевленного, тут же подобрался поближе к огню.

– Они вывернули наизнанку город, – буркнул он нам. – Куча солдат и пять или шесть законников. Все искали его.

Последовал кивок в сторону спящего.

– Тебя они допрашивали? – Гертруда доставала из своей сумки еду – холодная грудинка, половинка хлеба и несколько сладких фиников.

– Я не стал показываться им на глаза. Ну… чтобы случайно не привести их к вам.

– Рада, что ты посмотрел и получил урок[24]24
  Гера подражает Проповеднику и цитирует Книгу притчей Соломоновых (24, 32).


[Закрыть].

Он скривился:

– Вот только не надо трогать святые книги. Вы ходите по лезвию и вот-вот поскользнетесь. Если вас поймают, то вздернут.

– Значит, надо постараться, чтобы этого не случилось. Будем будить Эрика?

Я подумал над ее вопросом:

– Он не ел с самого утра. Давай попробуем.

Будущий страж сонно сел, зевнул. Гера сунула ему в руку хлеб с грудинкой. Мальчишка, все так же клюя носом, сжевал ужин и вновь улегся, а я укрыл его своей курткой.

– Вы выглядите как-то иначе, – пробормотал он. – Почему?

Он был прав. Волосы у Гертруды уже не были такими темными, лицо тоже стало гораздо сильнее походить на то, которое я всегда помнил. Магия личины постепенно ослабевала.

– Завтра расскажу. Спи.

– Это волшебство? – не унимался тот.

– Да. Волшебство.

– Здорово. А я вправду могу стать стражем?

– Правда сможешь. Спи.

– Госпожа Гертруда…

– Да?

– А вы не отдадите меня Ордену?

Она хмыкнула, словно услышала какую-то глупость.

– Не отдам.

Эрик приподнялся на локте, серьезно посмотрел на нее.

– Слово колдуньи?

Ее лицо дрогнуло, но ответила она ровно:

– Слово колдуньи, Эрик. Пока я жива, Орден тебя не получит. Клянусь. А теперь спи.

Мальчишка счастливо вздохнул и наконец-то успокоился. А через несколько минут по его дыханию я понял, что он уснул.

– Людвиг, не подашь свою сумку? – попросила Гертруда. – Мне нужны мои зелья. Спасибо.

Она начала поиск, но внезапно остановилась, нахмурилась и быстро посмотрела на меня. Но тут же отвела взгляд.

– Что такое? – удивился я.

– Нет. Ничего.

– Гера, – вкрадчиво произнес я. – Мы знакомы не первый год. Что ты там нашла?

Она вздохнула и вытащила из сумки браслет из дымчатых раухтопазов.

– Откуда это у тебя?

– Узнала.

– Узнала. Откуда?

Я помедлил, затем неохотно произнес:

– Были рядом с… костями Ганса. Я решил, что это что-то значит.

– У Ганса? – Моя колдунья недоверчиво нахмурилась. – Это странно. Как вообще браслет оказался у него?

– Я тоже хотел бы это знать.

Она убрала находку в сумку, спросила с некоторой досадой:

– Если бы я не нашла, ты бы мне не сказал, да?

– Это хоть что-нибудь изменило бы? Ты увидела его, и вопросов только добавилось.

– Она им очень дорожила, но отдала Гансу.

– Да кто эта она? – не выдержал Проповедник. – Людвиг словно воды в рот набрал.

– Тебе-то уж точно знать не нужно.

– Пф! Ну и не надо! Меня больше заботит бедный ребенок, – печально произнес Проповедник. – Какими же сволочами надо быть, чтобы украсть его у родителей? Думаете, сможете довезти его до Арденау?

– Сможем, – ровно произнес я. – Мы должны это сделать.

– Потому что ведьма дала слово? – Он ехидно покосился на Гертруду, но та сделала вид, что не слышит.

– И потому что один из нас заплатил за это жизнью.

– Дай Бог, чтобы все получилось. Если вы поможете мальчику, Он зачтет благой поступок вашим душам.

Гера усмехнулась.

– Я что-то смешное сказал?!

– Не знаю, Проповедник. Некоторые считают, что у стражей нет души и что мы не увидим ни ада, ни рая. Мы живем только этой жизнью, а после нас ждет лишь мрак и забвение.

– Я не верю в подобное. У всех божьих детей есть душа. Иначе жизнь лишена смысла, – наставительно произнес он.

– Ну, раз ты так говоришь…

– Не только я. Хартвиг тоже так думал.

От меня не укрылось, что Гертруда, услышав это имя, на мгновение прищурилась.

– Хартвиг? Что он говорил вам?

– Он предложил очистить мою душу от темных пятен, – небрежно произнес я. – Я отказался.

– И если уж он ее увидел, то, значит, у стражей она точно есть, – победно заключил Проповедник.

– Ты бы еще вспомнил, что сказал демон на Чертовом мосту, – усмехнулся я.

– Я не присутствовал во время той дьявольщины. А что он, кстати, сказал?

– Что моя душа и так будет его. Но тут появился отец Март с братом Курвусом, и все кончилось не так уж и плохо.

– Вот видишь. Значит, и дьявольское отродье доказывает…

– Не будем об этом на ночь, – попросила Гертруда. – Есть у меня душа или нет – не важно до тех пор, пока я живу, дышу и выполняю свою работу. Вопросы теологии, философии и религиозных догм оставим до тех пор, пока я не умру.

– Не думаешь, что будет поздно, ведьма?

На ее щеках появились ямочки:

– Скажи, Проповедник, а ты думал об этом до того, как умер?

Он помолчал, затем сказал, осторожно подбирая слова:

– До тех пор пока не появились те наемники, я не задумывался о смерти всерьез.

– А теперь ты наказываешь себя?

Он вздрогнул.

– Не понимаю.

– Теперь ты наказываешь себя, Проповедник. Тем, что уже столько лет остаешься здесь, а не отправляешься туда, где тебя давно ждут. Что ты такого сделал, раз не можешь простить себя?

– Глупые слова ведьмы! – разозлился он и отвернулся к огню, показывая, что разговор окончен.

Гера хотела ему ответить, но я положил руку ей на плечо, покачал головой. Она вздохнула, соглашаясь со мной, что не стоит настаивать.

– Скажи, Людвиг. Если бы сегодня был последний день в нашей жизни. Как бы ты его прожил? – Этим вечером она была настроена на философский лад.

– Сделал бы то, что очень долго откладывал.

– Что, например?

Я помедлил с ответом, ворочая его в голове так и эдак, а затем все же сказал:

– То, что делаю сейчас. Выходи за меня замуж.

Комнату как будто заморозили. Пугало, Проповедник и Гертруда на несколько ударов сердца превратились в соляные столбы. С ее лица исчезла улыбка, между бровей появилась морщинка. Затем глаза лукаво блеснули:

– Ты застал меня врасплох.

– Я серьезно.

Она перестала веселиться, вздохнула, чмокнула меня в щеку и встала слишком быстро, взяв лежавшую рядом куртку.

– Пойду проверю, что творится на улице.

Когда дверь за ней закрылась, Проповедник выдал:

– Да-а-а… Не думал, что я доживу до этого дня. А ты?

Пугало кивнуло.

– Считаете, что мне не стоило этого говорить?

– Разве ответ не очевиден по тому, как она убежала? Хе-хе. Стоило, конечно. Только зачем же так в лоб? – Он сокрушенно покачал головой. – Решил жениться на ведьме. Львенок выиграл приличные деньги.

– Ты это о чем?

– Слышал, как он поспорил об этом с Карлом еще два года наза…

Вошла Гертруда, принеся с собой запах морозной ночи.

– Все тихо. Да. Согласна.

Мне понадобилось несколько секунд, чтобы осознать, о чем она говорит.

– Эм… – начал я, но Гера не дала мне договорить, приложив свой палец к моим губам. – Но только не сейчас. Не в тот момент, когда мы уязвимы, Синеглазый. Нам надо закончить дела. Мне свои, – она кивнула на Эрика. – А тебе довести то, что просила Мириам. Согласен?

– Согласен.

– К тому же, если уж все так серьезно, тебе стоит поискать кольцо, – буркнул Проповедник. – А то пока только она тебе их дарит.

– Ну, у меня есть одно при себе.

– Ты что? Готовился? – с подозрением спросила она.

– Не я. Пугало.

Оно страшно оживилось и подошло поближе, чтобы ничего не упустить. Под внимательными взглядами всей троицы я извлек из внутреннего кармана сумки кольцо, которое Пугало вручило мне несколько месяцев назад.

– Какая красота! – восхищенно сказала Гера, разглядев вещицу. – Из чего оно?

– Кость ругару.

– Хм… его можно наделить очень сильными свойствами. Здорово.

Она протянула руку, и я надел кольцо на ее палец.

– Идеально подошло. Как будто под меня делали.

Пугало скромно приподняло шляпу, стараясь не показывать, насколько оно довольно похвалой.

– Людвиг!

Толком я еще не проснулся. В комнате царил полумрак, и волшебный огонь горел лишь вполсилы, бросая на дальнюю бревенчатую стену широкие искаженные тени. Гертруда спала, уткнувшись мне в грудь и положив руку на плечо.

– Людвиг! – Эрик наклонился ко мне. – На улице кто-то есть.

Гера открыла глаза:

– Ты уверен?

– Да, – после некоторого колебания ответил он.

– Кого ты видел?

– Никого. Но я чувствую.

Я уже встал и начал обуваться.

– Проповедник, проверь.

Старикан безмолвно прошел сквозь стену, тогда как Пугало даже не пошевелилось, остановив свой мрачный взгляд на потолке.

– Его нельзя оставлять одного, – сказал я, беря в руку пистолет. – Будет смешно, если мы выйдем, а его за это время украдут.

– Я смогу отбиться! – возразил Эрик, сжимая острую иглу стилета.

– Надеюсь, что не придется, – повторил я то, что сказал ему вчера, когда давал оружие.

Появился старый пеликан:

– Ложная тревога, Людвиг. Там никого нет.

– Ты уверен?

Он сделал обиженное лицо:

– В ста ярдах вокруг дома нет ни одной живой души. Я хорошо проверил.

– Я пошел.

– Эй! Тогда для чего я…

– Чтобы я знал, что меня никто не ждет под дверью и, когда я выйду, в меня не всадят болт.

– Так, постой. – Гертруда провела у меня над головой руками. – Это заставит стрелка промахнуться, если он, конечно, есть. Если что – сразу отходи к дому.

– Хорошо.

– Будь осторожен.

Я перешагнул через вытянутые ноги Пугала, отворил дверь и сразу же соскользнул с крыльца, уходя вправо. Мороз прогнал остатки сна, давая мне почувствовать ночь. Из-за снега было достаточно светло. Я обошел дом по кругу, убедился, что никого поблизости нет, и решил исследовать окрестный лес.

Быстро перемещаться не получалось – снег был довольно глубокий, но я старался не задерживаться и довольно скоро согрелся. Наконец убедившись, что Проповедник на этот раз действительно прав, я вернулся назад.

– Никого, – ответил я на вопросительный взгляд Геры.

– А я что говорил! – ликующе заявил старый пеликан.

– Там кто-то есть, – упрямо заявил Эрик. – Я не вру.

Мы с Гертрудой переглянулись, она вздохнула, присела так, чтобы оказаться одного роста с мальчишкой:

– Быть может, всего лишь плохой сон? У меня такое случается.

– Нет, госпожа Гертруда. Они там. И теперь ближе, чем раньше. Я уверен.

– Людвиг? – Она ждала моего решения.

– Проще проверить еще раз, чем ему будет страшно.

– Мне не страшно… – начал было возражать мальчишка.

Но я поднял руку, попросив его помолчать.

– Что ты чувствуешь?

Эрик задумался, затем показал на Пугало:

– Это немного похоже на него, но… гораздо слабее. И еще липкое и противное.

Одушевленный пожал плечами. Детские кошмары ему были не интересны.

– А это… – Гера помешкала, пытаясь подобрать нужное слово. – Чувство. Оно откуда приходит?

Эрик наморщил лоб, затем ткнул пальцем в стену.

– Оттуда.

– Там озеро, Людвиг.

– Уже понял. – Я направился к выходу. – Будьте готовы уйти.

Я снова оказался на улице, думая о том, что если у мальчишки есть какой-то особый дар, то он мог ощутить наших преследователей. Хотя я все еще не верил, что те могли нас найти.

Завернув за камни, я увидел белую степь замерзшего озера. Шел легкий снег, сливавшийся с дымкой, так что разглядеть то, что было на горизонте, не представлялось возможным. Но хотя бы возле берега на льду никого не было.

Я ощутил облегчение – Эрик все же ошибся. Всего лишь впечатлительный ребенок. Остается только порадоваться этому.

Затем я посмотрел вперед, на снег, и увидел пять странных, непохожих ни на что следа, огибающих валуны слева. Они тянулись со стороны Эйсвассера и выглядели так, словно кто-то протащил здесь мешки.

Уверен, днем этого не было.

– Твою мать! – пробормотал я и начал медленно отступать назад.

Вдалеке в снежной мгле вспыхнула оранжевая искорка, а спустя еще несколько мгновений – другая. Я скрипнул зубами, так как количество огоньков увеличивалось. Вне всякого сомнения – кто-то шел сюда по льду, подсвечивая себе дорогу фонарями.

Мешкать было нельзя, я побежал назад. И через несколько шагов пораженно остановился.

Кажется, этим столкновением они были удивлены не меньше меня. Их действительно оказалось пятеро. Все совершенно разного роста, грубо сделанные и какие-то оплывшие. Глаза-угли, черные щели ртов, носы-морковки. Словно какой-то псих от нечего делать взял и слепил снеговиков.

Темные одушевленные. Намного слабее Пугала, но достаточно сильные, чтобы представлять для нас серьезную опасность. Я швырнул знак в снежную рожу ближайшего из них, увернулся от сучковатых лап того, что пытался меня остановить, бросился прочь, стряхивая с пальцев шипящие капли света.

Знак мало чем помог – стражам для эффективной борьбы с одушевленными, заключенными в материальную оболочку, требуется кинжал, а его как назло у меня не было. За свою жизнь мне лишь несколько раз приходилось сталкиваться с темными сущностями подобного типа, и каждый раз следовало приложить множество усилий, чтобы прикончить их.

На мое счастье, они были не быстрее человека, но и этого мне хватило, чтобы оказаться на грани жизни и смерти. Их количество, устойчивость и снег под ногами усложняли мою задачу. Не глядя, я бросил на землю несколько фигур замедления, поднырнул под руку ближайшего противника и тут же атаковал его знаком в спину, прежде чем другие обошли меня с флангов.

Знак – бирюзовая литера «Н» прошел сквозь тварь, врезался в сосну, расколов ей ствол, точно это была сухая веточка. Дерево рухнуло, перегородив дорогу двум снеговикам.

Я выхватил из воздуха золотой шнур, стегнул им вверх, повис на нем, потянул на себя, напрягая мышцы. Тусклые звезды исказились, пространство, невидимое для обычного человеческого глаза, пошло складками.

Зловещий силуэт навис надо мной, занеся лапу, и я разжал пальцы.

Упругий удар «выпрямившегося» неба мягко дал по ушам, и не ожидавший этого снеговик улетел вверх, упав ярдах в сорока от меня. Я положил левую ладонь на запястье правой руки, выпустив в свет череду воющих знаков. По крайней мере пятнадцать из них попали в грудь одушевленного, перелезшего через ствол упавшего дерева, опрокинули на спину.

Еще несколько деревьев с жалобным треском рухнули, лишь чудом не пришибив меня. Уверен, что все эти сияния и вспышки видны за много лиг. В том числе и тем, кто сейчас спешит сюда через озеро.

Фигура – знак. Знак – фигура. Чередуя их и пробуя разные комбинации, я отступал к охотничьему домику, следя за тем, чтобы одушевленные не взяли меня в кольцо. Они не издавали никаких звуков, а их глаза горели зловещим алым светом. Несмотря на все мои усилия – пятерка оставалась на ногах, хотя двое и выглядели основательно потрепанными.

Длинный, жаркий язык пламени ударил у меня из-за спины, с жадностью обнял кособокий силуэт. Гертруда без шапки, растрепанная и рассерженная, крикнула мне:

– Добивай!

Пламя заставило других одушевленных отшатнуться, отступить во мрак, но она уже перевела струящийся огонь на следующего снеговика. Я же бросился к обгоревшему.

Не сказать, что он развоплотился, лишь чуть подтаял по краям, но пока мало что соображал. Я ударил знаками-когтями, выросшими у меня на пальцах, махая руками, точно мельница, стараясь причинить ему как можно больше вреда.

Одушевленный в ответ едва не оторвал мне голову своими ветками. Наверное, так бы и произошло, если бы не появившаяся призрачная горгулья, плюнувшая в него огненным шаром. Это его отвлекло, и я нанес еще несколько ударов по израненному, но все еще «живому» противнику.

Две горгульи защищали Геру, посылая в лес огненные шары величиной с арбуз. С каждым таким выстрелом призрачные создания истончались, а затем и вовсе исчезли, оставив после себя горящие деревья.

– Вместе! – сказал я Гертруде.

Наши знаки пригвоздили одного из нападавших к земле, на какое-то время остановив. Но еще три фигуры медленно обходили горящие деревья, намереваясь отрезать нам дорогу к дому.

Три. Не четыре, как должно было быть.

– Где Эрик?!

– Внутри!

– Черт!

К крыльцу мы подбежали как раз в тот момент, когда по ступеням скатилась голова снеговика. В дверном проеме появилось раздраженное Пугало с обнаженным серпом. Оно явно было не в восторге от того, что какие-то снежные уроды без приглашения завалились к нему в гости. Пугало вытолкнуло на улицу уже одевшегося Эрика и захлопнуло у нас дверь перед носом. Мол, к вам пришли, сами и разбирайтесь.

– Еще трое, – мрачно сказал я, следя за неспешным приближением. – И погоня из законников по озеру. Оторвемся?

– От людей – возможно. От этих тварей – нет. Они, в отличие от нас, не знают усталости.

– Мы не справимся с ними. Потребуется слишком много знаков, чтобы их убить. У нас двоих нет такого количества сил.

– Твои предложения?

– Попробую попросить у Пугала серп. Кажется, он так же эффективен, как наши отсутствующие кинжалы. Эрик, не лезь вперед.

– Я просто хотел помочь.

– Ты ничем не поможешь. Гера, тебе надо уводить его. Я их задержу на несколько…

Фигура, созданная Эриком, была мне знакома. До этого я видел ее только один раз, когда законница Ханна уничтожила одушевленных велефа, но я так и не понял, как ее создавать.

Рубиновые астры вспыхнули под ногами снеговиков, выпивая из них силу, развоплощая и превращая в обычные груды снега. Все было кончено легко, просто и без всяких усилий.

Глаза у Геры были изумленные. Мы оба посмотрели на ухмыляющегося Эрика.

– Может, в следующий раз вы все-таки не будете отказываться от моей помощи?

Той ночью поспать нам больше не удалось. До самого утра преследователи наступали нам на пятки, и только магия Гертруды помогла сбить их со следа. Мы же по дуге вернулись к озеру и продолжили путь. День выдался очень тяжелым, лишь за полночь мы добрались до обжитых мест и, сняв комнату у какой-то древней старушки, проспали чуть ли не сутки.