Текст книги "Золотые костры"

– Где ваш телохранитель?

– Ушел, – ответила она мне. – С тем человеком, что опустошил шкаф с продуктами. Он счел, что с ним у него больше шансов выжить, чем со мной. Они забрали мой молитвенник.

Некоторые люди в подобных ситуациях теряют всякую совесть. И, разумеется, никто не мог их остановить. Студент повел себя, по крайней мере, логично, не став вмешиваться – два опытных головореза без труда бы прикончили нашего богослова.

– Мне жаль.

– Ерунда. – Она усмехнулась, и ее усмешка была злой. – Я помню молитвы наизусть, а эти скоты не умеют читать. Во всяком случае, мой бывший охранник точно.

Хлопнула дверь, и в помещение ввалился Львенок:

– Пусто, старина. Никаких признаков того, кого мы ищем. Что у тебя?

– То же самое.

Львенок достал из кармана молитвенник и протянул женщине:

– Мне кажется, это ваше.

Она прищурилась, но не задала никаких вопросов. Забрала и тихо ответила:

– Благодарю.

Когда она отошла, я тихо спросил:

– Что случилось на улице?

– Я убил ее человека, – так же тихо ответил он мне. – Не слышал выстрела?

– Нет.

– Должно быть, ветер унес звук. Всадил ему в лицо заряд соли вместе с пулей, когда он с приятелем решили избавить меня от кинжала.

– А второй?

– Ушел…А, ваше высокопреосвященство. Нарыли что-нибудь?

Студент не выглядел довольным:

– Ни о каких малиновых жабах размером с дом здесь не сказано. Но вот что я нашел…Похоже?

Гравюра была крупной, и нарисована со всеми подробностями, точно художник делал ее с натуры. Демон, точнее, демоница. Алебастрово-черная, с лоснящейся кожей, длинными ногами, заканчивающимися копытами, корсетом из человеческих костей и обнаженной грудью. Руки были человеческими, без всяких когтей, но очень мускулистыми, как и широкие плечи. Красивое скуластое лицо, бритая голова, из которой вырастали загибающиеся назад, витые козлиные рога. Губы отсутствовали – на их месте рваная рана и острые акульи зубы.

– Не слишком, – наконец сказал Львенок.

– Не забывайте, что демоны способны менять облик. Часто они предпочитают использовать тела своих жертв.

Я сразу вспомнил чудовище на Чертовом мосту, прятавшееся за личиной художника.

– Быть может, парень прав, – сказал я. – Других вариантов все равно нет. Что говорят об этой твари?

– Ну, автор называет это «наложницей Дьявола». В аду их шестьсот шестьдесят тысяч. Они младшие стражи чистилищ.

– Младшие – значит, слабые?

– Нет. Это значит, что есть и более сильные. В категории демонологов наложницы относятся к двенадцатому классу. Что бы это ни значило. Такие демоны следят за тем, чтобы грешники не отлынивали от мучений, и ловят тех, кто сбегает из чистилища.

– Наш вариант, – кивнул Львенок. – Как с ними бороться?

– Не сказано. Они очень редко появляются среди людей. Здесь пишут, что за пятьсот лет наблюдений был только один случай появления такого создания. И, кстати, тогда тоже бушевала снежная буря.

– Есть хоть какие-то рекомендации?

– Ага. За помощь демон может ответить на вопрос, хотя сколь правдив ответ, не сказано. Но автор советует держаться от наложницы как можно дальше.

– Просто прекрасно, – проворчал Львенок и занялся перезарядкой пистолета, используя соль и найденный на кухне молотый перец. – Мы как городское ополчение против кантонской баталии. Хорошо Франческа успела уехать.

– У меня есть фляга с освященной водой, – сообщил я.

– Но ведь церковь осквернена, – удивился студент.

– Был запас с собой, господин Сельдни. Могу поделиться.

– Очень обяжете.

Рев прогремел точно горн архангела Гавриила, извещающего нас о наступлении конца света.

Старуха вздрогнула, очнулась и спряталась под стол, а хозяин постоялого двора заорал еще громче, и в его голосе стали проскальзывать визгливые, панические нотки. Госпожа де Виль вскочила на ноги, с мольбой посмотрев на меня. В ее глазах вновь появился ужас.

– Ублюдок рядом, – озвучил Львенок то, что было всем и так понятно.

– Хендрик, залей камин! – Я сунул студенту все так же стоявшее за стойкой ведро с водой. – Тушите свечи!

Львенок с женой главы гильдии шелка бросились задувать огоньки, а я побежал в кладовку. Следовало заткнуть пасть любителю молитв прежде, чем его вопли привлекут внимание слепого демона.

Внизу оказалось заперто. Просто чудесно! Я разбежался, благо пространство позволяло, и всем своим весом врезался в преграду, а затем влетел вместе с дверью в кладовку. На полу горел одинокий фонарь, маленькое окошко было распахнуто, а на ящиках с луком восседала какая-то маленькая, склизкая тварь, похожая на головастика. Именно она и орала молитвы дурным голосом хозяина постоялого двора.

Увидев меня, гадина поперхнулась, не договорив предложение, зло зашипела и выпрыгнула в окно, только ее и видели.

Не было времени удивляться. Я распахнул шторку фонаря, погасил фитиль.

– Быстро ты его заткнул. – Львенок находился рядом с женой торговца шелком. Мой товарищ никогда не упускал возможности успокоить и поддержать даму.

– Его там не было, – мрачно ответил я, прислушиваясь к гулким шагам на улице. – Какой-то гомункулус вещал вместо него.

– То есть ты нашел колдуна?

Я кивнул. Этот хитрец корчил из себя психа и сбежал после того, как к нему заглянул Проповедник.

За стеной взревело, и пилигрим громко заскулил. Вильгельм подскочил к нему, закрыл рот ладонью, прошипев:

– Тише, ты!

Что-то большое и тяжелое обрушилось на дальнюю стену, и здание застонало. Почти сразу же сработали оставленные мною фигуры. Я почувствовал их силу, когда они захватывали и обездвиживали темные души. Две сущности на поводках проникли в зал. Обычные люди их, разумеется, не увидели, так что я рванул крутившего головой студента за плечо, отбросил назад и впечатал знак в грудь черного силуэта. Затем завершил дело кинжалом. То же самое проделал со второй душой, обездвижив ее, Львенок.

От нового удара стена пошла трещинами, брызнули стекла, а затем преграда лопнула, впуская в темный зал холод, снег, одуряющую вонь серы и смрад прогорклого жира. Я увидел на улице малиновый бок, копыто, извивающиеся души, попавшие на мои фигуры.

– Быстрее, к черному ходу. Присмотри за ней.

Львенок подтолкнул госпожу де Виль к выходу. Я вытащил из-под стола старуху, подхватил на руки. Демон за спиной ревел и крушил постоялый двор. Он был огромен, силен, но, кажется, крайне туп, что играло нам на руку.

Мы пробежали через переулок, выскочили на улицу за спиной Цэкутула, который все так же продолжал слепо ломать дом. Я обратил внимание, что вокруг пустых поводков, оставшихся от двух душ, которые мы убили, собираются «тучи». Из чистилища явно прибывали новые слуги. Выходило, что, сколько их ни уничтожай, всегда появятся новые.

Пилигрим бежал самым первым, и, надо сказать, он показал отличный пример всем нам. Человек явно знал, что делал, петлял по улицам, сворачивал в переулки, и рев за нашими спинами постепенно затихал. Наконец мы остановились.

Студент поспешил вдоль домов, проверяя двери. И почти сразу попал на ту, что была не заперта. Мы ввалились в темный узкий холл, и Львенок сказал беззвучно плачущей жене главы гильдии шелка:

– Все хорошо.

– Нет ничего хорошего в адском пекле. – Пилигрим перекрестился и забормотал молитву.

Отдаленный и разочарованный вой был ему ответом.

– Здесь есть подвал, – сообщил Хендрик.

– От него там не спрячешься, – возразил я.

Старуха вновь смотрела лишь в одну точку.

Ко мне подошел Львенок, встал рядом и тихо сказал:

– Сидя здесь, мы не найдем эту душу, старина.

– По улицам тоже не имеет смысла бегать впустую.

Он кивнул:

– Думаю, нам стоит вернуться к церкви. Все еще раз хорошенько изучить. Вдруг мы что-то пропустили.

Никто из нас не рассчитывал, что увидит на стене написанный кровью портрет человека, в котором прячется темная душа. Но бездействовать глупо.

– Давай попробуем.

– Ваше высокопреосвященство, нам надо прогуляться, – предупредил Львенок. – Вы пока останетесь за главного.

– Это обязательно? – нахмурилась госпожа де Виль.

– Боюсь, что так.

– Тогда я пойду с вами.

– На улицах опасно. Останьтесь здесь, – попросил я.

Она не стала спорить, лишь неохотно кивнула и, ежась, завернулась в плащ, который отдал ей Хендрик.

– Этот демон натравливает на людей темные души. Я нарисую на полу рисунок. Если он найдет вас, ловушка задержит их, и у вас будет время убежать через заднюю дверь. Просто уходите, и все, – сказал я.

Губы пилигрима шевельнулись, и я разобрал «адово семя». Ну что же. Не все любят стражей, даже если те пытаются их защитить. По счастью, он не мешал нам и не лез с нравоучениями, так что я без проблем закончил фигуру.

– Если мы не вернемся, не ищите нас. Ждите утра.

С этими словами мы вышли на улицу, намотав на лица шерстяные платки, чтобы снег не лез в нос и рот, и быстрым шагом направились в сторону ратуши.

Возле нее нас и догнал Проповедник.

– Иисусе Христе! Вы вовремя драпанули. Эта паскуда не оставила там камня на камне.

– Нашел что-нибудь?

– Да. Восемнадцать человек уцелело. Прячутся по домам и амбарам. Двое сидят в подвалах купеческой гильдии. Еще четверых демон отыскал и прикончил. У всех, кто жив, сердца пока бьются.

– Плохо, – опечалился Львенок и потянул носом воздух. – Чуешь?

– Сера.

Старый дом деревянной постройки, находившийся справа от нас, рухнул, и четыре темные души прыгнули на нас. Проповедник кинулся в сторону. Львенок среагировал первым, выпустив целое облако мелких, как мошка, знаков. Демон, удивительно тихо подобравшийся к нам, лез через завал из бревен, неуклюжий и очень массивный.

– Отходим, старина. Надо увести его подальше отсюда.

Мы, пробежав ярдов сто, обернулись – тварь как раз выбралась на улицу.

– Сможешь заманить его к церкви? К тому пролому? – спросил я его. – У меня есть идея.

Он не стал задавать вопросов, полностью мне доверяя:

– Это не так уж и сложно. Главное, все время сдерживать его поводырей и не подпускать близко к себе.

– Удачи.

– Как в старые добрые времена, а? – задорно усмехнулся он, но его глаза цепко следили за неуклюжим гигантом.

В ответ я хлопнул его по плечу и побежал по холодной улице. Я весь вложился в этот бег и, когда очутился возле церкви, в которой, как и прежде, ярко горели свечи, надеялся, что у меня есть хотя бы пять минут форы.

Перебраться через ограду кладбища, пробежать его. Мимо могил, уже полностью занесенного снегом трупика ребенка, к стене, где выведены непонятные каракули. Здесь же, рядом, были вбиты металлические скобы, ярда через четыре переходящие в ненадежную лестницу, ведущую на церковную крышу.

Львенок прав. «Как в старые добрые времена». Я снова лезу вверх, пускай это церковь, а не собор и дело происходит не в Вионе, а в каком-то захолустье. И хотя высоту здесь нельзя было сравнить с соборной колокольней – забираться оказалось не в пример сложнее. В первую очередь из-за мороза, снегопада и ветра.

Макушка церкви – остроконечная, с маленьким карнизом, стоять на котором удавалось, лишь держась одной рукой за ледяную скобу, была увенчана крестом высотой в полтора человеческих роста. Деревянным, окрашенным золотистой краской, уже успевшей порядком выцвести, и лишь его сужающееся основание выковали из металла. Крест держался только благодаря сосновой подпорке – толстому клину, вбитому криворукими мастерами вместо заклепок. Просто удивительно, что он до сих пор еще здесь, а не лежит на земле, сорванный ветром.

Внизу, на кладбище, я увидел Проповедника. Тот стоял задрав голову и что-то орал мне, маша руками, точно потрепанная галка.

– Ва… у… а-а-а… – донес ветер.

Черт знает чего он хотел, но подозреваю, что просто пытался проесть мне плешь из-за того, что я поступаю неразумно. Я осторожно попробовал сосновый клин – на первый взгляд сидел тот довольно плотно, но пока не начнешь выбивать, не поймешь насколько.

– Ай… ло… кна… урак! – долетело до меня снизу.

Старый пеликан не унимался. Я смахнул с ресниц снежинки и сквозь белую пелену посмотрел на город. Продвижение Львенка прекрасно отслеживалось по вспышкам знаков, которые он швырял в слуг демона с периодичностью раз в тридцать секунд. Он уже был совсем рядом с площадью, всего лишь за три дома.

Вильгельм – маленькая черная фигурка на фоне белого снега, опрометью несся что есть сил. За ним полз демон. Отсюда он выглядел еще более отвратительно, чем снизу – бесконечные складки жира. А то, что я сперва принял за малиновый цвет, оказалось плотью, с которой содрали кожу. Больше тридцати темных душ на длинных поводках, которые торчали у него прямо из брюха, выступали не то поводырями, не то бурлаками. Они вели и тащили эту несусветную тушу прямо к церкви, из сердца которой он явился.

Львенок остановился, отправив в эту толпу изумрудный знак-спираль, вновь бросился бежать, влетел в пролом. На мгновение я испугался, что он выскочит с противоположной стороны, а демон решит пойти за ним не напрямую, а в обход. По счастью, этого не случилось, адская тварь приближалась, и я начал выполнять свой план.

Оказалось, что сделать это не так-то просто. Одной рукой приходилось держаться, другой работать кинжалом. Последний я использовал как рычаг, расшатывая сосновый клин, а потом, наплевав на опасность, рискуя пролететь вниз двенадцать ярдов, стал работать двумя руками.

Деревянная распорка наконец-то поддалась, сдвинулась и с моим последним ударом вылетела. Быстро убрав кинжал в ножны, я вцепился в закачавшийся крест. Он был дьявольски тяжелым, и удержать его оставшиеся пять секунд стало самым сложным делом в моей жизни – мои мышцы, казалось, сейчас порвутся, кости выскочат из суставов, а я сам полечу следом за ним.

Скосив глаза, я наконец увидел, что время пришло, и разжал пальцы, толкнув махину от себя.

Словно чья-то невидимая рука подхватила крест и с силой швырнула вниз. Он падал беззвучно, и целую секунду, дыша в шерстяной платок, повязанный на лицо, я гадал – удалось или нет?

Затем раздался вой. Он поднялся на недосягаемую высоту, превратился в визг, который точно острый нож резанул мне по ушам и внезапно стих, оставив в голове лишь неприятный звон.

Мое сердце билось тяжело и быстро. Удалось. Получилось!

Спуск, как это обычно и бывает, получился тяжелее подъема. Мои руки уже порядком устали, пальцы, несмотря на теплые перчатки, окоченели, а ветер так и норовил швырнуть вниз. На середине пути пришлось остановиться и перевести дух.

Проповедника и след простыл. Львенка тоже не было видно. Сохраняя осторожность, я обошел церковь и увидел демона, в спине которого, точно копье, торчал большой крест. Тело адского создания полностью потеряло форму и теперь больше всего напоминало желе или медузу, которую выбросило на берег прибоем. Все «поводки» оказались оборваны.

Вильгельм находился шагах в тридцати от Цэкутула, но его не интересовал мертвый демон. Возле входа в церковь стоял хозяин постоялого двора. Он выглядел растерянным.

– Зачем? – спросил Львенок у человека. – К чему это все?

Тот, ничуть нас не боясь, усмехнулся:

– Вы все равно не поймете.

– А ты попытайся!

– Потому что бургомистр этого городишки был лживым сукиным сыном! – внезапно выкрикнул тот. – Он невзлюбил меня, как только я вернулся в родные земли! Не давал вести дела, хотел закрыть постоялый двор! Видите ли, я привечаю проходимцев, разбойников да воров! А всего лишь мое заведение было лучше чем его, и ему пришлось закрыть свое! Он мешал мне! А я хотел начать новую жизнь! Без колдовства! Помогать людям!

– Ты помог, – презрительно процедил Львенок и сплюнул в снег. – И что? Это, по-твоему, хорошая месть?

– Бургомистр подкупил отца Орта. Тот говорил на проповедях, какой грех я развожу, и велел никому не ходить ко мне. Будто в моем заведении нет благочестия. И я всего лишь хотел показать, что благочестия в нем самом меньше, чем мой мизинец. Хотел вызвать демона, чтобы все увидели, что он не сможет его остановить своей верой! Чтобы поняли, что и он, и бургомистр – мерзавцы и лжецы!

– Надо полагать, потом демона должен был остановить ты, – сказал я. – Вот только что-то пошло не так. Справиться ты с ним не смог и перетрусил.

– Я всего лишь хотел справедливости, – пробормотал тот.

– Справедливость не достигается убийством младенцев.

– Прикончить Цэкутула. Ну, надо же! – раздался сиплый голос за нашими спинами.

Демон сидел на корточках, на кладбищенской ограде, словно какая-то ужасающая голая птица с растрепанными пепельными волосами, которыми играл ветер. Вся нижняя часть его лица, шея, грудь и руки были залиты кровью. – Не думала, что вы, смертные, способны на такое.

Было непонятно, рассержена ли наложница дьявола. Мертвый голос, идущий из ее груди, совершенно не менялся и звучал в одном тоне. Проповедник, увидев, кого к нам принесла метель, попытался прочитать молитву.

– Заткнись, светлый! – рявкнула тварь, да так, что старый пеликан со страху щелкнул зубами. – У меня нет власти забрать тебя с собой, но я выверну этих двух стражей наизнанку, если ты произнесешь хоть одно слово!

Проповедник внял внушению и, подумав, сделал несколько шагов назад, чтобы не раздражать демона.

– Кто здесь у нас? – Изуродованная женщина шагнула к нам. – Колдунишка?

Взгляд ее немигающих глаз сверлил белого от ужаса, медленно отступающего человека. Она не дала ему убежать, взяла за шею, легко подняла над землей:

– Мясо. Оно так глупо. Так забавно. Оно замахнулось на то, с чем не могло справиться, ошиблось в ритуале, и в гости пришел совсем не тот, кого оно ожидало. Ну, разве не смешно?

То, что произошло дальше, было одним из самых неприятных зрелищ в моей жизни. Она встряхнула жертву, дернула рукой, одним движением содрав с человека кожу. Окровавленный, хрипящий колдун упал в снег, который тут же стал красным. Его кожа оказалась брошена к нашим ногам.

– Час до рассвета, стражи. Вы ведь не хотите, чтобы с вами случилось нечто подобное?

– Одно чудовище вызвало другое. Но, что радует, никто из них не дожил до конца этой ночи, – негромко сказал Львенок, когда мы миновали улицу.

– К сожалению, осталось еще и третье. Второй раз фокус с крестом не сработает. Здорово, что ты сообразил с церковью. Проклятие действует на шесть ярдов вверх…

– А крест на высоте двенадцати. Скверна его не коснулась. Эй! Что они здесь делают?!

Я увидел Хендрика и жену главы гильдии шелка, спешащих к нам.

– Почему вы ушли? – спросил Львенок.

– От греха подальше. Пилигрим совсем сбрендил. Бросился на госпожу де Виль с ножом и орал, что она ведьма.

Блондинка с затаенным страхом посмотрела на нас и шмыгнула покрасневшим носом:

– Это не я сделала, господа. Ведь вы мне верите?

– Верим, – произнес Вильгельм.

– Пришлось оприходовать его лютней по голове, – с печалью произнес Хендрик. – Произведение синьора Гуаданини разлетелось вдребезги. Хороший был инструмент.

– Людвиг, вам надо уезжать из города! – заныл крутившийся вокруг нас Проповедник.

– Мы замерзнем в буране, – терпеливо озвучил я ему эту прописную истину.

– Лучше замерзнуть, чем быть освежеванным этой голой бабой из ада! Дева Мария, да это же адская мука по сравнению с холодом!

– Ты точно всех проверил? – Я не обращал внимания на то, что студент и женщина смотрят на меня с испугом, словно ожидая, что я, как и пилигрим, вот-вот схвачусь за нож.

Проповедник закатил очи горе:

– Господи, за что?! – И покорно произнес: – Всех. Каждого человечка в этом паскудном городе. Каждый домик от чердака до подвала. И всех, кто был в зале постоялого двора.

Несколько секунд я смотрел на него со злостью, затем глубоко вздохнул и сказал очень-очень спокойно:

– Повтори последнюю фразу. Чтобы я был точно уверен в том, что услышал.

– Господа, от ваших разговоров с пустотой веет жутью, – с нервным смешком произнес студент.

Проповедник тоже уставился на меня со злостью и, цедя сквозь зубы, произнес:

– И всех, кто был в зале постоялого двора.

– Ага. Вот как.

– Да. Ты сказал проверить, и я проверил.

– А второй этаж? Комнаты?

Он взглянул на меня с испугом, потом жалобно произнес:

– А что, там разве оставался кто-то?

Я уже повернулся к Львенку:

– Женщина в чепце. Она сидела в комнате, и наш общий ответственный друг упустил ее в своих исследованиях. Я вытащил даму из петли.

– Но ведь ты сказал… – начал оправдываться старый пеликан, но я поднял руку, и он замолчал.

– Уже не важно. Нам надо вернуться на постоялый двор.

Львенок скептически цокнул языком:

– Дом развалили по бревнышку, старина. Если она оставалась в нем, то наверняка погибла. К тому же какой шанс, что это та, кого мы ищем? Сбежавшая из ада темная душа вряд ли будет кончать жизнь самоубийством.

– И все же следует убедиться.

– Тогда идем. Ваше высокопреосвященство, вы остаетесь здесь. Найдите укрытие и позаботьтесь о даме.

– Я бы предпочла пойти с вами, – негромко произнесла она то, что говорила нам меньше часа назад.

– Не стоит, госпожа де Виль, – поддержал нас Хендрик. – Только помешаем стражам делать их работу.

– Мы позже вас найдем, – пообещал Львенок.

Мы шли молча и быстро. Проповедник плелся за нами, словно провинившаяся собака, и я сказал ему:

– Забудь. Ночь адская. Я сам виноват, что не уточнил.

– Недосмотр есть недосмотр. Я старый дурак. Обегал весь город, но не посмотрел, что творится у меня над головой.

Постоялый двор после того, как на нем потоптался Цэкутул, представлял жалкое зрелище: от него уцелела лишь одна восточная стена, могильным памятником торчащая над грудой обломков, уже запорошенных снегом.

– Ни черта мы здесь не найдем, старина. – Вильгельм мрачно осмотрел укрытое ночными тенями место, сплюнул в снег. – Если она не сбежала, то лежит где-то под бревнами и камнями.

– Оглядимся. – Я сунул руки в карманы. – Проповедник, твоя помощь будет не лишней.

Львенок негромко ругался, и то и дело косился на пока еще темное, беспрестанно изрыгающее из себя снег небо. Времени оставалось мало.

Мы прошли вдоль обломков, но конечно же ничего не нашли и не увидели. Завал преградил улицу, пришлось обходить его проулком, для того чтобы оказаться с другой стороны здания.

– Людвиг! – крикнул Проповедник. – Я нашел ее!

В голосе у него было мало радости, и стало понятно почему, как только мы добрались до заднего двора и чудом уцелевшего амбара.

Она висела на коротком огрызке веревки, перекинутом через балку. Отекшее лицо, синий язык, запавшие глаза, сдвинутый набекрень чепец, из-под которого торчали тусклые волосы. Пугало ткнуло ее пальцем, и покойница несильно закачалась из стороны в сторону.

Львенок без каких-либо эмоций произнес:

– Если кто-то действительно хочет расстаться с жизнью, то его невозможно остановить, старина. Это явно не наша беглянка.

Я подтащил к телу деревянную колоду, встал на нее, перерезал веревку. Труп упал вниз.

Проповедник опустился перед самоубийцей на колени, начал читать заупокойную. Сухо и по-деловому. Вильгельм, глядя на него, напомнил:

– Разве для самоубийц это разрешено?

Старый пеликан прервался и ответил:

– Бог всепрощающ. Он поймет, что страх от присутствия демона, от того, что она видела этой ночью, затуманил ей разум.

– Церковь так не считает. Самоубийца остается самоубийцей.

Проповедник упрямо нахмурился:

– А я верю в Его милость. Чудеса еще бывают на этом свете.

Раздался сипящий звук, словно из пробитых кузнечных мехов выходил воздух, и женщина, хрипя, села, обхватив свою шею руками. Старый пеликан с воплем отпрыгнул, врезавшись в Пугало. Повешенная между тем закашлялась, а потом зарыдала, размазывая по некрасивому белому лицу слезы.

– Вот оно, твое чудо. Оживление самоубийцы, – сказал я, положив руку на кинжал.

Все случившееся было очень странным. Львенок считал точно так же, поэтому сделал шаг влево, перегородив выход из амбара.

Женщина наконец заметила нас и сипло сказала:

– Не получилось. Я не могу убить себя. Помогите мне.

Вильгельм, хмурясь, осторожно уточнил:

– Помочь умереть?

Та кивнула:

– Да. Нужно это сделать как можно скорее.

– Я здесь точно ничем не смогу вам помочь.

– Вы не понимаете! – в отчаянии воскликнула она. – Это… это все из-за меня. Вся кровь в церкви, все смерти. Я должна умереть, иначе погибнут и другие!

Мы с Львенком переглянулись, и я задал единственный вопрос:

– Ты – темная душа?

Она вздрогнула:

– Как? Откуда вы знаете?!

– Мы – стражи. Тело не может умереть, если в нем темная сущность.

Я подумал о том, что, когда спас ее, даже не удосужился проверить, бьется ли сердце.

– Я не знала. Вы поможете мне?

В ее глазах была мольба.

– Очень странно. Темная душа, покинувшая узилище, ужаснулась тому, что произошло, и решила вернуться назад. – Проповедник смотрел на женщину в чепце с какой-то смесью отвращения и жалости.

– Он прав. – Львенок поддержал старого пеликана. – Ведь темные души не отличаются совестью.

– Я не темная! – отчаянно крикнула ему женщина. – Не была темной. Я попала в чистилище по ошибке. Но меня никто не желает слушать!

– По ошибке?! – воскликнул Проповедник. – На небесах не бывает ошибок!

– Тогда почему ты все еще здесь, светлый? – спросила она. – Отправляйся на небеса, и, надеюсь, тебе повезет больше, чем мне. У меня нет грехов, я крещеная, причащалась и любила Господа. Но там сочли, что такой, как я, надо вниз, а не вверх. И никто не стал слушать мои мольбы. Поэтому я сбежала! Я не могла там оставаться! Это несправедливо! Я хочу прийти к Господу, чтобы Он выслушал меня, и все было правильно. По закону Его!

– А я хочу снова жить, – негромко ответил ей Проповедник. – Боюсь, ни моя, ни твоя мечты не выполнимы.

Неудавшаяся самоубийца хотела что-то ответить, но лишь устало закрыла глаза и вновь осторожно потрогала свою шею. Было видно, что ей больно, холодно и страшно.

– Чье это тело? – спросил я.

– Одной женщины. Она умирала и позволила мне занять его. Я всего лишь искала правду. Если бы я только знала, к чему это приведет… – Она покачала головой. – Я бы приняла все те муки, пускай они и были несправедливы.

Похоже, она думала, что Цэкутул пришел за ней и из-за нее уничтожил столько людей.

– Тот, кто ищет правду и справедливость, сеет смерть так же часто, как тот, кто разжигает свою ненависть и удовлетворяет месть. – Проповедник был сегодня на редкость не похож на себя.

Секунду я не понимал, что случилось. В мире что-то изменилось. Я посмотрел на улицу и понял, что больше не слышу завывания ветра, снег перестал падать, а двор освещен жемчужным светом луны.

Метель успокоилась в одно мгновение.

Но порадоваться этому не пришлось. В центре двора стояла белая, точно выточенная из литавского алебастра, обнаженная женщина с мертвыми пепельными волосами и рваной раной на лице.

– А вот и гости, – буркнул Львенок, а Проповедник, увидевший демона, тихо выругался.

Беглянка же, напротив, смотрела на адского стража спокойно и без страха.

Только что наложница дьявола была возле колодца, и вот уже она у входа в сарай, одним кратким шагом преодолев расстояние почти в двадцать пять ярдов.

– Еще не рассвет. – Вильгельм недружелюбно поприветствовал гостью, положив руку на пистолет, заряженный солью и перцем.

– Мы все знаем, что вы потерпели неудачу. Зачем ждать?

– Отдайте меня ей! Я хочу уйти! Вернуться! Чтобы не было больше крови! – попросила женщина.

Скрывать темную душу, которая, по ее словам, не темная, мы не имели права. У стражей задача – избавлять мир от подобных сущностей. Львенок усмехнулся:

– Вообще-то мы нашли ее.

Демон недоверчиво клацнул зубами:

– Так где она?

– Здесь. Прямо перед твоим носом.

Наложница дьявола оказалась рядом с ним, нежно и осторожно провела пальцем, на котором засохла кровь, по щеке Вильгельма и ласково проворковала:

– Я очень хочу в это верить, страж. Так поскорее сделай так, чтобы я могла ее увидеть и оставить вас в покое.

Львенок, надо отдать должное, не отшатнулся, хотя от нее и смердело разложением и серой. Он перевел взгляд на женщину в чепце, и та умоляюще сказала:

– Пожалуйста. Сделайте то, что она просит.

Я вздохнул и шагнул к ней, но Львенок остановил меня:

– Я сам, старина.

Знак, появившийся у него в руке, больше всего напоминал хирургический скальпель – тоненькое золотистое лезвие было таким маленьким, что оно совсем не казалось опасным.

Беглянка, встав с холодной земли, сказала Проповеднику:

– Меня зовут Эмма. Помолись за меня.

Тот, находясь в дальнем углу амбара, кивнул.

– Ты готова? – спросил Львенок.

– Да. Я иду на это добровольно. Чтобы она не трогала вас.

Едва уловимое глазом движение рукой, и знак сделал то, с чем не могла справиться веревка – разрушил вместилище души, выпустив ее на волю. Она действительно оказалась темной – серая, тусклая и внешне совсем не похожая на оболочку, которую занимала. Сгорбленная, старая и очень уставшая.

Демон наконец-то увидел свою жертву и облизал зубы черным языком:

– Я впечатлена. Вашим старанием. И твоим бегством. Нам пора.

Она схватила старуху за волосы так, что та громко вскрикнула. Но почти тут же наложница дьявола с громким визгом отпустила добычу, отшатнулась, тряся рукой, на коже которой начали вздуваться черные волдыри.

Душа менялась, словно ее окатили ведром воды. Черный налет тьмы падал с нее кусками грязи, сущность наполнялась светом, становилась все более четкой и осязаемой. Я никогда раньше не видел, чтобы темная внезапно стала светлой.

Такого просто не могло быть.

– Ты моя! – заорал демон, схватил жертву двумя руками и с воплем отлетел назад, лишившись сразу трех пальцев.

Рухнул на снег, испуская сквозь поры едкий смрад серы.

– Я больше не в твоей власти, – сказала ей светлая сущность, шагнула из сарая и растворилась в тусклом свете заходящей луны.

Глотка демона исторгла столь грязные богохульства, что мне подумалось – если их услышат на небесах, то точно пришлют сюда ангела, чтобы он выжег этот городок со всеми, кто не пропустил мимо ушей мерзкие слова адского создания.

– Сраная праведность и самопожертвование! – наконец просипела она. – Этот кислый уродец на Небесах рад забрать к себе всех жалких тварей, стоит им лишь задуматься о других! Ненавижу!

Демон нехорошо посмотрел на нас:

– Дома меня ждет неприятный разговор. Но прежде чем я уйду – сверну вам шеи!

– Постой-ка! – возмутился я, хотя внутри все похолодело. – Мы выполнили свою часть сделки и нашли прячущуюся темную душу. Не наша вина в том, что ты ее упустила!

– Сделки?! Ты такое же пустое мясо, как и все вы, созданные по образу и подобию. Сделки с демоном действительны лишь с контрактом, подписанным кровью. Все прочее – слова, которые унес ветер.

– Выходит, ответа на любой вопрос ждать не придется. – Львенок, не скрываясь, держал в руках пистолет.

Демон хихикнул.

– Уверена, твои вопросы очень скучны. Но ты попробуй. Развлеки меня.

Вильгельм покачал головой:

– Мне ничего не нужно от адской твари.

– А тебе, страж?

У меня был вопрос.

– Я хочу узнать, где Кристина.