Текст книги "Золотые костры"

– И мнится мне, что я слышу ее в первый раз. – Он был немного растерян. – К какой это молитве?

– Не имею понятия.

– Тогда чему ты улыбаешься?

– Тому, что мой долгий путь окончен.

Он глянул на меня как на сумасшедшего. Хмыкнул и пристроился на лавке, не желая больше ничего спрашивать. Так мы и сидели, пока звуки не стихли под сводами.

Органист вошел в зал, и оказалось, что это женщина. В руках она держала стопку исписанных нот и на ходу что-то черкала в них грифелем, не замечая меня. Так что я отлично смог ее рассмотреть. Очень маленькая, худая и тоненькая, как девочка. Из-под бархатного берета гильдии музицирования во все стороны торчали вихрастые черные волосы. Они сильно отросли и падали ей на плечи. Миловидное лицо было сосредоточено, лоб нахмурен, красивые губы сжаты, а в углах немного раскосых восточных глаз, характерных для тех, у кого предки жили в Илиате, появились морщинки.

– Редко можно встретить в церкви женщину-музыканта, – громко сказал Проповедник.

Разумеется, сказал для меня, не думая, что хоть кто-то нас услышит.

Но она услышала и, вздрогнув, едва не уронила ноты, поймав их в последний момент покалеченной рукой. Прищурившись, девушка с подозрением глянула на Проповедника, хотела что-то сказать и наконец увидела меня.

– Здравствуй, Кристина, – негромко произнес я.

– Привет, Синеглазый, – ответила та, кого я так долго искал.

Воцарилось молчание. Пораженный Проповедник таращился на нас, как паломник на снизошедшего на его молитвы святого.

– Твой конь скучает.

Ее плечи расслабились, и она вздохнула:

– Я тоже очень скучаю по Вьюну. Но сейчас ему лучше быть с Мириам, чем со мной. Как ты меня нашел?

– Череда случайностей и везение. Хочу вернуть тебе кое-что.

Я протянул своей бывшей напарнице браслет из дымчатых раухтопазов. Вот теперь страж действительно была поражена. Ее ноты и музыка, в которой девушка души не чаяла, упали нам под ноги. Я видел, как дрожат ее пальцы, когда она забирала свой браслет.

– Нам надо серьезно поговорить, Людвиг. – Ее голос сел и звучал хрипло, но глаз она не опустила.

– Именно это я и хотел предложить.

Комнаты, которые она снимала, находились над большой аптекой, на втором этаже. Вход был через торговый зал. Седовласый и седобородый аптекарь, маленький и нелепый, посмотрел на меня поверх увеличительных стекол, закрепленных у него на носу, но ничего не сказал, вернувшись к весам, на которых отмерял какое-то коричневое снадобье для покупателя.

Шурша юбкой, Кристина бросила ноты на комод, достала из него бутылку вина, два бокала:

– Ты все еще пьешь красное?

– Время от времени.

– Открой. – Она села за стол, маленькими пальцами здоровой руки перебирая гладкие дымчатые камни. – Значит, ты нашел его?

Имя не прозвучало, но было и так понятно, про кого она спрашивает. Про Ганса.

– Да. – Я вытащил пробку из бутылки, плеснул в бокалы вина, сел напротив.

– И выжил. Ты всегда был везучим, Людвиг. Везучим, как черт. – Она горько усмехнулась. – В отличие от него.

– Вы были вместе?

Она не стала отрицать:

– Какое-то время. – Помолчала и добавила: – Очень краткое время. Ты удивлен?

– Сейчас? Нет. Вот когда нашел твой браслет у него – удивился. Вы не слишком ладили после того, как ты поддержала идею Мириам, что у каждого князя должен быть персональный страж.

– Я считала, что политически это полезно для Братства. – Было видно, что ей неприятны воспоминания. – Мы с Гансом решили все разногласия. Тебе он не хотел говорить.

– Ваше право и ваши дела, – пожал я плечами. – Меня больше интересует, что случилось в горах.

Она нервно крутанула стакан:

– Черт его знает, Синеглазый. Он еще в Арденау выглядел встревоженным. Говорил, что нашел нечто интересное. Затем его отчитали старейшины на совете, ты ведь помнишь, какого слона они сделали из той мухи?

Я кивнул.

– В общем, он уехал из Альбаланда, а затем, где-то через месяц, мы встретились в Лисецке. Он сказал, что его ждут дела на востоке, звал с собой, и я поехала. В Буде мы наткнулись на темную душу, засевшую в колодце. Ганс торопился, говорил, что ему во что бы то ни стало надо попасть в Дорч-ган-Тойн, попросил меня разобраться с проблемой и дождаться его. Обещал вернуться через полторы недели.

– Но ты не дождалась.

– Не стала ждать, – улыбнулась она, и я вспомнил, какой упрямой порой становилась Кристина. – Прикончила ту тварь, взяла денег с бургомистра, оставила Вьюна в хорошей конюшне и направилась следом за ним, в горы. Но не успела. Каликвец на воротах, на мое счастье, оказался сердобольным человеком. Сказал, что его братья и Орден Праведности убили стража. Что я не найду тело и мне следует уходить как можно быстрее.

Ее голос задрожал, и она по старой привычке приложила покалеченный безымянный палец к левой скуле, прижала до боли, так что побелела кожа.

– Мы даже не попрощались. И я не увидела его могилу.

– Ты поверила монаху?

– О. Он был очень убедителен. Я до сих пор благодарю его за спасение.

– Он мертв, – жестко сказал я. – За то, что предупредил тебя, его распяли в ледяной пещере.

Она лишь отхлебнула вина:

– Пусть на небе его душе будет хорошо.

Кристина не спросила меня, откуда я знаю, что каликвец мертв, а я не стал ей рассказывать, во что он превратился после смерти.

– Что было дальше?

– Я не могла мстить ублюдкам с красными веревками на рясах. Но мне хватило сил на законников. – Улыбка у нее была злой и очень неприятной. Я невольно подумал, что Кристина чем-то напоминает мне Мириам в ее не самые лучшие дни.

– И ты убила всех троих.

Она потрясенно моргнула:

– Ты и это знаешь.

– Слышал, хоть они и пытались скрыть, что в горах, не слишком далеко от монастыря, нашли два тела.

– Верно. Третьего я ранила из арбалета. Прижала его к камням, но он прыгнул в реку, и его унес поток. Надеюсь, он не выплыл.

– Выплыл. Ему хватило сил, чтобы миновать ущелья и выйти в долины Бробергера, к обжитым местам.

И, видя вопрос в ее глазах, пояснил:

– Я нашел его кости возле одной деревушки. Местные сочли, что мертвец – страж. Собственно говоря, именно поэтому я оказался в Дорч-ган-Тойне и теперь сижу перед тобой.

– Страж? – недоуменно наклонилась она ко мне. – Какого черта они так подумали?

– У него был кинжал Ганса.

– Проклятье! – Она закрыла лицо руками и простонала: – Проклятье!

Повисла тишина, я слышал лишь ее прерывистое дыхание. Когда она убрала руки, ее глаза были совершенно сухими и злыми.

– Ты сдал кинжал в Братство?

– Конечно.

Она вздохнула.

– Хорошо. – И, словно убеждая себя, добавила: – Да. Хорошо. Так будет лучше. Дальше я знаю, что случилось. Ты не сдался, как бывало и прежде. И нашел его?

– В ледяной пещере. Глубоко под монастырем.

– Как он умер?

– Сражался до последнего и забрал с собой нескольких. Думаю, что уснул. От холода и потери крови.

А что я еще мог ей сказать? Что его закололи, словно зверя? Как закололи Хартвига.

– Ты похоронил его? – прошептала моя бывшая напарница.

– Нет. Но я уверен, что теперь тело Ганса никто не побеспокоит.

Его не коснутся ни черви, ни трупоеды из иных существ, ни зло, ни свет. Он навечно останется во мраке, пока свод пещеры не обвалится и не превратится в саван для моего старого друга.

Одинокая слезинка покатилась по ее щеке, и Кристина поспешно, точно стыдясь, вытерла ее тыльной стороной ладони.

– Спасибо.

– За что?

– За то, что нашел его. За то, что рассказал мне. За то, что я теперь знаю.

– Но почему ты не сделала этого? Столько лет, Криста. Мы все так долго его искали, не сдавались, верили. А ты все знала. Знала с самого начала, но ни черта ничего не сказала! Никому из нас!

Я чувствовал, как холодный гнев просыпается у меня в груди. Он жил там еще с осени, с тех пор как я понял, что девушка как-то связана с Гансом и его исчезновением.

– Будь моя воля, ничего не говорила бы и дальше.

– Почему?

– А что было бы?! Что бы тогда случилось, Людвиг?! – крикнула она мне в лицо, разом теряя все свое спокойствие. – Скажи мне! Ты бы принял это?! Отошел бы прочь?! Сказал бы, ну что поделать, раз такова его судьба?! Кто из тех, кого мы знаем, отступил?! Кто?!

Теперь слезы лились из ее глаза непрерывно, и она не стеснялась их.

– Я сама отвечу: никто! Ты, Гертруда, Львенок, Шуко, Рози не остались бы в стороне, бросились бы спасать то, что уже нельзя спасти, или того хуже – мстить. Кто из нас обладал особым разумом десять лет назад? Вы погибли бы, как и он. А если бы вмешались не мы, единицы, а целое Братство? Только представь, Людвиг, самый серьезный конфликт с церковью за всю нашу историю. Нас бы смяли и уничтожили, если бы мы только посмели поднять на них руку!

Она была права, но я все равно считал, что ее молчание слишком жестоко для тех, кто до сих пор жил надеждой.

– Думай обо мне что хочешь, но, заклинаю, сохрани тайну. Не стоит никому знать, что Ганс нашел смерть в монастыре каликвецев. Это слишком опасная информация.

– Ты была не вправе решать за других, Кристина. Какие бы благие намерения тобой ни двигали.

– Я ни о чем не жалею.

Я мысленно взял себя в руки, откинувшись на стул:

– Почему его убили? Что он хотел от монахов?

– Не знаю.

Она выдержала мой взгляд, но я лишь вздохнул:

– Это ложь.

– Пусть так, – легко согласилась она. – Но правда о причинах смерти Ганса теперь ничего не изменит. Все давно закончилось, Людвиг. Все в прошлом. Оставь его, иначе оно проснется и убьет тебя.

– Ты ведь меня знаешь. Я все равно докопаюсь до истины, пусть для этого потребуется еще десять лет.

– Не с моей помощью. Прости, но я не желаю брать на себя ответственность за твою смерть.

Настаивать не имело смысла, и я отступил.

– Хорошо. Забудем о причинах, побудивших Ганса отправиться в монастырь. Расскажи о том, что было дальше. После того как ты разобралась с законниками.

Она встала, закрыла окно, ежась от холода.

– Что тебя интересует?

– Черный кинжал.

Кристина хмыкнула:

– Я начинаю думать, что ты не Людвиг, а дьявол.

– Облей меня освященной водой, если тебя что-то смущает, – предложил я ей.

– К сожалению, нет под рукой, – невольно улыбнулась она. – Ты прав. Такой кинжал у меня был. Что ты знаешь о клинке?

– Ты владела им какое-то время, затем его украли, он объявился в Шоссии и причинил немало неприятностей, пока мы с Мириам не разобрались с его владельцем.

– Кинжал у нее?

– Уничтожен в присутствии князей Церкви.

Про второй клинок, тот, что принадлежал императору Константину, добытый мной и Рансэ в тайнике прежнего Братства, я упоминать не стал.

– Еще что-нибудь?

– Сущие мелочи, Криста. Кинжал, который ты выпустила в мир, делает души темными.

Она была ничуть не удивлена. Ни капли.

– Я рада твоим знаниям. Мы сэкономим кучу времени, Людвиг. Мне не потребуется рассказывать тебе все с самого начала и убеждать, что это правда.

– Все даже лучше, чем я рассчитывал, – раздался чуть насмешливый голос у меня за спиной. – Можно сразу приступать к делу.

Я обернулся и увидел в дверях первого помощника ныне мертвого маркграфа Валентина.

Колдун Вальтер, с которым мы расстались при не самых лучших обстоятельствах, с улыбкой прислонился к косяку:

– Доброго тебе денечка, ван Нормайенн.

Расстояние до него я преодолел за одно мгновение. Стул улетел в противоположную часть комнаты, а я оказался перед ненавистным колдуном. Он, кажется, не ожидал от меня таких скоростей. Я увидел, как застывает улыбка на его лице, и первым же ударом кулака сломал ему нос. Броском повалил на пол и, не думая, что в любой момент он может применить магию, начал делать то, о чем мечтал больше года.

Кристина с воплем повисла у меня на плечах:

– Людвиг! Оставь его! Прекрати! Ну же!

Черта с два я собирался ее слушать. Но меня и вцепившуюся Кристу отбросило в сторону. Потолок несколько раз крутанулся перед глазами, и я ощутил сильную тошноту. Дернулся, пытаясь встать и вернуться к колдуну. На этот раз я собирался воспользоваться не кулаками, а кинжалом, но и тут моя бывшая напарница не разжала пальцев, повиснув на мне, как ласка на охотничьем псе.

– Успокойся, черт тебя подери! Стоп! Хватит! Он друг! Он мой друг!

Вальтер то и дело трогал пальцами разбитые губы, на которых запеклась кровь. Нос у него распух, левый глаз заплыл, но колдун не собирался ждать положенных дней до своего выздоровления. Сидел себе в углу да шептал наговоры.

– Ты в норме? – Кристина протянула ему влажную тряпицу, и этот чертов ублюдок с благодарностью ее принял.

– Бывало и хуже, – прогнусавил он. – К завтрашнему дню заживет.

Я хотел у него спросить, что же он не заживил себе шрам, который я оставил, когда кинул арбалет ему в лицо, но сдержался.

– Сходи к Филиппу. Он может помочь.

Вальтер лишь скривил губы и тут же об этом пожалел, так как начала сочиться кровь.

– Проклятый день! – ругнулся он. – Я лучше сам. Без его адских притирок и болтушек. Займись своим вспыльчивым коллегой.

– Я бы тебе еще добавил, если бы не она, – мрачно заметил я.

– Охотно верю. Я бы с радостью вскипятил твои мозги, если бы не она, – озлобился он.

– Заткнитесь оба и сидите тихо! – вспылила Кристина. – Конфликты прошлого останутся в прошлом!

Я не собирался забывать застенки маркграфа Валентина, то, как я был куклой для битья, и то, как этот сидящий в пяти ярдах от меня хмырь едва не украл кинжал Натана.

– Ты раньше таким не был… – Кристина устало опустилась на стул передо мной, перекрыв путь к колдуну.

– У нас старые счеты.

– Знаю я о ваших счетах. Он рассказал.

– Тогда не понимаю твоего удивления. Если бы здесь была Гертруда, она бы уже размазала его по стенке.

– Выходит, я легко отделался. – Вальтер вновь попытался улыбнуться, но вспомнил о губах, и улыбка превратилась в оскал.

Она тяжело вздохнула:

– Ладно. О кинжале. После того как я его нашла, решила, что законники придумали что-то свое для сбора душ. Но с душами кинжал не работал. Я не смогла понять, для чего он нужен, возила с собой почти полгода.

– Один человек сказал мне, что, когда им долго владеешь, начинают происходить неприятности. У тебя такое было?

– На стражей правило не распространяется, – влез в разговор Вальтер. – Клинок никак не влияет на тех, у кого уже есть кинжалы. В остальном – сущая правда. Вещь довольно опасная.

Кристина раздраженно дернула плечом и продолжила:

– Я сдала его на хранение в «Фабьен Клеменз и сыновья» и, собственно говоря, забыла о нем на какое-то количество лет. Вспомнила, лишь когда увидела описание черного камня из книги, что лежала на столе у Мириам. Редкий фолиант, хорошие рисунки. Хагжитский я знаю довольно поверхностно, но прочитанного хватило, чтобы понять – глаз серафима вполне себе редкая и ценная вещица.

– И ты забрала оружие. Дай догадаюсь – это случилось в Барбурге. И в этот же день получила два удара ножом.

Кристина переглянулась с Вальтером, и тот проронил:

– Говорил я тебе, он еще тот умник.

– Все верно. Как я понимаю, тебе рассказал об этом тот, кто похитил клинок из моей сумки.

– Ну, ты должна быть ему благодарна. Он спас твою жизнь, оплатил лекаря и комнату. Кинжал не принес ему никакого счастья, и он избавился от него. Отдал человеку, которого мы поймали в Шоссии. Кто те люди, что напали на тебя?

– Не имею понятия. Я подозреваю, что они наемники Ордена. Он, – кивок в сторону колдуна, – считает, что сторонники человека, создавшего кинжал.

– Интересно, – с сомнением протянул я.

– Что не так? – Она прекрасно чувствовала, когда меня смущают факты.

– На кой черт это Ордену? Да и как они вообще узнали? Ты ведь не бегала по улицам и не размахивала таким оружием направо и налево. Трое законников, которых ты встретила в горах, мертвы. Каликвецы, если бы они знали твое имя или считали, что страж выжила, достали бы тебя из-под земли и давно уже прикончили. Для них ты – всего лишь безымянная женщина, которую в лицо видел только погибший монах-привратник. Мы возвращаемся к самым легким из моих вопросов: Как они узнали твое имя, раз ты никому его не говорила? Почему поняли, что кинжал у тебя? Откуда догадались, в каком отделении «Фабьен Клеменз и сыновья» ты его заберешь и в какой день, если напали сразу же после этого?

– Твои предположения? – Вальтер был так любезен, что позволил мне высказаться.

– Кто напал – без понятия. О том, как нашли, – Кристина оставила следы. Задела колокольчик, который услышали не те уши. Но она утверждает, что ни с кем не говорила ни о событиях в горах, ни о темном кинжале.

– Это так, – подтвердила девушка. – Но я задавала вопросы о глазах серафима. Спрашивала у коллекционеров камней и у хагжитских торговцев.

– Возможно, кто-то искал то же самое, что и ты, и заинтересовался человеком, который проявляет любопытство в столь специфической области.

– Но больше никто не пытался напасть на тебя после того случая. – Вальтер работал над своим носом, проводя сияющими пальцами и постепенно снимая отек.

– Какой смысл? Я перестала быть интересна. У меня больше не было кинжала.

– Но ты все равно слишком много знала, – улыбнулся я. – Лично я бы завершил дело, чтобы человек не создавал проблемы.

– А ты изменился. – Кристина внимательно посмотрела на меня, затем неохотно кивнула. – Я бы поступила точно так же. Раз уж ты меня разыскал, несмотря на то что я скрываюсь, то и убийцы могли. Два года – большой срок.

Вальтер смотрел на меня неотрывно. Я знал, чего он боится, и произнес то, что уже давно сидело у меня в голове:

– Оставить тебя живой можно было лишь по одной причине – это кому-то выгодно. К примеру, ты можешь привести к клинку. Или же еще как-то помочь. Вот, допустим, твой друг. Он вполне мог нанять людей, а затем, когда у них ничего не вышло, втереться к тебе в доверие и всегда находиться поблизости.

Бывший слуга маркграфа Валентина рассмеялся и поднялся со своего места:

– Пожалуй, я пойду схожу к Филиппу. Иначе я все-таки кого-нибудь в самом деле убью.

Он вышел, а я, дождавшись, когда его шаги стихнут на лестнице, встал. Распахнул дверь, проверяя, действительно ли мы остались одни.

Кристина сидела с непроницаемым лицом, но я видел, как в ее темных глазах бушует буря.

– Как давно ты его знаешь?

– С тех пор, как меня едва не убили. Когда я пришла в себя, он был рядом.

Я невесело хохотнул:

– Очень удобно. И вписывается в мою теорию. Заботливо оказаться подле постели раненой в тот момент, когда нужно, раз уж не удалось получить клинок.

Она не желала верить:

– Это всего лишь теория, Синеглазый. У тебя нет никаких доказательств, впрочем, как и у меня.

– Ты не слишком доверчивая натура, Криста. Отчего же поверила проходимцу?

Девушка допила вино, подумала:

– Кроме того что он несколько раз спасал мою жизнь, Вальтер очень убедителен. Ему нужна помощь стража. И я верю в его историю. Мы стоим на грани катастрофы, Людвиг. До пропасти, в которой бушует пламя, всего один шаг. Но никто из людей даже не подозревает об этом.

В комнате было душно, и я расстегнул ворот рубахи.

– Катастрофы случаются ежегодно. Если не эпидемия чумы, так юстирский пот. Если не очередная еретическая секта, рисующая на гравюрах Папу с козлиными ногами, так война. Человек, создающий кинжалы, отравляющие души, без сомнения опасен. Но не слишком ли рано мы кричим «Апокалипсис!»?

– Этот некто рушит основы, Людвиг. Он чертовски талантливый мастер, но использует свой талант во зло. То, что он делает, неправильно. Вальтер ловит кузнеца уже не первый год.

– Твой колдун ловит не только его, но и стражей. Он убийца. Таких, как мы с тобой.

– Я знаю.

– Но остаешься с ним?

Кристина упрямо сжала губы.

– И дальше буду.

– Несмотря на смерть тех, кто был тебе дорог?

Она с сожалением опустила голову, но ответила твердо:

– Если кузнец продолжит, умрет еще больше таких, как мы. Все Братство. А Вальтер и его люди сейчас единственные, кто может найти и остановить темного мастера. Все очень серьезно, Людвиг. Вальтер показывал мне старые манускрипты времен Константина. Тогда существовало лишь два таких клинка. Говорят, их доставили с востока, с самой границы обжитых земель. Знаешь, почему император создал стражей? Из-за проклятых кинжалов. Он желал жить вечно, а для этого ему требовались души.

Я кивнул:

– Уже думал об этом. С помощью черных клинков он убивал людей, темнил их души. А затем забирал светлым, добавляя себе жизнь.

– Я не знаю, когда это началось. Почти все свидетельства того времени уничтожены. Но события связываю с тем моментом, когда из земель хагжитов на наш материк приехала семья светлых кузнецов. Как говорят легенды, они – потомки одного из учеников Христа. Они стали ковать кинжалы с сапфирами, но нет ни одного подтверждения, что темные клинки – их рук дело. Церковь взяла мастеров под свою защиту и на протяжении многих поколений их оберегала. Империя Константина росла, как и его власть. А жизнь длилась и длилась. Но темные кинжалы привлекали на материк темные души. Разумеется, те зарождались и раньше. Грехи и преступления никто не отменял. Но, по утверждениям историков, раньше их было гораздо меньше, чем после того, как император стал обманывать смерть. Поэтому ему и потребовались такие, как мы, очищать земли от его ошибок.

Ничего удивительного я для себя не узнал:

– Константин давно превратился в прах. Кинжалы ему не помогли. Не помогут и тому, кто делает их сейчас. Чего ты боишься? Нашествия злых сущностей? Мы справимся. Волны темных душ захлестывали страны и раньше, но Братство всегда их побеждало.

– Я не этого опасаюсь, Людвиг. Меня пугает нечто иное. Ты знаешь, что Константин отправил восемь экспедиций на восток, надеясь раздобыть еще подобного оружия?

– Запасливый сукин сын, – невольно восхитился я. – У него ведь не получилось?

– Никто не вернулся с края обжитых земель. Но Константин продолжал искать и считал, что если собрать десять темных клинков, то они станут ключом… – Она сделала паузу, внимательно наблюдая за моим лицом. – Ключом для того, чтобы открыть адские врата.

Мне потребовалось несколько секунд, чтобы переварить ее слова и рассмеяться:

– Потрясающе! Это Вальтер тебе сказал? И ты ему веришь?!

– Верю, Людвиг.

– Открыть дорогу в ад. Так не бывает.

– А бывает, что кинжал превращает чистую душу, на которой нет грехов, в темную сущность? – привела Кристина аргумент. – Скажи я тебе такое год назад, ты бы мне поверил? Или вот так же смеялся?

– Не поверил бы, – пришлось признать мне. – Значит, десять черных кинжалов откроют врата в ад? Скажи пожалуйста, как Вальтер отзывается об умственных способностях великого Константина? На кой черт тому искать столь сложный способ самоубийства? Если где-нибудь в Фрингбоу появится представительство ада, то плохо будет не в одном городе, а во многих странах. Легионы демонов, суккубов, чертей, адское пламя, сера с небес и прочие вещи. Не считая гибели тысяч людей. Это немного неразумно. Даже для Константина. Не находишь?

– Обязательно искать логику, Людвиг?

– Если хочешь понять мотивы другого человека? Да. Обязательно. Особенно когда не веришь на слово колдуну, охотившемуся за клинками стражей.

– Ад тоже может дать силу и власть. И Константин считал, что, раз этого не дают ему небеса, несмотря на то что он принял новую религию, отказавшись от языческих богов, следует заключить иную сделку. Создать проход для тех, кому попасть в наш мир не так-то просто. Он считал, что приобретет гораздо больше, чем потеряет.

Я лишь развел руками:

– И о таком откровении знает только наш общий друг?

– Нет. В Риапано это тоже известно. Поэтому два клинка Константина уничтожены уже очень давно.

Конечно. Только один. Второй лежит в сумке нашей общей учительницы.

Но сказал я совсем другое:

– Положим, все так, как ты говоришь. Порадуемся, что у Константина ничего не вышло. Но теперь в мире появился еще один безумец, которому не к чему приложить руки, поэтому он создает оружие, более опасное чем хагжитская песчаная кобра. Но не хранит его. И не собирает, а выбрасывает в народ. Иначе бы мы с тобой не увидели ни одного такого клинка. Следовательно, он явно не желает открывать никаких мифических врат. Так?

– Нет. Не так. Мы подозреваем, что тот, что был у меня, оказался всего лишь пробным экземпляром. Ему надо было узнать, работает ли кинжал.

– И поэтому оружие каким-то образом появилось у представителя Ордена? – Я был полон скептицизма.

– Почему бы и нет? Они специалисты в таких вопросах. Раз проверяют наши клинки, видят историю собранных душ, то, возможно, он надеялся, что дадут оценку и его работе.

– Есть два «но». Я не люблю Орден, но дело они знают. Появись среди них подобный человек, они явно бы не оказывали ему услуги, а потащили к себе в подвалы. Или же сразу прикончили.

– А может, кузнец заключил сделку только с одним из них. С самым нечистоплотным, – веско возразила она. – А твое второе «но»?

– Еще один темный кинжал путешествовал по миру без своего создателя. Клинок нашел один инквизитор в сумке гонца, одержимого бесом. Гонец умер, так ничего и не успев рассказать. А клинок клирики уничтожили.

– Ты уверен в этой информации?

– Я вместе с Гертрудой видел обломки оружия у кардинала ди Травинно. В твоей теории, что кузнец решил проверить, работает ли его творение, тогда как остальные клинки он держит при себе, есть некоторая несогласованность. Проверка кинжала – звучит крайне натянуто. Он мог это сделать и сам, раз умеет создавать такие вещи. Я думаю, единственная причина, почему кузнец мог отдать темный клинок кому-то из Ордена – это плата. Плата за помощь и сотрудничество.

Но Кристина считала иначе:

– Отнюдь. Теория лишь укрепилась с твоим рассказом. Подумай сам. Первое оружие не дошло до адресата. Его перехватили и уничтожили клирики. Поэтому появился тот, второй, в итоге попавший мне в руки.

Версия звучала чуть более складно, чем предыдущая. Но не намного. Я помнил, как в Риапано говорили о том, что отец Март нашел клинок три года назад. А Кристина заполучила свой на семь лет раньше, следовательно, ее клинок никак не мог быть вторым.

– Вальтер так уверен в подобном развитии событий? – По моему тону было понятно, насколько сильно я «ценю» мнение колдуна.

Она подняла вверх ладони:

– Слушай. Он необычный человек. И жестокий. В другое время я бы убила его, не задумываясь. За все зло, что он причинил Братству. Да нет! К черту Братство! За все то, что он сделал тебе. Но, как я говорила, ситуация очень сильно изменилась. Я многое узнала за пару последних лет, и мое отношение к жизни перевернулось. Он – меньшее зло и может спасти всех нас.

– Зло не может быть маленьким или большим. Зло остается злом. Я подхожу к случившемуся без эмоций. Во всяком случае, сейчас. Он не смог отследить законников, но нашел тебя. Угадай, куда спешил гонец, убитый инквизитором? В замок Латка, владельцем которого был маркграф Валентин, а ему служил твой разлюбезный колдун. Все указывает на то, что он искал темный кинжал.

– Я тоже его ищу, как и другие люди Вальтера. Мы надеемся, что артефакт приведет нас к кузнецу. – Она подалась вперед, накрыла мою руку своей, вкрадчиво сказав: – Слушай. Скорее всего, ты прав. За тем нападением действительно мог стоять он. Слишком много совпадений. Но это ничего не меняет, Людвиг. Я нужна ему, а колдун нужен мне. У нас одна цель. И друг без друга мы не обойдемся. Я многим пожертвовала ради того, чтобы попытаться найти темного мастера. Слишком многим. И отступать сейчас… Поверь, я просто не могу так поступить.

– Он опасен, Кристина.

– Я это знаю лучше, чем ты. У него тысяча и один недостаток, но даже такой человек, как он, может спасти наш мир.

Это было так смешно слышать. Вальтер спаситель человечества. По мне, так это мир следует избавлять от него.

– Ты исчезла и не подавала о себе вестей почти год. – Я сменил тему. – Мы волновались за тебя.

Она отвела глаза, сказав тихим голосом:

– Прости. У меня не было выбора. Прошлой весной мы с Вальтером влипли в неприятности, когда сбили со следа кузнеца клириков. Уверена, в отличие от нас они не хотят его убивать. Поймав кузнеца, Риапано получит в свои руки огромную власть. Поэтому ты понимаешь, как важно нам найти его первыми?

– Значит, вы хотите убить загадочного мастера?

Она горячо кивнула:

– Самым быстрым способом из всех возможных. Чтобы никто не узнал его секретов. Они должны умереть вместе с ним.

– А священники? Вдруг вы ошибаетесь, и у них такая же цель, как и у вас – убить его.

– Не ошибаемся, – безапелляционно заявила она. – Как только они поняли, что мы тоже ищем его, послали за нами своих убийц. Поверь, Людвиг, это было страшно. Пятеро из нашего отряда погибли. Мы насилу ушли и вот уже который месяц скрываемся. И я не могу вернуться в Арденау. Даже письмо написать кому-либо из стражей не могу. Оно подставит под удар любого.

– Органист в церкви, – улыбнулся я. – Ты не слишком-то хорошо скрываешься.

– Лучше прятаться от собаки в ее же будке. Там она будет искать в последнюю очередь. Никто не смотрит на музыкантов.

– Убегать вечно не получится.

– Я и не стану. Нужно лишь уничтожить зло. Все остальное не важно.

Я видел, что она одержима идеей найти человека, кующего темные кинжалы, точно так же, как Мириам вот уже век не дают покоя поиски кузнеца, создающего клинки для Братства. Я понимал, что не отговорю ее, что спорить бессмысленно и все, чего я достиг, приехав сюда через несколько стран, это знание того, что она жива и о произошедшем с ней и Гансом.

– Вижу, что желание спасти мир велико.

– Мир? – Она изогнула бровь. – Плевать я хотела на него. Я спасаю не мир, а Братство. Защищаю его в меру отпущенных сил и умения.

– Только в Братстве об этом не подозревают.

– И хорошо. Меньше проблем и мне, и им.

– Мы существуем почти полторы тысячи лет. У нас случались разные неприятности, но Братство всегда выживало и оставалось на ногах. Останется и впредь. Тебе незачем складывать голову лишь ради неподтвержденных слов колдуна. Поехали в Арденау. Прямо сейчас. Братство договорится насчет тебя с Риапано. Гертруда поможет. А ди Травинно только порадуется информации, которая тебе известна. Мы защитим тебя.

Кристина грустно рассмеялась:

– Мне отрадно знать, что ты до сих пор пытаешься спасти мою голову, Людвиг. Я бы очень хотела, чтобы все было как двенадцать лет назад, когда мы плечом к плечу отражали натиск темных душ. Но мне уже кажется, что наша юность не более чем миф, который я сама себе придумала. А сейчас вокруг меня реальность, и она очень страшна. Ты просто пока не можешь оценить того ужаса, который испытываю я, понять всей серьезности проблемы. И совершаешь ту же самую ошибку, как тогда с тем картографом.

В голове у меня тревожно звякнуло.

– Ты конечно же все знаешь.

– Знаю. Ведь исправлять твои ошибки пришлось мне.

Я прищурился:

– Значит, вот кто убил его.

Она даже не пыталась отрицать:

– А ты оставил мне выбор, когда проявил жалость? Тебе надо было привезти его в Братство, а не отпускать на все четыре стороны. Тогда бы Мириам не просила меня спасать ситуацию!