Текст книги "Золотые костры"

Еще четыре дня потребовалось для того, чтобы добраться до Эринбрауга и оказаться в герцогстве Удальн. По счастью, за время пути с нами не произошло ничего непредвиденного. Нас действительно потеряли. Во всяком случае, на время.

Мы остановились в одном из лучших трактиров города, узнав его адрес из письма в ближайшей конторе «Фабьен Клеменз и сыновья». Именно здесь нас должны были «подхватить» другие стражи, чтобы помочь Гертруде доставить мальчишку в Арденау.

Пугало ушло шататься по городу, Проповедник решил проинспектировать местные церкви, Гера без устали расспрашивала Эрика о его удивительном даре и пыталась (пока еще только на бумаге) воссоздать фигуру, с помощью которой он сделал то, что не смогли двое опытных стражей. Мальчик не учился в нашей школе, не знал основ рисунков и нужных терминов, и потому частенько их общение напоминало беседу людей, говорящих на разных языках и почти не понимающих друг друга.

– Он мыслит совсем иными категориями, – как-то сказала мне колдунья. – Его сила огромна, он бесконечно талантлив, но я не понимаю даже толики того, что он пытается рассказать. Такое впечатление, что его уже успели научить совершенно по иной системе.

– Но это невозможно. Он самоучка.

– Очень талантливый, Синеглазый. И, боюсь, нам придется ломать все его установки и учить заново, по системе школы Арденау. Если у нас все получится – он может стать одним из самых сильных стражей за последнюю тысячу лет. Я никогда не видела таких способностей. Понятно, почему Орден его украл.

Сегодня она попыталась дать мальчишке самые азы базовых знаний, и я, чтобы не мешать, спустился в зал таверны, думая о том, что меньше чем через день мне придется расстаться с Гертрудой. И опять неизвестно на сколько. Ее путь лежал в Арденау. Мой – в Дерфельд, где мне следовало вновь искать следы создателя темных кинжалов.

– Господин ван Нормайенн, доброго вам дня, – сказал высокий черноволосый литавиец с запавшими щеками. В руках он держал две кружки, до краев наполненные белым эринбраугским пивом. – Помните меня?

– Конечно. Мессэре Клаудио Маркетте. Мы встречались с вами в Ливетте во время чудесной игры в квильчио. Присаживайтесь.

Законник благодарно кивнул, поставив одну кружку передо мной:

– Очень любезно с вашей стороны. Как ваши дела?

– До последней минуты были более чем хороши.

Он понимающе улыбнулся.

– Какими судьбами вы здесь? – спросил я, попробовав пиво и вытерев пену с губ.

– Исключительно ради вас, господин ван Нормайенн. Думаю, вы это и так прекрасно поняли.

– Ну конечно. Я просто несколько удивлен, что именно вы пришли сюда. И неужели в одиночку?

– О. В этом нет ничего удивительного, страж. Дело в том, что я счел это очень разумным. Подумал, если вы увидите знакомое лицо, то сперва хотя бы выслушаете, прежде чем станете делать глупости. Что касается компании – то она ждет на улице. Не только мои люди, но и городская стража. Я большой гуманист и, признаться, хотел бы решить все недопонимания с помощью слов, а не оружия. Как поживает любезная госпожа фон Рюдигер?

– Неплохо.

– Она наверху? С мальчиком? – И, видя, что я не собираюсь отвечать, с пониманием улыбнулся. – Господин ван Нормайенн, я искренен в своих желаниях. А сейчас главное из них – не допустить кровопролития. Но если колдунья начнет использовать волшебство, все мои надежды рухнут.

– Ваша мечта и так неосуществима, мессэре. Один страж уже погиб.

Он печально кивнул:

– Верно. Здесь нет никаких оправданий. В тот момент операцией руководил не я, и все полетело к черту. Хочу лишь заметить, что ни один из законников не участвовал в этом. Людям, которых мы наняли, был дан четкий приказ – вернуть ребенка и никого не трогать. Они перестарались. Исполнители уже получили по заслугам от вас. Руководители получат в ближайшее время. Они допустили ряд серьезных ошибок.

Я посмотрел ему в глаза:

– Например, натравив на нас одушевленных. Орден не перестает меня удивлять. Как вам это удалось?

Он хмыкнул, отхлебнул пива. Я увидел Гертруду, спускавшуюся по лестнице, а она увидела нас. По счастью, Маркетте сидел к ней спиной. Она все поняла в одно мгновение, кивнула мне и ушла наверх.

– Я могу рассказать вам. Но в обмен на другую информацию. С нетерпением хочу услышать, как Братство устроило землетрясение в Солезино?

Я негромко рассмеялся:

– Я уже говорил это когда-то. Но повторю еще раз – вы приписываете нам воистину дьявольскую силу, раз считаете, что стражи способны на такое. Не удивлюсь, если по вашим предположениям и взрыв вулкана в Сигизии – наших рук дело.

Он рассмеялся в ответ:

– Нет, господин ван Нормайенн. Насчет вулкана вас никто не подозревает. Но случившееся в Солезино не обошлось без Братства. Я знаю, что вы лично прибыли в город намного позже, когда там уже разразилась эпидемия юстирского пота. И вполне допускаю, что магистры не делятся информацией с рядовым исполнителем, но мне думается, что слухи до вас доходили.

– Увы. – Я развел руками.

Он вздохнул:

– Рано или поздно мы все равно докопаемся до истины. И накажем тех, кто сделал это.

– Боюсь, даже у Ордена не получится наказать Господа.

Он вновь рассмеялся, но как-то грустно, и внезапно сказал:

– Орден всегда умел обращаться с одушевленными. Это наше наследство после раскола прежнего Братства. Раньше все стражи умели с ними сражаться, но после событий в Прогансу многое забылось. А то, что осталось, ушло в Орден вместе с теми стражами, которые стали первыми законниками. Теперь мы не умеем кидаться знаками и воевать с темными душами, а вам не подвластно убить одушевленного, если нет кинжала. Кстати, а где ваш клинок?

– В надежном месте.

Он хмыкнул, положил руки на стол, сцепив пальцы:

– Одушевленные, которых вы видели, это недоразумение.

– Которое едва меня не убило.

– Но Эрик ведь был рядом. Вам ничего не грозило. У ребенка уникальные способности.

– Я заметил.

Законник допил пиво:

– Ребенок наш.

– Потому что вы его украли?

– Украли? – Его брови дернулись. – Это он вам сказал? Смешно.

– У вас другая версия событий?

– Ну, разумеется. Тот погибший страж – выкрал его у нас. Точнее, не выкрал. Подобрал. Мальчик сбежал из школы, когда увидел стража. Господин Иосиф помог ему скрыться.

– Сбежал из школы? – переспросил я, слыша, как в голове звенит тревожный колокольчик.

– Ну да. Вы что, действительно не знаете?

– Не знаю чего?

Он сокрушенно покачал головой.

– Теперь все понятно. И ваше упрямство, и стремление скрыть его. Вы ведь вообще не в курсе ситуации, да? Стража, скорее всего, вы нашли мертвым, а мальчик рассказал вам слезливую басню. Все дело в том, что Эрик принадлежит к тем, кого вы так не любите. Собственно, он такой же, как я. То есть законник.

Я наблюдал за его лицом, пытаясь распознать ложь.

– Не слишком-то верится.

– Тогда хорошенько подумайте, господин ван Нормайенн. Ему уже больше одиннадцати. Я не помню случаев, когда без обучения дети с даром доживали до такого возраста.

– Ну, допустим, это произошло.

– Мы тренируем его уже четыре года. Считаете, мы бы стали прикладывать столько усилий и ресурсов ради чужака?

– Столь талантливого? Вполне.

Это его не смутило:

– И наконец, «Лезвие дождя». Ведь именно эту фигуру он использовал против одушевленных. Надеюсь, вы не предполагаете, что ребенок сам научился создавать ее?

Я вспомнил Ханну, которая умела то же самое, и промолчал. Маркетте расценил мое молчание иначе:

– Я предлагаю сделку. Отдайте нам нашего мальчика. Вам же опасаться нечего. Никаких наказаний. Никакого преследования. Никаких последствий. Вы не крали его. Он сам сбежал. Затем произошла цепь случайностей, плюс немного вранья. И вы, как приличные люди, пытались защитить его.

– А если не отдадим?

– Вы умный человек, господин ван Нормайенн. И у вас есть воображение. Просто представьте, что бы сделали вы, если бы кто-то из моих коллег украл ребенка из школы Арденау. Уверен, вы бы перевернули целый мир и уничтожили всех, кто препятствует возвращению своего. Как я уже говорил – предпочитаю все решить словами. Но если вы не желаете сотрудничать, я убью вас. И госпожу фон Рюдигер. Как похитителей детей. И все меня оправдают. Ну, так что? Подождать, пока вы допьете пиво, или мы пойдем прямо сейчас?

Гертруда уже должна была подготовиться, так что я сказал:

– Не буду испытывать ваше терпение.

Он благодарно улыбнулся и пошел вперед, ничуть не боясь подставлять мне спину и затылок.

– Вторая дверь. Слева.

Законник остановился возле нее, постучал и, не дождавшись ответа, толкнул от себя. Мы вошли в холодную комнату. Окно было распахнуто, ветер трепал белоснежные занавески. Гера и Эрик отсутствовали.

– Я арестован? – спросил я у лейтенанта городской милиции.

Тот повернулся за ответом к Клаудио Маркетте.

– Нет, господин ван Нормайенн. Вы не арестованы, не задержаны и вольны идти хоть на все четыре стороны. Я подтверждаю, что вы сотрудничали. – Последние слова прозвучали довольно кисло.

– Но, надо полагать, стоит мне уйти, и ваши шпики не отпустят меня, даже если я залезу в чумную яму.

– Совершенно верно, – не стал отрицать он. – Я знаю, что вы никак не могли предупредить госпожу фон Рюдигер, так как был с вами, но не могу исключать, что у вас есть условное место, где вы должны встретиться.

– К сожалению, нет.

– Тем хуже для вас. – Он покачал ногой. – Тогда оставайтесь со мной, увидите ее быстрее, чем если бы стали искать сами. Город окружен тройным кольцом, два наших колдуна контролируют воздух – ей не уйти из Эринбрауга. Во всяком случае, вместе с мальчиком.

Я посмотрел ему в глаза и, приняв решение, отказался:

– Пожалуй, я не воспользуюсь вашим любезным предложением. В конце концов, нанятые вами шпики должны отрабатывать деньги.

– Как знаете. Не буду вас предупреждать о том, что теперь, когда вы в курсе ситуации, Орден будет расценивать вашу помощь беглецу иначе, чем прежде.

– Вы только что это сделали.

Он довольно улыбнулся и махнул рукой.

– Всего доброго, господин ван Нормайенн. Оп! Задержитесь буквально еще на одну секунду. Быть может, уже есть новости.

В руках посыльного было письмо. Маркетте разорвал конверт, быстро прочитал несколько строк.

– Ну вот, господин ван Нормайенн. Дело сделано. Не волнуйтесь. Все живы и здоровы. Желаете изменить решение и остаться со мной?

– Да.

– Превосходно. Лейтенант, позаботьтесь о лошади для стража.

Особняк – массивное каменное здание – больше походил на крепость. Во дворе оказалось много людей – наемники, милиция, законники. Человек у дверей пропустил нас только после того, как увидел письмо.

– Пройдете только вы, – сказал он Маркетте.

– Это страж. Думаю, его милость не будет против.

Охранник подумал, кивнул и пропустил нас.

– Это не дом Ордена.

– Верно. Он принадлежит благородному жителю. Но сейчас тут важный гость. Герцог Рихард фон Заберг. Собственно говоря, идем мы к нему.

Меня удивило имя. Чего я не ожидал, так это встретить в приграничном городе правителя этой страны. Сие могло означать очень многое. Как хорошее, так и плохое. Все зависит от того, насколько его милость любит своих детей, отданных на обучение в Братство. Или насколько желает избавиться от его опеки.

Герцог Удальна встречал нас в парадном зале с высоким потолком. Все стены были увешаны оружием и щитами, пламя горело сразу в трех каминах, но его милость все равно сидел в накинутом на плечи соболином плаще. Он был уже немолод, пухлощек, с редкими седеющими волосами и глазами уставшего от жизни человека. Эдакий неуклюжий толстячок, которому отчего-то было суждено править целой страной.

Чуть поодаль стояла Гертруда, положившая руку на плечо Эрика. Увидев меня, тот заулыбался, впрочем, улыбка его угасла, когда он перевел взгляд на законника. Последним человеком в зале оказался господин в неприметной одежде, неподвижно стоявший возле портьеры. Тот самый, с которым я столкнулся в Чергии и который присутствовал на встрече у кардинала ди Травинно.

– Ваша милость, – поклонился Клаудио Маркетте, и я сделал то же самое. – Вы оказываете мне честь своим приглашением.

– А вы – законники, и вы – стражи, оказали бы мне честь, если бы лезли в мою страну исключительно по делу. – Голос у него был высокий и слабый. – Я уже высказал госпоже фон Рюдигер свое недовольство. Кроме ваших дел существуют еще государственные, и я не обязан улаживать ваши конфликты. Постойте! Не надо слов. Сейчас я говорю. Мои люди нашли госпожу фон Рюдигер и мальчика. Вот они.

– И Орден будет бесконечно благодарен вам за помощь.

– Я не оказываю помощи Ордену. И стражам. Что бы вы там о себе ни возомнили. Единственный, кто может приказывать мне, это Господь и его наместник на земле.

Маркетте прищурился, быстро сообразив, откуда дует ветер:

– И что же сказал Папа?

Герцог вяло указал на незнакомца:

– Это полномочный представитель кардинала ди Травинно. Думаю, вы знаете такого.

– С его помощью Церковь контролирует Братство.

– И вас тоже, если мне не изменяет память. – Толстяк поманил пальцем человека.

Тот подошел, вручил его милости свернутый в трубку пергамент и вновь шагнул назад.

– Здесь прямой приказ его святейшества. Если коротко – то из него следует то, что мальчика увезете отнюдь не вы.

– Они не могут…

Герцог фыркнул:

– Необдуманно говорить, чего не может Церковь! Даже глупо! Вы не имеете прав на ребенка.

– Но, ваша милость. – Маркетте с трудом сохранял спокойствие, и на его щеках появились красные пятна. – Он учится в Ордене!

– А мои дети, к моему недовольству, учатся в Братстве! Но я смею надеяться, что, как отец, имею право распоряжаться их жизнями хотя бы до их совершеннолетия. Вы забрали ребенка без разрешения родителей. Так?

За ответом он повернулся к незнакомцу, и тот кивнул, вновь не сказав ни слова.

– Никаких официально оформленных бумаг, заверенных бургомистром и нотариусом, как это принято правилами, установленными триста лет назад во всем цивилизованном мире. Это означает, что вам он не принадлежит, раз не имеется официального разрешения родителей.

– Мы его добудем.

– О, не трудитесь. Этот господин… черт, все время забываю ваше имя. Он уже позаботился об этом. – Герцог поднял со стола широкий лист бумаги, показал его и стал тыкать в него толстым, как сарделька, пальцем. – Подпись бургомистра Пулу с печатью, подпись главного нотариуса Пулу с печатью, подпись отца мальчика и, наконец, заверяющая печать каноника, главы капитула епископального суда. Попрошу заметить – ее подделать, в отличие от остальных, невозможно. По этому документу отец просит Братство взять его сына под свою опеку. Что и неудивительно, раз вы забрали ребенка без его согласия и надлежащим образом не оформили бумаги.

– Но он уже учился в Ордене.

– Меня это не касается. Я всего лишь слежу за выполнением закона. Надеюсь, вы не желаете его ослушаться?

– Не желаю, – процедил законник. – Но Братство силой уводит ребенка.

– Я всегда хотел быть стражем! – звонко сказал Эрик. – Меня никто не принуждал сбегать!

– Ну, вот и здесь все понятно. Возьмите буллу, покажете ее в Ордене. Если вы недовольны решением – можете оспорить его у кардинала ди Травинно. А до этих пор мальчик остается под опекой госпожи фон Рюдигер и под моей защитой.

Клаудио Маркетте с кислым лицом забрал бумаги, поклонился и, проходя мимо меня, сказал:

– Это еще не конец.

Почти сразу же за ним ушел и посланник кардинала. Гертруда улыбалась, Эрик сиял, герцог оставался мрачным:

– Я сделал все, что попросили в Риапано. Братство довольно?

– Ваша милость, вы оказали нам огромную услугу, – проникновенно сказала Гертруда.

– И Братство отпустит моих детей на месяц, чтобы я их увидел?

– Я немедленно отправлю сообщение в Арденау. Уверена, что скоро они будут с вами. И также уверена, что магистры оставят их у вас на четыре месяца, если ваша милость позволит вместе с ними приехать их учителям.

Герцог кивнул:

– Дети с даром… Я каждый день жалею, что они не обычные.

– Стражи тоже могут править.

Герцог фыркнул, с ненавистью посмотрев на нас:

– Надеюсь, у моего сына хватит воли править, не танцуя под вашу дудку, как танцую сейчас я. Здесь останется пятьдесят моих человек для вашей защиты, пока не приедут другие стражи. Дом в вашем распоряжении.

Не прощаясь, он ушел.

– Что здесь сейчас было? – удивленно спросил я.

– Работа магистров. И совсем немного политики.

– Ты знала об Эрике?

– О том, что он законник? До последнего часа – нет. Но в Арденау знали. Они отправили письма в Риапано и нашли отца Эрика. Ди Травинно встал на нашу сторону и связал Ордену руки.

– В чем выгода Риапано?

– Разве ты не понял? Орден наконец-то наказали за попытку убийства кардинала Урбана. Ну, и клирики посчитали, что усиление Братства выгоднее.

Из-за портьеры выглянуло Пугало, село на место герцога и поманило мальчишку. Уже через минуту они играли в «Плуг, земля, вода».

Мы с Гертрудой смотрели на них.

– Ты думаешь, у него получится? Разве законник может стать стражем?

– Он сможет, – уверенно сказала она.

– Смогу! – заявил Эрик, отвесив щелбан Пугалу. – А когда закончу школу, ты станешь моим наставником.

– Кто это сказал?

– Ты не хочешь? – Он повернулся ко мне, ожидая отказа.

– Да нет… Просто никогда не думал над этим.

– Ну, у тебя есть лет семь, чтобы смириться с этой мыслью, – улыбнулась Гертруда. – Пока же я позабочусь о нем и попробую подготовить его к нашей школе.

– Это хорошо. Значит, следующие несколько месяцев ты будешь в Арденау. Там безопасно.

Она хмыкнула и сжала мне руку.

– Эрик, – окликнул я. – Ты говорил про одушевленных… О том, какими ты их чувствовал.

– Ага. Это приходит само. – Он был слишком увлечен игрой, чтобы оборачиваться.

– А Пугало? Каким ты чувствуешь его?

Одушевленный перестал трясти кулаком, уставился на меня, и его ухмылка была отнюдь не одобрительный. Затем он перевел взгляд на мальчика, явно желая, чтобы тот не произносил ни слова. Гера, было, шагнула к столу, но я не выпустил ее руку. Нет. Уверен, что Пугало ничего не сделает мальчишке.

Эрик нахмурился, пытаясь подобрать слова:

– Оно не липкое и не противное. Не похоже на тех. Оно темное, но иногда веселое, хоть и кровожадное. А еще оно… раненое, что ли. И ему чего-то надо…

– Что?

– Не знаю, – пожал плечами тот, и Пугало сразу расслабилось. – Быть может, оно само расскажет?

Но одушевленный лишь выкинул плуг, разрезал землю и отвесил Эрику щелбан.

История четвертая
НАЛОЖНИЦА ДЬЯВОЛА

– Нечего вам здесь делать! – замахал руками бургомистр, как только увидел меня. – Нечего!

– К чему столько экспрессии? – поднял я брови. – Неужели вы хотите, чтобы я подумал, что мне не рады?

– Да плевать я хотел, что вы подумаете! Вы в прошлый раз так накуролесили, страж, что город до сих пор расхлебывает последствия! И не надо удивленных глаз! Это, между прочим, ваших рук дело! Посмотрите!

Я посмотрел.

Отвесные скалы, посеребренные снегом, затянутое дымкой ущелье и ревущий водопад, падающий в глубокую пропасть. Раньше над ней был перекинут каменный мост, но чуть больше года назад его не стало.

– Разрушение Чертова моста – не моя вина.

– Будь это в моей власти – я бы содрал с вашего Братства денег в качестве компенсации. Где теперь Дерфельд найдет таких мастеров? Они уже сотни лет в могиле, а нынешние больше года пытаются сделать хоть что-то, и – вообще ничего не могут.

Здесь он прав. Строители продвинулись ненамного. Готовы были лишь две секции, да и то сделанные из бревен и досок. О каменном мосте можно забыть – на этот раз мастера не желали идти по стопам своих предков и заключать сделок с демонами.

– В общем, я решительно протестую, чтобы стражи находились в моем городе!

– Будьте добрее, милейший! – укорил бургомистра Проповедник. – Послезавтра уже сочельник, а за ним и Рождество. Нельзя быть таким грубым в столь светлые праздники.

Бургомистр неодобрительно покачал головой, в которую любовник его жены всадил тяжеленную пулю:

– Не надо проповедей. Я забочусь о городе.

– Я уеду, как только разберусь с делами. Представитель Ордена сейчас в Дерфельде?

Но душа раздраженно махнула рукой и отвернулась, не желая помогать. А Проповедник задумчиво предположил:

– Может, его за дело пристрелили?

– Перестань, – одернул я. – Видишь, у человека проблемы?

– Мост это не проблема, Людвиг. Проблема – это Пугало.

Скала, возвышавшаяся над объездной дорогой, привлекла внимание одушевленного. Он забрался по едва видимым уступам наверх и теперь выводил серпом по камню огромное неприличное слово. Надо думать, что вскоре надпись станет местной достопримечательностью.

– Как только молния не поражает этого богохульника? – Проповедник задал вопрос небу, но было видно, что старикан веселится от души, представляя, как будет стенать покойный бургомистр, когда соизволит поднять голову.

Я поправил лямку рюкзака и зашагал по горному серпантину к городу.

Снега в горах было мало, шел я легко, несмотря на холодный ветер, то и дело играющий с енотовым хвостом на моей шапке. Погода на этот раз была мрачной, и горная цепь, которую я видел в прошлый свой приезд сюда, оказалась скрыта облаками. Зато город лежал как на ладони – приземистые дома из серого камня со скошенными крышами, ратуша, заброшенный замок на скале, кладбище на речном берегу и большой монастырь с высокой звонницей.

– Не думал, что вернусь сюда. – Проповедник смотрел на Дерфельд с некоторой опаской.

– Да ладно. Было весело, – беспечно сказал я.

– Если не вспоминать, что без помощи отца Марта и брата Курвуса с тебя и Львенка содрал бы кожу тот адский ублюдок, конечно весело, – ядовито изрек он. – Я вообще мало понимаю, что ты собираешься делать.

– Поговорю с Франческой, если она все еще продолжает работать в этом регионе.

– Смешно. Как ты себе это представляешь, Людвиг? Придешь и спросишь – а скажи-ка, любезная законница, не ты ли велела тому цыгану совершить все эти богомерзкие чудовищные убийства и дала темный кинжал, чтобы насолить Братству?

– Что-то в этом роде.

– А если она откажется отвечать?

– Хм… – Вот и все, что я счел нужным произнести.

– Как многозначительно. Ты не инквизитор, чтобы вытянуть из нее правду. И не твоя ведьма, чтобы развязать законнице язык волшебством. Тебе стоило взять Гертруду с собой.

– Я приложу все возможные усилия для того, чтобы Гера как можно меньше касалась этого дела.

– Не желаешь, чтобы она запачкалась?

– Не желаю, чтобы она умерла. История смердит, как открытая могила. И какие мухи слетятся на запах – большой вопрос. Я не хочу ее впутывать и очень рад, что сейчас она с Эриком на половине пути к Арденау.

Он подумал над этим, слушая колокольный звон, раздающийся в монастыре:

– Мне кажется, Франческа просто случайно попала во все это.

Я надвинул шапку пониже, так как ветер разгулялся не на шутку, и сказал со скрытой насмешкой:

– Тебе всегда она нравилась.

– Ну, она красивая. И в карты хорошо играет, – не смутился он. – И помогла вам на Чертовом мосту.

– Я не буду совершать поспешных действий, если это тебя беспокоит.

– Просто не хочу разочаровываться в людях. Ты не думал, что отец Март…

– Мне соврал и направил по ложному следу, – закончил я за него, достигая долины и выбираясь на тракт. До города оставалось не больше сотни шагов. – Думал. Хотя и не вижу особой причины врать.

– Вообще не понимаю, почему инквизиция внезапно дает тебе заниматься тем, что должны делать они, – проворчал он, отчаянно натирая тыльной стороной ладони окровавленную щеку.

– Они? – переспросил я и обернулся. Быстрой походкой нас нагоняло долговязое Пугало. – Их работа ловить ведьм, еретиков и бороться с нечистью. Кинжалы представляют интерес для ди Травинно, но не для отца Марта. Церковь не всегда выступает единым фронтом. У нее есть внутренние разногласия.

– Но это может быть и не тем, чего ты ожидаешь?

– В смысле, подставой? Или отец Март с моей помощью хочет насолить Ордену? Или кардиналам в Риапано? Или еще что-то? Не знаю, друг Проповедник. Я поговорю с Франческой, а там уже решу. Но хорошо было бы, если бы она сказала мне, что получила кинжал от темного кузнеца, а также назвала его имя и адрес. Тогда я закончу с этим делом до весны.

– И наконец-то поедешь в Арденау, где вы с Гертрудой, точно два милых голубка, встанете перед алтарем, а потом будете жить долго и счастливо. – Он хихикнул, покосившись на невозмутимое Пугало. – Наша безумная семейка воссоединится. Страж, ведьма, мертвый сельский священник и это чудо-юдо с серпом. Я даже соглашусь провести церемонию, если ты не против.

– Ты слишком торопишь события, – сдержанно ответил я, пропуская груженую углем телегу.

Он понял, что достать меня не получится и, поглядев на пасмурное небо, предупредил:

– Пойду погуляю по городу. Гляну, чего здесь без меня изменилось.

Он свернул в Пекарский переулок, и до постоялого двора «Скользкий лед», где я уже останавливался, мы со страшилой шли в полном молчании. Пока я оплачивал комнату, одушевленный побродил по знакомому залу, наступил на хвост кошке и, вполне довольный собой, начал примеряться к огромной винной бочке, а точнее, к ее пробке, намереваясь затопить весь зал. Сегодня у старины Пугала было до крайности игривое настроение, и я стал опасаться, что к вечеру он разойдется до такой степени, что подожжет город.

Забросив вещи в комнату, я сразу же поспешил к городской ратуше, по пути прихватив одушевленного, так как решил не оставлять его без присмотра, пока это возможно. Он неохотно потащился следом за мной, на ходу срезав петли входной двери. Та каким-то чудом осталась висеть, но явно ненадолго. Ровно на столько, сколько мне требовалось для того, чтобы отойти на безопасное расстояние и остаться вне подозрений.

– Ты словно стихийное бедствие. Уймись.

Униматься оно не очень-то и желало. Поэтому подставило подножку прохожему, судя по виду – купцу. Тот упал, выругался, посмотрел по сторонам, разумеется, рядом с собой никого не увидел. Я свернул в переулочек между домами, дождался Пугала и внимательно осмотрел его.

Вокруг его шляпы витала легкая дымка, столь прозрачная, что заметить ее можно было, лишь если проявить внимательность и знать, что искать.

– Все ясно. Не удивлен, что ты это подцепило.

Порой к темным одушевленным липнет всякая дрянь. Например, отголоски дыхания демона, убитого год назад. Повредить оно не может, сильно изменить характер – тоже, но действовать так же, как некоторые наркотики на людей, – это пожалуйста. Вот почему мой спутник столь бодр и весел.

Для меня эта штука была вполне материальна, так что я стянул ее со шляпы страшилы, прежде чем тот успел возразить. Бросил студенистый туман на землю и пробил кинжалом, наблюдая за тем, как дрянь шипит и тает.

Пугало выглядело несколько озадаченным, точно пытаясь понять, что это оно за последний час тут устроило.

– Это даже хорошо, что его подцепило ты. Окажись оно на человеке, со временем город ждали бы серьезные проблемы.

Страшила задумчиво кивнул и почесал в затылке.

Я же пробормотал себе под нос:

– Немыслимо. Отголоски силы крупного демона вызвали у него лишь желание пошалить. Какое же, к черту, у него должно быть сопротивление, раз оно не бросилось кромсать всех серпом?

Не знаю, услышало ли меня Пугало, но всю дорогу до ратуши вело себя смирно, как ягненок.

Еще в прошлый раз я успел изучить местные порядки и помнил, что застать в ратуше кого-то из городской управы во вторую половину дня довольно проблематично. Так и случилось. Бургомистр (живой бургомистр) отсутствовал, а мой знакомый – мертвый крутился на площади, делая вид, что меня тут нет.

По счастью, охранники, разглядев кинжал, решили не препятствовать моей встрече с вице-примаром[25]25
  Заместитель бургомистра или мэра.


[Закрыть].

Тот принял меня в архиве, разбирая пропылившиеся свитки. Человечек с суетливыми движениями и острым кадыком то и дело чихал и тер покрасневшие глаза. Через его грудь была переброшена бархатная лента с золотым вензелем Дерфельда.

– Пытаюсь найти смету на реконструкцию рынка, – разоткровенничался он. – При прошлом бургомистре делали, а теперь я не понимаю, сколько средств было выделено и сколько осталось. Право, ничем не могу вам помочь, достопочтимый. Все дела со стражами проходят через моего начальника, и бумаги у него в кабинете. Я дорожу своим жалованьем, чтобы входить туда без разрешения.

– Бургомистр у себя дома?

– К сожалению, нет. Он отлучился по делам в Котерн и вернется не раньше чем к концу недели. Но я думаю, что к середине следующей.

– Я не могу ради бумажек ждать так долго. Давайте я помогу вам со сметой, а вы мне – с грамотой для Братства.

Кроме дел с Франческой я не мог забывать и о своих обычных обязанностях – проверке города на наличие темных душ и получение расписки от городской администрации в том, что она подтверждает, что я здесь был, и ежегодный налог на счета моей организации будет перечислен.

Мое предложение удивило вице-примара. Он шмыгнул носом и заметил:

– Архив большой, достопочтимый. Даже вдвоем мы можем искать эту бумагу несколько недель. Как вы собираетесь мне помочь?

– Спрошу бургомистра.

– Но он же уехал.

– Я спрошу прежнего.

Повисло озадаченное молчание, и, если бы была не зима, а лето, я мог бы услышать, как в коридоре, за закрытыми дверьми, пролетела муха.

Человек дернул кадыком:

– Вы имеете в виду покойного бургомистра? – шепотом спросил он.

– Совершенно верно. Он до сих пор пытается приглядывать за вашим чудесным городом и не спешит в рай. Буквально десять минут назад я видел его перед ратушей.

– Жуть какая, – перекрестился вице-примар, но не было заметно, что он испуган. – Впрочем, я уже готов заключить сделку даже с чертом, лишь бы избавиться от проклятущего насморка из-за этой пыли. Хорошо. Я проведу вас в кабинет, если вы поможете мне с бумагой.

Я, посмеиваясь, вышел и застал душу на том же самом месте.

– Ничего не знаю! Ничем помочь не могу! – Он отвернулся и хотел уйти, но я сказал:

– Ваша помощь требуется городу.

– Что? – Ему показалось, он ослышался. – Вы серьезно?

– Совершенно. Вице-примар ищет смету на реконструкцию рынка. Какие-то серьезные расхождения в бухгалтерских книгах.

– Так что же вы раньше молчали?! – подскочил бургомистр и едва ли не волоком потащил меня к архиву, торжествующе вопя на всю улицу: – Ведь я говорил! Говорил, что они не справятся без меня, а?!

Он просто сиял от восторга и забегал по архиву, напевая какую-то тарабарщину.

– Он здесь? – Вице-примар старался смотреть только перед собой, чтобы, не дай бог, не увидеть ничего лишнего.

– Бояться нечего.

– Это вы так считаете, достопочтимый.

Между тем душа нашла нужный стеллаж:

– Это здесь. Вторая секция сверху. Ищите пенал из кожи синего цвета. Там требуемые бумаги. Быть может, нужна отчетность секретаря о последнем летнем собрании того года, или документы о сотрудничестве с гильдией оружейников, или акт дарения земли под кладбище для братьев-молчальников?