Текст книги "Золотые костры"

Вскоре мы тоже увидели, что привлекло его внимание – одинокая цепочка следов. Она заканчивалась перед старой могилой. Было видно, что «его высокопреосвященству» снова дурно. На снегу лежал мертвый младенец.

Львенок, склонившись над маленьким трупом, мрачно заметил:

– Сперва его задушили, потом забрали кровь.

– И написали ею какую-то дрянь. – Я указал на церковную стену, где были выведены корявые знаки. – Ты явно в курсе, что здесь произошло, парень.

Студент кивнул:

– Читал о таком. Называется темное осквернение. Некрещеный младенец, убитый на могиле праведника, и правильные слова могут, – он задохнулся, так как ледяной порыв ветра кинул ему в лицо снегом, – могут снять святость с земли и строений, что на ней находятся. В том числе и церкви. На шесть ярдов вверх.

– На шесть ярдов вверх, – эхом повторил я. – Как раз до висящего над алтарем распятия. Есть предложения, кто на такое способен?

– Колдун или ведьма. С хорошим опытом, большими знаниями и огромной силой. Я читал об осквернениях церквей, которые происходили в далеком прошлом. Такого очень давно не случалось.

Львенок отвернулся от трупика:

– Землю вновь можно освятить. Для этого требуется священник.

– Если ты намекаешь на Проповедника – он не справится с такой задачей. Здесь использовали кровь. Магия крови?

Мы обратились за ответом к студенту, но тот отрицательно покачал головой.

– В книгах не рассказывались детали, господа стражи. Постойте! Вы что, намекаете на велефа? Это невозможно. Их давно уже не существует!

Да. Такого несуществующего я встретил меньше года назад. А там, где живет одно чудовище, вполне может завестись и другое.

– Это просто опытный колдун, а не миф. – Студент смахнул с бровей снежинки. – И перед нами его дьявольская козня под Рождество.

– Зло ради зла? Не думаю, – не согласился с ним Львенок. – Тот, кто провернул такое, не идиот и должен понимать, что, когда буран закончится, о произошедшем узнает инквизиция. Они не успокоятся, пока не поймают его. А уж поверь, ваше высокопреосвященство, Псы Господни умеют находить еретиков.

– Это кто-то, кто не присутствовал на службе, – предположил я. – Потому что он знал – тот, кто вырвется, станет убивать всех без разбору.

– Значит, мы говорим о тех, кто выжил. – Львенок кивнул на студента. – О нем, например.

– Эй! Эй! – возмутился тот. – Я был с вами, когда это случилось! Помните?!

– Ребенка можно было убить и раньше.

– Притуши паранойю, Вильгельм, – попросил я. – Выживших может быть не один десяток. Не только он.

Львенок, как видно, вспомнил старуху, визжащего трактирщика и пронесшегося по улице всадника и примирительно улыбнулся хмурому студенту.

В ночи вновь раздался рык, теперь уже гораздо ближе, чем в прошлый раз.

– Ваше высокопреосвященство, лучше возвращайся на постоялый двор, – посоветовал Львенок. – Там безопаснее, чем на проклятой земле.

Студент сглотнул, как видно думая о том, что в одиночку придется пробираться по пустой улице. Страж протянул ему взятое в церкви распятие.

– Выбросьте, – посоветовал молодой человек. – В нем больше нет силы. У меня есть нательный крест, он хотя бы свят.

– Если бы не погода, я бы предложил покинуть город, – глядя вслед уходящему, произнес Вильгельм. – Но так как мы тут застряли, и в аду пусто, а все черти здесь, предлагаю дойти до продуктовой лавки. Нам потребуется соль. Много соли.

Как назло лавка располагалась на другом конце города, там, куда вели следы больших раздвоенных копыт.

Будь здесь Гертруда или еще кто-то из более разумных стражей, и, возможно, они бы смогли меня убедить не лезть вперед. Развернуться и уйти. Но не Львенок. Мы два сапога пара. Два дурака, которые ищут неприятностей на свои дурные головы. В этом мы с ним совершенно одинаковые. И поэтому пошли по следам.

– Город не совсем опустел. – Вильгельм, как и я, заметил силуэт, мелькнувший на фоне освещенного окна. – Проверим?

– Нет. Мы не можем ходить по всем домам и расспрашивать выживших. Берем соль, идем к постоялому двору и держим оборону до утра.

– А утром что, дьявольские твари – нам не помеха?

Я хмуро усмехнулся и ответил:

– Я просто надеюсь, к этому времени снегопад закончится.

Лавка была закрыта тяжелыми ставнями, на которых висели крепкие замки. Львенок выругался, полез в карман и извлек отмычки.

– Только не говори, что ты подрабатываешь грабежом.

– Я? Ну нет. Выиграл их в карты пару недель назад. Вот и пригодились.

Он рано радовался, так как из этой затеи ничего путного не вышло.

– Взломщик из тебя никакой, – сказал я.

– Ну, да… – разочарованно протянул тот. – Это же не ключи. Ими надо уметь пользоваться.

Он внезапно замер и прислушался. Из снежной пелены вылетело огромное черное облако, с громким галдежом пронеслось по улице и скрылось в небе.

– Воробьи.

– И галки. – Он поднял воротник. – Предвестники адских созданий. К черту соль. Возвращаемся.

– Нет, – возразил я. – У нас нет никакого оружия. Ни освященной земли, ни воды, ни приличных размеров креста. Даже клирик отсутствует. Нужна соль.

– На перекрестке я видел несколько рябин. Вроде говорят, что адские создания…

– Львенок, – остановил я его. – Я не готов поставить на кон свою жизнь, доверившись рассказам болтунов. Рябина может отпугнуть некоторых иных существ, но не адских выходцев. Попробуем войти с заднего двора.

Как я и надеялся – нам повезло. Окна здесь не были закрыты ставнями, и Львенок, разбив стекло, залез внутрь, а затем отпер мне дверь.

Он зажег стоявший в прихожей фонарь, сказав мне:

– Наверху жилое помещение, но там никого. Лавка прямо.

Соль мы нашли после того, как перерыли все шкафы, предположив, что в подполе ее нет, так как там она отсыреет.

– Наконец-то, – сказал я, рассматривая тридцатифунтовые холщовые мешки. – Шесть штук. По три на каждого. Этого хватит, чтобы даже Сатану прогнать обратно.

– Евле нашанковать ево, – с набитым ртом отозвался Львенок и, прожевав, ответил на мой неодобрительный взгляд, взмахнув огрызком сырокопченой колбасы: – Что?! Если у нас тут локальное представительство ада, это не значит, что я должен быть голодным. Сочельник уже начался, а значит, посту можно сказать прости-проща…

Рев раздался прямо за стеной, и я, быстро распахнув шторку фонаря, затушил пламя. Комната погрузилась во мрак. Тяжелые шаги, медленные и какие-то неуверенные, хриплое дыхание большого зверя. Он дышал и за себя, и за нас, потому что лично я сидел тихо, точно мышка, боясь стуком своего сердца привлечь к нам совершенно ненужное внимание. Вильгельм тоже сохранял неподвижность. Мы напряженно вслушивались в то, что сейчас происходит на улице, дав нашему воображению вволю разгуляться.

В помещение просачивался легкий запах серы, и от него так некстати начало першить в горле. С тихим шелестом кинжал Львенка покинул ножны, затем раздался едва слышный звук разрезаемой материи. Я не стал спрашивать, что происходит. И так понятно – мой приятель решил воспользоваться добытой солью и теперь вслепую заряжал пистолет.

Не знаю уж, сколько прошло долгих и томительных минут. Но шаги давно стихли, и рык больше не повторялся.

– Зажигаю свет, – предупредил я Львенка и в два счета с помощью огнива воспламенил фитиль масляного фонаря.

За то время, что мы провели во мраке, в комнате произошли некоторые изменения. Нас было двое, а стало трое.

Она сидела прямо на столе, в семи шагах от меня. Высокая, полностью обнаженная женщина, которой еще не было тридцати. Длинные волосы цвета серого пепла, бледная восковая кожа, рельефные скулы, запавшие щеки, придающие ей несколько истощенный вид. Глаза с огромными черными зрачками, практически съевшими голубыми радужку. Губ у нее не было.

Вообще.

Вместо них – кровавая рваная дыра и желтый оскал зубов.

– Не стоит, если не хочешь, чтобы я оторвала тебе руку, мясо! – сиплым голосом предупредил демон Львенка, уже поднимавшего пистолет для выстрела.

– Повремени, – сказал я другу. – Если бы он хотел нас прикончить, не стал бы ждать.

Тварь клацнула человеческими зубами:

– У нас есть умный страж. Умный слушает. Глупый молчит.

– Договорились. Что тебе нужно?

– Ведь вы ловите темные души и отправляете их в мой дом. – Демон на мгновение высунул черный змеиный язык. За неимением губ я счел это улыбкой. – Я занимаюсь тем же самым. И я очень не люблю, когда кто-то, не отбывший положенного ему наказания, скрывается от меня. Помогите мне поймать беглеца.

– А что взамен?

Демон оживился:

– Хотите сделку? Услуга за услугу. Вы помогаете мне, я отвечаю на любой интересующий вопрос. И оставляю вас в живых.

Ответы от демона мне вообще не сдались. Лучше бы эта тварь убралась как можно дальше.

– Разве такому всесильному существу требуется помощь людей? – проронил Львенок.

Демон уставился на него своими странными глазами:

– Обычно я ем мясо, а не разговариваю с ним. Но я задержалась с приходом сюда, и темная душа успела обзавестись телом. Она спрятана от моих глаз. Я могла бы убить всех, кто еще жив в этом городе. Но беглец останется единственным уцелевшим, кого я не смогу тронуть.

– Потому что не увидишь его.

Тварь рассерженно зашипела, что легко можно было перевести как «да».

– Стражи заинтересованы, чтобы темная душа сидела в аду, так же как и ты, чтобы она туда вернулась. Мы поможем, – согласился Львенок.

Он правильно думал. Отказывать нечисти, когда поблизости нет каликвеца или инквизитора, могут только ненормальные или самоубийцы.

– Я была уверена, что мы договоримся. Найдите душу и приведите сюда. До рассвета.

Только что демон был в семи шагах от нас и вот уже едва не касался лицом моего лица. От него тянуло серой, слабым запахом разложения и застарелой кровью. Я не отпрянул и смотрел в пустые глаза с тонкой голубой радужкой, зная, что теперь нам предложат «кнут».

– Мой буран не даст вам покинуть город. Если к рассвету не найдете темную душу – я приду за вами и прежде, чем вернусь охранять чистилище, хорошенько наемся.

Убедившись, что смысл слов дошел до нас, демон в обличье обнаженной женщины отодвинулся.

– И еще одно. Какой-то подхалим Цэкутула[29]29
  Сaecus (лат.) – слепой.


[Закрыть] не нашел ничего лучше, чем вызвать его сегодня сюда. Я постоянно выбрасываю его в ад, но он упрям и возвращается. Не оказывайтесь на пути моего дружочка.

Демон дал нам понять, что разговор окончен. Львенок поколебался и поднял с пола два мешка соли. Я сделал то же самое.

Адское отродье не возражало.

Погода изменилась. Ветра больше не было, но снег, такой же крупный, падал не переставая, и сквозь редкие прорехи туч появлялся и исчезал старый месяц.

– Погода налаживается. – Львенок закинул один из мешков себе на плечо.

– Сомневаюсь. Скорее всего, это лишь передышка.

– Как мы найдем темную душу?

– Никак. Душа, спрятанная в теле, не видна для нас, так же как и для всех остальных.

Он задумчиво посмотрел на меня:

– Ты о том, что было в Шоссии?

– Да. Пока такая сама не проявит себя – все бесполезно. Сколько времени осталось до рассвета?

– Часов пять, старина. Скоро нас ждет веселое Рождество.

– Если мы до него доживем, – полный мрачных мыслей ответил я, спеша по безлюдной улице обратно к постоялому двору. – Сделки и договоры с демонами лишь в сказках не приводят к плачевным последствиям.

– Вижу, у тебя есть идеи.

– Собственно говоря – две. Первая самая простая – попробовать покинуть город и, скорее всего, сдохнуть от непогоды, а не от рук той твари. Вторая – надеяться на чудо.

Вновь начало мести, мы свернули не там и вместо кладбищенской ограды оказались на улочке, выходящей на небольшую круглую площадь, в центре которой находился занесенный снегом колодец.

Из переулка напротив выскочил высокий седовласый человек.

– Бегите! – крикнул он нам, и в этот момент из мрака проулка выстрелило несколько языков.

Они ударили незнакомца в спину, опрокинули на землю, и только сейчас я рассмотрел, что это темные души в виде серых силуэтов людей в ошейниках, а «языки» – какие-то призрачные поводки.

Львенок, бросив соль, скрестил ладони и по пологой дуге отправил бирюзовый шипастый знак. Я отстал от него ненамного, создав замедляющую фигуру. От гулкого взрыва по площади загуляло эхо и из нескольких разбитых окон брызнули стекла.

Мы, обнажив кинжалы, бросились к оглушенным душам. Их было четверо, и справиться с ними оказалось несложно. Каждый раз, когда кинжал уничтожал одну из них, рукоятка обжигала холодом даже через шерстяные перчатки. Свободные поводки, извиваясь точно змеи с отрубленными головами, втягивались во мрак улицы.

– Прикрой. – Львенок склонился над мужчиной.

Я успел сплести защитную фигуру, когда на нас прыгнула следующая партия тварей. Две ударились о купол и отлетели назад, третья проскользнула через брешь, попыталась обхватить меня руками. Я пнул ее, отбрасывая от себя назад, на ловушку. Добивать не стал, решив не открывать спину Львенку.

– Что там? – спросил я.

– Мертв.

– Черт!

От дикого рева заложило уши, мрак в конце улицы заклубился, из него проступили контуры приближающегося чудовища, и мы бросились бежать туда, откуда совсем недавно пришли.

За спиной раздался грохот, похоже, образина, выбираясь на площадь, разворотила стену ближайшего дома. Что-то, пролетев над нами, упало впереди. Оставалось радоваться, что демон промахнулся. Как оказалось, он кинул в нас телом несчастного.

– Прямо! – крикнул я.

Мы припустили еще сильнее, слыша рассерженный рев за спиной.

Невысокая ограда, сложенная из серого шершавого камня, выплыла из снежной дымки. Не сговариваясь, мы перемахнули через нее, очутились на погруженном в ночные тени городском погосте, побежали мимо угрюмых могил, огибая забитую мертвецами церковь справа. Оказавшись на знакомой улице, свернули на перекрестке и только здесь привалились к стене. Львенок бросил уцелевший мешок соли под ноги, перевел дух. В отличие от меня он позаботился о том, чтобы взять хоть что-то из нашей добычи.

– Видел это? – наконец спросил он, вытирая рукавом нос.

– Ты о слепой малиновой жабе с козлиными рогами и копытами? Она высотой с двухэтажный дом. Ее сложно не заметить.

– Кажется это тот самый Цэкутул, которого вызвали. А видел души вокруг него? – Львенок оставался удивительно спокойным.

– Да. Он держит их на поводках и использует как поводырей и для убийства людей. Чего в аду предостаточно, так это темных душ.

– Никогда о таком не слышал.

– На наше счастье он довольно медлителен и, похоже, отстал. – Я посмотрел на мрачную зимнюю улицу. – Не представляю, где искать беглую душу. Она может быть в любом. Где угодно. У нас не хватит времени проверять каждый дом. Предлагаю попытаться покинуть город. Пока вновь не начался буран.

Он взялся за мешок, закинул его себе на плечо:

– Пожалуй, теперь это единственный выход. В конце концов, нам не в первый раз переживать непогоду под открытым небом.

Из нижних окон постоялого двора лился тусклый свет.

– Мне надо забрать кое-что перед отъездом, старина.

– Давай. Я проверю лошадей. Возьми теплые одеяла. Укроем их, если станет совсем тяжко.

Я свернул к подсобным помещениям, прошел мимо кухни, в которой, судя по трубе, уже не горел очаг. В углу небольшого двора, между двух сугробов, корявым горбом застыла порядком занесенная карета дилижанса. Возле дверей конюшни висел фонарь, да и внутри горел свет – я видел желтую полоску под приоткрытой створкой ворот.

Внутри я обнаружил человека, которого уже встречал в таверне: тип с двумя клинками за поясом. Он был хорошо, очень тепло одет и, когда услышал, что скрипнули петли, развернулся ко мне, подняв небольшой арбалет и направив его мне в грудь.

Не требовалось много времени, чтобы оценить происходящее.

– Из-за лошади убьешь стража? – спросил я с иронией.

Его взгляд метнулся к моему кинжалу.

– Она мне нужна.

– Как и мне. А она все-таки моя. Где, кстати говоря, вторая?

Легкое пожатие плеч совершенно не повлияло на арбалет – он все так же смотрел в ту же точку.

– Когда я сюда пришел, ее уже не было.

Плохо. Мы с Львенком не сможем уехать на одной.

– Ты был в церкви?

– Почему, ты думаешь, я хочу уехать? – Он выдавил из себя смешок. – Не желаю присоединяться к мертвецам.

– Погода не для прогулок.

– Я рискну, – сказал человек. – Не хочу тебя убивать. Но убью, если не уйдешь с дороги.

Пора было принимать решение. Возможно, он не врал и испуган настолько, что бежит сломя голову. А быть может, передо мной колдун, вызвавший демона. Впрочем, на последнее мне плевать. С подобной проблемой мне точно не справиться, а тварь, которая дала нам задание, куда опаснее, чем вор. Если же передо мной темная душа – она не сможет покинуть город и пройти через адский буран, вернется назад.

– Ну, удачи тебе, незнакомец. – Я сделал шаг назад.

Пятясь, вышел из конюшни и постарался поскорее уйти с простреливаемого пространства, на случай если конокрад все-таки передумает расходиться мирно.

Он выехал верхом через минуту, озираясь по сторонам и держа арбалет наготове, но не заметил меня, стоявшего в густом мраке. Возле ворот околачивалось Пугало. Надо сказать, оно только и ждало намека, чтобы разобраться в этой щекотливой ситуации, но я не дал ему повода проверить остроту серпа. Одушевленный – не тот, кого стоит спускать на каждого, кто перешел мне дорогу. Со времен Морова Пугало достаточно сыто, и перекармливать его кровью я не собираюсь.

Оно было явно разочаровано моим решением.

– Хочешь помочь, убей демона. А лучше сразу двух, – сказал я, проходя мимо.

Соломенная голова пропустил мое предложение мимо ушей, отвернулся и побрел по улице, довольно быстро скрывшись в снежной круговерти и вновь разыгравшемся ветре.

Когда я вошел на постоялый двор, меня накрыла волна теплого воздуха, кто-то все же разжег погасший камин, и я понял, насколько холодно на улице.

У окна лежал труп ребенка, накрытый сорванной занавеской. Старуха фермерша сидела за столом, глядя в одну точку. Львенок о чем-то тихо переговаривался со студентом, и за их разговором напряженно следил Проповедник. Пилигрим беззвучно плакал, блондинка с молитвенником испуганно жалась к своему единственному телохранителю, а хозяин постоялого двора орал из кладовки молитву, требуя ангелов снизойти и спасти его от адских исчадий.

– Студент хочет убраться с нами, старина, – сообщил мне Львенок.

– Ничего не выйдет. Твою лошадь увели уже давно. Мою только что, и буран вновь усиливается. – Я расстегнул меховую куртку.

– Проклятье! Какие идеи?

– Ты рассказал его высокопреосвященству о проблеме?

– Мое имя Хендрик Сельдни. Титуловать меня кардиналом несколько преждевременно.

– Сельдни из Варлоу или Лейга? – как бы между прочим поинтересовался Львенок.

– Лейг.

Я слышал об этом роде. Богатые землевладельцы из одного Гестанского княжества. Что же – если у них действительно столько денег, сколько говорят, то у парня будет куда менее сложная дорога на вершину Церкви, чем я думал.

– Ясно. Да, он в курсе адских гостей, пожаловавших в город.

– Вот что, господин Сельдни. Помогите и себе, и нам. Берите свою, точнее, уже господина дер Клюра книгу и начинайте искать. Меня интересует в атласе информация о демонах.

– Разумеется, я это сделаю. Но как вы понимаете – здесь больше фольклора, чем научных исследований.

– В народных сказках много правды, – поддержал меня Львенок.

– Даже если и так, то ад, как говорят теологи и богословы, огромен. И каждый его предел, уровень и сегмент населяют разные демоны. Эта книга относится к тем, что живут сразу за адскими вратами.

– То, что нужно. Один из них, судя по всему, как раз оттуда, коли уж он ловит беглецов из пекла.

– Хорошо. Я займусь этим прямо сейчас. Как он выглядел?

– Львенок, опиши ему. Проповедник, надо поговорить.

Студент озадаченным взглядом посмотрел на «пустое» место, к которому я обратился, а мы с Проповедником отошли к стойке, где сейчас никого не было.

– Заткнется он когда-нибудь? – довольно раздраженно произнес старый пеликан.

Я понял, что он о хозяине постоялого двора, который визгливо кричал молитвы из запертой кладовки.

– Молитва нам сейчас не помешает.

– Да. Но только для этого нужна правильная, а не та тарабарщина, что он безостановочно несет вот уже час. Ни одного правильного предложения – это все равно что выпить ртути, чтобы вылечить насморк. Никакого толку, сплошной вред. Мне кажется, он свихнулся после того, что увидел.

– Рассказывай.

Его передернуло:

– Это обязательно? Я даже вспоминать не хочу. Дева Мария, благодарю тебя за то, что я увидел этот ужас, когда уже был мертвым, иначе бы я точно умер сегодня еще раз. В церкви битком было народу, служба в самом разгаре, и тут прямо в толпе полыхнуло адское пламя. Все, кто находился близко от него, превратились в головешки. А потом появилось исчадие ада. – Он мелко перекрестился, затем подумал и сплюнул через плечо. – Люди, даже если они уже мертвые, не должны видеть чудовищ, Людвиг. Эта жаба… она воистину создание самого Сатаны. Хватала всех, кто подвернется под ее лапы, откусывала головы, а два десятка темных душ, что ей служили, бросались точно цепные псы и рвали прихожан на куски. Убежать удалось немногим.

Я посмотрел на бледные лица выживших. Они избегали смотреть друг на друга и сидели в какой-то прострации, не веря в случившееся.

– Как ты думаешь, сколько человек уцелело?

Проповедник нахмурил лоб:

– Там был такой хаос… Спаслись лишь те, кто стояли рядом с дверьми. В основном чужаки да приезжие. Горожане заняли лучшие места возле алтаря.

– Это объясняет, почему уцелевших с постоялого двора не так уж и мало.

Он вновь прислушался к воплям хозяина, теперь требовавшего прощения для всех сынов божьих.

– Попроси его заткнуться.

– Проповедник, прояви терпимость. Разве не этому учит библия? Не только ты один имеешь право коверкать молитвы и делать из них фривольные песенки. Не обращай на него внимания. Лучше скажи, чем ты можешь нам помочь?

– Я не смогу освятить церковную землю, если ты об этом.

– Но ты можешь освятить воду. Как тогда, когда я столкнулся с визаганом. Да и у твоей молитвы, когда ты не валяешь дурака, есть сила.

Он рассеяно стер кровь:

– Моя молитва для демона все равно что для дракона укус комара. Воду освятить я могу. Но, к сожалению, не много. Максимум стакан. Если получится.

Я перелез через стойку, нашел за ней пивные кружки, черпанул воды из стоявшего тут же жестяного ведра и поставил перед Проповедником:

– Тогда ради нашего спасения займись делом.

Тот придвинулся ко мне:

– Не подумай, что я паникую, но тебе не кажется, что без нормального инквизитора здесь не обойтись?

– Проповедник, что ты хочешь от меня услышать? Я, к сожалению, не могу нарисовать пентаграмму, а затем вызвать в нее отца Марта, чтобы тот разобрался с проблемой.

Старый пеликан печально вздохнул:

– Хорошо. Я освящу воду.

– А потом сделаешь для меня еще кое-что. Сердцебиение ты ведь слышишь?

Он кивнул.

– Хорошо. Сначала проверишь всех, кто сейчас на постоялом дворе. Бьется ли у них сердце.

– И женщин?

– Всех.

– Ну, сердце красотки я послушаю, а вот старуху… как-то это не по-божес… – Он заткнулся, увидев мой взгляд, и покладисто сказал: – Сделаю.

– Если с ними все нормально, ты предельно быстро обойдешь город.

Проповедник простонал:

– Ты ведь шутишь? Да?

– К сожалению, нет. В отличие от нас, ты можешь войти в любой дом, не выламывая дверь, и обыскать его от подвала до чердака. Также не забывай заглядывать в овины и сараи. Выжили ли еще люди. Я должен знать, где они находятся. Постарайся найти всех, проверить и вернуться прежде, чем начнется рассвет.

– Считаешь, что тело, которым завладела темная душа, мертво? – Подошедший Львенок услышал последнюю часть разговора.

– Я надеюсь на это. Так было в Шоссии – сердца у них не бились.

– Но там… – Проповедник хотел сказать, что темный кинжал это одно, а здесь совершенно другое, но понял, что сейчас проговорится, и приступил к освящению воды.

– Но здесь нечто иное? – мгновенно понял намек Львенок.

– Возможно все, Вильгельм. Это может быть обычный человек. Или у демона просто такая шутка – рассказать нам басню и теперь развлекаться, наблюдая, как мы бегаем, точно прокаженные от озверевшей толпы.

– Вот что. – Он сцепил пальцы в замок. – Эта жаба может появиться в любой момент. Хорошо бы ослабить ее поводырей. Я займусь.

Он с прищуром оглядел зал, на мгновение задержал взгляд на красивой блондинке с телохранителем:

– Женщина испугана, пилигрим не в себе, старуха вообще не реагирует на вопросы. Но, пожалуй, я не стану рисовать проверочные фигуры здесь. Они на взводе, могут решить, что я колдую.

– Разумно.

Проповедник закончил с водой, и я перелил ее в свою флягу. Плотно закрутил крышку и вопросительно посмотрел на старого пеликана, быстро обошедшего тех, кто находился в зале.

– Сердце у всех бьется, – с сожалением сообщил он мне.

Это могло что-то означать, а могло и нет.

– А хозяин?

– Забыл, – смутился мой спутник, нырнул сквозь стену, тот час же вернулся. – Чертов полудурок. У него мозги совсем съехали. С ним тоже все в порядке, если не считать разбитой башки.

– В смысле?

– Он молится и бьется лбом об пол. Считает, что раны помогут ему призвать в это захолустье ангела Господнего.

– Твоя циничность над верующими меня поражает, – поддел я его.

Тот в ответ заметил:

– Безграмотность должна быть осмеяна.

В этот момент дверь распахнулась, и под взглядами всех присутствующих на постоялый двор вошел мой давешний знакомый – конокрад. На его бороде, бровях, усах и ресницах намерз лед.

Он подошел к стойке, снял с ремня арбалет, бросил перед собой и спросил меня как ни в чем не бывало:

– Где хозяин? Хочу выпить.

– Он занят, – не слишком любезно сообщил я. – Так что в сочельник у нас самообслуживание.

Проповедник уже проверил сердцебиение человека, отрицательно покачал головой и вышел на улицу через стену. Буду надеяться, что ему повезет.

Конокрад между тем бесцеремонно залез в хозяйский шкаф, достал бутылку шнапса, отбил кинжалом горлышко и налил себе полстакана крепкого напитка.

– Что заставило тебя вернуться?

Он оскалил зубы в злой улыбке:

– Уж точно не совесть. На границе города настоящий ад. Метет так, что нельзя сделать и шага. Я ухожу. Возьму припасы, что найду на кухне, отыщу заброшенный дом, заберусь в подвал или подпол и пережду непогоду. Демон вряд ли будет сидеть здесь вечность. Да и не особо он спешит убивать уцелевших.

– Чем тебя не устраивает постоялый двор?

– Количеством людей. Рано или поздно вы привлечете его. Я не желаю умирать с дураками.

Я не стал говорить ему, что и он нужен мне, как пятое колесо в телеге. На человека, который умеет думать только о себе, невозможно полагаться.

Я пошел к лестнице – следовало поставить несколько фигур-ловушек, и моя комната лучшее место для того, чтобы объединить рисунки с тем, что сейчас должен был рисовать Львенок.

Но не успел подняться, как меня окликнула блондинка:

– Господин страж!

Я остановился, дожидаясь, когда она подойдет, в то время как ее уцелевший телохранитель остался за столом, внимательно наблюдая за нами.

– Мое имя Мередит де Виль. Я жена Клауса де Виля, главы гильдии шелка Руже.

Серьезная должность, большая власть и немаленькие деньги.

– Чем могу быть полезен?

– То, что ходит в ночи. Вы сможете нас защитить?

В ее голубых глазах была такая жгучая надежда, что, пока я рядом, ей больше не придется бояться, но я ответил правду:

– Я спасаю людей от темных душ, но не имею сил уничтожать выходцев из бездны. Здесь я такой же человек, как вы, госпожа.

Она сочла, что я хочу от нее избавиться, и применила, на ее взгляд, беспроигрышный козырь.

– Мой муж богат и заплатит за мое спасение.

– Сожалею, госпожа де Виль, но я и вправду не смогу вас защитить. К тому же у вас есть более сильное оружие.

– У меня? Вы шутите? – печально спросила она.

Я показал на молитвенник, который женщина сжимала в руке:

– У вас есть ваша вера. Один мой знакомый инквизитор как-то сказал, что настоящая вера творит чудеса и в руках доброго христианина она точно огненный меч против сил зла.

Студент, лихорадочно листавший книгу и краем уха слышавший наш разговор, на несколько мгновений оторвался от страниц, с иронией посмотрел на меня, явно не ожидав, что я озвучу нечто подобное. Пугало крутанулось на табурете. Оно было удивлено.

– Но демоны сильнее людей.

– А вера сильнее демонов. – Черт побери, жаль, что здесь нет Проповедника. Он бы точно не удержался и заявил, что я выбрал для себя не ту стезю в жизни.

Она помедлила, задумчиво кивнула, соглашаясь:

– Вы правы. Спасибо.

– Я не сделал ничего, к сожалению.

– Страх стал слабее.

Оставив ее, я поднялся на второй этаж и направился по темному коридору к своей берлоге. Дверь в ближайшую комнату была распахнута, и я волей-неволей кинул туда взгляд.

Полная, немолодая женщина в чепце, из-под которого были видны тусклые соломенные волосы, стояла на табурете, с затянутой петлей на шее.

Мы встретились глазами, а в следующий момент табуретка с грохотом упала на пол, и дама закачалась на веревке.

Я в два счета оказался рядом, обхватил ее за ноги и поднял. Надо сказать, это была не изящная Гера, которую я с легкостью мог подкинуть одной рукой. Здесь пришлось держать двумя, и держать крепко. Эта дура пыталась вырваться, но я так просто не сдался. Ей повезло, что веревка была внатяг, когда самоубийца стояла на табуретке, иначе она бы сломала себе шейные позвонки, а не трепыхалась теперь, точно вытащенная из воды плотва.

Проблема была в том, что я не мог ее отпустить – петля бы затянулась.

И тут в дверях я увидел Пугало с интересом заглянувшее на шум.

– Быть может, ты удосужишься помочь?! – прорычал я.

По его меланхоличному виду было понятно, что оно не понимает, кой черт я вообще спасаю того, кто хочет покончить с жизнью. Философия Пугала в данном случае была однозначна – посмотреть на агонию или, на худой конец, пройти мимо.

Одушевленный неохотно достал из-за пояса серп, без труда дотянулся до веревки, благо его немаленький рост это позволял.

Я подхватил освобожденную из объятий смерти и отнес на кровать. Снял петлю с шеи. Под ней открылась глубокая красная полоса, оставшаяся на коже.

Женщина все-таки потеряла сознание.

– Такое впечатление, что присутствие демонов сводит людей с ума, – пробормотал я.

Сейчас я ничего больше не мог для нее сделать. Возможно, она повторит попытку, когда придет в себя. Ну, значит, так и будет. Я не в силах сидеть и сторожить ее жизнь.

Оказавшись в своей комнате, я создал несколько фигур, надеясь, что это ослабит души, если Цэкутул окажется в этой части города.

Затем вернулся в общий зал.

Хозяин постоялого двора все так же продолжал орать несуразные молитвы, старуха безотрывно смотрела в стену, пилигрим уснул прямо на столе – рядом с ним стояла полупустая бутылка шнапса. Студент пальцем водил по страницам книги, а госпожа де Виль сидела в одиночестве.