Текст книги "Соты. Попасть в сказку могут всякие, Угодить – многие, А вот вляпаться – единицы!"

***

Мне безумно под этими звездами.

На полночных тенях рисую,

Захлебнувшись туманами с росами,

Для тебя одного танцую.

Зверь лесов, молодой и дикий,

Ты живешь тихим смехом и плачем.

Песен гром да эмоций крики

Глубже в душу под сердце спрячу.

Ритмы жгут диафрагму и ребра

Часом поздним, язычески-летним.

В эту полночь могу быть свободной…

В этом танце, что станет последним.

Я влюбленность гоню прокаженную

За туманы мечтаний далеких.

Ты запомнишь меня, обреченную,

С блеском глаз воспаленно-жестоких.

– Вы меня слышите? – голос вывел меня из забытья, на этот раз продолжавшегося без сновидений. – С Вами все в порядке?

Я обнаружила себя на полу уже в другой комнате, а надо мной склонились два совершенно одинаковых внешне человека.

– Не стоит нас так пугать, – уже другой из близнецов, чье имя я все никак не могла вспомнить, широко улыбался и смотрел на меня ярко-зелеными глазами. – Вам принести воды? Может, желаете перекусить? Вам лучше?

Мне помогли встать и отряхнуться, и я познакомилась со вторым хозяином дома. При разговоре он показался мне более мягким и менее расчетливым. Мы пили чай, пока я избирательно рассказывала свою историю. Начиналась она у меня с морковной грядки. После общения с Гайном у меня сложилось устойчивое убеждение, что братья не откроют мне всю подноготную, поэтому о снах и темнокожем мальчугане я тоже сознательно «забыла».

– Выходит, вы с легкостью можете путешествовать из Книги в Книгу? – Ганс отхлебывал очередной глоток ароматного чая из маленькой фарфоровой чашки. – А мы -то гадали, верно или нет все то, что вывели, просмотрев тысячи тысяч витающих сновидений. Понимаете, в любом случае существует доля вероятности, что наши догадки были пустыми размышлениями. В конце концов, нам было сложно увидеть то, что творилось ниже. Несмотря на колоссальное количество попыток, ничего не выходило с «приземлением», назовем это так. До сегодняшнего дня нам было неведомо, отчего над одной из Книг витают тысячи сновидений, а над другими – только одно-два, да и то в определенное время суток. Теперь я все понимаю: просто кому-то не хватило времени, чтобы сформировать собственную Книгу. Вот нас и собрали в такие «универсальные» Города.

Поразительно! Гайн вытащил из меня не только знания, которые я получила за время путешествия, но и откровения Ларри. Если честно, слегка напрягало, что братья узнали обо мне так много. Зато и Ганс, не скупясь, выдавал ценную информацию, невзирая на лихорадочные попытки Гайна остановить его. Зеленоглазый братец был неуправляем в своем многословии и любви ко всем окружающим, что было мне только на руку. Гайн морщился и тогда, когда брат рассказывал мне, что попали они сюда в совсем юном возрасте, а выросли буквально за несколько лет. Не умолчал и о том, что Гайн «пришел» раньше на две минуты, отчего Ганс автоматически стал числиться младшим.

Чем дольше мы разговаривали, тем большей симпатией я проникалась к «говорливому говорлy», как однажды Гайн окрестил брата в сердцах. Ганс проболтался даже о том, что они давно планировали спуститься, но все никак не могли найти подсказку либо дайнарэ, который мог бы помочь. Когда он рассекретил, что я была бы им безмерно полезна, старший брат просто откинулся на спинку кресла и обреченно выдохнул. Ну, вот и все. Кажется, я знаю уже больше, чем Гайн рассказал бы мне под дулом пистолета.

– Благодарю за услугу. Я бы ни за что не догадалась, что существуют подобные вещи! Все это так ново для меня и жутко интересно!

– Спасибо и вам, – впервые за весь вечер Гайн решил выказать учтивое расположение ко мне. – Простите, что привел вас в эту комнату…

– Не поняла, – искренне призналась я, осматривая красивое убранство и роскошный камин посередине зала.

– Я говорю не об этой комнате, а о той, где изначально ждал вас, дайнарэ. Гостиная обставлена Рэйнами – цветами, позволяющими распознать недобрые намерения гостей. Они усыпляют, вводят в легкое состояние неподвижности, и даже дайнарэ рассказывают то, что мне нужно знать.

– И что вы узнали? – страх в груди в миг разросся до исполинских размеров. Для храбрости я отхлебнула глоток горячего чая.

– Ничего такого, что повредило бы нам с братом, – туманно ответил Гайн. При этом глаза его снова наполнились темной синевой, а радужка всколыхнулась, словно море в приливе.

– Не кажется ли вам моветоном допрашивать девушку, находящуюся в бессознательном состоянии? – чай резко потерял вкус и аромат. Очередные новости о том, что происходило в последнее время и о чем я не имею никакого понятия, поразили меня до глубины души.

– Каюсь, каюсь, – улыбнувшись одними губами, чуть склонил голову Гайн. – Но поверьте, я бы не сделал этого, если бы не обстоятельства и не слухи, переполнившие Город после вашего прибытия. К тому же я не стал рыться в подробностях, – здесь он сделал многозначительную паузу. – После пяти минут нашего милого диалога вам почему-то сделалось дурно, и я поспешил поберечь ваше здоровье и вывел из оцепенения. После подошел мой брат. Согласитесь, было бы невежливо знакомить его с вами столь необычным способом.

– Ах, да, – из меня вырвался сдавленный смешок, – было бы премило: «Ганс, знакомься, это наша гостья. Не обращай внимания, она тут пока поваляется, и я любезно допрошу ее, откуда она свалилась на нашу голову», – фыркнув, я встала с кресла, но тут же опустилась обратно, ощутив сильную усталость.

Ганс всем своим видом излучал счастье и поспешил подлить мне очередную порцию чая, Гайн же не сводил с меня глаз, ставших уже темнее ночи. Тут же вспомнилась его тяжелая рука на плече при прошлой попытке побега из комнаты. Стараясь выглядеть как можно увереннее, я предательски неровным голосом произнесла:

– Что ж, дорогие дайнарэ, было очень интересно побывать у вас дома и побеседовать на столь полезные темы, – Ганс великодушно кивнул и отвесил несколько дежурных комплементов. Дождавшись окончания, я продолжила: – Думаю, мне пора идти домой отдыхать, так как время уже позднее. Думаю, вы сможете принять меня, если я приду навестить вас завтра, и мы продолжим наши замечательные разговоры.

Гайн поспешно обошел стол, остановился и положил руку на спинку моего кресла, внимательно посмотрев мне в глаза. На мгновение стало жутко. Я вдруг осознала, что могу стать подопытным кроликом, с помощью которого заскучавшие жители начнут выбираться в разные Книги, мало заботясь о том, чего хочется мне самой. Все-таки я новенькая для этих мест, и для всех дайнарэ с другими обитателями Города, и для Сот, и…

– Вам действительно понравилось гостить в нашем доме, и вы навестите нас снова? Вы уверены? – уточнил Гайн. При этом его глаза приобрели абсолютно черный оттенок, напомнив мне о камнях, вбитых в браслеты.

– Разумеется, – я пыталась отвечать максимально расплывчато, однако слова уже сами слетали с языка, и с каждой минутой я теряла способность их контролировать. – Вы и сами понимаете, что в наших беседах я нахожу и личную выгоду. Я почерпнула много нового, но абсолютно не представляю, как применять эти странные умения. Следовательно, у меня есть единственный выход – вернуться к вам и снова просить помочь разобраться. По поводу «радушного» приема, – тут тяжесть вновь опустилась на мои плечи, но отступила сразу после того, как я продолжила говорить, – с вами на самом деле интересно, хотя многое для меня до сих пор остается загадкой. И да, я далеко не в восторге от ваших способов вытягивания информации. Впрочем, за все в этой жизни, – я слегка улыбнулась, интонационно выделив «этой», – нужно платить. В данном случае я плачу информацией и эмоциями, которые испытываю, находясь рядом с вами.

Кажется, еще чуть-чуть, и мне бы пришлось говорить о том, что в этом странном доме я испытываю беспричинный страх и панику, которые дают позывные всему организму бежать, и как можно дальше. Но, слава богу, Гайн решил прекратить милую беседу, больше походившую на допрос. Подняв глаза, я осознала, что это и не было для него загадкой.

Ганс продолжил нарочито любезничать, приглашая вернуться как можно скорее. Я осторожно повела плечами и с радостью отметила, что тяжесть ушла и я в состоянии двигаться, как сама пожелаю.

– Было очень приятно, – в очередной раз я растянула губы в максимально доброжелательной улыбке. Наконец-таки взгляд Гайна перестал прожигать на мне дыры, и я аккуратно, но уверенно встала и направилась к выходу.

Меня проводили до двери и показали дорогу: я успела позабыть, где находится квартал с моим миленьким домиком. На площади я остановилась, чтобы отдышаться, и подняла голову к небу. Что же это за удивительное место?

Гроздьями рассыпанные на темном небе, яркие точки создавали узоры невиданных созвездий и светили настолько ярко, что Город мог бы обойтись без фонарей. Улицы опустели. Редкие жители спешили обратно домой: кто с корзинами фруктов, кто с другими продуктами, чтобы скорее принести их и приготовить своим дайнарэ. Тепло-желтые фонарики освещали загадочные мощеные улицы, и я медленно вышагивала по ним, вслушиваясь в цоканье каблуков моих новых сапожек.

Очутившись наконец-таки дома, я с удивлением обнаружила, что никаких новых жителей не прибавилось. Дом окружали по-прежнему пустующие строения.

Дверь была не заперта. Внутри царил прежний невозмутимый порядок, который я успела подпортить, когда бегала по комнатам и примеряла одежду. Захлопнув дверь, я поднялась наверх, приняла ванну и, понежившись, спустилась на кухню. Успокоиться вышло только теперь, когда я оказалась в доме, который на какое-то время стал моим (я очень надеялась, что на короткое, ибо лелеяла надежду по-настоящему попасть домой).

В голове роились сотни мыслей, избавить от которых мог разве что глубокий запой. Впрочем, пить я не умела, а учиться сейчас было бы в высшей степени безрассудно. Согревшись, я смогла немного расслабиться. По крайней мере, сейчас меня вряд ли станут беспокоить, так что в запасе есть несколько часов безмятежности и умиротворения. Покопавшись в шкафчиках и на полках, я нашла кучу съестного, разогрела пару особо привлекательных блюд, налила себе кружечку непонятной, но вкусно пахнущей жидкости, собрала поднос и поднялась в свою спальню.

Сидя в глубоком кресле и с наслаждением поглощая поздний ужин, я размышляла о том, как буду жить дальше. Выходит, я не солгала братьям-близнецам о предстоящем завтрашнем визите. Одновременно меня терзало необъяснимое желание избежать повторной беседы. Не будь я в столь загадочном месте, ни за что бы не пошла к ним на встречу добровольно. Возможно, причина в гнетущей обстановке эклектичного здания? А, может, это в природе дайнарэ – до последнего пытаться противостоять безысходности.

С этими сумбурными мыслями я легла спать в надежде на следующий день проснуться дома. Вдруг все, что творилось последнюю неделю, окажется не более чем дурным, глупым сном?

Глава 5

— Да, конечно, новое тоже может пугать. Хотя нет. Именно новое нас и пугает. Но если действительно хотите почувствовать что-то особенное, вам придется подняться и совершить то, что вы совершать не хотите. Только в этом случае вы можете рассчитывать на результат. Да-да, только в этом случае.

Заметки Жизнеписателя

Пешки рвут души,

Ломают стандарты,

Пытаются выбиться в дамки,

Ставят ва-банк,

Запираясь все глубже в оббитые страхами замки.

Занавес чувств…

И не кровь, а компот;

Отчаянье серости будней

Тянется, ломится в водоворот

Затекшая чувственность трутней.

Мысли за стеклами,

Каждый в себе, как в вымирающем мире,

В жизни – все скованней.

Верим судьбе

Больше, чем собственной силе.

Забыли, что в мире есть подлинность чувств,

Что гнев – не обида, а ярость;

Схороним мечты,

Заколотим любовь

И встретим нежданную старость.

– Любопытно, что же ты собираешься делать теперь? – мальчишка сидел на столе и болтал босыми пятками в воздухе.

Вот уже несколько минут я бесполезно находилась в белом зале.

– Это ты у меня спрашиваешь?

Ухмыльнувшись, он несколько раз провернул в руке перышко и передал его мне.

– Конечно, у тебя! Мне безмерно интересно, что из этого всего выйдет. Что непонятного? – он абсолютно по-детски посмотрел на меня снизу вверх, хлопая длинными черными ресницами.

– Я вам что, клоун?

– Почему ты решила, что нам? Хотя, действительно, почему бы тебе не стать моим личным клоуном?

От удивления мои брови поползли вверх и, встретившись с челкой, вернулись обратно.

– Дело в том, что сюжет давно не кажется мне ни волнующим, ни увлекательным. Более того, если уж говорить по-честному, очень быстро ситуация перестала быть забавной. Может, подскажешь, как быть дальше? Ты же тут все знаешь, – вкрадчиво поинтересовалась я.

– Не-а, – мальчишка гордо вздернул курносый нос и отвернулся. – Ты сама не хочешь ни в чем разбираться! Только подумай хорошенько, неужели тебе не давали подсказок, когда ты только оказалась в первой из Книг? Ты просто ленивая.

– Не помню, – я искренне огорчилась, стараясь напрячься и выжать из памяти хоть одно яркое событие вроде луча света с небес и громогласного голоса «Иди налево!». – Все происходило так быстро и запутанно, что я и не заморачивалась над отдельными составляющими.

– А ты вспомни. Не обязательно это должно было быть что-то глобальное. Поверь мне, чем проще, тем лучше. Так что раскидывай мозгами. Я уже и так сильно помог.

– Все равно не понимаю. Где же и что простое?

Мальчишка с раздражением спрыгнул со стола, отбросил перо и схватив меня за запястье. Его обожгло, словно от прикосновения к раскаленному железу, но не успела я выдернуть руку, как он отпустил меня. Я в удивлении взглянула на ожог, но на месте предполагаемых волдырей просвечивалось уже знакомое изящное, словно выбитое на коже тонкой иголкой, перышко.

***

– Доброе утро!

– До… я вспомнила, где нахожусь, и утро мгновенно перестало быть добрым. Как в пьяном бреду, я то засыпала, то просыпалась. Солнце так ненавязчиво и тепло грело щеку, что иных желаний, кроме как сладко подремать еще часок-другой, не возникало. Похоже, у моего нового приятеля были иные соображения по этому поводу. Он лениво развалился в уютном кресле и как ни в чем не бывало улыбался.

– Ганс! Какого лешего ты тут делаешь?! – я даже забыла, что ложилась в милом ночном костюмчике с мишками и бантиками, и натянула одеяло на уши.

– Мы пришли пригласить вас на завтрак, а то брат говорит, вы можете заблудиться и не дойти. А нам так этого хочется!

– Чтобы не дошла? – я подозрительно осмотрела младшего из близнецов.

– Нет, – спокойно пояснил он, – чтобы вы с нами позавтракали и прогулялись до дома. Точнее – наоборот. Сначала прогулялись, потом позавтракали, – и молодой человек снова улыбнулся во все свои тридцать два зуба.

– А ты не мог подождать меня внизу? Все-таки не совсем прилично заходить в комнату к девушке без стука. Молодой человек поник, но тут же, словно опомнившись, принялся оправдываться:

– Братишка переживал, что вы можете проспать до обеда, а ведь это вредно, поэтому…

– Ладно, ладно. Снова твой братишка – плохой полицейский, а ты – хороший, – и уже тише добавила: – Странное дело, почему нельзя его вообще устранить как-нибудь?

– Во-первых, потому что это довольно хлопотно. А во-вторых, ему может не понравиться эта затея, – прозвучал голос прямо над моим ухом.

– Мама!!! – подскочив, я откинула одеяло, бросилась в сторону Ганса, замерла возле окна, резко обернулась и встретилась глазами с Гайном.

– Не думал, что вы из робкого десятка, – так же невозмутимо продолжил он.

– А вас случайно не учили манерам? Или в Городе это – факультативная часть воспитания!? – мои волосы были взъерошены, руки тряслись, а запястье еще саднило.

– Не волнуйтесь так. Право, не стоит, – Гайн сел на край кровати и, подперев рукой щеку, продолжил: – Если вас настолько удручает наше присутствие, мы можем подождать вас внизу. Спокойно приводите себя в порядок и спускайтесь на первый этаж – мне и моему брату будет очень приятно сопроводить вас на дружеский завтрак, – и снова на лице Гайна застыла стальная улыбка, от которой, склонись он над аквариумом, передохли бы все рыбки.

– Да! Меня крайне удручает ваше присутствие в этой комнате! Более того, прошу со всей серьезностью отнестись к моей настоятельной просьбе не устраивать впредь подобные побудки. Я бы хотела просыпаться самостоятельно, одна, без постороннего участия, – уже без истерики, но все еще очень раздраженно заявила я.

– Хорошо, – коротко бросил «старший братец» и, жестом позвав Ганса, пошел к лестнице.

Чему именно он поставил в воображаемую зачетку «хорошо» или с чем конкретно согласился, я так и не сообразила. Однако уже действительно было пора выбираться из плена уютной кровати и продолжать искать выход, ключ от которого мог принадлежать… Почему бы не этим странным персонажам?

Наскоро переодевшись в подходящий наряд (я нашла божественно удобные темные брючки и длинную просторную рубашку, похожую на мужскую), спешно направилась вниз, где меня дожидались «двое из ларца».

– Пижама с мишками делала вас милее, – заметил Гайн и вышел на улицу.

Бурчать под нос, что его мнение не является для меня истиной в последней инстанции, я предусмотрительно не стала: слух у него, судя по утреннему инциденту, как у змеи. Ничего, буду разбираться в том, что они напридумывали, а о себе больше не пророню ни слова!

Размышляя о справедливом «реванше», я шла по залитым солнечными лучами улицам, периодически кивая и поддакивая Гансу. Он без умолку вещал о чем-то одному ему интересном и понятном и создавал раздражающие помехи, не дающие углубиться в довольно мрачные мысли.

– Вот и пришли!

Эта фраза заставила напрячься, будто меня вели не на завтрак, а на гильотину. Конечно, я вся такая умная и сообразительная, но когда доходит до дела, ум и смекалка улетучиваются в неизвестном направлении. Тем более тут – на чужой территории, да еще с волшебными цветами в горшочках. Кто знает, что опять придет в голову старшему из семейства Грей?

Я оказалась в знакомой гостиной с круглым столом и камином. Никаких подозрительных растений не наблюдалось, так что мне практически удалось расслабиться. Стол был заставлен различными вкусностями, пригодными как для завтрака, так и для изысканной вечерней трапезы. Когда мы вошли, тихой женщине лет сорока оставалось лишь разложить салфетки.

Рассевшись по местам, мы начали неспешно дегустировать блюда, а Ганс успевал еще и развлекать нас разговорами. Ни я, ни Гайн не были расположены к светской беседе в столь ранний час, однако складывалось впечатление, что настроение и состояние собеседников волновали Ганса в последнюю очередь, поэтому он не останавливал прямую трансляцию потока своего сознания.

Аппетит отсутствовал. Отпив глоток прохладного сока, я решила больше не тянуть резину и прямиком перейти к делу, ради которого согласилась встать в такую рань.

– Быть может, вы будете столь любезны открыть мне свой фирменный способ, позволяющий ловить сновидения? А я попытаюсь сделать все, что в моих силах, чтобы попасть в те самые Книги, над которыми вы «раскинули сети», – Гайн оторвал взгляд от полной тарелки и поднялся со стула:

– Да, думаю, мы можем продолжить трапезу позже.

Кажется, его тоже порядком утомил утренний прием пищи. Оставив угощения практически нетронутыми, я поплелась вслед за братьями. Казалось, мы прошли весь дом вдоль и поперек, а переходы и повороты все не кончались. Нечто подобное я уже видела у Ларри… Вспомнив спасителя и друга, я помрачнела.

– Что-то случилось? – мгновенно отреагировал на перемену в лице Гайн, обернувшийся так некстати.

– Нет, все в порядке. Я подумала, что хочу провести эксперимент как можно скорее.

Кажется, мой ответ прозвучал недостаточно решительно, однако расспросы все-таки прекратились. Вскоре я уже стояла у маленькой дверцы, словно Алиса у входа в страну Чудес.

– Что дальше? – я затаила дыхание. Сердце сжалось то ли от счастливого предвкушения, толи от страха, что вот тут и сейчас распахнется путь к каждой Книге. А смогу ли я им воспользоваться?

– Потерпи, мы почти рядом, – пробурчал Ганс и провернул ключ в замочной скважине.

Дверь распахнулась, и он по-джентльменски поклонился: – Дама вперед!

Гайн хмыкнул, проследив всю палитру эмоций на моем лице– от желания сбежать подальше до твердой уверенности в том, что кто, как ни Афеда Алексеевна, покажет кузькину мать местным дайнарэ. Зажмурив глаза, я перешагнула порог комнаты.

Было тихо. Обзору предстала типичная комната, оклеенная милыми обоями в желтый цветочек. Полное отсутствие мебели меня почему-то совсем не удивило, но ввело в ступор то, что в комнате не было ни окон, ни других дверей. На фоне голых стен солирующим архитектурными элементами стал журчащий водопад, обрамленный гранитом. Никогда бы не подумала, что декоративный водопад может хранить важные тайны, но, видимо, именно так и было.

Мирное журчание убаюкивало и вводило в приятный «природный» транс. Я подошла ближе и осознала, что назвать этот водопад бутафорией было бы кощунством: вода на глазах менялась, перетекая из одной плоскости в другую. И хоть «течь было нечему», это странное движение и звуковые эффекты создавали эффект «падения» воды с каменных уступов.

Темнота, ночь, пустота – все эти романтические, философские и мистические понятия слились в мощно затягивающее сложно организованное целое. Я долго и пристально всматривалась в темноту, пока меня стремительно не повело вниз. Нечто неосязаемое, но однозначно всесильное настоятельно призывало дотронуться до этой вездесущей обволакивающей мути. Единственными разрыхлителями маленькой бездны стали сверкающие миниатюрные звездочки. Они казались невесомыми и прозрачными. Когда соответствующий эпитет постучался на чердачок моей фантазии, мне одномоментно захотелось потрогать звезды и узнать, каковы они на вкус. Я уже протянула руку, не сводя взгляда с зачаровывающих и уводящих за собой мельтешащих искорок, как почувствовала грубый толчок в спину. От неожиданности меня снесло в левую сторону, однако я все-таки смогла удержаться на ногах.

– Что ты делаешь?! Совсем умом тронулась? – недовольное восклицание и резкая боль в плече отрезвили почище ледяного душа.

– В чем дело? – я отряхивалась от клочков сумрачного наваждения, на ходу проветривая мысли. – Есть причина, по которой мне нельзя туда заглядывать?

– Перед тем, как нырять в эту темень, надо освободить тело от всех браслетов, – пробубнил Ганс. – Однажды я не снял их, и меня чуть не разорвало на кусочки.

– Как это? – до этой секунды мне и на ум не приходило, что вылазки за снами смертельно опасны.

– Да так! – ворчливо отозвался Гайн. – Когда на руке один из заполненных браслетов, тебя почему-то тянет к той Книге, откуда ты взял сновидение.

– А ты уверен, что это браслеты? И что – правда разорвет на кусочки? Тебя же не разорвало! А как вы собираете сны? Где храните? Как возвращаетесь? – вопросы сыпались из меня как из рога изобилия.

Вероятно, братья смекнули, что намного проще один раз показать, чем сто раз рассказывать. Гайн вытащил из кармана длинную плотную веревку и обмотал ею по очереди себя, меня и Ганса.

– Главное, помни: как только я дам знак, ты без вопросов идешь с нами обратно. Даже если увидишь что-то интересное. Даже если тебя Луна по голове ударит. Ясно?

Уж не знаю, бывает ли у Гайна хорошее настроение, или все оно достается Гансу. Мне было проще молчать, чем в очередной раз ловить порцию негатива, и я только кивнула. Поразительно, но давешний страх отступил. Сложив браслеты в углу, мы встали рядом с водопадом, на счет «три» зачерпнули по горсти темноты и умыли ею свои лица.

Окружающий мир перестал существовать, и я испытала волшебное чувство: как будто одновременно резко взлетаешь вверх и падаешь с вышки. Зажмурив глаза и ухватившись за первый попавшийся под руку предмет, я даже забыла, как дышать. Неожиданно голова перестала кружиться, а легкие беспричинно наполнились воздухом.

Открыв глаза, я закричала. Диким оказалось то, что изо рта не донеслось ни звука. Словно рыба, выброшенная на сушу, я ничего не слышала и, казалось, онемела от страха, пронзавшего в тот жуткий час каждый атом. К месту пришлись воспоминания о детских кошмарах. Это были тяжелые сны, в которых творилось нечто невообразимо пугающее, а я почему-то не могла кричать. Тут было абсолютно схожее чувство с одной веской поправкой – это был не сон. Кажется, не сон.

Из руки выскользнуло то, за что мне таки удалось ухватиться. Оказалось, это была нога Ганса. Вот так трюк! Раскрыв глаза, я старательно пыталась орать, визжать и жестикулировать, но получалось только вяло махать руками. С этого момента я начала думать, что умерла. Такого я не видела даже в самом необычном сне! Ощущения были такие, словно я очутилась в открытом космосе: гравитация и притяжение исчезли. Единственный парадокс – я продолжала дышать. Правда, «вкус и запах» воздуха отсутствовали, а легкие функционировали какой-то отдельной системой, поддерживая возможность биться в конвульсиях.

Отпустив штанину и ботинок Ганса, я немного отлетела от близнецов. К счастью, веревка прочно удерживала меня рядом с братьями. Я зависла вниз головой, что нисколько меня не смутило – напротив, даже помогло насладиться пейзажем. Подо мной, словно бесконечная Вселенная, находилась первозданная пустота. Вниз можно было лететь и лететь, однако мы зависли и передвигались плавно, будто застыли в реках желе. Основная часть пространства завораживала и манила складками черного бархата. Под пустотой клубился тонкий слой тумана, сотканный из маленьких групп звездочек, легкой дымки и разноцветных воронок, бьющих ключом откуда-то снизу. На мгновение мне вспомнился ночной вид из иллюминатора самолета над оживленным городом. Нечто подобное ловили в фокус объективы моих зрачков. Похожее, но справедливости ради следует отметить – в сотни раз более прекрасное и таинственное. Я неспешно парила над этим великолепием, понимая, что могу нежиться столько, сколько заблагорассудится.

Но тут я снова ощутила натяжение каната и очередной толчок в спину. Близнецы зависли относительно вертикально и уверенно поплыли вниз, к звездочкам. Я пыталась договориться с собственным телом, чтобы оно прекратило беспорядочно вертеться и изгибаться, но получалось не очень. В итоге ребята притянули меня к себе за веревочку, словно воздушный шарик в бурю.

Братья плыли, разводя тучи темноты руками, с каждым движением все плотнее приближаясь к огням. Двигались мы осознанно медленно, в основном из-за моей светлости. Помогать или хотя бы не мешать было проблематично: по большей части я старалась копировать движения, тогда веревка натягивалась, и я почему-то «всплывала» выше. «Черт с ним!» – в итоге решила я и всецело зависла, иногда подгоняемая рывками и вопросительно глядя на спины удаляющихся приятелей. Держались они довольно уверенно. Складывалось ощущение, что они не один десяток раз двигались по этому идеально выверенному и досконально изученному маршруту.

Говорить я по-прежнему не могла. Зато успокоилась и решила наслаждаться видами. Вот это красотища! Забыть бы о том, что придется возвращаться…

Запомнить приближающиеся туманные воронки и облачка из мерцающей пыли…

Сохранить снимок и приклеить его в самую глубину сердца…

На «Земле», как я сразу мысленно окрестила творящееся снизу, кривыми светящимися полосами выделялись Книги. Границы были столь яркими, что на них больно было взглянуть, но я щурилась и старалась запомнить. Мы как раз зависли над одним из фрагментов. Сквозь туманную завесу я могла различить лишь пунктирные очертания города. Точнее, некоторые его границы с лесами и озерами. Слева от нас взвилось тонкое облачко, сначала показавшееся воронкой, но вскоре отделившееся и поплывшее в сторону. Тогда Гайн, оказавшийся ближе всех, неожиданно метнулся в сторону мерцающего сгустка. На его руке красовалось около десятка браслетов, и я чуть было не спросила, для чего, но вовремя вспомнила про голос.

Приглядевшись, я получила немой ответ на не озвученный вопрос: артефакты были абсолютно пусты. В них не было камней, только обрамления с золотыми вензелями. Ганс дотянулся до одной из пылинок, сплетавшихся в громадный клубок, схватил и потянул на себя, словно край маленькой ниточки. Облако, повинуясь руке, двинулось к человеку, а как только одна из пылинок упала на браслет, остальные засосало прямо в то место, где должен был находиться камень.

Кусочки сновидения бились о край оправы, но не могли выбраться за пределы браслета. Сопротивляясь его воле, они передвигались все быстрее и быстрее, пока наконец не смешались в безумном хаосе, чтобы после величественно слиться воедино. Теперь на руке приятеля красовался браслет с черным, как и все вокруг, камнем. Едва он обрел форму, блеск прекратился, и я уже не могла отличить, в каком из браслетов спрятано сновидение.

Удивительно, но при всей мрачной бархатности «воздуха» я прекрасно видела братьев. Причина была даже не в том, что нас освещали Соты. Каким-то сверхъестественным образом они сами излучали легкий свет – тихий, неопознанный, чужеродный. Моя кожа тоже светилась изнутри, однако мозг воспринимал это как само собой разумеющийся факт.

Разум терзали попытки осознать, каково это – день за днем совершать столь изощренный променад – путешествовать к Книгам и ловить чужие грезы. Замечтавшись, я пропустила, как Гайн начал что-то изображать жестами. Он показал вниз и потянул за собой веревку. Я дернулась, пытаясь поспевать за ним. Мы двигались, и клубы светящейся пыли становились плотнее. Наконец Ганс остановился, указывая еще ниже, и Ганс протянул руку, но ее словно мягко вытолкнуло из тумана. Ни один из братьев не мог плыть дальше: туманное желе намекало, что ниже нам уже не спуститься.

Как всегда, я решила пойти наперекор условностям, отчаянно ринулась вперед, и меня тут же начало засасывать вглубь. Стараясь кричать и не слыша при этом ни единого звука, я хватала ртом отсутствовавший воздух, пока не умудрилась еще крепче схватиться за веревку и дернуться вверх. Словно повинуясь моим мыслям, туман расступился, и я смогла отгрести подальше и разглядеть удивленное лицо Гайна: пока я «выныривала», умудрилась чуть ли не по пояс затянуть вниз и его. Я слегка успокоилась, отдышалась и попыталась повторить предыдущий маневр, но меня сильно дернуло вверх, и, задрав голову, я поняла, что Гайн с Гансом собрались подниматься.

Почему они решили сделать это, когда у меня начало получаться пробираться в Книгу? Я не понимала, но обещание, данное перед фонтаном, обязывало подчиниться и возвращаться обратно для разбора полетов. Состроив самую недовольную гримасу, я театрально вздохнула (насколько это вообще можно было назвать вздохом) и побарахталась следом.