Текст книги "Соты. Попасть в сказку могут всякие, Угодить – многие, А вот вляпаться – единицы!"

***

Честно говоря, отдых в кресле сложно было назвать полноценным, но я старалась хотя бы отключиться от проблем. Правда, мысли о том, что мне снова предстоит нырять в источник, а после – вообще неведомо куда, еще больше будоражили и распаляли фантазию. К тому же меня весьма волновал вопрос, как мы будем падать. Не припоминаю, чтобы ради развлечения Ларри изменял в Книге законы физики. Сквозь звездную пыль и туманы я видела разве что далекие очертания земли, так что грохнуться и стать мокрым пятном казалось довольно печальной (и вполне реальной) перспективой. Не может быть, чтобы предусмотрительный Гайн не имел соображений по этому поводу! Просидев несколько часов в кресле, я решила, что пора стартовать, и стремглав понеслась к знакомому дому.

Переступив порог, я увидела полностью собранных Гайна и Ганса, завершающих последние приготовления. У обоих за плечами красовалось по громадному рюкзаку, а на полу лежали еще три не менее объемных свертка.

– Гайн! – запыхавшись от тяжести вещей и котенка на поясе, я долго собирала мысли в кучу. – Ты уже прикидывал, как мы будем падать? Там, конечно, сугробы большие, да и деревья есть, но я не хочу собирать себя по кусочкам!

– Молодец, Федька, – старший из братьев выглядел особенно свежо. – Я уж было решил, что ты во всей кутерьме об этом забудешь. Мы давно приготовились, – довольно прокомментировал он, указывая рукой на свертки. – Вот три парашюта.

В подтверждение Гайн радостно попытался поднять рукой один из них, но на спине «ныряльщика» уже висели десятки килограммов экипировки. Центр тяжести неожиданно сместился, и Грей-старший едва не рухнул на пол.

– Интересно! – протянула я. Не представляю, как вы планируете взвалить столько барахла на свои плечи? И уж тем более на мои, – сомнения одолевали по любому поводу, а высказать их было просто необходимо.

– Все уже решено, – перенял инициативу Ганс. – Мы ныряем со своим грузом, а парашюты элементарно привязаны к нам. Загрузит их за нами пара помощников.

– Прошу простить мою чрезмерную любознательность, – в голове возник вполне логичный вопрос, – но откуда в Городе парашюты?

– Почему тебя это беспокоит? – удивленно вскинул брови Ганс. – Неужели ты не знаешь, что это такое и как ими пользоваться? У нас полет с парашютом – массовое развлечение. Правда, была пара случаев, когда парашют не раскрылся – усмехнулся младший, – потом смельчаки еще долго занимались реконструкцией тела.

– Вот так номер! Может, у вас тут и самолеты, и вертолеты имеются? – моему удивлению не было предела.

– Что? – переспросили оба, будто никогда не слышали о летательных аппаратах. – Как они выглядят?

– Вы серьезно не понимаете, о чем я говорю? На чем же вы тогда поднимаетесь в небо, чтобы прыгать?

– На воздушных шарах! – как ни в чем не бывало ответил Ганс.

Местные Книги продолжали меня удивлять. Тут наблюдалось смешение всего, чего только можно. Прогресс граничил с абсолютной дикостью, а абсурд добрососедствовал с логикой. Что за места?! Не вдаваясь в подробности, я пообещала попозже рассказать о самолетах и вертолетах. По крайней мере, описать, как они выглядят. О том, как гигантские железные сооружения поднимаются в небо, к своему стыду, я имела довольно смутные представления.

Когда мы добрались до комнаты с забавными обоями (не без помощи трех помощников, которые тащили весь скарб), я вдруг осознала, что, более-менее спокойная часть моей жизни вновь подошла к концу. И началась новая – уже привычно непредсказуемая.

Получив инструкции, как вести себя над Сотами и во время управляемого падения, я с ужасом поняла, что соображать снова придется в экстренном режиме, и от этого волнение усилилось. К источнику я подходила с опаской, пропуская мимо ушей последние наставления Гайна.

– Ни за что не дотрагивайтесь до темного. Даже краев водопада не касайтесь! – увещевал он жителей, которые толпились у дверей, переминаясь с ноги на ногу. – Как только увидите, что мы пропали… Повторяю: только после того, как последний из нас троих исчезнет, не раньше! …закидываете рюкзаки. Главное – не торопиться, но и не мешкать.

Могу поспорить, жители многое бы отдали, чтобы не участвовать в старте нашей авантюры. Но просьба дайнарэ была законом, поэтому они молча внимали указаниям.

Ганс возбужденно заламывал руки, то и дело произнося несогласованные фразы вроде «Штаны, аптечка, браслет… Ну где же? А, вспомнил. Так скоро?»

– Ты готова? – улыбка была явно нервной, но, в отличие от меня, молодой Грей держался. Я начинала уже всерьез сожалеть о решении покинуть Город. Может, все-таки остаться? Дайнарэ тут любят и уважают, да и зачем оставлять уютный домик, в котором всегда есть что перекусить…

– Федька! О чем задумалась? Готова?

– Что-то уже не веселит меня наша затея. Да и не прыгала я с парашютом. Боюсь, дерну чего лишнего, а вы потом собирайте меня по кусочкам.

– Не дрейфь, прорвемся! – с нездоровым оптимизмом Ганс похлопал меня по плечу. – Разве тебе не хочется побывать где-то еще? Ощутить нечто новое, неизведанное?

– Парадокс в том, что мое тело едва успело порадоваться передышке, как я снова кидаю его не пойми куда и не пойми зачем.

– А как же жажда приключений?

– Похоже, я давно пьяна.

Больше ко мне никто не приставал с риторическими вопросами. Просто отняли рюкзак и привязали к скарбу и братьям прочной веревкой. Отчаянно хотелось прокричать «Живем один раз!», однако в последнее время у меня зародились сомнения на счет подобного выражения. Поэтому, когда мы втроем встали вокруг источника, я не нашла ничего лучше, чем проорать во всю глотку «На абордаж!» и, плесканув в лицо неизведанной жидкости, унестись в водоворот темноты, ветра и страха.

– Мама!!! – проорала я одними губами, и мы зависли в окружении рюкзаков и скарба. Следуя инструкциям Гайна, я нацепила свой рюкзак на живот и закрепила ремнями. За спиной все еще был парашют, поэтому выглядели мы как три беременные черепахи, волею судеб занесенные в течение Гольфстрим во время смены направления потоков. Жестами Гайн указал мне на руку, и я нацепила браслет, который тут же потянул нас вправо.

Кто мы? Образы менялись один за другим, пока я наконец не подобрала подходящий: два деда мороза и Снегурочка, обвешанные подарками и потерявшие по дороге и оленей, и сани. Или обкормившие оленей чем-то толковым и бодрящим и поэтому вылетевшие в открытый космос.

О да…

На секунду я задумалась о собственных мыслях. Кажется, от адекватного помощника архитектора – Афеды Алексеевны – остались рожки да ножки. А на ее место явилась импульсивная экзальтированная особа, склонная к сумасшествию и развлечениям суицидального характера.

– Ну и пусть! – я махнула рукой неизвестно кому. Всю команду дернуло так, что мы вместе со скарбом завертелись в безумном хороводе. Ганс что-то кричал мне, но я слышала лишь тишину. Когда наконец перестало штормить и направление более-менее выровнялось, Гайн показал, чтобы я не дергала рукой с браслетом, а также выразительно повертел пальцем у виска. Надеюсь, этим жестом он хотел мне сказать, что браслеты иногда выходят из строя.

Так или иначе, двигались мы достаточно быстро. Единственное, что доставляло значительные неудобства, – это веревка, обмотанная вокруг пояса и нестерпимо давящая при каждом движении. Слава богу, стандартные законы физики ослабевали над Сотами, не то меня давно разорвало бы на две половинки.

Вид над Сотами во второй раз завораживал не меньше, чем в первый. Яркие звездные облака, мерцающие границы, на которые было до слез больно смотреть, всеобъемлющая густая темнота – все это создавало ощущение волшебства. Остановись, мгновенье, ты прекрасно!..

Когда я вдоволь налюбовалась красотами и рассудок заняли мысли о пояснице и балласте, мы наконец стали снижаться. В могильной тишине стало еще сложнее контролировать тело. Мы ускорились, но не было слышно даже шума в ушах, который, по всем законам, должен был просто оглушать. Задержав дыхание, я следила за границей: вопреки моим ожиданиям, мы подбирались не к ее краю, а немного южнее сердцевины. Хотя какая, в общем-то, разница?

Пока мысли витали отдельно, безумный пейзаж менялся с ужасающей скоростью. Мы все ближе и ближе продвигались к туману и облакам, я уже практически различала переправу и всепоглощающую тьму, как вдруг…

Мы словно врезались в тысячу звезд одновременно. Дыхание перехватило. Желе из маленьких камушков засасывало вниз с чудовищной силой. Не самые приятные ощущения, вынуждена признать. Я решила переключиться: что пока меня бросает, как щепку в цунами, в моей корзинке у пояса мотается Теф. И он совершенно не виноват, что легкомысленной хозяйке по нраву полеты вверх тормашками над какой-то там Книгой. Спасибо всем, кто сверху: я хотя бы додумалась закрыть крышку корзинки, обмотала ее кучей тряпок и ленточек, оставив лишь небольшие щели для воздуха. Хорошо, если с Тефом все будет в порядке… Меня адово швыряло в разные стороны, царапало и переворачивало то вниз головой, то параллельно оси предполагаемой поверхности. Каким-то чудом ни одна веревок не порвалась и никого из нас не придушила.

Настало время наскоро творимых молитв о спокойном погружении в заснеженный лес Хорошо бы в сугроб или хотя бы на дерево (что несколько хуже: выглядеть и ощущать себя новогодней игрушкой на елке, честно говоря, не было ни малейшего желания).

Совсем неожиданно дикое перетирание наших бренных костей среди звездного тумана закончилось, и теперь мы осознанно падали вниз. Земля приближалась с межгалактической скоростью. Я лихорадочно пыталась отыскать в голове пару умных мыслей из тех, что Гайн столь заботливо утрамбовывал туда перед погружением. Братья «парили» рядом и отчаянно жестикулировали. Увидев, наконец, друзей, а не слепящую кашу, я не сдержала эмоций и заорала что было сил.

– Федька, вспоминай, дурында!!! – донеслось откуда-то сверху. Я увидела падающего Гайна с перекошенным от ужаса лицом, пытающегося открепить какую-то железку от пояса.

Как же я могла забыть?! Я резко дернула застежку на талии – она освободила меня от узла, скреплявшего нас в треугольник. За считанные секунды нас раскидало в разные стороны. Кольцо! Над головой зашелестело, меня дернуло, тросы натянулись и больно врезались в тело – вероятно, парашют раскрылся. Повторная смерть была отложена.

Справа и слева от меня летели братья Грей. Близнецы живо жестикулировали и настойчиво указывали направо. Я увидела скромную полянку в указанном направлении и стремительно дернула трос.

Само собой, я перепутала стороны, так что пришлось спешно исправлять ситуацию. В конечном итоге я все же умудрилась приблизиться к заветному пятачку и приготовиться к болезненному падению. Как меня учили? Спиной или пузом? Согнуть колени или выпрямить? Кажется, согнуть… Мамочки, как же земля близко! Фиг с ним! Авось, полууу….

Парашют протащил меня несколько метров, прежде чем я смогла остановиться. Упала спиной, поэтому в штанах собрала целый гербарий. Палочки, иглы, камушки – все это я ощутила непосредственно пятой точкой. Парашют наконец перестал быть пыточной машинкой под названием «Протащи Федьку по колкому и гадкому». Полная остановка. Раскинув руки, я лежала в луже грязи и ощущала, как липкая жижа пробирается через зимний костюм и заползает под нижнюю рубашку.

– Дорогая Афеда! – голос доносился откуда-то сбоку и, повернув голову (это было единственным, что я могла сделать в ту минуту), я смогла лицезреть Гайна, раскинувшегося в перекопанной полосе на манер морской звездочки. – Не соблаговолите ли прояснить, по какой такой причине мы попали не в заснеженную зиму, а в грязное и такое неаппетитное на вкус лето?! – он выплюнул пару листиков, которые, по всей видимости, зажевал во время падения.

– А нечего рот раскрывать где ни попадя! – ответила я на последнюю часть, стараясь незаметно пробраться под штаны и выскрести флору и фауну.

– То есть ты не в курсе, почему тут так жарко? – донеслось с противоположной стороны. Пришлось со стоном повернуть голову направо. Ганс, стоя на карачках, отплевывался то ли от тины, то ли от смеси листвы с паутиной. И где он успел нахватать ртом столько гадости?

– Друзья мои, ответственно заявляю, что о данном природном явлении не могу сказать ровным счетом ни-че-го! – я ухмыльнулась, стараясь меньше двигаться и не смеяться. Кажется, при падении я повредила либо легкое, либо ребра, так как под сердцем жутко горело, но сил проверять, не отвалился ли от меня в полете кусочек, не осталось.

– Мяу! – а это уже из района живота. Корзинка осталась целой. Правда, она была жутко испачкана, но это мелочи.

– Тефтельчик! Как ты, милый?! – засуетилась я, не выползая из лужи.

– Вот видишь, Ганс, а ты говорил, ей можно довериться, – проворчал слева Гайн. – Ей на нас откровенно плевать. Вон у нее – черный комок шерсти, ей хватает.

Похоже, со старшим братом было не все в порядке: он замер и изредка водил носом, на котором налипло полпуда грязи. Я же была озадачена другой проблемой. Вытащив Тефтеля, я тискала и осыпала его поцелуями, хоть адресат рьяно упирался лапами мне в лицо.

– Теф, терпеть! Терпеть, я сказала!

Ганс тем временем уже очухался и привел себя в более-менее вертикальное положение.

– Может, уделишь немного времени своим спутникам и все-таки снизойдешь до ответа, почему мы не приземлились в мягкий и чистый сугроб? – младший брат прекратил попытки отделаться от комьев земли и начал выползать из тяжеленного утепленного костюма.

– Я сама ничего не понимаю! Когда была тут в последний раз, это место напоминало морозильную камеру. Очень хорошую и бесперебойную. Может, мы просто ошиблись с направлением?

– А где ты в последний раз видела сон?

– Где-то на границе.

– Тогда все правильно. А может, и нет. В этом нам предстоит разобраться. Когда ты описывала две граничащие Книги, я обратил внимание, что они представляли собой одну и ту же деревню с разницей в хозяевах и временах года. Во время нашего падения, – Ганс глубоко вздохнул, видимо, вспомнив, что пришлось пережить всей команде за несколько минут растянувшегося ужаса, – я краем глаза увидел, что происходило за границей, за которой ты была в первый раз. Так вот, это была книга очень маленьких размеров с единственным поселением посередине. А та, в которой мы находимся сейчас, расширилась за мгновения, и я не уследил даже за ближайшей к нам гранью. Могу поспорить, мы имеем дело с таким явлением, как в домах нашего Города. В этой Книге поместятся тысячи таких деревень, как в соседней. А так как сообразить мне пока сложно, предлагаю подумать и вам. Или хотя бы найти ближайший ручей, чтобы переодеться и привести себя в порядок.

Последний вариант был одобрен единогласно, и мы скинули теплые вещи, оставили на поляне парашюты и налегке потопали туда, где, нам казалось, мог расположиться любой источник воды. Проще говоря – отправились наугад.

Птицы голосили, легкий ветерок шелестел листиками на кустах и деревьях, а мы неторопливо двигались через березовый перелесок. Запах манил сладостью спелых ягод и цветущих растений. И если бы не тяжеленный рюкзак, я обязательно остановилась бы и, присев у ближайшего кустарника, набрала целый подол земляники.

Вскоре мы услышали блаженный звук бегущей воды. Петляющий среди кочек и бугорков поток был быстрым, искрящимся, прохладным. Глубина оказалась чуть выше пояса, но ее вполне хватало, чтобы вымыться и соскрести с себя грязь. Мне была предоставлена возможность мыться первой, так что, послав братьев подальше (вполне в культурной форме: гулять по лесу), я подпрыгнула от счастья и с головой бултыхнулась в леденящую воду. Вытащив из рюкзачка мыло и мочалку, я праздновала день Мойдодыра до тех пор, пока мышцы не стало сводить судорогой. Вместо полотенца я вытерлась одной из маечек, оделась и ощутила мир во всей пестроте его красок. Как удачно я захватила с собой удобные хлопковые штаны и легкую кофту, пришедшуюся ровно по погоде!

В кустах послышался шорох.

– А мы уже думали, тебя теченьем смыло! – бодро объявил Ганс.

– А я вот по наивности надеялась, что вы будете деликатно предупреждать о своем появлении, а не выскакивать из кустов! – в тон ему ответила я.

Младший слегка смутился и поспешно махнул рукой в сторону: «Теперь и ты иди погуляй». Не дожидаясь, пока я соберу грязные вещи в кучу и разложу мокрую майку сушиться, братья с гиканьем сиганули в воду, а я решила подкрепиться свежими ягодами.

Вдоволь наевшись прямо с куста, я решила собрать угощение для близнецов и села на теплый пенек у малинника. Тефтель, который даже не испачкался и поэтому не купался, крутился рядом, играя с собственным хвостом и забавно падая. Я же, стараясь сохранить одежду чистой, собирала малину. Наполнив корзинку примерно наполовину, я собралась обратно.

Мы с Тефтом вышли к ручью, когда братья уже завершили водные процедуры и нежились под солнышком. Они тоже переоделись в легкую одежду и выглядели весьма довольными жизнью.

– Эх, вот бы сейчас перекусить, – мечтательно протянул Гайн.

– У меня как раз есть чуток малины. Если вы очень попросите, я, может быть, и поделюсь, – я самодовольно продемонстрировала изначально предназначенную близнецам малину. Ганс, состроил умильную рожицу и, рассыпаясь красноречивыми эпитетами в мой адрес, потянул корзинку на себя. Гайн, не утруждавшийся подобными мелочами, просто запустил пятерню, вытащил горсть ягод и тут же отправил их в рот.

– Что будем делать? – эффективная тактика – задать риторический вопрос, чтобы отвечать пришлось кому-нибудь другому.

Гайн почесал в затылке и выплюнул травинку:

– Мы можем поискать кого-нибудь. По крайней мере, тут достаточно комфортно. Не вижу поводов паниковать и бегать между соснами.

– В самом деле, к чему столь радикальные меры?

Солнце так замечательно грело, что даже зубоскалить было как-то лениво.

– Не знаю. В любом случае Книга приятная, хотя переход в нее был, мягко говоря, ошеломляющим.

– Это точно, – подхватил Ганс. – Когда мы падали вниз, мне на миг показалось, вот он – момент, который я увижу последним.

Так неспешно мы беседовали обо всем и ни о чем одновременно. Отправляться на поиски «живых» никому не хотелось. Мы провалялись в приятном полудреме час, а может, и больше. Когда тело отошло от пережитого падения, я поднялась и огляделась.

– Давайте, вставайте! – скомандовала я мирно посапывавшим братьям и принялась собирать по рюкзакам раскиданные вещи.

Стираные тряпки просохли, а тащить с собой теплые вещи или возвращаться на поляну за парашютами никто из нас не счел нужным. Возможно, они могли бы еще пригодиться, но лишь представив, что спину утяжелят еще несколько килограммов, я сказала себе нет. Такую тяжесть я лучше сожгу!

Подкинув полупустые рюкзаки на плечи, наш великолепный квартет (три пришельца и черный кот) бодрым шагом устремился вперед. Дорогу выбрал Гайн, и мне подумалось: «Прекрасно! Если что, будет кому проедать плешь по поводу фигово выбранного направления».

Силы восстановились, настроение улучшилось, и по дороге я вовсю распевала песни.

– Как можно рифмовать «два» и «солнце»? – близнецы негодовали по поводу очередного шедевра русского рока, пришедшего мне на ум.

– Да вы еще главной рифмы не слышали! Вот как думаете, с чем автор срифмовал слово «ночь»?

– Можно «дочь», например, – задумался Ганс. – Можно «прочь», можно….

Гайн в прениях не участвовал, но грел уши и периодически ухмылялся.

– Не гадай! Все равно не получится, – махнула рукой я.

– Ну, и с чем же?

– Со словом «ночь»! – гордо подняв палец, я улыбалась тому, что от столь неожиданного ответа Ганс обескураженно остановился и замер.

– Диковинные у тебя песни! Откуда ты их знаешь? Ты ведь только недавно пришла в Книги? – как бы невзначай спросил Гайн.

– Оттуда, откуда ты говорить научился, – обернулась я и тихо выдохнула. Не проколоться бы! Я почему-то не торопилась рассказывать то, что узнала. Да, близнецы оказались не злодеями, но Гайн все-таки вызывал у меня подозрения.

– Ой! – мы внезапно очутились на окраине леса. За разговорами я пропустила, что деревья с каждым шагом становились все реже, а солнце проглядывало сквозь ветви все ярче.

По моим биологическим часам (которые вряд ли могут быть точными) уже давно перевалило за полдень. Печь перестало, и легкая прохлада окутала плечи. Выйдя из зеленого плена, я испытала острое желание кричать от радости. Мы нашли деревню! Пейзаж казался вполне закономерным. Предстань предо мной высотки и шоссе с автомобилями, наверняка я бы испугалась. Тут же от нас до первых домиков расстилалось золотое пшеничное море с васильковыми волнами. Мы вышли на утрамбованную дорогу. Идти стало намного легче, и настроение заметно улучшилось.

Странное поселение – не то село, не то маленький город. Типичные милые домики – где побольше, где поменьше. Почти у каждого – свой огород. Когда мы преодолели половину расстояния, из откуда-то послышались голоса.

Первым, кого мы заметили, был старичок лет восьмидесяти. Он топал вдоль овражка и собирал какие-то листики, напевая песенку о заплутавшем лешие.

– Эге-гей, люди добрые! – поздоровавшись с нами чуть громче требуемого, он снял ветхую шапчонку и проследовал дальше. Видимо, появление в городе чужеземцев было обычным явлением. Ну, и слава богу!

Дальше нам встретилась громадная рыжая собака, из-за которой мне пришлось взять Тефтеля на руки.

– Совсем как вы с братцем! – я обернулась и остановилась как вкопанная.

– Слушайте, а вы побелели!

– Что? – Ганс даже не сразу понял, о чем я говорю, а Гайн подошел поближе.

– Да и ты посмотри! – он схватил прядь моих волос да так и замер в изумлении: – Они меняются прямо на глазах!

Мы с ужасом наблюдали, как волосы близнецов становятся все светлее и светлее, а мои обретают прежний каштановый оттенок. Осталась лишь легкая, подкрашенная лучами рыжинка.

– Вот это штука! – мы одновременно схватились за корзинку и чуть ли не вытряхнули на дорогу кота. Теф недовольно мяукнул, но быстро очухался, гордо сел и чихнул нам в удивленные лица. В отличие от нас, он сохранил абсолютно черный цвет.

– Вот так дела, – только и вымолвила я, разогнувшись.

– Доброе вечерко! – крикнули нам из одного двора. – Неужто двор постоялый ищете? – характерно окая и растягивая слова, прокричала нам тучная дама, выбивающая во дворе ковры.

– А что, есть у вас такой? – тут же вступил в диалог разговорчивый братец.

– Конечно! С чего же не быть? – изумилась дама. – У нас село большое, путешественников много проходит! Да вы идите прямо, а потом у синего дома с высоким плетнем сверните направо. И точно в «Подкову» уткнетесь. Там спросите хозяина, он вас поселит.

– Спасибо! – поблагодарила я женщину, сунула Тефтеля обратно в корзину и поспешила за братьями, которые уже направились вперед.

– Так мы пойдем в «Подкову»? – спрашивая больше для поддержания разговора, уточнила я.

– Конечно, – кивнул Гайн. – Нам еще многое предстоит узнать, а делать это следует на полный желудок и ясные головы.

– Но у нас еще осталось много еды.

– А кто знает, какие у них там порядки. Может, в «Подкове» дают только ночлег. А вообще неплохо бы разобраться, кто здесь первый дайнарэ, да расспросить поподробнее.

– Думаешь, нам расскажут?

– Наверное, – пожал плечами старший. – С чего бы не рассказать? В особенности если они узнают, что мы, можно сказать, соседи.

– А я бы не стала так сразу откровенничать.

– Почему?

– Ты вспомни хотя бы себя при встрече со мной! Скажи я тебе сразу, зачем явилась, ты мог бы и забыть пораскинуть мозгами, а сразу решил бы меня укокошить.

– Ничего я тебя не укокошил бы! – в сердцах ответил Гайн. – Я хотел убедиться, что ты та, за кого себя выдаешь.

– А вдруг дайнарэ этой Книги окажутся менее гуманными? Не кажется ли тебе, что в чужой Книге нужно быть осторожнее?

– Ладно, твоя взяла, – Гайн устало махнул на меня рукой. – Я понял, путешественники у них – обычное дело, так что и прикидываться будем проходящими мимо туристами. Но если начнут задавать вопросы, откуда мы и кто, выкручиваться тебе!

– Договорились. А можно вопрос?

– Что еще?

– А как так случилось, что вы, живущие в замкнутом Городе, общаетесь так, будто совершенно из другого места, и знаете больше обычаев и слов, чем среднестатистический житель Города?

– Ну, во-первых, не забывай, что определенный запас знаний нам дарован с приходом. Только появившись, могли рассуждать связно и общались на совершенно разносторонние темы. Второе – это сновидения. Мы с братом просмотрели их все до единого.

– – Все-все?

– Ну, не абсолютно, – чуть стушевался собеседник, – но практически. А теперь моя очередь.

– Какая очередь?

– Задавать вопросы.

– Валяй!

– Как тебе удалось стать настолько разносторонней в общении, в то время как ты побывала всего в трех Книгах, да и пришла всего чуть более недели назад?

– Поберегись! – из-за угла вылетел всадник, яро размахивая увесистой деревяшкой.

Придумать ответ я не успела, и бешеный наездник меня просто спас. Хотя он тут же заслужил мою нелюбовь, попытавшись втоптать нас с братьями в дорожную пыль. Не останавливая лошадь, он дернул за поводья, и гнедая перепрыгнула меня, словно барьер.

– Псих! – крикнула я вслед наезднику, представляя, что сталось бы с нами, не успей я присесть, а Ганс с Гайном – разлететься в разные стороны.

– Давайте-ка держаться обочины, – пробурчал Ганс, и мы поспешили вперед.

Дома становились все выше и добротнее, теперь нам встречались и двухэтажные, и даже трехэтажные строения. Мы подошли к одному из хорошо сколоченных домиков, над дверьми которого красовалась большая резная подкова.

Просторный деревянный зал, несколько десятков продолговатых столов с лавками, стойка с тарелками и буфет с выпивкой. По стенам развешаны гобелены не первой свежести, картины явно пьяных художников да пучки трав. Низкий потолок на сваях с торчавшими тут и там кусками мха да лестница с хлипкими перилами довершали картину. Я подумала, что уж лучше подниматься вдоль стены, нежели пробовать на прочность столь хрупкую конструкцию.

Пузатый мужичок за стойкой протирал стаканы серой тряпкой. На наше появление он отреагировал безразлично, даже не удостоив никого взглядом.

Несколько столов были заняты разношерстного вида субъектами. Ближе к стойке расположились четыре парня лет двадцати пяти—тридцати, одетые в простую и явно видавшую виды одежду. Они галдели, словно стая сорок, и каждый старался перекричать ближнего.

Трое мужиков у входа жадно поглощали нечто полусырое с таким видом, словно не ели дней восемь. Парнишка лет пятнадцати весело болтал с девчонкой такого же возраста. Эти двое пили водичку и, кажется, не замечали ничего вокруг.

Наша троица подошла к мужчине за стойкой.

– Добрый вечер, в вашем заведении есть чем подкрепиться? – миролюбиво начал Ганс.

– Будет через два часа, – не отрываясь от дела, ответил он.

– А где можно снять комнаты?

– У меня.

– Не подскажете, сколько будет стоить снять две комнаты и поужинать? – вклинилась я.

– Федь, у тебя что, дури в голове мало? Думаешь, не придумаем, чем расплатиться? – искренне удивился Гайн.

– Погоди, не гони, – осекла я его и обернулась к стоящему за стойкой. – Мы только недавно в ваших краях и, к сожалению, не в курсе, как оплачиваются услуги.

Мужчина наконец оторвал взгляд от очередного стакана и оглядел нас с ног до головы.

– И откуда же вы такие несведущие?

– Я же сказала, что издалека, – терпеливо ответила я. – Так вы расскажете?

– Обычные деньги. Монеты и камни, – он почесал в затылке и посмотрел на меня. – Я понял, с наличностью у вас худо.

Все трое кивнули головой. Я – уверенно, Ганс с Гайном– недоуменно переглядываясь.

– Тогда так. У меня корова не доена и кухня в грязи. Жена приболела, а помощница отпросилась в соседнюю деревню. Да и дров неколотых целый двор. Расквитаетесь – ужин и комнаты ваши. Успеете за пару часов, пока не повалят посетители, – будет и завтрак.

– Договорились!

Братья пожали плечами и скинули сумки за стойку. Их я отправила за топорами, а сама потопала искать стойло с коровой.

Никогда не думала, что буду доить корову. В принципе, я подозревала, как это делается, но мои соображения основывались на фильмах о сельской жизни. В своей же деревне я пропускала момент дойки, так как на все поселение была всего одна корова, и та у соседей. Прожила она недолго: проглотила гвоздь и отошла в мир иной (если так говорят о коровах).

Обреченно вздохнув, я тут же закашлялась. Пахло скошенной травой и пылью.

У стойла обнаружилась темная буренка. Когда я скрипнула дверью, она махнула хвостом и замычала.

– Ну что, будем доиться? – спросила я у нее и медленно вдоль стенки стала пробираться к своей цели.

У кормушки было чистое ведро, и я осторожно нацепила его на руку.

– Буренушка, миленькая, дай мне себя подоить…

Видимо, корова не прониклась ко мне симпатией, так как после долгого и красноречивого «Му-у-у» выдала живописную лепешку там, где стояла. Потрясающе!

Подхватив маленькую скамеечку, я все же решилась сесть около брюха. Эм… Видимо, вот это мне предстоит доить. Протянув руку, я осторожно дернула вымя. Корова запротестовала и сделала шаг вперед, опрокинув пустое ведро, а заодно и меня со скамеечкой. Наверное, звезды были не на моей стороне, поскольку свалилась я прямо в свежеприготовленную мину. Остатки благоговения перед «священной коровой» выветрились, как пыль при тайфуне.

– Ну и фиг с тобой! – в сердцах бросила я и пошла искать умывальник.

Во дворе тоже происходило занятное действо. Братья учились рубить дрова под руководством мальчишки, который до этого мирно щебетал у окошка таверны. Видимо, благоверная покинула юного Ромео, и он от нечего делать, решил помочь двум великовозрастным неумехам.

Отмывшись, я вернулась обратно к корове.

– Милая, если ты решила, что так просто отделалась от Афеды Алексеевны, спешу тебя разочаровать. Я тоже не лыком шита!

С этими словами я коряво, но смело принялась доить. Ближе к концу занятие мне даже начало нравиться, только заныла спина от скрючивания. Когда ведро благополучно переместилось на кухню, я взялась за тряпку.

Кухня представляла собой просторную комнату, в которой надлежало помыть полы и протереть столы с полками от муки и картофельных шкурок. Когда вода была налита, а тряпка перехвачена, за окном послышались сдавленные ругательства и крики, которые исходили от братьев и адресовались мне.

– Какого лешего?! – я выбежала на улицу, и моему взору открылось прелюбопытное зрелище.

Одуревшая не пойми от чего корова (хотя причина стала понятна, когда я подняла глаза чуть выше) галопировала на сверхскоростях по двору, а Ганс оседлал несчастное животное задом наперед и выкрикивал проклятия мне, Гайну, всем Книгам мира, а в особенности – корове. Старший брат нашел себе занятие, ничуть не уступавшее по колоритности и энергетическим затратам: он носился за буренкой, стараясь ухватить ее за хвост или обрывок веревки, волочившийся следом. Оба брата были вооружены топорами, а некогда упорядоченная поленница была разбросана по двору. Все периодически натыкались на поленья, но это не создавало особых препятствий забегу.