Текст книги "Правило номер 8. Погружение. Часть 1"

Стелла покачала головой и молча пошла по той дороге, на которую ей указали минутой ранее. Её собственное мнение по заданному ей же вопросу являлось ничтожным – и это было очевидно. В конце концов, у женщины в белом наверняка была куча других дел, помимо того, чтобы взбираться в грозу на горные вершины. И женщина эта имела полное право говорить всякую ерунду и без конца улыбаться, – хотя бы даже от осознания того, что это не ей вскоре предстояло корячиться под дождём, с утра пораньше, на высокий скалистый хребет.

Со вчерашнего дня Стелле до сих пор и не встретилось ни одного человека, помимо женщины в белом, но в общем-то, вчера для встреч было уже поздно, а сегодня утром началась гроза – так что пока всё объяснялось обычными совпадениями. Во всяком случае, прямо сейчас она решила об этом не беспокоиться. Тропа, ведущая, – как сказала Лаура, – прямо к подножию, оказалась ровной, прямой, утрамбованной следами многочисленных ног. Стелла быстро шла по ней, лелея в мыслях слабую надежду на то, что она успеет достичь вершины до начала дождя. Ещё немного побаливали ссадины, но они здорово поджили за ночь: похоже, мази, предоставленные длинноногой Лаурой, и впрямь являлись едва ли не колдовскими. Что касается мышц, то они, в отличие от кожи, по-прежнему болели довольно сильно, – причем, как девушке показалось, болели абсолютно все они.

– Эта боль – цена моей спасённой жизни. – Тихо произнесла про себя Стелла.

Тропа начала петлять, проводя её сначала сквозь разросшиеся раза в два больше положенного полуразрушенные клумбы с цветами, и через площадки, когда-то культурно засаженные кустистыми растениями (что сейчас росли совершенно хаотично), – затем мимо больших и малых водоёмов, с вытекающими и впадающими в них ручьями. Вскоре Стелла дошла и до пруда побольше, судя по размерам, – того самого, что она наблюдала вчера вечером со спины…

– По… лу… оборотень. – Прошептала, вспоминая, девушка. – Он сказал, что его нужно называть полуоборотнем.

По берегам «парадного» пруда росли (Стелла вчера не ошиблась) плакучие ивы. Их тонкие ветви-лозы свисали вниз, будто человеческие волосы. Частично погружённые в пруд, они в множестве своём создавали иллюзию череды небольших укромных домиков-шалашей на воде. В одном из таких «шалашей» Стелла успела разглядеть маленького коричневого утенка. Он мгновенно скрылся в камышах, стоило ей только совершить один-единственный шаг в его сторону. Если бы сейчас светило солнце, а небо было классически-утреннего, нежно-голубого цвета, а не серого, – пожалуй, она бы с удовольствием посидела на берегу этого водоёма под сенью ивы и покормила уток какими-нибудь мелкими крошками со стола: наверняка это занятие помогло бы недавней школьнице справиться с нарастающим с каждой минутой волнением, а заодно и приятно напомнило бы о «доме-саде».

Дом-и-сад. Счастливое воспоминание из детства.

К сожалению, небо голубым сейчас не было: из светло-серого оно постепенно превращалось в тёмно-серое. Девушка решила не останавливаться.

 
                                          ***
 

Нечто пугающее случилось на самом окончании пути к подножию. Место, где тропа начинала уходить круто вверх, уже находилось в прямой видимости Стеллы, когда вдруг резкий и неожиданно холодный порыв ветра заставил девушку передернуться всем телом. Сразу после этого вспыхнула где-то за облаками молния. Очередной длинный разряд, – будто разлом во время мощного землетрясения, – пронёсся вдоль неба, а слух пронзил последующий за ним ужасный грохот – самый сильный из тех, что довелось Стелле услышать за сегодняшнее утро. Она посмотрела вверх и увидела, как серые тучи стремительно темнеют, – словно кто-то только что опрокинул на небесную поверхность громадную бутыль с чернилами. Тучи густились, сливались в одну сплошную черную массу. Буквально за несколько мгновений утро превратилось в ночь, темную и непроглядную.

Затем хлынул дождь. Холодный, частый, пронизывающий, – он упал водяной стеной сверху, мгновенно пропитав одежду. Вода выбила из девушки последние остатки сна и заодно все её надежды на «сухое» восхождение. Очередная вспышка в небе была очень яркой – настолько, что Стелла поневоле зажмурилась. Через некоторое время послышался треск, – и глаза девушки, секунду спустя, в ужасе уставилось на одинокое дерево, что недавно стояло в паре десятков метров слева. Стелла смотрела уже не на дерево, а на то, что от него осталось. Сейчас оно было расколото надвое, – и из ствола шёл еле заметный дымок.

 
                              Прочь отсюда
 

Дважды повторять не требовалось. Стелла побежала со всех ног. Расстояние между ней и подножием горы до этого составляло сотню метров, и сейчас оно стремительно сокращалось.

И вдруг, внезапно, Стелла почувствовала: она теряет равновесие. Проскользив пару метров по влажной от дождя земле, она упала в грязь, на спину, при этом сильно ударившись бедром и правой рукой. Раздосадованная падением и болью, Стелла, разразившись потоком брани, поднялась было, в намерении бежать дальше, как вдруг тонкая длинная полоса света вновь упала, сверху, с неба, – врезавшись в землю всего-то в нескольких шагах от неё.

Девушка вскрикнула и отскочила назад.

Послышался странный, низкий, непривычный уху звук. Земля, – на том участке, до которого не успела добежать Стелла, – теперь искрилась, шипела и сверкала десятками крохотных огоньков. Школьница почувствовала, как волосы начали шевелиться у неё на голове.

 
                                     Спокойно!
                                     Спокойно…
 

Стелла совершила глубокий судорожный вздох, убрала волосы с глаз и побежала в сторону, пока страх не успел сковать её тело настолько, что она оказалась бы в ступоре, не имея возможности передвигаться. Её продолжало трясти, – на этот раз от осознания того, что может последовать после очередного раската грома. Теперь-то стало ясно и очевидно: небо не упадёт на голову сверху. Тем не менее, «упасть» могло кое-что другое.

Вбегая, наконец, в лес, – меж стволов первых деревьев которого ясно виднелась идущая вверх тропа, – Стелла принялась мысленно взывать к силам природы, чтобы те не подослали молнию продолжить за ней «охоту» ещё и здесь. По известным Стелле логическим законам, молния могла ударять только в одиноко стоящие деревья. Однако, по тем же пресловутым законам логики, ученица выпускного класса школы Эстелла Фукс должна была сегодня поутру проснуться в своей кровати и очень удивиться тому странному сну, что приснился ей накануне. Похоже, все свои понятия о логике девушке в ближайшее время предстояло частично поменять – и это в том случае, если она в ближайшее время сумела бы остаться в живых.

Несмотря на непрекращающийся грохот, новых вспышек в небе пока видно не было.

Родной город Стеллы, и окружающая его пригородная территория, являлись местностями совершенно плоскими, равнинными, – и потому до сегодняшнего дня девушка имела понятие о восхождениях на вершины только лишь благодаря прочитанным где-то книгам, либо просмотренным по телевизору фильмам. И, как известно, при описании и демонстрации действий, требующих недюжинной физической выносливости, в книгах и фильмах особое внимание усталости обычно не уделяется. Что касалось реальной жизни, то в ней Стелла данности этой не сумела исключить. Оказалось, подъём в гору совсем даже не лёгок и безмятежен. Подъём, – пусть даже и не крутой, – предполагал постоянное напряжение мышц, связок, и суставов ног. Всё время вверх, вверх, вверх…

Дыхание начало сбиваться сразу же – с непривычки. Оно стало громким, частым, тяжёлым. И, как это было не досадно признавать, но Стелле не помогли в преодолении данного вида препятствия её полугодичные тренировки в беге. Одно обстоятельство её радовало, определённо: из-за той усталости, что она испытывала в настоящее время, она совершенно перестала думать о молниях, из-за мыслей о которых у неё поначалу слегка дрожали ноги.

Прошло ещё некоторое время, и Стелла начала постепенно привыкать к окружающей её обстановке. В воздухе запахло свежими листьями и хвоей. Стали встречаться пологие площадки, на которых можно было немного отдохнуть.

После того, как тропа забрала вверх сильнее и сузилась, лицо Стеллы подверглось настоящей атаке многочисленных веток деревьев. Некоторые, казалось, будто специально норовили уколоть в глаз, но чаще они просто путались в её растрепанных волосах. Пару раз случалось и такое, что для того, чтобы помочь себе подняться на очередную возвышенность, девушка цеплялась рукой за кажущийся совершенно безобидным кустарник. Оба раза она чувствовала, при этом, сильную колющую боль, одёргивала руку и видела, что в ладони её осталось несколько противных маленьких колючек.

Когда Стелла поднялась достаточно высоко для того, чтобы деревья, – до этого густым лесом окружающие её, – начали редеть, она принялась то и дело поскальзываться и падать.

Из-за дождя, почва под ногами совершенно размягчилась, став чересчур податливой, и Стелла, всякий раз укатываясь вниз, вынуждена была за неимением лучшего хвататься за всё, что попадалось ей под руку. Первый раз она вцепилась в знакомый уже кустарник с мелкими, невидимыми глазу колючками. Следующие два раза она ухватилась за ветки других кустов, которые вытягивались из влажной почвы под напором её веса примерно с той же лёгкостью, как спелая морковь выскакивает из огородной грядки под рукой человека. Страшнее всего был тот раз, когда девушка проходила по одному из отвесных участков, где тропа совершала заворот почти на самом краю пропасти. Поскользнувшись в том месте, она едва успела ухватиться за пучок травы, который, естественно, через секунду оказался вместе с корнями у неё в руке. Только лишь вкопавшись пальцами обеих рук в почву Стелле, всё же, удалось предотвратить падение.

Потом она поднялась ещё выше. Намного выше.

Отдыхать, стоя на открытых площадках на одном месте по несколько минут, уже не получалось. На той высоте, где бывшая школьница сейчас находилась, температура воздуха была довольно низкой, и это не говоря о том, что на Стелле, к тому времени, не осталось сухой нитки. Волосы продолжали лезть в глаза, и она постоянно заправляла их за уши, забывая, при этом, о своих измазанных в грязи руках. Стоит ли упоминать, во что превратился, после многочисленных падений, подаренный только вчера заботливой Лаурой комплект одежды…

Следуя всё выше по тропе, Стелла глядела не по сторонам вовсе, но под ноги. На особо опасных участках она старалась держаться ближе к деревьям. Через некоторое время девушка заметила, что звуки дождя ослабли. Теперь, получив возможность разглядеть что-то, помимо густой дождевой завесы перед своим лицом, она начала изредка поднимать взгляд от земли.

Поскольку волосы, к тому моменту, она туго стянула лентой (которую совершенно случайно нашла в кармане новых штанов), – они больше не цеплялись за ветки.

Дышать, из-за крутизны подъёмов, временами было по-прежнему тяжело, тем не менее, Стеллу это больше не огорчало: по крайней мере, она больше не мёрзла. Кроме того, взобравшись на очередную возвышенность, – позволить себе, наконец, вдохнуть полной грудью было даже приятно: запах еловых веток и смолы дразняще щекотал ноздри.

По прошествии ещё какого-то времени (уже после наплыва радости, вызванного горным воздухом) на девушку вновь накатило чувство усталости. Каждый раз, поднимаясь ещё выше на очередной склон, Стелла думала о том, что вот она, – вершина, – её скоро должно быть видно. Но, тем не менее, вновь и вновь за пустым пространством неба возникала очередная возвышенность.

Подъём стал казаться бесконечным. Даже запахи леса перестали радовать. Помимо всего прочего, очень хотелось пить, но, хоть дождь полностью так и не окончился, падал с неба он мелкими брызгами, и нигде вокруг не наблюдалось емкости, в которую можно было собрать хоть немного дождевой воды. Когда терпеть жажду стало совсем уж невыносимо, Стелла сошла с тропы на ровный пятачок каменистой земли, лишённый растительности, сложила руки вместе, и с надеждой посмотрела на свинцовое небо. За несколько секунд её ладони наполнились некоторой влагой, и Стелла с жадностью втянула её губами. На короткое время маленький глоток воды дал успокоение, но это продолжалось, к сожалению, совсем не так долго, как ей бы того хотелось. Уже пару минут спустя Стеллу вновь начала терзать сильная жажда. В конце концов, окончательно осознав тщетность своих действий в попытках преодолеть неугасающее желание пить, Стелла придумала для себя новый способ избавиться от него. И, когда она увидела перед собой каменный, выдающийся далеко вперёд выступ, – она немедленно к нему устремилась.

С этого скального образования в ясную погоду наверняка открывался великолепный вид на долину – и даже сейчас, когда дождь начал постепенно преобразовываться в густую морось, верхняя часть зоны видимости долины, с обрывистыми склонами, деревьями и водопадами, проглядывалась отсюда весьма чётко. Нижняя зона, при этом, оставалось пока скрытой остаточным маревом от дождя. Марево это, правда, к своей чести служило не только лишь помехой: скрывая истинную высоту, на которой сейчас находилась Стелла, оно придавало внушительной долине свой мистический окрас романтической опасности. Картина, представшая перед её взором, показалась ей приятной, и Стелла, даже несмотря на усталость, некоторое время не без удовольствия любовалась ей. Ей было очень жарко, поэтому она тихо сидела на камне, переводя дыхание и убеждая себя в том, что через кожу она сможет напитать свой организм необходимой ему влагой. А затем, – совершенно неожиданно, – Стелла услышала недалеко от себя знакомые звуки.

Обернувшись, она увидела прямёхонько за своим плечом маленького чёрного дрозда.

Птица, уцепившись лапками за ветку ближайшей ели, раскачивалась, будто на качелях. Чёрные глаза, окаймлённые в золотистую оправу ярко-жёлтого оперения, сверкали, будто две большие бусины.

– О, это опять ты. – Выдохнула Стелла. – Ты-то что здесь забыл? Лети домой, пока не вымок.

Звонко щёлкнув клювом, дрозд, будто послушав совета, перепорхнул на ветку расположенного в начале подлеска низкорослого кустарника. Стелла, не удержавшись от любопытства (неужто птица и правда решила её послушать) склонившись, прошла следом – сквозь коридор низко свисающих еловых ветвей. Сюда, под сень елей и сосен, ветер почти не проникал. Капли дождя тоже были очень редкими. Оказавшись во мраке тенистых зарослей, Стелла сразу и не разглядела, куда подевался дрозд. Только приглядевшись внимательней, она заметила его. Тот сидел на земле, недалеко от неё, посреди «ковра» засохшей хвои, – вроде проверяя, идёт ли она за ним. Вдруг, как и тогда, в сумерках, дрозд удивительно сладкозвучно засвистел, а после, – на своих тонких чёрных ножках, – вприпрыжку побежал по листьям дальше в лес.

Стелла незамедлительно поспешила за ним. Пахнущие хвоей и смолой ветви с каждым метром опускались всё ниже. Чтобы не упустить птицу из виду, девушке пришлось даже опуститься на четвереньки. В глубине леса освещение совсем оскудело. Поскольку кроны деревьев на этом участке сходились меж собой очень плотно, подобно естественной крыше, дождь сюда не попадал вовсе. Ещё через несколько шагов Стелла услышала звук журчащей воды.

Вскоре Стелла очутилась на маленьком участке земли, на котором она смогла выпрямиться почти в полный рост. На этом участке, прямо под растущим на некотором возвышении стволом старой ели, вперемешку с землёй виднелось нагромождение покрытых зелёным мхом камней. Сверху, из-под корней дерева, по камням вниз сбегал крохотный, но уверенно текущий ручеёк. Внизу, на земле, в окружении тех же мшистых камней располагалась небольшая, – шириной с две растопыренные человеческие ладони, – заводь с совершенно прозрачной водой. Маленький чёрный дрозд стоял на самом краю маленького водоёма. Взобравшись на погружённый почти полностью в воду камень, он, – покрутив хвостом, – наклонился вниз, затем набрал в клюв воды, выпил. Потом ни с того ни с сего вдруг резко запрыгнул в водоём и начал плескаться в нём, разбрасываясь во все стороны каплями.

Стелла, не выдержав, прыснула от смеха. Дрозд возмущённо (как ей показалось) сверкнул глазами-бусинами, выскочил из воды и скрылся в густых зарослях еловых лап.

Девушка вздохнула. Птица, что и говорить, оказалась более, чем занятной, – но никто ведь не отменял того задания, которое ей назначила Лаура. И ещё: становилось всё холоднее, и Стелла понимала, что стоя на одном месте, долго не протянет. Поразительным было то, насколько низко (по сравнению с подножием) успела опуститься температура даже на такой относительно небольшой высоте. А ведь «избранная» так и не добралась до вершины.

Несмотря на неуёмный холод, жажда по-прежнему не давала Стелле покоя, и она, – подставив руку вплотную к корням дерева, – набрала полную ладонь из ручейка и выпила её.

– Ну, спасибо. – Сказала Стелла, обращаясь к еловым веткам, в тени которых, вероятно, чистил сейчас свои чёрные перья дрозд. – Я не знаю, что здесь происходит, но благодаря тебе, мне, правда, стало намного легче.

 
                                       ***
 

Дождь тонкими струйками просачивался сквозь ветви деревьев, – тех, что стояли на самом краю леса. За пределами лесного массива было явно холоднее, нежели внутри него – это чувствовалось. Пока она преследовала птицу, дождь, по всей видимости, вновь усилился, так что впредь с отдыхом девушке предстояло временно «завязать», иначе она рисковала околеть окончательно. Вдохнув побольше воздуха, Стелла заново вышла на основную тропу.

Интенсивно крапающие сверху капли дождя заставили её мелко затрястись. Стелле очень захотелось поскорее продолжить путь (чтобы начать вновь согреваться), но тут она заметила, как ей показалось, кое-что весьма интересное, – а потому она заставила себя ещё раз выйти на тот скальный выступ, на котором она в последний раз останавливалась, чтобы передохнуть. Привлекло девушку одно весьма необычное природное явление. Далеко от того места, на котором она сейчас стояла, далеко-далеко за пределами долины, ближе к полосе гор на западе, – молнии длинными тонкими змеями то и дело врезались в землю, с пугающей частотой. Это было одновременно и страшное, и завораживающее зрелище. Спустившись с неба, едва достигнув поверхности земли, молнии тут же исчезали, будто уползая внутрь. Стелла присвистнула, восхищаясь увиденным.

«Как живые». – Недоверчиво подумала она.

 
                        …Стелла…
                                             Стелла…
                           пора идти дальше
 

«Опять ты. Да, я уже иду».

На сей раз дождь продолжался не очень долго: уже через несколько минут после того, как Стелла возобновила вновь своё восхождение, он прекратился совсем. На смену явилась плотная густая завеса белого тумана, которая начала заволакивать пространство вокруг, с каждой секундой оставляя всё меньше возможностей разглядеть что-либо на расстоянии более, чем в паре шагов от себя. Одновременно с появлением тумана, изменился и характер подъема: тропа пошла в гору не резко, но серпантином. Регулировать дыхание стало гораздо легче.

Идти в тумане вообще оказалось довольно интересно. Бывало сложно порой угадать, что покажется из-за поворота в следующий раз: ветка дерева, кусок скалы, камень посреди тропы, либо вылетит из кустов испуганная пичуга. Периодически Стеллу одолевали и мысли о том, что из тумана может выскочить кто-то и покрупнее пташки. И уж совсем не вовремя вспомнился ей тот страшный мужчина, по чьей милости она сюда угодила.

«Быть может, – подумала она, – мне даже стоит в какой-то мере быть ему благодарной?»

Но, вот она – вожделенная независимость: насквозь мокрая, с покрасневшими от холода носом и пальцами, с воспалёнными от недосыпа глазами, а вдобавок чуть не пронзённая насквозь молнией, – Стелла шагает, неизвестно зачем и, – благодаря туману, – неизвестно, куда.

 
                         Вот только не рыдай
                       Даже не думай об этом
 

– Не буду. – Твёрдо произнесла Стелла. – Сейчас у меня нет на это времени. Да и смысла в этом нет. Вообще никакого.

Прошло около получаса, а может, чуть больше, когда от невесёлых мыслей Стеллу отвлёк громоподобный звук падающей воды. Зайдя за очередной поворот, она увидела и сам источник. Это был водопад. Большой, каких она в жизни своей не видела. От мощного, срывающегося в пропасть потока, исходил холод, и кожа девушки, – слегка отогревшаяся постоянным подъёмом вверх, – мгновенно покрылась мурашками. Стальные струи, отражающие серое небо, непрерывно падали вниз, – в бездну, скрытую густым туманом, – заглянув в которую у Стеллы перехватило дыхание.

Подгоняемая гулом водопада, Стелла пошла дальше – обходя препятствие. Тропа принялась в очередной раз резко забирать вверх, причём подъёмы стали намного сложнее, чем были до этого. Девушка с трудом карабкалась на очередное возвышение, цепляясь пальцами за мокрые камни. Наконец, забравшись на относительно плоское место, Стелла решила сделать привал. Она стояла сначала прямо, а затем, не выдержав, согнулась пополам, – уткнувшись ладонями в колени в попытках, наконец, отдышаться.

А затем она увидела и почувствовала нечто необыкновенное.

Поднялся ветер. Порыв его был настолько сильным, что девушку зашатало. После этого, густой туман, внутри которого она находилась, начал вдруг стремительное движение куда-то вперёд. Поначалу из-за его плотности не было видно абсолютно ничего вокруг, но уже спустя несколько мгновений Стелла смогла рассмотреть впереди, сквозь дымку, ровный жёлтый диск.

«Это же луч».

Не успела она совершить очередной вдох, как весь окружающий её туман окончательно улетел в сторону, – и глазам открылось абсолютно чистое, искрящееся пронзительно-голубым цветом небо. Первые несколько секунд яркий свет солнца слепил глаза, но, быстро приспособившись к нему, Стелла обнаружила, что добралась-таки до самой вершины и стоит сейчас у выступа, – у того самого вчерашнего выступа, с которого она (предварительно полюбовавшись малиново-алыми облаками в золотом небе) спрыгнула в горный ручей.

Ручей, к слову, по-прежнему, находился здесь же, под её ногами (теперь она его услышала) и Стелла подумала: она очень рада тому, что нырнула вчера именно в этот ручей, а не в тот, что оканчивался виденным ею получасом ранее водопадом.

«Из того я бы ни за что живой не вынырнула». – Подумала она, и челюсти на миг свело.

Шум воды, едва лишь только туман ушёл, слышен стал совершенно отчётливо. Сам же туман: медленно, подобно громадной садовой улитке, совершающей свою неспешную прогулку по виноградному листу, – выползал из долины, открывая панораму бесконечного чередования гор и равнин.

«Я искренне рад тому, что ты прошла испытание».

Стелла подскочила на месте, чуть не подвернув ногу.

«Опять!»

Голос принадлежал, конечно же, древообразному существу из пещеры. Это был тот самый голос, что вчера пытался вести с ней беседу. Голос того самого существа, от которого она побежала, сломя голову – не позволив ему слишком близко приблизиться к себе.

«И вновь я тебя пугаю».

– Извините. – Пробурчала Стелла. – Иногда это не контролируется.

«Я понимаю твои чувства. Тебе не стоит извиняться. По меркам того мира, из которого ты прибыла изначально, меня можно было бы назвать либо демоном, либо вовсе – „исчадием ада“. Нет ничего удивительного в том, что ты пытаешься спасти от меня свою жизнь».

– Вы для меня – «непонятное» и «неопознанное». – Стараясь не смущаться непривычного для себя способа общения, попыталась озвучить свои недавние полуночные мысли девушка.

«Верно. Я в силах осознать и тот факт, что если бы я принял облик, подобный обличию Лауры, например, – это произвело бы на тебя гораздо более мирный эффект. Однако же, я не в праве делать этого. Данное действо являлось бы нечестным как по отношению к тебе, так и по отношению к Лауре. Впрочем, избранная, сейчас в небе светит солнце, а при ярком свете человеческий глаз не в состоянии различить моего нынешнего облика. Сейчас я невидим для тебя. Потому, надеюсь, наш сегодняшний разговор окажется более содержательным, нежели вчерашний».

Голос затих. Стелла тоже молчала. Интересно, ей первой нужно было что-то начать говорить, – или же ждать, пока голос снова прозвучит в голове?

«Задай вопрос. Спроси о том, что беспокоит тебя сейчас более всего».

Стелла вчера уже пыталась задать эти, значащие для неё больше всего в настоящий момент вопросы, – Лауре. Что, стоит повторить их теперь для незнакомого голоса в своей голове?

Нет. Именно сейчас её волновало совсем другое.

– У меня кое-кто остался – в том мире, из которого меня сюда перенесла ваша Высшая Сила… Чёрный Свет. Меня беспокоит – я для них просто исчезла, пропала, убежала из дома, или в их голове произойдёт теперь какое-то изменение сознания, и они забудут о том, что я когда-либо вообще существовала? Вы не знаете?

«Знания о том мне недоступны. Сожалею, избранная. Я принадлежу Этому миру, а не Тому, и не ведаю всей глубины последствий перемещений. Могу лишь добавить к твоему вопросу фразу о том, что если ты не в силах изменить что-либо, тебе не остаётся иного выхода, кроме как принять эту действительность как единственно приемлемую данность. Тот мир отверг тебя. Этот мир – принял. Ты – избранная. Ты новый человек, в новом мире. Прошлого мира для тебя уже нет, также, как для Него нет теперь Тебя. Ты не связана с ним более».

– А что это за мир? Хотелось бы узнать поподробнее. – С надеждой хоть на какие-нибудь объяснения, спросила Стелла.

«Ты подробно обо всём узнаешь во время своего предстоящего трёхлетнего обучения».

– Что ещё за обучение?

«Несколько тысячелетий тому назад, Высшей Силой было создано два сосредоточения противоборствующих друг другу Сил. Несколько столетий тому назад эти Силы создали два противоборствующих друг друга объединения, состоящие из людей и человекоподобных существу. Одно из этих объединений в настоящее время именуется нами „Орден Сердца“, другое – „Золотой Альянс“. В „Ордене Сердца“ сейчас находишься ты».

– «Орден Света» и «Орден Тьмы»? Так, что ли?

«Тьма для тебя – это зло, а Свет – добро».

– Да, наверное, вы правы.

«А теперь, юная избранная, ответь на вопрос: что есть добро, а что есть зло?».

– Но ведь это не сложно. – Стелла переступила с ноги на ногу. – Если простейшими словами: мы совершаем зло, когда делаем то, что нужно нам, осознанно причиняя этим самым вред кому-то другому.

«А если тот, кому мы причиняем вред, некоторое время назад причинил ещё больший вред хорошему, в твоём понимании, доброму существу? Не стоит ли считать, что при этом сама судьба, используя тебя в качестве своего орудия, наказывает дурное существо за его проступок? Решение ведь принимаешь ты? Или нет? А сам вред – в чём он заключается? Если ты отбираешь последний кусок хлеба у безнадёжно умирающего и отдаёшь его тому, кто так же при смерти, но шансов выжить у него станет больше, ежели он поест, – совершаешь ли ты злодеяние, либо творишь благо?»

– Не знаю. – Честно призналась Стелла.

«Непрерывная война между Орденом Сердца и Золотым Альянсом ведётся так долго, что у неё появилось имя собственное – Противостояние. Если бы в нашем мире существовал Орден Света, или, пользуясь другим определением, „Орден Добра“, – то не могло бы тогда и вовсе возникнуть Противостояния. Настоящее добро должно уметь разрешить любые разногласия мирным путём, верно? А ведь мы убиваем друг друга, каждый день. Если ты решишь, избранная, стать участником Противостояния – помни о том, что тебя ожидают постоянные опасности, лишения и страхи».

– М-м-м… а разве у меня есть выбор? Если я правильно поняла из слов Лауры, в вашем… в этом мире всё решает Высшая Сила. И, если она меня сюда перенесла, я не имею права отказаться участвовать в том, в чём она прикажет мне участвовать.

«Не отрицаю: всё, что происходит в нашем мире, происходит по воле Высшей Силы. Однако же, ничего не случается так же и без участия простых смертных. Не жди того дня, когда Чёрный Свет начнёт беседовать с тобой прямо, в диалоге, как это делаю в настоящий момент я. Высшая Сила не потребует от тебя, избранная, прямо беспрекословного подчинения. И всё же, Высшая Сила имеет власть над всеми живущими. Именно она заставляет нас самостоятельно думать, действовать, и поступать согласно собственнопринятым решениям. В том её Величие».

– И всё-таки, вы мне не ответили. О каком «обучении» вы говорили? Меня будут подвергать пыткам?

«После того, как Чёрный Свет переносит очередного избранного в наш мир: на территорию Ордена Сердца, либо на территорию Золотого Альянса, – вновь прибывший обычно остаётся на три года проживать в том месте, куда изначально прибыл.

На протяжении данного срока, избранный находится под надёжной защитой. Он получает пищу и кров, а также достаточное количество времени и средств для основополагающего саморазвития и самопознания. Тебя ожидают умственные и телесные тренировки. Испытания, но не пытки. По окончанию трехгодичного обучения, избранному предоставляется выбор. Он может либо остаться в той организации, в которую прибыл изначально, и начать принимать участие в Противостоянии, либо, – если он категорически того не желает, – направиться на проживание на Нейтральные Земли, что на Материке».

– На Материке. А мы сейчас находимся на каком-то острове, получается?

«Остров Сердца – вот место, где расположен центр нашего Ордена. Долина, отныне и на протяжении последующих трёх лет, – твой дом. Более того, Долина будет являться твоим домом на всю жизнь, если только ты сама того пожелаешь, избранная».

– И мне что, правда можно в эти три года обучения ничего не бояться? Вы же говорили, между двумя организациями непрерывно идёт война.

«Открытое Противостояние происходит за пределами территории, принадлежащей Ордену Сердца. Долина, – а также часть прилегающих к ней земель, – защищена слоем Силы, который не пропускает тех, кто является врагом Ордена. Сей слой мы называем Купол».

– Этот Купол тоже Чёрный Свет создал?

«Купол может создать тот, в ком присутствует частица Основателя. В нашей организации Истинным Основателем является Сила, что изначально, ещё до начала времён, была составляющей частицей Чёрного Света. В настоящий промежуток времени, я являюсь, – по праву перерождения, – тем, в ком есть частица Истинного Основателя. При этом, я – лишь многократное перерождение Той Силы».

– Вы так сильны. – Стелла почувствовала недоумение, граничащее со страхом. – И вы обладаете теми же способностями, что и ваш предок?