Текст книги "Тропами Кориолиса. В подворотнях темной ночи"

3

Ночь не становилась светлее. Пожалуй, над Брахмой в конце февраля она обращалась в особенно ядовитую беспощадную стерву. И не было ей равных в том.

Уже прошло более полутора месяцев, как отважный отряд «Спасателей Света Пальмиры» сам превратился в жалкую беспомощную группку узников психопата по имени Масуд Вармаж. Время в заточении тянулось невыносимо долго. Кормили людей в основном супом из вареных нарезанных клубней корри, которыми фермеры колонии запасались к ночи с лихвой. Суп из нее получался не слишком калорийным. Люди быстро теряли вес и слабели, становились раздражительными. Но пока никто их особенно и не трогал.

За дни, проведенные в клетке, они решили, что когда Портной вернется после второго сеанса вакцинации… если, конечно, вернется, то они попытаются во что бы то ни стало выйти на связь с братом Ди-Джеем. Им почему-то казалось, будто этого парня еще можно переубедить, так как его мозги еще не полностью сгнили от передозировки нектаром. Он вызывал впечатление человека, который реально верит во всю эту чепуху про Великого Брахму и без нектара как такового. И это могло сыграть на руку. Ведь, согласно их идеи, тот, не поверив, что без «чудесного» напитка братья начнут вести себя по-иному, эксперимента да любопытства ради подменит нектар на простую мутную ароматизированную водичку, ожидая, что результат останется тем же. И уж если ситуация начнет меняться, один из старших братьев храма Брахмы встанет на сторону узников.

– И тогда в рядах жреца Масуда возникнет хаос. На выяснение причин и их устранение уйдут месяцы, – размышлял Портной. – И тогда у нас появится время, чтобы обдумать следующий шаг.

– А ты не боишься, что та анархия, которая может прийти взамен системы, не навредит нам еще больше? – уточнил лейтенант Персакес.

– Я ни в чем не могу быть уверен на сто процентов. Но рассчитываю, что, разгребая поднакопившееся в их мозгах дерьмецо со всей лабудой про религиозность, культ и единство, проблема пленных передвинется на второй план до выяснения причин или до нормализации ситуации в рядах Масуда Вармажа. И им будет попросту не до нас!

– Я буду молиться, чтобы ты оказался прав! – прокомментировала Зоя.

Дверь клетки скрипнула. За Портным снова пришли охранники, чтобы отвести его в лабораторию. Настало время второго сеанса. Они грубо схватили парня под руки. Портной почувствовал прилив адреналина, и, не ведая, что творит, оттолкнул одного из них. Крупный мужчина отлетел метров на пять. Портной опешил. Взглянув на Скаврон, он увидел в ее глазах одновременно и страх, и восхищение. От этого ему самому сделалось еще более жутко. К парню тут же подбежали еще несколько человек. И только когда в каждую руку вцепилось по два охранника, удалось обуздать проснувшуюся нечеловеческую силу Портного, который и не предполагал, на что стал способен и во что превращается.

Скрученный, идущий на полусогнутых ногах Портной напоследок успел бросить лишь еще одну фразу:

– Только ничего не натворите до моего возвращения! Дождитесь меня! – после чего ему заткнули тряпкой рот.

В лаборатории его уже ждал Масуд Вармаж. Вновь на его голове красовался пышный красный дастар, прилипший к плешивой потной макушке, а выглаженный белый шервани вновь обволакивал его пухлое тельце. Неизменная безумная улыбка на лице ученого воскресила картину недельной давности в памяти Портного. И он сразу же ощутил фантомные боли, разбегающиеся по всему телу после первого сеанса вакцинации.

– Знаешь, а ты неплохо выглядишь. Твой друг после первого сеанса чувствовал себя несколько хуже, – заметил жрец.

– Он мне не друг! – прошипел Портной, глядя на него исподлобья.

– Ха! Забавно, как же быстро меняется отношение одного человека к другому, когда ему все время твердят, что тот хороший парень, которого ты знал, вовсе не хороший, а просто ужасный, пренеприятнейший господин! Интересно, что было бы, если б я сказал, что Родриго, почувствовав в себе великую нечеловеческую силу, пытался освободить своих людей от оков и при этом геройски погиб? Ты бы считал его героем?

– Ты настоящая сволочь! – сделал вывод Портной.

«Пристегните его!» – скомандовал жрец. Судорога пробежала по его лицу и завершилась сотрясением ненавистного отвисшего подбородка. Портного вновь приковали к стойке.

Вармаж не спеша подошел к нему и, благодаря рычагу, перевел стойку в горизонтальное положение.

– Послушай! – сказал он. – Можешь не сомневаться: твой друг Родриго – настоящая мразь и предатель, если тебе от этого станет легче! Его беспокоит только собственная пятая точка, поверь, – наклонившись к лежащему парню, твердил жрец. – А! Кстати! Как вам мой подарок? – радостно поинтересовался он.

– Какой еще подарок? – нехотя переспросил Портной.

– Ну как же? Лейтенант! Ты даже не представляешь, как тяжело мне было отыскать его среди рабов. Он чуточку изменился внешне, не находишь? Видно, что-то не поделил с другими пленниками. Ха! – ухмыльнулся Масуд. – Теперь с уверенностью можно заявить, что ваша миссия завершилась успешно. Вы наконец-то встретились! Скажи, вы рады видеть друг друга?

Портной ничего не ответил, а лишь повернулся к Масуду и плюнул ему в лицо. Тот спокойно рукавом вытер плевок.

– Спасибо! Это большая честь для меня! Ты ведь скоро станешь настоящей знаменитостью! – сказал он и открыл клапан катетера для сбора крови. – Ты, наверное, просто торопишься начать нашу игру, ведь так?

– Во что я превращаюсь, ответьте? – напрягшись, спросил Портной, пытаясь вырваться из оков.

– Можешь даже не пытаться! – усмирил его тот. – Вот если переживешь второй сеанс, то сорвать кожаные ремешки для тебя больше не будет проблемой! Но в свое время я и об этом позабочусь и заменю их на титановые, – шутил ученый.

– Я не хочу превращаться в монстра! – закричал Портной.

– Нет-нет, не беспокойся! – погладил его по голове Масуд, словно психически больного. – Ты останешься собой, только сможешь видеть мир немного шире и научишься лучше контролировать свое тело. Оттого оно станет намного сильнее, несмотря на то, что человек уже достиг физического совершенства своего вида. Силу приумножат способности умственные и ментальные, которые еще нуждаются в доработках. И без научного вмешательства на это ушло бы неимоверно много времени. Эволюция, дружище, это моя любимая э-во-лю-ци-я! Она не позволила бы человеку вот так просто, в одночасье преодолеть все тяготы тысячелетнего развития способностей. В реальности это больше похоже на восхождение на Анай-Муди4848
  Анай-Муди, Ана́ймуди, Анамуди – Слоновья гора, Слоновий лоб) – гора в Индии, расположенная в Западных Гатах на территории штата Керала.


[Закрыть], а то, что делаю я, поверь, – лишь поход на круизном лайнере. И если говорить о причинах, то по-честному, все дело в том, что единственному животному, которому когда-либо удавалось пересечь «Линию Протуберанцев», являются анубисы. Ни одному человеку ни на какой технике это не по силам. А эти звери запросто мигрируют с севера на юг и обратно. А мне позарез нужно попасть в южную часть нового материка.

– «Линию Протуберанцев»? О чем вы? – недоумевающее спросил Портной. Наставал его черед узнать правду о могущественной стихии.

– Надо же! Я надеялся, что хоть это объяснять не придется! – ерничал Масуд, надменно косясь временами на Портного. – Ладно! Слушай! На Земле, где центробежная сила равна нулю, возможность существования сил Кориолиса тоже равна нулю. Но сильнейшие ветра, возникшие на экваторе из-за критических условий, солнечной радиации и еще ряда факторов, сразу же после полной остановки вращения Земли вокруг своей оси и только усиливающиеся со временем в тех местах, где атмосферный слой на планете наиболее тонкий, ставят под сомнение остановку и апокалипсис в целом. Вернее, даже не сами ветра, так высокопарно зовущиеся «Линией Протуберанцев», о которых, по ходу, не знали только «мученики» из Западной Пальмиры», а направления их вращения. Да! Именно непроходимые закручивающиеся столбы, вздымающие почву и песок к небесам, говорят нам об этом! – выделил Масуд Вармаж. – Основанием для сомнений стала давняя теория моего друга еще со времен студенчества, гениального русского ученого-метеоролога Тимофея Воробьева. Он, проводя наблюдения в уже постаппокалиптические времена, выявил некоторую закономерность направления вращения этих экваториальных вихрей, никак не укладывающуюся в общие представления движения воздушных масс на планете, где отсутствует центробежная сила. Впоследствии к работе над этой проблемой он подключил и мою жену. Как я уже говорил, она геолог. – Масуд побежал к столику, на котором лежал исписанный вдоль и поперек листок в клетку. – Это новейшая графическая карта экваториальных ветров, – объяснил он, держа в дрожащих руках лист, словно какой-то светоч. – Ничего не замечаешь?

На бумаге обычным карандашом была изображена Земля с привычным расположением сторон света и Венцом Фрачека посередине. В районе экватора, усеянного нарисованными маленькими кругами, обведенными стрелками, показывающими направление вращения, были изображены вихри. В северной части полушария вихри закручивались по часовой стрелке, а в южной – наоборот – против.

Масуд с надеждой терпеливо ждал понимающего возгласа Портного, но его так и не последовало.

– Мне ни о чем не говорят эти каракули! – фыркнул парень. Его мысли сейчас пребывали в другом месте. Теперь он мечтал лишь о том, чтобы попасть в «Сток» и отыскать свою любимую Викторию. А сделать это он мог только благодаря Масуду Вармажу, поэтому поддерживал разговор, стараясь не выдать своих истинных намерений,

– Каракули?.. – прошептав, скривился Масуд. Глубокие морщины изрезали его потный лоб, а брови сдвинулись к переносице. – Каракули, говоришь?! Да кому я вообще объясняю! Существо ты необразованное! – выругался он. Жрец отошел от парня и оперся о стол. Некоторое время он стоял молча, опустив голову. – Это вовсе не каракули, мой юный друг, – немного поостыв, снова заговорил Масуд. – Да будет тебе известно, это как раз то, что ставит под сомнение полную остановку нашей планеты. В привычном представлении среднестатистического жителя Земли двадцать первого века ветра в южной части полушария закручивались по часовой стрелке, а в северной – против часовой… наоборот, понимаешь?! – пытался достучаться до Портного Масуд.

Парень задумчиво прищурился.

– И-и-и теперь?.. – заинтересовавшись продолжением, спросил Портной.

– И теперь ситуация изменилась! – широко разведя руки, воодушевленно заключил Масуд. – Единичный случай не сказал бы нам ни о чем. Первый год после остановки вращения Земли ветра на экваторе закручивались в хаотичном порядке, но затем они стабилизировались. Они стали вращаться на Севере – строго по, а на юге – против часовой стрелки! И это говорит нам о том, – захлебывался безумец, – что Земля вовсе не остановилась навсегда. Теперь, уважаемый, планета вновь начала свое стремительное вращение, только… – издевался он.

– Только что? – не вытерпел Портной. – Ответьте, что?

– Только в противоположном направлении! Происходит инверсия4949
  Инверсия (от лат. inversio – переворачивание, перестановка) – в данном случае, процесс, при котором направление вращения планеты Земля вокруг своей оси, меняется на противоположное.


[Закрыть] вращения! – смеющимся голосом воскликнул Масуд и захлопал в ладоши, словно школьник, решивший разыграть родителей. Он словно сказал, что получил двойку за диктант, а на самом деле в дневнике красовалась жирная пятерка и напротив надпись учителя: «Молодец!»

– Не может быть! – прокомментировал Портной.

– Может, друг мой, очень даже может! – посвящал его в детали открытия Вармаж. – И мы станем властелинами новой эпохи. Пусть вся эта интеллигенция «Стока» проваливает на свой «полярный» островок. Весь остальной мир будет в нашем распоряжении! Они этого даже не предполагают! Представь! Благодаря тебе я смогу попасть в южную часть полушария и посеять свои религиозные представления среди оных жителей. Весь мир будет у моих ног, а единственная угроза в лице армии «Стока» перестанет существовать. Я уничтожу их прямо в собственном доме – в Новом Нардене, когда соберу мощную армию. И стану властелином целого мира! – предвосхищая свое будущее господство, с остекленевшими глазами заявлял Масуд.

Портной лежал под впечатлением от только что услышанного. Он и слова промолвить не мог. «Это еще не конец!» – вертелось в его голове. Эти мысли придали ему энергии. Но, возвращаясь к положению, в котором он сейчас оказался, ему вновь стало не по себе. «Я переживу второй сеанс вакцинации, во что бы то ни стало переживу!» – убеждал себя он.

– Я сделаю все, чтобы провести вас к южным землям Венца Фрачека! – неожиданно заключил Портной.

Масуд наклонился к нему и снова погладил по голове, но теперь он словно поглаживал собственного сына, с любовью и трепетом.

– Правильный выбор, мальчик мой! – спокойно сказал он. – Нас ожидает грандиозное будущее!

4

Последовала процедура стандартных манипуляций смешивания ингредиентов: плазмы, оксифагов и экстракта корри – это была основа. И теперь к этой сыворотке добавилось еще одно вещество, заменяющее инфекцию столбняка, раздвинувшую горизонты физического совершенства при первом сеансе вакцинации. Этим веществом оказался обычный кофеин5050
  Кофеи́н (также матеин, гуаранин) – алкалоид пуринового ряда, бесцветные или белые горькие кристаллы. Является психостимулятором, содержится в кофе, чае и многих прохладительных напитках.


[Закрыть]. Вармаж зачерпнул маленькой серебряной ложечкой щепотку белого порошка и бросил в жидкую субстанцию.

Масуд остановился у стойки, держа в руке шприц, в котором находились два обещанных кубика сыворотки.

– Объясняю! – начал он. – Отцеженная плазма, входящая теперь в состав сыворотки, нужна для лучшего сцепления химических элементов раствора с твоей кровью. Оксифаги, попавшие в кровь, позволят твоему разуму открыть сверхдоступ к системам организма, обострят чувства и интуицию, сделают внимательнее и предусмотрительнее, сильнее, в конце концов. Экстракт корри, как феноменальное порождение природы нового мира, первый представитель нового царства «VeM»5151
  VeM (полн. лат. Vegetabilia et Mycota, где: Vegetabilia – растение, et – и, Mycota – гриб) – в данном случае, аббревиатура используется, как название нового царства «Растение и Гриб».


[Закрыть], позволит тебе достичь состояния, когда твое подсознание сможет особыми метафизическими каналами связаться с пространством, существующим вне времени и за пределами событий, с пространством Случайности. А гуаранин, в свое время… – взглянул Вармаж на Портного, догадываясь, что тот совершенно не понимает смысла подобных вариаций специфической терминологии, – прости, кофеин… в свое время, – явно недооценивая собеседника, безумец с презрением растягивал каждую фразу, – что ты в малых дозах привык выпивать утром с чашечкой пенного капучино, просто даст тебе заряд энергии и позитива. Ха! Да шучу я, зануда! – кокетливо ткнул пальцем в плечо пристегнутого Портного Масуд. – Кофеин здесь тоже неспроста. Он на самом деле придаст тебе бодрости. Но не в реальном мире, а там, во вселенной иллюзий, видений, снов или еще Бог знает как называть то состояние или же место! Два кубика сыворотки заставят тебя отключиться, а кофеин в сочетании с этим коктейлем поможет тебе подольше там задержаться, избегая так называемый спорный выбор «бежать или сражаться», когда тело будто бы застывает в пространстве как раз в момент возникающей опасности и, как правило, человек после этого пробуждается. Честно, я не знаю почему и как это работает на химическом уровне. Ну, главное, что работает! И, пренебрегая этим законом мира сновидений, который я назвал: «Барфиле Аребика»5252
  Транскр. с англ. «барфиле аребика» – на хинди «стылая арабика».


[Закрыть], ты сможешь разобраться с многими вещами. Сделать шаг… осознать нечто важное! Понимаешь? И если тебе все-таки удастся пройти этот сеанс вакцинации, а затем и последующий, третий – заключительный – то Вашему Величеству, уважаемый счастливчик, – выделил он, – предстоит научиться читать знаки, которые будет посылать некий информационный портал, неведомый обычному человеку. Мы не знаем, кто это делает… или что. Человеческий разум не способен понять таких сложных вещей. Возможно, это сама «Жизнь» или «Смерть» со своими тайнами, воплощенная в выборе, который тебе предстоит еще сделать… самом главном выборе. К сожалению, это состояние будет достижимо для тебя только при максимальной приближенности к экватору. Теоретически, когда обычный человек будет видеть пугающую стихию, твой разум будет отправляться в пространство случайности, где картину происходящего ты увидишь посредством всплывающих образов, понятных только тебе и только в тот момент. Поэтому, как ты понял, тренироваться придется уже в самом «бою». Откроются ли тебе знаки, повторяю, покажет нам третий сеанс, а пока наберись терпения и покажи, чего ты действительно достоин! Освободи свой разум от тягот и откройся поистине Великому! – все громче и громче твердил Масуд, неспешно вводя сыворотку в вену Портного, снова почувствовавшего жгучую боль в руке. – Первый сеанс показал, что у тебя нет аллергии на эти вещества. Не бойся, понял?! Иммунитет восторжествовал! Твой организм достаточно крепок для того, чтобы принять еще один вызов. Не подведи меня! – заорал Вармаж, заглушая кричащего от боли Портного. – Ведь ты уже на шестьдесят процентов избранный! Осталось совсем немного, сынок! Осталось немного…

Слова расплывались. В глазах парня темнело, и перед тем, как окончательно потерять сознание, будто приближающимся с каждым мгновением грозовым облаком, раскатистым громом все мощнее накатывал шум внезапно всплывших в памяти недавно сказанных Масудом слов: «Равнодушие! Предательство! Трусость!»

«Черт подери! Что произошло? – разинув рот, выругался Портной, поднимаясь с заснеженного асфальта. Его руки были в снегу, а из-за угла дома в глаза светил пошатывающийся на электрическом столбе скрипящий фонарь. Вздернув рукав, чтобы отряхнуть его от подтаявшего прилипшего снега, он отшатнулся от страха. Это были ладони мальчика, а вовсе не взрослого парня. Потрогав лицо, и не найдя бороды, Портной понял, что ему не показалось. Голова жутко гудела, и, сняв шапку, чтобы нащупать источник неприятной пульсирующей боли, паренек наткнулся на теплую влажную рану. Из нее струилась теплая кровь. От окрашенных в алый цвет пальцев исходил пар. «Что за ерунда? Где это я?» – недоумевал он.

С крыши расположенного за спиной трехэтажного кирпичного здания послышался свист. Подняв голову, он увидел четверых ребят, одетых, как и он, в какое-то рванье. Они склонились над невысоким, устланным рубероидом, парапетом, уставившись на него.

– Эй, как ты там… цел? – спросил один из них.

Тут в голове Портного постепенно стала вырисовываться картина. Саратов. Февраль 2023 года. На улице бушевала холодная и до жути голодная зима. Портной и четверо его друзей, таких же, как он, беспризорников и сирот, несмотря на разыгравшуюся метель, запланировали «вынести» ночью пекарню. Металла, который можно было украсть на калашне и сдать, они не трогали. Обычно они здесь тырили хлеб. Только чтобы покушать. Не больше! У них даже был уговор по поводу мест, где они «добывали» себе еду, негласное правило: «Не погаси огня, дающего тебе хлеб, не замути родник, утоляющий твою жажду!»

«Нем-м-может быть! Неужели мне все это почудилось?! Вот так дела!» – предположил совсем еще юный Портной. И даже немного обрадовался.

– Ну, ты идешь? – поторопил его тот же мальчик, стоящий у парапета.

– Давай быстрее! – добавил второй.

«Стоп! Это же Вовчик! – вспомнил Портной своего лучшего друга. – С ним Валерка – его младший братик, который вечно поддакивает старшему, Славик и Матвей», – не сдерживая улыбки, перечислял в своих мыслях он.

– Пацаны, вы, что ли? – вскрикнул от радости Портной.

Мальчишки недоумевающе переглянулись.

– По ходу, сильно головой ударился! – предположил Вовчик. – Залазь, давай! – скомандовал он. Вовчик был главным в их «банде». Но не самым старшим. Портному тогда было почти десять лет, а у тому уже перевалило за все тринадцать. Славику как раз стукнуло четырнадцать, как и Матвею, а младшему – Валерке – еще и девяти не исполнилось.

Портной забрался по пожарной лестнице к остальным и принялся обнимать ребят.

– Да что с тобой сегодня такое? – поинтересовался Вовчик. – Вроде в винный мы еще не заглядывали, а ты уже на ступеньки ногами не попадаешь.

– Не знаю, пацаны, не по себе мне что-то, да и такое ощущение, что я вас лет пятнадцать уже не видел! – вытирая слезы с лица, ответил Портной.

– Может, тебе таблетку выпить, дружище, как вернемся? Надо! В обязательном порядке! – решил Славик.

– Это можно только после еды, – протяжно добавил Матвей.

– Ну, чтобы после еды… – выделил Вовчик, – нужно идти, пока хлебушек печется и форточку не закрыли изнутри!

После этих слов Портной почувствовал резкое жжение в области предплечья на левой руке.

– Ай-й-й! – вскрикнул он. Задрав спешно рукав, он с удивлением обнаружил, что на этом месте ничего не оказалось. Но ведь он почувствовал боль, да к тому же очень резкую.

– Что опять? – начал напрягаться Вовчик.

– Да не знаю, Вован, в руку будто пчела ужалила! – пожаловался Портной, зажмурившись от внезапно нахлынувшей боли.

– Дай, гляну! – предложил Вовчик. Он подошел к Портному и взял его за запястье, повернув ладонь кверху. – Ну… ничего нет! – проговорил он, смахнув успевшие упасть да растаять на руке снежинки и подкатив рукав друга обратно.

Портной поднял на него свои большие карие глаза – и в этот момент его дыхание перехватило. Вместо Вовчика перед ним стоял полностью обугленный, дымящийся труп мальчика, к телу которого в некоторых местах пристали расплавленные ошметки одежды. Но глаза его оставались ясными, нетронутыми, живыми. На Портного смотрели страдающие зеленые глаза друга. Это длилось всего лишь мгновение. Портной зажмурился, мотнул головой, затем снова открыл глаза – и картина вдруг вернулась на круги своя. Перед ним снова стоял Вовчик и та же троица ребят, не представляющих, что творится с их другом.

– Все нормально?.. – наклонившись к нему, спросил Вовчик.

– Нормально, – срывающимся голосом подтвердил Портной, сглотнув слюну. – Видать, не слабо я головой шандарахнулся.

– У него кровь! – указал пальцем на шею, куда просочилась капля крови с разбитой головы Портного, малой – Валерка.

– Ничего! Обработаем потом, – уже явно начинал выходить из себя Вовчик, понимая, что их планы вот-вот накроются медным тазом.

Они уверенно зашагали вперед по крыше по направлению к открытой форточке. Добравшись до нужного места, Вовчик, окинув всех взглядом, спросил:

– Ну? Кто первый?

Пацаны молчали. Портной тоже. У него было нехорошее предчувствие.

– Может, ну его?! – предложил Портной.

– Ты о чем? – недовольно подхватил Вовчик.

– Не знаю, пацаны, че-то не по себе мне! Давайте не пойдем, а? Предчувствие у меня плохое, понимаете?! – Портного всего трясло от напряжения.

Заметив это, ребята уже по-настоящему заволновались. Все, кроме Вовчика.

– Не струсил ли ты часом, дружок? – прищурившись, с ехидной улыбкой обратился он к Портному.

Портной уставился на него умоляющим взглядом, пытаясь показать свою ненаигранную озабоченность внезапно настигшим неприятным ощущением тревоги внутри.

– Ты же знаешь, Вован, что это не про меня! Ей Богу, предчувствие дурное, не поверите! Клянусь, пацаны! – оправдывался Портной.

– Да ладно-ладно! – улыбнулся Вовчик. – Шучу я! Не кипишуй, братан! Сегодня мы, завтра ты пойдешь, какая, к черту, разница?! Ведь так? – взбодрил всех Вовчик.

«Да-да!» – загудели пацаны. Первым, как самый крупный и крепкий из всех, полез Матвейка. А возвращался он обычно, наоборот, последним, ведь он мог как подстраховать, если вдруг что, так и подсадить любого из них.

Портной метался от одного товарища к другому, дергая их за руки, пытаясь отговорить от идеи кражи хлеба. Как будто в этот момент вся его природа была против этой задумки.

– Да ну, парни, пойдемте лучше лавку какую вскроем! Я сам пожрать нам достану, только давайте не сюда, прошу вас! – пытался достучаться он до друзей.

Последним шел Вовчик. Он помог Валерке, своему младшему братишке, пролезть через форточку, поддерживая его за руки, дабы тот не свалился с крыши и не упал на пол калашни, после чего вернулся к Портному, пытаясь успокоить его. Он его любил как родного брата.

– Что-то ты совсем плохой! Хватит нюни распускать! – обняв друга, успокаивал его Вовчик. – Пять минут – и мы здесь. Ладно! Захвачу я твою любимую гату5353
  Гата (азерб. Kətə – Кята; арм. գաթա) – распространённое закавказское (азербайджанское, армянское) национальное кондитерское изделие, представляющее собой слоеные пирожки.


[Закрыть], так уж и быть! – пытался взбодрить он его.

– Я не отпущу тебя! – крепко вцепившись в куртку друга, вскрикнул Портной. – Что хочешь делай, не отпущу!

Вовчик понимающе улыбнулся и добавил, похлопывая по плечу:

– Ты чего, дружище, все в порядке! – и отодвинул Портного на вытянутую руку, пристально посмотрев в глаза. – Все самое страшное уже позади! – добавил он.

По телу Портного пробежали мурашки, а волосы под шапкой встали дыбом.

– Что? – переспросил он.

– Ничего! Взбодрись! Тебе еще на стрёме стоять! – сказал Вовчик, будто отнекиваясь от только что произнесенной им фразы, и помчался к остальным.

– Стой… не надо! – умолял его Портной, беспомощно вытянув руку вперед, будто прощаясь с другом. Вовчик привычно улыбнулся ему напоследок и скрылся в форточке пекарни.

Портной свесился с крыши, осторожно держась за парапет, и наблюдал за ситуацией вокруг и за друзьями, которые шныряют по помещению.

Он наблюдал, как пацаны дурачатся внутри, хватая с полок свежеиспеченные горячие душистые булочки, надкусывая их и кладя обратно, как швыряются друг в друга найденными под стеллажами высохшими дохлыми тараканами, прыгают по мешкам с мукой. Иногда они поглядывали на него и улыбались. Мальчишке становилось легче. Но теперь он смотрел на них, словно на мерцающую старую запись, воспроизводимую проигрывателем, не осознавая, откуда берется это гадкое гнетущее ощущение.

Неожиданно дверь в калашню отворилась и в комнату вошел широкоплечий усатый хлебопекарь с пекарской лопаткой в руках, той, которой засовывают и вынимают хлеб из печи, чтоб не обжечься. Это была старая пекарня, в которой тесто традиционно готовили на огне, как полагается, а не в бездушной электрической печи.

Пацаны живо попрятались за стеллажи, похихикивая от возбуждения. Мужичок открыл печь, засунул туда деревянную лопатку с чугунным наконечником и, вытащив форму с хлебом, так басисто и вдумчиво пробубнил себе под нос:

– Угу! Раненько еще, сыроват хлебушек.

Усы его смешно шевелились, когда он разговаривал. Пацаны попадали от смеха, похрюкивая при этом.

– Что? – округлил глаза работник пекарни, услышав шум. – Кто здесь? – настороженно спросил он, позабыв о лопатке, которую не успел вытащить из второй печки.

Ребята снова притихли. Пекарь осторожно последовал по коридору между стеллажами. Друзья были самыми бесстрашными малолетками в районе. Малой, крадучись, подошел к пекарю сзади и пнул, так, шутки ради. И снова спрятался за стеллаж. Мужичок даже не успел заметить его. Валерка же за это время смог проворно обежать вокруг стеллажа, толкнув пекаря еще раз. Но на этот раз тот резко обернулся и схватил мальчишку за шиворот, словно щенка. Злости в его глазах не было. Он просто хотел проучить шалуна.

– Ну, сейчас кому-то достанется! – пригрозил пальцем он. – Родители где живут? – спросил пекарь.

– Горит! – закричал Валерка.

– Что? – не расслышал пекарь.

– Позади вас горит! – повторил малой.

Смекнув, мужичок повернулся к печке и увидел, как рукоять лопатки вспыхнула, словно спичка. Он, спохватившись, от неожиданности резко отбросил мальчишку в сторону и побежал тушить пожар. А Валерке много и не нужно было. Он отлетел в сторону, ударился затылком об угол стеллажа и неуклюже упал, не издав при этом ни звука. Глаза его так и остались открытыми, а под детской головкой медленно растекалась почти черная из-за тусклого освещения, блестящая, лужица крови.

Озабоченный тушением пожара пекарь и представления не имел о том, что за трагедия произошла за его спиной. Пацаны тем временем подбежали к Валерке, который мгновенно обмяк. Вовчик, попытавшийся поднять его голову, закричал:

– Валерка, братик, проснись, ну, чего ты! Хорош тебе притворяться! – но все было напрасно. Его замерший взгляд был устремлен вверх, как будто он хотел что-то рассмотреть на сером потолке. Валерка замолчал навсегда.

Тогда Вовчик сорвался с места и набросился на пекаря со спины, пацаны побежали вслед за ним. Они свалили мужчину на пол и начали жестоко бить. Падая, пекарь выронил тлеющую лопатку, а та упала прямо на мешки с мукой, которые вспыхнули, словно порох. Прожорливый огонь быстро распространился по пекарне, окружая мальчишек беспощадными желтыми языками. Цепляясь за деревянные стеллажи, пламя постепенно оттесняло их к центру комнаты, не давая возможности выбраться из пылающей западни. Ребята кричали Портному: «Помоги нам, дружище! Спаси нас!» Но оцепеневший от ужаса происходящего мальчишка не знал, что делать, он как будто прирос к крыше. Он даже не мог никого позвать на помощь. Из соседних зданий начали выбегать люди, создавая суматоху вокруг пылающей пекарни. Но когда зазвучала пожарная сирена, крики зовущих на помощь друзей уже затихли.

Портной упал на колени, рыдая и виня себя за смерть друзей, которые к нему не прислушались. Скорбь свалила мальчишку с ног. Упав на локти и уткнувшись носом в присыпанную снегом крышу, он захлебывался от слез.

– Ну, будет тебе, дружище, все хорошо! Все самое страшное уже позади! – снова услышал Портной над своей головой.

Подняв глаза кверху, он увидел стоящие перед собой четыре обгоревшие улыбающиеся фигуры с ясными глазами его лучших друзей.

– Пацаны… – выдавил он.

– Ага, пацаны! – прокомментировал глухо Славик. – Как твоя голова?

– Нор… нормально, пацаны! Не болит уже! – ответил обескураженный мальчишка.

– А вот нам больно, дружище! Нам очень больно! – сказал Вовчик.

– Словами не передать! – как-то по-взрослому добавил Валерка.

– Да, и кушать уже вовсе не хочется… – вставил Матвей. – Наелись мы хлебушка, сыты уже…

– Но как? – не понимал Портной. Он плохо видел и соображал. Казалось, слезы непрерывным потоком лились из его глаз.

– Скажи мне, ты знал, что так будет? – спросил Вовчик.

– Не знал… но чувствовал, и просил тебя… всех вас, пацаны, просил! Я же умолял вас не идти туда, умолял! – оправдывался Портной, не поднимаясь на ноги.

– Если бы хотел, то отговорил бы, но ты этого не сделал! – нагнетал Вовчик.

Портной на мгновение задумался и поймал себя на мысли, будто что-то подобное с ним уже когда-то случалось. Пожар, смерть, слезы – все это словно уже было. «Освободи свой разум от тягот!» – прозвучало в его голове. Ему вновь стало не по себе. Он почувствовал, что должен извиниться перед друзьями. Хоть и вины его не было в том, что они погибли, но все равно извиниться он был должен, он этого хотел. Это его друзья!

– Пацаны… – начал он, вытирая слезы и поднимаясь с колен. – Извините меня, пацаны! Это ведь я, ваш друг, Портняжка (как они его называли, ведь мальчик всегда хорошо шил, даже до поступления в техникум)! Я больше всего на свете хотел бы все изменить, но не могу. Хочу! Но не могу! – повторял он. – Всю жизнь я живу с грузом вины. Но каждый из нас ведь знает, что вины моей в том не было! И я больше не буду угнетать себя воспоминаниями! – закричал он. – Но все равно… – перешел на шепот Портной, – простите меня за все, братья мои, простите… за все! – сказал он и вытер остатки слез с лица. Ему стало спокойнее и легче на душе. Он расставил руки, чтобы напоследок обнять друзей.