Текст книги "Тропами Кориолиса. В подворотнях темной ночи"

3

Словно футуристический Колизей, трехъярусную арену, отделенную от песчаной площадки для поединков высокой стальной сеткой под потолок, быстро забили ликующие кровожадные охранники, на время побросав свои рабочие места. Каждый бой превращался для них в праздник. Лишь чьи-то страдания заставляли этих зачерствевших подонков что-то чувствовать. Но ни в коем случае не жалость или сопереживание. Нет. Скорее, видя жестокую расправу одного человека над другим, они получали свою порцию духовных отбросов. Падальщики, чьи проклятые души требовали особого блюда из гнили и помета, которые, уходя, оставляла за собой владычица страданий и боли, жаждали набить свою зудящую пустоту уже хоть чем-то. А устроить кровопролитный бой, часто заканчивающийся кончиной для одного из соперников, было проще всего.

Персакес уже не раз выходил на эту арену. Обычно ему хватало минуты, чтобы повалить врага на спину. Но сейчас был иной случай. «Минуты, пожалуй, будет недостаточно! – понимал он. – Думай, Кастор, думай! В твоей голове однозначно ведь найдется ответ на вопрос, как победить этого гиганта. Ду-май-думай-дума-а-ай!» Лейтенант старался не отвлекаться на выкрики и улюлюканья собравшейся вокруг арены толпы. Его мысли были заняты стратегией. Он разминался в одном углу ринга, а Луи в другом. Громила топтался на месте, не отрывая дикого взгляда от противника, и лишь иногда похрустывал шейными позвонками, наклоняя голову то в один бок, то в другой. В центре ринга стоял судья – достаточно крупный охранник. Как таковых правил в этих боях не существовало. Судья здесь находился больше для видимости, чтобы заводить толпу и создавать ощущение порядка. После начала боя он все равно выходил за пределы арены, и, как правило, его команды разъяренные противники уже не слышали, оставляя выбор стечению обстоятельств и собственной неуправляемости. Вокруг арены в три яруса были сколочены импровизированные зрительские места. Охранники облепили их, словно мухи, слетевшиеся на мед, делая ставки, в качестве валюты принимались наркотики, драгоценности и клятвенные обещания, если уж совсем нечего было ставить. За неуплату последних можно было и схлопотать проблем. Самой распространенной и, пожалуй, чудовищной даже для охранников Масуда Вармажа расправой с должниками, которые не держат слова, была отправка в «особую» клетку, находящуюся в секторе под номером три (из одиннадцати), неподалеку от главного входа в ангар. Это была клетка с узниками под названием «Ман Пиранха»5555
  Транскр. с англ. «ман пиранха» – на хинди «логово пираний».


[Закрыть], которых намеренно кормили исключительно человеческой плотью. Попав в нее от лгуна попросту ничего не оставалось. Причем происходило это за считанные минуты, словно то были грозные обитатели тропических рек, а вовсе не голодные люди. Но это случалось не часто. Лишь дважды, если верить рассказам охранников. А может, этого и вовсе не происходило, а существовало только для устрашения новичков. Но именно поэтому долги всегда возвращались полностью и без задержек.

Все было готово к началу боя. Никаких орудий не предусматривалось. Бойцу позволялось только обмотать кулаки бинтом. Верхняя часть одежды была запрещена, а штаны можно было оставить. Но пронести в них что-то, что могло помочь в битве, было невозможно. При входе на площадку арены бойцов тщательно обыскивали. Местной публике нравились честные бои, где противники использовали лишь то, чем их наделила природа: руками, ногами и головой, хоть и напрочь отбитой.

«Бой!» – крикнул судья, дав характерную отмашку.

Кастор Персакес, услышав сигнал судьи, резко раскрыл глаза и, мгновенно сосредоточившись на противнике, принял боевую стойку. Рукопашный бой он практиковал многие годы. Его мышцы помнили движения, словно таблицу умножения.

Шаплен двинулся на него, загребая своими здоровенными лапами песок, словно бык на корриде. Каждый шаг его сопровождался свирепым рычанием, которым он пытался запугать и дезориентировать врага. Но Персакес уже не раз проходил этот урок. Все эти «понты», как считал лейтенант, рассчитаны на неопытных игроков. Этим криком здоровяк вовсе не испугал жилистого вояку. Он лишь бестолково растрачивал собственную энергию. «Будет больше кричать, быстрее сдохнет!» – знал по опыту Кастор. Размышляя над стратегией, он пришел к выводу, что единственный способ победить Луи – вымотать его. Сделать это будет непросто, но иного выхода нет. Большая разница в весе не позволит лейтенанту совершить потенциально опасный для противника удар. Поэтому придется гонять зверя до тех пор, пока тот не свалится замертво. «Уходить от удара и пробивать по корпусу! Уходить от удара и пробивать по корпусу!» – повторял про себя Персакес.

Сделав несколько шагов, Луи достиг Кастора, который ждал его во всеоружии. Попытка Луи задеть лейтенанта размашистым правым ударом из-за спины провалилась. Персакес ловко шмыгнул под руку здоровяка и, уходя от удара, хлестко всадил ему правым хуком в область печени. Луи ничего не почувствовал из-за подскочившего адреналина. Он еще больше рассвирепел. Однако парочка-другая таких ударов от юркого Персакеса – и организм громилы начнет подавать болезненно откликающиеся сигналы.

– С-с-с-ю-ю-юда-а-а-а! – попытался схватить противника в охапку Луи. Но лейтенант снова оказался быстрее. Хоть совершить удар и не вышло, зато он остался цел, сделав борцовский кувырок в сторону от нападавшего. – Щенок! – взвыл Шаплен. Но на этот раз не стал бестолково гоняться за Персакесом, а тоже встал в стойку, прикрывая внутренности и подбородок.

«Черт подери! Неужели еще и боксер?!» – выругался про себя лейтенант.

– А ты что думал, я просто здоровая тупая туша, которая ничего не умеет? – заметя его растерянный взгляд, гневно произнес Луи.

– Не поверишь, так и подумал! – ответил, внимательно следя за движениями рук и дыханием противника, Персакес.

– А пятнадцать лет занятия боксом не хотел в придачу, а? – попытавшись пробить прямой, заявил Луи. Персакесу продолжало везти. Тот промахнулся. Правда, ему показалось, будто булыжник пролетел около головы, задев ушную раковину. Часть хрящей вмиг превратилась в кашу. Ухо очень сильно запекло, но все ж терпимо. Опять же, лейтенанту это было не впервой. Его ушные раковины, как и у любого бравого воина, знающего толк в боевых искусствах, давно уже были переломаны вдоль и поперек. Но! «Если бы этот удар пришелся в голову, исход боя был бы решен!» – пессимистично отметил для себя лейтенант, мотнув головой. Он знал, что боксеры обладают отменной выносливостью, гонять его придется очень и очень долго. Нужно было придумать что-то иное или идти на риск, атакуя резкими подходами по несколько ударов. «Включай свое бойцовское чутье, Кастор, и вперед!» – решил он для себя – и ринулся в атаку.

Лейтенант вертелся вокруг верзилы, нанося ему точечные удары по жизненно важным органам. Перерывов в этих боях не предусматривалось, поэтому приходилось на собственное усмотрение чередовать наступление и передышку. Шаплен начинал уставать быстрее Персакеса, но злился все больше, краснея от напряжения. Его лицо становилось все больше похожим на багровую седалищную мозоль бабуинов. Ведь он так ни разу и не попал по корпусу противника.

– Откуда ты такой ловкий взялся! – прокряхтел сквозь одышку Луи.

И тут лейтенант сообразил, что «хорошо бы загнать противника к сетке, ограждающей арену. А когда туша упрется в нее своей рожей, можно будет попытаться отбить ему почки или „лишить“ одной ноги мощным прямым ударом пяткой в область обратной стороны колена, находясь уже позади него!»

Так он и поступил. Заманивая Шаплена провоцирующими, но не доходящими до тела ударами, он подтягивал его к задуманному месту, создавая видимость уязвимости. Затем, обманным движением, симулирующим правый хук, он все-таки уткнул Луи носом в сетку, а сам, сделав резкий разворот, оказался позади великана. Он успел нанести несколько сушащих тяжелых ударов по почкам и один сокрушительный фронт-кик5656
  Фронт-кик – прямой удар ногой (фронт-кик, маэ-кири, ап-чаги). Предназначен для атаки соперника, располагающегося перед атакующим. Удар наносится подушечкой стопы, подъемом стопы, носком и коленом.


[Закрыть] подушечкой стопы прямо в область обратной стороны правого колена непобедимого Луи.

Здоровяк взвыл от боли и присел на травмированное колено.

Персакес тем временем отошел на необходимое расстояние от противника, чтобы у него было место для размаха. Лейтенант не собирался устраивать показательное шоу, а хотел поскорее завершить дело сильным боковым ударом ногой в висок.

Луи Шаплен сидел на правом колене и кряхтел, находясь лицом к сетке, и, соответственно, спиной к Персакесу. Толпа ревела от возбуждения.

Лейтенант занес правую ногу как можно дальше назад и, оскалив зубы, с криком замахнулся, и нанес удар с той же правой стороны. Затем последовало неизбежное «Бах!», когда его ступня встретила голову противника. Обычный человек вмиг бы потерял сознание от сотрясения или вовсе помер, но не каннибал. Он крепко схватил Персакеса правой рукой за голень, прижав ногу к своей шее, и, потянув к себе, левой хватил того за горло и поднял перед собой, придавив спиной к клетке. И только тогда он поднялся, уставившись свинными злобными красными глазками на лейтенанта.

– Ну вот и все! – прошептал хладнокровно он, скаля свои кривые желтые зубы.

Персакес зажмурился, напрягая каждую свою мышцу. Шаплен довольно заулыбался, чувствуя веянье победы, и облизнулся, представляя, с каким смаком и наслаждением он будет вкушать искусно приготовленное местным поваром сердце такого крепкого противника, как лейтенант. Луи наносил издевательские удары, пока не смертельные, но обезображивающие лицо Кастора гематомами, ссадинами и рассечениям от обгрызенных ногтей. Но Персакес снова, даже находясь на волоске от смерти, почти потеряв сознание от боли и увечий, лишь в очередной раз отвлекал его беспомощностью и поверженным видом. В резерве солдата остался еще один козырь, и он хотел его своевременно использовать, находясь на необходимом расстоянии от головы гиганта. Луи же тем временем планировал добить противника смертельным ударом лбом в область переносицы. Ему казалось, что это будет неимоверно дерзким и эффектным завершением очередного боя. Он бы просто вмял носовую перегородку со всеми хрящами и косточками в его череп. Естественно, это убило бы лейтенанта. У Персакеса был всего миг на реализацию задуманного.

Настал момент контратаки. Лейтенант дико закричал. Ему удалось привлечь недоумевающий взгляд Луи, а сам тем временем расставил максимально широко ладони и сложил пальцы лодочкой, плотно прижимая их друг к другу. Затем молниеносным движением с обеих сторон он направил удар ладонями прямо по направлению к ушам противника. Последовал глухой хлопок, травмирующий среднее ухо, который заставил здоровяка отпустить своего врага. Тот упал на песок с метровой высоты на четвереньки, а Шаплен отшатнулся назад, хватаясь за голову. На какое-то мгновение он потерял координацию. Но этого было достаточно: лейтенант, не мешкая, словно цепной пес, рванул по направлению к дезориентированному гиганту. В прыжке он нанес удар сверху, точно в переносицу врага. Хлынула горячая пенистая юшка, заливая пасть противника и стекая все ниже по шее к волосатой груди, раскрашивая желтый песок багряными красками поражения. Луи пятился назад, а в его глазах расплывался неотчетливый силуэт настырно действующего Персакеса, который наносил все новые удары, переключаясь с корпуса на голову. Звуки лопающейся кожи наполнили арену. Кости трещали, хрящи превращались в желе, а мышцы и внутренние органы атрофировались от кровоизлияния. Затем лейтенант вновь подпрыгнул и безукоризненно выполненным фронт-киком в область солнечного сплетения, словно шершень, на мгновение впился пяткой в грудь великана. Воздух со свистом торопливо покинул легкие через открытый по инерции рот Шаплена. Его лицо тут же приобрело марганцевый оттенок от приливающей к нему крови. Было видно, как лопаются сосуды. То же происходило и в голове. Глаза людоеда характерно подкатились кверху, и он замертво глухо упал на зашуршавший под ним песок. Изо рта медленно потекла алая струйка крови.

– Запомни вкус собственной крови! Он будет последним в твоей жизни, мразь! – задыхаясь от усталости, торжествующе прошипел Персакес, совершая удары по уже безжизненной голове великана, пока та не треснула и не перекосилась от деформации. Затем он слез с него и в изнеможении рухнул рядом.

Собравшаяся аудитория сначала затихла. Даже стало слышно, как болтается на двери цепь, прикрепленная к сетке. Но затем арену волной заполнил нарастающий шум оваций. Народ скандировал имя лейтенанта. Он в одночасье прошел путь от безумца до героя, который теперь вызывал уважение и даже трепет среди присутствующих. Смертельная схватка вновь вернула бравому воину почет и славу.

Охранник, который устроил этот бой, сам привел истекающего кровью обессиленного Персакеса к остальным в клетку. В разбитых до костей кистях лейтенанта болтались наручники с длинной титановой цепью.

– Забирайте своего героя! – не без уважения произнес охранник, заталкивая Кастора Персакеса. Его успели подхватить до того, как он чуть не упал от слабости на пол. – И еще одно, боец! У меня для тебя подарок – это был твой последний поединок! – сказал он. Лейтенант благодарно кивнул охраннику в ответ. – Ведь уже завтра ты отправляешься на Ямы! – добавил тот и злорадно захохотал, уходя прочь от клетки.

– Сволочи! – вслед ему крикнула Скаврон.

– Не стоит, девочка… – успокоил ее Кастор. Это не самое худшее, что могло случиться. Я оставил их без прибыльного шоу. На время я лишил их чудовища, из-за которого все ходили на бои. И, что самое главное, у нас теперь есть наручники. Вернее, у вас! Вы в безопасности! – сказал он и отключился.

На следующий день охранники под руки увели Персакеса за собой. Портной снова остался наедине со своей старой командой. И им предстояло еще многое сделать для того, чтобы хоть немного приблизиться к задуманной цели с выходом на связь с братом Ди-Джеем. Лейтенант помог им обезопасить себя от потенциальной опасности провалов Портного в бессознательное состояние, и теперь им ничто не мешало вернуться к воплощению старых планов.

Глава 3

1

Наступил апрель 2040 года. Рассвет приближался с каждым часом, но настырная ночь все никак не могла смириться с очередным провалом. Коварство придавало ей сил, черпаемых из завистливых мертвых миров, жаждущих воссоединения с поверженной Землей. Поэтому ослабшая ночь так и не прекращала своих тщетных попыток превратить планету в арктические пустынные белые поля, очищенные от вандалических символов минувших дней, окаменевших ли или живых. Уже почти три месяца люди находились в плену у помешанного на своих опытах индуса и поклоняющихся ему фанатиков. Черное небо, испещренное узорами ярких мерцающих созвездий, постепенно приобретало сероватый оттенок зари. Менее месяца оставалось до наступления утра. И в идеале команде Портного хотелось покинуть пределы этой западни с наступлением еще терпимых утренних условий. Но эта идея была все так же недосягаема, и с каждым часом казалась все невероятнее и безумнее.

Обмотав для пущего эффекта несколько металлических прутьев клетки титановой цепью наручников и плотно защелкнув их на кистях Портного зубчатым сектором браслетов, напряжение среди присутствующих немного спало. Пока что подопытный Масуда Вармажа не проявлял особенной агрессии во время провалов. Но, как говорил в свое время лейтенант Кастор Персакес: «Это только первые дни так! А вот недели через две-три нужно реально начинать бояться, вот тогда-то к окованному цепями лучше не приближаться!»

– Нам срочно нужно связаться с Ди-Джеем! – взволнованно напомнила Зоя. – У кого-нибудь есть идея, как это можно сделать?

Присутствующие молчали.

– Не стоит так давить на людей, Скаврон! – попридержал ее Портной.

– Просто у меня складывается такое ощущение, что после ухода Персакеса в камере остались всего два заинтересованных в этом человека: ты да я.

Портной ухмыльнулся, почувствовав в ее словах некую иронию.

– Я не считаю, что кому-то плевать на собственную судьбу! Скорее всего, людям просто нечего предложить. И знаешь, Зоя, если нет толковой идеи, то, действительно, лучше промолчать, не мешая думать остальным.

– Наверное, ты прав! – тяжело вздохнув, ответила полячка.

– Ладно! Давайте сосредоточимся на деле, – предложил Портной. – Наша задумка процентов на девяносто абсурдна. Чтобы выйти на Ди-Джея, нам нужно подкупить охранников, но у нас ничего нет: ни денег, ни драгоценностей – ничего… а за просто так они ничего делать не станут – палец о палец не ударят. На нас им глубоко наплевать. Но иных вариантов у нас тоже нет.

– Погоди! – вставила Зоя, потряхивая рукой, на которой болтался астропас Ганса Ланге. В камере было довольно тусклое освещение. Девушка приблизила циферблат к глазам, чтобы посмотреть, работает он или нет. Сначала она расстроилась, так как стрелка мертво застыла на месте, а цифровой аналог часов молчал и подавно, так как для подзарядки солнечной батареи в клетке было слишком темно. Она вовсе не додумалась завести их с помощью колесика, так как мысли были заняты другими вещами, и за временем никто не следил. Но резкое движение рукой привело в действие вспомогательный подзаряжающий механизм, и спустя некоторое время подсвечивающийся дисплей сначала тускло замигал, а затем загорелся слабым синеватым светом, в правом верхнем углу вновь замигала зеленая лампочка. – Давно хотела тебя спросить, Портной, почему она все время мигает?

– Да черт ее знает! Я тогда спешил и не обо всем успел спросить у Ганса, а в инструкции об этом ни слова.

– Как думаешь, если мы предложим охраннику астропас, они за него согласятся устроить нам встречу с Ди-Джеем? – с надеждой обратилась к нему полячка.

– Маловероятно! – быстро ответил Портной. – Но попробовать стоит, особенно-то ничем не рискуем. Думаю, Ганс бы нас понял.

– Я тоже так думаю, – насупившись, согласилась девушка.

Зоя подошла к дверям.

– Эй, красавчик, можно тебя на секундочку! – подозвала она охранника.

– Что тебе нужно? Ты пожалеешь, если отрываешь меня по пустякам! – сурово заявил охранник, недовольный тем, что его потревожили.

– Мне нужно встретиться с одним человеком.

– С каким еще человеком?! Отдыхай, девочка, и жди своей очереди, здесь всем что-то нужно! – сказал тот и собрался уже уходить.

– Я ведь не прошу тебя сделать это для меня «за просто так», понимаешь? – игриво зацепила она. – Мне очень нужно увидеться с братом Ди-Джеем.

Охранник остановился и, обернувшись, оценивающе взглянул на нее. Задрав высоко подбородок, показывая свою значимость, он вразвалочку зашагал обратно, положив руки поверх автомата.

– Зачем тебе брат Ди-Джей? – недоверчиво спросил он, пренебрежительно выдвинув вперед нижнюю челюсть.

– У меня кое-что есть для него…

– Правда?! – издевательски заметил тот. – И что же такого у тебя есть, детка? – его наглый взгляд скользнул к намеренно оголенной пышной груди молодой аппетитной полячки. Прикусив нижнюю губу, она опустила глаза, делая ему своеобразный намек. Тот понимающе заулыбался, растягивая свои тонкие губы в похотливой улыбке. – Хорошо! Брату Ди-Джею достанется твое тело, а что же достанется мне?

– А ты не можешь просто пойти и порадовать своего старшего брата этой новостью? – пыталась перехитрить его Зоя. – Он давно ждет моего ответа.

Охранник засмеялся.

– Созрела, значит?! – с понимающим видом поинтересовался он. – Могу… но не хочу! – Настроения что-то нет.

– Ладно! У меня и для тебя кое-что есть! – снимая с руки астропас, ответила она. – Это часы, счетчик Гейгера и астропас в одном устройстве. Уникальный, знаешь ли, предмет.

– И часы, и счетчик, и еще какая-то дрянь! – рассматривая в своих руках устройство, передразнил ее охранник. – В общем-то, неплохая вещица, спасибо! – добавил он, надевая астропас на свое запястье. – Но, видишь ли, этого недостаточно.

– Тогда верни мне его обратно! – разозлилась Зоя.

– У меня есть предложение получше! – ответил охранник. – Эту штуковину я все же оставлю себе! Но! Позову я брата Ди-Джея только в том случае, если… подставь-ка свое милое ушко, – поманил он ее, – если ты станцуешь стриптиз для меня и моих братьев, – прошептал охранник, отодвинув рыжие кудри полячки, касаясь своими липкими губами ее бархатистого нежного уха. – И сделаешь это со страстью!

Зоя вся напряглась, вглядываясь в его наглые глаза. Вся её сущность негодовала, но она ничего не ответила.

– Скаврон, не вздумай идти у него на поводу, – вступился Портной.

– Закрой рот! – крикнул ему охранник.

– Я согласна! – уверенно сказала полячка. – Но только на танец.

– Пойду обрадую парней! – чувствуя себя настоящим героем – победителем, ответил охранник и отправился к своим.

До Зои только начало доходить, на что она согласилась. В ее ушах звучал приглушенный голос обеспокоенного Портного: «Что ты натворила! Эти животные тебя обманут. Они надругаются над тобой!» Но девушка лишь молча подошла к стене и сползла вниз, усевшись напротив него. Ее дыхание участилось, а взгляд потупился.

– Я сделаю это! – посмотрев на Портного, мужественно ответила она. – У нас нет другого выхода. На войне же все методы хороши, так ведь говорят?

– Черт! – разозлился Портной и стукнул по полу кулаком, осознавая свою беспомощность. – Мне жаль, что тебе приходится пойти на это.

– Но это не самое страшное, что может взбрести им в голову! Зная, что мы находимся в стае психов, способных сожрать себе подобных. Да и, с другой стороны, меня уже давно не касался мужчина! – улыбнувшись, попыталась она пошутить и немного разрядить обстановку. – Можно немножко и поразвлечься!

Портной лишь сочувствующе покачал головой, понимая, что на самом деле сейчас испытывает бедная девушка. Ему было не до смеха.

– Я еще не встречал таких отважных людей, как ты! – сказал он.

– А как же Персакес?! – напомнила полячка.

– Ты знаешь, а я ведь первое время даже жалел о том, что взял тебя с собой, считая взбалмошной девчонкой, – проигнорировал он ее вопрос. – Но ты сумела доказать, что достойна уважения, как никто другой! Это честь для меня – идти рядом с тобой!

– Ну, перестань! Любой поступил бы так же на моем месте, – скромно ответила Зоя.

Портной многозначительно окинул взглядом присутствующих. Большинство стыдливо опустили головы, боясь посмотреть на тех, кто готов рискнуть ради них не только своей жизнью, но и честью. Затем он снова посмотрел на нее и с иронией прокомментировал:

– Что-то я не уверен!

Скаврон засмеялась в ответ. Она закрыла глаза, погружаясь в свои мысли.

Когда Зоя была маленькой, бабушка Грася часто заплетала ей веселые косички. И пока девочка сидела перед зеркалом, любуясь своей красотой, бабуля рассказывала ей разные истории. Чаще всего это были истории о волшебной любви прекрасных принцев к бедным девушкам из крестьянских семей. Те самые истории, которые любит каждая девочка. Но почему-то молодой задорной девчушке они казались слишком скучными, однотипными и слащавыми, и тогда она просила свою бабулю снова рассказать историю о мальчике, который в одиночку бросил вызов судьбе, и, будучи ребенком, самостоятельно преодолел тяжелый тернистый путь. Это была ее самая любимая история.

«Мальчика звали Кароль. Все называли его Карлуша. Причем вовсе не ласково, как это могло показаться на первый взгляд, а скорее даже с издевкой. Он был толстым, неповоротливым и невзрачным. Никто из соседских детей не хотел играть с ним на улице. Они брезговали находиться в одной компании с ним. Но он был дружелюбным мальцом и никогда не обижался на насмешки и издевки окружающих. Причем в округе над ним смеялись абсолютно все, и даже взрослые. Ни для кого не было секретом, что Карлуша любил покушать. И однажды он совершенно случайно наткнулся на статью в газете, где говорилось о волшебных булочках, которые можно есть без остановки, и от этого только стройнеть. Кароль аккуратно вырезал эту статью по контуру и положил в карман пиджачка, пуговицы которого не сходились на его круглом животике. Он повсюду носил вырезку из той газеты с собой, показывая местным кондитерам. Больше всего на свете он хотел узнать рецепт этих чудесных булочек. Но никто из местных кондитеров не имел ни малейшего представления о том, как их можно приготовить. Все лишь продолжали смеяться над ребенком, повторяя: «Ты все никак не наешься, Карлуша-Толстуша!», и трепали его белые кудряшки. И тогда он решил отправиться в Париж, где жил повар, у которого где-то в закромах хранился рецепт теста, из которого делаются эти булочки. Карлуша собрал узелок, поцеловал дремлющую в кресле-качалке матушку, и отправился в путь. Он шел несколько дней и приблизительно столько же ночей, в пути стойко преодолевая все капризы погоды: жару и ливни, ветер и грозы, встречая опасных зверей, пересекая зеленые луга и уютные полянки с земляникой. Он шел, пока перед его взором разноцветными огнями не засверкал вечерний Париж. Мальчик вприпрыжку скакал по мощеным улочкам и напевал шутливую детскую песенку про щенка, который любил шоколадные конфеты. От конфет зубы щенка становились черными, а всем вокруг казалось, что у него их попросту нет. И когда тот попил теплого парного молока, шоколад растаял, и зубы его вновь стали белее самых облаков на небе. Люди в Париже казались Карлуше гораздо дружелюбнее, чем в его родном городе. Здесь никто не смеялся над ним, все только мило улыбались и гладили светлые кудряшки мальчугана, но делали это как-то по-доброму, без ненависти. И все знали того повара, что готовит волшебные булочки. Мальчуган был неимоверно этому рад! Когда Кароль добрался до его кондитерской и постучал в дверь, перед ним выросла фигура повара двухметрового роста. На минутку мальчик даже испугался, но когда увидел светлое лицо старика в пышном поварском колпаке да ещё с закрученными усами – страх мгновенно исчез. Пока они пили чай и ели волшебные булочки, Кароль рассказал новому знакомому свою удивительную печальную историю. А еще он рассказал повару о том, что все смеются над ним, потому что он толстый, а ему лишь всего-навсего просто хочется играть с другими детьми, и о том, какое невероятное, порой полное опасностей путешествие привело его к дверям этой кондитерской. Повару как раз требовался помощник, и мальчик с радостью согласился им стать. Но повар взял с него обещание, что тот никогда не выдаст секретного рецепта этих булочек, пока к нему в дверь не постучится такой же несчастный ребенок и сам не попросит обучить ремеслу. Карлуша дал обещание и сразу же принялся за дело. Работая подмастерьем у повара, он повзрослел и превратился в прекрасного стройного юношу. Теперь все называли его, как полагается в обществе – Кароль, но он настаивал на том, чтобы звали его именно Карлушей, и никак иначе! Ведь если бы не те, кто отверг его в детстве, он бы никогда не попал в Париж и не стал тем, кем является сейчас. А когда старика-повара не стало, он достойно продолжил его дело. А тот городок, откуда мальчик был родом, со временем переименовали в его честь – «Городок Карлуши-Толстуши».

Еще в том, нормальном мире, существовавшем до катастрофы, Зоя всегда была окружена вниманием. Многие восхищались ее красотой. И девочки, и мальчики хотели дружить с Зоей Скаврон. Девчонки чувствовали, как ни странно, себя рядом с ней более привлекательными, а мальчишки просто были влюблены… В любой компании она находилась в центре внимания, но никогда не кичилась своей неповторимостью и относилась к людям с добротой и вниманием. А в этом новом мире все эти качества стали никому не нужным… Теперь, когда вокруг стало так много грязи и разврата, сходящему с ума миру осталась нужна только ее потрясающая красота. «Карлуше удалось вытерпеть унижение, а у меня что ж, не получится?! – размышляла она, зажмурясь от напряжения. – Так он был ребенком, а я – взрослый человек! Кто, как не ты, умеешь использовать свой природный магнетизм для достижения целей, Зоя?! Просто сделай это – и ни о чем не жалей. В твоих руках успех всей операции! Просто будь солдатом, который, идя в бой и понимая, что может погибнуть, всё равно идет и отдает жизнь за других. Будь, как Кастор Персакес! Будь героем! Стань героем!»

Вскоре за Зоей Скаврон пришел охранник, и, сказав, что публика – достопочтенные младшие сыновья Брахмы – с нетерпением ждут ее выступления, грубо схватил за руку, и, довольно посмеиваясь, увёл вслед за собой.