Текст книги "Тропами Кориолиса. В подворотнях темной ночи"

2

Когда Родриго стал приходить в себя, он не мог толком пошевелиться. Руки парня были связаны за спиной толстой засаленной верёвкой, а на голову натянут грязный мешок, сквозь который пробивался тусклый свет подвешенной к потолку лампочки. Несмотря ни на что, хорошенько присмотревшись, можно было даже разглядеть комнату, в которой он находился. Испанец занервничал и собирался уже было освободиться от пут, чтобы всыпать тем наивным глупцам, которые так дерзко с ним обошлись. Но ему очень не хотелось, чтобы кто-то сейчас вот так вот сразу узнал о его настоящей силе. Он чувствовал, что еще не пришло время для нанесения главного удара. Сначала Родриго Видэл какое-то время раздумывал, но, поняв, что, вероятно, другого выхода нет, все же сконцентрировался и сосредоточил всю силу в руках. Он почувствовал каждую жилку, каждую мышцу своих рук. Веревка затрещала, несколько волокон лопнуло. И он бы завершил свое дело, если бы не голос незнакомца.

– Тебя можно развязывать… не станешь творить глупостей? – поинтересовался некто. – Если да, кивни.

Испанец кивнул. Незнакомец тут же подошел к нему и аккуратно снял мешок с головы, затем обошел сзади и освободил руки. Мужчина обратил внимание на то, что веревка потрепана, ему это явно не понравилось. Он отчитал вбежавших в комнату Факира и двух карликов за халатность, обвинив их в том, что они ни на что годны, только на жалкое шутовство, а вовсе не на серьезную работу.

– Можно было бы просто пригласить!.. – сказал Родриго, потирая покрасневшие запястья.

– Это не в нашем стиле! – заявил мужчина. – Меня, кстати, Клэренс зовут! – добавил он, протягивая парню жилистую бледную руку.

Родриго окинул взглядом незнакомца. «А это еще кто? Неужели брат Джонатана МакКинли?» – предположил он, вспомнив рассказ Изабель, пытаясь найти общие черты. Но никакого сходства он не нашел, кроме одинаковой формы бровей. И это было единственное, в чем они были похожи, в остальном же это были совершенно разные люди. Клэренс, на первый взгляд, показался Родриго личностью авантюрной и загадочной. У него был какой-то особенный блеск в глазах и невероятно смелая располагающая улыбка. Он выглядел лет на двадцать моложе брата, хотя их разница в возрасте составляла всего-то два года.

– А кто вы такие… головорезы? – с притворным недоумением спросил Родриго, так и не пожав руку Клэренсу.

– У головорезов ты был бы, как минимум, без головы, смекаешь? – в очередной раз не упустил возможности «укусить» его Факир.

– Нет, мой друг, мы не убийцы, не насильники и не похитители. Мы всего-навсего безобидные циркачи и артисты. Просто, понимаешь, ну не получается у нас вести дела как полагается. Вечно что-то выдумываем, придумываем.

– Зато не скучно! – поддержал его Барокко.

– Точно, Барри! – многообещающе добавил Клэренс.

«Меня зовут Барокко!» – обиженно опустив голову, пробормотал под нос карлик.

Родриго ухмыльнулся.

– Так что не стоит скалиться, хоть ты и в Будке! – неожиданно заявил Клэренс. – Мы люди творческие, по-другому просто не можем. Да и ты, судя по всему, тоже не амеба одноклеточная! Вон как искусно моего непробиваемого братца Джонатана очаровал! И перед моими дерзкими бойцами не спасовал. Я это уважаю! Думаю, мы подружимся.

– Заливай это кому-нибудь другому! С друзьями так не обращаются.

– А как обращаются с друзьями? – Клэренс начал потихоньку выходить из себя. Его невыносимо утомляли долгие прелюдии.

– Как минимум предлагают выпить при встрече.

– Ах, вот ты о чем?! Факир, принеси, пожалуйста, лучшей выпивки мне и моему новому другу! – снова улыбнулся он. – Я-то думал, ты уж обиделся на меня. А знаешь, что мы делаем с обиженными?

– И что же вы делаете с обиженными? – поинтересовался Родриго.

– Отдаем головорезам. Не воду же на них возить! – развеселив карликов, продолжил Клэренс.

Родриго пришлись не по душе подобные насмешки. Он понимал, что может в один лишь миг размазать этих «шутников» по стенке! Но не стал этого делать, хотя и бездействие было для него невыносимым. Оказалось невероятно трудно сдерживать зверя, сидящего внутри, который все настойчивее и настойчивее рвался наружу, на свободу.

– Зачем вы меня сюда пригласили? – спросил он.

– Мне нужна твоя помощь.

– Не думаю, что могу быть вам полезным.

– А ты не думай. Мы уже подумали за тебя! – успокоил его Факир, поднесший стаканы с виски.

– Я слыхал, вы с моим братом планируете ликвидировать колонию каннибалов?.. Тьфу! Гадость какая! – и Клэренс брезгливо сплюнул. – Ну… у которых ты прохлаждался некоторое время! – продолжил он. – И мне бы очень хотелось, чтобы за время похода ты втерся в доверие к Джонатану и пополнил ряды Тасманских Псов.

– Но откуда вы знаете об операции? – презрительно сделав акцент на «Вы», спросил Родриго.

– У меня уже есть один информатор среди людей брата. Не волнуйся. Он, кстати, пойдет с вами громить чокнутого индуса. А если ты вздумаешь что-нибудь вякнуть МакКинли об этом разговоре, ты труп! Понял? – сказал Клэренс и пристально посмотрел на Родриго. – Вот и отлично! Обсудим условия.

– Я так понимаю, у меня нет выбора?

– Ты правильно понимаешь! – вставил Факир.

– Хорошо! Но пока я не готов обсуждать с вами условия, – резко ответил Родриго.

– И когда же ты будешь готов? – высокомерно произнес Клэренс.

– По возвращению.

– По рукам! Мне нужно знать все тайны МакКинли: все его задумки, идеи, сокровенные желания, если они каким-то образом касаются дела. Выполнишь задачу на «отлично», я сделаю из тебя великого человека в Будке! А теперь иди домой. Нас не должны видеть вместе. И помни, мы за тобой наблюдаем… всегда!

Родриго вышел через внутренний двор, и, подняв ворот рубашки, в которой его вытащили прямиком на 45-градусный мороз из теплой кровати, поспешил обратно в бар.

Двери «Копченого Шмеля» были открыты. Несколько человек уже успели позавтракать и теперь с ощущением вальяжной безмятежности неспешно потягивали горячий чай, листая газеты. В Будке была даже местная газетенка под названием «Шепот Руин», обозревающая, как правило, городские сплетни, но каждый раз жирным шрифтом в ней выделялись статьи об очередных новаторствах сэра Джонатана МакКинли, восхвалявшие его персону. Родриго давно не слышал запаха свежей полиграфической краски, и та неожиданно своим свинцовым духом печати ударил ему в нос. Не успев насладиться ностальгией, испанец почувствовал на себе сверлящий взгляд Изабель Фур, которая нервно протирала барную стойку. Он попытался заговорить с ней, но ничего не вышло, она молча развернулась и ушла на кухню. Родриго не понимал, в чем дело. Да, он осознавал, что был немного резок, когда отверг ее идею переезда, но не считал себя настолько виноватым, чтобы девушка вела себя так, будто его вовсе не существует. Парень и понятия не имел, что, пока он находился под воздействием хлороформа, похитители постарались разрушить все романтические иллюзии барменши. Он не стал дожидаться возвращения Изабель, решив, что все постепенно разрешится само собой, и поплелся наверх – к себе в номер, чтобы, наконец, отоспаться и избавиться от оставленной воздействием химиката головной боли.

Через несколько часов он отправился на очередную встречу в приемную палату Джонатана МакКинли.

– Что с тобой, парень, не выспался? – поинтересовался МакКинли.

Родриго задумчиво глядел в одну точку. Он прокручивал в голове все события, произошедшие с ним накануне и происходящие сейчас. В его сознании медленно вырисовывался план, который, как он считал, должен был изменить все вокруг. У него была своя правда. Но пока что все эти мысли имели лишь еле заметные зачатки, зато они очень спешно проросли сквозь пласт остальных вопросов и поверх них уже успели сплестись в тоненькую паутинку.

Парень встряхнул головой, приходя в себя, оставив все «за» и «против» на потом, и поднял глаза на военачальника.

– Все в порядке. Просто на самом деле не выспался, – слукавил он.

Джонатан пристально посмотрел на парня, потирая подбородок.

– Мне нужно кое-что тебе показать. Иди за мной, – загадочно произнес он и поспешил к выходу.

Спустившись вниз, они вдвоем проследовали по освещенной фонарями оживленной улице.

– Куда мы направляемся? – поинтересовался Родриго, расталкивая толпу и пытаясь не отставать от генерала.

МакКинли ничего не ответил.

Добравшись до первого здания, на крыше которого находилась остановка, и поднявшись по лестнице вверх, они вместе с плотным потоком пассажиров ввалились в входную створчатую заднюю дверь пошатывающегося на ветру «паука». Сидячих мест в вагончике было немного, народ во время передвижения стоял: пространство в салоне освободили намеренно, дабы людям не приходилось томиться в долгих ожиданиях нужного номера. Салон, как обычно, был полон: кто-то, уставший, возвращался с рабочей смены домой, кто-то спешил на свидание, на рынок, в гости или еще куда. По внешнему виду это было сложно определить. Роскошная одежда стала такой же редкостью, как и изысканная кухня. МакКинли даже специально надел потертый сюртук, дабы смешаться с толпой. Но его попытка оказалась тщетной. Поначалу народ начал просто перешептываться, уточняя друг у друга, правда ли с ними в одном замызганном вагоне едет сам сэр Джонатан МакКинли. И когда шепот перерос в неприятное навязчивое жужжание, а затем и в беспорядочный гул, кто-то из пассажиров решил прекратить это, громко поприветствовав генерала вслух. Своими примером он подвигнул остальных, и цепной реакцией «эпидемия» приветствия в течение нескольких секунд заполнила салон «паука». Каждый из присутствующих чувствовал, что попросту не имеет права промолчать, дабы генерал не счел это за неуважение. Исполнялась типичная соната под названием «Толпа». Тут Родриго в полной мере ощутил невероятные масштабы популярности и власти генерала Джонатана МакКинли. Но, как он понял из интонации, с которой того приветствовали некоторые граждане Будки, далеко не все одобряли политику генерала. Боялись? Да! Уважали? Да! Но вот любили ли? Видимо, не особенно. Некоторые здоровались сквозь зубы, некоторые улыбались во все тридцать два, искренне. И это было закономерно.

Сработала лебедка, и «паук» начал подниматься к паутине.

С высоты птичьего полета световое представление старой Канберры засияло во всей красе. Это был небольшой город, но по-своему прекрасный и уютный. Здесь, во всяком случае, все еще ощущалось то тепло цивилизации, которое для большинства выживших было безвозвратно утеряно. Родриго Видэла переполняли эмоции, как и любого нормального человека. Здесь, в Будке, он намеревался реализовать свои амбициозные планы.

Покинув пределы многоэтажного центра города, они вышли на крыше пятиэтажки, спустились с остальными пассажирами вниз по внешней лестнице к мощеным улочкам трущоб и пошли дальше, прямиком через блошиный рынок. Трущобы растянули Канберру на многие километры вокруг. Теперь площадь небольшой столицы Австралии увеличилась раз в пять. И эти окраины действительно больше напоминали собачьи будки, нежели человеческие жилища. Некоторые строения были выложены из кирпича и камня, те, что победнее, вылеплены из глины и самана, а самые убогие собирались из металлопрофиля и шифера, грубо скрепленных обычной стальной проволокой. Эта хлипкая конструкция утеплялась изнутри различным тряпьем, одеялами и непригодными для ношения рваными шмотками, полиэтиленовой пленкой. Иначе в «карточном домике» лютой ночью было не выжить. Но что еще заметил Родриго, так это свет, горящий в каждом окне постоянно. Бесплатный свет! Такой роскоши он давно не встречал. В Западной Пальмире им все время приходилось добывать драгоценное топливо, чтобы хоть как-то питать генераторы. Оно выдавалось каждой семье строго по талонам в определенном количестве, независимо от того, кто и сколько его смог добыть в рискованных и опасных для жизни вылазках или же с помощью долгосрочного процесса отцеживания солярки посредством пиролиза. А здесь все было как бы на халяву! Но этот бонус для местных жителей все же имел свою вескую подоплеку, о которой испанец узнал чуть позже.

МакКинли резко свернул вправо – в узкий проход, открыв разваливающуюся неприметную сетчатую калитку, каких в этих трущобах было великое множество.

– Быстрее! – поторопил он парня.

Родриго прошмыгнул вслед за ним. Теперь они шли по метровой ширины подворотне, укрытой нависающей крышей соседнего здания. В этот закоулок не выходило ни одно окна, лишь в некоторых местах, сквозь разбитые листы шифера, пробивались рассеивающиеся лучи фар проплывающих в воздухе вагонов-пауков, вырисовывая косые светящиеся пыльные столбы. Этот своеобразный тоннель был не особенно длинным, но весьма извилистым. Прошагав каких-то пять десятков метров, они оказались у мощной железной двери. МакКинли вытащил из кармана связку ключей, и выбрав нужный – немного стесавшийся, вероятно, от частого использования, он вставил его в замочную скважину и сделал два оборота – механизм щелкнул. Дверь отворилась, подняв клубы пыли. Теперь они оказались в коридоре, подсвеченном тревожными красными аварийными лампами.

Джонатан остановился и обратился к Родриго.

– Послушай, сынок: о месте, куда я тебя привел, знают лишь самые близкие мне люди. Надеюсь, ты не выдашь мой секрет. Я пошел тебе навстречу, поддержав твою идею похода на юг. Да, не скрываю, что здесь я преследую и свои корыстные цели, но все ж надеюсь и искренне верю, что ты честный человек и не переметнешься на другую сторону… Ты твердо уверен, что готов на это пойти?

– Да-да, конечно! Можете не сомневаться во мне, сэр Джонатан! – заверил его Родриго.

– Ну, хорошо! Нас с тобой ждет интересная и тяжелая дорога. Я искренне уповаю на то, что ты это понимаешь и не отступишь.

МакКинли двинулся дальше. Отперев еще одну дверь в конце коридора, они оказались в огромном ангаре с различной военной техникой: танками, бронированными машинами, ракетными установками, гаубицами и сотнями ящиков с оружием, аккуратно сложенных в десятиметровые тумбы – почти до самого потолка. Джонатан провел парня по рядам, рассказывая о том, как тяжело было собрать арсенал в одном месте. Затем они подошли к самолету, пробоины в котором были залатаны алюминиевыми пластинами. МакКинли рассказал ему о том, что этот самолет был найден в окрестностях крохотного австралийского городка Бёрдсвилла, штат Квинсленд, что располагается неподалеку от пустыни Симпсона. Эти земли жители Будки называли мертвыми. Туда редко кто захаживал. Самолет был сильно поврежден после аварийной посадки. Когда его отбуксировали в Будку, за дело принялись инженеры, и, вскрыв черный ящик, выяснили, что самолет запрограммирован на беспилотный рейс из некоторой точки «А» в точку «Б». Откуда точно он вылетел, определить по аудиозаписи не удалось (ориентировочно из Африки), но, по словам обслуживающего персонала и пассажиров, судя по всему, ученых, которые на нем находились, речь шла о том, что они направляются в некий Котел, расположенный по координатам, соответствующим проснувшемуся вулкану Чимборасо в Эквадоре. По причине разгерметизации пассажирского отсека вследствие внезапно возникшей стрельбы самолет самостоятельно совершил аварийную посадку в аэропорту Бёрдсвилла, где несколько горожан находились в вылазке. Им показался странным этот самолет и его содержимое. По возвращению в Будку они рассказали об этой подозрительной находке людям генерала. В самолете находилось несколько трупов с огнестрельными ранениями, а неподалеку были найдены фрагменты одежды и крови еще одного растерзанного анубисами пассажира. Также в грузовом отсеке самолета было найдено неизвестное, достаточно крупное металлическое устройство или деталь чего-то более сложного и масштабного, идентифицировать которую ученым, работающим на генерала, так и не удалось. Причины, из-за которых у них случились разногласия, переросшие в перестрелку, тоже остались загадкой. Инженеры МакКинли отремонтировали и заправили самолет.

– И теперь крылатое судно ждет момента, чтоб отправиться в путь, – продолжил генерал. – Но и это еще не все, что я хотел тебе показать! – воодушевленно сказал МакКинли. Он сел в один из военных внедорожников и пригласил парня присоединиться к нему, приоткрыв пассажирскую дверь.

Оставив позади себя Уильямсдейл, они покинули пределы Будки и двинулись дальше, на юг. Глядя отсюда на город, они увидели, как он заревом отражается от ночного, затянутого облаками неба. Редкое явление, которое теперь крайне редко можно было наблюдать на Венце Фрачека.

– Можешь пока вздремнуть. До места несколько часов езды, – предложил МакКинли.

Даже окутанная стылым покрывалом ночи, Австралия поражала воображение. Особенно тусклые огоньки охранных постов, иногда выглядывающие из-за сухих деревьев в километре или двух от трассы, навевали одиночество и в то же время надежду, оставленную людям некой мистической силой, сотворившей все вокруг. Под убаюкивающее мерцание мышиного цвета лысых стволов деревьев от спадающего с небес бледного света Луны, иногда осторожно проглядывающей сквозь расступающиеся тучи, Родриго мирно уснул. Давно сон не приходил к нему с таким спокойствием и умиротворением. И проснулся он лишь через два с лишним часа, когда на горизонте вновь показалось зарево. Но на этот раз оно принадлежало вовсе не уличным огням шумной Будки. Тут Родриго вновь почувствовал всю силу и могущество легендарного генерала Джонатана МакКинли и его отряда Тасманских Псов.

– А это, сынок, то, что делает народ Будки поистине могущественнейшим во всем Юге! – сказал генерал.

Перед взором Родриго Видэла возник открытый еще в 1921 году нефтегазоносный бассейн Гипсленд с множеством платформ, шахт, резервуаров, стоянок со спецтехникой и тысячами человек обслуживающего персонала. Большинство шахт еще в начале двадцать первого века располагалось в восточной части Бассова пролива. Но объединившиеся в единый бассейн Южного Полярного океана могущественные природные водные резервуары южных земель теперь отошли несколько дальше от берегов старой Австралии – ближе к полюсу, а к высоченным нефтяным платформам, возвышающимся на округлых металлических или железобетонных ногах-основаниях, что некогда касались дна Бассова пролива, соответственно можно было добраться лишь на транспорте. Уходящие далеко в небо грохочущие, как и в былые времена непрестанно функционирующие платформы, высасывающие последние соки из недр Земли, теперь своими могучими освещаемыми каркасами разрезали густые облака, а вовсе не пласты воды. Но, тем не менее, больший круг обслуживающего персонала трудился именно на земле, обеспечивая важнейшую логистичекую ипостась всей этой сложной нефтедобывающей промышленности, налаженной сэром Джонатаном МакКинли и его людьми. Лишь самые отчаянные стремились попасть на самый верх платформы, где температура ночью не повышалась выше минус семидесяти градусов по Цельсию, а воздух был жадным и разреженным. Перегрузки тело человека в этих местах получало гораздо больше, чем когда бы то ни было ощущали скалолазы на вершине Эвереста. Смена работников «поднебесных» платформ длилась не более двух часов, и возвращались нефтяники оттуда измученными, бледными и обессиленными. Но получали они за этот час не меньше, чем остальные работники за восьми– или двенадцатичасовую вахту. Работа была тяжелой, но каждый честно получал именно то, что заслуживал.

Остановившись посреди пустыри, раскинувшей меж платформами, они вышли из машины. Джонатан не хотел светиться на людях. Тем более с пустыми руками.

– Здесь трудится большая часть жителей города, – сказал МакКинли. – И их тяжелый труд оплачивается, как мне кажется, более чем щедро. Все работники живут в собственных квартирах, а их дети учатся в школах. Медицинские услуги для их семей бесплатны. Как-то так! – гордо заключил он.

– Потрясающе! – восхитился Родриго. – Я удивлен, как это вам еще памятник не поставили!

– Ну как же?!.. Есть уже, – улыбнувшись, ответил генерал, намекая на памятник «Дарнарод», что горожане выстроили в его честь в одном из районов Будки.

Испанец был просто ошеломлен. Он сейчас находился рядом с живой легендой. И Родриго очень льстило, что у этого гениального руководителя нашлось время на то, чтобы привезти его сюда и поделиться своими планами, достижениями. Это было неспроста. Видэл это прекрасно понимал. «Ничто не происходит в этой жизни просто так… ты никому не будешь нужен, если ты пустышка!» – эту важную истину однажды поведал ему отец, Рауль Маноло Видэл. И, несмотря на то, что парень испытывал к нему ненависть и обиду, оставленную за смерть матери, слова родителя парень воспринимал всерьез и всегда прислушивался, хоть и не подавал виду. Уважение и любовь для Родриго были слишком разными понятиями, а иной раз даже противоположными.

– И знаешь, – продолжил генерал, – я ставлю на тебя очень многое. Да что там! Я практически все ставлю на тебя. Все благие дела, которые я совершаю для жителей Будки, в скором времени исчерпают себя. Народу нужны реформы, и им надоело видеть во главе стареющего генерала. С одной стороны, меня подпирает брат со своими скоморохами, с другой – возраст, с третьей – само общество города. Им не нужен порядок. Им нужны значимые изменения. Они устали от нормальной жизни, не понимая, что у них есть то, о чем многие и мечтать уже не могут. И их тоже можно понять, такова природа человека. А дать им то, чего они хотят, я смогу только тогда, когда мы пересечем экватор и попадем на юг. И не забывай, что я ставлю практически все на тебя! – повторил он. – В случае неудачи этому всему придет крах. Мой авторитет падет, а главы других семей – эти стервятники – снова разорвут Будку в клочья.

Родриго повернулся к МакКинли.

– Не хочу вас расстраивать, сэр Джонатан, но на всей той технике, стоящей в вашем впечатляющем «гараже», нам не удастся пересечь экватор. Только своими ногами, только пешком! – заключил он.

Джонатан расстроено опустил голову и ответил:

– Во всяком случае, мы постараемся скоротать немного времени и подобраться поближе к этой неприступной границе.