Текст книги "Ленинград: архитектура советского модернизма 1955-1991. Справочник-путеводитель"

С. Шмаков. Дома на Коломяжском проспекте, 32–34. 1987

29. ЦЕНТР ТОРГОВОГО И БЫТОВОГО ОБСЛУЖИВАНИЯ НАСЕЛЕНИЯ 1966–1979

АРХИТЕКТОРЫ В. ФЕДОРОВИЧ, Л. ГОЛЬДВАССЕР

ИНЖЕНЕРЫ М. СТРЕЛЬЦОВ, Г. ЗАУШНЕВИЧ

НАЛИЧНАЯ УЛИЦА, 32, корп. 1

ПРИМОРСКАЯ

Вилла Савой с пунктом приема стеклотары

Таких центров по одному проекту в городе было построено шесть, и в интернете до сих пор можно встретить жаркие споры о том, как их в народе называли: «бубликом» или «шайбой». Со стороны ни то, ни другое не кажется точным (панель хрущёвки с оконным проемом строители звали «бубликом» с куда большим основанием), но композиция была действительно довольно беспрецедентна, чтобы подобрать ей точный аналог. Разве что Академия художеств имеет такой же круглый двор, вписанный в прямоугольник.

Ж.-Б.-М. Валлен-Деламот, А. Кокоринов. Академия художеств. 1764–1788

➧В те годы во дворе Академии заливали каток (что сегодня трудно вообразить, глядя на тоскливый памятник «первому от последнего»), двор же «бублика» ленинградские дети использовали в похожих целях, но неформально: на ящиках из-под тары скатываясь по обледенелому пандусу. Эта картинка схватывает сразу три главных сюжета здания: тара как первопричина его необычной концепции, пандус как ключевой ход для решения задачи, непрофильное его использование как реакция на неудачу проекта.

Макет комплекса. 1967

➧Пустая тара действительно была проблемой для советской торговли: никто не был озабочен не только ее повторным использованием или утилизацией, но даже хотя бы вывозом. Поэтому она превратилась в сущее бедствие для дворов жилых домов, куда часто выходили задние входы магазинов. И зодчие предложили сугубо архитектурное и, как поначалу казалось, остроумное решение проблемы: поднять всю зону загрузки-разгрузки на второй уровень, чтобы не загромождать уровень первый, где происходит собственно торговля. Это также позволило бы развести потоки машин и людей, что сделало бы весь процесс безопасней. Кроме того, в Ленинграде это имело еще одну причину: позволяло «отказаться от подвалов, трудоемких и дорогостоящих в исполнении при высоком уровне грунтовых вод»[312]312
  Федорович В.В. Торгово-бытовой центр // Ленпроект. Информационный листок, апрель 1970. С. 1.


[Закрыть]. Особенно на Васильевском острове, где и был построен первый «бублик».

➧Тема пандуса, любимого Ле Корбюзье, логично продиктовала и общий корбюзианский образ здания: вытянутые по горизонтали объемы, поднятые на ножки и прорезанные длинной узкой полосой сплошного остекления. В реальности оно не было сплошным, но темные простенки должны были создавать эту иллюзию. Через круглое отверстие в крыше двора предполагалось прорастить деревья, что намекало бы уже на павильон «Эспри Нуво» того же автора. Сам же двор рассматривался как место для отдыха, что было продолжением весьма экстравагантной общей концепции комплекса, где предполагалось соединить торговлю (продукты, промтовары, аптека), бытовое обслуживание (прачечная, химчистка, металлоремонт), питание (столовая и кулинария), культурный досуг (библиотека и зал для лекций, танцев или кино). Плюс комната милиции, пункт приема стеклотары, молочная кухня и общественный туалет.

➧Звучит сегодня этот набор немного смешно и напоминает скорее сельский дом культуры, к которому пристроили сельпо и столовку, но по сути это прообраз современного торгово-развлекательного комплекса. Основное же отличие – не столько скромный масштаб (который и придает ему этот деревенский оттенок), сколько пропорциональное соотношение функций. Особенно вызывающе выглядят крошечные площади для торговли. Но в этом был тот дух жизнестроительства, которым 1960-е так созвучны 1920-м: поход за покупками и не должен занимать много места (и времени) в жизни советского человека! Характерно, что в огромном (29 тысяч кв. м) московском комплексе «Первомайский» торговля занимает ровно ту же треть от общей площади. Он проектировался в те же годы (1966–1969) и выглядит ровно так же по-корбюзиански: плоские параллелепипеды, ленточное остекление, столбы-ножки. Разве что внутренний двор у него квадратный.

З. Розенфельд, М. Мошинский. Торговый центр «Первомайский» в Москве. 1966–1969

Торгово-бытовой центр на улице Крыленко. 1974

➧Ле Корбюзье все 1960-е годы оставался главным кумиром советских зодчих, но он бы, конечно, сильно удивился, увидев, что в СССР на виллу Савой похожи такие разные сооружения, как музей Ленина в Ульяновске, правительственная вилла «К-2» в Питере[20], хореографическое училище в Москве, московская же студия художников Грекова, а также торговые центры. Не менее парадоксально то, что еще в конце 1950-х это словосочетание употреблялось в контексте сугубо критическом – как «новая форма организации торговли, позволяющая капиталистам извлекать более высокие прибыли»[313]313
  Кастель И., Яницкий О. Торговый центр – новая форма организации обслуживания населения // Архитектура и строительство Москвы, 1959, № 7. С. 23.


[Закрыть]. Но советская торговля отчаянно буксовала в первых этажах жилых домов, и в августе 1960 года было принято постановление ЦК КПСС и Совета Министров «О мерах по дальнейшему улучшению торговли», где ставилась задача концентрировать торговлю, объединяя ее со сферой услуг и общественного питания, для чего возводить все-таки в районах новостроек торговые центры.

Торгово-бытовой центр. План 1-го этажа

➧Интересно, что в ленинградском «бублике» три этих темы были не только объединены, но и разъединены: комплекс состоял из трех отдельных блоков, которые связывались по уровню второго этажа плитой перекрытия со «световым отверстием» (как изысканно величали дырку от бублика), а на уровне земли были разделены трехпролетными проходами. Такая расфасовка была сделана, чтобы сохранить возможность «производить реконструкцию каждого из блоков, не затрагивая другие, а следовательно, с минимальными затратами»[314]314
  Федорович В.В. Указ. соч. С. 2.


[Закрыть]. Кроме того, «назначение каждого блока может быть изменено, что повышает вариабельность при привязках»[315]315
  Толстая И. Торгово-бытовой центр в Ленинграде на Васильевском острове // Архитектурное творчество СССР. Вып. 5. М., Стройиздат, 1979. С. 86.


[Закрыть]. Учитывая такую свободу функций и равнозначность фасадов (а равно и отсутствие главного входа), развернуть комплекс можно было как угодно, что было очень удобно, когда кварталы имели свободную планировку. То есть проект был изумительно гибким и открытым – как в пространстве, так и во времени.

➧И, как всякая слишком красивая жизнестроительная идея, испытания реальностью она не выдержала. Конечно, виновато в основном было качество строительства, но и архитектурная затея поменять местами верх и низ здания, и тем решить все проблемы, оказалась утопична. На ограниченном пространстве вокруг дырки разворачиваться машинам было неудобно. Плита перекрытия не выдерживала постоянной нагрузки, вибрация приводила к протечкам, крышу быстро облепили известковые сосульки. Невзирая на светлый замысел, круглый двор таки использовали под грязные хознужды. И, конечно, из туалетов сильно воняло. В общем, выглядят сегодня «бублики» на редкость печально, заходить в их дворы неприятно и даже страшно, и приходится признать, что теперь уже не пустая тара, а сами эти потомки Ле Корбюзье, призванные когда-то ее победить, «придают окружающей территории неприглядный вид»[316]316
  Мирошин А.У. Интересный эксперимент. Новый проект торгово-бытового центра // СиАЛ, 1967, № 7. С. 25.


[Закрыть]. Один из центров (на шоссе Революции) уже снесли, другой (в Ульянке) требуют снести (во избежание человеческих жертв от обваливающихся частей), третий (на улице Крыленко) облицевали веселенькими желтыми панелями. И как же трудно в этом контексте возвысить голос в их защиту, каким абсурдным безумием это выглядит, – и тем не менее студенты ИТМО сделали проект реконструкции «бублика», отчетливо видя, какой интересной альтернативой современному торгово-развлекательному комплексу он мог бы стать… Тем более что тот самый первый на Наличной улице сохранил даже рекламную стелу (вертикальную, но плоскую, а потому гармонировавшую с распластанным объемом), которая никогда не использовалась на полную катушку, а сегодня была бы очень кстати.

Ле Корбюзье. Вилла Савой. 1928–1931

30. АЭРОВОКЗАЛ «ПУЛКОВО» 1966–1973

АРХИТЕКТОРЫ А. ЖУК, Ж. ВЕРЖБИЦКИЙ, Г. ВЛАНИН

ИНЖЕНЕР С. КУЗЬМЕНКО

ПУЛКОВСКОЕ ШОССЕ, 41а

Архитектура оптимизма и спокойной уверенности

Аэровокзал «Пулково». 1972

Задолго до того, как французский антрополог Марк Оже описал аэропорты как «ничейные места», где человек теряет свою идентичность и которые проходит, не запоминая, ленинградский архитектор Александр Жук задумался о психологическом состоянии пассажиров аэропорта и о роли аэропорта как ворот города или даже страны. В полете пассажир ощущает приподнятость и особый комфорт, ему «предоставляют в пути очень многое – начиная от обходительности приветливых стюардесс и кончая телепередачами»[317]317
  Жук А. Воздушные ворота Ленинграда. От замысла к воплощению // СиАЛ, 1973, № 1. С. 2.


[Закрыть]. А в аэровокзалах «те же пассажиры вынуждены томиться в очередях, сталкиваться с неорганизованностью и беспорядком, которые порождают чувство раздражения и подавленности именно в тот момент, когда человеку более всего нужно обрести оптимизм и спокойную уверенность»[318]318
  Жук А. Воздушные ворота Ленинграда. От замысла к воплощению // СиАЛ, 1973, № 1. С. 2.


[Закрыть]. Жук определил сверхзадачу архитектора аэропорта в ликвидации разрыва в уровне комфорта человека, находящегося на борту самолета, и проходящего через аэропорт. Но не менее важным для него было создать сооружение, достойное быть воздушными воротами Ленинграда.

➧«Пулково» не похож ни на аэропорты, построенные в 1960-х в Москве, ни на западные аналоги. Шереметьево-1 (Г. Елькин, Г. Крюков и др., 1964) с его футуристической «рюмкой» посадочного павильона или даже знаменитый нью-йоркский терминал TWA (Ээро Сааринен, 1962) могли бы находиться в любом крупном и процветающем городе мира, а характер «Пулково» отчетливо ленинградский. Над плоской крышей длинного здания возвышаются пять стеклянных усеченных конусов, впускающих в интерьер не просто свет, но небо с проплывающими облаками. Вечером эти огромные фонари создают над аэропортом сияющий ореол. Силуэт аэропорта можно было бы сравнить с большим пароходом, но критики (а этому зданию посвящено много восторженных статей) видели в нем аллюзию на силуэт Санкт-Петербурга – низкий, ровный, с высотными акцентами. При такой трактовке эстакада уровня отправления с ведущими к ней широко раскинутыми пандусами становится аналогом Невы. Симметрия и мерное чередование навесных панелей с узкими оконными проемами верхней части сообщает ультрасовременному зданию величавое классическое спокойствие.

Операционный зал. 1970-е

➧Функциональное устройство, спроектированное после изучения зарубежного опыта и консультаций со специалистами по пассажирским авиаперевозкам, было очень передовым для своего времени. Впервые в СССР были полностью разделены потоки убывающих и прибывающих пассажиров. Перед полетом пассажиры заезжали по пандусу на эспланаду, регистрировались и сдавали багаж в операционном зале (более привычное нам сегодня название – зал отправления) на уровне второго этажа, а затем проходили либо к выходу на посадку в одном из павильонов-сателлитов, либо поднимались в залы ожидания. Прибывающие пассажиры выходили из самолета непосредственно в павильон-саттелит и через подземный тоннель попадали в зал прибытия на нижнем уровне аэровокзала – один для внутренних рейсов, второй для зарубежных. Спускались в тоннель и поднимались из него с помощью эскалаторов, а по самому тоннелю передвигались с помощью движущейся дорожки – траволатора – большой редкости для того времени. Архитекторы также постарались создать максимально удобные условия для работы обслуживающего персонала. В этом проявилась забота как о самих сотрудниках, так и о пассажирах, которым приятнее взаимодействовать с довольными, а не раздраженными работниками.

План на отметке 3,5 м

План на отметке 6,8 м

➧Архитекторы срежиссировали пространства так, чтобы помочь пассажирам обрести те самые оптимизм и спокойную уверенность на пути в самолет или настроиться на радостную встречу с великим городом по прибытии. Большую роль в этом играет свет и виды, контраст низких и высоких пространств. Кровля прямоугольного здания подвешена на пяти грибовидных опорах, «шляпки» которых также являются крышками световых фонарей, выходящих в зал отправления круглыми отверстиями диаметром 16 метров. В ясную погоду льющийся из них свет зрительно делит пространство большого, 135 на 50 метров, операционного зала на более обозримые отсеки. Крайние колонны окружены круглыми отверстиями и на уровне пола, так что сквозь них можно видеть и залы прибытия в нижнем этаже. У операционного зала не было внутренних перегородок, и обе его продольные стены, выходящие на подъездную площадь и на летное поле, стеклянные.

Вид со стороны летного поля. Проектный рисунок

➧Поднявшись за стойками регистрации на галерею, можно было в ожидании рейса наблюдать за садящимися и взлетающими самолетами сквозь стекло или выйти на открытые балконы. В те невинные времена, когда угроза авиационного терроризма выглядела скорее абстрактной, в эту зону допускались и провожающие, и встречающие, а некоторые, особенно школьники, специально приезжали в аэропорт посмотреть на самолеты. Галерея третьего уровня, огибающая операционный зал по периметру, вела в буфеты и рестораны, парикмахерскую, кабинеты администрации, помещения для транзитных пассажиров и залы длительного ожидания. Этот уровень находится уже в пределах облицованной плитами части фасада, и сравнительно небольшие окна создают в залах ожидания более камерную, настраивающую на отдых, атмосферу. Перемещения между уровнями обеспечивают разнообразие ракурсов и усложняют картину цельного пространства операционного зала раскрывающимися из него небольшими отсеками разной глубины.

➧Прибывающие пассажиры поднимались из низкого и затемненного коридора в компактные, 18 × 18 метров, залы ожидания головокружительной высоты – почти весь их потолок занимает круглое отверстие, сквозь которое льется свет из светового фонаря, расположенного над залом отправления.

Световые фонари. 1973

Многоуровневое пространство под световым фонарем. Проектный рисунок

➧Архитектор Сергей Сперанский, написавший о работе коллег после открытия аэропорта, восхищался и его «пятым фасадом»: «Из иллюминатора самолета красиво смотрится четкий, светлый прямоугольник здания с пятью характерными куполами посередине, квадратными внутренними двориками по сторонам, упругой дугой пандуса, темной поверхностью площади и обширным зеленым газоном»[319]319
  Сперанский С., Прибульский Б. Аэровокзал – сооружение уникальное // СиАЛ, 1973, № 8. С. 5.


[Закрыть].

Продольный разрез

Выходы на летное поле. Проектный рисунок

➧Похвалы аэропорту были практически всеобщими, авторов наградили за него Государственной премией, но с ходом времени его репутация испортилась. С устрожением правил безопасности зал отправления разгородили на две части, с приходом коммерции его затеснили торговыми павильонами и завесили рекламой. Старенькие инженерные системы стали сбоить, так что от былого комфорта ничего не осталось. Когда в 2013 году терминал хотели снести ради строительства нового, наряду с голосами защитников раздались реплики: «если его и оставить, то только в назидание потомкам». К счастью, мнение ценителей архитектуры возобладало, и новый терминал по проекту лондонского архитектора Николаса Гримшоу построили рядом со старым. «Пулково-1» расчистили от лишних перегородок и превратили в зал ожидания для пассажиров внутренних рейсов. При этом уничтожили посадочные павильоны и тоннели с траволаторами, снесли часть эстакады, а оставшуюся сделали крытой, лишив фасад важнейшего образного элемента. Спасибо, хоть оставили «пять стаканов», как прозвали ехидные петербуржцы романтичные фонари Александра Жука.

31. ПЛОЩАДЬ ПОБЕДЫ 1959–1975; 1983

АРХИТЕКТОРЫ С. СПЕРАНСКИЙ, Е. ВЛАДИМИРОВА, В. ВОЛОНСЕВИЧ, В. КАМЕНСКИЙ, Н. КАМЕНСКИЙ, А. КАЦ, В. МАСЛОВ, С. МИХАЙЛОВ, В. ПОПОВ и др.

ИНЖЕНЕРЫ Н. ДЮБОВ, Е. ИЗРАИЛЕВ

СКУЛЬПТОРЫ М. АНИКУШИН, Ю. ТЮКАЛОВ

МОСКОВСКАЯ

Наиболее внушительная из модернистских площадей Ленинграда, ансамбль которой сложился за четверть века

Тема ансамбля – одна из ключевых для советской архитектуры. Возможность создания ансамблей считалась важным преимуществом социалистической системы с государственной собственностью на землю. В 1930–1950-х годах даже говорилось о городе как о едином ансамбле, фактически – едином произведении градостроительного искусства. Частным случаем ансамбля являлась внешняя панорама города: в отличие от капиталистических мегаполисов, окраинами которых никто не занимался, путешественник, приближающийся к крупному социалистическому городу, должен был попадать из пригородного лесопарка к ансамблю въезда на парадную городскую магистраль, по которой он бы уже проследовал к центру[320]320
  См.: Тверской Л.М. О композиции внешней панорамы города // АиСЛ, 1953, № 2. С. 30–35.


[Закрыть].

Общий вид. 1975

➧Первый пример оформленного согласно этим принципам въезда в город был создан в Москве, на площади Калужской заставы (теперь это площадь Гагарина), где по сторонам Большой Калужской улицы (Ленинского проспекта) в 1940–1950-х годах были построены парные дугообразные жилые дома с угловыми башнями, фланкирующими улицу. Эти южные ворота Москвы были спроектированы ленинградскими архитекторами Евгением Левинсоном и Игорем Фоминым, и Ленинград не хотел отставать от столицы, ведь город гордился великолепными ансамблями, созданными в докапиталистическую эпоху.

➧Проектирование южных ворот Ленинграда началось в конце 1940-х годов, а закончена площадь Победы была только в 1980-х. Ансамбль включает две основные части, на каждую из которых проводились отдельные конкурсы: собственно объемная планировка площади и монумент в ее центре. Удача Сперанского и, в конечном счете, площади в том, что обе задачи достались одному архитектору.

➧Исторически это место называлась Средняя Рогатка, по одному из шлагбаумов («рогаток»), установленных перед въездом в Санкт-Петербург со стороны Москвы еще в петровское время. В 1754 году у Средней Рогатки для императрицы Елизаветы Петровны был построен небольшой путевой дворец по проекту Растрелли, а к концу XVIII века здесь сформировалась немецкая колония со своими постройками. От всего этого не осталось и следа: постройки колонии разрушены во время войны, а перестроенный дворец разобрали в 1970 году в связи со строительством площади. Предварительно его обмерили, чтобы воссоздать в парке, но этого так и не случилось.

Площадь Средней Рогатки. 1950

➧Граница города, определенная Генеральным планом развития Ленинграда, разработанным к 1939 году под руководством Николая Баранова и Александра Наумова, была проведена прямо через Среднюю Рогатку. Во время Великой Отечественной войны по Средней Рогатке проходила средняя линия обороны Ленинграда, а уже в июле 1945 года для встречи победителей на площади возвели временную триумфальную арку, спроектированную Александром Гегелло. Послевоенный Генеральный план восстановления Ленинграда, разработанный теми же авторами и утвержденный в 1948 году, отодвинул границу города дальше на юг, но площадь у Средней Рогатки, где встречались Московское и Киевское шоссе, сохранила свое значение «ворот города».

➧Ее значение определялось не только тем, что это была первая площадь, встречающая путешественников, прибывающих в Ленинград с южного направления, но и тем, что за ней начинался проспект, которому по генпланам 1930–1940-х годов отводилась роль главной оси развития Ленинграда и который в 1950 году был назван именем Сталина. Уже в 1949 году, к 70-летию вождя, на пока бесформенной площади Средней Рогатки были установлены парные скульптуры Ленина и Сталина, и началась разработка ее планировки. Важным этапом стал прошедший в 1952 году конкурс на эскизный проект реконструкции и застройки проспекта имени И.В. Сталина.

В. Витман и др. Конкурсный проект решения проспекта Сталина у Средней Рогатки. 1952

Проект застройки площади Средней Рогатки. 1960

➧Учитель Сперанского Игорь Фомин сформулировал задачи этого конкурса так: «Проспект имени И.В. Сталина должен стать художественно законченным, целостным архитектурным ансамблем, объединенным общей композиционной идеей и планировочно связанным с центром города и прилегающими районами. Важно также и выразительно решить главный въезд в город со стороны столицы нашей родины Москвы – по Московскому шоссе – и со стороны Киева – по Пулковскому шоссе, являющемуся прямым продолжением проспекта»[321]321
  Фомин И.И. Реконструкция и застройка проспекта имени И.В. Сталина // АиСЛ, 1953, № 1. С. 7.


[Закрыть]. Место будущей площади Фомин охарактеризовал как свободное от застройки, только «завод полиграфических красок, размещенный в развилке Московского и Киевского шоссе, нужно будет перебазировать»[322]322
  Фомин И.И. Реконструкция и застройка проспекта имени И.В. Сталина // АиСЛ, 1953, № 1. С. 7.


[Закрыть]. То, что завод находился в перестроенном, но в целом сохранившем приданный ему Растрелли облик путевом дворце, никого не волновало.

➧Основной проблемой, которую выявил конкурс, было противоречие между напрашивающейся симметричной композицией и асимметричной структурой сходящихся дорог, самая важная из которых, Московское шоссе, подходила к развязке под углом и продолжалась в городе Южным шоссе (теперь Краснопутиловская улица), не подходящим для роли парадной магистрали. Многие участники отмечали въезд на проспект имени Сталина парными башнями, несколько напоминающими московские высотки, но такой прием не обеспечивал эффектной панорамы со стороны Московского шоссе. Награжденный первой премией проект, созданный группой архитекторов под руководством Владимира Витмана, и получивший вторую премию проект группы Игоря Фомина, включавшей также Сергея Сперанского и Бориса Журавлёва, предлагали асимметричную композицию площади с размещением высотной доминанты в створе Московского шоссе.

➧В итоге дальнейшее проектирование площади, как и всего Московского района, было поручено мастерской № 6 Ленпроекта, которую в 1953 году возглавил Сергей Сперанский. Однако он позаимствовал у группы Витмана один из ключевых элементов – открывающие проспект Г-образные в плане крупные жилые дома, верхние этажи которых ритмически размечены четырьмя накладными портиками. Эти портики станут прообразами остекленных объемов мастерских, так же делящих протяженные фасады домов на углу проспекта и площади[ЖИЛЬЕ II].

➧Строительство площади началось только в 1960-х, в совершенно изменившейся культурной и архитектурной ситуации. Сразу после XX съезда проспект имени Сталина переименовали в Московский, статую Сталина убрали (одинокий Ленин простоял на своем месте до 1968 года, пока не стал мешать стройке: тогда его перевезли в Зеленогорск), а чтобы поскорее стереть память о проклятом имени, решили разместить в центре площади монумент на трогающую всех тему обороны Ленинграда.

➧Первый конкурс на памятник, состоявшийся в 1957 году, не предполагал чего-то грандиозного: речь шла об обелиске, колонне или скульптурной группе[323]323
  Подробная история проектирования монумента Героическим защитникам Ленинграда изложена в статье: Басс В.Г. Модернистский монумент для классического города // Неприкосновенный запас, 2019, № 6. С. 61–84.


[Закрыть]. Жюри сочло, что ни один из проектов не соответствовал полностью поставленной задаче, но лучшим признало проект Сергея Сперанского с соавторами Петром Арешевым, Владимиром Масловым и Юрием Покровским. В этом проекте уже появился мотив разорванного кольца и вертикальный акцент внутри него, но пока что это был не слишком высокий наклонный пилон, служащий постаментом для фигуры воина. У этого решения был очевидный недостаток: к городу фигура была бы обращена спиной.

➧С этого момента Сперанский разрабатывал проект площади с учетом размещения монумента, но все же не предполагая, что он возьмет на себя доминирующую роль. В 1959 году была опубликована первая версия проекта[324]324
  Авторы Сергей Сперанский, Пётр Арешев, Борис Журавлёв, Владимир Маслов.


[Закрыть], рассчитанная на усредненно-модернистскую архитектуру. Движение на сложном перекрестке организовано по круговой развязке овальной формы (решение провести тоннель, соединяющий нынешние улицы Краснопутиловскую и Орджоникидзе появилось в начале 1960-х), внутри овала отведено место монументу, а в остальном композиция очень близка проектам групп Витмана и Фомина на конкурсе 1952 года. Высотная доминанта находится на углу здания, протянувшегося по западной стороне площади, где в итоге была построена гостиница «Пулковская», – таким образом, башня замыкала бы перспективу Московского шоссе. По восточной стороне на макете стоят три вертикальных параллелепипеда – вероятно, это здания общественного назначения. Въезд на Московский проспект фланкируют два Г-образных дома, очевидно, жилых, – и это единственная симметричная часть композиции. Все выглядит спокойно и скромно, как и полагалось в годы борьбы с излишествами. К счастью, в Московском районе были другие первоочередные задачи, и модель создания архитектурного ансамбля минимальными средствами была испытана Сперанским на Новоизмайловском проспекте[14], построенном в 1958–1965 годах, а площадь Победы дождалась более благоприятной ситуации.

➧В июне 1960 года на очередном Всесоюзном совещании по архитектуре и строительству архитекторы потребовали большей свободы в реализации уникальных зданий, без которых невозможно создавать значимые градостроительные композиции, и режим аскетизма был несколько смягчен. А потом Гагарин полетел в космос, и в охватившей общество эйфории введенные в середине 1950-х ограничения высотности зданий стали казаться нелепыми. Сперанский, в 1959 году съездивший в США и увидевший своими глазами современные небоскребы, отреагировал на новую ситуацию одним из первых, представив в августе 1961 года проект 25-этажной гостиницы «Ленинград»[25].

➧Стали постепенно расти и дома на площади Победы. В утвержденном в 1961 году проекте площади[325]325
  Авторы Сергей Сперанский, Николай Каменский, Владимир Маслов, Сергей Михайлов, Владимир Попов.


[Закрыть] башни должны были быть 16-этажным, но вскоре число этажей увеличилось до 20, а потом и до 22. Сложность заключалась в том, что дома должны были быть жилыми, а в отношении жилья действовали особые регламенты – считалось нерациональным расходовать на него дефицитный металл и скоростные лифты. Но Сперанский своего дождался: если в 1962 году специальным постановлением разрешили строить в Москве и Ленинграде жилые дома высотой до 12 этажей, то в 1964-м допустили 16-этажные, «а на отдельных участках, где это будет продиктовано технико-экономическими и градостроительными соображениями, и зданий большей этажности»[326]326
  Промыслов В. Великие рубежи // Строительство и архитектура Москвы, 1966, № 1. С. 1.


[Закрыть]. Стало можно говорить «о твердом и последовательном курсе на развитие многоэтажного строительства»[327]327
  Дыховичный Ю. На новом техническом уровне. Основные принципы проектирования каркасно-панельных многоэтажных зданий // Строительство и архитектура Москвы, 1964, № 11. С. 6.


[Закрыть].

Общий вид площади с монументом. 1977

➧Не менее важный аспект эволюции проекта площади – возвращение преобладающей симметрии: высокие жилые дома, вставшие по сторонам Московского проспекта, усилили ось Киевского шоссе. Объяснение такой перемене концепции нужно искать в развитии авиасообщения. Хотя новый терминал Пулковского аэропорта[30] построили только в 1966–1973 годах, а идущую от него часть Киевского шоссе переименовали в Пулковское в 1974-м, сам аэропорт действовал с 1951 года. Когда в Москве в 1960 году открыли Шереметьево, стало ясно, что появление современного международного аэропорта в Ленинграде – дело времени, и когда это произойдет, со стороны «Пулково» в город будет въезжать несравненно больше людей, чем по Московскому шоссе.

➧Тем не менее символическая связь со столицей значила больше, чем реальное число путешественников-автомобилистов, и композицию со стороны Московского шоссе надо было решать. В этом помогла изменившаяся концепция монумента, который вырос настолько, что смог взять на себя роль доминанты. В 1963 году, когда отмечалось двадцатилетие прорыва блокады, поэт Михаил Дугин предложил построить на народные деньги мемориал, достойный проявленного ленинградцами героизма. Была создана общественная комиссия, организован сбор средств, и за короткое время на счету будущего памятника Героическим защитникам Ленинграда набралось два миллиона рублей – сумма для 1960-х внушительная. В 1964 состоялся открытый всесоюзный конкурс, участники которого могли предложить также и место возведения памятника. В жюри этого конкурса входили среди прочих Сергей Сперанский, Валентин Каменский и Михаил Аникушин – авторы будущего монумента. Соответственно, Сперанский в конкурсе не участвовал, но, надо полагать, работая в жюри, поспособствовал выбору места монумента. Второй этап конкурса, прошедший в 1966–1967 годах, уже четко указывал расположение памятника: площадь Победы, получившую это название в 1962 году.

Конкурсный проект монумента. 1966

➧В этом этапе Сперанский участвовал вместе с архитекторами Валерианом Волонсевичем, Николаем Каменским и Сергеем Михайловым, работавшими и над проектами зданий на площади Победы, а также группой скульпторов. Все эти скульпторы – Олег Клюшкин, Иван Костюхин, Виктор Новиков, Эдуард Озоль, Андрей Семченко, Всеволод Тихомолов – до или после конкурса поучаствовали в создании разных военных мемориалов, но ближе всего к стилистике конкурсного проекта 1966 года памятник пионерам-героям в Таврическом саду, созданный в 1962 году Костюхиным и Новиковым вместе с архитекторами Филиппом Гепнером и Александром Алымовым: стела с горельефом, изображающим с усилием рвущиеся вперед фигуры и развевающееся за ними стилизованное знамя. В проекте группы Сперанского стела гигантских размеров приобрела динамичную форму, сзади вызывающую ассоциацию с развевающимся знаменем, а в передней части – с кораблем, из носа которого вырастает фигура героя, останавливающего невидимого врага жестом выставленной вперед ладони. Значительную часть поверхности стелы должны были покрывать рельефы – именно этим и объясняется многочисленность привлеченных скульпторов.

➧В таком масштабе и с таким выразительным силуэтом монумента уже было достаточно, чтобы дать подобающее завершение перспективе Московского шоссе, но на этом работа над проектом не остановилась. На конкурсе он получил лишь одну из вторых премий, а первую не присудили никому и реализацию монумента вновь отложили. Параллельно в конце 1960-х планировалось установить главный мемориал Героическим защитникам Ленинграда на берегу Финского залива, в конце парадной эспланады вдоль справленного русла реки Смоленки[50], и некоторое время было неясно, куда в конце концов будут направлены ресурсы.

➧Но ансамбль площади Победы близился к реализации быстрее, чем эспланада на Васильевском острове, и в начале 1970-х было решено, что дальнейшие проволочки с большим монументом защитникам Ленинграда недопустимы. Мемориал на Васильевском острове «перепосвятили» Октябрьской революции и трудовым подвигам ленинградцев (и в итоге так и не построили), а монумент на площади Победы постановили открыть к 30-летию Победы в Великой Отечественной войне. К собранным в 1960-е годы «народным» деньгам государство добавило значительную сумму, чтобы гарантировать осуществление сложных инженерных решений, – ведь, помимо всего прочего, чтобы обеспечить доступ к монументу, расположенному на острове внутри оживленной кольцевой развязки, потребовалось проложить подземные пешеходные переходы.

➧Новый конкурс объявлять не стали, а сформировали «звездный» авторский коллектив из Сергея Сперанского, Валентина Каменского, в 1971 году оставившего пост главного архитектора Ленинграда, и скульптора Михаила Аникушина, находившегося на пике славы после открытия в 1970 году памятника Ленину на Московской площади, перед довоенным Домом Советов Ноя Троцкого. По-видимому, именно работа над памятником Ленину и свела вместе Сперанского, отвечавшего за общее архитектурное решение Московской площади, находящейся совсем недалеко от площади Победы, Каменского, бывшего архитектором этого памятника, и самого Аникушина.