Текст книги "Ленинград: архитектура советского модернизма 1955-1991. Справочник-путеводитель"

➧Эскизы начала 1970-х показывают, что Сперанский пробовал доработать и вариант с разорванным кольцом, и вариант с горизонтальной стелой, но в результате они были объединены и дополнены 48-метровым гранитный обелиском, взявшим на себя функцию высотной доминанты, одинаково выглядящей во всех ракурсах. При этом исчез один важный элемент, присутствовавший в эскизах Сперанского: строки трагических блокадных стихов Ольги Берггольц, высеченные в камне специально разработанным шрифтом. Их не согласовали по идеологическим соображениям, и вместо них на внутренней стене кольца, заглубленного «зала под открытым небом», самой эмоционально заряженной части монумента, появились шаблонные композиции из знамен и орденов. Сперанский считал эти декорации «чуждыми эстетическим закономерностям искусства»[328]328
  Астафьева-Длугач М.И., Сперанская В.С. Сергей Сперанский. Л., Стройиздат, 1989. С. 154.


[Закрыть], но уступил, чтобы не ставить под угрозу воплощение всего замысла.

Проект мемориального зала

➧Для него, главного автора, важнее всего была общая пространственная композиция площади и ее символический смысл: жертвы, принесенные городом в блокаду, героизм защитников сделали возможной современную мирную жизнь, с комфортным жильем и множеством магазинов. Как житель Ленинграда, он учитывал и последовательность «кадров» при выезде из города, после того, как в перспективе появляется силуэт обелиска: «При движении из центра города к югу ожидание встречи с монументом плавно нарастает. Перед самым подъездом зрительный кадр как бы диафрагмируется: после широкого простора Московской площади следует заключительный “коридорный” отрезок проспекта, ограничивающий рамки перспективы. Протяженные 9-этажные дома четко ведут взгляд прямо вперед, к памятнику. При выезде из “коридора” пространство вновь распахивается. Это место отмечено симметрично расположенными 22-этажными домами»[329]329
  Сперанский С.Б. Ради жизни на Земле // СиАЛ, 1975, № 5. С. 14.


[Закрыть].

➧Ждал Сперанский воплощения своего замысла очень долго. В 1971 году он с горечью писал: «Ансамбль въездной площади на Средней Рогатке проектировался много лет, и много лет назад этот проект был утвержден. Ряд зданий уже построен – тоже несколько лет назад. А сооружение высотных зданий, являющихся основой всего композиционного приема, недопустимо долго тянется. Архитекторы все еще не приступили к разработке проекта торговых зданий, соединяющих уже сооруженные дома с высотными. Нет заказчика на проект здания (предполагаемая гостиница), фланкирующего площадь с запада. А учитывая, что на строительство уходит тоже немало времени, едва ли авторам удастся довести свой замысел до конца при жизни, да и население еще долго не увидит ответственную часть города законченной. Не говоря уже, что проект начинает устаревать морально, во времени, и, конечно, требует определенных коррективов»[330]330
  Сперанский С.Б. Слагаемые успеха: идейность и мастерство // СиАЛ, 1971, № 8. С. 3.


[Закрыть].

➧Но памятник был назначен к открытию в 1975 году, и чтобы у него был достойный фон, строительство на площади тоже постарались закончить к этому времени. Нарисованные Сперанским дома 76-метровой высоты[331]331
  Авторы Сергей Сперанский, Абрам Кац.


[Закрыть], узкие в одном измерении и широкие в другом, в условиях значительной ветровой нагрузки нельзя было строить из стандартных элементов, как он предполагал в начале. Не сразу, но было получено разрешение – впервые в Ленинграде – на строительство из монолитного железобетона. Это был эксперимент, в успехе которого никто не был уверен, ведь нужно было не только обучить рабочих управлять непривычными механизмами, но и отработать весь процесс прямо на площадке. Как лучше переставлять металлическую опалубку, какой консистенции должен быть бетон, как его поднимать на верхние этажи – все эти вопросы к началу стройки были открытыми[332]332
  См.: Резников С.М. Ценный опыт – в широкую практику // СиАЛ, 1975, № 5. С. 19.


[Закрыть]. Для упрощения непривычного процесса квартиры сделали одинаковыми: на каждую приходилась одна ячейка размером 6 × 6 метров и черновой высоты 2,8 метра. Получились однокомнатные квартиры жилой площадью 18,6 метров, рассчитанные на одиночек.

➧Когда собственно «ворота города» и монумент были готовы, настал черед формирования продольных сторон площади. Для протяженного здания на западной стороне функция нашлась: гостиница для зарубежных туристов, рассчитанная на 1500 человек. Напротив нее должно было встать некое общественное здание, назначение которого несколько раз менялось. В 1975 году Сперанский и его соавторы проектировали на этом месте комплекс Института театра, музыки и кинематографии – очень пластичный, «скульптурный», по выражению самого архитектора, перекликающийся лишь длиной выходящего на площадь корпуса с более спокойным зданием гостиницы напротив. Но в результате к 1983 году по обе стороны площади появились похожие друг на друга 7-этажные здания гостиницы «Пулковская»[333]333
  Авторы Сергей Сперанский, Валериан Волонсевич, при участии финского архитектора И. Вальяка.


[Закрыть] и инженерный комплекс ВНИИ «Электростандарт»[334]334
  Авторы Сергей Сперанский, Валериан Волонсевич и Игорь Шахов.


[Закрыть].

Продольный разрез площади по мемориальному музею

➧Сперанский умер в марте 1983 года, то есть практически дожил до завершения своей самой долгой работы. Но остались невоплощенными ландшафтные композиции, подготавливающие восприятие площади с монументом: эспланада вдоль Пулковского шоссе и новый ландшафтный парк между Пулковским и Московским шоссе[335]335
  См.: Антонов А. С. Сперанский // Архитектура СССР, 1983, № 7. С. 49.


[Закрыть], где были бы воспроизведены огневые точки линии обороны 1941–1943 годов, а также нашел бы свое место воссозданный путевой дворец Растрелли, где собирались разместить Дом пионеров[336]336
  См.: Петрова Е.Н. Путь к путевому дворцу // СиАЛ, 1976, № 4. С. 42–43.


[Закрыть].

➧Длительность реализации ансамбля вылилась в заметные стилистические различия между его элементами. Угловые жилые дома[337]337
  Авторы Сергей Сперанский и Евгения Владимирова.


[Закрыть] с мастерскими художников в верхних этажах, сплошной лентой магазинов внизу и разбросанными по диагональной сетке балкончиками на обращенных в сторону площади фасадах – уникальный, но очень характерный образец ранних шестидесятых; парные башни, проект которых переработан в начале семидесятых в параллелепипеды с четкой формой, но с усложненным ритмом, представляют свое время; гостиница и инженерный корпус, на фасадах которых чередуются вогнутые пилоны, облицованные известняком, и блоки бронзированных переплетов окон, отражают эстетику ранних восьмидесятых; а памятник, так мучительно проектировавшийся, сам по себе эклектичен и соединил черты экспрессивного модернизма в «кольце», социалистического реализма в скульптуре и классицизма в обелиске и «раскатившихся» от него к подножиям домов гранитных шарах.

Проектная перспектива Института театра, музыки и кинематографии

➧Возможно, именно эти несоответствия и придают глубину многосоставному ансамблю, созданному под руководством одного архитектора и ставшему удачей, в отличие от площадей Мужества и Светлановской, которые создавались в это же время, но так и не сложились в ансамбли. Самое удивительное, что результат застройки площади Победы оказался традиционнее промежуточных вариантов. Но нужно иметь в виду своеобразное понимание традиции Сперанским, который однажды проиллюстрировал его словами композитора Игоря Стравинского: «Слово “традиция” теперь употребляют как “то, что напоминает о прошлом”. Поэтому хорошие музыканты недовольны, когда их называют “традиционными”. В действительности же истинно традиционное произведение может совершенно не напоминать о прошлом, особенно о ближайшем прошлом, наиболее знакомом большинству людей. Традиция это просто то, что унаследовано от отцов детьми, что родится, растет, зреет, стареет и возрождается»[338]338
  Сперанский С.Б. Слагаемые успеха: идейность и мастерство // СиАЛ, 1971, № 8. С. 3.


[Закрыть].

32. ДВОРЕЦ СПОРТИВНЫХ ИГР «ЗЕНИТ» 1972–1976

АРХИТЕКТОРЫ Г. МОРОЗОВ, В. САВЕЛЬЕВА

ИНЖЕНЕРЫ О. КУРБАТОВ, Л. БЕЙЛИН, В. ПОСТНИКОВ

УЛИЦА БУТЛЕРОВА, 9

АКАДЕМИЧЕСКАЯ

Крытый футбольный манеж с неожиданно изысканной архитектурой

Григорий Морозов в проектировании зданий всегда отталкивался от точно найденной конструкции. В его постройках, от Дворца спорта «Юбилейный» до яхт-клуба на Васильевском острове, именно конструкция определяет и силуэт, и фасады, и интерьер. В 1972 году он нашел решение для необычного сооружения: первого в стране крытого манежа для тренировок футболистов.

➧Возросший уровень международного футбола и ухудшившиеся результаты нашей сборной заставили задуматься о том, как сделать тренировки советских команд круглогодичными. «Мы едва стали привыкать к зимнему мини-футболу в хоккейных коробках дворцов спорта и крытых стадионов, как появилась возможность прописать под крышей настоящий, “большой” футбол»[339]339
  Одновалов С. Футбол под крышей // СиАЛ, 1978, № 8. С. 36.


[Закрыть], – радовался построенному дворцу «Зенит» Святослав Одновалов, архитектор и болельщик.

➧Минимальные размеры футбольного поля международного класса – 100 на 64 метра, и архитектор поместил его в компактный и легкий футляр размером 126 × 72 × 17 метров. Для перекрытия такого большого пролета конструктор Олег Курбатов (ученик великого Алексея Морозова, участвовавший вместе с ним в проектировании «Юбилейного»[18]) разработал арочно-вантовые фермы, в которых ванты сдерживают распор пологих арок, снижая боковую нагрузку на опоры. Опоры использованы двух типов: наклоненные внутрь V-образные (к их разветвленным концам крепятся на шарнирах пяты арок) и узкие граненые пилоны-оттяжки, держащие натянутые ванты. Наружный контур пилонов очерчен по эпюрам изгибающих моментов, так что их середина выступает за плоскость фасада больше, чем концы, и этот современный аналог античного энтазиса приятен глазу.

План

Поперечный разрез

➧Изнутри все конструкции полностью просматриваются, они и формируют интерьер зала – примерно так, как это происходит в готическом соборе. Эту немного странную ассоциацию подкрепляет готическая «роза» в центре торцевого фасада, круглое окно с витражом, изображающим футбольный мяч. И, как в соборе, вдоль стен идут галереи, только тут они охватывают весь периметр.

➧Первоначально предполагалось, что манеж будет использоваться только для тренировок в холодное время года. Летом тренировки должны были перемещаться на открытые поля, а зал использоваться для выставок и фестивалей[340]340
  См.: СиАЛ, 1972, № 10. С. 34.


[Закрыть]. Но за время проектирования концепция поменялась: манеж превратился в Дворец спортивных игр, предназначенный не только для тренировок, но и для соревнований. Тогда в проекте и появились балконы-галереи для размещения зрителей. К задней части зала, выходящей в Пискарёвский лесопарк, примыкает П-образный объем с дополнительными помещениями, предназначенными не только для спортсменов (раздевалки, душевые, массажные, медпункт), но и для зрителей (гардеробы, буфет), а также методический кабинет и кинозал на 200 мест. Фойе как такового нет, его заменяет место для отдыха под перголой, устроенной между обращенными к лесопарку крыльями.

➧Продольные фасады «Зенита» очень похожи на выпрямленный фасад «Юбилейного»: стены между пилонами застеклены, а по верху тянется полоса солнцезащиты. Торцевой фасад, выходящий на улицу Бутлерова, значительно сложнее. Как и в «Юбилейном», над входом тянется горизонтальный выступ с названием дворца, только здесь это не просто козырек, но и наружная галерея, с которой зрители сразу попадают на балкон. Ведущие на галерею лестницы выступают консолями по сторонам фасада, как растопыренные локти. Пожалуй, самое необычное в этом фасаде, помимо гигантского круглого окна в центре, – пластическая проработка глухой стены, редкое явление в отечественном модернизме. Она покрыта рельефными полосами разной ширины, причем выступающие полосы отделаны штукатурной «шубой», а промежутки между ними гладкие. Застекленные углы зрительно уменьшают ширину фасада, а слегка намеченный фронтон и вертикальный выступ, перерезающий круглое окно, «стягивают» его к центру.

Общий вид. 1978

➧Эстетически изощренная архитектура не потребовала дорогих отделочных материалов: стальные конструкции просто окрашены масляной краской, железобетонные оштукатурены, полы выложены керамической плиткой. В свое время «Зенит» хвалили за рекордно низкую стоимость строительства, и этим он сильно отличается от следующего здания, вместившего полноразмерное футбольное поле: футбольно-легкоатлетического манежа ЦСКА в Москве (Ю. Кривущенко и др., 1976–1979). Московский манеж, построенный к Олимпиаде, получил маньеристически избыточную пластику, в сравнении с которой особенно очевидны изящество и сдержанность ленинградского сооружения.

Интерьер зала. 1977

➧Как настоящий художник, Григорий Морозов позаботился об окружении своего творения. Перед дворцом разбит большой газон, расчерченный бетонными бортиками на клетки, одна из которых занята декоративным бассейном – водным зеркалом, в котором можно увидеть отражение фасада. Вокруг здания были расставлены бетонные вазоны в виде больших плоских чаш. Чего архитектор не мог предусмотреть, так это что все заасфальтированные места будут заставлены автомобилями. Но это поправимо, Санкт-Петербург еще дождется упорядочивания парковки. Гораздо важнее, что Дворец спортивных игр до сих пор используется по прямому назначению и содержится в полном порядке.

33. ПЛОЩАДЬ У ВОЛОДАРСКОГО МОСТА 1960–1977

АРХИТЕКТОРЫ Д. ГОЛЬДГОР, К. ЕМЕЛЬЯНОВ, Г. ВАСИЛЬЕВ, А. НЕРОБОВА

ИНЖЕНЕР Е. ГОЛУБЕВ

ЛОМОНОСОВСКАЯ

Парадность в комплекте с человечностью, огромность вкупе с плохо проработанной связностью, ясная прорисовка объемов – и дрянное качество строительства, классические пропилеи – и фрагменты современного общественного пространства

«Что, в первую очередь, придает неповторимость всемирно известным центральным ансамблям Ленинграда? – пишет в 1969 году зампред ГлавАПУ города Владимир Попов. – Строгие и гармоничные, торжественные или более будничные, но всегда удивительно соразмерные человеку площади»[341]341
  Попов В.В. Ансамбли новых площадей // СиАЛ, 1969, № 6. С. 17.


[Закрыть]. Искренне считая это актуальной традицией, послевоенный Питер честно тщится создать в этом жанре что-то достойное предков – и ничего не выходит. Долго и мучительно ваялась, но все-таки развалилась площадь Мужества; так и остались транспортными развязками площади Конституции и Красногвардейская; площадь Ленина – сквером; а Комсомольская площадь – развязкой со сквером. Скульпторы жадно бьют копытом и уверяют, что все дело в отсутствии памятников, но архитекторы видят, что памятники только усугубят проблему (поэтому, кроме одного Ленина, по вышеупомянутым адресам так никто и не воздвигнется). Проблема же, конечно, в перемене статуса площади, обусловленной идеологически и экономически (и происходящей во всем в мире): из церемониального места она становится транспортным узлом (а если повезет, то немножко парком). Но, завороженные собственной традицией, ленинградцы отказываются это замечать и упрямо пытаются навязать новым площадям классические каноны.

➧Нагляднее всего это происходит на площади Мужества, куда сходилось пять улиц еще до революции, но никто не пытался решить, какая же из них главнее, и они мирно сосуществовали, обеспечивая плавный переход города в загород. В советское время все улицы, кроме 2-го Муринского проспекта, переименовали, всю застройку, кроме особняка Котлова, снесли, на месте Беклешова сада построили завод «Красный Октябрь» и начали думать, как же из этой гигантской пустоты вылепить площадь. При этом старые трассы получили теперь не только новые имена, но и важные в идейном смысле направления: улицы Карбышева и Политехническая соединяли площадь с центром города, та же Политехническая и проспект Тореза вели к новым жилым районам, а проспект Непокорённых – к самому священному месту послевоенного Ленинграда. «Вялая композиция, лишенная необходимой динамики и пластичности, вряд ли может получить одобрение, если вспомнить, что речь идет о подъезде к мемориальному комплексу Пискарёвского кладбища»[342]342
  Попов В.В. Ансамбли новых площадей // СиАЛ, 1969, № 6. С. 18.


[Закрыть].

Площадь Мужества. Конец 1970-х

➧На таком пафосе трудно создать что-то человеческое; весьма симпатичная застройка по проспекту Тореза, первой выросшая здесь, «оставляет впечатление, будто на площадь раскрыты внутриквартальные пространства»[343]343
  Попов В.В. Ансамбли новых площадей // СиАЛ, 1969, № 6. С. 18.


[Закрыть]. Их таки прикроют, потом по разным углам площади построят очень разные дома (самые интересные – Петра Юшканцева и Евгения Рапопорта на северо-восточном углу площади), военный монумент поставят только в 2017 году (да и то не в центре, а сбоку), а соответствующую имени парадность попробуют добрать за счет башен-пропилеев по сторонам 2-го Муринского проспекта (Л. Шретер, Л. Шимаковский, С. Тартаковский, 1972–1983). Сами по себе вполне интересные, с выразительными ребрами, опорами-ножками и хорошими планировками (18 этажей из кирпича без каркаса – такое возможно было только в Советском Союзе!), они все равно плохо справились с вымученной градостроительной задачей, а планируемая высотная доминанта на южной стороне так и не появилась.

Б. Журавлёв, В. Васильковский. Проект площади у Средней Рогатки (площади Победы). 1952

➧Те же проблемы были и у площади Победы[31], где сходилось слишком много важных трасс, что определяло ее асимметрию. Неслучайно в конкурсе на площадь (1954) одна команда (Игоря Фомина, Бориса Журавлёва и Сергея Сперанского) фиксирует высотным акцентом угол проспекта Сталина (ныне Московского) и Южного шоссе (ныне Краснопутиловской улицы), а другая (Давида Гольдгора и Александра Васильева) – ровно противоположный. Но потом площади выпадает стать местом для главного памятника блокаде, его приходится счесть центром и все остальное выстраивать под него, натягивая на площадь симметрию. И тогда в проекте Сперанского появляются башни-пропилеи. Точнее, появляются они еще в 1952 году в проекте Бориса Журавлёва и Владимира Васильковского, когда на площади стоят памятники Ленину и Сталину – то есть парность башен исторически обоснована. Сталин уходит с площади в 1956 году, Ленин – в 1968-м, меняется вообще почти все, но пропилеи остаются, хотя и утрачивают прежнее значение «ворот в город». Они явственно перестают быть «въездными башнями», расступаются так широко, что с Московского проспекта (по дороге в область) становятся вообще не видны, а с противоположной стороны – тают в гигантском объеме площади при всей своей 22-этажности.

Е. Левинсон, И. Фомин, Д. Гольдгор. Проект предмостной площади у Володарского моста на левом берегу Невы. 1951

➧Для того чтобы взять такую высоту, их возвели из монолитного железобетона (это был первый такой жилой комплекс в городе). Но есть в Питере площадь, где пропилеи и пониже (18 этажей), и собраны из обычных панелей, и разбегаются еще дальше (на 250 метров), так что подобное их называние звучит слегка натужно. У них тоже была предыстория – правда, на противоположном берегу: в 1951 году Евгений Левинсон, Игорь Фомин и Давид Гольдгор делают проект парадного въезда на Ивановскую улицу, где пропилеи стилистически подпевают зданию Невского райсовета. Но тут началась борьба с излишествами и построили просто два парных дома, заодно и площадь отменили, почувствовав, что время взывает к скромности. Но прошло 20 лет, и пафос снова понадобился, и тот же Гольдгор принялся делать площадь на правом берегу.

Первая версия решения площади с башнями, развернутыми к Неве

➧Она так и не получила никакого собственного названия, оставшись приложением к мосту, что неудивительно: Володарский мост является ее главным содержанием и ее главной проблемой. Потому что трудно организовать площадь, когда ее половину занимает съезд с моста. Дореволюционные мосты такой проблемы не рождали: они стыковались с набережной в одном уровне. Но даже и в этих случаях площадь чаще отступала от моста, а не становилась прямым его продолжением – как, например, у Троицкого моста. Теперь же движение становится все оживленнее и мостам приходится пропускать под собой набережную. В принципе, можно было и на правом берегу сделать так же, как на левом: окружить съезд парком, сделать красивые всходы на него и спуски к Неве. Но изменился статус места: за мостом строится новый район на 200 гектаров, и «площадь у Володарского моста, являющаяся центром вновь создаваемого района, оформляется как въезд в этот район»[344]344
  Прибыловский Г.Н. Новый жилой район // СиАЛ, 1960, № 3. С. 35.


[Закрыть]. Геометрия чуть безумная, но и сам Питер был некогда центром империи, находясь на ее краю. Но и это не все: 5 июня 1964 года заработал обновленный Волго-Балт, и теперь площадь – «парадные речные ворота города»[345]345
  Емельянов К.Н. Площадь у Володарского моста // СиАЛ, 1964, № 11. С. 32.


[Закрыть].

Вид с Володарского моста. 1975

➧Поэтому башни встают у самой реки, а в первой версии еще и разворачиваются к ней широкими фасадами. Нева мыслится как «главная улица» города, поэтому ставить дома к ней торцом «совершенно недопустимо»[346]346
  Булдаков Г.Н. Архитектурные ансамбли нового Ленинграда // СиАЛ, 1974, № 9. С. 4.


[Закрыть]: об этом прямо заявляет главный архитектор Ленинграда Геннадий Булдаков, критикуя замысел Александра Васильева развернуть так гостиницу на Свердловской набережной. Постановка башен плашмя к реке делала бы пространство площади уютнее и компактнее, но сами они теряли бы в остроте восприятия с основной трассы. Потому что их идея – именно в контрасте длинного узкого тела башни с опоясавшими ее горизонталями балконов (почти как в башне Кировского райсовета Ноя Троцкого). И пока балконы не остеклили, они создавали на башнях очень красивый рисунок, напоминая вывешенные над рекой палубы. Кроме того, башни романтически отрывались от земли опорами-ножками и в то же время – заземлялись за счет стилобатов, которые начинались на набережной, обхватывали башню и продолжались на всю глубину площади.

➧Это, собственно, и было тем самым прогрессивным решением, за счет которого площадь выглядит как провозвестник современного городского пространства. Идея двухуровневого его решения уже была в Свердловской набережной, но там это все-таки были более скромные по размерам дворики; была она и в московском Новом Арбате, но сдулась после того, как башни на южной стороне проспекта из жилых стали офисными. Кроме того, Новый Арбат шел почти от самого Кремля, пролегал вдоль правительственной трассы и был лицом столицы. Здесь же практически окраина города – и после всех ритуальных парадностей («ворота туда, ворота сюда») это ошарашивало новизной и гуманизмом. Оба этих слова тоже не пусты: авторы предполагали перекинуть пешеходные переходы к магазинам непосредственно с уровня моста, то есть над парком протянулись бы эдакие воздушные дорожки. Этого, увы, не получилось, и кровля стилобатов тоже не стала эксплуатируемой (как, впрочем, и на Новом Арбате). Но зато в ней были прорезаны круглые отверстия для деревьев – как было у Ле Корбюзье, как будет у Тадао Андо; советская же архитектура точно еще не знала такого продуманного комбинирования природы и архитектуры (разве что сам Гольдгор опробовал его в здании игротеки в Таврическом саду).

➧Эти стилобаты, занятые магазинами и предприятиями соцкультбыта, длинной лентой протянулись по обеим сторонам площади, создав подле себя приятный и осмысленный променад. На восточной стороне площадь фланкировали два «торжественных по облику»[347]347
  Цимбал М.В. Композиционные закономерности формирования ансамблей // СиАЛ, 1975, № 8. С. 12.


[Закрыть] 9-этажных дома, которые – в рифму к ножкам башен – тоже оторваны от земли, но уже сплошным остеклением магазинов, занимавших два нижних этажа. Эти «аквариумы» выступали за пределы панельных объемов и вкупе с элегантными лестницами придавали месту какой-то уже совсем западный дух (не очень вяжущийся с названиями магазинов: «Витязь» и «Ярославна»). А «трудно решаемые в любой композиции внутренние входящие углы заменены зелеными разрывами, где очень уместно поставлены объемы кинотеатра и плавательного бассейна»[348]348
  Попов В.В. Указ. соч. С. 20.


[Закрыть]. Бассейн, кроме того, логично открывал рекреационную тему: за ним начинался районный парк (где плакала о прошлом уже настоящая «Ярославна» – построенная в неорусском стиле дача генерала Чернова).

Магазин женской одежды «Ярославна». Вид со двора

➧В этом обаятельном доме Александра фон Гогена в годы войны разместилась радиостанция, задачей которой позже стало глушить западные «голоса». Эти «голоса», конечно, не оценили бы главного концептуального достоинства площади: все ее дома, включая башни, собраны из панелей одной и той же серии 1ЛГ-602В. Этим опытом очень долго гордились как доказательством того, что из типового можно создать уникальное. И не просто уникальное, но и парадное. Все-таки даже Свердловская набережная[26], собранная по тому же принципу, не имела столь важного градостроительного значения, да и сложена была из кирпича. А московский квартал «Лебедь», тоже сложно и красиво скроенный из типовых панелей, стоял и вовсе на отшибе. «Лебедь» быстро осыпался и поблек – как, увы, и башни площади, а высоты их, обусловленной все тем же исходным материалом, явно не хватало на этом огромном пространстве.

➧Не говоря уж о том, что по-настоящему романтический вид площади придавал старый Володарский мост – «прекрасный, как Охтинский мост», у которого он позаимствовал конструктив: пролеты в виде арочных ферм. Конструктор моста Григорий Передерий тоже участвовал в проектировании Большеохтинского моста (1901–1911), но для Володарского (1932–1936) предлагал и альтернативный вариант – вантовый. Но Киров «посчитал вантовую конструкцию нереалистичной, исходя из технологического уровня ленинградской промышленности»[349]349
  Левчук А. Архитектурная история Ленинграда // Проект Россия, 2003, № 26. С. 94.


[Закрыть]. Тем не менее, арочный Володарский мост, – пишет архитектор Алексей Левчук, – стал «тем самым отсутствующим памятником, который собирал обе площади в одну», но в 1986 году был разобран и отбуксирован в деревню Новосаратовка (где в 2017 году продан местному бизнесмену), а занявшее его место новое «безобразное сооружение разрушило архитектурное единство предмостных площадей»[350]350
  Левчук А. Архитектурная история Ленинграда // Проект Россия, 2003, № 26. С. 94.


[Закрыть].

➧Идеального пространства не получилось еще и потому, что огромность площади не была обеспечена связностью. Ее рассекала Народная улица с 10 полосами, а подземных переходов тут не было и нет. Кроме того, никак не решили и спуск к Неве, а постсоветские годы с их хаосом мелкооптовой застройки и реклам доконали изначальную чистоту. Ситуацию пыталось исправить бюро «Витрувий и сыновья», построившие около «Ярославны» магазин «Штрих-код» (2007) – редкий в Питере образец хорошей современной архитектуры. В замысле это была пара: «Два одинаковых здания ярко-красного цвета, расположенные симметрично, должны были усилить эффект пропилеев, оживить и завершить героическое парадное построение площади»[351]351
  Падалко С. Интервью авторам книги, 18 июня 2021.


[Закрыть]. Второй построить не дали, что стало логичным продолжением священной петербургской борьбы классической симметричности с модернистской свободой, другим примером которой служит тот факт, что один из 9-этажных жилых домов, стоящих вдоль площади, смотрит балконами на нее, а другой – во двор. Этот сугубо профессиональный жест (вывести балконы на южную сторону) народная молва упрямо приписывает тому, что фундамент одного из домов просто забыли отзеркалить.

«Витрувий и сыновья». Проект торговых зданий-пропилеев на площади у Володарского моста. 2006.