Текст книги "Я не сдамся. Дамасская сталь. Книга прервая"

Когда через пару часов мы приехали в Горки и должны были пойти на пешую экскурсию по ленинским местам, я была совершенно измучена. У меня менялась температура тела, перехватывало дыхание и мне приходилось стискивать зубы, чтоб не дай бог не закричать. Это был Зов Плоти. Никогда до, никогда после я в своей жизни не испытывала того, что испытала в течении суток, от одного ужина до другого, ни дрожи в коленках, а потом по всему телу так, что стоять не могла; ни волн вожделения до состояния, что сейчас не смогу сделать вдох. Мое тело узнало своего мужчину, но я еще была как говорят «ни сном, ни духом». У Максима тоже были «необычные» впечатления о нашем знакомстве. Он мне их описал, когда делал предложение. «Я уже был пьяненький и собирался идти спать. Но ключи от моей комнаты были у Сергея и мне сказали, что он решил закадрить девчонку и сейчас ее „вытанцовывает“. Я поднялся на второй этаж, открыл дверь в холл и увидел тебя. Ты танцевала в конце зала, причем ко мне спиной. У меня было впечатление, что я вообще ничего и никого не вижу в зале, кроме твоей задницы и ног. И тут у меня мысль в голове, как вспышка молнии: „Это моя женщина!“ Я аж протрезвел. Ну и ломанулся к тебе через весь зал знакомиться. Представляешь, я в тебя влюбился, даже не видя твоего лица. Блин, вот это судьба». Как само предложение, так и место, где мне его сделали было в его «репертуаре». Но это было потом…

Я так себя плохо чувствовала и была вымотана своим состоянием, что решила «подзарядиться». Перед тем, как сесть в автобус после экскурсии, я забежала в ближайший магазин и купила себе бутылочку коньяка. Когда после возращения мы пошли на ужин, я уже была крепко подшофе. Но зато меня отпустило. Как только мы сели за наш стол, ко мне сразу подсел Максим и не отошел, пока я ему клятвенно не пообещала, что сразу после ужина пойду с ним на дискотеку. Если бы я не была так измучена зовом плоти, то не стала бы пить коньяк в этот день, и у меня не было бы никакой причины буквально через два танца пойти с Максом поболтать и покурить в его комнату, которая располагалась в другом корпусе. Поболтать особо не получилось, он быстренько уговорил меня на секс. Да и я ведь понимала, что он приглашает меня к себе не разговоры разговаривать. После всего он был в таких возвышенных чувствах, говорил красивые слова, а я мысленно пожимала плечами и думала про себя: «Вот заливает. Это, наверное, у них так в Москве принято. Ну да ладно». Максим жил не один и поэтому мы не собирались вместе проводить всю ночь. Он проводил меня до моего корпуса, предложив встретиться следующим вечером. У меня даже нигде не екнуло, когда я ему ответила:

– Не получится. Мы после завтрака уезжаем уже с чемоданами. После экскурсии нас отвезут сразу на вокзал. Так что прощай… приятно было познакомиться, – и тихонечко зашла в комнату, которую делила со своими подругами.

Утром в столовой завтракала наша группа и парочка молодых людей, которые уныло пили сок. Создавалось такое впечатление, что они еще просто не успели доползти до своих постелей. Затем к нашему корпусу подъехал автобус и мы начали загружать свои чемоданы. Неожиданно ко мне подбегает Максим, весь спросонья взлохмаченный, полуодетый, в тапках на босую ногу и сует мне в руку бумажку:

– Это мой рабочий телефон и, на всякий случай, домашний адрес. Может, ты все же приедешь на КВН? (Бумажку я засунула поглубже в карман и на вокзале выкинула. Зачем везти домой компромат?)

– Нет. Мне не вырваться.

– Ну, тогда, может потом как-нибудь. Дай мне свой номер, созвонимся.

– Не могу. Я ведь замужем. Как ты себе это представляешь?

– Ну, дай адрес, я тебе напишу.

– Нет.

– Я тебя сейчас никуда не отпущу, пока ты мне не дашь свои координаты. И все будут на тебя смотреть из автобуса, – он начал театрально загораживать собой автобусную дверь.

Чтобы не привлекать внимание нашей группы, я все перевела в шутку, громко засмеявшись.

– Я не могу дать тебе свой адрес, – чуть ли не шипя, тихим голосом я начала его увещевать. – Ты хоть представляешь, что такое почта в колхозе? Весь колхоз будет раньше меня знать, что мне пишут из Москвы. Давай уже, пиши… – я начала ему диктовать. – Это адрес моей подруги Наташи. Она живет в Калининграде. Напиши, что для меня. Она мне передаст. – Я стала подниматься в автобус.

– Я напишу тебе.

– Не стоит, – я ему улыбнулась и пошла на свое место.

Вернувшись домой, я с головой окунулась в работу и постаралась забыть историю с Максимом, как необъяснимую и недостойную меня слабость. «С кем не бывает? Протрезвел и забыл».

Но… Приблизительно через два месяца, где-то в середине апреля грянул гром. Мне пришла телеграмма «Срочно позвони. Наташа». Я отпросилась с последних уроков и на рейсовом автобусе рванула в районный город на телеграф, чтобы успеть позвонить своей подруге на работу, так домашнего телефона у неё не было. Я вся изволновалась, пока ехала около трех часов до телеграфа, а именно столько времени уходило на дорогу, так как автобус заезжал во все деревни на пути следования. «Что случилось? У Наташи мама умерла? С Мариной что-то? Может, у Наташи смертельную болезнь нашли?» Ну что может такого случиться, что так срочно и не может быть сказано в телеграмме? С Наташей поговорить с первого раза не получилось. Она куда-то вышла и мне сказали перезвонить минут через тридцать. Томительные полчаса прошли, я дозвонилась и дрожащим от волнения голосом спросила, ожидая самого худшего:

– Наташа, это я. Что случилось?

– Что случилось? – громко смеясь, спросила Наташа. – Это я тебя хочу спросить, что случилось…

– В смысле? – в моем голосе смешались интонации возмущения и недоумения одновременно.

– Мне тут телеграмма сегодня утром пришла из Москвы. «Для Анны. Встречай. Прилетаю завтра на одну ночь. Буду по адресу шесть вечера. Банзай». Это кто? И почему телеграмма мне?

– Наташ, я не знаю, что делать. Я его не приглашала. Я дала парню твой адрес, чтоб он только отвязался. Помнишь, я в Москву в феврале ездила? Ну кто мог подумать…

– Нет, ну это ты у нас только так можешь…А почему ты про него ничего не рассказывала?

– Да нечего было рассказывать. Ничего особенного не было.

– Ладно, давай завтра приезжай, – и хмыкнув, продолжила. – Будем разбираться с твоим «ничего особенного»

– Наташа, ты чего? Как я приеду? Что я скажу Жене? На работе? – я от волнения вся вспотела. В кабинке стало очень душно.

– Слушай, ты предлагаешь мне разбираться с твоим кавалером? Он, значит, мне позвонит в дверь, а я не буду открывать? Или открою и что? Нет уж, приезжай, – несмотря на расстояние, чувствовалось, что Наташа в восторге от всего этого разговора. Мне даже показалось, что рядом с ней стоят пару сослуживцев и, с её ведома, нас подслушивают.

– Я не могу приехать. Ну, спровадь его как-нибудь.

– Ань, а если он будет буянить? Орать под окнами? Требовать твой адрес? Парень через всю страну к тебе летит.

Опасения Наташи были более чем обоснованными. Поступок Банзая был верхом непредсказуемости. Люди мало куда ездили в своей жизни. Любая поездка была целым событием, к которому готовились, иногда даже несколько лет. Тем более на самолете. Это было еще и очень дорого. А тут – на одну ночь прилететь. Без предупреждения, без приглашения. А вдруг я не могу? Вдруг я заболела? Про такое поведение говорили: «У человека крыша поехала». Тут уже сомнения вообще о наличии «крыши». У меня в голове от переживаний не появлялось ни одной вразумительной идеи. Выручила Наташа:

– Скажи Жене, что мою маму срочно положили в больницу, нужен круглосуточный уход. Мне нужна твоя помощь. А я после работы схожу на телеграф и отправлю тебе телеграмму «Срочно приезжай. Маму положили больницу». Ты её утром покажешь на работе и скажешь, что это твою маму положили в больницу и ты срочно ей нужна. Аня, и учти, если ты не приедешь, а он будет настаивать, я могу ведь и к тебе с ним приехать…

– Наташа, я буду у тебя завтра.

– С тебя коньяк, – засмеялась она в трубку. – Чувствую, завтра будет веселье. Ну, пока.

Господи, поездка в автобусе домой была запоминающейся. Ужас и восторг. Одна моя часть пребывала в полном страхе от того, как так извернуться, чтобы меня и муж отпустил на пару дней, и директор школы. А другая часть проживала все романтические версии от «Алых парусов» до «Ромео и Джульетты». «Парень на свидание летит из Москвы! На одну ночь… только увидеть меня. Он ведь не может быть до конца уверен, что я получила от него телеграмму». Сердце то замирало, то бешено билось. Да уж… с этим парнем точно не соскучишься.

Все было очень красиво. Он включил свое обаяние на полную катушку. Букет белых роз, изысканное вино, конфеты. Милый подарок не только мне, но и Наташе. Он пригласил нас в ресторан, потом мы с ним до утра гуляли по городу, и он улетел, взяв с меня обещание, что я одна, или с Наташей, приедем на майские праздники к нему в гости. Он снимал дачу в Подмосковье и устраивал на праздники грандиозную вечеринку. Максим прилетел только затем, чтобы лично пригласить и уговорить меня приехать к нему на его праздничную тусовку.

Я не была еще в него влюблена, но я была заинтригована. Все происходящее не укладывалось ни в какие рамки. Я знала про себя, что «не красивая, зато умная». Так что привлекло внимание такого неординарного мужчины? Как на него реагируют люди, я уже видела. Возле него аж воздух искрился. Высокий, стройный, смуглый, миндалевидные с поволокой, карие глаза и чувственные губы. Когда он смеялся или рассказывал какую-нибудь историю, в его глазах мелькали «чертята». От его комплиментов не могла устоять ни одна женщина. Он так смотрел в глаза, так улыбался, так галантно брал руку для поцелуя и так к ней склонялся, что женщина чувствовала себя восхитительно привлекательной и особенной. С ним было интересно. Когда я с ним познакомилась, ему было всего-то двадцать семь, но в его жизни уже было много всего захватывающего и он умел это с блеском подать. Мама из семьи армянских аристократов голубых кровей, папа – сибиряк, военный летчик, учившийся вместе с Юрием Гагариным в одном летном училище. Жизнь за границей в посольствах, потом в Звездном городке, где жили и дружили семьями летчики-испытатели и космонавты. Он сам с такой редкой и опасно-ответственной работой – авиадиспетчер. У него было проколото ухо – вызов всему взрослому и «правильному» миру. Он был, как пират. Делал, что хотел. Вел себя, как хотел. И ему все сходило с рук. Он моментально знакомился с человеком, с которым ему захотелось пообщаться. И еще пять минут назад совершенно незнакомые люди уже гордились честью быть в его друзьях. Приглашали его в гости, были ему рады в любое время дня и ночи. Мы были не то, что из разных миров, мы были с разных планет. И у меня не укладывалось в голове, что его во мне так заинтересовало? Всеми своими словами и действиями он давал понять, что достоин моего внимания. Что он способен для меня и звезду с неба достать. Моя подруга Наташа, такая резкая, такая независимая уже через час после знакомства с Максимом молча сидела и открыв рот, ловила каждое его слово. В Калининградском небе таких «орлов» мы еще не видели. А еще Наташа всем все растрепала в тот же вечер, как получила телеграмму и поговорила со мной. Так что с Максимом познакомилась и Марина, и Ирина, соседка Наташи. Марина заскочила к Наташе, невзначай, не успел Максим в дверь зайти. А Ирина случайно шла мимо, услышала из окон мой голос и решила зайти поболтать, давно не виделись. Так что Максиму без моего на то согласия устроили смотрины. Хорошо, что он успел уже меня с Наташей пригласить в ресторан, иначе девчонок было бы до утра не вытурить. Он на всех произвел неизгладимое впечатление. Так что не одна я задавалась на следующий день вопросом: «И чем я его так заинтересовала?»

Наташа приняла самое активное участие в создании «легенды» для нашей поездки в Москву. Ей хотелось увидеть мир «другой молодежи», а мне хотелось покататься на американских горках в Парке Горького и сходить в кафе, где подают восхитительные взбитые сливки с вишневым сиропом. Мне не так было интересно само свидание, как возможность в кругу «звездной» молодежи Калининграда небрежно бросить: «Я недавно вернулась из Москвы. Меня парень пригласил на свой джем-сейшн. Ничего так было… прикольно». Марина только что зубами не скрежетала. Её бесило, что Максим пригласил и Наташу. Ей было невдомек, что он в Наташе увидел свою союзницу и надеялся, что она будет «за поездку». Никому из моих подружек не приходило в голову, что можно отклонить столь захватывающее приглашение. Но они не были замужем и плохо представляли, что такое семейная жизнь.

Мы приехали с Наташей на три дня. Максим встретил нас на Белорусском вокзале и на машине, взятой у друга, привез на подмосковную дачу с большим участком, где на следующий день намечался праздник. Если в Калининграде я была в интеллигентной тусовке, то это был полнейший андеграунд. Ребята были все ровесники Максима, а девушки, как это и водится в тусовках, намного их моложе. Им еще не было восемнадцати и на меня с Наташей они смотрели, как на старух, которые не понятно, что тут делают. Ребята много пели, много пили. К концу вечеринки мы с Наташей были в полном шоке от всего происходящего. Меня особенно возмутил подтекст песен на тот момент еще никому неизвестной группы «Манго-Манго». Но через пять лет они стали популярны на всю страну, мы все знали их песни и с удовольствием подпевали, когда их крутили по телеку. Мой внутренний «правильный» мир сильно изменился с распадом СССР. В общем, меня вечеринка не впечатлила, хотя она, на самом деле, по наличию участников была крутой. Марат, к обеду уже совершенно пьяный, читал заплетающимся языком черновик своего романа, который через десять лет был издан и наделал много шуму. Андрей, еще один друг Максима, «зажигавший» возле костра со своей электронной гитарой, издавая «омерзительные», по моему мнению, звуки, стал потом гитаристом очень известной группы, и мне было прикольно козырнуть в разговоре, что я пила вместе с музыкантами после концерта за кулисами, когда они давали сольные концерты в Москве. Но в ту поездку для меня этот джем-сейшн воспринимался бедламом, в который угодили две нормальные девушки. Все изменилось на следующий день. Мы возвращались из Парка Горького, ехали в метро, я была очень расстроена, потому что «американские горки», на которых я так мечтала покататься, были закрыты. И вот я сижу в вагоне, чуть не плача, разговариваю с Наташей, сидящей рядом со мной, и поднимаю глаза на Максима, который стоит и держится двумя руками за поручень. Вдруг затихают голоса, стук колес, время останавливается, и я понимаю, что я его люблю. Я люблю этого мужчину. Всего. С его неуправляемым характером, необузданностью, громкостью, с иногда шокирующим поведением. Это мой мужчина! Хорошо, что я сидела и рядом была Наташа. Если бы я стояла, то могла бы плюхнуться в обморок от мысли, которая начала биться в голове: «Боже! Что мне теперь делать?!» Я себя почувствовала глубоко несчастным человеком. Мало того, что у меня брак не получился, так я еще влюбилась в «недосягаемого» мужчину. Перед глазами проплывали картины жалкой жизни до старости с нелюбимым мужем, потому что я люблю другого, а с ним быть не смогу и развестись не смогу, потому что зачем разводиться, если больше мне счастья и так не светит. В общем, я себя за несколько минут чуть ли похоронила, воображая себя скорбящей всю жизнь по неразделенной любви. Я сама испугалась, как резко и громко прозвучало мое неожиданное для всех предложение: «А давайте выпьем». Мы вышли на Таганке и Максим, решив сделать широкий жест, привел нас в «Закарпатские Узоры», известный в те времена роскошный московский ресторан.

…Мужчина моего сердца. Он стал моей второй любовью: страстной, горячей, молодой, пылкой. Символом нашей любви было танго. Самое экспрессивное танго в мире. Я его так любила, что мне кажется, могла пойти за ним по трупам. Он меня любил так же. Кровь в венах кипела от накала страстей. Мы были пара, от которой народ сходил с ума. Друзья мужа не выдерживали ни мужской дружбы, ни хоть каких-то правил приличий. Мои подруги и приятельницы оказывались в таком же положении. И это не потому что мы какие-то супер-пупер красивые, или успешные, или… Люди чувствовали вибрацию наших тел, энергию наших взглядов. И они хотели прикоснуться к этому, понять, что там такого в телах, в сердцах, чтобы так сгущался воздух, когда мы были вместе. Мы оба сильные личности, очень эмоциональные и авантюристы по характеру. Нашей проблемой стало разное воспитание, мировоззрение и предназначение. «Кто не рискует, тот не пьет шампанское». Это было про нас, про нашу жизнь. Независимо, было это до нашего знакомства, во время, или после, когда уже каждый шел своим путем. Мы всю свою жизнь так и прыгали в неизвестность, раз за разом. И шампанского было море. Самого настоящего. Только горы для прыжков мы выбирали разные. И пересекались в полете. Но это была любовь. И не всем она такая встречается. Может, и хорошо. Скакать с Небес в Ад ежеминутно на протяжении многих лет жизни – это… Но я счастлива, что в моей жизни была такая любовь. Он тоже счастлив, что в его жизни была такая любовь. Я знаю. Он мне это сказал через десять лет после расставания. Но в тот далекий вечер, когда я с подругой в сопровождении Максима подходили к ресторану «Закарпатские Узоры» – ни он, ни я еще ни о чем не догадывались.

Когда мы через несколько часов вышли из ресторана, я практически не могла идти и мало что соображала. Меня под руки волокли с одной стороны Максим, с другой стороны Наташа. До дачи мы добирались на такси, но я уже плохо помнила. Мне об этом вечере на следующий день рассказала подруга. Ни она, ни Максим не могли понять, что со мной произошло. Я молчала, ничего не ела, только пила и по лицу катились слезы. Своей страшной тайны я им не раскрыла. Я была убита горем и ситуация мне казалась совершенно безвыходной. Он в Москве, я в колхозе у черта на куличках. Он такой видный и из такой крутой семьи, а я провинциалка, замужняя, с ребенком, из рабоче-крестьянской. И не красотка. Я завтра уеду, и он меня забудет, как еще одну из «телок», приглашенных для веселья на мужскую тусовку. А я буду его любить, безответно… Я читала в романах о такой любви и представляла, какой ужас и холод ждет меня впереди. Никто не заставлял меня принимать его приглашение. В это пекло головушку я засунула самостоятельно.

…Я вернулась домой. Внешне в моей жизни ничего не изменилось. Я жила с мужчиной, которого не любила и работала в колхозе, который считала ссылкой. Но внутренне я поняла, что свою судьбу мне придется брать в свои руки. Надежды на мужчину, который появится и все чудесным образом разрешится, уже не было. Мужчину я встретила, полюбила его, но он не тот. А без любви второй раз замуж выходить я не собиралась. В моей головушке родилось два плана. Один – развод. Максимально что-то предпринять, чтобы вернуться пораньше в родной город и если не получиться, то дождаться окончания срока отработки. Второй – начать двигать мужа по карьерной лестнице, и как только выберемся из колхоза, то тогда уже и разводиться. Первый план мне нравился меньше. Мне и так было тяжко в бытовом и социальном плане. А если еще одна останусь и застряну в этом гребаном колхозе на два года? Я решила сначала посоветоваться с мамой. Начинались летние каникулы, и я собиралась, после двухнедельных курсов повышения квалификации, которые проводились в Калининграде для учителей математики, уехать на месяц с ребенком к маме. Женя собирался к своим родителям, и я была этому рада и всячески его поощряла. Наташа была не против, и я на время обучения остановилась у нее. Буквально за день до моего приезда на её адрес для меня пришло письмо от Максима. Не успела я зайти в её дом и снять обувь, как она начала размахивать конвертом перед моим носом со словами:

– И что мне за это будет?

– Наташ, ну отдай, – пыталась я выдернуть письмо из её рук.

– Придется спеть или стишок прочитать, так просто ты не получишь, – Наташа смеялась, глаза её сверкали в предвкушении мини-концерта.

– Хорошо-хорошо, я согласна. Мы даже можем вместе – ты будешь на пианино играть, я спою все, что захочешь, но только отдай письмо. Я прочитаю и начнем петь.

– Петь надо сейчас, – не унималась Наташа. – Потом, носом чую, будем пить.

Нос Наталью не подвел. После прочтения письма очень захотелось выпить, и покрепче. Письмо было коротким. На одной стороне листка его стихи, посвященные нашему знакомству, а на другой стороне приглашение к нему в гости на неделю в июле. Вот, что хочешь, то и думай. О чувствах – ни слова. Но стихи… Приглашение…

Я думала, он меня забыл. Томилась от нераздельных чувств. Я ведь не могла ему ни позвонить, ни написать письмо. Как бы это выглядело? Если бы жили в одном городе, можно было бы случайно на глаза попасться. (Мы сейчас намного легче общаемся в таких неловких ситуациях. Можно смс написать, в Инстаграме фотку лайкнуть. А тогда – нет. И нормы этикета были намного строже).

… Я приняла его приглашение. Это была настоящая романтическая неделя. Максим красиво за мной ухаживал. Мы ходили в гости к его друзьям, он приглашал их в гости к себе. Я так веселилась, как никогда до этого в своей жизни. Вся молодежь была интересной. Они все были образованны, с грандиозными мечтами, амбициозны и готовы перевернуть этот мир. И отдыхали они на полную катушку. Одним вечером мы поехали купаться, так представляете, нас в «жигули» поместилось семь человек. Бедолаге Валере пришлось лечь в кузов. Все ребята играли на гитарах, пели, многие сочиняли песни. С ними со всеми были их девушки, хотя они все были женаты. У нас в Прибалтике так не было. И хотя у меня рыльце тоже было в пушку, но я считала, что такого блядства как в Москве, больше нигде нет. Через несколько лет ребята развелись и женились на этих своих девушках. Мы потом дружили семьями и так же весело проводили выходные. В эту неделю мы много разговаривали с Максимом, рассказывали про себя, свои мечты, свои истории. Максим был женат уже пять лет, у него было двое сыновей, но зимой они сильно поссорились и теперь он живет один. Он хочет развестись, но его отец сделал ему кооперативную квартиру в строящемся доме и пока дом не сдадут, он не может подать на развод, потому что тогда потеряет эту возможность. Пока он снимал летнюю дачу, но осенью, если дом не сдадут, планировал переехать к родителям. У нас у всех были приблизительно одинаковые истории. Девушки выходили замуж в восемнадцать-двадцать лет, парни после армии или на пятом курсе института, чтобы не одному уезжать по распределению на окраины страны. Рождались дети, начиналась взрослая жизнь и становилось понятно, что мы еще не готовы. Не нагулялись, не навстречались, не хотим сидеть дома с детьми. Социальные условия слишком рано заставляли нас начинать взрослую жизнь и нести обязательства. Мы не успевали пожить для себя. Хорошо, что сейчас нет такого. Можно снять квартиру и не жить с родителями. Можно путешествовать, ходить на вечеринки и интересные мероприятия. Можно выходить замуж или жениться в любом возрасте, и никто не будет тыкать в тебя пальцем, что тебе двадцать два и ты уже старая дева. Хорошие сейчас времена для молодых людей.

Неделя закончилась, я возвращалась домой. Никаких особых слов не было сказано– ни про чувства, ни про будущее. Как будто все наши встречи были вырваны из контекста жизни. Я ехала в поезде догуливать свой отпуск у родителей и у меня промелькнула мысль: «Мне нельзя за него выходить замуж. Но если он сделает предложение – я выйду за него». Я помню её, она поразила своей несуразностью. Не было никаких предпосылок получить от него предложение руки и сердца. И мне, действительно, не стоило бы выходить за него замуж. Он был слишком шебутной и нелогичный. Но я его любила.

Я маме ничего про него не рассказала, но поговорила о желании развестись. Мама сказала, что окажет поддержку. Не потому что ей не нравился Женя, как человек. Но она считала, что он не перспективный и не подходит мне. Она ведь была против изначально. Мама сказала, что как только я вырвусь из колхоза, она с папой поможет мне устроиться на хорошую работу и встать в очередь на квартиру. В свой колхоз «Путь Ленина» после летних каникул я возвращалась с сыном, так и не приняв окончательного решения – разводиться или нет.

Может быть, я долго была бы в таком подвешенном состоянии, но к принятию решения меня подтолкнул Максим. Он прислал мне письмо (мы договорились, что он будет писать «до востребования» на главпочтамт районного города, а я периодически буду ездить в город и заходить на почту), что очень соскучился и просит приехать на ноябрьские праздники. Он получил квартиру и хочет мне ее показать. Я поняла, что дальше так продолжаться не может. У меня семья и я не могу вот так взять и поехать, куда хочу и когда хочу. Мне надо или разводиться (и тогда я вольная птица) или оставаться в семье и двигать карьеру Жени. Я настолько чувствовала себя неуверенно как женщина, что побоялась остаться одной, если разведусь. А то, что я могу справиться сама – мне эта мысль в голову никогда не приходила. Одинокая женщина в советском обществе была изгоем. Каких только слов не говорили вслед – «разведенка», «одиночка», «никчемная», «шалава». Я не красавица – шансов у меня практически нет. Я решила остаться с Женей и подталкивать его к партийной карьере. Поэтому, договорившись с калининградскими подружками, что якобы еду на праздники к ним, сама уехала на два дня в Москву, чтоб расстаться с «любовью всей своей жизни». Максим встретил меня, довез до своего нового дома, показал где что и уехал дорабатывать смену. Раньше нельзя было не пойти на работу, сославшись на болезнь. Было строго – пару прогулов – увольнение по статье с записью в трудовую книжку. Весь следующий день мы гуляли по городу, а вечером он, собираясь в ночную смену, принимал ванну и попросил посидеть с ним рядом. Я села на табуреточку и собиралась с духом, чтобы сказать ему, что это наша последняя встреча. Завтра он вернется со смены, проводит меня на вокзал, и мы больше никогда не увидимся. Я не буду заходить на почту, получать его письма. Я смотрела на него, молчала, собираясь с духом, а он смотрел на меня и почему-то загадочно-довольно ухмылялся.

– Выходи за меня замуж. Подумай, пока я буду на смене, а утром дай ответ.

Потом приподнялся, схватил меня в охапку и утащил с собой в ванну. Я как была в одежде, красивой блузке, кожаной юбке и колготках, так и плюхнулась в воду. В моей голове со скоростью звука проносились мысли – «блин, в чем я поеду домой» – «что будет после воды с юбкой» – «я ведь приехала расставаться» – «так значит он меня тоже любит» – «успеют высохнуть вещи до утра» – «где и как мы будем жить» – «как я скажу Жене» – «мы ведь оба женаты».

Нет, ну кто еще в моей жизни мог устроить такой тарарам? Он вышел из ванны, помог вылезти мне и пошел одеваться на работу, а я осталась раздеваться и придумывать, как сушить белье в доме, в котором еще не подключили отопление. Пока Максим всю ночью руководил взлетом и посадкой самолетов, я лежала в постели и думала, что сказать: «Да» или «Нет». Вот в ту ночь я и поняла про себя, что я авантюристка и рискованная девчонка. Конечно, я выйду за него. Это ведь будет такая интересная захватывающая дух жизнь. И в этом я точно не ошиблась. Уж чего-чего, а этого у меня с ним было с лихвой. Единственное, что было плохо, – я не подумала о сыне. Но я, к моему сейчас глубокому сожалению, о нем вообще не думала.

Мне не пришлось придумывать, как бы помягче сказать Жене, что я с ним развожусь. Не успела я войти в дом, как Женя, зло, осуждающе глядя на меня, сказал:

– Твои подруги, у которых ты была в Калининграде, приехали к тебе в гости на праздники. Где же тогда была ты?

– Я была в Москве и выхожу замуж за другого. Мне нужен развод.

Вот что делать с этими подругами? Они, видите ли, забыли о наших договоренностях и приперлись в гости. Первый раз за полтора года! Именно тогда, когда я, якобы, была у них. Нет, ну не сволочи?! А если бы я рассталась с Максимом, как бы мне удалось «сохранить» семью? У меня уже не раз закрадывалось ощущение, что Наташа имеет виды на моего мужа. Может, решила пойти ва-банк? А Марина? Да… мои подружки сплоховали. Я решила больше им своих секретов не доверять.

Развестись в то время было очень сложно. Семья считалась «ячейкой общества» и общество жестко стояла на защите своих интересов. У нас ушло на все это около девяти месяцев. И все это время мы жили с Женей, как семья. Он поставил мне такие условия, а мне некуда было деваться. Ни он, ни я не могли уехать без открепления (три года мы должны были отработать и нас не могли уволить без уважительной причины, которую согласовывали в районном отделении образования). Мы не могли жить в разных квартирах (свободного жилья под аренду не было, люди при острой нужде готовы были снимать даже угол в комнате). Большинство учителей в школе считало, что наш развод – это уловка, чтобы пораньше выбраться из колхоза. Те, кто думали по-другому, из Жени делали героя и мученика одновременно. Такой красивый, умный, талантливый и эта… Вслух особо мне ничего не говорили, но постоянно бросали презрительные взгляды и изводили по работе. Придирались ко всему, на каждом педсовете. И тут же пели дифирамбы Жене. Я бы, наверное, не выдержала, если бы, как ни странно, меня не поддерживал муж. Женя не хотел развода, он меня очень любил и надеялся, что как говорят «Все забудется и перемелется». Мама мне тоже писала письма «до востребования», чтобы лишний раз не дразнить любопытство колхозных почтальонов, и поэтому Женя не знал, что я переписываюсь с Максимом и получаю от него письма. Письма были редкостью, раз в месяц, но их романтическое содержание поддерживало мое настроение. Мне кажется, я все время была в мечтах.

Максим, как и я, ждал развода. И как только нам поставили в паспорте штамп «разведен», мы сразу же хотели пожениться. Я попросила приятельницу по работе присмотреть пару дней за сыном и поставив штамп в паспорте, в тот же вечер поехала в Москву. С Женей мы расстались накануне, он как-то договорился с директором школы, взял административный отпуск по семейным обстоятельствам и уехал к друзьям. У меня так странно складываются в жизни события, что с людьми, которые сделали мне больно, мне предоставляется возможность сатисфакции. Пока я стояла на перроне, ожидая посадки на свой поезд, ко мне подошла женщина и поздоровалась со мной. Это была моя свекровь, рядом с ней стоял её старший сын. Я в полном недоумении их спросила: