Текст книги "Я не сдамся. Дамасская сталь. Книга прервая"

Шмяк башкой о палубу!

Это хорошо, что в аэропорту у меня не было времени отреагировать на новость… Объявили посадку, мы обнялись, сестра пошла в зал вылета. Я практически на автопилоте добралась до Ирины, по дороге купив бутылку «мартини». Бутылки было мало, мы на Ириной машине поехали в ночную палатку купить еще. Пока мы пили (прямо в машине), я приняла решение показать «кто в доме хозяин». Ну нет, какая-то малолетняя б… дь будет приглашать к себе в гости мою сестру?! В квартиру, купленную на мои деньги? Ага! Разбежались!

Я знала, что он купил квартиру, знала и дом, и подъезд. Вместе с Ириной мы поехали к бывшему на разборку. А нам что? Мы пьяные, оскорбленные и агрессивные. Мы уже готовы за всех обиженных женщин мира заступиться. Среди ночи мы подъехали на машине к его дому и начали орать, чтобы он к нам вышел. Мало того, что мы выкрикивали его фамилию, мы ещё и сигналили. Он выскочил как ошпаренный. Я ему выкатила ультиматум: прямо сейчас избавиться от этой шмары, так как эту ночь я проведу в его квартире. Не знаю, что он там придумал, но следующую бутылку (вероятно, третью), мы пили уже у него – на правах хозяйки я принимала свою подругу в гостях в его квартире…

Как безалаберно в молодости мы относимся к своей жизни. Полагаем, что всё сойдет с рук, даже не догадываясь, что наши поступки могут иметь катастрофические последствия. На нас не действуют чужие примеры, как будто есть только мы и вот это самое мгновение. Когда на следущий день ближе к полудню я приехала к Ирине, она уже была с синяками и швами на спине. Возвращаясь домой за рулем машины, она не справилась с поворотом (был у нас там такой – постоянно в венках) и врубилась в дерево. Мне до сих пор стыдно. Это ведь я подвела свою подругу – отпустила её пьяную одну. Раз пили вместе, то и возвращаться надо было вместе. А с другой стороны: кто его знает, что было правильным в той ситуации?

Машина так врезалась в дерево, что Ирина осталась жива, но я вряд ли бы выжила. Удар был такой силы, что, вероятнее всего, я бы вылетела через лобовое стекло прямо в железные прутья ограждения. И что лучше: предавшая, но живая подруга или не предавшая, но мертвая? Если бы я не уговорила её ехать в другой город… Если бы мы возвращались вместе, и я, увидев встречную машину, успела бы предупредить… Если бы… Все мои душевные терзания не отменяют того, что я предала подругу, которая спасала меня целое лето.

Я стала жить со своим мужем, опять я – «королева», которая всем «показала». Но от моего представления об идеальном мироустройстве мало что осталось. Конечно, я не спросила маму. Конечно, я не спросила папу. Почему? Да потому что любой ответ был бы ужасным. Если бы мне родители рассказали тогда, когда все случилось, что-то бы изменилось в моей жизни? Думаю – да. Вероятнее всего, я бы не венчалась, а разводилась. Может, у меня бы даже бизнес остался. И дом с участком. И деньги. И машины. Но мне никто ничего не сказал. Я не знаю, что думали в тот момент мои родители. Но я знаю, что решила я. А я решила, что мои родители приняли в своем доме моего мужа с его девкой, потому что не захотели портить отношения с ним. Они предали свою дочь ради материальных благ, которые она предоставляла семье. И ничего мне не сказали именно по этой причине. Сестра веселилась в ресторане, видно, тоже по этой причине – на халяву чего бы не расслабиться?!

Ладно, муж ведь чужой человек. Не кровный. Но кто я для вас, моя семья? Кто я для тебя, папа? Ты ведь должен был меня защищать перед всем миром. Разве нет? Ты моему мужу должен был морду набить, а не за одним столом с ним сидеть. Мама, ты ведь такая сильная. Если бы ты сказала, все бы тебя послушались. Почему не указала им на дверь? Значит, моя помощь важнее моей чести?… Знаете, если тебя предают родители, то – всё. С тобой любой может делать все, что захочет. Ты беззащитен перед целым миром, потому что становишься не нужен сам себе. Что ж, кажется, уже больше и некому меня предавать.

Столько близких людей вокруг, а поговорить по-настоящему не с кем. Слишком много правды, о которой все молчат.

Глава 7. Дамоклов меч

ЛЕТО ЗАКОНЧИЛОСЬ. У сына начался учебный год в новой школе, а у меня – следующий этап жизни с неизвестными для меня правилами игры. Мир вокруг меня изменился настолько, что я перестала его понимать. Может, потому что и сама я изменилась? Оглядываясь назад, я ясно вижу, что именно с того самого лета постепенно моя жизнь стала утрачивать свои краски.

Я и не заметила, как перестала интересоваться серьёзной литературой, читать хорошие книги, а перешла на «легкий жанр» – беллетристику. В это время как раз появилась зарубежная романтическая проза – «любовные романчики», как я их называла: примитивный сюжет, два главных героя, с ними происходит что-то легко-тревожное, но в конце обязательно хэппиэнд. Такого романчика мне как раз хватало на один вечер, в качестве сказки на ночь, только для взрослых. Еще спасали комедии, там тоже в конце все счастливы.

Что-то случилось с моей памятью на лица. Потом, лет через пять, я не помнила практически никого из того жизненного периода, только самых-самых главных персонажей. Я это осознала, когда Ирина начала рассказывать историю про одного парня, а мне было непонятно, зачем она мне говорит про человека, которого я совершенно не знаю.

– Ирина, ну что ты так эмоционально рассказываешь о совершенно постороннем для меня человеке? Тебе что, до такой степени со мной неинтересно? На кой он мне сдался? Я его вообще не знаю! – возмущалась я.

Моя подруга округлила глаза и с легким недоумением спросила:

– Ань, ты что, придуриваешься?

Тут уже я выпучила глаза:

– Нет, я вполне серьезна. Я его не знаю. И что? Я должна делать вид, что мне интересно?

Так как мы, как обычно, сидели на кухне, то Ирина сказала:

– Сейчас будем разбираться, – и ушла в комнату.

Через несколько минут она вернулась с альбомом и начала показывать мне фотографии, где мы сидим за одним столом с этим парнем и смеемся. Ещё были фотки, на которых мы где-то на природе. Оказывается, мы с ним общались, встречались (и не раз), гуляли все вместе одной большой компанией. Это было время, когда еще ничего не произошло, но он был из криминального мира. Так я и выяснила для себя, что практически все люди из криминальных структур, с кем я была каким-то образом знакома, начисто стерты из моей памяти, без проблеска смутных воспоминаний.

О разборках в офисах я вспоминала только по серьезной пьяни и потом сильно возмущалась: «Ну почему я никак не могу это забыть? Ну да, ну было. Что теперь – повесить себе медальку „За отвагу и мужество“?» Но контролировать свои воспоминания после серьезного «принятия на грудь» было весьма непросто. Что странно: контролировать молчание я могла. Я хранила воспоминания внутри себя, и только глаза могли бы выдать ураган, бушевавший у меня в душе. Но кто же будет пристально смотреть в глаза в такой момент? Серьезные люди пьют крепкие напитки не для того, чтобы, не отрываясь, смотреть друг на друга. Просто хочется хоть на короткое мгновение, но уйти «в аут». Вечером «отдыхаешь» по полной программе, день – себя не помнишь, день – отходишь от предыдущего. Так сказать, «отдохнул» от своей головы. На пару месяцев хватало. Других альтернатив в те времена не было. Да и сейчас их не так много: спиртное, транквилизаторы, психолог. Кому что ближе.

Что еще во мне изменилось? Я перестала смеяться, даже разучилась. Могла улыбаться, но только уголками рта. Знаете, есть такие улыбчивые лица с безразличным взглядом. В такой улыбке – ни искорки, ни чертовщинки. Улыбка на лице есть, а радости нет. Ну что ж, розовые очки разбились, значит, видеть в людях только хорошее уже невозможно. Я стала взрослой серьезной молодой женщиной двадцати девяти лет. Для которой жизнь – это выполнение обязательств: перед родительской семьей, ребенком, мужем, перед друзьями, начальниками и подчиненными. Что там впереди? Одно – старость. «Все хорошее случается до тридцати лет», – так думают многие женщины, в том числе и те, которых еще не накрыл четвертый десяток.

Вот и у меня началась просто жизнь. Я думала, что навсегда, а оказалось – всего лишь на год. Я начала жить на два дома. Мама с сыном были в моей однушке, а я с мужем – в его квартире. Мы были разведены, но по-прежнему венчаны. Каждый (с одной стороны мама, с другой – муж) гнул свою линию, защищая свои интересы, а я разрывалась между ними, даже не понимая, что происходит на самом деле. Мама настаивала, что сама будет заниматься моим сыном, так как он сложный ребенок, я все время на работе. «Детей успешных родителей соблазняют и подсаживают сначала на травку, а потом на наркотики», – пугала она. Да, мама была права. Все уже стало доступно, и наркоструктуры активно интересовались детьми, у родителей которых были деньги. Но есть одно «но». Забота о моем сыне давала ей моральное право жить в моей квартире, получать от меня материальную помощь и обеспечение на моего брата. Я даже пикнуть не могла. Мамины аргументы действовали на меня, как удав на кролика. У нас в семье было жесткое воспитание, и дети не могли на повышенных тонах разговаривать с родителями или, хуже того, перечить старшим. Разговор был всегда «сверху-вниз». Для меня это было нормой.

Таким же образом выстраивались и мои отношения с супругом. На вопрос «А когда мы заберем сына от моей мамы?», муж ответил: «Он в моей квартире жить не будет… никогда». И я молча подчинилась его решению. Ведь это не он просил меня начать все сначала, это не он предлагал мне заботиться, это я приехала и поставила ультиматум. А он так, пошел навстречу из-за большой любви ко мне… Но эта любовь уже не распространялась на моего ребенка. Вы думаете, что я про гордость забыла или мозги растеряла? Нет, все было при мне. Но было еще одно «но»! Мама, вернувшись в конце лета с моим сыном из Латвии, устроила мне сущий ад. Только представьте: однокомнатная «хрущевка», в ней я, сын и мама. Мало места, а мама привыкла, что все по было «по её», я тоже уже взрослая (десять лет жила самостоятельно!), у меня свои представления о быте. Но квартира-то моя! И вот мама, с её властностью и разрушительной энергией, начала на меня давить, настаивая, чтобы я срочно выходила замуж. Вот всё нужно бросить и заниматься поисками богатого мужа, у которого есть дом и бизнес! Потому что маме нужна свободная территория…

Мне казалось, что я попала в западню. Мало того, что меня бросил муж, которого я любила до умопомрачения; подруга предала; дело, которое создавала, пришлось оставить, так еще и голову мне спокойно преклонить негде! Нет уголка, где можно спрятаться и поплакать. Но это правда: Бог услышит молитву, где бы ты ни молился, даже в туалете. В моем случае это было единственное место, где за несколько минут, зажав руками рот, чтобы заглушить рыдания, я могла рассказать Всевышнему о своих бедах. Больше всё равно было некому…

Постепенно для всех (но не для меня) всё очень хорошо устроилось. А я пыталась еще немного за себя побороться: предложила мужу отношения любовников, то есть, встречаемся, проводим вместе выходные, но живем отдельно. Он не согласился. Умный мужик, ничего не скажешь. Конечно, за полгода или год я бы восстановилась, оклемалась потихонечку и на многое посмотрела бы другими глазами, поэтому не в его интересах было давать мне этот год любовных отношений без обязательств. Так у всех появились на меня права – у мужа, мамы, сына, криминальных руководителей. А у меня, куда ни повернись, одни обязательства: деньги, внимание, настроение, работоспособность. Обычно это называют «взрослой жизнью», но мне кажется, что слово «выживание» подходит больше.

Мы с мужем переехали в другой город, завели новые знакомства, да и старые никуда не делись. Я опять была принята и обласкана во всех домах, хотя… цена такой дружбы мне теперь была знакома и относилась я к ней весьма потребительски, не вкладывая ни сердечность, ни интерес. Хотим повеселиться – приглашаем к себе в гости или идем сами, нет настроения – не приглашаем и не идем. Наша сплоченная девчачья компашка потихоньку распадалась. У нас стало мало общих интересов и не осталось времени для встреч. Ирина работала теперь в Москве и свободные часы тратила на своих кавалеров. Несколько охладели мои отношения и с Кирой: она была поглощена долгожданной беременностью, да и пошатнувшийся без меня бизнес приносил много проблем; у меня же была новая насыщенная жизнь в другом городе и новая работа.

Но судьба всегда дает человеку отдушину. Муж (в отличие от меня) любил знакомиться со всеми живущими поблизости. Я же сторонюсь соседей, знаю: сначала знакомства, потом сплетни и склоки, а деваться уже некуда. Мне комфортно именно так, а не иначе: никого не знаю, ни с кем не здороваюсь, никаких сплетен до меня не доносится, никто ко мне без приглашения не шастает. Впрочем, такое я могу себе позволить только сейчас, а раньше приходилось подчиняться обстоятельствам, муж моё мнение особо не спрашивал. Занимаешься себе чем-нибудь дома, слышишь – ключ в двери поворачивается, идешь встречать мужа, а там… счастливый благоверный в компании незнакомых людей. «Анна, я тут шел домой и встретил наших соседей, вот решил их зазвать к нам – познакомиться поближе», – радостно сообщает он и тащит нежданных гостей в квартиру. Ну и знакомишься, а что делать…

В один из вечеров он пригласил соседей, живущих над нами, – супружескую пару Галину и Андрея. Они были на пару лет постарше нас. Как оказалось, нас с Галей объединяла любовь к цифрам, она работала главным бухгалтером в ТОРГЕ (объединение городских магазинов). Галина стала моей близкой подругой. Наши мужья не могли понять, о чем могут часами трепаться две женщины, если они не хвастаются шмотками, не обсуждают мужчин и не собирают сплетни? А мы часами говорили. После ужина Галина укладывала ребенка спать, я к тому времени успевала поужинать, и мы встречались на лестничной клетке у ее квартиры или на моем балконе: разговаривали и курили. Мы решали множество бытовых вопросов, к примеру: как приготовить еду на несколько дней; делились семейными бедами, новостями мира бухгалтерии; обсуждали дурость вышестоящих; мечтали. Иногда чей-нибудь муж стучал по батарее: возвращайся, мол, любимая, в семью. Мы смотрели на часы, смеялись и уже не удивлялись: «Опять третий час ночи!»

Позже, переехав в другой город, я все равно приезжала к Гале, зачастую мы за разговорами встречали рассвет. У меня была сложная судьба и странная жизнь, я была то очень богатой, то очень бедной; то замужем, то не замужем; то счастлива, то опустошена; то с репутацией, то без нее – но для Гали я всегда, вплоть до сегодняшнего дня, – её любимая подруга Анечка. Я могу ей рассказать про захватывающее путешествие, и она порадуется вместе со мной. Я без стеснения могу поделиться казусом, который со мной приключился, и мы вместе посмеемся. Она искренне любит меня как человека, видит мою душу, сердце и трепетно, бережно относится к моему доверию, зная мою ранимость.

На дружбу я проверяю людей не в момент горя, считаю, что искренне сочувствуют многие, люди часто делают это от души. Они и не осознают, что в данный момент им приятно возвыситься над человеком: у меня все хорошо, а у тебя хреново. Легко от всего сердца поддержать человека в беде, мнимое великодушие распирает так, что грудь становится колесом… А вот когда успешный, богатый друг приехал в гости и спешит поделиться эмоциями, впечатлениями – дело другое. Глаза у него горят огнем, улыбка на пол-лица светится, он готов обнять весь мир… Но далеко не каждый готов броситься в объятия в ответ. От души разделить радость не у всех получается. Начинаются сравнения, зависть, оценивание…

В тот год, когда мне было так одиноко, судьба подарила мне дружбу с Галей – человеком, который поддерживает меня всю мою жизнь. Даже когда все крутят у виска и говорят: «Ты сошла с ума!», она верит в меня и во всем поддерживает.

Я стала жить в новом для себя взаимодействии с миром: люблю и преданна людям, которым, по большому счету, не доверяю, но думать об этом у меня нет ни сил, ни возможности.

Я как бы есть, но меня вроде бы и нет. Я окончательно и бесповоротно стала трудоголиком. Это стало единственной составляющей в жизни, где многое зависело от меня самой. Мои таланты находили точки приложения; я была востребована и видела результаты своих действий; ко мне не просто прислушивались, а выполняли мои распоряжения. Только на работе я могла воплощать свои мечты и вообще мечтать, видеть будущее. Лишь на рабочем месте я чувствовала, что дышу полной грудью. Все остальное, медленно изматывая мою душу, ранило сердце. В остальных сферах жизни я подчинялась диктату близких.

Я с головой окунулась в мир бизнеса. Масштабы поставленных задач впечатляли. Для меня стало невероятным вызовом перевести крупные продуктовые магазины, еще вчера государственные, на коммерческие рельсы. Новое время требовало кардинальных изменений, а тут… Названия магазинов поменялись, а вся внутренняя «начинка», принципы работы – нет. Ни директора, ни товароведы, ни продавцы не хотели, да и не знали, что значит «работать по-новому». Надо было не только научить, но и заставить матерых работников торговли работать честно, на прибыль, максимально удовлетворяя потребности покупателей. Это была непосильная задача. Торгаши – что? Привыкли к дефициту, продавать «из-под полы», воровать везде, где только можно. Трудно было смириться с тем, что они теперь не будут «вершителями мира», что рядовой покупатель – царь и бог.

Прочитать и подсмотреть, что такое коммерческая, а не совковая торговля, было негде. Мне приходилось двадцать четыре часа в сутки выворачивать мозги наизнанку, положение вещей осложнял возраст: мне – двадцать девять, а большинство из моих подчиненных шестой десяток разменяло. Я одна, а их много, и они друг за друга горой. В торговле все были «повязаны», там продавцы были, как партизаны, что уж говорить о руководстве магазинов. Матерые волки с «боевыми шрамами», с жесткой школой выживания, прекрасно знающие все человеческие слабости и людскую низость. И я – такая молоденькая овечка с верой, что этот мир можно сделать прекрасным и комфортным. Мне казалось, стоит только сделать работу творческой и можно реализовать любую идею, направить движение вперед.

Но… магазинов много, всех директоров не уволить, замены не найти. Волки точно не станут овечками. А значит, моя сила, мой внутренний стержень должен быть прочнее, чем стержень самого опытного и хитрого директора. Значит, я должна узнать все правила, по которым они играют и переиграть их. Либо создать свою игру, свои правила, заинтересовать этой игрой и научить в нее играть. Какие сроки? «Это надо было сделать еще вчера», – любимый ответ любого руководителя. Так и у меня. Но есть один плюс: я сама себе и руководитель, и исполнитель. Сама ставлю задачи, определяю сроки, сама выполняю и перед собой же отчитываюсь о проделанной работе.

Я начала создавать свою команду. В торговле самое главное – внутренний учет и бухгалтерия. Фискальные органы к этому времени начали с невероятной скоростью придумывать нормативы и новые налоги – надо было успевать. Мне порекомендовали молодого, но очень перспективного бухгалтера Елену. Как показала жизнь, она действительно была очень перспективной, так как через десять лет уже занимала пост главного бухгалтера в одной из госкорпораций. Так же, по знакомству, я приняла на работу коммерческого директора – молодого и шустрого Константина. Он помогал мне с наполнением магазинов товарами, занимался расширением ассортимента. Я же в основном подыскивала кадры и формировала новую концепцию. Были наполненные заботами трудовые будни и мне это нравилось.

Гром грянул как всегда – среди ясного неба. Это случилось ранней осенью, проработала я приблизительно три месяца. Ночью убили одного из самых крутых коммерсантов нашего района. Рано утром его увидели соседи – он лежал в канаве около своего дома. Он был крутым во всех смыслах: взрослый, с хорошими связями в областной и московской администрациях, с сильной крышей и разноплановым бизнесом. Этим же утром ко мне в кабинет ввалился целый отдел областного ОБЭП. Наша фирма была в районе такой же крупной, как и бизнес погибшего, поэтому опера решили, что это наши его замочили. Они пришли выяснить, что конкретно не поделили коммерческо-криминальные структуры и хотели найти виноватых.

Дело получилось резонансным, так как это был не просто человек из коммерческих структур, а административно-коммерчески-криминальный товарищ. С проверкой ОБЭП я познакомилась впервые и для меня это стало серьезной школой и с юридической, и с финансовой стороны. В моем кабинете работало несколько сотрудников из отдела по борьбе с экономическими преступлениями во главе с начальником, остальные поехали по всем магазинам изымать документы и опечатывать склады. Из моего кабинета также забрали всю документацию, опечатали сейфы, там же проводились беседы-допросы. Все знали (и они, конечно, тоже), что я только управляю, но не владею. Однако допрашивать они могли только меня, юридически именно я была хозяйкой. Вероятно, через меня они хотели добраться до тех, кто им на самом деле был интересен. Я для них была темной лошадкой: не местная, с хорошей репутацией (опять выручила профессия учителя), опять же семья мужа не без связей… С другой стороны – молодая, без особого опыта, да еще управляет криминальным бизнесом.

Они решили, что я, дура дурой, сейчас быстренько испугаюсь, распущу нюни, все им расскажу и сдам всех с потрохами за пару часов. Поэтому (это я уже потом поняла) они и приехали всем отделом, даже из отпусков ребят вызвали… Позже эти ребята мне в моем же кабинете жаловались, что не подозревали, как все затянется! Руководство полагало, что одновременно придется ехать по «явкам» брать кучу народа, вот и старались, чтобы на всех хватило оперов… Напрасно старались.

Мне не было страшно. Чтобы бояться, надо знать – чего именно ты боишься. А тут пока что было непонятно, чем мне всё это может грозить на самом деле. Лично убитого я не знала, чем он конкретно занимался – тоже не знала, в чём могли пересекаться интересы – представления не имела. Разговор со мной для сотрудников ОБЭПа был совсем не содержательным, с моей стороны даже намёка на испуг не наблюдалось.

К вечеру они закончили и с изъятыми из сейфов документами, деньгами, с подписанными протоколами и повестками уехали. Тут же приехал гонец от наших ребят и передал адрес, куда я должна буду подъехать через несколько часов. Возле дома меня уже ждал один из главных. Мы с ним зашли в подъезд обычного дома, поднялись на несколько этажей и постучали в дверь – нам открыла приятная женщина лет тридцати пяти. Мы познакомились, и я узнала, что она подруга его старшей сестры и работает адвокатом по уголовным делам. Она проконсультировала меня, как надо вести себя на допросах. Пока мы сидели, пили чай и я внимательно слушала, на какие моменты надо обращать внимание, вернулся с работы её муж. Он подключился к нашей беседе, так как был, ни много ни мало, зампрокурора. Именно он подсказал мне один важный момент, который я сумела успешно использовать в дальнейшем. Когда мы закруглились, и я уже ехала домой, мозг отметил: «Как быстро успели переплестись криминальные и правоохранительные структуры». Теперь мне стало понятно, что во время обысков кто-то из оперов успевал информировать наших ребят обо всем происходящем в офисе, а главное, о чем я говорю или не говорю. Не было бы никаких консультаций с адвокатом и с зампрокурора, тем более в их квартире, если бы ребята на сто процентов, на тысячу процентов не были уверены в том, что я держу язык за зубами и контролирую ситуацию.

Убийство произошло рано утром в пятницу, за ним сразу же последовали обыски с изъятием, и уже в понедельник к полудню мне назначили явиться на дачу показаний и привезти всю отчетную бухгалтерскую документацию. У нас было всего два дня на приведение в порядок всех учетных документов. Как оказалось, обэповцы всегда так делают: изымают наличные деньги, проверяют кассовые отчеты, опечатывают склады, а потом требуют привезти учетную документацию. В те времена компьютерами и не пахло, всё на бумаге – в тетрадочках. Когда сотрудники ОБЭП получают на руки документы, они выезжают на опечатанные склады и проводят инвентаризацию, а потом сличают остатки товара: по документам и в наличии. Там как раз и кроется весь компромат. На бумаге – одно, а на складах – другое, и по количеству, и по ассортименту. Вот тогда и начинаются основные допросы, так как есть основание завести уголовное дело и приступить к следствию. Как говорится, есть повод начать разговор…

Для начала я решила утром в субботу встретиться с бухгалтером и прошерстить все бухгалтерские документы. Но случился неожиданный обломчик: бухгалтер привезла все документы и объявила, что с понедельника увольняется, а в выходные работать не намерена – у нее свои дела. Елена была умной и хладнокровной, она моментально сориентировалась, приняв наиболее выгодное для себя решение – вовремя выпрыгнуть из горящего поезда. Думаю, именно поэтому она в дальнейшем быстро сделала головокружительную карьеру. Только такие люди могли быть успешными в те времена. С годами моя злость на Елену улеглась и в дальнейшем я неоднократно вспоминала о ней с большой благодарностью. Два её урока не раз выручали меня в неимоверно трудных ситуациях.

Первый урок: МОЖНО ДЕЛАТЬ ВСЕ, ЧТО УГОЛОВНО НЕ НАКАЗУЕМО.

Чтобы его максимально использовать, надо очень хорошо знать законы. На доскональном знании налогового и уголовного кодекса создаются все схемы «оптимизации» налогов. И чем лучше главный бухгалтер или финансовый директор ориентируется в «вопросах оптимизации», тем выше будет его оклад и бонусы.

Второй урок: РУКОВОДИТЕЛЬ ДОЛЖЕН ХОРОШО ЗНАТЬ БУХГАЛТЕРСКИЙ УЧЕТ, КОНТРОЛИРОВАТЬ ОТЧЕТНОСТЬ И ДВИЖЕНИЕ ДЕНЕГ ПО РАСЧЕТНЫМ СЧЕТАМ.

Строгий контроль над бухгалтерским учетом и движениями по расчетным счетам может спасти свободу руководителя, бизнес, а иногда и его жизнь. Бухгалтер знает больше, чем другие, у него всегда на руках козыри. При любом «шухере» он может просто бросить работу. Заставить вернуться – невозможно, призывать к совести – бесполезно. Иногда бухгалтер так «добухгалтерится», что приходится закрывать предприятие, так как уже ни одна аудиторская фирма не может исправить то, что он «накудесничал» за пару лет работы. А еще бывает так: человек берется за работу, но не очень-то в ней соображает. Этот бухгалтер создаёт видимость годик-другой, а потом вообще перестает что-либо делать. После увольнения такого «специалиста» выясняется, что отчеты не сдавались, налоги не платились, счета скоро будут арестованы и надо готовить кучу денег, чтоб вытащить предприятие из задницы. И это я еще не рассказала о «творческих» бухгалтерах, которые с расчетных счетов предприятия переводят деньги на свои счета…

Зачастую бухгалтерам все сходит с рук, так как у каждого есть компромат на руководящий состав. Проницательный финдиректор редко соглашается подписывать важные документы, но он всегда в курсе дела. «Доверяй, но проверяй бухгалтера и документооборот», – это должно стать ежедневной мантрой любого руководителя или владельца бизнеса, но надо знать, что конкретно проверяешь, какие цифры и где должны быть. Конечно, многие начальники сами виноваты в результатах плохой работы бухгалтерии. Было время, когда я искала место бухгалтера и с удивлением читала требования к соискателю вакансии: «…возраст до тридцати лет…» Я, честно говоря, удивляюсь дурости руководителей, которые берут на работу в бухгалтерию малоопытных девочек. Они нанимают не мозги, а длинные ноги и смазливую мордашку, а потом, при первой же проверке, рвут на себе волосы.

Сказать, что я в то субботнее утро охренела, – это ничего не сказать. Передо мной было огромное количество документов: на полу в коробках, на столе (в покосившихся и готовящихся свалиться стопках), на стульях. У меня было двое суток на то, чтобы разобраться в том, в чем я ничего не понимала… Так как был выходной день, я отправилась к Ирине все это дело перекурить – она жила в пяти минутах ходьбы от моего офиса. Пока я курила-курила-курила и рассказывала о своей очередной «жопе», Ира развила бурную деятельность. Она позвонила своему другу, которого я тоже хорошо знала, и спросила его совета (я не могла ни к кому обратиться за помощью – никто не должен был знать, что у меня проблемы с документами, любая информация могла быть использована против меня). Друг нашел мне московского бухгалтера (местного, по понятным причинам, брать было нельзя), который согласился приехать и помочь мне разобраться в документах. К тому же у него был опыт проверки ОБЭПа. Чтобы ни мне, ни московскому бухгалтеру не «светиться», Ира с другом решили перевезти и меня, и документы подальше из офиса. Друг обратился к своей бабушке, и она приютила и меня, и мои документы, и московского бухгалтера. На уединенной даче, подальше от чужих глаз, бухгалтер помог мне все подготовить и объяснил: что в первую очередь показывать; какие документы не торопиться отдавать, тянуть до последнего и включать «дурочку»; как правильно «нарисовать» отчеты; что делать, если при ревизии цифры в отчетах будут «расходиться».

Проверка – это как игра в шахматы: у каждого своя стратегия, сильные и слабые стороны. Здесь нельзя торопиться, важна тишина и время на обдумывание. Вечером бухгалтера отвезли обратно в Москву, а я осталась «рисовать» отчеты и сопутствующую им документацию. Ирина приехала с ночевкой, чтобы помочь с документами, составить мне компанию и поддержать морально. Она ведь тоже математик и толк в цифрах знает. Мы с ней ночь, день, еще ночь с перерывами на сон считали, сверяли, писали, перепроверяли, курили, матерились, опять курили, опять считали, опять матерились. Ирина подбадривала меня, мол, мы в тельняшках – прорвемся. Она знала: у меня с одной стороны – братва с оружием, с другой – опера с тюрьмой. «Да клали мы на них с прибором!» – цедила Ира сквозь зубы, хотя оных приборов у нас и не наблюдалось. Впрочем, кто знает… Не зря же нас потом за глаза называли «бабы с железными яйцами».

Интересно у людей складываются жизненные истории. Кто-то удачно вышел замуж и всю жизнь прожил в доме за высоким забором, в тишине и спокойствии, занимался своими делами, воспитывал детей и радовался жизни. А у кого-то жизнь, как американские горки. В моем окружении много таких вот любителей экстрима поневоле. Одна судьба хлеще другой…