Текст книги "Опыты жизни. Психологические эссе"

Беречь себя —

необходимо, пока есть хоть одно живое существо, которому вы нужны. В блокадном Ленинграде работала врач, Эсфирь Львовна. И выдавала кормящим женщинам, истощенным и черным от голода, соевое молоко. Полстакана. И сурово следила, чтобы женщины выпили это молоко при ней. Потому что все они пытались перелить молочко в баночку; для младенца. И дистрофичная, с трещиной в черепе после бомбежки, Эсфирь Львовна говорила: «если вы не выпьете молочко, вы умрете. И ваш ребенок будет ползать в темной и холодной квартире рядом с вами. И тоже погибнет. Пейте, чтобы спасти своего ребенка!». И заставляла пить. Чтобы сберечь себя. И поэтому – берегите себя, хотя иногда эти слова звучат дико и странно. Как себя убережешь от злых людей, несправедливости, обременительных просьб, житейских бурь? И надо быть добрым, и всем помогать. Только ваш ребенок никому будет не нужен, если что плохое с вами случится. И близкие люди останутся без вас, и им будет очень плохо. А если нет никого, кому вы нужны – вы мне нужны. Раз я пишу каждый день, а вы – читаете. И заведите себе кого-нибудь, кому вы будете больше всего на свете нужны. И пейте молочко. Гуляйте на свежем воздухе. Плюйте на врагов. Иногда можно даже в них плюнуть, если это – фашисты. Ездите на курорты и покупайте себе красивые вещи, чтобы себя порадовать и дольше прожить. Оставаясь здоровыми и веселыми. И помогайте другим людям беречь себя. Этому так трудно научить, если человек не умеет, и привык жить для других. И умирать за других. Только умирать-то и не надо – как они без вас? Так что – берегите себя. И других, конечно, тоже. Особенно – своих близких и любимых…

О вопросах

Иногда задают особые вопросы. Специальные. Чтобы причинить боль и страдание. И остаться в добрых отношениях, не получив, извините, по башке. Улыбнуться и пойти по своим делам, оставив вас в печали и тоске. Если не замужем – спросят, когда же вы замуж выйдете. Годы-то идут. Если детей нет – спросят, когда вы их заведете. Годы-то идут. Если работы нет – спросят про работу. А если муж ушел – то про мужа. Как он поживает. Это психологические садисты так делают. И вот одну даму так все время спрашивала бывшая одноклассница. После чего дама приходила домой и плакала. Потому что на все вопросы приходилось отвечать отрицательно: не замужем. Детей нет. Денег нет. Шубы нет. И жизни, выходит, тоже нет. А не общаться – неудобно, неловко. И однажды, дойдя до отчаяния, дама вдруг начала врать своей приятельнице. Тоже отчаянно. Дескать, устроилась в новую клинику. Защитила диссертацию. Познакомилась с неженатым доктором. Скоро выхожу замуж. Шубу купила, боюсь носить – слишком роскошную взяла. Стоит и врет. От обиды. Она же прекрасно понимала, почему приятельница вопросы задает. Потом пришла домой – и заплакала. Потом – засмеялась от собственной нахальной лжи. И от воспоминаний о лице любительницы вопросы задавать. Потом устроилась в клинику и познакомилась с коллегой. Вышла замуж и шубу купила. Только по ночам пришлось корпеть над диссертацией – она же не лгунья была. Просто вот в момент наивысшего морального страдания и отчаяния человеческая психика творит чудеса. Много есть таких фактов, вы знаете. И мозг как-то перепрограммируется на хорошее. Магия происходит, как раньше бы сказали. Только дама жалеет, что не наврала про беременность – пока с этим проблемы. Но она надеется встретить одноклассницу и наврать. И завести младенчика. И я ее в этом поддерживаю. Потому что это не ложь. А как на войне – дезинформация. И результат отличный получился – мы победили!

О советах

Одному писателю жена изменяла. Он у друга попросил совета. Друг говорит: а ты убей ее. В самом деле, надо же, обнаглела. Задуши ее веревкой вот. Петлю такую сделай и того… Писатель ахнул и с другом перестал советоваться. А с женой просто мирно расстался. Это я к тому, что советы бывают разные. И дают их разные люди, которые не будут отвечать за последствия своих рекомендаций. И зачастую заинтересованы в том или ином вашем решении. Стивен Ликок хорошо написал: если до обеда прийти к врачу, он будет голоден. И посоветует вам хорошо питаться, кушать отбивные, супик, салаты, пирожные тоже можно. А после обеда идти к объевшемуся доктору невыгодно: он вас на диету посадит. Максимум, что разрешит – бульон с сухариком… И одна психолог всех подговаривает разводиться немедленно. И обрести свободу. Она ее давно обрела. Лет двадцать назад. И больше никто на эту свободу не покушался. Или учит, что замуж – не обязательно. Она, например, никогда замужем не была и очень хорошо себя чувствует. А психолог-мужчина твердит, что измены – это нормально и хорошо. Просто надо их правильно скрывать, как вот он лично делает. А детей надо сурово наказывать, хулиганов этаких. Он, например, всегда наказывал. Сейчас сын в тюрьме, но это и хорошо – он там увлекся психологией, выйдет лет через десять, и применит знания на практике. А дама, никогда не имевшая детей, посоветует вам, как правильно воспитывать ребенка. Как Крупская. Которая сказки Чуковского считала вредительством. И вообще сказки запретила. И в голове – туман, и неясно, кого слушать. Иногда никого не надо слушать. Только собственное сердце – оно не обманет. И доброго друга, который не лезет и поддерживает, как умеет. И говорит: «Я тебя не оставлю». А разводиться и убивать – не советует. Я, кстати, тоже от таких советов воздерживаюсь. А советую держаться подальше от тех, кто в безапелляционной форме выдает решение проблемы и точно знает, как следует поступить…

Сказки и истории

Когда я была маленькая, я сильно заболела. Очень сильно. Маленькому человечку тяжело болеть и лежать. И не играть в игрушечки, потому что нет сил, и не радоваться мандаринке – потому что не хочется мандаринку. И ночью не спать тяжело – голова болит и тошнит. И дедушка ночи напролет сидел у кровати и рассказывал сказки и истории. И держал меня за руку, и раскачивал кровать – такая была тогда панцирная сетка, ее можно было качать. Я тихо лежала и слушала. И бедный дедушка засыпал почти – он уставал, он много работал. И все рассказывал про Винни-Пуха, как этот отважный медвежонок шел по лесу… Шел, навстречу – фашистский снайпер; – это дедушка уже засыпал. Потом поднимал голову, поправлял очки и дальше рассказывал. Про пчелок и «Мессершмиты» – они летели по небу… И так – до утра, качал кроватку и рассказывал. Галиматью, честно сказать, потому что он от бессонных ночей уже плохо соображал и засыпал с открытыми глазами. И качал, качал кроватку. Я выздоровела. Даже врач меня похвалила: какая, говорит, живучая девочка! И дала желтеньких витаминок, чтобы повысить живучесть. И книжку со сказками подарила – тогда врачи ходили на дом к больным детям. Меня истории и спасли – страшно ночью маленькому человеку одному, больному и слабому. Я запомнила. И, когда кто-то болел, даже собачка или котик, я ночью всегда сидела рядом и не спала. И что-нибудь рассказывала интересное и поучительное. Хотя иногда галиматья получалась, но главное – не спать. И рассказывать. И качать кроватку. Или вот – за руку держать. Или – за лапу. Ночь пройдет, наступит утро и живучесть повысится. Это проверено. Страшное время останется позади. И только дедушке я ничего не смогла рассказать – он в больнице умер, после операции. Совсем один – меня не пустили. Я еще в школе училась. Но истории остались. И привычка не спать и сидеть рядом – тоже. Иногда для выздоровления так мало надо – просто, чтобы кто-то сидел рядом и рассказывал истории. Да хоть галиматью нес – не в этом дело…

Стресс-подножка

Это очень опасно. Пережили вы жизненную бурю и катаклизмы. Смирились с утратой. Выздоровели от тяжелой болезни. Преодолели смертельную опасность. И начали вставать, раненый и слабый. Но – вставать. Еще немножко! Еще шажочек! И тут – бац! – случается какой-то неприятный инцидент. Может быть, не такой важный и страшный, как то, что вы пережили. Можно сказать, ерунда! И в обычном состоянии вы бы спокойно и даже смеясь преодолели бы трудность и маленькую неудачу. Но не сейчас, не после драмы или трагедии. И пустяковый стресс запускает губительные механизмы. И человек снова падает, а сил подняться – уже нет. В Библии есть притча о соломинке, которая сломала спину верблюда: его грузили-грузили. Потом решили еще соломинку добавить. Всего одну. И верблюд упал. Все удивились, конечно. Хотя удивляться нечему – повторный стресс, даже маленький, опаснее первого. Поэтому стоит избегать общения с теми, кто вас раздражает или употребляет в пищу. Отказаться от всего, что связано с риском и травмой. И пройти реабилитацию – на воды поехать. Побыть с теми, кого вы хорошо знаете и кто точно вас не обидит и не обременит требованиями. Не положит соломинку и не сделает подножку. После которой не все могут встать, к сожалению…

Про Екатерину Вторую

В 13 лет Екатерина заболела плевритом. Как она пишет, «нарыв в боку образовался». Сейчас многие погибают. Но Екатерину лечили кровопусканием: помогло. Вернее, невзирая на кровопускания, она выжила. Лежит, вся слабая, а мама ее и говорит: «Поскольку, милый друг, ты вряд ли выживешь, могу ли я взять себе голубую материю, которую тебе дядя подарил?». Очень мило. Но будущая императрица все равно выжила. Потом неудачно замуж вышла и родила. Все так обрадовались появлению наследника, что с ним ушли, а ее так и оставили истекать кровью на родовой постели. На досках с тряпками. И дворцовые окна не притворили. И пить не дали. Потом, уже ночью, пришли – искали мантилью, которую на радостях забыли. И заодно помогли переползти на кровать. Потом у нее зуб болел пять месяцев. Решили вырвать. Двое держали ее на полу, а доктор рвал зуб. Вырвал вместе с куском челюсти. Фонтан крови, но опять – сделали кровопускание, и немного легче стало. Только она не могла на балы ходить; не из-за челюсти, а потому, что все пять пальцев лекаря оставили на ее лице черные и синие пятна. Потом она упала, снова беременная. Но встала на четвереньки, потом – на ноги, и отправилась на прием. Потом – нарывами покрылась. Возможно, была оспа. Но вода с тальком очень помогла… В общем, страшно читать, но бодрит чрезвычайно. Потому что она никогда не ныла и не жаловалась. Да и кому: маменьке? Или свекрови? Или мужу полоумному? Который то в солдатики играет, то пьян, то крыс судит и вешает? Но про болезни она пишет шутливо и вскользь. И описывает странный эпизод, как в Ораниенбауме к ней подошел садовник. Он умел предсказывать будущее. И за это его садовником и сослали, подальше от дворца. И этот загадочный садовник сказал, что она будет императрицей. Непременно будет. И «повторял это столько раз, сколько мне угодно было это слышать». Я бы тоже так сказала, непременно, – и воскликнула бы восхищенно: «Что за женщина!». Как сказал поэт, «гвозди бы делать из этих людей». Хотя при чем тут гвозди? Императриц из таких людей надо делать. Что, в сущности, и произошло в итоге…

О бессмертии души

Я сдавала экзамен. Предположим, по марксистско-ленинской философии. Один из первых экзаменов на философском факультете; это было очень давно, тогда еще документы съездов партии изучали. И основным вопросом философии считался вопрос о том, что первично: материя или сознание. Следовало отвечать, что, конечно, материя. И подкреплять свой ответ цитатами из Маркса и Энгельса. Сначала – материя, потом – в ней зарождается сознание. А потом мы все безвозвратно умрем, черпая удовлетворение в мысли о том, что достойно потрудились на благо социализма. И преподаватель слушал мой ответ. И о чем-то думал. О своем. А потом спросил: бессмертна ли душа? И надо было ответить бойко, что душа – поповские выдумки, как верно писал Ленин. И то, чего нет, не может быть бессмертным. А есть лишь сознание – как отражение реальности, данной нам в ощущениях. Видите, я по сей день помню ритуальные ответы и вопросы. После этого следовало получить заслуженное «отлично» и стипендию, на которую я жила с крошечной дочкой. И вот – душа, которой нет, сжалась и запротестовала. И я сказала, что, конечно, душа бессмертна. О чем писали великие философы. И преподаватель удивился и еще спросил: что будет после смерти? И будет ли что-то? И я рассказала о том, что я видела, когда со мной приключилось плохое. Мои личные впечатления: свет, лестница, ангелы. И ответы на все вопросы, гораздо более сложные, чем на экзамене… Хотя это противоречит материализму, я понимаю. И преподаватель помолчал и сказал, что он тоже так думает. Ему нужно было подтверждение, поэтому он и спросил. Он поставил мне отличную оценку за экзамен – и это было справедливо, ведь на ритуальные вопросы я ответила ритуальными ответами. Правильно ответила, кроме последнего вопроса – о бессмертии души. А уже потом я узнала, что у этого пожилого человека умерла жена неделю назад. С которой он всю жизнь прожил. И он, наверное, думал о ней и тосковал. И пытался найти ответ и утешение – но вряд ли его нашел в материализме. И так ему было тяжело, что почему-то он спросил меня. Впрочем, может быть, он всех спрашивал. И все отвечали так, как он сам и учил – нет никакой души. И ему становилось еще тяжелее. И, возможно, не стоит ждать утраты или тяжкого испытания, чтобы задуматься о душе. А просто жить с этим и верить, и чувствовать, и поддерживать других в трудную минуту. Может быть, Марксу и Энгельсу тоже нужен был чей-то бесхитростный и искренний ответ – душа есть. И с этой жизнью все не кончается. Не бойтесь. Мы все обязательно встретимся… Но их некому было поддержать – верные ученики твердили им именно то, чему они сами их учили. Про поповские выдумки…

«Эффект Земмельвейса»

Иногда умный, талантливый, трудолюбивый и честный человек грустно спрашивает: «Что я делаю не так? В чем моя ошибка? Почему отличный проект не реализуется? А мои предложения не рассматриваются или не принимаются? Почему мои услуги не нужны, я же профессионал, вот дипломы. Почему не покупают нужный и хороший товар? Почему меня не слушают? Где ошибка?». А нигде. Нет ошибки. Вы во всем правы. И не просто правы – вы талантливы и умны. И ваши предложения – это отличные предложения. Только от этого не легче – вы оказались в контакте с человеком или социальной группой людей, которые вас не понимают и не воспринимают. Они – идиоты. Или – злодеи, которые так поступают специально. Или – то и другое вместе. И я не боюсь это открыто писать, потому что ученые давно выделили так называемый «эффект Земмельвейса». Это был такой доктор, который очень переживал, что женщины в больнице умирают от заражения крови после родов. И он еще заметил, что коллеги-врачи не моют руки после вскрытия трупов. А сразу спешат с саквояжем в роддом. Инструменты они тоже не моют. Некогда и незачем. И женщины умирают в муках. И этот Земмельвейс начал писать статьи и уговаривать коллег мыть руки. Всего лишь – мыть руки. Все смеялись, издевались, поясняли, что сепсис – это не от грязных рук. А от неких миазмов. Все знают, что такое миазмы. Ну, которые в воздухе летают. Ишь, Мойдодыр нашелся! С работы Земмельвейса выгнали, жестоко над ним издевались, а потом – посадили в сумасшедший дом. Где доктор и скончался. Потом ему памятник поставили – но не врачи-коллеги, а роженицы. Потому что со временем врачи все же стали мыть руки… Незавидна судьба Земмельвейса. И мы часто оказываемся в таком же положении – мы абсолютно правы. Но идиоты смеются над нами и несут чушь. Или просто не понимают преимуществ того, что мы им предлагаем. И хорошо, что есть теперь интернет, где можно искать единомышленников и распространять знания. И У Земмельвейса был выход – обращаться не к глупым коллегам с огромным самомнением, а к роженицам. И к их мужьям. И к их родственникам. К другой социальной группе, заинтересованной в его открытии. И мужья рожениц заставили бы врачей мыть руки. Даже насильно. И роженицы требовали бы того же. Или бойкотировали бы больницы… Выход есть, хотя бывает очень тяжело. Посмотрите, к кому вы обращаетесь. Злое хихиканье, оловянные глаза и туманные рассуждения о «миазмах» должны заставить нас искать тех, кому мы и наше дело важны и интересны. Вот о чем я размышляю после приема. А Земмельвейса очень жаль – он, кстати, умер от заражения крови. И есть версия, что его специально заразил один доктор. Так что все они прекрасно понимали. Просто – притворялись идиотами…

О благодушии

Я лично видела пример благодушия. Настоящего, неподдельного. В университете, на лекции одного знаменитого профессора. Там были взрослые люди, педагоги и психологи. А профессор читал интересную лекцию. И полноватая дама за первой партой, так сказать, кивала ему и улыбалась доброй улыбкой. Поддерживала психологически. Такая уютная, с ямочками на щеках. Раздевалка не работала почему-то, был дикий мороз, все с вещами, некоторые – в пальто. Но все равно захватывающе и интересно. И профессор чувствовал поддержку и разошелся не на шутку. Писал мелом формулы и стирал. Рисовал схемы – и стирал. А дама кивала, дескать, понимаем! Очень хорошо! И только после лекции сказала мягко: «Отдайте мне, пожалуйста, мою шапочку!». Потому что профессор стирал все с доски ее шапочкой вязаной. Схватил ее с парты в начале лекции и стирал… А она ни слова не сказала, чтобы не унизить и не перебить. Потом отряхнула шапочку, надела и пошла, благодушно покачивая станом. Поблагодарив за лекцию. А потом я видела, как профессор ее до автобуса провожал… Я бы и сама проводила, до того мне эта дама-учительница понравилась – своим истинным благодушием.

О трагической жизни

Трагическую жизнь можно себе запросто создать. Надо жить прошлыми обидами, ненавидеть свою работу и писать ужасы и ядовитые колкости. А в дневниках писать все плохое. Кафка – гениальный писатель. Наверное. Я его романы читала без воодушевления. Очень мрачно и безысходно – кого-то преследуют и обижают без всякого повода. А дневники еще мрачнее – там про коллег, клиентов и девушек, которые истязали писателя. И еще письма к отцу, который был главным истязателем – принудил Кафку закончить университет, получить специальность и выучить три языка. А еще в детстве выставил Кафку на балкон, за то, что маленький писатель специально не давал ему спать и просил пить, хотя пить, по собственному признанию, не хотел. А хотел немножко изводить папу. И вот Кафка болел, что еще усугубляло трагичность жизни – туберкулезом, нарывами и запорами. Ничего удивительного. Если его почитать, тоже можно себя нехорошо почувствовать. Гениальный писатель отлично передает свое мироощущение читателю; и нарывы и запоры – тоже. Ровным счетом ничего ужасного не было в трагической жизни Кафки – кроме болезни. Но тогда туберкулезом половина населения болела, ничего не поделаешь. И лучше было уйти с ненавистной работы, чем изливать яд и желчь в дневниках – придешь к юристу, а он потом про тебя напишет обидное. За что? Я же не виновата в его нарывах и трагической жизни. Да и отцу, наверное, было обидно и больно – он же как лучше хотел… И девушки были совершенно не виноваты, что Кафка в них разочаровывался… Эх, думаешь, – три языка знал! Образование университетское. Девушкам нравился. Занялся бы переводами. Нарывы полечил. Запоры. О которых надо не писать, а лечить. И сидел бы где-нибудь в Карловых Варах, переводил. Или защищал старушек на процессах, а не придумывал «Процессы», которые так пагубно повлияли на его здоровье. А злые начальники и мерзкие коллеги, между прочим, выделили Кафке пенсию в 39 лет. Хотя он в 40 все равно умер… Так что создать мрачную реальность и отношение к миру – запросто можно. И о нарывах писать. Но лучше не надо. Лучше о хорошем, о добром. Глядишь, и здоровье поправится…

Злобная жертва

может напасть неожиданно и отравить настроение. Злой человек просто оскорбит, унизит и дальше пойдет, творить свое трудное дело – сеять зло. А мы вытрем слезы, встанем с земли и кое-как придем в себя. Злобная жертва – другое дело. Оскорбит, унизит, но так, что вам оправдываться придется до пенсии. Если она будет, конечно. Злобная жертва вам быстро разъяснит, что вы оскорбили ее чувства. Причинили вред. Внушили надежду – и разочаровали. И все несчастья – это из-за вас. Или таких, как вы. Теперь вот у злобной жертвы нет доверия к людям и голова болит. И жить не хочется. И в лице злобной жертвы вы оскорбили все человечество или самую незащищенную социальную группу. Нянька в садике, Раиса Ивановна, проклинала свою горемычную жизнь. Мужа-пьяницу, бедность и отсутствие образования. И лупила детей, выбирая тех, у кого родители попроще. Даст подзатыльник, машет в воздухе отшибленной рукой и плачет, себя жалеючи. Какая она бедная и несчастная. Меня колотить она боялась; за мной папа приходил обычно. Но почему-то слезливо попрекала меня вымышленным богатством и образованностью. Она почему-то полагала, что меня учат французскому языку. Даже не знаю, с чем был этот бред связан. И, когда ей особенно было жаль себя, требовала, чтобы я говорила по-французски. Я говорила, жалко, что ли. «Каля-маля» и еше разное. Вот – «мадемуазель». И нянька рыдала от злости и жалости к себе в три ручья. Одни по-французски умеют и жрут пирожные. А другие вынуждены подзатыльники раздавать и бедствовать. Вот что такое «злобная жертва». На простом и понятном примере. И общаться с ними не стоит, себе дороже. Разве что на французском языке, который я так и не выучила.