Текст книги "Опыты жизни. Психологические эссе"

«Эффект Земмельвейса»

Иногда умный, талантливый, трудолюбивый и честный человек грустно спрашивает: «Что я делаю не так? В чем моя ошибка? Почему отличный проект не реализуется? А мои предложения не рассматриваются или не принимаются? Почему мои услуги не нужны, я же профессионал, вот дипломы. Почему не покупают нужный и хороший товар? Почему меня не слушают? Где ошибка?». А нигде. Нет ошибки. Вы во всем правы. И не просто правы – вы талантливы и умны. И ваши предложения – это отличные предложения. Только от этого не легче – вы оказались в контакте с человеком или социальной группой людей, которые вас не понимают и не воспринимают. Они – идиоты. Или – злодеи, которые так поступают специально. Или – то и другое вместе. И я не боюсь это открыто писать, потому что ученые давно выделили так называемый «эффект Земмельвейса». Это был такой доктор, который очень переживал, что женщины в больнице умирают от заражения крови после родов. И он еще заметил, что коллеги-врачи не моют руки после вскрытия трупов. А сразу спешат с саквояжем в роддом. Инструменты они тоже не моют. Некогда и незачем. И женщины умирают в муках. И этот Земмельвейс начал писать статьи и уговаривать коллег мыть руки. Всего лишь – мыть руки. Все смеялись, издевались, поясняли, что сепсис – это не от грязных рук. А от неких миазмов. Все знают, что такое миазмы. Ну, которые в воздухе летают. Ишь, Мойдодыр нашелся! С работы Земмельвейса выгнали, жестоко над ним издевались, а потом – посадили в сумасшедший дом. Где доктор и скончался. Потом ему памятник поставили – но не врачи-коллеги, а роженицы. Потому что со временем врачи все же стали мыть руки… Незавидна судьба Земмельвейса. И мы часто оказываемся в таком же положении – мы абсолютно правы. Но идиоты смеются над нами и несут чушь. Или просто не понимают преимуществ того, что мы им предлагаем. И хорошо, что есть теперь интернет, где можно искать единомышленников и распространять знания. И У Земмельвейса был выход – обращаться не к глупым коллегам с огромным самомнением, а к роженицам. И к их мужьям. И к их родственникам. К другой социальной группе, заинтересованной в его открытии. И мужья рожениц заставили бы врачей мыть руки. Даже насильно. И роженицы требовали бы того же. Или бойкотировали бы больницы… Выход есть, хотя бывает очень тяжело. Посмотрите, к кому вы обращаетесь. Злое хихиканье, оловянные глаза и туманные рассуждения о «миазмах» должны заставить нас искать тех, кому мы и наше дело важны и интересны. Вот о чем я размышляю после приема. А Земмельвейса очень жаль – он, кстати, умер от заражения крови. И есть версия, что его специально заразил один доктор. Так что все они прекрасно понимали. Просто – притворялись идиотами…

О подвигах

Хорошая песня – «Священная война». От нее мурашки по коже и воодушевление. И готов идти в бой или совершать подвиги. И автор песни представляется мужественным, смелым человеком. Уважаешь его. Только уважать не за что. Этот Лебедев-Кумач в октябре 41-го побежал из осажденной Москвы. Испугался. Может быть, паника обуяла. По крайней мере, Фадеев пишет, что поэт помешался психически. От страха. Это возможно, конечно, только при этом он пытался погрузить в поезд для эвакуированных два пикапа вещей, что делает гипотезу о панике несостоятельной. И о помешательстве – тоже. Сумасшедшие не грузят вещи в пикапы, а потом – не пытаются запихнуть скарб в последний поезд для детей и женщин. Они вещи раздают, как Гайдар в запое: купит полный грузовик вещей и раздает прохожим. Пока в сумасшедший дом не отвезут. Гайдар, кстати, пошел на войну и там погиб… И ученые выяснили интересный факт: все подвиги и отважные, жертвенные поступки совершаются бессознательно. То есть, только в минуту опасности можно узнать, кто герой. А кто – так себе, Лебедев-Кумач. И самое удивительное, что и сам человек может узнать, кто он, только в минуту опасности. Не раньше. Он будет сомневаться, мучиться, считать себя слабым и малодушным. И всех спасет. Неожиданно для себя. Раз – и сработала программа подвига, о которой нам знать не дано. Вот и ходим, и общаемся, и дружим, – и сомневаемся, кто мы. И хорошо, что сомневаемся. И восхищаемся чужими подвигами и самопожертвованием. А не выкрикиваем призывы и лозунги. Вот что точно замечено – те, кто выкрикивают, бегут первыми. Предварительно погрузив вещи в пикапы…

О шальварах

С человеком по имени Хасан случилась неприятность – в юности с него упали шальвары. Штанишки. Завязки развязались или еще что, но вышел конфуз при гостях. И опозоренный Хасан убежал из родного города. Пережил много приключений и многого добился. Стал богат, знаменит, занял высокую должность и женился на нескольких красавицах. Все уважали Хасана. И через двадцать лет он приехал в родной город, важным и влиятельным человеком. И услышал, как нищенка спрашивала у матери, когда она родилась? И мать отвечала: «Ты, дочь моя, родилась в тот год, когда с Хасана упали шальвары!». Это ужасно расстроило вельможу, и он поспешил прочь из родного города. Где двадцать лет про его упавшие штанишки помнили… А больше людей ничего не интересовало из жизни великого соотечественника. Поэтому иногда избегаем встречи со старым знакомым, который запечатлел нас в своем мозгу навеки. Плаксивым малышом, упавшей в лужу девочкой, неудачливым торговцем или обманутым мужем. Несчастливым ребенком или брошеной невестой. Да мало ли каким бывает человек в разных обстоятельствах. Давно минули плохие времена. И завязки на новых шальварах прочные. Но им наплевать на успехи и достижения, этим старым знакомым. Они хлопают нас по плечу и называют «Хасанка!». И все про шальвары норовят напомнить. Потому что их собственная жизнь давно остановилась, а самое яркое событие в этой жизни – наша неудача. И напоминание о неудаче бодрит и радует этих людей. Им есть, что о нас рассказать и о чем нам напомнить. Поэтому иногда нет смысла возвращаться в прошлое и возобновлять старое знакомство – есть другие дела и задачи… Отсчитывать время по чужим упавшим штанишкам – не очень веселая жизнь у этих людей. Не слишком богатая событиями.

О человеческих отношениях

Человеческие отношения – тайна. Почему люди живут вместе и зачем один человек нужен другому – непросто понять. А иногда – невозможно. И советы психологов расстаться с неподходящим партнером часто идут от недостатка опыта и понимания. И от самомнения. Да и не только психологи высказывают свое мнение: «разведись с этой психопаткой», «брось изменника», «откажись от общения с манипулятором»… Так вот и мужу балерины Анны Павловой говорили. Когда она металась по квартире, визжала, оскорбляла, устраивала дикие сцены. Он в кабинете закроется – она на колени бросается перед дверью и самоубийством угрожает. Ужас, а не жизнь. Типичный вампризм. Но муж с ней не разводился, несмотря на негодование друзей. Плевал он на их мнение. Анна Павлова выкупила его из тюрьмы, когда его посадили, бывшего богача и бонвивана. И он моментально стал никому не нужен. А она давала представления по два раза в день, чтобы собрать нужную сумму. И выкупить. Хотя до этого этот Виктор ее бросил и забыл. И он просто рвал отношения с советчиками. А жене Александра Второго фрейлина открыла глаза на его измену. Глядите, дескать, его любовница столь нагла, что во дворец приехала и вот – стоит. Нахалка какая. Императрица удалила фрейлину от двора. Она тяжело болела туберкулезом, иссохла и кашляла кровью. От женщины в ней мало что осталось. Но она знала, что муж ее любит и никогда не бросит. Так и вышло – когда ему бомбой ноги оторвало, он с ней одной простился и попросил прощения. Любовницу не пустил к себе. Он только жену любил. Жизнь – сложная штука. И Фрейду тоже удивлялись – зачем он дружит с истеричками, которые у него лечатся? С психопатками? Он же доктор, должен понимать. Он и понимал, что душа человека и его нервные заболевания или дикие выходки не всегда связаны между собой. Можно быть психопаткой, истеричкой или еще кем. И при этом – великим человеком. Как его пациентка, которая выкупила доктора у фашистов. Отдала за него свой замок и спасла. И, когда он приехал в Америку, приказала расстелить на перроне красную ковровую дорожку. Что поделаешь – истерическая натура. Ну и что? И мудрый психиатр говорил так: «человек не равен своей болезни. И своим порокам. Он равен своей душе». Так что не всегда со стороны виднее. И лучше не давать советов расстаться, если не знаешь, почему эти люди вместе. Что их связывает. И зачем они нужны друг другу.

О друге

Меня мой друг очень поддерживает. И никогда не беспокоит. И пуговку мне пришьет, если надо – я плоховато вижу. И костюмчик погладит, чтобы я была – как куколка. И про куколок расскажет. Про свое счастливое детство. Когда его мама была жива и на свободе, она нянечкой работала в детском саду. И было большое счастье – каждый день кормили три раза. Котлетки, супик. Хлеба сколько хочешь. А главное – куколки. Мама уснет на полу – она уставала очень. И часто на полу засыпала, когда оставалась в садике одна – она еще и сторожем подрабатывала. И мой друг всем куколкам платьица перестирает. Всех причешет и в чистенькое оденет. И играет, сколько хочет. Но он не играл, он прибирался – надо, чтобы было чисто, когда детки придут в садик. Чтобы маму не выгнали. Потом маму посадили за убийство, и он в детский дом попал. Там тоже жил счастливо – его в группу для умственно-отсталых определили. Мама его облила бензином и подожгла, поэтому он не мог говорить, вот и попал в эту хорошую группу. Но по маме очень скучал, плакал даже. Группа была хорошая – все тихие, молчаливые. И он за всеми ухаживал. И прибирался. И куколок обстирывал – хотя куколок было мало, и те поломанные. Потом заговорил и учился хорошо. Пошел в армию. Служил два года, как положено – и в казарме лучше всех прибирался, и к нему все хорошо относились. Потом стал художником. Потом – мы подружились. Хотя мы совсем разные. Я – тетенька, которая плохо пришивает пуговицы. А он – дяденька, который все моет и прибирает. И старается, чтобы я была – как куколка. И жизнь – она иногда тяжелая. Даже страшная. И всякое бывает. И я его иногда теряю из виду. Но снова нахожу. Он сейчас в деревне живет. И я к нему собираюсь – в среду поеду. И он мне пишет: «Дорогая Анна Валентиновна! Не волнуйтесь за меня – все у меня хорошо. Дом прекрасный, деревянный такой. Три окна! Печка теплая! Вода чистая здесь, и воздух отличный. Приезжайте поскорее отдыхать, и картошку заберите – крупную!». И щемит сердце, и ничего не поделаешь – у каждого своя судьба. А любовь и дружба – одна. И, чтобы меня совсем утешить, Аркадий Александрович приписал: «А рядом с моим домом есть большой. Отличный дом, пятиэтажный!». Это, по его мнению, меня успокоит. Он меня всегда успокаивает. И мнительно, и тревожно оглядывает при встрече – не надо ли пуговку пришить. Или платьице погладить. Чтобы я была – как куколка. И не от мира сего мой друг, наверное. Но я практичная. Повезу ему утюг, котлетки, много всего. Скучаю и даже вот – заплакала бы тихонько. Хотя большой пятиэтажный дом – утешительно звучит… Действительно, успокаивает.

Время лечит

Это бесспорно. Время притупляет боль утраты, обиды, разочарования. Многое начинает казаться смешным и мелким. И даже удивляешься, что так переживал. Только живем-то мы здесь и сейчас. И предлагаемая техника: «подумай, будет ли это важно через пять лет» не всегда работает. Да почти никогда. Скажем, прищемлю я палец дверью. И в утешение, для просветления буду представлять, что через пять лет этот смешной эпизод полностью изгладится из моей памяти. И станет неважным. Нет, все же палец надо освободить. Под холодную воду сунуть, подуть, а может быть – и к врачу поехать. К такому, который не будет философски меня убеждать, что страдания через некоторое время пройдут. Пальцем больше, пальцем меньше… У некоторых вообще нет рук или ног. А многие умерли. Или на свет не родились… Пусть вот немедленно делает рентген и обрабатывает рану. Потому что мне очень больно! И у Диккенса злая содержательница пансиона колотила беззащитных детей и не давала им еду, философски приговаривая, что через сто лет все это не будет иметь никакого значения. Все суета сует. А один король тоже мудро советовал представлять себя далеко-далеко от ситуации. На другой далекой звезде. И все будет казаться маленьким и неважным. Но потом его посадили в тюрьму и даже хотели казнить. И размышления о далекой звезде перестали помогать, хотя раньше он всем подданным советовал эту простую и действенную технику. И удивлялся, что они все равно жалуются на голод или боль. Но потом сам понял, что техника так себе. В тюрьме-то, накануне казни. Так что не стоит морочить себе голову туманными представлениями. Пять лет-то еще прожить надо. А нерешенная проблема может нам этой возможности не дать. Или сильно изменить будущее к худшему, если речь идет о событиях и ситуациях, которые можно и нужно исправить. Так что не всегда эта удивительная техника подходит. И очень надо иметь большую уверенность в будущем, чтобы рассуждать о том, что будет для нас иметь значение через пять лет, а что – не будет. Если вот за квартиру не платить, через пять лет это очень большое будет иметь значение. Или зуб не лечить. Или позволить себя обижать и унижать. Поэтому надо действовать и принимать решения. И, решив проблему, размышлять о том, что будет через пять лет. Или – через сто… Когда многое, действительно, уже не будет иметь никакого значения.

О знакомствах

Раньше не было этой проблемы: познакомиться с интересным человеком. С приятным; для дружбы и любви. Увидишь интересного человека, подойдешь и встанешь рядом застенчиво. Тем более, интересный человек интересным делом занят: ямку в песке копает совочком или салат из одуванчиков готовит. Скажешь: «давай играть!». И все. Знакомство состоялось. Иногда спросишь для порядка: «ты мальчик или девочка?». Это если зимой, в шубе до пят, тяжелой и огромной, как дом. И в круглой шапке с резинкой. Сейчас познакомиться труднее, но все равно можно. Можно в книжном магазине. Если вас романтические натуры привлекают и звездные странники – можно у полок с фантастикой. Если интересные парадоксальные натуры – у полок с психологическими книжками. Там, правда, еще и психиатрические есть. Книжки-то. А если нравятся серьезные интеллигентные люди – можно у полок с русской классикой. Там всегда кто-то ходит с бородкой и в очках. Выбирает книжку. Или тоже хочет знакомиться. Плохо, что ввели санкции – раньше с утонченными натурами, повидавшими мир, можно было знакомиться у прилавка с дорогими сырами. Там бродили мужчины в кашемировых пальто и шелковых кашне, выбирали сыр. И увлеченно рассказывали, как надо есть этот сыр. С корочкой и бутылочкой Шато-Марго, как они привыкли во Франции, в Париже, на антреме. Мне один раз даже предложили откусить кусочек от купленного сыра, восхититься тонким вкусом. Можно знакомиться с простыми и верными натурами, если на такси ездить приходится. Водители всегда очень общительные и знакомятся с радостью. Под звуки шансона. Мне вот один уже два года пишет смс-ки: «Если война – мой кольт в вашем распоряжении!». Это очень поддерживает. Да где угодно можно знакомиться. Алгоритм тот же – стоять или сидеть рядом застенчиво – это сначала. А потом – предложить дружить и вместе играть. И можно не уточнять, мальчик это или девочка. Хотя иногда все же приходится. И вот всю эту теорию знакомств я рассказывала в бассейне в Египте одной полненькой даме лет пятидесяти. Она приехала – а знакомиться-то и не с кем. Кругом пары. Или вот танцы – она ходила, ее никто не пригласил. А в столовой все пихаются и лезут за вкусным – не до знакомств… Но я так хорошо рассказала, что она настроилась оптимистично. И познакомилась с доктором, вывихнув ногу в спортзале. Куда ходила знакомиться. С приятным пожилым мужчиной, который мне очень понравился. Все осмотры и лечение он начинал с того, что гладил пациента по голове и очень сочувственно кивал. Я с ним тоже познакомилась и мы все вечером гуляли по дорожке под пальмами.

О воспоминаниях

Иногда прошлое кажется прекрасным. Деревья были большими, еда – вкусной, друзья – верными, а любовь – настоящей. А сейчас все не то – по сравнению с тем, что было. Китайскому императору каких только блюд не готовили – он ел, конечно. Но все вздыхал и вспоминал, какую вкусную похлебку варила в детстве его мать. Всем похлебкам похлебка! Вкус – изумительный. Никакого сравнения с нынешней едой. Все ел да сравнивал. Ностальгия и воспоминания… В итоге он собрал громадную толпу сопровождающих и отправился в родную деревню. Поесть баснословно вкусной похлебки. Ну, и маму повидать заодно. Добрался, наконец-то. И в грязной хижине довольно неприветливая старуха сварила ему эту прекрасную похлебку, которой он всем, извините, вынес мозг. Император съел немножко и поскорее поехал обратно, в свой дворец. Возможно, тихонько отплевываясь. И философски сказал: всему свое время. И с тех пор перестал вспоминать прошлое и кушал, что дают. И Агата Кристи написала, что некоторые люди живут прошлым: все вспоминают, каким золотым парнем был Майкл. И каким ангелом была Мери. Идеализируя прошлое, как всем нам свойственно. Забыв, что Майкл хлестал виски с утра до вечера, а Мери изменяла направо-налево. И неизвестно, что бы с нами стало, если бы Майкл не скончался от белой горячки, а Мери – не сбежала с трубочистом. В прошлом были хорошие моменты и отличные люди. Но жить воспоминаниями не стоит; настоящее куда интереснее. И зачастую лучше. Не говоря о будущем. И картинка в ленте – кусок батона с маслом, посыпанный сахаром, – напоминает о детстве. О радости и доверии к миру. О молодом задоре и здоровом аппетите. Но я честно попыталась такой бутерброд сделать. Откусила кусочек и положила тихонько обратно на тарелку. Как китайский император… Как все мы при попытке вернуться в прошлое.

О психологическом рабстве

Люди удивляются и негодуют: как она может жить с мужем-тираном? Или с алкоголиком? Почему он терпит начальника-самодура? Или работает на тяжелой и низкооплачиваемой работе? Или живет в жуткой деревне в доме без удобств и не уезжает? А это оттого, что человек попал в ситуацию психологического рабства. Он уже не имеет ни сил, ни энергии, чтобы что-то переменить к лучшему. Энергии хватает ровно настолько, чтобы влачить существование в предлагаемых условиях. А на побег сил уже нет. В Древнем Египте было много рабов. Рабами зачастую становились смелые и сильные воины из враждебных стран. Их увозили в центр страшной страны Айгюптос и кормили так, чтобы они не умерли с голоду. Держали в отдельных помещениях: так, чтобы вместе оказывались разноязычные люди. И заставляли работать. И били. Через три года рабов продавали. Даже если к этому времени раб мог выучить египетский язык и понять географию незнакомой страны, он уже не мог бежать – силы были потеряны. И моральные, и физические. Так что не приходилось заковывать их в кандалы или еще как-то ограничивать свободу. Человек превращался в самого настоящего раба. Энергия была утрачена. Так что трех лет пребывания в рабстве вполне достаточно для того, чтобы превратиться в невольника. Надо бежать из ситуации, которая вас угнетает и убивает, как личность, пока есть силы. Длительная подготовка к переменам делает перемены ненужными и невозможными. Поэтому соберитесь с силами и действуйте. Пока еще можете.

Про комнатку

Если я о чем и мечтала в детстве – то очень скромно: о комнатке. О своей личной комнатке. Только моей. Чтобы туда все могли приходить в гости – но предварительно постучав. И в шкафчике я так разложу игрушки и книжки, как я хочу. И на стену повешу портрет Оцеолы-вождя семинолов и другие свои рисунки. Кнопками прикреплю, и меня за это не заругают. Ведь это будет только моя комнатка! Я я все строила из кукольной мебели маленькие кукольные комнаты. Там жили пупсик и медвежонок, крошечный, бархатный. И многие советские дети строили игрушечные комнатки – своей-то не было, личной. И кукольная мебель была не у всех; некоторые предприимчиво обклеивали тканью спичечные коробки: шкафчики, диванчики, кроватки… И на подоконнике или в секретере строили комнатки. А у одного писателя я прочитала потом, что он так мечтал иметь свою комнатку, что каждый день ходил в подвал под домом и игрушечной лопаткой пытался комнатку выкопать. Вроде землянки. Чтобы на стенах развесить игрушечные автоматы, сабли, и приглашать друзей – в свою личную комнатку. И дети все строили домики из диванных подушек; еще под столом можно устроить комнатку. Но там тесно, и нет дверей, и могут попросить вылезти, не постучав… Теперь мы уже не очень молоды. И комната своя вот есть. И страница в сети. Наше убежище и личное пространство, которое жизненно нужно человеку – его личная территория. И нельзя заходить, не постучав, – это мы с детства знаем. Но все равно – заходят, конечно. И велят снять Оцеолу со стены, или мебель критикуют… Или трогают руками то, что трогать ни в коем случае нельзя – только глазками смотреть! Поэтому так хочется иногда запереть двери на ключ. Всем хочется. Чтобы нас не трогали временно. А потом, отдохнув, позвать в свою личную комнатку друзей и отдохнуть с близкими и любимыми в своем убежище. Убежище – оно всем нужно. Даже если это просто – личная комнатка…