Текст книги "Опыты жизни. Психологические эссе"

Ресентимент —

страшная вещь. И стать жертвой ресентимента очень легко. Достаточно подать руку помощи и поддержки неудачнику. Как же так? Ведь надо помогать слабым! Надо поддерживать тех, кому трудно! Я знаю. Но есть огромная разница между тем, кто переживает временные трудности и неудачником. Неудачник полон зависти и сознания своей неполноценности. Он тщетно пытается завоевать более высокое положение в обществе – но его усилия бесполезны. Он, видите ли, не осознает причину своих неудач и совершенно не готов искать их своем поведении. Но теперь, когда вы рядом, причина неудач понятна – это вы. Раз вы обладаете возможностью помочь, поддержать, великодушно делиться – ясное дело, это вы во всем и виноваты. Вы и есть тот таинственный враг, который всему причиной. Вот что такое ресентимент. И поэтому не следует брать на работу человека, которого «выгнали за правду» или «подвергли преследованиям». Не стоит начинать бизнес с партнером, которого «подло обманули» и «лишили достояния». И начинать романтические или дружеские отношения с тем, кого «низко использовали» – тоже не стоит. Это звучит неправильно, но так и есть. Чем больше человек рассказывает об обидах и несправедливостях, которые ему причинили, о своем «непонятом таланте» и преследованиях – тем больше шансов, что преследовать он начнет именно вас. И, чем больше поддержки и участия он от вас получал, тем неожиданнее будет обвинение и удар. И ладно, если все одним ударом ограничится, а не пожизненной травлей и обвинениями. Это вот один мой знакомый только что вернулся из органов власти, куда на него подал заявление уволенный за кражу продавец. Которого и прежде увольняли, и не брали на работу, и не понимали его музыкальный талант… Если кого-то откуда-то выгнали и не хотят общаться, может быть, для этого есть основания. И еще какие. А прекратить ресентимент практически невозможно – разве что найдется другой добродушный дурак и пожалеет несчастную жертву. И станет новым, более интересным врагом, который во всем виноват…

О последствиях

Говорить правду легко и приятно. До поры, до времени. А иногда – невыносимо тяжело и опасно. Следует всегда думать о последствиях, вот и все. Это – единственный критерий. Психолог Райх в детстве заметил, что у мамы – роман с гувернером-студентом. И поставил в известность отца. Отец был суровым и тяжелым человеком; последствия были ужасны. Мать будущего великого психолога покончила с собой, не в силах вынести попреки и унижения. Да, она сама была виновата. Но Райх всю жизнь терзался этой историей и мучился. И, наверное, тосковал по маме, но вернуть ее уже было нельзя. Трагическая история. Или вот врач правдолюбиво и прямо сказал одной женщине, что у нее, скорее всего, рак. Надо готовиться к худшему! Это еще во время моей юности было. Женщина пришла домой, сообщила мужу, что ей скоро конец, и они в ужасном горе выпили три бутылки водки. И на следующий день женщина не пошла на работу; и муж не пошел. И они еще выпили. И еще. Короче говоря, мужа уволили за прогулы; и женщину тоже – но они не особо расстроились, потому что речь шла о смерти. А потом пришли результаты анализов и оказалось, что женщина попросту беременна, хотя считалась неспособной иметь детей. И эти два безработных будущих родителя прыгали до потолка от радости и тут же принимались рыдать от ужаса. Потому что потеряли работу и боялись, что у них родится ненормальный ребенок. Ребенок родился нормальный, к счастью. И даже работу они потом нашли все же, хотя было очень трудно в начале девяностых. Все кончилось хорошо. Но думать о последствиях своих слов необходимо. И не всегда надо похваляться своей прямотой и резать правду-матку. Мало ли, какие будут последствия для других людей. Щадить надо людей-то. Они же живые. Даже если они сами виноваты…

Взять что-то с собой

считается неприличным. Вот Есенин с Айседорой жили в шикарных отелях. И выпивали. И Айседора швыряла деньги направо и налево – такая у нее была манера. И щедро раздавала чаевые – Есенину давала деньги для чаевых прислуге, так было положено. Ну, а потом деньги кончились, и нечем стало за номер заплатить и за еду. И подруга Айседоры открыла чемоданчик Есенина; шарилась в поисках денег. А там – все чаевые и лежат. И еще шампунчики, одеколончики – все, что дают в гостиницах. И подруга страшно возмутилась такому скряжничеству. Хотя именно этими деньгами они заплатили за гостиницу. Как я понимаю, подруга тоже жила за счет Айседоры. Я вот лично не вижу ничего плохого в поступке Есенина. Он, наверное, вспоминал о своих сестрах в нищей деревне. О своих родителях. И решил им привести гостинцы: шампунчики, одеколончики. А денежки прибрать подальше от выпившей Айседоры и алчных лакеев. Он же бедный был. И на самом деле не понимал, как можно разбрасывать деньги. Хотя и сам пьяный разбрасывал. Или вот у Чехова в рассказе – бедный священник тихонько со стола взял несколько печенинок. И богатый барин написал на него жалобу руководству – случайно заметил. А священник взял крендельки своей жене и парализованной теще; он жил в нищете. И не мог сам поесть у барина, а домой ничего не принести. И он, наверное, съел не очень много печеньица, специально, чтобы можно было взять без угрызений совести, с собой. И я со шведского стола брала булочку и колбаску – в Египте. Я не ужинаю, но ведь за ужин заплачено. Я относила старичку-сторожу, бутерброд и яблоко – купить негде было. Я не себе брала. Но было очень неудобно брать. Совестно. Но и смотреть на ломящиеся от еды столы и думать про голодного старичка тоже было совестно. И на пышных мероприятиях, где я иногда бываю, мне очень хочется завернуть с собой что-нибудь вкусное. Но я, понятное дело, так не делаю – неприлично! Ни в коем случае! И тихо стою со стаканом воды. И думаю, как обрадовались бы некоторые, если бы им тоже дали вот эту вкусную штучку с поджаристой корочкой. Или экзотический фрукт. И в мое детство обычно гостям давали с собой кусочек торта или пирога. Или фрукты – домой. Детям или старичкам. Хороший был обычай. А может, это крестьянская прижимистость и скряжничество, как у Есенина? Впрочем, Гоголь был щедрым человеком. Но колотый сахар просил завернуть с собой – за него ведь уплачено. Не знаю, как правильно. Но тоже всем стараюсь с собой завернуть…

О бесполезных усилиях

Они не такие уж бесполезные. Мой друг в Афганистане волок на себе убитого товарища. Тому в голову выстрелили и убили. А мой друг его поволок на себе в медчасть. Да, и доволок. И врач сказал – зачем, мол, ты подвергал свою жизнь опасности и полз с этим неживым товарищем? И мой друг не нашелся, что ответить. И я не знала, что ответить, когда и меня спрашивали потом про друга: зачем вы его лечите? Это бесполезные усилия! Пять лет я это слышала – значит, усилия были не такие уж бесполезные. И дедушка Ваня мой умер в 93 года. Хотя диагноз «рак легкого» ему поставили в 77. И сказали, что все усилия бесполезны, надо прощаться. Я прощаться не стала, а купила бутылку красного вина и баночку икры. И каждые полчаса насильно заставляла дедушку есть и пить – по капельке. Идиотство, конечно. И бесполезно. И всего неделя у меня была – я жила в другом городе и приехала прощаться, как велели родственники и врачи. Да и дедушка все равно умер ведь. В 93 года. Так что по большому счету – бесполезные усилия. Но я думаю, эти усилия очень полезны – для нашей души. Для того, чтобы оставаться человеком. И полузадушенную собаку с веревкой на шее мы все равно изловили и веревку сняли. Хотя это бесполезно – собака укусила мужа и убежала, дело было в дороге. И, может, ее опять кто-то попытается повесить – кто знает, на что способны изверги. И всегда находится кто-то, кто твердо и уверенно говорит, что бесполезно спасать кого-то. Он, практически, уже мертв. Бесполезно лечить алкоголиков и наркоманов – а мой папа лечил и вылечивал. Бесполезно помогать неизлечимому ребенку – а вот иногда бывают случаи выздоровления. А бывают и гибели, да. Но мы сделали все, что могли. Вот и все. Может, немного. Может, глупость сделали. Бутылка вина и баночка икры еще никого не спасли. И волочить убитого нет смысла. Надо его бросить и забыть. Только забыть невозможно – и будешь всю жизнь помнить собаку с веревкой на горле, убитого товарища, оставленного в горах, где душманы, дедушку умирающего – всех будешь помнить. Поэтому все же попытаемся что-то сделать. Что можем. Это полезно – чтобы жить дальше в мире со своей душой и Тем, кто на небе смотрит за нами.

Старушка в галошках

зашла в аптеку. В платочке, в кофточке, юбка длинная и носочки вязаные. Галоши, конечно… Деревня ведь, и старушка деревенская. Она просила таблетки. Ей дали – тридцать два рубля она заплатила, руки дрожат от дряхлости. И она так грустно детским голосом говорила: «у меня голова болит!». И аптекарь вежливо отвечала, что это от давления. Надо к доктору! Старушка кивала и никак не хотела уйти. Все рассматривала яркие коробочки. А потом села на стульчик у дверей и спросила: можно посидеть? Отдохнуть? Аптекарь разрешила. Старушка посидела и пошла себе так жалобно – видно, что идти некуда особо. В аптеке люди и коробочки, а дома нет никого. И голова болит… А на улице – рыночек. И тоже можно тихонько ходить между людей, шаркая галошками. И старушка увидела кружечки с петушками и курочками. Китайские, аляповатые, яркие и прельстительные. Старушку они сразу прельстили – она даже осторожно потрогала одну дрожащей рукой. И робко заулыбалась. И что-то по-башкирски сказала. И я немедленно эти кружечки купила и старушке сложила в пакет. Потому что у меня дома очень похожая старушка восьмидесяти лет. И кружечки иногда помогают лучше таблеток, если давление и голова болит – это проверено! И старушка повеселела, хотя недоверчиво брала кружечки – вдруг я отберу обратно? Скажу: самой нужна такая красота! Но потом заулыбалась старушка и прижала пакет к себе покрепче. И заиграла гармошка – какой-то тоже древний старичок соорудил стульчик и заиграл на рыночке. Фальшиво запел! И старушка пошла хвалиться кружечками – это знакомый старичок. И все снова стало хорошо: летний тёплый день, старичок, гармошка, кружечки в пакете… И можно ещё пожить. Жизнь не такая уж грустная вещь…

О мужском извинении

Мужчины извиняются своеобразно. А вообще, они жалостливые и переживают, если обидели. Но обычно вида не подают, потому что гордые они. И боятся укоров, продолжения скандала, слез… Но извиняются своеобразно. Мой сосед по парте был отличный мальчик. И отношения у нас были отличные. Он меня звал: «Анна Валентиновна». Я его: «Сергей Николаевич». Парта была ровно пополам поделена и чертой расчерчена. И ни одного у нас не было конфликта за долгие годы. В пятом классе только вышла незадача: я начала урок отвечать по географии, а Сергей Николаевич видит, что я запуталась – мне плохо давались цифры и координаты. Хотя я хорошо училась. И Сергей Николаевич начал на бумажке писать цифры и мне подсовывать. Куда там! – с моим-то зрением. И Сергей Николаевич расстроился, раздражился и прошипел неожиданно громко: «Ты что, слепая?». Переживал, значит, за меня. А я заплакала тихонько – обидно стало. Действительно, плохо вижу! Учительница Мирра Григорьевна меня утешила, она добрая была, и урок продолжился. Хотя Сергей Николаевич без спросу выбежал из класса… Потоптал немножко свою шапку в отчаянии и выбежал. Очень огорчился своим поведением потому что. И жалко меня стало – он побежал в галантерейный магазин и купил мне за рубль помаду. У него был рубль на обеды. Наверное, у него сердце разрывалось и хотелось меня утешить, успокоить, погладить по плечику… Женские слезы на мужчин сильно влияют, тем более, я никогда не плакала в школе. Ну, и на перемене Сергей Николаевич долго вокруг меня ходил. Ходил и ходил. Стеснялся. Извиняться он не умел, как большинство мужчин. И поэтому просто схватил меня за шею и помадой все лицо изрисовал. Я еле промокашками оттерлась потом с его помощью. И помаду грубо сунул в руку, да. Но я все поняла и не стала сердиться. Простила своего Сергея Николаевича. Тем более, мы в этот день дежурили, и он составил все стулья, и вымыл один весь пол в классе. Пока я любовалась помадой и пробовала красить губы – там еще много осталось…

Про аквариум

Это неофициальная информация. Но я поделюсь – это важно. Я беседовала с одной дамой-профессором психологии, и она мне это рассказала – проводили интервьюирование онкобольных женщин. И просили их рисунок нарисовать – без задания, просто рисунок. И очень, очень многие нарисовали рыб в аквариуме. Рыбы в аквариуме; большие рыбы. В маленьком аквариуме… И прошло много лет после нашей беседы. И официально признали психологический фактор в возникновении тяжелого заболевания. И, наконец, подчеркнули, что неспособность выражать недовольство и отрицательные эмоции, – не испытывать, а именно выражать, создают огромный фактор риска. И есть два таких плохих варианта: излишняя покорность и кротость. Смирение. Или неожиданные и бурные вспышки гневных эмоций, неконтролируемый гнев. Когда рыбы разбивают аквариум… И поэтому излишняя покорность и излишнее смирение – это проявление опасного «синдрома покорности» – предвестника гибели. Это одна сиделка в больнице безошибочно предсказывала смерть некоторых вполне «благополучных» больных; психологи и врачи заинтересовались этим мрачным мистическим даром. А сиделка сказала: «эти больные ведут себя как-то иначе. Они не протестуют и со всем соглашаются»… И не так давно – это уже официальная информация – пациентов стали специально злить и помогать выражать гнев и раздражение. И многие, знаете ли, пошли на поправку. Когда стали сердиться и нормально высказывать свое неудовольствие. И врачи радовались, когда пациенты гневались и от чего-то отказывались, чего-то требовали – это давало надежду, это спасало… Достаточно пробыть в покорности от полугода до полутора лет, чтобы возникло заболевание. Это очень тревожно и печально, но это многое объясняет. Особо терпеть не надо: ни оскорбления, ни издевательства, ни глупое чужое «мнение», ни общение с неприятным человеком – риск слишком велик. И за доброту и кротость придется расплатиться своим здоровьем, хотя ваше смиренное поведение будет очень нравиться некоторым людям. Просто чрезвычайно. И вас будут хвалить за терпение и понуждать к нему – но вы помните про рыб в аквариуме. Больших рыб в маленьком и тесном аквариуме…

От одного мужа жена ушла

Хотя он не обижал ее, не пил, не бил. Он на диване лежал обычно, как морской котик. С работы его сократили, вот он и лежал – года три. Но оставался приветливым и улыбчивым человеком. Люстра лежала в углу новая, кран подтекал, пыль иногда скапливалась под диваном и вокруг мужа. Фантики от конфеток и обертки от шоколадок. Но он радовался, когда жена домой приходила с работы, и весело спрашивал: «Что прикажете покушать?». Вот эта фраза жену и доконала. И она ушла к другому мужчине – на работе познакомилась. И все горячо ее осуждали – ведь не пил, не бил, не обижал! Хороший, приятный человек! Люди забыли, что если женщина изменила и ушла – за этим всегда что-то серьезное стоит. Очень серьезное. Это мужчина может увлечься, а потом горько каяться и говорить, что затмение нашло. Женщины по-другому устроены. И, если уходят, редко возвращаются назад – они уходят, если очень несчастны. И испробовали абсолютно все методы для решения ситуации и проблемы. И зашли в полный тупик. Только тогда может появиться увлечение и начаться роман, и это означает не просто секс, а эмоциональную связь с другим человеком, от которой женщина так просто не откажется… А муж иногда по-прежнему ничего не замечает, лежит на диване, бросает фантики или пиво дует. И весело спрашивает: «Что прикажете покушать?». И потом в отчаянии рассказывает, как его подло бросили и покушать не оставили… Не надо женщину доводить до края, ох, не надо! И первый признак, что дело идет к концу – она больше не устраивает сцены, ничего не требует, мало разговаривает – что толку к дивану обращаться? И смотрит куда-то вдаль, и думает о чем-то своем, – собирается в путь. Или жильца собирает, хотя он об этом даже и не догадывается – что он теперь всего лишь жилец… Внимательнее надо к женщинам относиться, осторожнее, бережнее. И подумать, почему она перестала настаивать на привешивании люстры, хотя три года настаивала. И перестала ругаться из-за носков и фантиков. И задумчиво смотрит на уши, как Анна Каренина…

О нейтралитете

Иногда мы сомневаемся в любви или дружеских чувствах другого человека. Потому что он за нас не заступился, не принял нашу сторону, промолчал… И нам спокойно, как неразумным детям, поясняют, что нужно сохранять нейтралитет. И ничего страшного нет в том, что человек дружит с нашими врагами и общается с ними – он же не скрывает этого. Это его личное право. Он и нас любит, и этих недоброжелательных по отношению к нам людей. А в скандал не вмешался, потому что не любит конфликты. Это ему неприятно как-то. И так это убедительно звучит, что мы почти верим: так и должно быть. Это нормально! И нас можно любить, и с нами дружить, и с врагами проводить время, смеяться их шуткам и молчать, когда нас обижают. Нас все равно любят! Не любят. Любовь и дружба способствуют выбросу окситоцина. Гормона такого полезного; он еще при грудном вскармливании вырабатывается. И этот же гормон отвечает за защиту «своих» от «чужих». Есть гормон – человек инстинктивно чувствует потребность нас защитить. Нет гормона – нет такой потребности. Так что все это – простая химия, как писал Зощенко. И вряд ли нас любят те, кто дружит с врагами и недоброжелателями. И со временем мы печально убеждаемся в правоте подозрений – под обидными и грубыми комментариями появляются «лайки» от тех, кто держал нейтралитет. А в жизни нейтральные люди попросту бросают нас в трудную минуту, когда взять у нас больше нечего… Так что не стоит, конечно, гневно обличать такого человека. Но и другом его считать точно не стоит. Как говорил Валька Копченый, это знакомец просто. Который нами по тем или иным причинам пользуется, пока ему удобно и выгодно. Или интересно…

Про подвижные игры

Дети любят бегать, прыгать, играть в подвижные игры. Дети энергичные и активные! А у меня в детстве была подружка Лиля, с ДЦП. В некрасивых ортопедических ботинках и с костыликом… И мы так хорошо играли вместе, и книжки читали – рано выучились читать, и театр кукольный устраивали – но бегать Лиля не могла, хотя очень хотела. Она же тоже была ребёнок. И совершенно было невозможно убежать, когда играли в «казаки-разбойники», и быстро спрятаться, когда в «двенадцать палочек» играли, – Лиля стучала ботинками, волочила ножки, и костылик стучал… Некоторые дети смеялись – им потешно это было. А мы все равно бегали – но медленно. Можно научиться медленно бегать. И не раздражаться. И не вопить: «ты что, не можешь быстрее?»… Если понимаешь и любишь – можно научиться. И неуклюже играть в подвижные игры можно. Потому что есть любовь, сострадание и совесть. И костылик стучит рядом… И я отучилась быстро ходить и бегать. Это плохо, конечно; но пригодилось с дедушкой на раненых на войне ногах. А потом – с крошечной дочкой, когда она медленно шла. И с другом тяжелобольным, когда гуляли… И вообще – пригодилось. Не все могут быстро бегать, отлично соображать, много зарабатывать, достигать высот карьеры… И, если любишь, умеришь шаг и медленно пойдёшь, щадя и поддерживая. Всю жизнь будешь помнить про костылик, и про то, что Бог всем разную силу дал. Не всем – одинаковую. Кто-то может бежать, а кто-то очень старается – и не может. Это ничего. Можно бежать медленно – я умею. Но вместе!

Про развязность

Я отлично знаю, что это такое. Сама в детстве проявила это качество. У нас в гостях был один литератор, мужчина с бакенбардами. Мне он чрезвычайно понравился: он так сидел в кресле непринуждённо, нога на ногу. Сыпал пепел с сигареты. И говорил маме: «Ну, Елена Викторовна, сыграйте-ка на рояле и спойте что-нибудь этакое! «Соловей российский, русский птах!»… И он встряхивал по-собачьи бакенбардами при этом, подмигивал и щёлкал пальцами в воздухе. Мама петь холодно отказалась, а я все утро потом тренировалась щёлкать пальчиками – в пять лет это непросто. Пальчики толстенькие, маленькие и щёлкают плоховато. Но за завтраком мне удалось щелкнуть пальцами, подмигнуть и сказать с интонациями вчерашнего гостя: «дайте мне что-нибудь этакое». Я бы и бакенбардами встряхнула, но их не было, к сожалению. И папа мне разъяснил, что это – отвратительное поведение. Развязное. Признак бескультурья и неуважения к другим людям. Хотя ничего плохого можно и не говорить при этом! Но вот на Руси взрослые люди обязаны были носить пояс – подпоясываться. Это символизировало дисциплину, уважение к себе и другим, умение держать себя в руках. Все взрослые подпоясывались. Без пояса бегали малые ребятишки да пьяницы. Быть развязным – это и значит «распоясаться»; выйти за рамки общества. И такой человек всем неприятен. А следующая стадия – разнузданность. При которой уже не подпоясывать надо, а веревками вязать. Или надевать специальную рубашку с длинными, завязывающимся сзади, рукавами. Так что подпоясываться желательно. И соблюдать эмоциональный контроль. Это благотворно влияет на отношение к нам других людей и на положение в обществе. Не стоит распускаться – пояс – это внутренняя совесть и мораль. Они нас и поддерживают в трудную минуту…