Текст книги "Только ломаные такты"

9

Осень в Ростове наконец-то становилась похожа на саму себя, покрывая землю жёлто-красным ковром. Утром Виталик пробудился от зова с улицы «Толя-я-я-я-я-н!».

– Только семь утра… – открыв один глаз, Виталик с хрипом перевернулся на другую сторону, закрывшись одеялом.

Через мгновение затрещал противный будильник, по которому ещё предстояло точно попасть, чтобы выключить с первого раза. Надевая джинсы, Виталик чуть не упал.

– Ого, как нас качает, – пошутил отец, посмотрев на часы, – а ты не рано?

– Хочу пораньше прийти.

– Тогда у меня для тебя есть очень важное задание.

Ну всё, собрался, можно выходить! Но нет – отец протянул ему мусорное ведро. Спустившись и снова поднявшись, Виталик уже точно окончательно отогнал остатки сна. Оставив ведро в прихожей и быстро схватив сумку, чтобы отец снова не озадачил, он двинулся в сторону школы. Виталик прошел мимо дома Акопа и впереди увидел движущийся поток молодёжи: учеников младших классов с ранцами и рюкзаками, старшеклассников с дипломатами и даже парочку ребят с разноцветными пакетами с логотипами марок сигарет или «Pepsi». Девушки же шли в школу с сумками на длинноватом ремне.

Виталик перекинул свою сумку через плечо. Вот она, реальность ближайших лет. Нужно будет снова знакомиться, искать новых друзей и главное – не давать себя в обиду. По возможности. Виталик попал в 7 «Г» класс, так как детей в школе было настолько много, что даже начальные классы доходили до буквы «Ж». Виталик специально пришёл в школу пораньше, чтобы познакомиться с ребятами до того, как его официально представят перед классом. Но не рассчитал: обычно все те, с кем стоило бы в первую очередь завязывать знакомства, немного опаздывали на первый урок, задерживаясь на перекурах. Заняв место за задней партой, он приготовился к шквалу вопросов и живому интересу к своей персоне, но пока только слышал реплики с косыми взглядами:

– Пс-с-с, посмотри на его прикид…

– Неместный, что ли…

– Вот это да…

М-да, немного не рассчитал ответную реакцию. А причина была в том, что Виталик пришёл в джинсах и лёгком свитере с ромбическим рисунком. Но постепенно к нему сначала подсел один одноклассник, потом на стол – другой и так Виталика уже окружили его потенциальные будущие друзья. Или враги, было ещё непонятно.

– Скажи что-нибудь по-немецки! – один за другим посыпались вопросы.

– У вас хоть не заставляют чернилами писать, надеюсь? А то меня пугали в ГДР, что у вас всё сложно с этим, – пытался сразу поддержать разговор Виталик.

– Не, когда паспорт будешь получать, распишешься пером.

– Ко мне если что подходи, братуха, если кто обидит, тебя никто не тронет, – Виталик сразу и не понял, как попал на крючок.

Но что-то подсказывало, что его окружили не те ребята, с которыми нужно дружить здесь. Те, о ком он подумал, отсутствовали, начав прогуливать уроки и не дотерпев до конца первой четверти. Те самые, кто вешает на всех ярлыки и клеймо, указывает, что слушать и во что одеваться, и кого надо «лошить». А если ты пойдёшь против них, будешь отдавать свои деньги в углах лестничных пролётов, при заходе в класс лицезреть на школьной доске гадости в свой адрес, а со своего стула стирать плевки.

А что же в самой школе? Молодёжь, порождённая загнивающим не Западом, а советским строем, без понятия, чего хочешь и для чего живёшь. Перестройка во всей красе произошла и на этом поприще: с трепетом и подобострастием относящиеся ко всему, что написано не на русском языке, мальчишки и девчонки пускаются во все тяжкие. Полигамия и наркотики больше не кажутся чем-то неправильным. Жизнь коротка, а значит не обязательно быть верной и целомудренной. Нужно быть шалавой, попробовать разных мужчин. У мальчишек цель в жизни – пересесть с «Запорожца» на «Мерседес», с улицы Вятской переехать на Энгельса. Вот так выглядит карьерный рост сейчас. Терялось только самое главное – жизнь надо с достоинством проживать, а не дискотечно прожигать. Причина этому явлению – не быть похожими на своих одинаковых родителей. Однако выходило так, что они походили одинаково на своих же «неповторимых» одноклассников, чей гардероб начал пополняться джинсами и изделиями из кожи, позже – спортивными костюмами. И если Виталик многое имел уже на старте, то эти ребята и девчата только начинали познавать то запретное, чего было не достать ранее.

Америка – это такое волшебное место для советского человека, где возможно и можно всё. Если авторитетов всегда можно отменить, то от идеалов никогда не избавишься, тем более в такое новое свободное время. Смотрел Виталик на окружение и понимал – для них великими людьми были не политические деятели или основатели компаний, а персонажи из кинофильмов. В свои почти 14 лет одноклассники хотели быть похожими на Терминатора или Черепашек-ниндзя, но Виталика это не интересовало – вот Майкл Джексон или Crazy Legs из «Rock Steady Crew» – вот это да, это пример для подражания. Девушки же, не имея под рукой глянцевых журналов, продолжали равняться на моделей из «Burda», либо же на актрис из американских фильмов и сериалов. Хотя на самом деле моду диктовали больше всего среда и бытие в осязаемой окружности. А какая она была здесь, думаю, не стоит повторять. Здешние подростки уже привыкли и перестали удивляться пьяным дракам соседей или своих родителей, мату через каждое слово и звону разбитого стекла с дверей кухни. Все эти приключения героев фильма «Тимур и его команда» уже стали неинтересны, теперь приключения должны быть как в боевике. Музыка стала тоже более молодёжной, а значит, гораздо откровеннее, как и наряды исполнителей. Какое время, такая и музыкальная индустрия! Молодые люди намного быстрее и охотнее взрослых приняли правила зарождающегося общества потребления, их вполне устраивала жадность вкупе с вечным увеселением.

Неожиданно в класс зашла учительница и громким голосом скомандовала:

– Так, седьмой «Г», достаём четвертинки и садимся по одному! Девочки, вы сидите на своих местах! – и остановила свой взгляд на Виталике, даже прищурившись.

– А кто ты, я тебя что-то не припомню, в первый раз вижу…

– Да, – Виталик встал, – вы правы, меня перевели к вам учиться. Моя фамилия Самойлов.

– А-а-а, ладно. Садись. Готов писать тест?

– А куда мне деваться, попробую, – изобразил он твёрдую уверенность в своих силах.

Но на самом деле было страшно, что проверочная будет по теме, которую он не знал, но его опасения оказались совершенно напрасными. Он давно это уже проходил. И учительница только на первый взгляд казалась строгой: правильные ответы на тест она по доброте душевной зачитывала с особой интонацией.

– Всё, передаём на первую парту свои листочки!

Следующим уроком была география. Не успел Виталик занять своё место, как его вопросом остановила в дверях учительница:

– Не поняла, ты чего это так вырядился? Почему не в форме?

– Так директор не против, – «блин, зачем я это сказал?». Кольнуло в животе.

– А-а-а, так это ты, Самойлов? – учительница надела очки, поправив свои волосы с фиолетовым оттенком, и посмотрела в журнал – ладно, закрою глаза на это, но знай, здесь тебе не Германия! Мне не нужны тут выскочки!

«Зачем мне об этом знать», – закатив глаза, подумал он и сел за свободную парту. Но учительница и не думала переключать своё внимание с Виталика.

– А ну-ка, Самойлов, продемонстрируй классу, чему вас там в Германии научили.

Виталик без колебаний отправился к доске. Взяв указку, он точно показывал на большой карте всё, что просила учительница. Она угрюмо молча показала рукой, чтобы он садился на место. Виталик потерял связь с реальностью, продолжая вслух рассказывать тему урока, но не тут-то было:

– Может, вместо меня урок проведёшь, раз ты такой умный, Самойлов?

Упс! Он быстро смекнул, что здесь очень тяжко быть умным, дуракам живётся намного легче. Или послушным. Хотя нет, дуракам. После этой фразы он старался отмалчиваться.

– Это тебе ещё повезло, Карандаш тебя по головке считай погладила, а так она может сломать об голову указку и ещё потребовать, чтобы ты принёс ей новую, – шепнул сосед.

– Громов, давненько не слышала.

– Болеет!

– Воспаление хитрости снова? Ладно, товарищ Мухин!

– Я забыл выучить!

– А голову ты дома не забыл?! В следующий раз придёшь с родителями, дневник на стол мне.

Но далеко не с каждой учительницей одноклассники себя так смиренно вели, как окажется в будущем. Звонок. Большая перемена перед третьим уроком длиною в 15 минут.

– Звонок для учителя! Сидим! Не отпущу, пока не скажете, кто дежурный сегодня!

– Новенький! – хихикнули девочки, и все подскочили со своих мест, стремясь быстрее покинуть кабинет.

Виталик молча встал, собрал вещи и тоже отправился на выход, но его грубо остановила учительница географии:

– Куда собрался?

– На следующий урок.

– А стирать доску кто будет за тебя, Пушкин, что ли?

– Но я не дежурный!

– Мне плевать кто, здесь остался только ты, так что будь добр стереть с доски и расставить стулья!

Пришлось подчиниться. Он решил сразу пойти в столовую, попутно поинтересовавшись у проходящих мимо ребят, где она расположена. Зашёл туда, а там… огромная очередь. Он уставился на цифры зелёного цвета часов-табло «Электроника 7», которые всё равно неправильно шли – опаздывали. За первыми длинными столами сидели младшие классы, стучащие ложками по тарелкам и ёрзающие ножками стульев по полу из мраморной крошки. Подойдя к краснощёкой сотруднице столовой крупной телесной комплектации за прилавком, он поближе ознакомился с тем, что было на витрине: всё было либо не по карману, либо отвратительного качества. Поэтому Виталик взял себе просто чай, и тот оказался несладким.

В коридоре он пересёкся взглядами с идущим навстречу пареньком. Виталик и подумать не мог, что они станут лучшими друзьями в будущем и переживут бок о бок ещё множество ситуаций. Это был тот самый редкий случай, когда кто-нибудь приходил в твою жизнь и оставался в ней, а не играл свою эпизодическую роль и растворялся в небытие. Если оценивать издалека, то паренёк напоминал мечтателя, витающего в облаках. Типичный представитель потерянного поколения.

А потом оказалось, что они вообще-то одноклассники. Паренёк на уроках сидел с кассетой и нанизав её на карандаш, мотал. На переменах выходил с кассетным плеером и слушал его. Среднего роста, телосложение не понять какое из-за широкой одежды, подстриженный под полубокс, еле заметный шрам на щеке, и глаза. Глаза, запоминающиеся своей грустью и взрослостью во взгляде. Но они настолько живые, что казалось, что он никогда не унывает. Больше ничем примечательным во внешности он не обладал. Только если ещё одно – видя этого человека, возникало чувство, что вокруг него всегда как будто бы пустота, вакуум, если вам угодно.

Переходя во время перемены в другой кабинет, Виталик зашёл в туалет. Пахло табаком, в унитазах плавали бычки, пол был покрыт пеплом. Справив нужду, Виталик вышел в предбанник, где младшеклассник обратился к нему:

– Кулёк с «Мальборо» ковбоем интересует? Новый, за десять фантиков «Турбо» отдам или за рубль!

– Отвали.

Предпоследним уроком был английским. Первый вопрос в лоб:

– Самойлов, какой язык ты учил в школе?

– Естественно, немецкий.

– Прими мои соболезнования, будешь учить английский.

После слов учительницы он помрачнел. Она не забывала напомнить ему, что здесь таких не жалуют, что джинсы у него не такие, да всегда было к чему прицепиться. Последним уроком был русский. На середине урока учительница подошла к приоткрытой двери, чтобы поговорить со своей коллегой и весь класс стал переговариваться:

– И заговорили!

– Дай резинку, – окликнул Виталик соседа по парте.

Он начал тереть советским ластиком, который оставлял грязные следы.

– Как ты вообще этим трёшь? – Виталик вернул её хозяину.

– Неженка, это тебе не чехословацкая стёрка, – издал смешок сосед.

– Так, что там за разговоры! Кому там смешно?! Давай, всем расскажи! Вместе посмеёмся! Новенький, что ли? Неправильно ты начинаешь, неправильно…

И тогда Виталик достал привезённую из ГДР штрих-замазку и убрал ошибку в тетради, подув на бумагу, чтобы быстрее подсохло и можно было снова писать на там же самом месте. У соседа глаза так и округлились. Дальше ничего интересного не было. Только если в фойе школы директор кружка авиастроения устроил целую выставку своих моделек самолётов, завлекая школьников к себе, подкидывая маленькие самодельные парашюты к потолку.

Итак, первый учебный день позади, что тут можно сказать? Уровень обучения в здешней школе существенно отличался в худшую сторону по сравнению с гарнизонной школой в ГДР. Виталик знал намного больше, чем его новые одноклассники, потому он быстро смекнул, что не стоит этим кичиться, а то будут конфликты. Но он не угадал, проблемы начались по другой, более банальной причине: он не местный. Когда в Германии Виталика окружали в большинстве своём прекрасные и отзывчивые люди, то здесь ему все тыкали, что он чужой, «здесь тебе не Германия». Просто неслыханно! Германия то, Германия это… Достали! Что за глупые суждения? Реальность достаточно быстро растолковала Виталику, что окружающий мир имеет и оборотную сторону.

Выйдя из школы, он поравнялся со своим соседом по парте, и они молча пошли в сторону своих домов. Идущие впереди взрослые тащили на своём плече тяжёлые рюкзаки своих детей или внуков.

– Кстати, у тебя деньги есть?

– Тебе зачем это знать?

– Надо деньги ныкать по разным карманам. Если тебя остановят, то это всё, что у тебя есть. Или в стельку обуви.

Оставалось немного дойти до поворота в сторону дома, как за их спинами послышались сначала быстрые шаги, а потом твёрдый голос, поддержанный свистом:

– А ну стоять-бояться. Чё, откуда и куда? – Виталик обернулся от голоса рядом со своим ухом.

Пред ними предстали те самые, с кем Виталик собирался подружиться в первую очередь и кого следует обходить стороной – местные хулиганы.

– Здешние, – ответил одноклассник, опустив глаза вниз.

– Конкретнее? – не унимался задававший вопрос, смотря пристально на Виталика, светя своим отколотым передним зубом.

– Я с «Лесной школы», – уже сжимая голову в плечи, продолжил сосед по парте.

– А я здесь живу, – Виталик посмотрел прямо на остановивших их, но аккуратно, часто моргая. Ощущение страха сжало его внутренности, но показывать это было нельзя.

– Чё-то я тебя не припомню, – прищурился стоящий рядом высокий и худой парень, тыкая пальцем в грудь Виталику, – чё тут забыл? – обратился он к однокласснику. Жертва была выбрана.

– Да вот к однокласснице идём в гости, – соврал сосед. Виталик вспомнил, что его зовут Паша.

– К однокласснице идём в гости, – повторил саркастически хулиган слова Паши, закуривая сигарету.

– Чё, авторитета местного знаешь какого-нибудь? – тип с отколотым зубом выпустил сигаретный дым ему в лицо, что значило явное неуважение к нему.

– Нет, – еле слышно промолвил Паша.

– Бабки гоните.

– У меня нет ничего, – Виталик нехотя ответил, пока Паша молчал.

Другой хулиган высокого роста тоже подкурил сигарету. И тут же резко схватил руку Паши и начал тушить сигарету об него, пристально смотря при этом в глаза Виталику. Одноклассник истошно завопил, но никто не обращал внимания.

– Не надо, не надо! – только и мог что кричать несчастный Паша.

Хулиганы играли на психике Виталика. Наш герой поймал на себе взгляд одноклассника, который умолял, чтобы он отдал деньги. Сосед по парте дёргался, но вырваться из мёртвой хватки был не в состоянии.

– Сюда смотри, сука. Это я его только погладил. Гони бабки.

Пришлось отдать.

– Это всё?

– Да.

– А ну, балабола в рот имеют?

– Ну да.

– Братский шмон приветствуешь? – они говорили на каком-то непонятном Виталику языке. Он таких слов даже от злостных хулиганов в Германии не слыхал.

И залезли ладонями в карманы джинсов, чего Виталик уж точно не ожидал.

– Так, это что тут у нас… – один из хулиганов нащупал что-то металлическое.

– Та ладно, Баджик, пойдём, нас пацаны ждут уже, – отвлёк его товарищ.

– Чё, ладошки чешутся уже, Граф? Ладно, чтоб больше вас тут не было, – сплюнул Паше с Виталиком под ноги парень с отколотым зубом.

Как только они ушли, сосед тут же выпрямил осанку и начал деловито:

– А я уже учёный, все вещи я снимаю и беру только нужное. Люди проходят мимо, кричать бесполезно, иначе тебя утащат в укромный угол. А-а-а-а-а, – Паша дотронулся до своей раненой руки, – вот же козлы, а, они мне ещё ответят за это!

– Ну-ну, если ты такой учёный, почему же ты промолчал и всё стерпел? – Виталик протёр рукавом на лбу испарину. На том и распрощались.

Этот несправедливый мир начал давал свои уроки. Улица учит мудростям и знаниям, которым вас никогда не обучат в школе и даже в институте. Некоторые вещи надо испытать на себе, чтобы понять, что к чему, без этого никак. Тут следует отметиться прямо и конкретно, что ты из себя представляешь. Но Виталик тогда ещё не понимал, какая разница, что его одноклассник с «Лесной школы», а не с «Днепра». В это время в Ростове, как и в любом другом крупном городе, было своё неформальное разделение на «районы».

Зайдя в подъезд, Виталик застал паренька с повязкой на глазах, а остальных то на перилах, то на потолке, то на подоконниках окон. Местная игра какая-то? Когда Виталик открывал ключами дверь, он услышал женский крик – водящий парень схватил спускающуюся вниз девушку. Наконец-то дома! Абсолютно ничего не хотелось делать, сердце до сих пор быстро стучало после такой психологической встряски на улице, а надо было делать уроки. За почти месяц отдыха уже разучился это делать. Он решил отвлечься и позаниматься брейком, но ножки стола и шкафа как будто сговорились, мешая Виталику танцевать. Хуже того, когда ваза сильно качнулась и чуть не упала, он решил остановиться. Тем более что пора было набирать воду в ванной для отца.

Следующим утром его разбудил не запах выпечки тёти Марины, а крики соседей. Виталик шёл в школу в плохом настроении. То ли не выспался, то ли от вчерашнего не отошёл, неясно. А в газетах и по телевизору объявили новость: ВЛКСМ окончательно перестал существовать, поскольку слова «ленинский» и «коммунистический» не соответствуют нынешнему содержанию… Виталик не знал, много ли он потерял от этой новости, но познать тонкости нахождения в комсомоле он не сможет уже никогда.

Перед пятницей произошло ещё одно знаковое событие в жизни Виталика. Учительница куда-то запропастилась, поэтому, как только Виталик открыл дверь в кабинет, все замолчали, а через секунду продолжили разговоры. Он прошёл мимо второго ряда, где на задней парте играли в карты.

– Уберите карты, нельзя играть в школе! – девушка в очках громко обратилась к одноклассникам.

– Да пошла ты! – один из игроков схватил карандаш и бросил в сторону девушки-старосты.

– Я учительнице расскажу! – потирая лоб, она ретировалась, отвернувшись.

– Да нам похер, стучи, лохундра! – не поворачивая головы в её сторону, ответили сидящие.

Виталик молча уселся, решив не вмешиваться. На него покосились, но никак не отреагировали на его присутствие. Но всё не так просто, как оказалось. Понятное дело, что просто так одноклассники Виталика не могли оставить. Он не был зазнайкой, но за него уже решили, что он именно такой и его надо проучить. «Ишь, вернулся из-за бугра в фирменных шмотках и теперь считает себя „центровым“, высокомерный засранец, вообще не уважает! Все девки смотрят только на него. Ещё и порции школьные ему бесплатные, типа из неполной семьи». Фу, как же это всё было пропитано завистью и цинизмом.

Уже непосредственно на уроке кто-то кинул в Виталика бумажку. Он поднял голову: все молчат, делая вид, что ничего не произошло. Самойлов-младший громко сказал: «Кто кинул, тот чертила». Но ответа не последовало. Наш герой обернулся, потом покосился на соседние парты, но ничего не изменилось. Только две одноклассницы общались между собой мимикой и жестами беззвучно. «Так, Самойлов, встал и вышел отсюда!». И тут снова он столкнулся с тем самым парнем в широкой одежде. Ничего не сказав, он пошёл бродить по коридорам, как раз до конца урока уже оставалось десять минут. Вот это Виталик бесстрашный, конечно! И словечко такое вспомнил невесть откуда, «чертила»!

Последней каплей стал приход Самойлова-младшего на физкультуру в ярком костюме и новых кроссовках, вызвавших приступы зависти. А ведь ранее вечером отец предлагал Виталику надеть ношенные вещи и обычные кеды «Красный треугольник». Наш герой нехотя согласился, и тогда отец потребовал подписать их ручкой.

– Зачем? – спросил недоумевающий Виталик, выводя свои инициалы на внутреннем обороте спортивной обуви.

– Делай, как тебе велят, надеюсь, что тебе не придётся самому понять почему, но я думаю, ты сам скоро всё увидишь.

Какой там, мы же крутые, мы танцуем брейк и вообще приехали из Германии! Зря он его не послушал и не взял старые вещи и обувь, тихонько подменив их утром на то, что собирался надеть.

Виталик тянул руку для приветствия, но никто из одноклассников не пожимал её. Либо хлопали по ней, либо плевали в свою ладонь и протягивали Виталику. Что случилось буквально за вечер, почему все стали его игнорировать и так себя вести? Он не знал, что сначала его за спиной обзывали «дебилом», недоумевая, зачем было сюда возвращаться из Германии, и не осознавая, как вообще в Союз можно хотеть приехать жить по собственной воле. А теперь вот он стал в глазах других «зазнайкой». Ответ на вышеуказанный вопрос Виталик получил в спортивной раздевалке. Там ещё не закончили переодеваться старшеклассники, 7 «Г» стал ждать у входа, кто-то наглый уже влез внутрь. Но когда старшие ушли, лучше не стало – в раздевалке было душно, воняло потом, грязными носками и резиной. Только Виталик переступил порог, как его сильно толкнули плечом:

– Фига ты встал тут?

– Ты что толкаешься, я не понял?

– Что вы тут устроили, давайте переодевайтесь быстрее, – крикнула вошедшая в раздевалку учительница физкультуры и, присев на стул, стала заполнять классный журнал.

Виталик не придал значения тому, что во время футбола, когда мяч от него прилетел в сторону скамейки с освобождёнными от занятий учениками, среди которых и были зачинщики потенциальной драки, в ответ ему попали в солнечное сплетение, отчего он начал приседать, пока не пришёл в себя и до него не начало доходить, что это было сделано умышленно. Теперь он понимал, что произойдёт что-то неприятное, на этом конфликт не исчерпан. После игры 7 «Г» ввалился в мужскую раздевалку.

– Ну, чё ты там моросил, хочешь выйти? – Виталика окружили зачинщик и его дружки.

– Извини, дружище, но я никуда не пойду, – мягко ответил наш герой.

– Нихера, – зачинщик поцокал языком, – извинений твоих недостаточно будет, давай деньги.

– А чё так? Западло с пацанами выйти поговорить, очканул? – все посчитали нужным задать вопрос Виталику.

– Ты чего так взъелся? Успокойся!

– Чё ты меня успокаиваешь! Давай бабки!

Виталик повернулся к однокласснику, который в первый день учёбы положил на его плечи руку и рассказывал о защите. И здесь он получил ответ:

– Чё ты стрелки кидаешь, слово дал, слово забрал, ты ж думал крутой здесь самый на посёлке, раз приехал из Германии, сейчас пацаны быстро тебе твоё место укажут, чертила, а-ха-ха, – Виталик аж опешил от такой реплики, настолько неожиданно это было. Теперь было ясно, кто кинул в него бумажку. Что происходит вообще?

– Ты кем себя возомнил, фраер? Не ровня типа тебе, обсос? – прислонился ко лбу Виталика своим лбом зачинщик конфликта и начал толкаться, бодаясь. Другие же зажали Виталика в углу раздевалки, не выпуская, и путей для отступления тоже не было. Большинство, как известно, начинало драку с клинча. Самйлову-младшему никто не собирался помогать, кричать тоже было бесполезно, никто даже и не видел за спинами избивающих, что там происходит на самом деле. Однако задержавшийся в спортзале и потому пришедший в раздевалку только что парень в широкой одежде посмотрел с интересом на это всё, постоял минуту и куда-то ушёл. Вернулся через пару минут с лопатой из кладовки и ударил ближайшего от себя одноклассника по голове, с которой слетела кепка на грязный немытый пол, после чего воздух и атмосфера стали менее накалёнными.

– Я Баджику всё расскажу, тебе крындец, Громов! – все обернулись на парня с лопатой, бросив избивать Виталика.

Угрозы теперь – это не обещания сломать челюсть, это громкие прозвища на устах, которые ты знаешь и которые, если что, «впишутся» за тебя. Громов накинул свою джинсовую куртку, начал закатывать рукава, но ничего не ответил на заявление. Грузно плюхнувшись на деревянную лавку, Виталик отряхнулся. Прикоснувшись пальцами к голове, стало больно, и он взглянул на свои пальцы – как и ожидалось, он увидел на них кровь.

– Всё в поряде?

– Спасибо.

– Что ты басоте вообще доказываешь, строят непонятно что из себя.

И резко наклонился:

– А рожа-то у тебя в натуре сытая, как говорят.

– В каком смысле? – Виталик посмотрел прямо в глаза своему спасителю с некоторой долей злости.

– Да шучу я, расслабься. Меня Глебом звать, – он протянул руку для рукопожатия, – я вижу, что ты из другого теста.

– Спасибо за помощь, меня Виталиком звать.

– Хочешь жить в мире – набивай кулачки. Видал, в каком они ауте были? – сделал он похвалу самому себе вслух.

Больше всего Виталика задело, что с ним, таким воспитанным юношей, этот сброд разговаривает на равных, да и ещё позволяет себе его унижать. Просто неслыханный беспредел, где ж такое видано? И правду говорили тогда в Германии, что в классах нет крепкого единства, и теперь есть с чем сравнить. Зря Виталик наговаривал на своих бывших одноклассников. Тут только одно единое – это зависть. Там ребята держались друг за друга, не важно, дрались или нет, они на чужой земле, а здесь каждый сам за себя.

Наш герой крепко сжал руку в ответ. Вот так родина встречает. «Чаю хочу…», подумал Самойлов-младший и повернул за угол в сторону столовой. Глеб молча последовал за ним. Продавщица отсчитывала на счётах сдачу и успевала отгонять школьников, сидящих на трубе у окна рядом с витриной, а Виталик без разрешения пошёл и взял себе ещё чая. Он ранее видел, что многие так делают. Сейчас очень не хватает тех сосисок в тесте за 5 копеек и фруктового молока со вкусом клубники, которые он ел в школе в Германии. К сидящему рядом Глебу то и дело подходили разные люди и что-то шептали на ухо. Виталик же, попивая маленькими глотками горячий чай, сидел, развесив уши, потом пошёл в угол столовой, где стояли столы для использованной посуды:

– Веталь, тебе на посёлке надо быстро обозначиться, кто ты такой! Не касаться дел своего района не получится, если ты не хочешь прослыть обсосом, конечно. Если ты вывезешь тут три-четыре драки, к тебе не подойдут уже с лишними вопросами. А то все будут думать, что ты за мамкиной юбкой прячешься.

– У меня нет мамы, – быстро подсказал Виталик.

– Извини, не знал… – искренне извинился Глеб, – запиши мой номер, кстати, созвонимся, – он снова отвлёкся на приветствие проходящих мимо школьниц из параллельного класса.

Глеб озадачил Виталика своими рассказами об обязательном участии в разборках «двор на двор» или «улица на улицу», про какие-то сходки, назвал несколько имён, которые считаются старшими на посёлке. «Ё-маё, это они что, от нечего делать страдают такой фигнёй?» – резюмировал наш герой.

И даже стало как-то тоскливо. Виталик снова вспомнил о своём доме в Германии, где для него всё было просто и понятно, а главное спокойно. А теперь что?

На этих улицах вы не встретите будущих интеллигентов. Дети улицы здесь видят чаще людей в милицейской форме, чем своих родителей. У многих здесь очередной ухажёр матери, а если и есть родной отец, то пьющий, а если пьющий, считайте, что агрессивный в отношении своих жён и детей. Жизнь по сюжетной линии уголовной драмы. Покидаешь отчий дом – заставляют жить «по понятиям», «отвечать за базар» и «ботать по фене». Но многие не против присутствия тюремной романтики в своей жизни с младшего возраста, давайте уж будем честны. Вы скажете, не нравится, уезжайте отсюда. Но куда? Потому вариант один – свыкнуться и пытаться маневрировать в этом котле.

Выходя из школы, после последних событий, при нахождении на улице, Виталик чаще стал оглядываться, голова крутилась во все стороны, больше не получалось ходить расслаблено. Вдруг его поджидают за углом? Не хотелось снова отдавать деньги абы кому, тем более своим же одноклассникам. Но всё было спокойно, и он мирно дошёл домой. Вечером, когда отец вернулся с работы, Виталик пытался не показываться ему на глаза, но от зоркого взгляда отца не скрыться. Увидев синяк под глазом, отец даже бровью не повёл.

– Вот это блямба у тебя… а ты чего-то другого ожидал от шалопаев? Я тебе сказал, одевайся проще! – помахав для убедительности перед ним старыми кедами.

И тут Виталик вспомнил его вчерашние слова и искренне удивился про себя, откуда он всё знает? Вот что значит жизненный опыт! Но он никогда не жаловался отцу, когда его избивали или задевали словесно.

– Зато у них на голове вот така-а-а-я шишка выросла!

Не дав договорить, Виталика перебил Алексей:

– На себе не показывай, садись за стол есть! И не забудь мой тормозок тоже помыть! Чё сидим, лапки сложив, уроки все сделал? Спать не отпущу, до полуночи будешь сидеть делать! Так, а это что у тебя тут? Снимай и иди застирай! Не позорь меня в школе, воротник весь засаленный уже, – у Алексея выдался тяжёлый день на работе и так вышло, что под его горячую руку попал сын.

После этого случая пыл у одноклассников утихомирился и спал, однако иногда звучали в воздухе едкие подколки по типу «Походку попроще, лицо попроще». Они переключились на другого новенького, пришедшего к ним в класс ещё в начале сентября и ставшего изгоем, на чей дипломат справляли нужду особо отмороженные одноклассники или заталкивали в женскую раздевалку и держали дверь, упёршись одной ногой о стенку. Виталик не мог сосредоточиться на уроках, мешал шум в висках и бегающие по кругу мысли. В школу не хотелось ходить категорически, лучше уж на брейк ходить. Но и на тренировках особо не ладилось: он немного подвернул ногу во время разогрева, растянув мышцу. Времени для отдыха не было, и Виталику приходилось, невзирая на боль, ездить и оттачивать элементы, занимаясь верхним брейком.

Глеба в школе Виталик не видел уже несколько дней. Неужели что-то случилось? Может, ему влетело за тот случай? Но реальная причина отсутствия Глеба была куда прозаичнее: на днях он начал хватать за грудь одноклассницу, которая на эмоциях со всей силы замахнулась на него пакетом со сменной обувью, попала по голове, и как раз каблуком точно в макушку. Весомое объяснение, почему не стоит ходить в школу как минимум неделю.