Текст книги "Только ломаные такты"

3

Под утро, когда Виталик наконец кое-как задремал, в комнату вошёл отец, раздвинул шторы и сообщил, что пора подниматься. Открыв глаза, Виталик понял, что перед ним отныне другой вид – не улочки Майнингена. Теперь тут двор с растущими прямо из автомобильных шин кустарниками, лавочками, вокруг которых ещё не убранный дворником мусор. Пока отец будет решать вопрос с работой, ему нужно умыться, позавтракать и одеться, чтобы по его возвращении сразу идти в новую школу.

Алексей, сменив военную форму на гражданский костюм-тройку, отправился на завод, где когда-то комсомольцы-добровольцы, рабочий класс, алкоголики и бывшие зэки ковали трудовую славу вертолётостроения – «Роствертол», второе предприятие в городе после «Ростсельмаша». Не сказать, что Самойлов-старший изнемогал от отчаяния своего безвыходного положения, но данное обстоятельство морально изматывало, ведь придётся проситься на работу. Раньше перед ним заискивали, обдумывали каждое слово при просьбе, а нынче он на этом месте. Алексей надеялся, что встретит здесь хоть кого-нибудь из своих друзей детства, но увы, он здесь видел усталых и ждущих окончания смены рабочих. Сжав пальцами бумажку с именем-отчеством нужного человека по трудоустройству, написанную его сослуживцем, Алексей глубоко вздохнул, выдохнул и постучался в дверь. Ну, ни пера, ни пуха!

Как и с работой, Алексею также повезло и с устройством сына в школу. Ведь, судя по полученной информации, его хорошая знакомая Виктория являлась в настоящее время директором, а значит, без особых преград сын будет устроен. Закупив заранее по возвращении с вертолётного завода «Роствертол» коробку конфет и цветы, Самойловы в полном составе отправились в направлении школы, которая находилась в 200 метрах от их дома.

Уже издалека заприметив здание своей будущей школы, Виталик понял, насколько разительно она визуально отличается от германской. Трёхэтажное здание серого цвета, большие окна с деревянными рамами, высокое крыльцо со ступеньками, клумбы с деревьями и большое футбольное поле с хаотично расставленными воротами. «Всё не так уж и плохо», – подумал он, и вместе с отцом зашёл в здание. Так как Самойловы пришли во время уроков, внутри было тихо и спокойно. Пока отец выяснял у сторожа, как пройти в кабинет директора, Виталик решил оглядеться. Первое, на что упал взгляд, это надпись на стене, за которой находилась раздевалка – «Добро пожаловать в страну знаний». Заприметив длинное зеркало, слепленное из более мелких, Виталик подошёл и поправил свою причёску, потеребив чубчик. По обе стороны от входа были длинные лавки, от которых пахло свежей краской. В углу расположился огороженный мини-сад с пальмами и прочими южными растениями. «Симпатично тут, однако» – заключил Виталик.

– Пойдём, потом разведаешь всё, – положил руку на его плечо отец и другой рукой показал, куда идти. Виталик молча поплёлся за ним. Поднявшись на второй этаж, отец промолвил:

– Остаться тут, сам всё решу.

– О’кей.

Постучав в дверь, Алексей зашёл в кабинет. Он представлял собой две комнаты, в одной из которых должен был сидеть секретарь, отсутствующий сейчас, что безусловно сэкономило ему время, и непосредственно приёмная директора, окружённая шкафами с документами и грамотами на верхних полках. В комнату проникал солнечный свет, что создавало тёплую атмосферу дружелюбия в воздухе. На стене уже висел портрет Ельцина, а портрет Горбачёва стоял на полу перевёрнутым. За большим длинным столом сидела женщина, сосредоточенно заполняя какие-то бумаги.

– Привет, Вик! Сколько лет, сколько зим! Не узнала? – Алексей постучал фалангой пальца по угловому дверному косяку.

– Да нет, почему же, узнала, Лёш. Рада тебя видеть, – не отрывая взгляда от бумаг, ответила женщина. Такое чувство, что она ждала его прихода к себе.

Виктория была невысокого роста, натуральная блондинка с тонкими чертами лица, одетая со вкусом и одновременно в строгом классическом стиле, который подчёркивал её статус. Алексей протянул ей конфеты с цветами, и Виктории всё-таки пришлось оторваться от своих дел.

– Вот держи, это тебе.

– Зачем, не стоило, Лёш, нужно теперь вазу для них искать, – встав, лёгким движением тела она начала искать вазу внутри шкафа. Не поворачиваясь к Алексею, она спросила:

– Спустя столько лет ты пришёл ко мне, я так понимаю, не просто поздороваться?

– Так точно. Мы окончательно сюда переехали. Нужно сына в школу устроить. Поможешь?

Настала мучительная тишина в пару минут, нарушаемая копошением внутри шкафа.

– Хм… Знаешь, уже осень и набор давно был сформирован, но тем не менее я постараюсь помочь тебе по старой дружбе. Только потерпеть немного придётся, – наконец оторвав взгляд от шкафа, она взглянула на календарь.

– Сколько? Хотя бы навскидку.

– Ну-у, в течение пары недель, месяц максимум.

– Годится. Спасибо тебе, Вик, сердечное!

– Прекрати, пока не за что благодарить. Я слышала по новостям, что ГДР с ФРГ соединились. Как там твоя жена?

С лица Алексея моментально исчезла улыбка.

– Не спрашивай. Сбежала сразу в ФРГ, как только мы заехали в квартиру. Сказала, что выйдет прогуляться и не вернулась. Без вещей, без ничего, так и ушла. Благо начальник адекватным человеком оказался, не стал шумиху поднимать и отправлять обратно в Союз, сказал просто решить по-быстрому и тихому этот вопрос. Поэтому я был женат на своей соседке по договорённости, – и замолчал, не решившись вдаваться в подробности произошедшего. Вряд ли Виктории это было правда интересно.

– Вроде как должна посочувствовать, но знаешь, Лёш, я не удивлена. Она мне никогда не нравилась.

– Что было, то было, чего уж тут… а я смотрю, ты ни капельки не изменилась. Всегда говоришь то, что думаешь.

– Согласна. Ну вот такая я прямолинейная, ничего поделать не могу.

– Скорее бесцеремонная, – улыбнулся Алексей.

– Ладно, вижу, не хочешь об этом вспоминать, оставим это тогда.

– Извини за нескромный вопрос, Вик, а как ты умудрилась так быстро стать директором?

– Ах, ну да, ты пропустил самое интересное, Лёш… Во время «Павловской реформы» пришлось всё скупать в магазинах, что было – даже шурупы с гайками. Я очень боялась, что деньги станут фантиками. На руки выдавали не более пятисот рублей, а остальное куда? Я всё под матрасом хранила. А когда деньги всё-таки прогорели – выбросила с окна. Вот тогда-то и начало всё меняться в моей жизни. В мае на первомайской демонстрации на Энгельса я пошла вместе с колонной сторонников Демократической партии России с антикоммунистическими лозунгами и триколором. Но Чуб тогда блокировал наше шествие и запретил проводить митинги на Театралке в принципе. Очень мне это не понравилось, но всё же мы тогда ощущали подъём, эйфорию, чувство свободы. Потом были выборы президента России двенадцатого июня. Я пошла и проголосовала за него! Борис Николаевич говорил на простом русском языке, понятном каждому, отличном от коммунистического языка отчётов, и мне это нравилось. Его мысли были более живыми, он не читал их с бумажки с подготовленным текстом и наконец-то кто-то вспомнил о злой судьбе нашего многострадального народа. В августе группа наших ребят поехала в Москву защищать Ельцина у Дома советов. Они потом рассказывали, как Борис Николаевич с танка зачитывал «Обращение к гражданам России». На сборище в Кировском сквере, внутри оцепления милицией, нас пугали, что в Ростов тоже приедут танки, но слава Богу, это было ложью. Увидела триколоры на крышах зданий горсовета и обкома КПСС. Вот они, перемены! На следующий день у здания горкома КПСС и городского Совета слушала голос из мегафона, зачитывающий Указ президента России от девятнадцатого августа. Прохожие останавливались, слушали, кто уходил дальше по своим делам, кто оставался, даже спорил, всякого наслушалась я… И про пиночетов-коммунистов, и про демократов, у которых одна песня, что партия во всём виновна. И про заговор властей, которые дали добро на продажу во всех магазинах алкоголя, чтобы народ напился и не думал о политике. Наконец, двадцать первого августа был митинг у Облисполкома против Иванченко, который выступил за путчистов. Мы заявили о себе тогда очень громко: цветочные вазоны были украшены не цветами, а нашими самодельными плакатами против ГКЧП, на ручки входных дверей поместили листовки, а на стены развесили обращения к народу с подписью Ельцина. Ещё ходили слухи, что пока мы находились тут, какие-то казаки захватили здание обкома на Энгельса, ты можешь себе такое представить? За те три дня мы победили коммунизм. Не без потерь конечно – с болью в душе слушали о тех трёх павших защитниках демократии. Но теперь всё плохое позади, мы выстояли! Никогда прежде я не видела такого единства и сплочённости духа окружающих меня людей! После провала путча люди вышли на Энгельса, на площади Советов толпа слушала радио и ждала развязки, митинг был в Зелёном театре в поддержку президента России Ельцина. В начале сентября в парке Горького со стороны здания бывшего обкома мы стояли под зонтами среди луж и выбирали главу администрации области. Вот тогда-то и поменялась власть, и меня поставили директором в школе.

– Понятно, что ничего не понятно, что происходит вокруг.

В принципе, ничего удивительного для данного времени, когда даже в прошлом идейные комсомольцы становились кооператорами, найдя на этом поприще возможность реализовать свой зарытый творческий потенциал. А у Ростова вообще судьба такая – оказываться в центре политических событий. Но Алексею не были интересны государственные распри, когда он, прежде всего, отец. Зато благодаря Виктории наконец прояснилось хоть что-то о том, что происходило в Ростове во время путча.

– Ну ладно, не бери в голову, тебя политика не особо интересовала. А вообще, как ты, нормально?

– Да потихоньку. Перед встречей с тобой съездил на вертолётный завод. Надеюсь, что с получкой перебоев не будет, поэтому на крайний случай буду шабашить. Пока будем жить на те деньги, что в Германии заработал. Ну, хватит обо мне, ты как?

– Ну, как видишь, не жалуюсь.

Этот душевный диалог нарушили хлопнувшая дверь и выглядывающая голова секретаря из-за угла.

– Ладно, Вик, ты извини, меня сын ждёт, я рад был тебя снова увидеть спустя столько лет и ещё раз спасибо, что откликнулась на мою просьбу.

– Да не за что. У тебя телефон есть, кстати?

– Есть, давай я запишу твой номер и скажи через какой промежуток времени и во сколько тебе позвонить, чтобы тебе было удобно?

– На выходных в дневные часы звони. Кстати, форма-то есть у твоего сына школьная?

– Нет, а что, она стала дефицитом?

– Дело не в этом. Поговаривают, что школьную форму отменят вслед за галстуками и пионерией. Учебники, ты знаешь, на стадионе «Динамо» все берут. А, и для ученического билета нужна фотография три на четыре. Фотоателье на Сельмаше – единственное поблизости от Чкаловского, как заезжаешь под мост по направлению к вокзалу, и направо.

– Но сейчас же столько кооперативов…

– Езжай туда, я тебе плохого не посоветую, это лучшее ателье, что я знаю.

– Понял, ну, я пошёл.

Распрощавшись с Викторией и секретарём на всякий случай, Алексей подал Виталику головой знак, что пора выдвигаться домой. Сын вопросительно посмотрел на отца:

– Ну что, пап, получилось?

– Да, только надо подождать немного.

– И чем мне заниматься всё это время? – расстроился Виталик.

– Выходи во двор, знакомься с ребятами, что же ещё. Не дома же сидеть и чахнуть.

– Угу, – Виталик тяжело вздохнул.

До самого дома они шли молча. Каждый был в своих думах. Вернувшись, отец засел за прослушивание пластинок, которые не успел до конца разобрать с коробок, чтобы впасть в нирвану и расслабиться, а сын призадумался: «Раз у меня есть время до первого школьного дня, то и правда стоит завести какие-то знакомства, пойду на балкон, разведаю обстановку».

От ничегонеделания время тянулось нестерпимо долго, поэтому Виталик от мыслей перешёл к действиям. «О, просторно, можно даже поставить в предстоящее лето сюда раскладушку». Он почувствовал всем телом осенний ветерок. Вокруг осыпались листья, двигаясь в головокружительном танце. Деревья под ритм ветра тихонько о чём-то шептали. У соседей за стеной лилась музыка группы «Space». На расположенном напротив балконе в ряд висели и сушились тарани. Виталика удивили бегающие белки по веткам, на которых висели унесённые ветром с балконов полиэтиленовые пакеты или личные вещи людей. Но если созданные природой явления ещё дарили какие-то позитивные эмоции, то созданные человеком одинаковые кирпичные пятиэтажные здания, водосточные трубы и мусор оставляли неизгладимый негативный след. Первый взгляд пал на беседку рядом со вторым подъездом дома, где сидели ребята с мохнатыми причёсками и гитарой, которая им заменила отсутствие магнитофона, исполняя песни то ли «Алисы», то ли «Арии», не разобрать. «Да ну нафиг, даже подходить не буду», – категорично решил Виталик и отвернулся от увиденного. Он повернул голову направо: за мусорными контейнерами были лавочки со столами, за которыми деды в расстегнутых рубашках и белых майках-алкоголичках, заправленных в спортивные штаны, играли в домино, а сидящие неподалёку бабки сплетничали. Несмотря на далеко не летнее время года, на улице было достаточно тепло. В голове заиграли незнакомые мотивы с повторяющейся мелодией и ударными, которые ещё в детстве зацепили. «Как же этот жанр музыки называется и есть ли такое у нас в стране?» – эти вопросы не давали покоя. Краем глаза он заметил движение возле подъезда у находящегося перпендикулярно дома. Судя по тому, что с грузовика рабочие выгружали мебель и прочую утварь, кто-то заселялся. Заметив паренька, который сидел немного поодаль и отстранённо от суеты за его спиной, у Виталика внутри что-то щёлкнуло и ноги сами повели его туда. Быстро натянув на себя «трёхлистный» костюм «Adidas Original», который отец достал для него из Западной Германии и кеды, он пулей спустился по лестнице. За ним остались открытыми нараспашку две дверки подъезда: он решительно направлялся к пареньку. Виталик перешагнул через ряд разноцветных покрышек, вкопанных наполовину в землю, и встретился с ним взглядом.

– Здарова, меня Виталиком зовут, – он протянул руку и посмотрел в глаза своему визави. Он поднял глаза, оживился, посмотрел оценивающим взглядом на Виталика и ответил:

– Парев, я Акоп.

Пожав друг другу руки, Виталик принялся осматривать его. Армянин с большим носом и темноватой кожей, немного выше него ростом, среднего телосложения, с чёрными волосами и светло-карими глазами. Одет он был в олимпийку «радугу» «Finn Flare», варёные джинсы и кроссовки «Динамо». Но удивило Виталика то, что он носит крестик. Виталик видел в Германии, как правильные и идейные пионеры высмеивали таких ребят. Но, видимо, здесь такого не было, ведь у него дома даже есть иконы. Отойдя на пару метров от грузовика, ребята начали более детально изучать друг друга. Виталик взял инициативу:

– Ты откуда будешь, Акоп?

– Из Чалтыря. Родные решили сюда перебраться, тут родственники наши живут. А ты местный?

– Ну как тебе сказать… Родился-то я в Ростове, а вот последние пять лет провёл в ГДР.

– Ого, ничего себе! Я сначала подумал, что ты мажор какой-то. Зачем только ты вернулся сюда?

– Смешно, а сам-то одет с иголочки. Отец так решил. Ну, будем знакомы. Мне до школы ещё неизвестно сколько времени, пока всё решится по мою душу…

– У меня тоже самое, завтра родичи пойдут договариваться, а пока можем гулять. У меня есть мяч, пошли в футбольца сыгранём, – ловким движением он залез в кузов и сбросил оттуда мяч.

Только у Акопа был не тяжёлый кожаный мяч, как в ГДР, а цветной резиновый, который при ударе характерно звенел. Виталик пнул мяч в сторону центра двора, где было хорошенечко вытоптанное поле. Началась игра «одно касание» с Акопом, которая переросла уже в полноценный футбол с другими ребятами. Двор наполнился криками «Наперёд бей, сюда пасуй», «Косой», «Давай навесом!», «Рука была – неумышленно!». Переубедить друг друга было невозможно, а потому было решено провести пенальти – Акоп прошёл десять шагов, повернулся, посмотрел на ворота в виде параллельных друг другу стволов деревьев и ударил. Но мимо. Игра затянулась до позднего вечера, когда глаза перестали видеть мяч, да и холод давал о себе знать. Нужно было расходиться. Распрощавшись с местными ребятами, знакомство с которыми было наспех во время игры, Виталик с чувством голода в животе и с воодушевлением на душе пошёл домой. Поднимаясь на свой этаж, он уже почувствовал запах домашней еды, вкусовые рецепторы сработали мгновенно. Оказавшись на лестничной клетке, перед его носом отворилась входная дверь, на пороге стоял отец.

– Что-то случилось? – немного с недоумением поинтересовался Виталик.

– Нет… – и добавил – я вижу ты с местными познакомился? Правильно. Видел тебя с балкона. Я тебе приготовил поесть, мой руки с лицом и давай садись.

Пока отец говорил, Виталик зашёл в прихожую, разулся.

– Ах да, и ещё. Чудо природы, больше не надевай на такие мероприятия, как футбол, этот костюм, – отец несильно дёрнул его за ухо.

– Хорошо, – несмотря на достаточно жёсткую игру в футбол, вещи на нём были сносными, что весьма удивило его.

Отец учил, конечно, следить за своей одеждой, у Виталика было понимание, что папе тяжело доставать такие вещи, но очень хотелось поважничать перед местной аудиторией, уже и возраст такой, когда ты чувствуешь себя единственным и неповторимым. Помыв руки в холодной воде, а заодно и умыв своё лицо, Виталик молча прошёл в маленькую кухню, где вкусно пахло едой и от печи всё ещё исходило тепло. Быстро проглотив содержимое тарелки, он помыл её сразу после себя – тоже привитая привычка к порядку.

Далее он двинулся в гостиную, где отец уже что-то смотрел по телевизору. Это что-то было настолько скучное, что Виталик ушёл в свои мысли. Он сегодня сильно ощутил на себе глубокое различие между ним и другими ребятами – вроде такие же русские, говорили на одном языке, но в них всё равно было что-то другое. Всё-таки он чужой русский среди чужих для него русских. У ростовчан свой стиль жизни, жаргонизмы, взгляд на жизнь, понятия. Но так как Виталик родился здесь, показалось, что корни возьмут в конце концов своё, он будет всё схватывать на лету и быстро привыкнет к новой жизни. Конечно же, Ростов не собирался знакомить Виталика со своей богатой историей и достопримечательностями, а, как и положено строгому «папе», он собирался быстро ввести в курс дела, куда наш герой приехал и как себя надо вести, попутно размалевав орнаментами тело и душу Виталика.

4

Очнувшись, Виталик почувствовал ноющую боль в ногах после вчерашнего футбола. Лучи солнца уже окутали своей властью все стены комнаты. Интересно, сколько же времени? Виталик быстро сделал зарядку. Выйдя из комнаты, он понял, что дома никого нет, и продолжил движение в сторону ванной. После водных процедур наш герой пошёл на кухню, впопыхах проглотил что-то со стола, натянул на себя олимпийку «Монтана» с джинсами, оставил записку на огрызке бумаги отцу, что будет гулять во дворе. Оказавшись на улице и оглядевшись, Виталик увидел издалека Акопа, бежавшего к нему.

– Веталь! Веталь, я щас такое видел, закачаешься! – запыхавшись, наконец выдавил он.

– Ну говори, не томи!

– Там… там… ребята такое вытворяют! На голове крутятся и на руках ходят!

– Цирк, что ли, приехал?

– Нет же! Пошли, сам всё увидишь!

Пройдя по дороге метров тридцать, ребята зашли за дом Акопа, где уже слышалось эхо непонятной для Виталика музыки. Им пришлось пролезть через полуразрушенное ограждение, напоминающее гараж. Возле здания бывшего садика, ставшего поликлиникой, точнее перед его проходной, небольшая кучка людей окружила полукругом нечто, укрытое за их спинами. Заинтересовано стояли возле главного входа и люди в белых халатах, покуривая сигареты. Ребята помладше и пониже ростом поднялись на лестницу из сваренных тонких железок, ведущую ко второму этажу здания, и оттуда также с интересом наблюдали. Музыку стало лучше слышно, все были навеселе, пританцовывая на месте. Растолкав народ, друзья прошли вглубь толпы и узрели то самое, что Акоп пытался передать связными предложениями, но не смог. Что же они увидели?

Магнитофон «Электроника 324», откуда играет незнакомая для Виталика, но знакомая мелодия для тех, кто смотрел фильм «Курьер», записанная полностью по обе стороны кассеты. В круг выходили по одному человеку, начинали двигаться корпусом тела, после чего, резко падая на пол, крутились на спине и руках, держа при этом ноги прямо. Один парень в кофте с длинным рукавом и белыми нарукавниками для художников и правда крутится на голове, другой парнишка стоит на одной руке, все вокруг двигаются, как будто они – единый организм, под один ритм, продиктованный из динамиков магнитолы. Гимнасты? Акробаты? Кто они вообще такие? Так и одеты ещё не как все: в какие-то мешковатые штаны и кепки странные с прямыми козырьками. Такие же кепки Виталик видел на картинках с бейсболистами у Димы Монтаны. На фоне серо-бурых одеяний советских ребят они выглядят ярко. С первых секунд эти парни полностью захватили всё внимание Виталика; ничто его так не увлекало, как головокружительные пируэты этих танцоров. Какой-то импульс толкнул его тело вперёд, чтобы узнать побольше про этот танец. Опомнившись, Виталик спросил у стоящего рядом паренька, показавшимся дружелюбно настроенным:

– Слушай, друг, а что это они вытворяют вообще?

– Чё, с деревни, что ли, они танцуют «рэп», – не отвлекаясь, ответил сосед.

– А где такому научиться можно?

– В душе не чаю, они самоучки, наверное.

– Понятно. А на чём они танцуют?

– Слышь, если ты хочешь просветиться, то двигай к старшакам, они тебе более популярно всё объяснят. Они вон там, – он махнул рукой в другой угол огороженной территории. Виталик повернулся в указанном направлении, но тут же услышал:

– Отойди, ты не стеклянный!

Поймав глазами Акопа, он подошёл к нему и сказал на ухо:

– Акоп, я пойду к тем типам, мне сказали, что они много знают про этот танец. Ты тут будешь или пойдёшь?

Судя по выражению лица, он не сильно горел желанием отрываться от зрелища, но сказал, что он дождётся его и никуда не уйдёт. Пришлось идти в одиночку. Асфальтированная тропинка вела прямо к площадке из плит к качелям и горкам для лазаний, где чуть поодаль располагалась беседка, которую и облепили взрослые ребята, одетые так же, как и танцоры. Они что-то горячо обсуждали, размахивая при этом руками. Как только Виталик приблизился к ним, они сразу же отвлеклись и уставились на него.

– Чё хотел, зёма? Кто такой? – спросил ухмыляющийся юноша, одетый в тёмный спортивный костюм.

– Мне сказали, что у вас можно много чего о «рэпе» узнать, – пытаясь создать впечатление знающего человека, вступил в диалог Виталик.

– Мало ли что тебе сказали, кто тебе такое прочухал?

– Не помню, парнишка один.

– Ну, допустим, знаем. С какой целью интересуешься?

– Просто для себя.

– Глянь, для себя, ишь, – подключился к разговору ещё один из сидящих парней.

– Ну раз просто, то вали отсюдова, сопля македонская, базара не будет, – ещё один взрослый спрыгнул с горки прямо перед самим Виталиком, отчего пришлось даже сделать шаг назад.

– Пошёл ты в жопу, не с тобой говорят! – Виталик уже приготовился к действиям, сжав кулаки, хоть и было не по себе. За свои слова надо было отвечать, и несмотря на появившуюся из ниоткуда дерзость, Виталик старался следить за своими словами, ведь он уже не в Германии, отец же предупреждал. Но не всегда получалось. Нарастающую злость просто так не победить, и она вырывается наружу. Как только язык повернулся такое сказануть? Но не было страшно быть со сломанным носом или подбитым глазом, хотя ух как больно. Было страшно потерять уважение и позволять себя оскорблять. Виталик мог и смириться с тем, что он не прав в этой ситуации и пойти на попятную. Но неизвестно, чем бы это закончилось, издевательства могли бы и продолжиться. В лучшем случае. А в худшем его исход был бы предрешён, очевиден и печален, когда за посыл на причинно-следственное место могут проткнуть ножом живот. А это та самая часть тела, ранив которую, вам обеспечат летальный исход. Тем не менее Виталик решил, что поступил правильно, решив не отступать назад.

– Чё ты сказал? Слышь, писюн малолетний, щас в дыню дам, – оскорблённый уже потянув руку к Виталику. Сила была явно не на стороне нашего героя. Его прижали рукой, которая сжала шею и придавила к столбу беседки. Виталик стал ощущать, что земля уходит из-под ног. Он закрыл глаза. Но через мгновение хватка ослабла. Перед Виталиком уже стоял другой парень в веснушках, придерживая за плечо своего товарища. Виталик даже не обратил внимания, что он сидел на дереве и читал книгу, пока не услышал громкие голоса.

– Тише, тише, дай, я ему популярно щас объясню, ещё успеешь стукнуть в лобешник, – посмотрел по сторонам и, убедившись, что никого рядом нет, и посмотрел на Виталика, – малой, ты чего конкретно хотел?

– Хотел научиться двигаться, как те ребята! – робко ответил Виталик, осознав, что совершил наиглупейшую выходку.

– Похвально. Как звать тебя?

– Виталик.

– Ну чё, Ветальбон, атас, ты только что оскорбил моего друга по комьюнити, поэтому придётся ответить. Но мы брейкеры не босяки, ответ будешь держать на оргалите. Хотя и следовало бы тебе по зубам съездить за такой гнилой базар, чтобы старших научился уважать.

– Ребят, я не умею танцевать, – пытался оправдаться Виталик, хотя и понимал, что это бесполезно.

– Где ты тут ребят увидел, ты, мля, – в диалог вмешался оскорблённый старший, потирая руки. – Давай трамбанём его, хера с ним ещё общаться! – обратился он к парню в веснушках. Злость практически заполонила его тело.

Судя по всему, парень, с которым разговаривал Виталик, был старшим среди них. Он остановил друга поднятой рукой и продолжил:

– Вась, меня это вообще не волнует. Ты же хотел научиться танцевать? Вот мы тебе и предоставляем возможность. Поздно пить «боржоми». Готов слиться сейчас – отхватишь по голове и отдашь нам свою олимпийку со штанами, пойдёшь домой в одних трусах и кедах. Хочешь? – он не отводил взгляда от Виталика.

– Нет, это беспредел! – на лбу выступил пот. Виталик уже не на шутку начал переживать, что он скажет отцу, если сейчас всё сказанное сбудется. Ему очень не хотелось познать гнев отца на себе.

– Где? Ты сам нам добровольно их отдашь, никакого криминала, брателло, – главарь компании начал трогать рукава олимпийки и оценивать взглядом одежду.

Выбора не оставалось, решение нужно принимать очень быстро. Виталик уже проклинал себя за свой длинный язык.

– Тогда я буду танцевать, дайте мне время, – сдался Виталик, вздохнув, и немного отступил назад, не давая себя трогать.

– Жена давать будет, – все почти одновременно издали злостный смешок.

– Ха, так уж и быть, срок тебе три недели, мы добрые. Место: ДК «Химики». И не вздумай теряться, всё равно найдём, – закончив говорить, главный со своей гурьбой ушли обратно в сторону беседки, и только оскорблённый тип грубо оттолкнул Виталика, успев незаметно для остальных тыльной частью ладони ударить в переносицу Виталику, отчего пошла кровь. Хорошо, что хоть платок был с собой, иначе испачкал бы всю одежду, да так, что она потом не отстиралась бы.

Виталик снова стал слышать музыку. Он развернулся и пошёл обратно. Пальцы немного тряслись, потому он их спрятал в карманы, в сердце предательски покалывало. Накатывались слёзы, но Виталик сдержался. Пред ним предстала мрачная картина будущих последствий, но назад уже дороги нет. Прорвёмся… Наверное. Что тут сказать? Только одна мысль приходит на ум: добро пожаловать в Ростов! «Куда ж я приехал? Во что я вляпался?» – эта мысль захватила каждую клеточку его тела.

– У тебя всё нормально? – Акоп обратил внимание на то, что с товарищем что-то не так.

– Нет, – Виталик не стал темнить, – только что я нарвался на тех старшаков и они через три недели хотят со мной посоревноваться в «рэпе», – еле выговорил Виталик, чуть ли не шёпотом, настолько он был напуган.

– Ну ты и отчебучил, конечно. Я слышал разговоры в толпе, кто-то тренируется в ДК «Ростсельмаша». Давай туда поедем. Думаю, найдём то, что нам нужно. Тебя твои отпустят?

– Не знаю, я не имею никакого представления о том, где это находится, – Виталик до сих пор не мог собраться с мыслями, а уж тем более логически размышлять, что даже не заметил, как сверху с теплотрассы капала вода, пока его не одёрнул Акоп.

– Ну, мои меня точно не отпустят, но мы им ничего не скажем. У бабулек спросим завтра на остановке, как доехать, они точно знают, где это, – Акоп не отступал и решил уже за двоих, что делать.

– Понял, – как-то на автомате ответил Виталик. Мысли продолжали путаться в голове, она стала слишком мала для них.

Новоиспечённые друзья пожали друг другу руки и разошлись по домам. Поднимаясь до своей квартиры, с каждым этажом вверх, Виталик видел разбросанные салфетки, пропитанные красной жидкостью. Уже на своём этаже появились кружочки от капель крови, которые показали, где всё началось или закончилось. «Чёрт возьми, да где же я обитаю теперь? Зачем было нужно сюда возвращаться?». Знал бы Виталик, что так получится, попытался бы отговорить отца. Куда угодно, но только не сюда!

Алексей уже был дома. Буквально на следующий день после трудоустройства он вышел на работу. Пришлось вставать спозаранку, чтобы подстроиться под время прихода автобуса, дабы не опоздать при этом на работу. Атмосфера в рабочем коллективе была терпимая: все уже знали, что Самойлов-старший отец-одиночка, но объектом обсуждений он становился только для заочно его жалеющих женщин и сплетниц, шепчущихся в курилках. Никто на него виды не имел, ребёнок-то чужой, не свой, кому нужна эта головная боль? Оно и к лучшему, наверное, для отца Виталика.

Чтение газеты «Вечерний Ростов» становилось неотъемлемой частью времяпровождения после рабочего дня для Алексея. И вот пожалуйста, на первой странице новость: «в Германии начинаются совместные учения войск стран-членов Северо-Атлантического блока. Это первые столь широкомасштабные манёвры НАТО со времён окончания Холодной войны». «Во дела, как же много мы пропустили», – только и смог выдавить из себя Алексей, но читать не бросил. На оборотной стороне газеты пестрили объявления – бизнес-центр РИНХ готов помочь преуспеть в условиях рынка, подготавливая юных менеджеров и молодых бизнесменов. Брокерская контора «Деловой двор» проводила торги – от коптильно-варочного автомата для мяса до карандаша для уничтожения тараканов. «Северо-Кавказская», «Донская» – да этих бирж, как грибов после дождя!