Автор книги: Борис Альтшулер
Жанр: Биографии и Мемуары, Публицистика
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 40 (всего у книги 46 страниц)
(25 мая – 9 июня 1989 г.)
Перед Съездом, «нет альтернативы Горбачеву», Ельцин и прямая трансляция Съезда, митинги в Лужниках. Из выступления Сахарова в день открытия Съезда. Драматические события Съезда. Программное выступление (9 июня 1989 г.). Итоги Съезда: «трагический оптимизм». Забастовки шахтеров
Перед Съездом, «нет альтернативы Горбачеву», Ельцин и прямая трансляция Съезда, митинги в Лужниках
Сахаров:
«Еще до академических выборов, с конца марта, в Доме политпросвещения на Трубной площади стала собираться группа депутатов Москвы и Московской области. Первоначально их было человек 20–30. После выборов в Академии я тоже (с некоторым запозданием) примкнул к этой группе. В группу вошли многие радикальные экономисты (Попов, Шмелев, Емельянов, Тихонов, Петраков и другие). Они пытались подготовить для делегатов Съезда документы, содержащие концепцию экономических и социальных реформ и предложения по неотложным экономическим и социальным шагам с целью предотвратить надвигающуюся экономическую катастрофу. Другие депутаты занимались разработкой проекта повестки дня Съезда, предложений по конституционным правилам Съезда и Верховного Совета, порядку выборов депутатов Верховного Совета и по другим процедурным и концептуальным вопросам, которые необходимо будет обсудить на Съезде.
* * *
В Москве продолжались предсъездовские совещания. Меня выбрали так называемым представителем, т. е. я вошел в число 1/5 всех депутатов, которые должны были обсуждать повестку Съезда, – до самого последнего дня не было ясно, когда это произойдет, и эта неясность заставила меня отказаться от давно намеченной поездки во Францию на конференцию по нарушению СР-инвариантности. Поездка хотя бы на один день была бы хоть каким-то знаком вежливости по отношению к пригласившим меня французским ученым (они больше многих заступались за нас в горьковские дни). Что нельзя поехать на всю конференцию, стало ясно, как только была назначена дата начала Съезда. Потом, конечно, оказалось, что аппарат Президиума Верховного Совета
СССР “обошел” нас в вопросе о повестке и сумел навязать без обсуждения разработанную им еще давно повестку дня Съезда, начинавшуюся с выборов Председателя Верховного Совета. Заранее этого предугадать было нельзя.
* * *
Я скажу кратко о моем отношении к Горбачеву и Ельцину. Я считал (и продолжаю считать), что нет альтернативы Горбачеву на посту руководителя страны в этот ответственный период ее истории. Именно Горбачев был инициатором многих решений, которые за 4 года совершенно изменили всю обстановку в стране и в психологии людей. Конечно, к этим решениям нашу страну неумолимо подтолкнула история, но все же нельзя не учитывать роль Горбачева. При этом я совершенно не идеализирую личность М. С. Горбачева, не считаю, что он делает все необходимое. Я считаю очень опасным сосредоточение в руках одного человека ничем не ограниченной власти. Но все это не отменяет того факта, что Горбачеву нет альтернативы. Я говорил об этом неоднократно на многих собраниях. Лицо М. С. Горбачева осветилось радостью и торжеством победы, когда я повторил эти слова в его присутствии на собрании представителей (я стоял при этом лицом к Горбачеву).
Теперь о Ельцине. Я отношусь к нему с уважением. Но это фигура, с моей точки зрения, совсем другого масштаба, чем Горбачев. Популярность Ельцина – это, в некотором смысле, “антипопулярность Горбачева”, результат того, что он рассматривался как оппозиция существующему режиму и его “жертва”. Именно этим объясняется, главным образом, феноменальный успех Ельцина (5 или 6 млн человек – 87 % голосов) на выборах в Московском национально-территориальном округе.
Ельцин принимал участие в работе группы, собиравшейся в Доме политпросвещения. Правда, он большей частью молчал. Но иногда его замечания были вполне разумными. Ельцин, возможно, сыграл определенную роль в том, что заседания Съезда транслировались по телевидению (причем непосредственно, без записи, прямо в эфир). Такая трансляция была обещана Горбачевым 3 мая на встрече с депутатами Москвы. Однако Ельцин во время одной из последних предсъездовских встреч в присутствии Лукьянова и Зайкова встал и сказал: “Здесь передо мной газета с программой телевизионных и радиопередач на ближайшую неделю. В ней не предусмотрена прямая трансляция из зала Съезда – только информация о работе Съезда и беседы с депутатами. Нас, всю страну, пытаются обмануть. Если это произошло по вине К-о (он назвал фамилию – я ее забыл), то он должен быть наказан. Необходимо обязать Комитет по телевидению и радио немедленно принять меры по исправлению ошибки”. Лукьянов стал тут же звонить по разным телефонам. На другой день он заверил нас, что недоразумение исправлено».
БА:
21 мая 1989 г. (день рождения Сахарова), накануне открытия Съезда в Лужниках, по инициативе «Московской трибуны» был организован массовый (150–200 тысяч человек) митинг в поддержку демократических делегатов Съезда и их предложений по ускорению демократических преобразований. Среди выступавших Борис Ельцин, Андрей Сахаров, Гавриил Попов. Следующий такой, но еще более массовый митинг прошел опять же в Лужниках на третий день работы Съезда.
Сахаров:
«На митинге 28 мая было более 200 тысяч человек; я говорил там в ключе своего первого выступления на Съезде 25 мая…
Итак, Съезд! Он открылся 25 мая в 10 утра в Кремлевском Дворце съездов.
В начале Съезда выступил депутат Толпежников от Латвии. Он предложил почтить память погибших в Тбилиси (все встали) и внес депутатский запрос: “Требую сообщить, кто отдал приказ об избиении мирных демонстрантов в городе Тбилиси и применении против них отравляющих средств?” На этот запрос ответа так и не было дано. С самой первой минуты Съезд принял предельно драматический характер и сохранил его до конца.
После того, как было зачитано предложение по повестке дня, основанное на проекте аппарата Президиума, я попросил слова. Горбачев тут же дал мне его… Исправленная стенограмма текста моего выступления в день открытия Съезда:
“Уважаемые депутаты, я хочу выступить в защиту двух принципиальных положений, которые стали основой проекта повестки дня, составленного группой московских депутатов в результате длительной работы. Этот проект был поддержан также рядом депутатов страны.
Мы исходим из того, что данный Съезд является историческим событием в биографии нашей страны. Избиратели, народ избрали нас и послали на этот Съезд для того, чтобы мы приняли на себя ответственность за судьбу страны, за те проблемы, которые перед ней стоят сейчас, за перспективу ее развития…
Я предлагаю принять в качестве одного из первых пунктов повестки дня Съезда Декрет Съезда народных депутатов СССР. Мы переживаем революцию, перестройка – это революция, и слово “декрет” является самым подходящим в данном случае. Исключительным правом Съезда народных депутатов СССР является принятие законов СССР, назначение высших должностных лиц СССР, в том числе Председателя Совета Министров СССР, Председателя Комитета народного контроля СССР, Председателя Верховного Суда СССР, Генерального прокурора СССР, Главного государственного арбитра СССР. В соответствии с этим должны быть внесены изменения в те статьи Конституции СССР, которые касаются прав Верховного Совета СССР. Это, в частности, статьи 108 и 111.
Второй принципиальный вопрос, который стоит перед нами, – это вопрос о том, имеем ли мы право избирать главу государства – Председателя Верховного Совета СССР – до обсуждения, до дискуссии по всему тому кругу политических вопросов, определяющих судьбу нашей страны, которые мы обязаны рассматривать. Всегда существует порядок: сначала обсуждение, сначала представление кандидатами их платформ, а затем уже выборы. Мы опозорим себя перед всем нашим народом – это мое глубокое убеждение, если мы поступим иначе. Этого мы сделать не можем. (Аплодисменты.)
Я неоднократно в своих выступлениях выражал поддержку кандидатуре Михаила Сергеевича Горбачева. (Аплодисменты.) Этой позиции я придерживаюсь и сейчас, поскольку я не вижу другого человека, который мог бы руководить нашей страной. Но такие люди могут появиться. Моя поддержка носит условный характер. Я считаю, что необходимо обсуждение, необходимы доклады кандидатов, потому что мы должны иметь в виду альтернативный принцип всех выборов, в том числе и выборов Председателя Верховного Совета СССР. Кандидаты должны представить свою политическую платформу. Михаил Сергеевич Горбачев, который был родоначальником перестройки, с чьим именем связано начало процесса перестройки и руководство страной на протяжении четырех лет, должен сказать о том, что произошло в нашей стране за эти четыре года. Он должен сказать и о достижениях, и об ошибках, сказать об этом самокритично. И от этого тоже будет зависеть наша позиция. Самое главное, о чем он и другие кандидаты должны сказать, – что они собираются делать в ближайшем будущем, чтобы преодолеть то чрезвычайно трудное положение, которое сложилось в нашей стране, что они будут делать в перспективе”. (Обструкция в зале достигла предела.)
Горбачев М. С.: “Давайте договоримся, что если кто хочет в порядке обсуждения высказаться, то – до 5 минут максимум. Заканчивайте, Андрей Дмитриевич”.
“Сейчас я закончу. Я не буду перечислять все вопросы, которые считаю нужным обсудить. Они содержатся в нашем проекте. С этим проектом, я надеюсь, депутаты ознакомлены”. Громко, пытаясь перекричать шум в зале: “Я надеюсь, что Съезд окажется достойным той великой миссии, которая перед ним стоит, что он демократически подойдет к стоящим перед ним задачам”».
Драматические события Съезда
Сахаров:
«В дальнейшем сама логика драматических дискуссий и событий в этот и в последующие дни Съезда привела к радикализации позиции многих депутатов. В течение Съезда непрерывно увеличивалось число депутатов, голосовавших “как наши” по острым, принципиальным вопросам, разделявшим Съезд на две противостоящие группировки. Конечно, была большая группа консервативных депутатов, на которых никакие аргументы и факты не могли подействовать. Но очень многие оказались способны к пересмотру своей позиции. Если бы Съезд продлился еще неделю, то не исключено, что “левое” меньшинство превратилось бы в большинство. Еще гораздо важнее, что подобная же эволюция происходила по всей стране, прильнувшей в эти дни к экранам телевизоров. Интерес к передачам со Съезда был огромным. Люди смотрели дома и на рабочих местах, некоторые брали отпуска, чтобы иметь возможность смотреть передачи. Всюду, где собирались люди, – на работе, в транспорте, в магазинах – происходило оживленное обсуждение событий Съезда.
Каков же главный политический итог Съезда? Он не решил задачи о власти, оказался по своему составу и по позиции Горбачева неспособен к этому. Поэтому он не мог также заложить основ кардинального решения политико-экономических, социальных и экологических проблем. Все это – дело ближайшего будущего, жизнь нас торопит. Но Съезд полностью разрушил для всех людей в нашей стране все иллюзии, которыми нас и весь мир убаюкивали и усыпляли. Выступления ораторов со всех уголков страны, не только “левых”, но и “правых”, за 12 дней сложились в сознании миллионов людей в ясную и беспощадную картину реальной жизни в нашем обществе – такой картины не могли создать ни личный опыт каждого из нас, каким бы трагическим он ни был, ни усилия газет, телевидения и других средств массовой информации, литературы и кино за все годы гласности. Психологические и политические последствия этого огромны и будут сказываться длительное время. Съезд отрезал все дороги назад. Теперь всем ясно, что есть только путь вперед или гибель».
Далее на основе стенографического отчета Съезда (Москва, 1989 г., том 1):
26 мая, во второй день Съезда, Сахаров, выступая в дискуссии, заявил: «Я присоединяюсь к предложению депутата Заславского – на время Съезда отменить действие антидемократических законов о митингах и демонстрациях…»
27 мая о том же подробнее. Сахаров (при обсуждении кандидатуры А. И. Лукьянова на пост заместителя председателя Верховного Совета):
«В течение последнего года в нашей стране был принят ряд законов и указов, которые вызывают большую озабоченность общественности. Мы не вполне знаем механизм выработки этих законов и вообще того, как шла законотворческая деятельность в нашей стране. Многие юристы даже писали, что они не знают, на каком этапе, в каких местах формулируется окончательный вид законов. Но законодательные акты, о которых идет речь, действительно вызвали очень большую озабоченность общественности. Это указы о митингах и демонстрациях, об обязанностях и правах внутренних войск при охране общественного порядка, которые были приняты в октябре прошлого года.
По моему мнению, эти указы представляют собой шаг назад в демократизации нашей страны и шаг назад по сравнению с теми международными обязательствами, которые приняло наше государство. Они отражают страх перед волей народа, страх перед свободной демократической активностью народа, и в них был заложен тот взрывчатый материал, который проявился в Минске, в поселке Ленино в Крыму, в Красноярске, Куропатах и многих других местах, и апогеем всего были трагические события в Тбилиси, о которых мы говорим. Я хотел бы знать, какова роль товарища Лукьянова в разработке этих указов, санкционировал ли он их, каково его личное отношение к этим указам. Это первый вопрос.
Второй вопрос. Указ Президиума Верховного Совета СССР, принятый 8 апреля. На мой взгляд, он тоже противоречит принципам демократии».
Справка:
11 апреля 1989 г. в газете «Правда» публикуется Указ Президиума Верховного Совета СССР «О внесении изменений и дополнений в Закон СССР “Об уголовной ответственности за государственные преступления” и некоторые другие законодательные акты СССР» от 8 апреля 1989 г.
В документе, одним из инициаторов которого стал сам Михаил Горбачев, на тот момент Председатель Президиума Верховного Совета СССР, предлагались четыре поправки, в том числе в статью 74.1.
В ней, несмотря на официально провозглашенную политику открытости и гласности, предлагалось пресекать оскорбления и дискредитацию госорганов:
«Оскорбления или дискредитация государственных органов и общественных организаций, публичные оскорбления или дискредитация высших органов государственной власти и управления СССР, иных государственных органов, (…) либо должностных лиц (…) – наказываются лишением свободы на срок до трех лет или штрафом до двух тысяч рублей».
Сахаров (продолжение выступления 27 мая, см. также [2]):
«Есть важнейший принцип, который сформулирован и во Всеобщей декларации прав человека, принятой в 1948 году, и такой международной организацией, как Международная амнистия. Принцип заключается в том, что никакие действия, связанные с убеждениями, если они не сопряжены с насилием и с призывом к насилию, не могут служить предметом уголовного преследования. Это ключевой принцип, лежащий в основе демократической правовой системы. И этого ключевого слова “насилие” в формулировке указа от 8 апреля нет. Поэтому он представляется мне неудовлетворительным… Я говорю об этом сейчас – это требование многих избирателей, многих групп избирателей – поэтому я имею право об этом говорить. Но я опять же хотел спросить – это мой вопрос товарищу Лукьянову: как он относится к этим указам и участвовал ли он в их разработке?»
БА:
В конце Съезда А. И. Лукьянов выступил с сообщением о решении Президиума Съезда существенно скорректировать статьи УК, принятые 8 апреля, в том числе установить, что наказуемыми являются только насильственные действия. Это была важная победа. Сахаров: «Депутаты, я в том числе, стали аплодировать, многие встали. Конечно, такое нельзя было не показать по телевидению».
Сахаров:
«30 мая на Съезде произошло в высшей степени драматическое событие. Депутат от Каракалпакской АССР Каипбергенов говорил о трагедии Приаралья. Она по своим масштабам и затяжным последствиям сопоставима с последними мировыми катастрофами. На один гектар земли Каракалпакии, Хорезмии и Ташаузской области ежегодно выпадает 540 килограммов песка с солью, выносимых с высохшей бывшей акватории Аральского моря. Наука еще не сумела ни одного клочка земли в Каракалпакии очистить от гербицидов, пестицидов и ядохимикатов, которые вываливались тоннами на каждый гектар. В Приаралье люди умирают неестественной смертью – они обречены на вымирание. Резко возрос процент уродов среди новорожденных. Из каждых трех обследованных в АССР двое больны брюшным тифом, раком пищевода, гепатитом. Среди больных – большинство дети. Врачи не рекомендуют кормить детей материнским молоком… Оратор сказал: “Первое – я требую создать депутатскую группу Съезда народных депутатов с чрезвычайными полномочиями (пока этот трагический призыв повис в воздухе, как и многое другое на Съезде!). Второе – быстро и резко сократить посевы хлопчатника. Торговать хлопком – это в прямом смысле торговать здоровьем своих сограждан. Надо официально объявить Приаралье зоной экологического бедствия и призвать на помощь мировое сообщество. Но пока берега Арала – засекреченная территория”.
Это выступление было одним из самых страшных на Съезде, наравне с выступлениями, рассказывающими о бедствиях Узбекистана и вымирающих северных народов, о бедствиях зон радиационного поражения от Чернобыльской аварии, об отравлении воздуха и воды в центрах большой химии и металлургии. В области экологии положение в нашей стране трагично. Эта беда в значительной мере связана с эгоизмом и безнаказанностью гигантских сверхмонополий – ведомств так же, как и другие трудности нашей жизни.
* * *
31 мая во время перерыва (заседаний Съезда) ко мне подошли несколько военных. Они сказали, что многие обеспокоены моим канадским интервью, в котором я утверждал, что в Афганистане советские вертолеты расстреливали оказавшихся в окружении советских солдат, чтобы те не попали в плен. Если бы такие факты имели место, о них знала бы вся армия. Но они служили в Афганистане и никогда ничего подобного не слышали. Они убеждены, что я был введен в заблуждение. “Мы хотим предупредить вас, что вскоре хотят потребовать публичного обсуждения и осуждения на Съезде вашего заявления”. Я сказал, что моя позиция вполне ясная – я готов ее обсуждать с кем угодно и в любой форме…
На заседании Съезда 2 июня выступил участник афганской войны, секретарь ЛКСМ г. Черкассы Сергей Червонопиский, против меня было выдвинуто обвинение в клевете в связи с публикацией в канадской газете. Червонопиский – инвалид афганской войны (он лишился обеих ног). Значительная часть его выступления была посвящена материальным и моральным проблемам ветеранов афганской войны, действительно очень серьезным. Но далее он упомянул “политиканов из Грузии и Прибалтики, которые сами уже давно занимаются тем, что готовят свои штурмовые отряды”, вспомнил “злобные издевательства лихих ребят из передачи “Взгляд” и безответственные заявления депутата Сахарова”. Он зачитал обращение воинов-десантников по поводу моего интервью и присоединился к нему. Кончил он словами: «Три слова, за которые, я считаю, всем миром нам надо бороться, я сегодня назову: это – “Держава, Родина, Коммунизм”». (В бюллетене написано: “Аплодисменты. Все встают”. Что касается меня, то я не стал бы соединять эти три слова. “Люблю отчизну я, но странною любовью”, – писал Лермонтов. Мне кажется, что соединение слов “Держава” и “Коммунизм” неприемлемо также и для убежденного коммуниста.) В момент, когда Червонопиский кончал свое выступление, я уже пробрался к трибуне, чтобы ему возразить. Уже первые мои слова вызвали, как деликатно написано в бюллетене, шум в зале. Сказал же я:
“Я меньше всего желал оскорбить Советскую армию. Я глубоко уважаю Советскую армию, советского солдата, который защитил нашу Родину в Великой отечественной войне. Но когда речь идет об афганской войне, то я опять же не оскорбляю того солдата, который проливал там кровь и героически выполнял приказ. Не об этом идет речь. Речь идет о том, что сама война в Афганистане была преступной. (Крики возмущения в зале, шум, захлопывания). – Преступной авантюрой, предпринятой неизвестно кем! Неизвестно кто несет ответственность за это огромное преступление нашей родины.
И это преступление стоило жизни почти миллиону афганцев. Против которых, против целого народа, велась война на уничтожение. Миллион человек погиб. И это то, что на нас лежит страшным грехом, страшным упреком. Мы должны с себя снять именно этот позор, этот страшный позор, который лежит на нашем руководстве! Вопреки народу, вопреки армии руководство СССР совершило этот акт агрессии! (Зал бесновался. Сзади, из президиума, раздавался звон регламентного колокольчика, “Андрей Дмитриевич, Андрей Дмитриевич”, – повторял Председатель заседания А. И. Лукьянов. Но Сахаров, обращаясь к залу, продолжал) – Я выступал против введения советских войск в Афганистан! И за это был сослан в Горький. Именно это послужило главной причиной. И я горжусь этим! Горжусь этой ссылкой в Горький, как наградой, которую я получил…” (В бюллетене: Аплодисменты, шум в зале.)
* * *
На самом деле – пять минут перед лицом миллионов телезрителей бушевала буря, большинство депутатов и “гостей” вскочили с мест, кричали: “Позор! Долой!”, топали. Другая, меньшая, часть аплодировала. Потом были другие выступления с осуждением – очевидно, это была запланированная кампания. Казакова Т. Д., учительница средней школы, г. Газалкент: “Товарищ академик! Вы одним своим поступком перечеркнули всю свою деятельность. Вы нанесли оскорбление всей армии, всему народу, всем нашим павшим <…> И я приношу всеобщее презрение Вам <…>” (Аплодисменты.)
В конце заседания я подошел к Горбачеву. Он с досадой сказал: “Зря вы так много говорили”. Я сказал: “Я настаиваю на предоставлении мне слова в порядке обсуждения вашего доклада”. Горбачев посмотрел на меня с удивлением. Он только спросил: “Вы записаны?” – “Да, очень давно”».
БА:
Это очень интересный и необычный психологический момент: все, кто видел эти пять минут воочию (как Горбачев, например) или по телевизору, очень испугались за Сахарова, выдержит ли сердце. Некоторым зрителям стало дурно дома у телевизора. Испугалась и Елена Боннэр. Единственный человек, сохранивший в этой ситуации полную невозмутимость и ясность мысли, – это сам АД. И когда после выступления к нему приблизился Горбачев, Сахаров, воспользовавшись этим моментом личного разговора, сразу переключился на главный волновавший его вопрос, дадут ли ему возможность выступить с программной речью (про декрет о власти и т. п.): «Я настаиваю на предоставлении мне слова в порядке обсуждения вашего доклада». Конечно, Горбачева удивило это его спокойствие после страшной бури.
Сахаров:
«На всех тех, кто смотрел передачу по телевидению или был в зале, эта сцена произвела сильное впечатление. В один час я приобрел огромную поддержку миллионов людей, такую популярность, которой я никогда не имел в нашей стране. Президиум Съезда, редакции всех газет, радио и телевидение, ФИАН и Президиум Академии получили в последующие дни десятки тысяч телеграмм и писем в поддержку Сахарова. В нашем же доме телефон не умолкал ни на минуту почти круглые сутки, почтальон и доставщик телеграмм (с которыми у нас прекрасные отношения) буквально сбились с ног и завалили нас целыми кипами».
БА:
Шабаш большинства депутатов Съезда 2 июня 1989 г. был точной копией, например, травли лета 1983 г. («А нам угрожают на рынке, и когда выходишь на балкон, на улице скандалы – было все. Кажется, только не били»). И травля на Съезде в 1989 г. тоже не была стихийной.
Виталий Лазаревич Гинзбург, который тоже был депутатом Съезда, говорил мне в те дни, как безумно трудно и страшно было оставаться сидеть в кресле и молчать, когда все соседи вскочили и что-то исступленно кричали, указывая пальцем на Сахарова. Говорил он также, что во все дни Съезда шум во время выступлений Сахарова всегда начинался с одного из балконов и подхватывался рассредоточенными по залу нужными людьми. А потом уже «заводилась» вся толпа. Так что обе кампании 1983 и 1989 гг., очевидно, были хорошо срежиссированы.
Принципиальное отличие 1989-го от 1983 г. в том, что теперь шла прямая трансляция, миллионы людей своими глазами видели все, и их реакция была достаточно однозначной. Третьего июня я отправлял на Съезд телеграмму «в защиту» Сахарова. Телеграфистка, усталая средних лет женщина, вдруг начала говорить, а я, имея в руках авторучку, записал: «Куда? На Съезд? Про Сахарова, что ли? Много таких телеграмм. А я вам так скажу. Человек столько прожил и, скажем прямо, получает немало. На фига ему врать? А наши эти понаехали, быдло. Как они орали, у меня аж мурашки по коже. Хоть зови его в гости, приглашай к честным людям. Чтоб он хоть немного отошел, очухался от этого дерьма». В эти дни из Президиума Съезда в Отдел теоретической физики ФИАНа приходили для передачи Сахарову огромные пакеты с сотнями телеграмм со всех концов страны. И в каждой – те же чувства.
Наверно, среди тех, кто кричал и показывал пальцем на Сахарова, были и люди, которых искренне возмутило заявление Андрея Дмитриевича по поводу сообщений мировой печати о случаях сознательного уничтожения командованием наших солдат, попавших в окружение, – о так называемых «мерах по избежанию пленения». Как будто никогда не было ни заградительных отрядов, ни СМЕРШа, ни сталинской формулы «пленный равно предатель».
В этой связи полезно напомнить, что в течение 23 лет (1962–1985 гг.) Начальником Главного политического управления Советской армии и Военно-морского флота (ГлавПУР СА и ВМФ), имевшего статус Военного отдела ЦК КПСС и осуществлявшего партийный контроль над армией, был генерал армии А. А. Епишев – человек еще бериевско-сталинской команды (см. о нем в главе 18). Курировал он в первые пять лет (1980–1984 гг.) и военные действия в Афганистане, летом 1980-го А. А. Епишев пишет в «Правде», что ни пяди афганской земли мы врагу не отдадим, будем защищать ее, как свою собственную. Именно к этому периоду, к первым годам афганской войны относятся те самые сообщения западных информационных агентств о «мерах по избежанию пленения», о которых сказал Сахаров канадской газете «Оттава ситизен». Сахаров правильно сказал на Съезде, что эти сообщения требуют расследования.
Отношение А. А. Епишева и его соратников по ГлавПУРу к Сахарову сомнений не вызывает. Сам Алексей Алексеевич скончался в 1985 г. Но вот в конце 1989 г.; в двух номерах (№ 11, 12 – ноябрь, декабрь 1989 г., № 12 вышел уже после смерти АДС) органа Министерства обороны «Военно-исторический журнал» опубликована статья Владимира Бушина «Мы не рабы. Рабы не мы», вся состоящая из той же клеветы и грязи про Сахарова и других диссидентов, как это было в писаниях Н. Н. Яковлева за семь лет до того; в 1990 г. статья эта удостоилась премии Министерства обороны СССР. Казалось бы, на дворе давно перестройка, гласность, реформы, Сахаров возвращен из ссылки, депутат Съезда. Но нет, «вечно вчерашние» все равно сильны и показывают зубы.
Сахаров:
«До окончания Съезда оставалась одна неделя. Я и многие считали крайне желательным продолжение Съезда. Но этого, по-видимому, не хотели Горбачев и другие члены Президиума. Более того, Съезд даже оказался сокращен на один день в связи с объявленным после катастрофы в Башкирии днем траура. Это действительно была ужасная трагедия – два поезда были сожжены в результате воспламенения нефтепродуктов, проникших наружу из неисправного трубопровода. Сотни пассажиров, среди них много детей, погибли.
* * *
В последние дни Съезда “левые” депутаты провели несколько совещаний с целью оформить организацию Межрегиональной группы народных депутатов. Эти совещания проходили, в основном, вечерами, по окончании работы Съезда, в одном из залов гостиницы “Москва”, где жило большинство приезжих депутатов. Обсуждения Декларации группы были бурными, но в конце концов нашли приемлемые для всех формулировки. Эту декларацию подписало около 150 депутатов. Задачей Межрегиональной группы является выработка предложений и принципов по основным проблемам, стоящим перед страной и Съездом, и способствование свободной дискуссии по этим проблемам на Съезде и вне его, а также консолидация усилий депутатов в достижении этих целей. Было принято решение, что у Группы не должно быть ни председателя, ни устава.
* * *
Наступил последний день Съезда… Депутаты настояли на продолжении прений по итоговому документу с регламентом 5 минут на выступление. В проходе выстроилась длинная очередь депутатов – многие из них еще ни разу не выступали. В коротких, энергичных выступлениях они сообщали о бедах своих регионов, остро и обоснованно критиковали отдельные тезисы документа (предложенного Президиумом проекта итогового постановления Съезда), вносили очень важные дополнения и конкретные предложения по экономическим и, особенно, по социальным проблемам. Одним из последних к трибуне подошел Владислав Шаповаленко, депутат от Оренбурга. Совершенно неожиданно для Горбачева и Президиума он зачитал Декларацию об образовании Межрегиональной независимой группы.
* * *
Съезд подходил к концу. Я продолжил свои попытки добиться выступления, и наконец, уже под занавес, Горбачев дал мне слово. Он пытался ограничить мое выступление 5 минутами – я возражал, требуя 15 минут, т. к. мое выступление носит принципиальный характер. Я ссылался на то, что был записан в прениях по его докладу, и на свое положение в обществе. Горбачев не соглашался. Я начал говорить, не имея подтверждения права на пятнадцатиминутное выступление и рассчитывая добиться этого просто упорством. Фактически я говорил 13–14 минут».
Программное выступление (9 июня 1989 г.) Выдержки из выступления Сахарова 9 июня (на основании видеозаписи в YouTube и его воспоминаний «Горький, Москва, далее везде» [2]):
Горбачев: «Слово имеет депутат Сахаров. Пожалуйста, Андрей Дмитриевич, 5 минут».
Сахаров: «Как получится, товарищи, это не всегда удается. Я концептуально не выступал. Мое положение все-таки исключительное. Я чувствую на себе ответственность. Поэтому я буду говорить, как собрался говорить.
Уважаемые народные депутаты!
Я должен объяснить, почему я голосовал против утверждения итогового документа Съезда. В этом документе содержится много правильных и очень важных положений, много принципиально новых и прогрессивных идей. Но я считаю, что Съезд не решил стоящей перед ним ключевой политической задачи, воплощенной в лозунге: “Вся власть Советам!”. Съезд отказался даже от обсуждения “Декрета о власти”.
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.