Текст книги "Гибель Высоцкого. Правда и домыслы"

Так вот, диагноз «психопатия» ставится в Америке исключительно редко. Потому что синоним этому слову – антисоциальная личность. Подозреваю, что господин Цыбульский затеял весь этот разговор, чтоб унизить и Высоцкого, и советский строй. Да если бы Володя жил в наше время, его бы никто и не считал ни наркоманом, ни пьяницей. Потому что либеральная идеология, идеология вседозволенности говорит о том, что каждый сам выбирает свой путь.

Хронический алкоголизм Высоцкого

– Психопатия, естественно, это диагноз, уродливое сочетание человеческих качеств и свойств характера, которые полностью определяют поведение человека. И исправлению не поддается. Фактически это врожденное уродство человеческого характера. Это все может сочетаться с взрывчатостью поступков, хулиганством, различными антисоциальными деяниями. Вот и про Володю поначалу думали, не психопат ли он? С осложнением так называемым бытовым пьянством. Что очень часто встречается почти у всех людей. Но это не болезнь как таковая. Таких людей должны лечить не врачи. Им нужны милиция и медвытрезвители.

Но далеко не у всех бытовое пьянство может превратиться в хронический алкоголизм. А вот оно-то действительно тяжелое заболевание. Когда рушится память, появляется похмельный синдром, образуются боли в мышцах, обрывается сердце и т. д.

Ставить молодому парню такой диагноз было, конечно же, очень непросто. Все прекрасно понимали, как в обществе относились тогда к хроническим алкоголикам.

– То есть и психопатия, и хронический алкоголизм реально относятся к психическим заболеваниям?

– Конечно. Но учтите, лечащим врачом Высоцкого я не был. Поэтому все, что вы слышите от меня, имеет свойство лишь субъективного анализа. Отношения к непосредственному лечению Высоцкого я не имел. Хотя косвенное участие принимал. Владимир лежал, кажется, в 3-м мужском отделении, полубеспокойном, как мы говорили. Заведовала им опытный врач Вера Феодосьевна Народницкая. Ее уже нет в живых. Да, именно она меня посвящала в курс всех дел, поскольку главный врач дал такую команду. Мне же нужно было набираться опыта, хотя бы теоретически что-то осмысливать. Поэтому историю болезни Высоцкого знаю не понаслышке. Несмотря на то, что он был на периферии моего сознания. Хотя, когда Высоцкий умер, провожать его я поехал. Потому что он оставался частью и моей биографии.

– Можно ли все-таки считать Высоцкого психически больным человеком?

– Хронический алкоголизм, да еще в сочетании с осложненной формой полинаркомании, к психическим заболеваниям, конечно, имеет отношение. Психика от таких возлияний меняется не в лучшую сторону. Скажу больше, эти изменения иногда внешне могут быть похожи на врожденную психопатию. Но при чем здесь маниакально-депрессивный психоз, понять не могу?

– А как же тогда быть с «посмертным диагнозом», который поставил Цыбульский?

– Можно, конечно, что-то предполагать… Но. Маниакально-депрессивный психоз встречается исключительно редко. Основное его проявление: циклический характер изменений настроения человека от тяжелейших депрессий с идеями самоубийства до чрезвычайно повышенного веселого настроения, когда все трын-трава. Когда мысли скачут, и тут, как говорится, не до творчества.

Таких пограничных состояний у Высоцкого и близко не наблюдалось!!! Их и быть не могло. Потому что структура личности у него была для этого совершенно неподходящей. Так что «предположительный диагноз» Цыбульского взят с потолка, высосан из пальца. «Врач-психиатр» либо глубокий невежда, либо просто дурак. Если этот человек сознательно провоцирует людей и ставит Высоцкому подобный «диагноз», то смысл такого поведения либо ненависть к кому-то или чему-то, либо привлечение к себе повышенного внимания. Зачем? Да мало ли… А за что можно ненавидеть Высоцкого?.. Но это уже другая тема.

Так вот, колебаний настроения, связанных с такой болезнью, у него не проявлялось. Можно сказать, что у Володи вообще не было психоза как такового! Другое дело, что кто-то написал, будто незадолго до смерти у него якобы появлялась белая горячка. Ну, не знаю…

Высоцкий легко поддавался гипнозу

– А почему Высоцкому не помог гипноз, который вы к нему применяли?

– Как не помог? Помог как раз. Гипноз ведь не может действовать бесконечно. В принципе, гипноз можно считать в какой-то степени крайней и даже авантюрной мерой в лечении таких больных. Я не должен был лезть в эти дела. Хотя мне никто и не запрещал. Но тут, видно, судьба… Мне, как молодому врачу, естественно, хотелось как-то самоутвердиться, попробовать свои силы в гипнозе. Тем более что в психиатрии он довольно часто и успешно применяется.

Однажды я не выдержал и открыто сказал: «Владимир Семенович, вы мне со своими капризами ох как надоели! Постоянно нянек за водкой посылаете. Вносите в работу отделения дезорганизацию. Давайте попробуем вместе гипноз, чтоб вы малость угомонились. Давайте поставим код на выпивку». Он согласился без раздумий.

Внушение проводил ему на себя. То есть на свою персону. Чтоб у него возникал страх, отвращение к выпивке при одном моем виде. И это срабатывало довольно длительное время. Опыт такой работы у меня, кстати, уже был. Высоцкий боялся, что если выпьет, то возникнет сильный страх, либо начнется рвота.

Результат оказался хорошим. В моем присутствии Владимир к рюмке не притрагивался. Категорически. Если разумно практиковать, то в таком состоянии пациента можно было бы продержать даже до пяти лет.

Все алкоголики вообще очень гипнабельны, и Высоцкий исключением не был. Правда, как человек очень любознательный, все время задавал вопросы. Они касались и лекарств, и, в частности, того же гипноза.

Хотя, скажу вам откровенно – слово код, кодирование, о котором идет речь, не вполне научный термин. По-научному это все называется выработка условного рефлекса.

– А чем объясняется ваша жестковатость по отношению к Высоцкому?

– Мой голос всего лишь голос особого врача. По моему мнению, медик обязан не путать личность человека с его творчеством. Посмотрите – Высоцкий обошел все психиатрические больницы Москвы и Подмосковья не по одному разу. Кто-нибудь ему реально помог? Врачи становились больше его друзьями, чем лекарями. Как все алкоголики, строгих врачей он люто ненавидел.

Сила личности проявлялась у него в двух направлениях. Находясь в стационаре, он все же умело обманывал и врачей, и родственников, и друзей, которые его навещали. Его упорство в достижении целей, к примеру, добыть бутылку, и хитроумность не поражали. Повторюсь, все алкоголики так себя ведут. А вот когда он выходил на сцену, можно было наблюдать в человеке-актере Высоцком некое преображение. Он становился другим. И это заслуживало восхищения и уважения. Вроде алкаш алкашом с бессмысленной улыбкой, со всеми на ты, все друзья-приятели – пойдем выпьем. А тут на тебе, на сцене, в публичном месте – полное преображение. Талант оказался сильнее личности.

– Врачи ведь тоже приложили руку к зависимости Высоцкого от наркотиков.

– В этом плане Высоцкому не везло. Во многие лечебные места его определяли близкие, жены. Но, повторюсь, никто толком его там не лечил. А в последние годы жизни тем более. Вместо того чтобы дать как следует по мордам, благоговели перед ним.

Как любой алкоголик и наркоман, как существо антисоциальное и, нужно прямо признать, аморальное, общался он, извините, со всякой шпаной: с врачами, медсестрами, у которых можно было раздобыть, купить наркотики. Известно, что после его смерти некоторых из них даже разыскивали фискальные органы. Так что ни одного приличного медика рядом с ним, похоже, и не было. А кому, скажите, охота идти на нарушение закона? Кроме, может быть, реаниматологов, которые из уважения к Марине Влади вытаскивали Высоцкого из тяжелейших ситуаций.

– О каких наркоторговцах вы говорите? В те годы в Москве и наркоманов-то практически не было.

– Их действительно было очень мало. На всю Москву числилось около пятидесяти наркоманов-подростков. Этими вопросами я сам лично занимался по просьбе некоторых уважаемых товарищей из ЦК КПСС. А наркотиками в Москве все же торговали. Хотя государство очень пристально за этим следило. Высоцкий со своим большим стажем наркомана и погиб оттого, что канал их поступления перекрыли. А организм его уже дышал на ладан. В 1980 году, перед началом Олимпиады, из московских больниц изъяли все наркотики опийной группы – опиаты, включая морфий и другие разновидности. Той самой категории наркосодержащих веществ, применяемых в медицине, которые Высоцкий и использовал.

– Похоже, вы не считаете Высоцкого сильной личностью?

– Если б он был сильным, не пил бы! Знаете, склонность к спиртным напиткам у него все же не генетическая. Ни его родители не были в зависимости от зеленого змия, ни дети. Но уникальность Высоцкого в том, что, разрушив алкоголем и наркотиками психику, он каким-то чудом умел хранить в себе Божий дар.

Противовес Буянову?

В 60-е годы лечащим врачом Владимира Высоцкого в 3-м мужском (санаторном) отделении 8-й психиатрической больницы имени Соловьева, в которой он лечился несколько раз, была врач-психиатр Алла Машенджинова. Вот что она рассказывает:

– Буянов дает интервью направо и налево. Он был очень хорошим мальчиком, в моем отделении аспирантом числился. Но такой человек никогда Высоцкого не лечил. Однажды ко мне приехал Юрий Петрович Любимов и попросил отпускать Володю на спектакли.

– Алла Вениаминовна, мы будем присылать машину, а вы дадите человека, который бы возил Володю в театр, – попросил Любимов.

В те годы в театр на Таганке попасть было вообще невозможно. А мы ходили туда, как к себе домой. Так вот, поручили мы это дело хорошему мальчику Мише Буянову. И он стал отвозить Володю в театр на спектакли. И пока тот играл на сцене, сам крутился за кулисами. Потом привозил Высоцкого снова в больницу. Вот в чем заключалось его общение с Володей.

В то время лечащим врачом Высоцкого была я.

– Могли бы вы объяснить, что такое психопатия, которая, по словам Михаила Буянова, якобы была у Высоцкого? И будто позже этот диагноз сменили на «хронический алкоголизм». Как это можно расценить?

– Психопатия – это не диагноз психической болезни. Это все можно отнести к особенностям характера. Даже к некоторым аномалиям организма. Что как раз и свойственно многим творческим личностям. Но белых горячек у Володи никогда не было.

От автора

Долго искал, как можно определить способы и методы профилактики от Михаила Буянова. И нашел. У друга Высоцкого врача Олега Филатова есть такое воспоминание: «А лечение? Что было тогда? Примитивные наркологические кабинеты „психушки“ и практически единственная методика – лечение страхом. Даже обыкновенная имплантация „эсперали“ была прерогативой Четвертого управления Минздрава СССР. Володе „эспераль“ привозила из Франции Марина».

Лечение страхом?

Да – именно страхом!

Вот почитайте кусок из воспоминаний одного интересного человека, как пытались «лечить» Высоцкого в Институте судебной медицины имени Сербского:

«… вместо лечения была гнусность. Володю пытались запугать, но малейшая догадка о том, какими „методами“ здесь „лечат“, преобразила больного, он потребовал, чтобы его выпустили. Над ним стали издеваться, но он так и сказал „я требую“, что… мерзавцы подчинились».

Но в Советском Союзе были еще и так называемые ВЫТРЕЗВИТЕЛИ. Старшее поколение прекрасно знает, что это такое. Для молодого поколения читателей сделаю ремарку из Википедии:

Вытрезвитель – медицинское учреждение, ставящее своей целью содержание лиц, находящихся в состоянии средней степени алкогольного опьянения, вплоть до их вытрезвления. Лица по подозрению на нахождение в состоянии алкогольного опьянения доставляются в вытрезвитель сотрудниками органов внутренних дел, где по прибытии осматриваются фельдшерами, а также устанавливается их личность. При признании лица находящимся в состоянии алкогольного опьянения средней степени, требующим вытрезвления, производится его задержание до момента вытрезвления. Лица, находящиеся в состоянии тяжелого алкогольного опьянения, алкогольной коме, доставляются в медицинские учреждения (больницы), где чаще всего госпитализируются в отделения реанимации и интенсивной терапии.

Выводы делайте сами.

Теперь по поводу слов «Высоцкий начал рано пить». Рано – это когда? Высоцковеды утверждают, что в годы своей молодости Высоцкий, кстати, в вытрезвители попадал не раз. От алкоголизма его будто бы начали лечить еще в первой половине 60-х годов. Называется даже возраст – 26 лет, когда Владимир впервые попал в медвытрезвитель.

Но документальных свидетельств о «раннем питие» практически нет, кроме вот этого несколько странного признания Марины Влади: «Гораздо позже я поняла: из-за всего этого – отца, матери, обстановки и уже тогда изгнания – ты начал с тринадцати лет напиваться».

Верится в это, честно говоря, с трудом. Особенно в «изгнание». Может, под «изгнанием» подразумевается решение народного суда о том, что через некоторое время после развода родителей восьмилетний пацан останется жить с отцом?

Но больше всего не верится, что тринадцатилетний мальчик мог напиваться. В советское время такого практически не могло быть. Семья и школа все же были тесно переплетены между собой. И физические кондиции мальчика вряд ли позволяли. А Володя Высоцкий в этом возрасте должен был учиться в седьмом классе.

Конечно, обида на родителей (из-за развода) у него наверняка осталась. На всю жизнь.

Уж какие тут могут быть смайлики…

Страшная болезнь

«Как хороши, как свежи были маки, из коих смерть схимичили врачи!»

Начиная с осени 1975-го года, заканчивая последними днями перед смертью, Высоцкого лечил кандидат медицинских наук, врач-реаниматолог Анатолий Федотов. Как утверждают высоцковеды, к тому времени Владимир Семенович уже давно «сидел на игле». Время начала этого смертельного увлечения определяется ими как конец 60-х.

Именно Федотов и «упустил» своего звездного пациента в ту последнюю для него ночь земной жизни. Грубо говоря, проспал смерть поэта. Так по крайней мере, описано-расписано во многих книгах о Высоцком.

Неспециалисту очень сложно понять, какими методами Федотов пытался вывести Владимира Семеныча из тяжелого болезненного состояния и ввести в нужное. Здоровое, естественно. Или он просто тормозил какие-то необратимые процессы, идущие в организме Высоцкого?

Многое из того, что об этом написано, пусть кратко и обрывочно, говорит о том, что методы в принципе срабатывали. Но как, чем лечил Федотов Высоцкого, особенно в его последние часы до ухода?.. И мог ли вообще чем-то реально помочь такому тяжело больному человеку?

Эту главу с подзаголовком со строчками из стихотворения Высоцкого, посвященного другу художнику Михаилу Шемякину, хотелось бы начать с записи разговора с Оксаной Афанасьевой (Оксаной Павловной Ярмольник), которая говорит о многом. Но для того, чтобы попытаться понять-разобраться в нем досконально, придется обратиться к специалистам. Отвечать на вопросы, поставленные Оксаной Павловной, могут только сведущие люди.

Вот ее монологи о методах лечения врача-нарколога Анатолия Федотова:

«Даже я, будучи 20-летней девочкой, понимала, что там происходит неразбериха. Ну нельзя человеку давать одновременно препараты, которые с одной стороны его успокаивают, а с другой стороны его, наоборот, будоражат. Он ему колол что-то страшное, что делают перед операцией. Какой-то гомк. Я вот хочу найти в Интернете, что это такое, этот гомк, который делают перед операцией? Перед тем, как давать наркоз такой глубокий. Вот этот гомк (гамк). Что это такое? Это наркотик? Не наркотик? Синтетический это наркотик? И вообще, что это? На основе чего сделано? Я не знаю. Это надо с наркологами поговорить, которые в этом разбираются.

Но он ему, например, делал седуксен и этот гамк одновременно. И что это было? И почему?

До этого Володя пил. Но последние дни уже не пил.

Но та доза, которая была доведена до последнего дня, уже перешкаливала все! Там промедол, омнопон лились просто рекой. Каждые два часа нужно было колоться, чтобы нормально себя чувствовать. Уже зашкаливало так…»

«Я Федотову говорила:

– Толя, ты мне объясни: как может реагировать организм на два совершенно противоположных препарата?!

С одной стороны, он колол успокаивающее, снотворное, а с другой – вводил тонизирующие препараты. Он делал настолько странные вещи, что даже я удивлялась:

– По-моему, происходит разлад нервной системы – ведь ей непонятно, какую команду выполнять: не то отдыхать, не то бодрствовать…

– Да нет, – говорил Толя, – это специально так… Он как бы отдыхает и в то же время в тонусе…

А Володя уже никак не реагировал».

Врач Леонид Сульповар:

«Утром 23-го в институт Склифосовского приехали Янклович и Федотов. Федотов попросил у меня хлоралгидрат – есть такое средство, которое мы назначаем при перевозбуждениях. Но даем только с помощью клизмы. Этот хлоралгидрат в таких больших ампулах – 400 миллилитров.

Федотов попросил… Янклович сказал мне, что он – реаниматолог. А я слышал от Володи, что у него есть такой надежный человек, который часто его сопровождает… Хлоралгидрат я дал…»

Врач Станислав Щербаков, дежуривший вместе с Сульповаром, так вспоминает этот эпизод: «К нам в реанимацию приехал Валера Янклович (вместе с Федотовым) и попросил дозу хлоралгидрата. Это такой седативный – успокаивающий, расслабляющий препарат, и довольно токсичный.

Дежурили мы с Леней Сульповаром и когда узнали, в каких дозах и в каких смесях хлоралгидрат будет применяться, мы с Леней стали на дыбы! Решили сами поехать на Малую Грузинскую».

От автора

ГАМК – гамма-аминомасляная кислота.

Препараты ГАМК используются в качестве сосудорасширяющих лекарственных средств.

ГОМК – гамма-оксимасляная кислота.

Применяется в медицине только для лечения нарколепсии, и реже – алкоголизма. ГОМК увеличивает продолжительность медленного сна.

Хлоралгидрат – противосудорожное, снотворное, седативное.

Угнетает центральную нервную систему: в малых дозах ослабляет тормозные процессы, в больших – тормозит процесс возбуждения. Ускоряет наступление сна, но существенно не влияет на его продолжительность и структуру. Сон наступает через 10–30 мин и продолжается 4–8 часов.

Врач Станислав Щербаков:

«Мы пытались у него узнать: что он делает, по какой схеме… Федотов не очень-то распространялся, но мы поняли, что от промедола он хочет перейти к седативным препаратам – седуксен, реланиум, хлоралгидрат… В общем, через всю „седативу“, минуя наркотики. Но это неправильная позиция! И теперь абсолютно ясно, что Высоцкого просто „проспали“, как мы говорим… Да Федотов и сам рассказал об этом…»

Врач Владимир Баранчиков:

«Федотов никому не доверял Володю. Ну, может быть, его методы не сходились с методикой других специалистов, да и в этом деле он был не очень опытным доктором. И поймите, тогда от наркомании еще никто не излечивался».

Врач Олег Филатов:

«Методики, которыми Толя (Федотов. – Б.К.) выводил Высоцкого из тяжелых состояний, насколько мне известно, были достаточно рискованными. Но Анатолий был очень квалифицированным специалистом, он делал все что мог».

Валерий Перевозчиков:

«…или верит Федотову, который применяет свою методику лечения?..»

Бывший врач-реаниматолог НИИ скорой помощи им. Н. В. Склифосовского Леонид Сульповар:

Про лекарственные препараты, которыми лечили Высоцкого, давно все известно. Ничего такого тайного, закулисного в них нет. Совсем другое дело, в каких количествах, дозах, чередованиях вводить их больному. И что немаловажно – при каком диагнозе, течении болезни? Только лечащий врач может, должен это знать. Потому и вся ответственность на нем.

Комментировать действия врача Анатолия Федотова сложно. Скорее всего, он применял какие-то свои методы лечения. Насколько возможно поддерживал организм Высоцкого в тонусе, но давая ему и слишком сильно расслабляться, снимая напряжение и возможные боли. Похоже, Федотов лечил чисто интуитивно. Действовал на свой страх и риск. А как можно было по-другому держать тяжелого больного в домашних условиях на таких медикаментах? Как правильно контролировать его состояние?

Практика лечения, методика реабилитации наркоманов в Советском Союзе фактически отсутствовали. Считалось так: наркомании у нас нет, официальная статистика так показывала. Раз нет наркоманов, значит, не может быть и каких-то конкретных форм лечения. Откуда им было взяться?

Леонид Сульповар: «Высоцкий сам выбирал себе врачей! И мог диктовать им свою волю!»

Сегодня Леонид Владимирович Сульповар по-прежнему действующий-практикующий врач. Найти его в принципе нетрудно. А вот поговорить по душам оказалось гораздо сложнее…

– Знаете, Борис, вспоминать, рассказывать о том времени уже не очень-то и хочется. Слишком это все болезненно. До сих пор… И потом столько вокруг имени Высоцкого всего понакручено.

Ну ладно, задавайте свои каверзные вопросы.

– Смерть Высоцкого – это врачебная ошибка или тут что-то еще может быть?

– Журналисты (профессиональные) обычно работают с фактами. Правильно? Врачи, между прочим, – тоже. Официальный посмертный диагноз – это ведь тоже факт. Зафиксированный в истории, в биографии человека. Оспоримый он или нет, вопрос крайне сложный. Думаю – нереальный.

Но какие здесь могут быть еще факты, тем более новые? Все они давно закреплены в умах, изложены в книгах. Других на сегодняшний день нет. Но однозначно утвердительно ответить на ваш вопрос все же крайне сложно. Кто был в ту ночь рядом с Володей, только тот и мог бы ответить твердо… Да и то вряд ли… Скорее всего, комплекс случайностей и ошибок. При одной справедливой закономерности – такого больного нужно лечить только в стационаре!

Но если мне скажут, что Федотов «сработал» на органы, не поверю ни за что. Не поверю! Сложно даже вообразить, что врача могли использовать втемную. То есть представить, что он сам не мог понимать, что творит… Во-первых, тогда кто-то должен был его «вести», направлять, контролировать. Во-вторых, таких специалистов днем с огнем было не найти.

Корыстной логики и в поступках Федотова, методах лечения Володи, даже поведении, не было. По всем признакам совершенно нереально поверить, что он мог работать на органы. По глазам можно увидеть, скрывает что-то человек, утаивает, имеет какие-то тайные намерения или нет. Каким бы он ни был профи-профи! Тем более это касалось здоровья, жизни такой уникальной личности, как Владимир Высоцкий. Человека, сознательно идущего на преступление, обязательно выдадут волнение, тревога. Нельзя же одновременно играть любовь и ненависть. Это не в природе человеческой. Если это не так, то каким же раздвоением чувств, каким махровым цинизмом нужно обладать, чтоб совершить такой поступок?..

Все последующее поведение Федотова как раз и говорит о том, что вину свою он чувствовал, осознавал безмерно. Судя по всему, с таким чувством и так рано ушел из жизни, попросту сгорел человек… Он не был «чужаком»!

Есть еще одно, пожалуй, самое важное обстоятельство: Высоцкий никогда не был диссидентом, врагом Советской власти. И все эти домыслы относительно руки КГБ – невероятная глупость. Уверен, преднамеренно политизированная.

Следует все же признать, что лечил Федотов, мягко говоря, рискованно. Хотя и использовал проверенные временем и специалистами препараты, но дозы регулировал, как мы поняли со Станиславом Щербаковым, чуть ли ни произвольно. Похоже, ориентировался интуитивно, видя положительную реакцию пациента. А почему не просчитывались последствия такого лечения?

Федотов был таким своеобразным врачом, сам себе на уме, как говорится. С достаточно сильной психикой, волей, упертый. И, конечно, преданный Высоцкому. Это было видно невооруженным взглядом.

Если врач и пациент становятся друзьями, это может повредить им обоим. Первому – в том, что он может подчиниться воле друга и принимать доверительные непрофессиональные решения. Второму – возможность диктовать волю своему другу-медику. В итоге смысл самого лечения может приобрести ненужный оттенок лукавства, неправды. На результате, на здоровье пациента это обязательно скажется. Конечно, бывает ложь во спасение… Когда врач понимает, что ничего уже сделать невозможно. Но продолжает бессмысленно что-то делать… Как бы лечить. Больной видит, что-то вокруг него происходит. Значит, надежда еще остается.

Врачам с Высоцким было очень непросто. Такого пациента нужно было или любить, или не принимать. С компромиссами в нашем деле всегда возникают определенные осложнения. Никакие клятвы Гиппократа не помогут.

Почему так сложилось, что именно Федотов стал тем врачом, которому Высоцкий доверял? Ответа на этот вопрос нет. Потому что его не может быть в принципе. Володя сам выбирал себе врачей. Самостоятельно решал, кому доверить личные проблемы, связанные со здоровьем. По большому счету он мог диктовать свою волю любому медику, если был в адекватном состоянии, в сознании. Прекрасно понимая при этом, что последствия скажутся только на нем самом. Они постепенно и сказывались. Но такое издевательство над собственным организмом продолжаться бесконечно не могло.

Врачи, которые не совпадали по взглядам с таким пациентом, как бы автоматически отсевались. Насколько мне известно, Володя крайне резко себя вел, когда кто-то из его ближайшего окружения высказывал какие-то несогласия с ним по поводу его же здоровья. Еще больше он был нетерпим с теми, кто как-то по-своему пытался оказать на него давление, прибегая, скорее, исхитряясь в разных формах лечения.

Оставались самые терпеливые, самые преданные. Кроме того, Высоцкий умел как-то налаживать контакты даже с обиженными им людьми.

Удивительно, что у такого человека, несмотря на серьезные противодействия с разных сторон, по жизни получалось в принципе все, чего он хотел. Это правда. Не справился Володя только с болезнью. Но с такой болезнью вряд ли кто бы справился.

Мы ведь со Станиславом Щербаковым не были лечащими врачами Высоцкого. Просто так судьба сложилась, что несколько раз выручали Володю в сложных ситуациях. Впервые это случилось в 1969 году. Да-да, как раз та известная история, когда в квартире у Севы Абдулова у него пошла горлом кровь. И Марина Влади настояла, чтобы бригада скорой помощи отвезла его именно в СКЛИФ. Так мы и познакомились.

– Правда ли, что там была чуть ли не клиническая смерть? Так пишут некоторые продвинутые «биографы». Что вам запомнилось?

– Нет. Ни о какой клинической смерти речи тогда не шло. Случилось серьезное желудочное кровотечение. Произошла большая потеря крови. При этом мозг функционировал нормально. И ситуация требовала от врачей предельной собранности. Обязательный наркоз. Нужно было выводить пациента из такого тяжелого состояния крайне осторожно. Мы даже Марину Влади к нему в палату не пускали. Боялись лишних эмоций, боялись навредить им обоим. Так велико было напряжение. Но Марина домой не уезжала. Тихо ждала в ординаторской.

– Как думаете, почему у Владимира Семеновича так складывались отношения с собственным здоровьем, врачами?

– Гибель Высоцкого – это трагический финал роковой судьбы. По-другому сложно что-то объяснить. Но, видите как, – судьба, жизнь этого человека, художника до сих пор почему-то волнует людей. Почему? Вряд ли здесь только обывательский интерес…

Одно время мне казалось, что у человека просто нет тормозов. Заносит его, что ли… Или они отказывали в самый неожиданный момент. Но эти все мои домыслы, скорее, от лукавого. Так банально можно размышлять с точки зрения обывателя, рядового человека. Не понимая, что болезнь не может быть асоциальной или еще какой. К сожалению, это был действительно серьезный недуг. Но в наше сознание все время закрадывается мысль (так всегда люди думали о пьяницах. Наркоманов тогда практически не было) – ведь можно же и не пить. Все, мол, зависит от сознания и силы воли. Если бы все так просто было…. Все люди по-разному устроены.

И Высоцкий жил именно так. Почему? Сознательно или нет, но он загонял себя, свой организм в нужный ему ритм, режим, форму существования. И усталость снимал, и жизненные силы поддерживал. Видимо, это помогало и жить, и творить, общаться с людьми. Тут все ведь очень индивидуально… Учитывая крайне резкий, даже жесткий характер Володи и его категоричность в вопросах, касающихся здоровья, могу смело предположить, что он просто боялся серьезно лечиться. В первую очередь потому, что это требовало много времени! А время, как самый существенный элемент жизни был у Высоцкого в основном дефиците. Он все время куда-то спешил, рвался, мчался. Не мог остановиться ни на секунду. По темпераменту Володя холерик. Такие люди, тем более – творческие, не могут, не умеют расслабляться. Но постоянное напряжение нужно было как-то снимать… Отсюда накапливающееся с годами раздражение на все окружающее, беспрерывное курение, пристрастие к алкоголю, психологические срывы. Если у такого человека появляется какая-то медикаментозная зависимость, снять ее практически невозможно. А тут – наркотики… А если учесть, что о его заболевании знало совсем немного людей, врачей, то, сами понимаете, – болезнь только прогрессировала.

Порой страшно было за него. Человек загонял сам себя в такой угол, из которого (и он это прекрасно понимал) выбраться было нереально. Может, он сознательно судьбу так испытывал, игрался со смертью…

Даже при принятии решения лечиться, а такое к концу жизни случалось не один раз, он был непримиримо категоричен – либо выздороветь, либо умереть. Человек жил крайне обостренно, на износ, жил буквально между жизнью и смертью. Особенно это чувствовалось в последний год перед его уходом…

– Вы знали особенности его организма. Можно ли было как-то реально помочь Высоцкому?

– Так складывалось, что медики начинали работать с Высоцким только в самых критичных его состояниях. Когда, казалось, и помочь уже ничем невозможно. Посмотрите, какие врачи постоянно оказывали ему помощь – сплошь реаниматологи и анестезиологи! Как на это можно реагировать? Винить кого-то из них? В чем? Ведь спасали Володе жизнь хорошие специалисты. А почему его здоровьем не занимались наркологи? Но к кому теперь с таким вопросом обратишься? Предполагать здесь можно много и долго. Но зачем? Психиатрия, наркология в СССР считались в медицине излишне социологизированными дисциплинами. И это крайне негативно сказывалось не только на методах, формах и результатах лечения таких больных, но и на установке точных диагнозов.

Но когда читаю, как некоторые врачи говорят, что «Высоцкий был полностью здоров, что он сам регулировал свое состояние», это ни в какие, извините, ворота… Больной человек не может «сам регулировать свое состояние».