Текст книги "Гибель Высоцкого. Правда и домыслы"

А в документах этих, между прочим, стоят фамилии конкретных людей с их подписями. Там фиксируется, где, в какое время эти люди связывали Высоцкого. Куда потом его положили и во сколько обнаружили, что он мертв. Хранится там и заключение судмедэксперта, свидетельствующее о том, что именно эти действия могли привести к смерти поэта. С утонченной формулировкой – ПО НЕОСТОРОЖНОСТИ. Раны на запястьях и ногах тела Высоцкого свидетельствуют о воздействии на них чем-то более жестким, чем простыни.

Уголовное дело, короче.

Но не возбудили…

Кому, какому продвинутому «биографу» взбредет в голову шальная мысль заглянуть в это дело? Если любой, даже не посвященный, человек догадается, что отказ в возбуждении уголовного дела мог быть согласован каким-то высоким начальством с близкими родственниками погибшего. Или наоборот…

Следует все же учесть, произведения Перевозчикова, несмотря на их как бы реалистическое-журналистское основание, открыто позиционируются, как ЛИТЕРАТУРНО-ХУДОЖЕСТВЕННЫЕ. Интересно, как будущие биографы будут-смогут распоряжаться такой не чисто документальной фактурой? Если ее автор опосредованно дает понять: господа биографы, новых фактов у вас нет и не будет. А откуда им взяться через столько-то лет? Значит, остается строчить свои опусы исключительно под его диктовку…

Как это получается в реальности, я уже писал. И еще напишу.

Да, этот человек – единственный из профессионалов масс-медиа, кто доверительно общался с людьми ближнего круга Высоцкого. Его тексты выходили сначала в периодической печати. Потом, по мере накопления и осмысления информации, стали появляться книги. Но при этом никаких особых дополнений, изменений в тексты интервью автором не вносилось. Они лишь компоновались по-другому.

Вот вы, к примеру, говорите о непосредственном участии Валерия Янкловича в связывании Высоцкого… Но у него же, если судить по книгам Перевозчикова, твердое алиби. Во время смерти Высоцкого его в квартире не было…

Пал Палыч продолжает:

– Будто бы не было… А где доказательства? Опять в книге Перевозчикова?..

– Скажите, в тот вечер, ночь в квартире действительно пили?

– Именно так показали свидетели опросов.

Стороннее свидетельство

Владимир Коган – фельдшер реанимобиля, работник института Склифосовского:

««Мы подошли к Володе: все было ясно – мертв. Ну, горе, что тут говорить… Мы пробыли в квартире минут пятнадцать. Да и все они там были поддатые… Это было видно совершенно точно. А когда мы подъехали, на улице уже стоял милиционер…»

Инфо от Виктора Бакина

Переизданий книг Перевозчикова «Правда смертного часа. Посмертная судьба» было предостаточно. Во всех изданиях довольно противоречивая информация о том последнем дне, хронология, последовательность событий отличаются. И всего лишь несколько упоминаний из уст прямых свидетелей о насильственном привязывании Высоцкого. Вот они:

Оксана Афанасьева:

«Они взяли и привязали его простынями к этой узкой тахте, чтобы он не рвался. То есть простыни обвязали вокруг кровати… Володя успокоился, я его развязываю…»

Оксана Афанасьева:

«Не знаю почему, но Толя (Федотов. – Б.К.) Володину кровать, на которой его и прибинтовали, – нет, я уже все развязала…»

Валерий Янклович:

«…Федотов хотел привязать ему ноги простынями, чтобы он не рвался и не бился головой».

То есть проговаривается, точнее говорит правду, только Афанасьева. Почему только она – непонятно. Наверное, Перевозчиков, беседовавший и с Федотовым, и с Янкловичем, должен был обратить на это особое внимание. Но почему-то не обратил…

Информацию о связывании Высоцкого Янклович озвучил в интервью «Каравану историй»:

«Когда в жизни Высоцкого возник Толя Федотов, врач-реаниматолог, появилась надежда на излечение. Они запирались вдвоем на несколько дней, Толя пробовал давать какие-то препараты, иногда фиксировал его руки, если ломало особенно сильно».

«И мы с Толей и Ксюшей перенесли Высоцкого в гостиную.

Поскольку Володя царапал себя до крови, Толя зафиксировал его руки».

От автора

Но вернемся к нашему осведомленному участковому.

Следует признать, что Павел Павлович Николаев человек скромный. Свою фигуру выпячивать не любит. Так мне показалось. Понимая, что после такого интервью, опубликованного в популярном издании, могут затерзать телевизионщики, строго-настрого предупредил – никому его координаты не давать. После наших откровенных разговоров (их было несколько) Пал Палыч попросил текст на вычитку. Долго сидели вместе и правили. Буквально каждую фразу… Но все по делу.

При этом Николаев лично повычеркивал из текста все, что связано непосредственно с ним самим. К примеру, вот эту фразу: «…А на похоронах Высоцкого я стоял на Ваганьково в оцеплении в самой близости от его гроба». Или вот эту: «Не хвалюсь, просто констатирую факты: с 1977 года я стал лучшим участковым Москвы, заработал орден Знак Почета». Понимая, что получу от него по полной, не написать об этом все же не могу. Характер человека все ж раскрывает.

Правда, через некоторое время увидел бравого милиционера на экране в программе Бориса Корчевникова «Прямой эфир». Вот так в жизни иногда происходит: даже крутые полковники гнутся под бременем мнимой славы – тщеславия. Вычислили телевизионщики Пал Палыча Николаева после публикации в «Экспресс-газете» материала под названием «Высоцкого убили близкие друзья». Уговорили. Как? Несложно догадаться, посмотрев «Прямой эфир»… Но это все же для посвященных…

Начиная программу, неугомонный ведущий ни с того ни с сего вдруг громогласно заявляет: «Официального свидетельства о смерти Высоцкого не было даже у его родных!» Даже у родных… Это круто! У кого ж тогда оно было? И как бы Высоцкого похоронили без этого самого свидетельства? Ленивым редакторам «кривого эфира»! В книгах Валерия Перевозчикова, и в Интернете давным-давно опубликована информация о том, как и кем делалось это свидетельство. И само оно опубликовано тоже. Но разговор о «свидетельстве» пойдет дальше…

Почему акцентирую на этом внимание? Да хотя бы потому, что вранье (а как по-другому это назвать?) по-прежнему болтается в Сети! Формат… Формат некомпетентность не подразумевает. Каким бы он ни был, врать-то зачем? Акцентирование на «отравлении шампанским с ядом» – так по Нисанову, конечно же входит в понятие форматирования. Но Нисанов ничего не утверждал. Да, такими выносами и заголовками частенько грешат многотиражные СМИ. Но зачем ведущему ток-шоу соревноваться с ними в бездоказательности и агрессивности? Он же подает это в категоричной форме и от первого лица, от себя.

И далее Корчевников продолжает: «35 лет со дня смерти Высоцкого участковый Павел Николаев молчал, хранил в тайне ту информацию, которую ему удалось раздобыть в результате расследования смерти этого великого артиста». Что, кстати, тоже вранье! Никакой тайны и сенсационности нет. В книгах Валерия Перевозчикова рассказ Пал Палыча фигурирует постоянно. Где, когда, кому он это рассказал? Другой вопрос.

И что он «был прототипом Жеглова в фильме „Место встречи изменить нельзя“» – полнейше-глупейшая фантасмагория!

В той же программе вместо портрета врача Анатолия Федотова, когда зашел разговор о нем, неожиданно показали фотографию, кого бы вы думали? Валерия Перевозчикова! Так с портретом Валерия Кузьмича вся программа и прошла… Запись этого «сенсационного» ТВ-бреда можно посмотреть в Сети.

Отвлеклись на сиюминутность бытия…

Так в чем же фишка рассказа Пал Палыча?

Помните, я писал о деталях. Так вот, документы расследования, точнее дознания, сохранены! Да, документальное подтверждение слов Николаева существует, все хранится в архиве полковника. И второе, стало ясно, КАК именно «упустили» Высоцкого! Понятнее теперь, что в рассказах покойного Федотова, ныне здравствующих Оксаны Афанасьевой (Ярмольник) и Валерия Янкловича, опубликованных в книге Перевозчикова, мягко говоря, есть лукавство. Или осознанное вранье? Ведь связанного по рукам и ногам Высоцкого сознательно вытащили на лоджию и… забыли о нем!

Тут уж, как говорится, не до формата. Факты – налицо!

Да, у этих документов есть недочеты. Они не являются по-настоящему следственными. Это правда. Хотя подписи опрашиваемых лиц там стоят. Федотов и Янклович сами и написали, что связывали Высоцкого и укладывали его на лоджию. Хотя по каким-то неведомым законам от таких объяснений те, кто их писал, могут отказаться… Но дело даже не в этом. Никто же не собирается возобновлять (это и невозможно) какие-то следственные разбирательства. Просто теперь о смерти Высоцкого можно и нужно говорить совсем по-другому.

Документы эти, кстати, я так и не увидел. Пал Палыч категорически отказывается их показывать. Говорит – только после его смерти… Почему такая упертая категоричность? Боязнь публично обнародовать фамилию Янкловича, как одного из виновных в смерти Высоцкого? Но ведь кроме порицания в Сети кучки оголтелых «ведов» ему теперь уже ничего не грозит… Ах да, еще ведь в любой компилированный фильмец могут вставить в качестве фигуры главного злодея. Ну, и совсем мозги затуманило – под напором таких неоспоримых фактов псевдобиографам придется переписывать свои псевдобиографии.

По признанию некоторых просвещенных «ведов», разговоры о том, что в июле 1980 года Высоцкий мог выступать у кого-то из высокопоставленных особ партийно-советской политноменклатуры, действительно ходили. Назывались даже имена Галины Брежневой и Юрия Чурбанова. Но ничего конкретного на этот счет найти не удалось. В ГКЦМ никаких сведений нет. Не знают или не хотят посвящать?.. Единственным из оставшихся в живых свидетелем того возможного концерта мог быть Валерий Павлович Янклович.

Если судить по состоянию Высоцкого в тот период, довольно сложно и предположить, что он был готов выступать где-то, пусть даже и за немалые деньги.

«Приватные концерты? Нет, никогда в жизни частных концертов он не давал, по крайней мере, я о них ничего не знаю. Сколько ни умоляли его, какие бы деньги ни предлагали, он никогда не соглашался». Таков ответ Янкловича.

Факты, говорящие о том, что той ночью в квартире Высоцкого было совершено убийство, есть и в противоречивых свидетельствах, которые описаны в книге Перевозчикова. Но беда в том, что полной информации у автора, скорее всего, не было… По сути и не должно было быть. Те, кто знал ее, естественно, скрывали… Можно, конечно, допустить, что Перевозчиков сознательно не стал печатать какие-то детали, подробности. Ведь он открыто заявляет, что далеко еще не все материалы обработаны, расшифрованы…

Но все же по отдельным фрагментам высказываний некоторых людей можно предположить – что-то там было не так:

Николай Тамразов: «Володя лежал на ПОЛУ – одетый… Лицо было накрыто влажной марлей».

Вряд ли имеет значение, в какое время Тамразов приехал на Малую Грузинскую. Важно, что тело Высоцкого лежало на полу! Значит, его переносили с того места, где человек умер. И, скорее всего, не один раз… Зачем это делалось? Допустимо, что люди просто не знали – до прихода медицинских служб и милиции, документально регистрирующих факт смерти, делать этого не следует. А если знали, но все же перенесли… Значит, было что скрывать. Выходит, совершили это преднамеренно. Зачем-то скрыв тем самым место, где человек умер. Но именно место смерти и подтверждается капитаном Николаевым документальными опросами Янкловича и Федотова.

Свидетельств о возможных связываниях Высоцкого во время его буйствований крайне мало. К ним можно отнести рассказ актрисы театра на Таганке Виктории Радунской, имеющий отношение к 1975 году: «Под конец выступлений в Болгарии Володя в очередной раз сорвался и запил. По возвращении в Москву нас ждал плановый выезд – на этот раз в Ростов-на-Дону, и Володя должен был к этому времени войти в нормальную форму. Поместили его в больницу и там очень быстро привели в норму. Когда летели в Ростов-на-Дону, Володя сидел в самолете рядом со мной. Я хорошо помню, что у него были забинтованы обе руки. Это было связано с его пребыванием в больнице: его там связывали, если он сопротивлялся, поэтому на запястьях остались раны».

Людям, интересующимся жизнью Высоцкого, это все хорошо известно.

Радунская четко говорит: «…его там связывали…»

Есть и другие свидетельства – фотографии, сделанные во время пребывания театра в Ростове-на-Дону. Причем отчетливо видно, что у Высоцкого перевязаны оба запястья. Но если имеются повязки, значит, под ними что-то скрывается. Что именно? Какие-то раны? От чего они могут быть в таких местах? Скорее всего, только от воздействия на руки чем-то жестким, грубым – от привязывания ремнями, веревками, к примеру.

Смерть поэта – врачебная ошибка?

Помните, как проговаривался сотрудник ГКЦМ Сергей Бражников? Это ведь не его личное мнение. Так представляют кончину Высоцкого в музее его имени. Причем с обозначением точного времени просыпания-упущения Федотова с точностью до минут. Странность такая… Хотя почему-то и с оговоркой ПРЕДПОЛОЖИТЕЛЬНО:

«А в 4.10 утра Федотов проснулся и обнаружил Высоцкого лежащим на спине. Знаменитый бард был мертв. Эскулап разбудил Ксению, и именно она вызвала „Скорую“ (этот факт зафиксирован: в трубке звучал именно женский голос). Что опять же, по нашему мнению, говорит о том, что Федотов элементарно „сдрейфил“.

Версий смерти много. Официальная – отказало изношенное бешеным ритмом жизни сердце. Мы же полагаем – врачебная ошибка. Доктор вколол Высоцкому сильное успокаивающее, что нельзя было делать при таком количестве выпитой пациентом „шипучки“.

Владимир Семенович сильно расслабился, и у него элементарно запал язык, что привело к удушью. Но это, повторюсь, лишь наше предположение.

Хотя недаром Федотов всю оставшуюся жизнь винил себя в смерти Высоцкого. Он и умер, спившись на этой почве!»

Тот же Бражников, манипулируя стихами Высоцкого, приводит «точное время его ухода»: «В „Песенке про прыгуна в высоту“ есть такая строка: „На рубеже проклятом 2:12 мне планка преградила путь наверх“. Понимаете, о чем это? Поэт-пророк указал точное время своего ухода!

В 4 утра 10 минут, что постоянно показывают в документальных фильмах, мол, Нина Максимовна часы в момент смерти сына остановила – он был уже два часа как мертв. К тому же мы точно выяснили: в тот злополучный день Нины Максимовны не было рядом с сыном. Это ли не лишнее свидетельство, что все произошло где-то в другом месте?»

Откуда такие точные сведения у музейного работника: «…Два часа как мертв»? Значит, умер в 2 часа 12 минут ночи? С чьих рассказов Бражников это взял? Странная логика у этого господина, не правда ли? «Все произошло где-то в другом месте», потому что «Нины Максимовны не было рядом с сыном». В каком «другом месте»?

В принципе объяснить появление подобной информации в музее не сложно. Правда, относится она к разряду служебной. Потому-то и удивительно, что штатный сотрудник этого заведения так нелепо проговаривается публично.

Когда-то музеем проводилась вполне себе серьезная работа по изучению биографии Высоцкого с помощью опросов очень многих и разных людей из его окружения. Там хранятся поистине бесценные сокровища – пленки с записями этих разговоров. Многие из которых, если не все, вряд ли вообще когда увидят свет, обнародуются. Служебное пользование…

К сожалению, с приходом к руководству ГКЦМ Никиты Владимировича Высоцкого такая работа была прекращена. Видимо, посчитали, что биохроника кумира миллионов создана. На этом все так называемое высоцковедение враз и закончилось. Заниматься им стало просто некому. Поиски человеческого материала прекратились. «Биографам» осталось только компилировать из того, что наработано другими. Что они с удовольствием и стали делать. Все бла-бла на эту тему переместились в электронку. Но утечки тех разговоров в информационное пространство иногда случаются – люди ведь живые… Фанатики, собирающие такую инфо, остались.

Есть еще жесткое воспоминание Эдуарда Володарского, которое он дал «Родной газете» в 2005 году. Даже если учитывать излишнюю эмоциональность этого неравнодушного к жизни человека, то в такое очень даже верится:

«Он (Высоцкий. – Б.К.) ведь тогда рвался убежать из дома. Они его поймали между вторым и третьим этажом, догнали, там драка была. Они его избили, затащили обратно».

Эти слова лишь подтверждают информацию Теодора Гладкова.

В том же интервью Володарский проливает свет на возможную заинтересованность людей, бывших в ту ночь рядом с Высоцким, в сокрытии своих деяний:

«Мне многие люди говорили, что в Москве в это время открыли пункты скорой наркологической помощи. Несколько десятков пунктов по Москве. Туда наркоман являлся в полном отчаянии, если он нигде не мог достать наркотики. И ему там говорили: „Сейчас поможем, сейчас все сделаем, сейчас все вколем, только скажи, где раньше брал“. И Володя бы их заложил за милую душу. Потому что муки, которые, наверное, человек при этом испытывает, такие, что никакое похмелье с этим не сравнится. Они боялись, что их посадят. Вот чего они боялись!»

Эдуард Яковлевич делится откровениями и по поводу участия «друзей» Высоцкого в снабжении его наркотиками:

«Причем буквально после смерти Володи, через два-три месяца, была арестована почти вся верхушка скорой помощи. Там был Игорек Годяев, который покончил с собой в это время. Он вертелся около Володи и таскал ему из скорой наркотики. Там пересажали кучу народа. Если хотите правду, так и говорите тогда правду. Что ж вы вокруг да около? Это сейчас Янклович стал говорить, что он наркотики доставал, а тогда он вообще отрекался. Это сейчас за давностью лет ему ничего не будет, вот он и заговорил. А как Володя перед ним на коленях стоял: „Дай, дай, дай!“, а тот говорил: „Вот отыграешь концерт, получишь“. Это почему-то он не рассказывает».

«Единственный „независимый“ свидетель?..»

… Реальные участники той истории свидетельствуют. Читаем у Валерия Перевозчикова:

«Володя на самом деле был тогда невыносим. А мы были всего лишь людьми…» Так реагирует на вопрос о последних дне-ночи жизни Высоцкого Валерий Янклович. И что вопросов к нему больше не набралось? А теперь приходится привязываться к фразе «А мы были всего лишь людьми…», которая не расшифрована, но может говорить о многом. Видимо, люди из ближайшего окружения Высоцкого в те последние дни еле сдерживались. Родственниками его они не были. А находиться рядом с таким больным требовало немалых усилий, труда.

В. Янклович: «Я приехал домой, отключил телефон… У меня уже сил не было – все это длилось уже почти неделю. Но вдруг меня как будто дернули – я вскочил и включил телефон. Сразу же раздался звонок! Сколько времени прошло с момента моего возвращения домой, не знаю. Звонил Толя Федотов – врач, который остался с Володей в квартире:

– Валера, срочно приезжай! Володя умер!

Я в шоке выскочил из дома, сразу же поймал такси».

В. Янклович: «Володя умер в большой комнате, мы перенесли его в маленькую…»

Янклович крайне неохотно идет на контакт. И в редкие минуты откровений, как бы оправдываясь, вспоминает: «Тогда же все было достаточно закрыто. Мы еще ничего не знали. Знал ли он сам об этом? Никто до сих пор не знает, когда это началось?»

«Все мы перепуганы были. И врачи в первую очередь. Они-то больше понимали, чем мы. Они ж не настояли. Когда Федотов сказал: „Я его никуда не отдам. Я буду сам“, они же обрадовались этому делу. „А, ну тогда мы завтра его увезем“. Пока там все подготовят. Сейчас легко говорить, вот, что ж вы его не повезли? А тогда и под суд могли пойти…»

Но вот Оксана Павловна Ярмольник, которая, по словам Валерия Перевозчикова, «является, по существу, единственным „независимым“ свидетелем очень многих и очень важных событий», все же объясниться попыталась: «На самом деле он уже всем надоел. Тогда взяли и привязали его простынями… к узкой тахте, чтобы не смог вырваться. Я сидела около него и плакала. Володя успокоился, и я стала его развязывать… И вдруг он открыл глаза – совершенно ясные, спокойные… И сказал: „Оксана, перестань плакать. К черту их всех…“ А потом добавил: „Когда умру, что тогда будет с тобой?“ Я ответила, что тогда тоже умру…»

Оксана: «Самым важным было для них, чтобы Володя не кричал… Люди уже ошалели от этого крика. Тогда говорили: пусть замолкнет или забери его к себе».

Оксана: «Больше всего меня потрясло и самым обидным для меня было то, что никто не хотел с ним остаться! Приехали, посидели, поели, попили чаю – и пошли домой. Ни у кого не было охоты сидеть с Володей и не спать по ночам…»

Видите, даже независимый журналист-исследователь Перевозчиков считает остальных свидетелей в чем-то зависимыми. В чем?

Выставляя такой загадочный «маячок» и взяв почему-то слово «независимым» в кавычки, Валерий Кузьмич, как всегда, до конца информацию не расшифровывает. Видимо, оставляя это для словоблудливых «биографов» …

Свидетельства Марлены Зимны

Известная польская исследовательница жизни творчества Высоцкого Марлена Зимна (ныне покойная), с которой мы вели долгие разговоры по сложной теме – последняя ночь в жизни Высоцкого, написала книгу «Кто убил Высоцкого?». Книга эта до сих пор на русский язык не переведена и соответственно в России не издана. В начале 90-х годов, учась в Москве, Марлена встречалась с очевидцами той трагедии. В частности, с врачом Анатолием Федотовым.

В нашей с ней переписке Зимна объясняет смерть Высоцкого так:

– Не важно, ЧЕМ именно связывали. Важно, что связывали. С Анатолием Федотовым я встретилась, так как меня заинтриговала публикация в журнале «Столица» (№ 1 за 1990 год) – «Так умирал Высоцкий».

Я написала в книге «Кто убил Высоцкого?» о недозволенном «кормлении» Высоцкого сильнодействующими препаратами, применяемыми в анестезиологии. Речь идет о недозволенных дозах, неправильно приготовленных растворах, которые в соединении с алкоголем, а также с другими медицинскими препаратами, могут нанести организму непоправимый вред. При кажущейся силе, к сорока двум годам жизни Высоцкий был тяжело больным человеком. И как бы тяжело ни было с ним окружающим его людям, бороться за жизнь такого человека нужно было решительней. Оказалось, что все пустили практически на самотек… Видимо, воля Высоцкого, направленная на противоборство всем методам лечения, перевешивала.

Были ли эти действия умышленными или случайными, в книге на этот вопрос не отвечается. Но я называю их вполне осознанными, учитывая, что Анатолий Федотов – профессиональный врач. Уверена (и никакие аргументы никогда не убедят меня в обратном), что именно Федотов должен был отвечать за смерть Высоцкого перед судом. Как ответил за смерть Майкла Джексона Conrad Murray. Это ведь почти аналогичная история. Личного врача певца обвинили в том, что Майкл Джексон за время лечения приобрел зависимость от прописанных лекарств, употреблял их бесконтрольно. А врач не сделал ничего, чтобы помочь пациенту избавиться от наркотической зависимости и уберечь его от неизбежной смерти. И этого было достаточно, чтобы приговорить эскулапа к четырем годам заключения.

От автора

Говоря о «недозволенном кормлении» Высоцкого, Марлена Зимна опирается на воспоминания врачей, которые были свидетелями методов лечения, применяемых в последние дни Высоцкого Анатолием Федотовым. Это все известно из той же книги того же Перевозчикова:

«К нам в реанимацию приехал Валера Янклович (вместе с Федотовым. – В.П.) и попросил дозу хлоралгидрата. Это такой седативный – успокаивающий, расслабляющий препарат, и довольно токсичный. Дежурили мы с Леней Сульповаром, и когда узнали, в каких дозах и в каких смесях хлоралгидрат будет применяться, мы с Леней стали на дыбы! Решили сами поехать на Малую Грузинскую. Реанимобиль был на вызове, мы сели в такси. Приезжаем, открывает дверь какая-то девушка. В нестандартном большом холле горит одна лампочка – полумрак. На диване под одеялом лежит человек и вроде слегка похрапывает. Я прохожу первым, смотрю: человек в очках… Понимаю, что не Высоцкий. Это был Федотов – тогда я в первый раз с ним столкнулся. Спрашиваю:

– А где Высоцкий?

– Там, в спальне.

Проходим туда и видим: Высоцкий, как говорят медики, в асфиксии – Федотов накачал его большими дозами всяких седативов. Он лежит практически без рефлексов… У него уже заваливается язык! То есть он сам может себя задушить. Мы с Леней придали ему положение, которое и положено наркотизированному больному, рефлексы чуть-чуть появились. Мы с Леней анестезиологи, но и реаниматоры тоже, видим, что дело очень плохо. Но ведь и Федотов – реаниматолог-профессионал! Я даже не знаю, как это назвать – это не просто халатность или безграмотность!.. Да если у меня в зале лежит больной, и я знаю, что он умрет, ну нечего ловить! Но когда я слышу храп запавшего языка, я спокойно сидеть не могу.

Ну а дальше пошел весь этот сыр-бор: что делать?»

Л. Сульповар: «Когда мы зашли в спальню, у Володи уже были элементы „цианоза“ – такая синюшность кожи. Запрокинутая голова, знаете, как у глубоко спящего человека, особенно выпившего, западает язык… У такого человека почти всегда губы синюшные, синюшные пальцы… Мы положили его на бок, придали правильное положение голове, чтобы язык не западал… Прямо при нас он немного порозовел».

Марлена Зимна продолжает

– Кроме того, после смерти Высоцкого «друзья» поэта стали фабриковать документы о его кончине и сделали все, чтобы избежать вскрытия тела. Лично мне Анатолий Федотов высказался обо всех действиях, имевших место после кончины Высоцкого, буквально следующее: «Мы организовали это гениально». Имелась в виду не смерть ВВ (это действительно звучало бы невероятно цинично и дерзко), а все то, что имело место потом. То, что им удалось избежать вскрытия тела. То, как выбили свидетельство о смерти. Как он лично ездил в поликлинику.

Мне стало понятно, что вскрытия А. Федотов, В. Янклович и В. Абдулов очень боялись.

И то, что в свидетельстве о смерти Федотову удалось «протолкнуть» такие формулировки, как «смерть произошла от заболевания», «причина смерти – острая сердечно-сосудистая недостаточность», «заболевание, вызвавшее или обусловившее непосредственную причину смерти – атеросклероз венечных артерий сердца», «причина смерти установлена: врачом, установившим смерть».

Вот эти формулировки о причинах смерти – «установил врач, установивший смерть», а не судебно-медицинский эксперт и не патологоанатом, – все это Анатолий Федотов считал невероятной удачей. И своей личной заслугой.

У меня сложилось впечатление из тех разговоров, что связывали Высоцкого все трое – А. Федотов, В. Янклович, В. Абдулов. Все трое насильственно удерживали его в квартире.

Обратите внимание, угрызения совести испытывал после случившегося только Всеволод Абдулов. В наших разговорах (в общей сложности трех) он невероятно мучился. Невозможно было отделаться от впечатления, что он что-то очень важное хочет сказать, но никак не решается. И это «что-то» никак не дает ему покоя. По-моему, от этого чувства Всеволод Осипович не избавился и в последующие годы. Потому что это – очень знакомое мне – впечатление от постоянной недосказанности, внутренней борьбы, чего-то, остающегося «за кадром», я видела потом во многих документальных фильмах о Высоцком, в которых интервьюировали Всеволода Абдулова.

Мне казалось, что он охотно рассказал бы обо всем, чтобы «снять грех с души», но не хотел «подставить» Анатолия Федотова и Валерия Янкловича.

Уже во время нашего первого разговора Всеволод Осипович вполне четко и решительно сказал, что был с Владимиром Высоцким до самого конца. Причем на уточняющий вопрос ответил, что просто был с ним до самой до кончины. Что это означает? Значит, что он тоже присутствовал в ту ночь в квартире.

Действия Анатолия Федотова, как врача, были абсолютно недопустимыми.

Понятно, что легко рассуждать об этом сегодня, что это все теперь видно задним умом. Но закон есть закон. Почему-то все так называемые «биографы» избегают таких формулировок?..

От автора

То, о чем жестко и оценочно сообщает Зимна, в корне не соответствует многим словоблудным воспоминаниям и компилятивным «биографиям». К сожалению, ко времени нашей с ней переписки уже тяжело больная Марлена вряд ли могла осознавать, что все «биографы» строят свои «биографии» на ранее изложенных кем-то фактах. Других у них просто нет. Приходится повторяться, что «факты» эти в основном изложены в книгах Валерия Перевозчикова.

Марлена могла и не знать, что некоторые «биографы» все же поверхностно коснулись своими заржавевшими перьями столь непростой темы, как смерть Высоцкого. Об этом чуть позже…

Вопросы же остаются… А кто, интересно, их будет разрешать?

Помните, рассказ Пал Палыча Николаева, кальку с которого снял ведущий программы «Прямой эфир»:

«Оказалось, в морг труп не возили, вскрытие не производилось. Свидетельства о смерти тоже нет. Почему?»

Откуда такая непозволительная неосведомленность? В реальности свидетельство о смерти, конечно же, было. Иначе кто бы позволил похоронить Высоцкого на государственном Ваганьковском кладбище? В книгах Валерия Перевозчикова свидетельство это и всплывает. Правда, с одним НО… Фамилия участкового врача-терапевта, подписавшего этот документ, была почему-то изменена. Или перепутана?

Ошибся ли Перевозчиков в фамилии врача 174-й московской поликлиники, якобы лично выдавшей Анатолию Федотову (судя по его интервью Перевозчикову) свидетельство о смерти Высоцкого? Или это тоже какая-то осознанная подстава? С чьей стороны? Федотова? Ведь участковый врач – вполне серьезный свидетель того, что происходило.

Но вот присвоил ей журналист почему-то фамилию Ильиных.

Непонятно даже, какого рода-племени этот субъект – мужчина, женщина?

Возможно, почерк на документе оказался не слишком разборчивым. И видел ли в реальности этот документ Перевозчиков?

А если и видел, то мог бы и проверить его суть… Позвонить, например, в поликлинику.

Хотя кто знает, может быть, у Валерия Кузьмича и не было возможности это сделать? В принципе – зачем? Подумаешь, какой-то врач…

Только благодаря въедливости высоцковеда Андрея Семина мы смогли выявить точность фамилии врача. А ведь информация с Ильиных так и болтается до сих пор в Сети и по книгам…

Вот он этот документ:

ВРАЧЕБНОЕ СВИДЕТЕЛЬСТВО О СМЕРТИ

По книге ЗАГСа, запись № 2239.

1. Место смерти (область, край, республика) – РСФСР

Район – Краснопресненский, город – Москва.

Смерть последовала в стационаре, дома, в другом месте (подчеркнуть) – дома.

Где: ул. М. Грузинская, 28, кв. 30.

2. Место постоянного жительства умершего:

(для приезжих – область, край, республика) – РСФСР, район – Краснопресненский, город – Москва.

3. Фамилия, имя, отчество умершего: