Текст книги "Гибель Высоцкого. Правда и домыслы"

Пожалуй, согласиться с Соколовым можно в одном: со стороны какого-нибудь одичавшего от быта-бытия человека такая экстремальная творческая жизнь, которую вел Высоцкий, может действительно показаться каким-то сумасшествием, самоуничтожением, похожим на самоубийство. Но человек именно так жил, потому что по-другому не мог.

Сознавал ли Высоцкий, что идет по пути, ведущему к смерти? К тому времени, когда невозможно уже было свернуть с него, когда стало понятно, что организм настолько изношен, что практически перестал справляться с недугом, наверняка понимал. Понимал, что выбраться самостоятельно уже не под силу…

Вспоминает Вадим Туманов: «Когда я уже знал все, я просил: Вовка, брось! Он, улыбаясь, говорил: ты запомни, я в любую секунду это брошу, когда захочу. Но однажды утром он признался: знаешь, я тебе хочу сказать одну неприятную вещь… Я насторожился. А он продолжает: я давно хотел тебе сказать, я недели две пробовал и, кажется, не могу бросить. И добавил: мне страшно. И знаете, мне самому стало страшно…»

«Или прорвусь, или туда…»

Любой человек верит в лучшее. Похоже, Высоцкий тоже во что-то еще верил… Во что? Что Кривая вывезет?

 
Я воскликнул, наливая:
«Вывози меня, Кривая, —
я на привязи!
Я тебе и жбан поставлю,
Кривизну твою исправлю —
только вывези!
 

Но стихи стихами, а как можно осознать всю полноту трагедии, произошедшей с Владимиром Высоцким? Возможно, к концу жизни он вообще разуверился в том, что может выздороветь, потерял пульс жизни. И ему нужны были люди, которые его любили, были бы рядом. Они и были рядом до последней минуты…

Результаты всех попыток излечиться практически свелись к нулю. Об этом свидетельствовали и Анатолий Федотов, и Валерий Янклович, и Леонид Сульповар. И если смотреть с верхотуры сегодняшнего дня, то получается, что вся его жизнь – это история сплошных болезней. В медицинской книжке Высоцкого записаны следующие заболевания: хроническая сердечно-сосудистая недостаточность, хронический и острый холецистопанкреатит, хронический алкоголизм, коронароспазм, психомоторное возбуждение, коллапс, периостит. Эти данные достоверные. И идут они как раз от тех людей, которые в свое время, пусть и не так долго, серьезно занимались настоящим высоцковедением. Хотя специалистам удалось узнать далеко не все. Потому что книжек было несколько. И некоторые данные утеряны.

Как любой нормальный человек, Высоцкий не раз пытался избавиться-излечиться от болячек. Но постепенно болезни привели к непоправимой беде.

Так «стимулятор для творчества» или способ «выхода из пике» стали причиной преждевременной смерти. Все. Жизнь закончилась. Жизнь, превращенная в смерть человеком, которому она была дарована…

И тут встает вопрос – а можно ли обвинять друзей, появившихся рядом с Высоцким в последние годы жизни, будто они использовали Владимира в каких-то своих корыстных целях? И тем самым якобы физически загнали барда, ускорив тем самым его кончину. Ответить категорично сложно. Даже – невозможно. Но разве можно поверить в то, что кто-то мог себе позволить корыстно использовать Высоцкого? Хотя бы в зарабатывании денег.

Можно ли осуждать «друзей», которые добывали для Высоцкого наркоту? Категорично ответить тоже невозможно. Поставьте себя на их место… Со стороны и по прошествии стольких лет можно судить-рядить по-всякому. Высоцкому, когда он находился в неадекватно-болезненном состоянии, были свойственны категоричность и упертость, вплоть до попыток сведения счетов с жизнью.

«Если бы кто-нибудь видел его в этом состоянии, сам Господь Бог не просил, как он мог просить. Он мог так сыграть, что нормальный человек отказать ему не смог бы никогда, – так исповедуется Валерий Янклович. – Он не просил. Он командовал».

Да, оправдывать друзей, добывавших Высоцкому наркоту, безнравственно. Но категоричным может быть только суд. Как можно винить людей, которые доставали для друга «лекарство», порой даже не понимая, не зная, что это такое? И даже для кого это предназначалось?

 
И пока я удивлялся,
Пал туман и оказался
в гиблом месте я, —
И огромная старуха
Хохотнула прямо в ухо,
злая бестия.
 

«Ну почему я должен зависеть от этого? Ну почему?» – со слезами на глазах говорил он Владимиру Шехтману.

«Он не хотел умирать, но он понимал, что это произойдет, он это знал. Я думаю, что он стремился к освобождению от наркоты. Потому что, как ни крути, зависимость от наркотиков это зависимость от людей. Это несвобода. А он хотел свободы» – запись разговора с Оксаной Афанасьевой.

«Сам я заболел сильно. И в последнюю неделю упустил его. Но уже вряд ли… Если было много денег, можно бы отправить его в Японию. Там у них были какие-то экстремальные средства, чтоб вытащить…» – так считает Юрий Любимов.

А что уж тут говорит о самых близких людях – родственниках? Почему они остались в стороне?.. Они просто не смогли ничего сделать. Но тема, пожалуй, слишком уж аморально-запредельная. Судить, обсуждать родственников?..

Можно ответить словами героя киноповести, написанной Никитой Высоцким и Рашидом Тугушевым «Спасибо, что живой. Высоцкий». Помните, в фильме, когда ГБэшник Виктор Михалыч, которого играет Андрей Смоляков, вытряхивает перед Высоцким-Безруковым из коробки ампулы с «лекарством»: «Вы же хоть понимаете, что делаете? Ладно, тюрьма – пережить можно. Но это?! Это же такая мерзость! Все отвернутся, даже близкие».

Помните, что ответил герой – Володя: «Отвернутся – значит не любили. А вдруг не отвернутся?»

Где черпал силы этот удивительный человек? Только в любви, только в убежденности правоты своего пути, только в понимании, что люди когда-нибудь все-таки оценят его труды по заслугам. Сегодня это все хорошо видно. Оценили! Поздновато… но все же оценили…

Как и любого творческого человека, Высоцкого заносило и разносило в разные стороны бытия. Вплоть до странного желания спуститься на самое дно запредельно глубокой БЕЗДНЫ. Высоцкого разрывало от жизни. Творческие мучения несравнимы ни с чем. Они приводят к исключительным, неординарным поступкам. Случаи такие описаны. Конфликт с самим собой у Высоцкого, вне всякого сомнения, был. Как же творцу без него?

Вот что рассказывает врач Леонид Сульповар: «… это было просто злоупотребление алкоголем. Что называется, „надирание“ и уход из этой жизни в другую, бессознательную, может быть, даже потустороннюю. Откуда нам и приходилось его доставать».

«В его глазах жила какая-то беспросветная тоска, которой он сам не мог найти объяснения. Казалось, имея все: любимых женщин, славу, друзей, деньги, он должен быть счастлив. Но почему-то на мой вопрос, что с ним происходит, отвечал: „Не знаю. Тоска внутри, неизбывная“». Это слова одного из самых близких друзей Высоцкого – Давида Карапетяна.

«Тоска какая! – он это простонал тихо-тихо. – Такая тоска, и от питья тоска, и от непитья тоска, зажигаюсь только, когда нападу ночью на новую песню. Даже петь становится не интересно. Я Марину люблю… и не люблю, но не в том смысле, что не люблю, как это обычно бывает, а моя любовь к ней больше не спасает ни от чего, а раньше – спасала.

Сейчас – не за что ухватиться. Сыновья – и они не могут ничего изменить, знаешь, какая-то подвешенность на чем-то гнилом, на чем-то, что в любую секунду может оборваться, и ты грохнешься, как Надя. Всмятку…» – это откровения от Павла Леонидова.

«… пропасть безысходности. И постоянное противоборство двух „я“ делает его жизнь совершенно невыносимой. Он метался». Это снова Леонид Сульповар.

«Он был такой игрок со смертью. Он все время думал, что ее обыграет все-таки…» – Валерий Янклович. И тот же Янклович вовсе не парадоксально убежден: «Он умер вовремя».

От автора

Помните, что сказала Главный хранитель Государственного культурного центра-музея В. С. Высоцкого Галина Урвачева: «Любые рассказы, воспоминания всегда вторичны и субъективны. Обсуждение личной жизни кумира, количества выпитой им водки, наркотиков мало что добавляют к его образу. Хотя публике нравится именно это».

Уважаемая Галина Бояновна, кто б спорил – первичен сам Высоцкий, его творчество! Именно через его творчество людям открываются какие-то тайны мира-бытия, их собственные тайны. Но из чего складывается образ художника? Из творческого наследия, из всего того, что было в нем и вокруг него.

И, согласитесь, публика разная, и обсуждения – тоже. О жизни Высоцкого рассказано уже столько всего! И самыми близкими ему людьми далеко не в последнюю очередь. Читающая публика знает о последних днях Высоцкого через книги Валерия Перевозчикова. Который общался-общается с друзьями и близкими Высоцкому людьми. И через документальные фильмы, в которых можно посмотреть и редкую хронику времен Владимира Семеныча, и рассказы его близких и друзей.

Вот такие воспоминания, по мнению Урвачевой, «вторичны и субъективны». Пусть даже так… Пусть нет в этих воспоминаниях научной риторики и, порой, даже документальной точности. Но разве плохо, что остались живые слова, свидетельства друзей и близких поэта? Потому что дополняют, обогащают жизнь-биографию Высоцкого. Настанет время, когда не будет и тех людей, которые эти воспоминания оставили… А тем, кто по крупицам собирал все, что связано с Высоцким еще при его жизни (песни, к примеру), вообще нужно памятники ставить… Эти драгоценности теперь на вес золота.

Другое дело, вряд ли найдется хоть один читатель, зритель, которые бы поверили, что каждый респондент или интервьюируемый рассказал все, что знал или как было на самом деле. То есть правду-истину. У каждого она своя.

Есть такая правда и у Людмилы Владимировны Абрамовой, которая, прекрасно понимая, что Высоцкий принадлежит всем, не страшится открыто повторять:

«Никакие – даже самые трагические, самые ужасные биографические подробности для судьбы Высоцкого не имеют значения. Нет таких подробностей, которые снизили бы значение Высоцкого в русской литературе. Но если мы не будем знать всех обстоятельств его ухода, многие стихи и песни – особенно последние – останутся красивыми абстракциями».

Ну как можно отнести такие слова к вторичным и субъективным?..

Поющий поэт

Как, к примеру, относиться к тому, что некоторые, если не сказать многие, называют Высоцкого БАРДОМ? Глумление ли это над такой личностью? Или всего лишь одно из правильных обозначений рода его творческой деятельности?

«Я никогда не принимал участия в движении так называемых бардов и менестрелей и не понимаю, что это вообще за „движение“, да и какие это барды и менестрели? Это просто люди, которые плохо ли, хорошо ли пишут стихи и плохо ли, хорошо ли исполняют их, в основном под гитару, потому что это очень доступный инструмент. Сейчас такое количество этих бардов и менестрелей, что я к ним не хочу никакого отношения иметь», – так говорил он сам.

Станислав Сергеевич Говорухин называет Высоцкого «магнитофонным поэтом». Как-то ухо режет. Не находите? Ведь Высоцкий стихи с магнитофонов не читал. Он их пел. Значит – бард! Хотя все вроде правильно-понятно: именно с помощью магнитофонов песни барда и доходили до народа.

Тот же Говорухин в книге своей «Черная кошка» пишет, что услышал в очереди на похоронах друга слова пожилой деревенской женщины: «У нас в деревне все Володю поют!» – верится, честно говоря, с трудом. Но это так, к слову…

Попробуем все же разобраться.

Вот сведения из ВИКИПЕДИИ:

Поэт – литератор, творящий в поэтических жанрах.

Бард – слово, обозначающее певца или поэта, происходит от кельтского bardos.

В настоящее время может иметь следующие значения:

Бард – поэт и певец в Средние века.

Бард – представитель авторской песни.

Бард – то же, что и автор-исполнитель.

Во время прощания с Высоцким Юрий Любимов произнес: «Есть древнее слово – бард. У древних племен галлов и кельтов так называли певцов и поэтов. Они хранили ритуалы своих народов. Они пользовались доверием народа. Их творчество отличалось оригинальностью, неповторимостью и самобытностью. Они хранили традиции своего народа, народ им доверял и чтил их. К этому чудесному племени принадлежал ушедший…»

Сам Высоцкий хотел, мечтал, чтобы его считали, называли ПОЭТОМ. Говоря о бардах и менестрелях своего времени, он имел в виду, скорее всего, легковесность многих их поэтических строк, да и манеру исполнения тоже. И сборища у костров, к сожалению для некоторых, можно отнести к той же туристической составляющей.

Да, ПОЭТ звучит высоко! Но и слово БАРД не может, не должно сегодня быть уничижительным по отношению к Высоцкому.

От автора

Господа «веды», жизни без эмоций не бывает! А любая, даже самая безобидная компиляция имеет определенную смысловую нагрузку. Если она краеведческого толка – на здоровье, как говорится. Если же крикливо-политизированного, давайте разбираться. Когда Высоцкого встраивают в современное осмысление нашего исторического прошлого, стоит ли относиться к этому равнодушно-безучастно? Вот почитайте:

«Однако, оказавшись под влиянием одной идеологии – либерал-западничества, – он, к сожалению, так и не смог по-настоящему „раздвинуть горизонты“, из-за чего многие его воззрения оказались ОШИБОЧНЫМИ. Из-за этих воззрений суждено было вырасти целому поколению, которое в 80-е поддержало перестройку по-горбачевски, приведшую к развалу СССР и превращению нынешней России в сырьевой придаток Запада», – цитата из книги Федора Раззакова. И написано это в наши дни.

Оценка «воззрений Высоцкого» упиралась не только и не столько в личностные оценки его творчества конкретными людьми во власти. А в хорошо отлаженную под определенные правила-стереотипы систему советского строя, советской действительности. Культуры, в частности.

Но что такого крамольно-антисоветского пел Высоцкий? Как он мог быть «искусным манипулятором сознания миллионов людей»? Какие-то бездоказательные узколобые штампованные фразы…

«…Его воззрения оказались ошибочными» – какие конкретно воззрения? Свобода жизни и творчества? Что еще можно «инкриминировать» такому художнику? Свои «горизонты» он раздвинул так, что другим и не снилось. Высоцкий пел о свободе, внутренней свободе. К которой стремился-рвался всю свою жизнь. За это его любили в Советском Союзе, любят и в России.

Гораздо честнее был когда-то министр культуры СССР господин Демичев, который хотя бы скрывал свои намерения в отношении Высоцкого в засекреченных письмах ЦК КПСС:

«Поэтическое и песенное наследство Высоцкого неравноценно и весьма противоречиво, что было обусловлено его мировоззренческой ограниченностью. На творческой судьбе, поведении и умонастроении Высоцкого пагубно сказались его идейная незрелость, а также такие личные моменты, как брак с французской актрисой М. Влади, подверженность алкоголизму, что усугубило его душевную драму и раздвоенность, приводило к духовному и творческому кризису». Написано ЭТО в ноябре 1981 года!!!

Так и хочется прокричать: уж лучше Куняев! Тот любит хотя бы ранние песни Высоцкого. И если уж говорить о какой-то политической подоплеке творчества Высоцкого, то ее ведь практически и не было… Ну не было, и все тут! Поэтому притянутые за уши воззрения о каком-то «либерал-западничестве» в его жизни легко разбиваются о «мировоззренческую ограниченность» авторов политизированных опусов. Повторюсь, КОМПИЛИРОВАННО истолковывать время, в котором жил Высоцкий, отдает некомпетентно-субъективной болтологией.

Почитайте внимательно, каким стилем чаще всего страдают такие предположительные субъективизмы. Если не любить Высоцкого, не верить ему, как творцу, зачем писать о нем книги? Чтобы и другие его не полюбили? Даже если усиленно педалировать на жизненном прагматизме-практицизме этого человека, то в контрасте с его творчеством все эти человеческие качества-слабости никогда не выиграют.

Куняевский упрек Высоцкому, будто тот хотел «понравиться всем», нельзя считать за какой-то его (Высоцкого) недостаток. Наоборот! Желание понравиться многим и есть НАСТОЯЩЕЕ желание настоящего творческого человека. Неважно, делает он это сознательно или нет. Да и как можно в творчестве отличить сознательное от несознательно-подсознательного? Кто будет спорить с Пастернаком, что «цель творчества – самоотдача…»? Для чего, для кого, спрашивается, творит поэт? Для тех, кто хочет читать, слушать его произведения. И для себя, конечно…

И все же судить (если это вообще возможно) Высоцкого можно лишь по законам, им самим созданным. А любить его – значит прощать. Да, вот так вот банально. Хотя с Высоцким слово «прощать» как-то не особо вяжется. Потому что за свою жизнь он заплатил лично и сполна. Правда в том, что жизненные вопросы самих творцов их искусство не решает. Да и вообще ничьих не решает. Хотя видимость ого-го!

Путать жизнь с искусством, конечно, можно. Умозрительно. Сама по себе жизнь гораздо богаче всех человеческих придумок, искусов, вместе взятых. Искусство как таковое лишь одно из таких придуманных человеком искушений.

Правда, писать о смерти Высоцкого с такой вот запредельной издевкой: «Одно слово – отмучился…» – лучше уж вообще ничего о нем не писать! Это, кстати, тоже из Раззакова… В этот мир такие люди, как Высоцкий, приходят не отмучиваться, а бороться и жить – по-настоящему.

И ПОБЕЖДАТЬ!

Да-да, именно побеждать! И ничего пафосного в этом нет. Даже если в уходе из этого мира нет никакого позитива, жизнь после смерти у них все равно получается. Жизнь после смерти у Высоцкого продолжается!

Иллюзия жизни и реальность смерти

…Да, я прихожу на Ваганьковское кладбище и содрогаюсь в душе. Хотя прекрасно понимаю, что смерть самое неотвратимое, что вообще может быть для живущих на этой Земле. Стоя у могилы кумира миллионов, ясно осознаю, что там, в глубине, лежит лишь тело усопшего гения. Высоцкий для меня больше ПОЮЩИЙ ПОЭТ, чем все остальное, связанное с ним.

Хотя для кого-то это утверждение и может показаться спорным. Сергей Юрский, например, прагматично считает, что основа творческой жизнедеятельности Высоцкого, если можно так сказать, – актерская. То есть как бы умозрительная, осознанная. По Юрскому получается, что Высоцкий смог придумать лишь форму выражения, инструмент, с помощью которого доносил до людей свои стихи. Смог придумать голос. Изначально-природно он был другим.

Допустим, можно согласиться…

Но как придумать поэзию внутри себя? Поэтом можно только родиться…

 
Ни единою буквой не лгу —
Он был чистого слога слуга,
Он писал ей стихи на снегу, —
К сожалению, тают снега.
 

Масштаб его личности как творца выше распиаренных советской властью величин его сотоварищей по перу. Гораздо выше, масштабней! И глобальным охватом тем и образов. И главное – их остротой, яркостью. И потому, что в традиции «цеха» никак не вписывался. (Хотя это частности.)

Никита Михалков говорит, что Высоцкого лучше слушать, чем читать. При этом Никита Сергеевич оговаривается, что такая мысль может показаться кому-то «крамольной». А что в ней крамольного? В любом случае поющий поэт ближе, доступнее своим почитателям. Ярче, чем тот, чьи стихи можно только читать.

Поэтому согласиться с Мариной Влади, которая больше всего боялась, «что после смерти из него сделают героя», и считавшей его «обыкновенным парнем» и даже «дикарем», сложно. Лучше думать, как Михаил Шемякин: «Володя – утонченнейший человек. Для меня он – аристократ духа». Согласиться хочется и с Роланом Быковым, который 26 июля 1980 года написал в своем дневнике: «Володя будет энциклопедическим словарем нашего времени».

Назвав Высоцкого самосожженцем, Юрий Любимов утверждал, что: «…даже при его огромной популярности еще Россия не поняла его значения. Видно, время какое-то надо».

«Володя не просто трагик. Он – романтический трагик», – так недавно высказалась Людмила Абрамова. Именно эти слова, на взгляд автора, разумеется, гораздо точнее определяют внутренний мир Высоцкого и суть его творчества, чем заполошно-кликушеские «нерв и совесть эпохи».

Высоцкому ВЕРИТСЯ! Потому что он каким-то чудом сумел выразить мысли и чаяния огромного числа наших современников. При этом сам он жил, не стесняясь, не боясь последствий-результатов, на полную, как говорится, катушку! И творил, как умел, и жил, как хотел! А ведь писал-то и пел о себе, через себя о времени. Хотя нам всем казалось и до сих пор кажется, что о нас. Ведь герои его песен, как любой из нас, – не совершенны, ранимы-уязвимы под напором жизненных обстоятельств. Но, сознавая это, почему-то всегда упрямо стремятся только вперед и вверх. Преодоление себя «нехорошего» и нехорошее в себе, это ведь самый позитивный путь – движение человека в своем развитии. Даже в моменты гнетущего отчаяния у героев Высоцкого впереди есть «свет в конце тоннеля». Так уж получается.

 
И рано нас равнять с болотной слизью —
Мы гнезд себе на гнили не совьем!
Мы не умрем мучительною жизнью —
Мы лучше верной смертью оживем!
 

Проживая собственную жизнь, настоящий творец, истинный поэт не может в своем творчестве лукавить, халтурить – врать, одним словом. Независимо от того, делает он что-то на заказ или исключительно по велению души. Хотя такая антитеза-сопоставление для замороченных «высоцковедением» изыскателей может показаться наивно-простецкой…

Мне-то кажется, что в живой, реальной жизни он, творец, как бы сопоставим со своими героями. Как бы творит собственную судьбу вместе с ними. Потому что сам ГЕРОЙ. Но не в интроспективном, как у Новикова, смысле этого слова, а в прямом. Окружающие таковым его и считают.

Правда, любой живой герой, несмотря на флер бравого, напускного исполинства вокруг своего имени, рождавшегося у публики под впечатлением от песен-произведений, все же смертен. Как бы ни хотелось в это не верить любящим его людям…

А непобежденным Высоцкий остается хотя бы уже потому, что люди его помнят и любят. И будут еще долго-долго-долго помнить. И любить!

В Питере, в кафе «Молекула» Высоцкий оставил в книге отзывов такую запись:

«Дважды был в кафе „Молекула“. Очень приятно, что в другом городе можешь чувствовать себя, как дома. Не думайте, послушав мои песни, что я сам „такой“. Отнюдь, нет!

С любовью. Высоцкий.

20 апреля 1965 г., XX век».

От автора

Работая над книгой и все глубже погружаясь в пучину высоцкознания, постоянно ловил себя на мысли, что тема гибели Высоцкого исследованию поддается туго. Значит, так надо…

Тут крайне сложно оставаться не пафосным. При жизни Высоцкий сумел объединить вокруг своего песенного творчества, без всякого преувеличения, миллионы людей. Но о реальной жизни кумира публика в то время не знала ничего. Совсем ничего! Времена были такие, что узнавать об этом было практически неоткуда. Лишь после смерти, когда «шлюзы открылись», посмертная судьба поэта сложилась так, что тайны его личной жизни чуть ли не затмили собой все творческое наследие.

К сожалению, разрушилось единство близких и друзей Высоцкого. Почему? На этот вопрос ответить однозначно невозможно. Но живы люди, которые честны перед собой и друзьями: «Володя был гением – он всех нас объединял и брал от нас то, что ему было нужно… А Володи не стало – сколько мы продержались вместе?!»

Будучи провидцем и написав за семь лет до смерти

 
Саван сдернули – как я обужен, —
Нате смерьте!
Неужели такой я вам нужен
После смерти?! —
 

он, конечно, остается и по сей день одной из самых ярких и сложных фигур теперь уже среди небожителей. Голос его со временем только окреп! А легенд и мифов (особенно связанных с его кончиной) вокруг имени Высоцкого заметно прибавилось.

Эта книга – не коммерческий проект. Но работать над ней было для меня большим счастьем. Очень рад, что собираемая по крупицам информация наконец-то дошла до своего читателя. Что дОлжно, автор исполнил.

Вот теперь можно поставить и точку.