Текст книги "Гибель Высоцкого. Правда и домыслы"

Очень часто на Ваганьково приходил Кобзон. Раздавал фотографии Высоцкого с его автографом всем, кто этого желал. Кобзон действительно предлагал деньги за место под могилу Высоцкого Юрке Боярову. Но у нас был уговор – деньги ни от кого не брать. И это мои слова: Высоцкий дороже нам любых денег. И мы похороним его как надо.

С местами на московских кладбищах всегда было очень сложно. Сложнее всего похоронить на видном месте. На Ваганьковском – особенно. Места-то мало, кладбище почти в центре города, и попасть туда многим сильно хотелось.

Могила «майора Петрова»

Вот теперь слушай предысторию. После встречи с Высоцким и Влади я рассказал Юре Боярову, как Володя смотрел на предполагаемое место захоронения своего друга. Мы пошли туда, внимательно все посмотрели. И решили сделать выгородку из старых кладбищенских оград, чтобы закрыть проход в возможное место нового захоронения. Пусть со стороны кажется, что хоронить там нет никакой возможности. Мы как бы интуитивно приберегали это место для какого-то экстренного случая.

Не скрою, могила «майора Петрова» тоже наше с Юрой Бояровым изобретение. Вокруг нее шума потом было много. Но уже после Володиной смерти. Ходили слухи, будто кто-то специально могильный холмик насыпал за одну ночь, чтобы фанатам Высоцкого досадить. Глупость, конечно.

Ложную могилку мы соорудили задолго до смерти Высоцкого. От фонаря, как говорится: сами холмик насыпали, поставили табличку «Кинорежиссер Петров А. С.», чтобы никто в эту свободную зону не забирался. Меня потом Нина Максимовна даже спрашивала, что, мол, это за могилка такая неухоженная?

Через некоторое время после похорон Высоцкого приходит из Управления «телега», мол, что у вас там за бардак, могила знаменитого кинорежиссера в непотребном виде. Мол, в прессе шумиха какая-то поднялась.

Мы опешили. Наворочали дел, как говорится, на свою голову. Потом стали ходить разговоры, будто Высоцкого захоронили в чужую могилу. Может, потому, что «могила» «майора Петрова» рядом находилась? И ее небольшой холмик стал регулярно исчезать с лица земли. Его просто затаптывали. А мы восстанавливали. Позже, поняв, что с народом бороться бесполезно, я приказал «могилку» эту снести окончательно. Удивительно, но она стала возрождаться – появлялась вновь и вновь. Видимо, это делали какие-то сердобольные люди.

Увольнение за ослушание

После похорон Высоцкого я еще проработал на кладбище какое-то время. Признаюсь, из-за его могилы не раз приходилось выслушивать вольные, даже оскорбительные наезды со стороны высоких партийных чинуш. Мол, какого-то хрипатого вон как похоронил, а наших не хочешь!

И кто-то на меня все же гэбешникам «капнул». Может, Митрохин? Видно, разузнали они, что никакого звонка по поводу захоронения Высоцкого из секретариата Андропова не было.

Заходит как-то в кабинет расстроенный управляющий нашего треста Михаил Владимирович Попков: «Тебя срочно увольняют. Из Моссовета звонили. Намекают: якобы через Селезнева – начальника Управления коммунального хозяйства Моссовета – тебе была дана команда хоронить Высоцкого на 60-м участке. А ты ослушался. Похоже, кому-то в верхах не нравится, что Высоцкий лежит у нас на видном месте. А может, шум поднялся из-за Любимова».

Но мне уже нечего было терять, главную свою задачу по жизни я выполнил сполна – мы похоронили Володю туда, где он сам хотел лежать…

– Олег Моисеевич, вопрос не по теме. Вы случайно не еврей? Отчество у вас уж больно своеобычное.

– Мой отец Моисей Иванович был типичным русским мужиком. Имя ему дали по святкам. И что теперь? Жидов, извините, если кому не понравится оборот речи, он люто ненавидел. А ко мне они всегда почему-то клеились. Чем-то я им нравился. Может, отчеством? А вот тот же Оржеховский как-то выдал сакраментальную фразу: «Ну, господи, почему, как только жид, так сразу негодяй из негодяев! Наглый народец. И откуда в них столько говна?». И смотрит так хитро на меня: «К тебе это не относится. Жди, сегодня наглый народец должен приехать». И я уже понимал – какие-то жиды припрутся. Значит, придут что-то просить «скользкие» люди, которые сразу начнут хамить, брать тебя в оборот, преследуя какие-то свои корыстные цели.

Но ты смотри, напишешь еще, что какой-то Устинсков, да еще и Моисеевич, обзывал евреев нехорошими словами, они ж потом тебя живьем съедят.

Да, я, конечно же, знал, что отец Высоцкого еврей. Но Володя по характеру был совершенно русским человеком. Не казался, а именно был. Хотя мы и встречались всего-то несколько раз. Виделись еще раза три в Доме кино. Но у меня глаз наметан. Еврейских черт в нем ну ни на копейку! Хотя знаю, что евреи его, как сейчас принято говорить, «окучивали».

Нина Максимовна мне об этом рассказывала. «Проходу, говорит, от них не было. Обсиживали Володьку буквально со всех сторон, каждый шаг отслеживали. Некоторые жили по соседству. Чуть что, сразу к нему. Я, конечно, знала, кто эти противные людишки, но ничего сделать не могла – Володя решал».

От автора

Признаюсь, ничего более правдоподобного из так называемых могильных историй и похоронах Высоцкого я не слышал. Но истории, связанные с похоронной тематикой, на этом не закончились.

Поющий камень на могилу Высоцкого

После смерти Высоцкого близкие люди озаботились, каким должен быть памятник на его могиле? Вопрос оказался очень непростым: разногласия между родственниками обострились настолько, что пришлось даже объявлять конкурс на лучшее скульптурное изображение для надгробия. Итогом стала выставка проектов в театре на Таганке. 25 января 1983 года там были представлены более тридцати проектов-макетов.

Голый и не смешной

Были представлены разные проекты. Одна скульптура даже была изготовлена в рост. Как раз этот самый необычный вариант – голый поэт. На столь рискованный шаг пошел скульптор Леонид Берлин.

Наготу Высоцкого сам скульптор объяснял тем, что певец и его творчество были до предела открыты народу. И что именно благодаря этой открытости Высоцкий – великий человек.

Но когда Нина Максимовна Высоцкая увидела столь неожиданную статую, то наотрез отказалась устанавливать ее на могиле сына.

Следует признать, что некоторое время скульптура обнаженного поэта стояла в московском парке Музеон. Но, видимо, руководство посчитало, что явление Высоцкого народу в столь непотребном виде слишком уж радикально. Ведь в парке всегда гуляет много детишек.

Но из истории высоцкознания, из поля зрения москвичей это странноватое изваяние не исчезло. Лицезреть его сегодня можно во внутреннем дворике усадьбы Зубовых, что на улице Солженицына в районе Таганки. Все ж неподалеку от насиженных мест самого Высоцкого. Вполне допустимо, что придут другие времена и обнаженному донельзя поэту найдется прибежище в другом уголке Москвы.

История с камнем

Сам же памятник появился на месте захоронения кумира миллионов лишь 12 октября 1985 года. Это была скульптура работы Александра Рукавишникова. Именно она понравилась родителям Высоцкого.

Расскажем историю, связанную с необычным камнем, который вдова поэта Марина Влади мечтала поставить на место захоронения мужа. Но не случилось…

Интересно, что это замечательное природное явление – камень, вытолкнутый из недр земли какими-то известными только ей силами, – никто не видел ни на видео, ни на фотографиях. Хотя описание и упоминание о нем в Интернете есть. Загадочный такой камень…

Главным действующим лицом этой истории стал близкий друг Высоцкого Вадим Иванович Туманов. Именно он по просьбе Марины Влади отправил своих товарищей по артели «Печора» на поиски природного чуда. Зная о болезненной щепетильности всего, что касается Высоцкого, я задал Туманову чисто информативные вопросы, связанные только с этим камнем.

– Камень стали искать сразу же после просьбы Марины, – начал рассказ Вадим Иванович. – Она говорила, что хотела бы видеть на могиле дикий, какой-нибудь необычный камень.

«Пусть он будет некрасивый, но он должен передавать образ Володи…» Это ее слова, которые я однажды уже где-то приводил. Марина была убеждена, что «природа, создавшая ни на кого не похожего Высоцкого, выразит то, что не сможет сделать ни один художник…».

Но где искать такой камень? База артели «Печора» находилась тогда в городе Березовском под Свердловском. Сведущие люди говорили, что видели в районе озера Балхаш какие-то чудесные камни. Отправили геолога в казахстанские степи – проверить. Тот вернулся обрадованный такой: нашел, говорит, красивый камень, возможно, что разновидность троктолита, которому лет под 150 миллионов. Не меньше! Вот только после того, как убедились, что подходящий камень действительно есть, снарядили в дальнюю поездку тяжелый кран и грузовик. Расстояние немалое, больше двух тысяч километров. Но… поехали.

В группе было несколько человек. Один уже не живет на этом свете – Михаил Мышелов. Руководил группой геолог Михаил Алексеев. Он сейчас в Перу моет золото. Связи с ним практически нет. Только по электронке. Да и почту он просматривает крайне редко, только когда возвращается с полевых работ. Выходит, что детали поездки знает только он.

Привезли камень в Москву. Какое-то время он лежал во внутреннем дворе театра на Таганке. Потом пришлось его перевезти в надежное место, на дачный участок к одному генералу. И только когда у меня появилась дача, переправили туда.

А сам камень, смотрите, вон он перед вами. Правда, весит он никак не шесть тонн, как где-то написано. Но тонны две-три в нем уж точно! И при ударе молотком действительно звенит. Можно сказать, что поет. Камень, по сути, уникальный. Жаль, что не лежит на могиле Высоцкого. Слава Говорухин сказал: «Кто из нас первым умрет, тому он и достанется».

Действительно – редкое зрелище! Камень производит впечатление – древний исполин, поражающий своей природной красотой! Лежит он на затененной лужайке перед загородным домом Туманова. На «спине» лежит – как говорит хозяин дома. Представил стоящим его на могиле Высоцкого – очень необычно.

Сложно сказать, троктолит это или какая-то другая порода? Некоторые сильно продвинутые в минералогии специалисты утверждают, что троктолитов в Казахстане нет. Но главное все же не в этом…

Проект Давида Боровского

После смерти Высоцкого планы Марины Влади менялись не раз. По ее очередной задумке памятник мужу должен быть из настоящего небесного метеорита. Который, по словам Всеволода Абдулова, будто бы соглашались выдать в Академии наук. Над проектом такого надгробия начал работать известный художник театра на Таганке Давид Боровский. Его творение друзья условно называли «метеоритом в камне». И когда тот камень, который нашли в степях Казахстана специалисты Туманова, доставили в Москву, Давид Львович уже заканчивал свой проект. О нем говорилось, как о «небесном метеорите, вправленным в строгий земной камень – гранит». Боровский даже сам ездил выбирать космический объект.

«…Мне больше всего понравился памятник в виде вросшей в землю глыбы гранита, в которую врезался метеорит, от него брызги по камню. И выбито лишь одно слово „ВЫСОЦКИЙ“, – вспоминала Марина Влади. – Ведь и так все знали, кто он, когда родился, когда умер. А если кто-то не знал, значит, тому человеку это и знать не нужно. Это был бы памятник-символ, лаконичный, но говорил бы он гораздо больше, чем те, где хотели передать портретное сходство».

Но взглянуть на рисунок памятника с проекта Боровского мне так и не удалось. В архивах художника его почему-то не смогли отыскать даже ближайшие родственники. Правда, в музее-мастерской Давида Львовича обнаружились уникальные эскизы мемориального пространства под могилу Высоцкого, сделанные совместно с художником Сергеем Бархиным.

В принципе, понятно, почему Марина выбрала именно этот проект. В идее с метеоритом смысл, идея памятника проявлялись более осознанно – Высоцкого как бы сравнивали со звездой, ярко сверкнувшей на земном небосклоне.

Смерть Высоцкого рассорила его близких родственников

На самом деле именно уход из жизни Владимира Семеновича (а вопрос о могиле и памятнике здесь основной) и стал предметом серьезных разногласий, а фактически разрыва между Мариной Влади и другими близкими родственниками Высоцкого.

После смерти мужа Марина Владимировна Байдарова-Полякова (об этом вспоминали Артур Макаров и Валерий Янклович) посчитала, что, как прямая наследница, она имеет право быть похороненной рядом с ним. В архиве Артура Макарова хранится документ, в котором черным по белому написано: «В случае моей смерти прошу похоронить меня рядом с моим мужем Владимиром Семеновичем Высоцким. Марина Влади де Полякофф». Именно эти строчки читает сам Макаров в фильме Петра Солдатенкова «Памяти Владимира Высоцкого».

И была это не простая бумажка, а нотариально заверенное завещание. Интересно, имеет ли оно юридическую силу сегодня?..

Но родители поэта, не поставив Влади в известность, оформили могилу сына на себя. Это стало для нее серьезным оскорблением. А Моссовет просьбу Влади отклонил. В 2003 году рядом с сыном похоронили его мать Нину Максимовну.

На церемонию открытия памятника на могиле мужа Влади не приехала. Впервые она увидела памятник в январе 1986 года. Вадим Иванович Туманов, присутствовавший при этом, вспоминал, что в тот свой приезд Марина «с родителями не виделась. Навестила только Евгению Степановну (Евгения Степановна Лихалатова – мачеха Высоцкого. – Б.К.), которая тогда лежала в больнице».

И вот какие слова были сказаны французской актрисой по поводу надгробного памятника в одном из интервью: «Это какое-то уродство – карлик с гитарой над головой. Я хотела бы поставить на Володиной могиле метеорит, который мне подарил геологический музей Советского Союза. И художник Давид Боровский сделал очень красивый макет с метеоритом, на котором написано „Высоцкий“ и даты его жизни. Удивительно красиво и имеет смысл – по небу пролетела звезда…»

В своей же книге «Владимир, или Прерванный полет» Влади написала: «Отныне на твоей могиле возвышается наглая позолоченная статуя, символ социалистического реализма, то есть то, от чего тебя тошнило при жизни. И поскольку она меньше двух метров в высоту, у тебя там вид гнома с озлобленным лицом и гитарой вместо горба, окруженного со всех сторон мордами лошадей. Это уродливо, не лезет ни в какие ворота и просто смешно».

Книга впервые вышла в парижском издательстве «Файярд» в октябре 1987 года. Через два года издание появилось и в России. Оно и поставило в отношениях между родственниками жирную точку.

А вот как правдивая (как всегда) информация от Виктора Бакина. Она была когда-то опубликована в одной из влиятельных российских газет:

«Через три месяца после смерти Владимира Высоцкого „расторопные члены семьи“ поспешили оформить право на наследство по закону. 1 ноября 1980 года Первая московская государственная нотариальная контора выдала прямым родственникам свидетельства на наследство авторского права Высоцкого В. С., согласно которым матери поэта Высоцкой Н. М. принадлежит 1/5 доля, сыновьям Высоцкому Н. В. и Высоцкому А. В. – по 3/10 доли и вдове Марине де Полякофф (Влади) – 1/5 доля. Практически невозможно было бы разделить более 700 произведений между четырьмя родственниками, и потому разделили предполагаемые гонорары за использование этих произведений.

В настоящее время, очевидно, доля матери распределена между родней».

От автора

Так что, видите, слова Никиты Высоцкого «Высоцкий стоит денег!» с делом никогда не расходились. И это, кстати, очень даже справедливо.

Вопросы совести и чести

Поразмышляем немного вслух…

Могут ли быть журналисты врагами какой-то группы людей, называющих себя высоцковедами? Вот это вряд ли… Такой постановки вопроса вообще не может, не должно быть. Это что-то на уровне птеродактильного мышления… Тем не менее если проследить историю отношений «ведов» с прессой, то вывод такой сделать можно. «Веды» активно противопоставляют себя, свои знания о Высоцком, даже умение что-то писать о нем, именно журналистам. На здоровье, как говорится!

Но…

Все форумы о кумире без исключения только и питаются ссылками на опубликованные журналистские материалы. Электронные «высоцкобрехи», разбирая по косточкам журналистские творения, ведут себя при этом в публичном пространстве порой крайне агрессивно. Да, журналюги часто дают маху! Чего греха таить, немногие из собратьев по перу, пишущие о Высоцком, способны найти тему, стилистику, достойные этого имени. Где-то, да обязательно передернут… Но уверяю читателей, поступают они так не сознательно, не специально. И в отличие от некоторых «ведов» никогда не злоупотребляют словоблудливыми предположительными изысканиями типа «Почему умер Высоцкий».

Вопрос – можно и нужно ли «дозировать» информацию о Высоцком? Дело вкуса и такта тех, кто занимается распространением подобной инфо. Касается это не только и даже не столько представителей СМИ. Посмотрите, сколько материалов на эту тему публикуется в Интернете! Или в каких-то малотиражных изданиях, альманахах, сборниках, которые не всегда выходят на широкую аудиторию. И которых с каждым годом становится все меньше, меньше…

Но как, скажите, поступить профессиональному журналисту, если собеседник откровенничает до пределов возможного? Скрывать информацию? Не публиковать? Публиковать дозированно? Ну, хорошо, мат, оскорбления убираются. Зачем тогда вообще заниматься таким процессом, который называется жизнью? Не для того же, чтобы в электронном пространстве блаблакать (как это делают некоторые «веды»): вот, мол, собеседники мои столько гадостей наговорили про Высоцкого, а я, такой хороший, – взял и не включил их в свои справочники. Странная, мягко говоря, позиция… Безнадежно ханжеская.

Как, ответьте, должен-может поступить профессиональный журналюга, увидев перед собой в Интернете, в самом что ни на есть открытом доступе кучу опубликованных «изысканий»-опросов людей, связанных с Высоцким, сделанных кем-то из «ведов»? КАК?

Вот и я о том же…

Концов ведь не найдешь в этом таинственном «ВВ-ведении»… От кого исходит инфо? Где впервые была опубликована? Это все часто тайны за многими печатями. Так уж повелось…

Журналисты руководствуются не только какими-то определенными нравственными критериями (они у каждого свои), но и ЗАКОНОМ, российским законом о печати! Конечно, если есть договоренность интервьюера с интервьюируемым, что материал не будет распространяться в печати до каких-то его особых указаний, – это одно дело. Другое – если интервью взято безо всяких оговорок. А потом, как быть с махровыми человеческими страстями – алчностью, завистью, высокомерием, тщеславием, ложью? И далее по вполне себе объемному греховному списку… Ведь пороки выражаются-обозначаются не только делами, но и словами. В откровениях человеческих часто и кроется самое-самое.

Уговор, как говорится, уговором, а время меняет людей очень даже кардинально. И начинает человек задумываться, а не поступиться ли ему совестью-принципами? Что там какая-то совесть одного человека по сравнению с новой информацией о Высоцком, которую люди не знают? Вопросы совести, чести… Они ведь относится не только к профессиональным журналистам, прекрасно понимающим свою ответственность не только перед многочисленной аудиторией, но и конкретными людьми. Доказательства?

Слова Оксаны Ярмольник о том, что она делала аборт от Высоцкого (с указанием точной даты!), опубликованы когда-то не журналистом (да еще под видеозапись!). В прессе этот факт обнародован никогда и не был. Но найти его в открытом доступе в Сети можно.

Те люди, которые это сделали, видимо, ждут удобного случая, чтоб хорошо продать свое «творение». Что по нынешним временам сделать довольно непросто. Вряд ли ТВ-каналы будут брать на себя ответственность заниматься таким неблаговидным делом. Выпускающие компании – тоже. Кому охота судиться с Оксаной Ярмольник? Скорее всего (что не раз уже и случалось), придется обратиться к доморощенным посредникам-крохоборам. Они-то, состряпав очередную дешевую телесенсацию, на приобретенном-сотворенном и наживутся…

Как ко всему этому относиться?.. Похоже, таким образом глумливые «биографы» кичатся друг перед другом даже такими вот закрытыми от общественности интимными деталями, имеющими отношение к жизни кумира. Не это ли те самые «скелеты» в шкафах, которых так боятся «высоцкоблудливые» эстеты. Так «скелеты», выставленные ими же на потребу публике, начинают дурно пахнуть. Как ни страхуйся, любое тайное когда-то все равно становится явным. Но о какой-такой вселенской любви к кумиру, нравственности-безнравственности можно в таком случае говорить?.. Словоблудие за счет имени Высоцкого в Сети продолжается…

Чем руководствуются «высоцкоманы», публикуя такие сведения, – большущий вопрос! Опрос, – говорят они, – чуть ли не документ. Мол, это запротоколированное свидетельство очевидца события. Документ? А где тогда печать? Где письменное разрешение на публикацию, заверенное подписью интервьюируемого? Печатей негде ставить на таких докУментах… Скорее всего, подобное проявление излишне фетишизированного отношения к кумиру и есть тот самый фанатизм на грани ошалелого абсурда.

Был ли счастлив Высоцкий?

Возможно, такой подзаголовок, мягко говоря, слишком смел для автора книги. О каком же нормальном человеке, тем более творческом, можно сказать, что он счастлив? Но мгновениями-то может… Духовные взлеты Высоцкого, связанные с личной жизнью и творческими успехами, давали-открывали внутреннюю свободу. И мое личное мнение-убеждение: вне всякого сомнения – БЫЛ он счастлив! Если считать годы мгновениями. Мир по-мужски он покорил: «Veni, vidi, vici» – ПРИШЕЛ, УВИДЕЛ, ПОБЕДИЛ! Высоцкий видел, ощущал свою реальную силу-значимость. Славу, наконец. Но, как и всякий человек (люди ведь очень слабы), сам об этом он не слишком догадывался. Возможно, потому, что не было официального общественного признания со стороны властей предержащих. Скорее всего, именно так. Странное, даже страшное состояние: понимание того, что можешь сделать гораздо больше, а не дают… Загоняют в тупик. Почему? К чему тогда вся эта жизнь? Хотя счастье вроде в том, чтобы реализовать все, что тебе дано Богом, откуда кому знать, реализовался человек или нет?

В реальности же на вопрос о счастье сам Владимир Семенович ответил однажды так:

«Счастье – это путешествие. Не обязательно с переменой мест. Путешествие может быть в душу другого человека – в мир писателя, поэта. Но путешествовать лучше не одному, а с человеком, которого ты любишь, мнением которого дорожишь». – Ну, кто из «высоцковедов» возьмется подсчитать точное количество стран, в которых побывал поэт?

Оказывается, Высоцкий посетил полтора десятка стран, во многих из них бывал не единожды, в других же, – например, в Испании и Марокко, – был лишь по нескольку дней.

А внутренняя свобода, состояние творческого полета, эйфория от реализации задуманного – это, должно быть, как у всех творческих людей. Хотя само по себе поэтическое творчество – процесс как бы отрешенно-уединенный, часто нудно-изматывающий. Заглядывание в глубины собственной органики никак не способствует публичности. И чем дальше по жизни идет человек, тем одиночество сильнее сжимает свои тиски. Одиночество – состояние гнетущее. Все так. Но со своим самобытно-безудержным даром властвовать над людскими душами Высоцкий никогда не был сумрачно-элегическим творцом. По своей колее он не выбирался – стремительно мчался, рвался. Колесил безудержно, по-мужски, с искрометным хохотком. Никогда не уставал от жизни, не жаловался на нее.

«Он не был мучеником – он был счастливейшим человеком. И ушел из жизни вовремя. Его могли дискредитировать, еще немножко – и поймали бы на наркоте. Власти знали, они подбирались уже, чтобы развенчать его, потому что Высоцкий набирал такую силу народной любви. Вся беда в том, что Володя чувствовал себя большим поэтом, а окружение так не считало. Когда Володя умер, я стоял рядом с Юрием Трифоновым в театре. Глядя в окно на многотысячную толпу, он был растерян: „Как же нам теперь умирать?“» – из интервью мудрого Валерия Янкловича.

Стоит добавить: Высоцкий не был мучеником, которого из него пытаются сделать. Владимир Семенович был все же ПОЗИТИВНЫМ ХУДОЖНИКОМ. И часто юморил, смешил народ в песнях. Вспомните! Все, что он создал, зовет вперед, хотя окутано тайной его жизни-творчества. Высоцкий позитивен в своем отношении к миру. Но не к себе в нем. Конфликт художника с самим собой ярко выражен в стихах и песнях.

Поэтому при всем кажущемся и реальном внешнем негативизме по отношению к Высоцкому со стороны властей сам он, думаю, был уверен в своих силах и понимал смысл своей востребованности… Видел, знал, чувствовал любовь народа к себе. А что может быть для художника такого масштаба желанней?!

Может быть, лишь в самом конце жизненный позитив сошел на нет… И то перед самыми-самыми близко-родными. Когда сил уже совсем не оставалось. Его уход из жизни не похож на обычную смерть – в 42-то года… Когда все должно быть еще впереди, у него было уже позади. В таком возрасте, уходя из жизни, люди могут только гибнуть.

«…Желание жить в последние годы у него то появлялось, то пропадало. Он очень боялся момента, когда не сможет больше писать. И, словно готовя себя к этому, часто говорил: „Я в этой жизни сделал все…“» – это слова соседа Высоцкого, писателя Теодора Гладкова. Помните высказывание Артура Макарова о девизе парней с Большого Каретного:

«Жизнь имеет цену только тогда, когда живешь и ничего не боишься»?

И тот же Макаров о своем друге: «Володя – очень своеобразный человек, с очень ясными глазами – легкий, веселый, общительный. Этакий врун, болтун и хохотун, как он часто себя называл. Володя в короткий срок успел сделать то, что другие делали годами и десятилетиями, а теперь говорят: „Ах, как несчастливо сложилась его судьба!“ Почему же несчастливо? Когда говорят, что у Володи была трудная, несчастливая биография – тошно слушать. Жизнь у него была трудная, но ведь это входит в „условия игры“. Потому что жизнь – это не самый лучезарный процесс. Жизнь у него была нормальная, а в последние годы – невероятно счастливая. Он очень многое успел сделать, он был безмерно любим народом. Все эти разговоры: „Ах, мешали, ах, не давали!“ – пустопорожние. Ну мешали, ну не давали – но это же в порядке вещей для истинного поэта».

К чему это я? Да все к тому же: Высоцкий-то ПРОДОЛЖАЕТСЯ! Он жил, не страшась жизни. И после смерти как бы реальную творческую мощь сохранил. Он был и остается первым, первачом.

Высоцкого смогла победить лишь одна «старушка» – смерть.

Жизнь, превращенная в смерть. «Он умер от себя»

«Когда говорят, что надо было скрывать правду о болезни Высоцкого, я категорически с этим не согласен. Очень поддерживаю Марину, которая первая обнародовала это в своей книге», – так говорит Валерий Янклович, с которым Высоцкий был очень близок в последние годы своей жизни. Можно, конечно, и не соглашаться. Ведь долгие годы правда все же скрывалась.

А вот слова «Он умер от себя» произнес Вениамин Смехов. Можно было бы без преувеличения добавить-уточнить: Высокий погиб от себя. Судя по всему, именно это имел в виду Смехов. Пытаться расшифровать такой умозрительный «посмертный диагноз» означает одно – писать на эту тему другую книгу. Искаженная плоскими компилированными субъективизмами попытка подобного рода уже была. Но соглашаться с писателем Борисом Соколовым, понявшим посыл Смехова слишком уж буквально-прямолинейно и как раз и написавшим на эту тему книгу «Самоубийство Владимира Высоцкого», желания нет никакого. По Соколову получается, что «жизнь Высоцкого была запрограммированным самоубийством» и что он сознательно губил себя всю свою жизнь. А ведь это вопиющая неправда! И строить на таком заряде повествование, значит сознательно врать читателю.

Владимир Семенович слишком любил жизнь, чтоб уходить из нее сознательно-прагматично. Попыток по-настоящему вырваться из лап болезни, «прорваться» у Высоцкого было несколько. Все они описаны в книгах Перевозчикова. Поездка в глушь к Туманову тоже входила в разряд позитивного отношения к своему здоровью.

Впереди должна быть жизнь…

А на идейный стержень, обозначенный Соколовым, можно нанизывать практически любой факт из жизни кумира. Чем автор и занимается. При этом интригует, убеждая читателя в том, что «мы никогда не узнаем точную причину смерти Высоцкого». И берет себе в помощники Валерия Янкловича: «Но по большому счету был прав Валерий Янклович, когда в фильме Эльдара Рязанова „Четыре встречи с Владимиром Высоцким“ заявил: „То, что он совершил, и было самоубийством“». Сказано такое, скорее всего, в сердцах! Опирается Соколов на слова Михаила Шемякина: «Его смерть для меня – не просто неожиданность, для меня эта смерть – самоубийство».

А… нет, некоторые оговорки автор все же делает: «… самоубийством в строгом смысле слова эта смерть не была…», «Что же касается обстоятельств смерти барда, то, несмотря на некоторую неясность деталей и отсутствие посмертного вскрытия, она ни в коем случае не была самоубийством».

Я не люблю фатального исхода, от жизни никогда не устаю.

Не противоречит ли в таком случае автор самому себе? Да нет. Все у него сводится к тому, что «…образно говоря, всей своей жизнью Высоцкий совершал медленное самоубийство, приближая преждевременную кончину алкоголизмом, неумеренными сексуальными похождениями и, главное, наркоманией».

Валерий Перевозчиков не столь категоричен: «…все, кто хорошо знал В.В. в последний год, в общем-то понимали, что его жизнь – медленное самоуничтожение…»

Самоуничтожение для художника – это его путь, его отношения с обществом, людьми, с самим собой, его судьба.

Самоубийство же акт сознательный. И практически мгновенный. А растянутый во времени (так по Соколову) такой процесс глумления над собой мог совершать только совершенно неадекватно воспринимающий жизнь человек. «Медленное самоуничтожение»? Но было ли оно сознательным?.. Кто ж в это поверит по отношению к Высоцкому?

Наркомания, конечно, страшная болезнь. Но специалисты говорят, что вылечиться от нее все-таки можно. Если человек очень сильно этого захочет. А если, несмотря на сильное хотение, ничего не выходит-не получается… Разве он не боролся с болезнью? Значит, дело зашло слишком далеко… Возможно, какие-то специфические особенности организма не позволили это сделать…

Соколов пишет: «Высоцкий, думаю, был искренне убежден в том, что пить и колоться он начал исключительно из-за тягот советской жизни». Такой посыл попахивает дешевым самомнением. Думать или не думать можно сколько угодно. Тем более думать, что кто-то в чем-то «был искренне убежден». Как это вообще понимать? И какие «тяготы» советской жизни испытывал Высоцкий? Живя, как и все, в закрытом обществе, несмотря на препоны, он все же нашел, выработал в себе силы-мотивы заниматься тем, чем хотелось. И сделал ведь очень-очень много! Вот что главное! Но силы-возможности человеческие не беспредельны. Накапливались проблемы психологического характера. Потому что реализовать большее было уже невозможно…