Текст книги "Гибель Высоцкого. Правда и домыслы"

Мало кто знает, что один известный и умудренный жизнью телеюморист совсем юным выступал когда-то на сборных концертах и даже светился на телеэкране (без фактических доказательств) с пародией на песню барда «Если друг оказался вдруг…». Говорили, что пародия хорошая, добрая. Но вроде не к месту и не ко времени. Вот слова пародии:

 
Снова солнце плечо печет,
А в цветочном ларьке учет,
И к тому же вот-вот пойдет
За зачетом зачет!
Но скучает без нас Кавказ!
И на лирику спрос возрос.
Птичьи трели сверлят апрель:
Каждый чиж – менестрель!
 
 
Если ты не тупой, так пой!
Прям в ближайшие дни начни!
Сам струну натяни, рискни,
И слова сочини:
Как выводят грачи грачат,
Как гитары в ночи брынчат,
Как опасно на горной тропе,
И т. д. и т. п.!
 

А звали юношу Евгений Петросян (Спасибо Андрею Семину).

От автора

Замечательный в своем роде писатель-юморист Лион Измайлов, не один раз встречавшийся с Высоцким, поделился со мной, будто к пародии Хайта – Хазанова Владимир Семенович относился вполне лояльно. Теперь вот приходится жить с единственной мыслью – верить Измайлову или нет… Кстати, оказалось, что в 1978 году мы с Лионом вместе были на концерте Высоцкого в Ватутинках. Только он сидел в зале, а я болтался за кулисами.

Кстати, тот же Измайлов, прекрасно понимавший уже тогда, КТО такой Высоцкий, вспоминает, как летом 1979 года в сочинский пансионат «Актер» приехал отдыхать Высоцкий: «Пока не было Володи, все центрили, когда он появился, стало ясно, кто в центре внимания».

В принципе, известных и талантливых юмористов, а точнее исполнителей-интерпретаторов, понять в какой-то степени можно: Высоцкий, его творчество им и не могли нравиться. Потому что было талантливо-органичным, самодостаточным. А значит, вполне себе конкурентоспособным. Поэт никогда и не был в цеху их легковесного ерничества. Но «хлеб» все же отнимал. Такой сумасшедшей популярности в народе, как у Высоцкого, ни у каких сатириков-юмористов быть реально не могло: весовые категории разные. В лучшие свои годы бард мог запросто собрать стадион. А анекдотчики скопом отрывались в зальчиках, которые заполнялись в основном дамочками постбальзаковского возраста. Естественно, это раздражало. А что умно-веселого могли рассказать юмористы в побитых молью костюмах? Среди этой братии популярным в народе был, пожалуй, только Аркадий Райкин. Да и то лишь потому, что его как бы полуофициально назначили главным сатириком страны. Позволили создать собственный театр. Давали выступать на главных сценах страны. Часто показывали по ТВ-ящику.

Умел вот человек интеллигентно поковыряться в язвах общества. Без оскорблений и хамства. Но это теперь все знают, какие авторы писали ему тексты! А тогда Райкин был один и на всех.

Забавно, что еще во время учебы Высоцкого в школе студии МХАТ некоторые педагоги упрекали его в эстрадности. А преподаватель по эстетическому воспитанию В. Радомысленский даже называл «безнадежным сатириком». Возможно, для некоторых будет открытием узнать, что, будучи студентом, Владимир Семенович писал тексты для часовых капустников на самые разные, включая комедийно-пародийные, темы. И сам в них активно участвовал.

 
А я бы дал экрану
Второго Ив Монтана!
Но мне сказали: рано!
Сниматься не дают!
Тарам-пам-пам. Пам…
 

Да, Высоцкий своим появлением как бы вымел со сцены дешевых говорунов. Заметьте, что, выходя на публику, он часто просто разговаривал с залом. Рассказывал о себе, о театре на Таганке, разные байки. И это всегда было крайне интересно.

«Когда он заходил ко мне в Бюро и начинал рассказывать – все бросали работу! Стоял такой хохот!» – вспоминает его друг Бабек Серуш.

«Не сбылось увидеть Высоцкого в комической роли. Личность поэта оказалась сильнее его актерской природы, – вспоминает Вениамин Смехов. – А близким издавна была драгоценна в Володе комическая жилка. Не только сам свое рассказывал, но пересказывал с чужих уст, на ходу довыдумывая, перекраивая, обновляя – так, чтобы слушатели животики надрывали. Рассказчиком он был мастерским».

Вспоминает мама Высоцкого

Забавно, что к эстраде, в частности к КВН, Владимир Высоцкий имел далеко не поверхностное отношение. Вот что вспоминает его мама Нина Максимовна Высоцкая: «Весной 1955 года Володя с Большого Каретного снова переехал ко мне на Мещанскую (которая с 1957 была переименована в проспект Мира).

Нашими соседями по-прежнему остались Гися Моисеевна и Миша. Миша Яковлев, инженер Московского электролампового завода, был старше Володи на двенадцать лет, но это не мешало им поддерживать товарищеские отношения, да и Мишины знакомые охотно с Володей общались. Среди них были первые авторы телевизионной программы КВН – А. Аксельрод, С. Муратов, сценарист А. Донатов. Многие программы того далекого КВН рождались в нашей квартире, и Володя был свидетелем и отчасти участником их, подбрасывая свои остроты».

Хазановские страдания

… Но особенно почему-то обижается Геннадий Хазанов. Свое отношение к Высоцкому он не скрывает: «Отдавая дань его дарованию, могу сказать, что я не из числа фанатов Владимира Семеновича Высоцкого. С моей точки зрения, он одним из первых начал закапывать в землю социальную значимость того, чем занимался Райкин. Когда появился Высоцкий со своим звуком истерзанным, Райкин стал благообразным, разрешенным властями, набриолиненным красавцем. Распространение магнитофонных записей Высоцкого никогда властями не приветствовалось, предшествовало самиздатской деятельности… Но далеко не все, что делал Высоцкий, что называется, „ведет к Храму“. Это мое, очень субъективное, мнение».

Так думает Хазанов… На самом деле народ ведь слушал песни Высоцкого в большинстве своем как раз из-за их шутейно-социальной направленности. Только вот едкого прямолинейного смеха в них не было. Ведь сатирик не может не быть не злым. Умные люди утверждают, что в основе смеха, юмора, как ни странно, лежит… грусть. Похоже, что именно грусть рождает юмор… Тот же Лион Измайлов когда-то сказал: «Юмор – это когда страшно хочется смеяться. А сатира – это когда хочется смеяться, но страшно». Слушая многие юморные песни Высоцкого, люди смеялись. Но страшно им почему-то было.

После нескольких моих попыток выйти на разговор с Хазановым человек из его близкого окружения заявил, что разговаривать о Высоцком тот не желает. На мой наивный вопрос – почему, ответ был примерно таким: «Геннадий Викторович не хочет ворошить прошлое. На эту тему он уже высказывался не раз. Пусть все останется, как есть. Вот то, как об их отношениях написано в Интернете, и можно считать его ответом».

О книгах про ВВ

Парадокс почти кликушеский: многие, читающие книги о Высоцком, особенно те, в которых есть воспоминания его друзей-товарищей, как правило, дико плюются (извиняюсь за сленг), выражая так свое негодование: мол, «моральные уроды» не могут, не имеют никакого права называться друзьями такого человека. Но удивительно не это. А то, что все же читают!

В каких интервью Высоцкий настоящий, в каких не очень – рассуждения на уровне примитивного «высоцковедческого» словоблудия. С одной стороны, если б не эти «друзья», мы никогда бы не узнали о Высоцком всей правды. Как бы горька она ни была. С другой – вот такими людьми окружал себя сам Владимир Семенович.

И недовольных критиканов понять можно. Как правило, воспоминаниями делятся люди, жившие рядом с Высоцким. То есть те, кто и по возрасту, по уровню развития и просто по сходствам душ подходили к нему очень близко. Для многих из них Высоцкий был просто Вовкой или Володей. А для тех, кто все это читает, Высоцкий – кумир, возведенный ими чуть ни в ранг божества. Возможно, отсюда и искреннее недоумение-недовольство многим из сказанного-написанного о нем.

Лично для меня книги Марины Влади, Павла Леонидова, Давида Карапетяна, Валерия Золотухина и других настоящих друзей и близких Высоцкому людей гораздо ценнее оголтелых компиляций доморощенных «высоцковедов». Что может быть дороже живых слов о близком, любимом человеке: «Мне кажется, что он всегда точно знал, чего он хочет, и очень целеустремленно к этому шел. Теперь это в громадном дефиците. И надежность! Были, конечно, и человеческие слабости, но тем не менее – надежность. И нежность… нежность. Со всей своей дерзостью он был очень нежным всегда». Это признание первой жены Высоцкого Изольды Константиновны Высоцкой (В девичестве – Мешковой. По первому браку – Жуковой. – Б.К.).

Кстати, воспоминания двоюродного дяди ВВ Павла Леонидова «веды» чуть ли ни с землей сравнивают. За что, спрашивается? За «географическо-биографические» неточности? Скорее за подлинную правду, до которой им самим никогда не дорасти.

О прекрасной книге Леонидова «Владимир Высоцкий и другие. Средство от себя», впервые изданной в Нью-Йорке в 1983 году и переизданной в Красноярске в 1992 году, можно и нужно говорить отдельно. Мысли и чувства в ней выражены очень откровенно. Ярко и точно. И написано с большой любовью к ВВ.

Только вчитайтесь:

«…Володя, певший на всенародном языке всенародную беду».

* * *

«Он – Россия, которой то жаль распятого Христа, то не жаль».

* * *

«Был он человек – весь внутри, весь – без остатка внутри, а в песнях и в театре выплескивал пену».

* * *

«…И началась Володина запретная-презапретная биография. Он и до смерти своей не имел ни одного концерта для публики, разрешенного ЦК КПСС».

* * *

«Россия не могла, похоронив Сталина, не родить Высоцкого».

* * *

«Фашист Евгений Долматовский, кто одним из первых начал визжать и лаять против Солженицына, сказал: „Любовь к Высоцкому – неприятие советской власти. Нельзя заблуждаться: в его руках не гитара, а нечто страшное. И его мини-пластинка – бомба, подложенная под нас с вами. И если мы не станем минерами, через двадцать лет наши песни окажутся на помойке. И не только песни“. Это из речи на художественном совете фирмы „Мелодия“ в 1968 или 1969 году».

* * *

«Тут я должен заметить: не пей Володя, умер бы он раньше – в двадцать семь или в тридцать семь, не знаю, но знаю, что раньше…»

* * *

«…Смерть Володи только начнет раскручивать его жизнь».

* * *

«…А ненавидел он не выстрелы в упор, а пропасть собственной слабости».

* * *

«Мог бы он стать Высоцким, если б не пил? Да! Мог бы он быть Высоцким до самого конца, если б дожил? Нет! Он умер вовремя. И нельзя скорбеть, что он умер, а надо думать: Бог не спит над Россией, если прогремел Высоцким».

* * *

«Я ему сказал однажды: „Вова, ничто не средство от себя, а только – люди!“ А он ответил, что средство от себя только ты сам и, если этого мало, человек обречен…

Потом добавил, что средство от себя – красиво сказано, но это пустые слова и что нету средства от себя нигде, а только в себе, но и в себе нету этого средства, а если и есть где-то – то в Боге. Он это говорил отчаянно и без всякой надежды».

* * *

«Он ни в чем не был профессионалом. Я уверен. Он не был гением ни в чем, а был рабом России и болью ее души. Он был не артист, не бард, не поэт, а свой человек всей стране».

От автора

Что тут скрывать – это мои сугубо авторские предпочтения.

Подозреваю, что Леонидова как раз и не любят за столь вот откровенные воспоминания:

«Утверждают, что Володя был суперсоциален. Бесспорно, но прежде всего он был суперсексуален. Мы всерьез смеялись: на сцене он не поет, не играет, а берет зал, как берут женщину, когда она хочет и очень стесняется. На Западе у джазовых певцов и музыкантов брать зал, как женщину, – прием холеный, но в том-то и дело, что у Высоцкого умение совокупляться с залом было не профессиональным приемом, а врожденной хваткой самца, внутренний мотор которого имеет запас невероятной мощности: любой Дворец спорта, до отказа набитый зрителями, Володя брал шутя…

Мне рассказали достоверный факт (медикам бы этот факт в книгу о сексуальном воздействии!).

В Саратове во время его концерта во Дворце спорта Володя выбрал в первом ряду одну хорошенькую блондинку и с первой же песни „начал на блондинку работать“. Впоследствии подруга этой блондинки, любовница администратора филармонии, рассказывала: „X. мне говорила, что после трех-четырех песен, во время которых Высоцкий все время смотрел на нее в упор, у нее начало тянуть низ живота, а к концу первого отделения наступил оргазм…“ В течение двух отделений у этой малотемпераментной молодой женщины трижды наступал оргазм… Суперсексуальность Высоцкого помогала ему быть и суперсоциальным, ибо мужик преобладал в нем над любым отредактированным текстом, мужик в нем был бунтарем, а гитара в руках бунтаря чудилась вождям топором. Многие западные певцы хрипели, но только Володя хрипел „социально“ в стране, где и просто громкий голос со сцены пугал».

Лирическое отступление. Отголоски былого

…Да, поколение Высоцкого стареет. К сожалению, нет ли, но это – неизбежность. Людям, жившим когда-то рядом, вместе с ним, наверное, горестно сегодня знать-читать о его бывших женах, загулах, болезнях.

Что тут сказать – горько очень… Но правда все равно дороже: Высоцкий – он разный. Не только для молодых. Но и для людей своего поколения. Поэтому-то я и включил в книгу такие разные и редкие воспоминания людей, знавших его довольно близко. Но, заметьте, знавших его не в те годы, когда Владимир Семенович стал знаменитым. Ведь именно тогда и появились многочисленные так называемые «друзья», которые разукрасили его личную жизнь своими измышлениями.

«Ну кто из реально помнивших Высоцкого будет сегодня что-то писать, вспоминать?! Все же друг друга знают. Правды, откровенности боятся жутко! Писать, говорить о Володе человеку его поколения все равно что собственную душу обнажать, – печально произнес один из его настоящих друзей. И, смущаясь, добавил: – Всей правды о жизни Володи никто никогда не узнает».

А воспоминаний о Высоцком – море разливанное! Они в книгах уже не умещаются. «Нет ничего лучше воспоминаний. Да и ничего хуже тоже нет».

Но помните, ЧТО говорила Галина Урвачева: «Любые рассказы, воспоминания всегда вторичны и субъективны». Но почему-то гложет мысль: не все, пусть и не самые главные в жизни Семеныча, сказали свое слово.

Ведь за свою недолгую жизнь Высоцкий успел-сумел пообщаться с огромным количеством людей: около 500 человек. (Хотя цифра эта вызывает сомнение у некоторых «ведов». Но сами же они ее и озвучили.) Следует учесть, что цифра 500 выражает количество зафиксированных в так называемой биохронике персонажей. А со сколькими он вообще встречался-общался?!

«Знаешь, мама, – говорил Владимир маме Нине Максимовне, – у меня не меньше тысячи друзей. Таких, с которыми у меня братские, открытые отношения».

Кому верить?..

Известный писатель, человек, связанный с искусством, большим спортом, Александр Павлович Нилин, знал Владимира Высоцкого близко в годы их совместной учебы в школе-студии МХАТ. Молодые, яркие и счастливые, они стремились ворваться в реальную жизнь, чтобы доказать самим себе и окружающим: вот чего они стоят!

Нилин согласился поговорить о Высоцком с условием: «Только, прошу, никакого „высоцковедения“. Излишние рассудочность и зацикленность на фактологии начисто убивают главное – живого Высоцкого. Мое отношение к Володе непредвзятое, поэтому, считаю, самое честное!»

Александр Нилин: «Высоцкий пожертвовал собой ради творчества!»

– Познакомились мы в 1957 году во время совместной учебы в школе-студии МХАТ. Институт маленький, все друг дружку знали. Я только поступил, а он уже учился на втором курсе. Хотя мы с ним были москвичами, но все время торчали в общежитии на Трифоновке. Можно сказать, дневали и ночевали там. Володя, кстати, и жил неподалеку – на Мещанской.

Особых впечатлений Высоцкий на меня тогда не производил. Обычный парень. Так… шутили, анекдоты рассказывали друг другу. Но заметным он все же был: смешно умел рассказывать истории всякие, преображаясь при этом до неузнаваемости, участвовал в капустниках. Помню один из таких, где Володя очень смешно изображал Чарли Чаплина. Вообще, он был в те годы очень юморным, заводным, умел классно манипулировать голосом. Но стихи, как я знаю, еще не писал. И песни пел разные, блатные в том числе. Но не свои – точно.

Позже, в период Таганки, судьба нас как-то развела. Встречались мы все реже и реже. Просто так сложилось. Хотя круг его друзей знал хорошо. Мы повидались с Володей как-то в ресторане уже после учебы, и он говорит: «Знаешь, Шура, я научился писать песни по заказам для кино». Обманывает, наверное, подумал я. Оказалось, что не врет. Это была уже «Вертикаль».

После выпуска Володя не пошел в «Современник», потому что хотел работать у Бориса Равенских (театр имени Пушкина. – Б.К.). «Зачем тебе этот театр? Там есть свои герои. Леша Локтев – первач!» – недоумевал я. «Ты что? Равенских – яркий режиссер! С ним так интересно!» – горячился он. Маленькое жалование, занятость на вторых, даже третьих ролях делали свое дело – Володя стал выпивать. Несмотря на то, что упорства в достижении цели в нем было через край. Помню, как Иза, его первая жена, в шутку ли всерьез называла его танком! Несколько лет до Таганки были для Высоцкого очень тяжелыми.

Актерствование выше политики

– Политикой Володя интересовался постольку-поскольку. Как, впрочем, и все советские люди того времени. Это сейчас все стали «умными», разбирающимися буквально во всем. Советский Союз был закрытым, и для своих граждан в том числе, обществом. Откуда было брать информацию о своем же обществе? Пресса дудела в одну дуду, верхи обслуживала. Приблизиться к людям осведомленным, владеющим хоть какой-то информацией, было практически невозможно. Все высокие кабинеты обслуживали только своих.

Другое дело, что из стихов, песен Высоцкого много чего считывается политизированного. До сих пор, кстати. Но артистическое начало все же брало верх. Его песенные персонажи говорили не от имени автора, а как бы от себя. Считывай, как хочется. Ну так это и есть талант! Стихи его тоже своего рода актерствование. И песни тоже. Напряжение по отношению к советской власти возникало естественным путем, потому что Володе было с чем сравнивать – мир он успел повидать во всей его красе. Пожалуй, есть одна зацепка за политику – сам театр на Таганке был все же оппозиционно-политизированным. Возможно, это влияние сказалось и на творчестве Высоцкого. Но я не уверен, что он до конца мог понимать смысл, значение, которое вкладывал Любимов в свои постановки. У него были свои цели. Актерские мозги направлены на другое. На что? На выражение через творчество своего внутреннего Я. Да, так банально.

В школе-студии МХАТ русскую литературу XX-го века преподавал Андрей Донатович Синявский. Володя в их семье бывал очень часто. Там его любили за песни, ценили как прекрасного рассказчика. Так вот Синявский вольно-невольно оказался изгоем в родной державе. Конечно, Высоцкого вызывали в КГБ. Но говорить в этом случае о каком-то его «политическом выборе» просто смешно. Ничего подобного даже близко не наблюдалось. Я тоже помню эти замечательные посиделки. Но они не носили антисоветского характера. А самого Синявского можно отнести к самым прогрессивным людям того времени. Государственных устоев он не подрывал. Кстати, Синявский вместе со своей женой Марией Розановой первыми оценили Володины песни на достаточно высоком уровне. Они поняли, что за этим стоит литература. Конечно же, такое отношение к его творчеству Володю очень в себе укрепило.

Вполсилы жить не мог

– Отсутствие званий и официального признания Высоцкого, конечно же, обижало. Возможно даже – угнетало. Но не думаю, если бы это случилось, то как-то смогло улучшить его мироощущение. Особенность свою он всегда чувствовал, осознавал. И окружающие – тоже.

Могу даже с уверенностью сказать, что пьянки Володиному творчеству не мешали. Наоборот. Выскажу крамольную мысль: если бы не алкоголь, он бы продержался на этом свете гораздо меньше. Работающий на износ человек получает как бы дополнительные силы, когда пьет. Хотя тут палка о двух концах. Сердце у него было больное, скорее всего, психика перенапряжена. Вот когда он стал колоться, это уже переросло в душевный катаклизм. Я-то понимаю, почему он так поступал: нужна была большая энергия для работы! Вполсилы Володя жить не мог. А природных ресурсов не хватало. Творческую жизнь Высоцкий продлил, но вот физическую сократил. Он ведь прекрасно понимал, что организм уже не выдерживает нагрузок. И вполне сознательно шел на гибель. Все его так называемые пороки часть именно его индивидуальности. Без них он бы не был Высоцким.

Еврейская составляющая

– По-народному говоря, человек-полукровка (а Высоцкий именно к таким и относился) часто ощущает себя все-таки больше евреем, чем русским. И комплексует по этому поводу. Но вот у Володи этого не было совершенно. Мы травили еврейские анекдоты, шутили на тему еврейства, что, в общем-то, было принято в нашей среде. Но никогда не слышал от него удрученно-серьезных разговоров на эту тему. Высоцкий ощущал себя нормальным русским человеком. Да можно сказать, что и от родителей, особенно от отца, он был практически независим. То есть говорить о каком-то его национальном, тем более националистическом влиянии (если оно вообще уместно), на сына невозможно.

Искал «запасные аэродромы»

– Выскажу кощунственную вещь: Высоцкий прожил свою полнокровную жизнь до конца. Ему больше, может, и не надо было. Он исчерпал свой морально-физический ресурс до донышка. Все, что ему надо было, он сделать все же успел. Даже у Говорухина, может быть, в самой своей главной киноработе «Место встречи изменить нельзя» он сниматься отказывался. Ему было жалко одного года жизни. На самом деле роль Жеглова в качестве творческого развития и продвижения вперед ничего Высоцкому и не прибавила. Просто сам факт его такого долгого присутствия на экране как бы сыграл свою позитивную роль.

Да, он хотел уйти из театра, снимать свое кино, писать прозу. Но это все уже отход, отступление от себя. Ни в кино, ни в писательском ремесле у Володи перед другими авторами преимуществ-то особых, честно признаться, и не было. Похоже, что просто искал для себя, как мы тогда говорили, «запасные аэродромы».

В нынешнем времени я его просто не представляю. Да и зачем?..

О компилированном высоцковедении

Поразмышляем. С точки зрения нравственности компилированные творения «высоцковедов» как бы соответствуют духу истины. Как бы… Мол, все построено на проверенных фактах! На каких «фактах» построены их «биографии», хорошо известно: на опубликованных где-то когда-то журналистских материалах, воспоминаниях друзей, современников Высоцкого. Кто их проверял? Да и как проверить? «Иных уж нет, а те далече…»

Бывает, и журналисты, и исследователи жизни и творчества кумира миллионов ошибаются. И делают они это довольно часто.

А бывшие «други-недруги» врать, извините, горазды о-го-го как! И в буйных воспоминаниях часто самозабвенно противоречат друг другу, как бы продолжают соперничать – как в жизни. Сознательно, нет ли, одним им известно. Вот так ошибки, субъективизмы одних перерастаются в неточности-огрехи других. И катится ком таких биографий-компиляций в бесконечном времени-пространстве…

Привести примеры?

Считающийся одним из самых близких друзей Высоцкого, человек, крайне закрытый для журналистской братии, актер театра на Таганке Иван Бортник однажды все же разоткровенничался и рассказал такой вот интересный случай. На вопрос корреспондента: «А это правда, что вы однажды Высоцкому жизнь спасли?» он детально ответил:

– Ну, это слишком сильно сказано. У Володи тогда был период запоя – а ему играть. И я от него просто убрал спиртное – спрятал в комнате. Он умолял меня, плакал, вставал на колени: «Дай, дай…» Смотреть на это было страшно: уже начиналась патология. Я понимал, что жесток, но все равно повторял: «Вовка, нельзя! Спектакль же, потерпи». А тут Эдик Володарский еще: «Вань, ну дай ему, налей». Я говорю: «Эдик, я не налью. Ему еще играть спектакль». Входит Яша Безродный, замдиректора театра: «Володя, тебя вызывает Юрий Петрович…» – «Да пошли вы все на…!» – от стены Володя рванул в открытую балконную дверь, перевалился лицом вниз и повис на перилах. А восьмой этаж, внизу асфальт… Как я успел – ума не приложу. В три прыжка долетел до балкона, вытянул его оттуда… И очень сильно я его тогда ударил. Очень сильно… А когда Володя поднялся с пола, он схватил гитару кузнецовскую – совершенно уникальная гитара, с инкрустациями, очень красивая, – и в щепки ее разбил. Вот такой выплеск. Я посмотрел на него: «Вот там, – говорю, – водка». И ушел. (Конец цитаты).

Вроде бы все понятно. Вставляй этот случАй в любой «высоцковедческий» многотомник. А как тогда быть с воспоминаниями Оксаны Афанасьевой (Ярмольник)? По ее рассказам получается, что Высоцкий в последние годы перед смертью очень страдал от одиночества и говорил, что у него друзей вообще нет. А кто были, те давно умерли. А Бортник, который будто бы тоже баловался наркотиками, мол, как-то вот умел психологически подавлять его и близким другом точно уж не был. И что Владимир Семенович называл его «черным человеком». Который, по словам Оксаны Павловны, постоянно провоцировал Высоцкого на недостойное, грубое отношение к ней и на выпивку. И однажды довел Владимира до такого состояния, что тот собрался выбрасываться с балкона. И что вытаскивала его оттуда она одна. А Бортник стоял рядом и для спасения Высоцкого будто бы не сделал ни малейшего шага.

Видимо, потому специалисты из ГКЦМ и не печатают подобные тексты. Не хотят оказаться в роли публичных сводников?

… Ком компилятивных биографий. Хотя страшнее даже не это. А преднамеренный произвол некоторых псевдобиографов по отношению к людям, так или иначе соприкасавшимся по жизни с Высоцким. Уверен, что никакой самый распрекрасный биограф не имеет морального права судить, обсуждать близких, друзей, современников Высоцкого, общавшихся с ним когда-то вживую! У каждого из этих людей в душе остался свой Высоцкий. Такой, каким они его знали, запомнили. Это их личное право говорить о Владимире Семеновиче ТАК, как они считали, считают нужным.

Сам же Высоцкий высказывался о предмете нашего разговора так: «Что вы ко мне пристаете с этими биографическими фактами! У меня в жизни были вещи поважнее, чем биографические факты».

Однажды я спросил у «ведов» с форума «Конференции на Куличках», какие вопросы они хотели бы задать Людмиле Владимировне Абрамовой? Ответил самый одиозный «краевед» – никаких, мол. Им она УЖЕ не интересна. Все же известно: дата рождения, сколько детей, когда развелась с Высоцким. Отработанный «высоцковедческий» материал, одним словом… Абрамова была нужна «ведам» лишь в качестве персонажа, заполняющего их «биографические ребусы».

Таким же подобным «краеведам» в свое время был не интересен друг Высоцкого Давид Карапетян. Не потому, что они о нем не знали. А потому, что он не подпускал к себе телефонных шарлатанов на пушечный выстрел.

Многим так называемым «биографам» Высоцкого просто не верится! Больше ВЕРИТСЯ словам второй жены Владимира Семеновича. В далеком 1991 году на вопрос журналиста Валерия Перевозчикова: «Нужно ли знать и искать ВСЮ правду?» она ответила так:

– Нужно. В этом я не сомневаюсь. Но в какой степени мы – именно мы – готовы к этому? Готовы к тому, чтобы говорить правду, заглушая собственные мелкие, но очень ощутимые обиды… А иной раз и слезы. Но надо говорить все. Проходит время, и остается одна голая правда. Но если мы не сможем сказать всего сейчас, то правда может оказаться неполной.

Да, больше всех, лучше всех, полнее всех – и не только о себе, но и о других, – рассказал Володя. Это стало таким общим местом, что и говорить об этом неинтересно… Интересно говорить о том, в состоянии ли мы что-то добавить к Володиному рассказу. Добавить что-то новое, неизвестное. Наверное, да. Потому что в его картине мира есть «белые пятна». Володя, как Магеллан, совершил кругосветное путешествие по своей душе и по нашим жизням. А ликвидировать эти «белые пятна» – это наш долг, долг тех, кто знает и помнит.

Я сама страшно хочу этой правды… Но не всегда умею и смею сказать… И побаиваюсь этой правды… Хотя себе повторяю и Богу молюсь: только правда, только правда! Но иногда чего-то так прочно боишься в подсознании, что невольно обходишь острые углы.

На вопрос Перевозчикова: «То есть работают какие-то внутренние тормоза и табу?» Абрамова ответила:

– Да, они работают. И работают практически у всех. Я думаю, что именно это объясняет недостатки почти всех воспоминаний о Володе. Но повторяю: НУЖНА ВСЯ ПРАВДА.

Из неопубликованного. Душеприказчица Марины Влади

Юлия Всеволодовна Абдулова, дочь покойного друга Высоцкого Всеволода Осиповича Абдулова – человек закрытый. Даже в своем единственном «открывании», интервью одной «желтой» газете, Абдулова не сказала совершенно ничего нового. Лишь нелицеприятно высказалась на счет Станислава Куняева, заявив, будто Всеволод Абдулов набил тому (извините за сленг) морду лица. Верится в это с трудом. Учитывая тот факт, что Куняев с Абдуловым никогда по жизни не встречались. (Информация от самого Станислава Юрьевича Куняева, который утверждает, что он и Высоцкого видел лишь однажды, чисто случайно, на похоронах замечательнейшего поэта Александра Твардовского. – Б.К.) Похоже, откровения Абдуловой по адресу Куняева связаны с принципиальной позицией последнего по отношению к Высоцкому. Получается, «откровения» – вранье чистой воды.

Жаль, что при этом досталось и одному из ближайших друзей Высоцкого, ныне уже покойному, очень талантливому человеку Давиду Карапетяну. Со слов Абдуловой, будто бы Марина Влади сказала, что его книга, посвященная памяти поэта, несет в себе налет желтизны. Абдуловой соврать – что с печки слезть.

Но были в том интервью и такие вот слова:

– Сразу после его смерти (смерти Высоцкого. – Б.К.) некий человек, имя я называть не буду, хотя оно на слуху у очень многих, как последний мародер воспользовался ситуацией и просто выкрал письма из его квартиры. Позже он позвонил Марине и предложил ей их выкупить, представляете? Она отказалась от мерзкой сделки. Бог судья этому человеку.

Такие вот странные подковерные откровения без конкретных имен и фамилий. И еще Абдулова обнародовала наконец содержание драгоценной записки Высоцкого, которая хранилась в доме ее отца Всеволода Осиповича Абдулова:

«Ты самый близкий мне человек… Я не предполагал, что друг может быть так необходим».

Записку эту когда-то показывал при жизни мне сам Абдулов. Но цитировать ее в книгах приходилось по памяти. Потому что вовремя не успел записать содержание. Правда, записку Сева хранил не в сейфе, как утверждает его дочь (сейфа в квартире Абдулова никогда не было), а под стеклом маленькой прикроватной тумбочки. Такие тумбочки когда-то стояли в номерах провинциальных гостиниц.