Текст книги "Утраченный металл"

Вакс отдышался, толкнул дверь и прошел мимо охранника. Дойдя до середины фойе, он встретился с Железноглазым. Тот был удивительно высок – впрочем, таким Вакс его и представлял.

– Меч, – Смерть уставился на него штырями, – надо поговорить.

Вакс жестом пригласил его в комнату, где остались спутники, и Смерть прошагал мимо опешивших констеблей, один из них – с нашивкой алломанта-ищейки на плече – нашел в себе силы вытащить пистолет. Вакс счел это весьма опрометчивым действием. Смерть рассеянно махнул рукой и притянул пистолет к себе. Затем, заставив оружие зависнуть между ладонями, – фокус, сложность которого не объяснишь неалломанту, – слегка напрягся. И ствол пистолета с хрустом согнулся.

Вакс замер. Ну и ну. Такого он прежде не видел. Как возможно сотворить такое?

«Толкнуть с одного конца, потянуть с другого, – подумал он. – Но какую силу нужно при этом приложить?..»

Пистолет упал на пол, и не успели Вакс со Смертью дойти до комнаты, как из кабинета, тараща глаза, появились Энтроун и Блантач.

– А, – Железноглазый заметил лорд-мэра, – Гейв. Когда я был смертным, вы, Энтроуны, были мелкой сошкой.

– Я… – начал Энтроун. – Они задержаны. Кто…

– Никаких лишних глаз, – перебил его Железноглазый. – Верните этим смертным их оружие. Когда наша беседа закончится, не смейте мешать их расследованию.

– Я не исповедую вашу религию…

– Смерть – не религия, – отрезал Железноглазый, – а неизбежная действительность.

– Но…

– Смертный, как бы тебе хотелось умереть? – Железноглазый надвинулся на него, шелестя балахоном. – И когда? Тихо, во сне, от остановки сердца? В морской пучине, пойдя на дно вместе с твоим новым кораблем? Или прямо здесь и сейчас, не выдержав груза собственной тупости?

– Как будет угодно, Железноглазый, – прошептал Энтроун, нервно облизнув губы. Похоже, что, не будучи религиозным, он оставался весьма суеверным.

Вакс вошел в комнату, Железноглазый за ним.

– Уэйн, – тихо обратился Смерть, закрывая за собой дверь, – будь добр, пригляди, чтобы за нами не подсматривали и не подслушивали.

– Э, да не вопрос. – Уэйн подошел к двери и выглянул в окошко. – Они как стояли, так и стоят. За исключением тех, кто чувств лишился. Круто. – Он покосился на Железноглазого. – Интересный у вас говор… У меня примерно такой и получился.

Смерть опустился на стул и словно бы разом состарился. Морщины пробежали от уголков глаз по лицу, щеки обвисли брылями. Он тяжело вздохнул, воздев металлические глаза к потолку.

– О Вседержитель, – пробормотал он. – Ну и балаган. А я ведь считался самым разумным в шайке.

Мараси с Ваксом переглянулись.

– Железноглазый? – окликнула Мараси. – Все… хорошо?

– Нет, – ответил тот. – Атиум заканчивается, поэтому возраст теперь так просто не скроешь. Он всегда преследовал меня, а теперь почувствовал близость добычи. Тут, в Билминге, я искал ответы. Они пытаются воссоздать этот металл, и я решил, вдруг…

– Если запасы иссякнут… – произнесла Мараси, – ты умрешь?

Железноглазый кивнул.

– Я не собирался этому противиться. И так долго прожил, гораздо дольше отмеренного. Но я, пусть и невольно, помог уничтожить этот мир, моя слабость привела к большому горю. Поэтому я поклялся помочь. И вот пытаюсь не помереть…

Ржавь. Смерть глубоко вдохнул, и морщины на лице спрятались, чтобы появиться вновь, когда он выдохнул. Казалось, с каждым вдохом и выдохом он перемещается на десятилетия во времени.

– Трелл хочет завладеть этой планетой, – прошептал Смерть. – Ваше время, как и мое, на исходе. – Он присмотрелся к Ваксу своими не-глазами, в которых невозможно было ничего прочитать. – Я слишком ослаб, чтобы гоняться за теми, кто стремится уничтожить эту землю. Представление, что я тут устроил, должно помочь вам выйти на свободу и, возможно, убедить местных констеблей оставить вас в покое, но… боюсь, это все, что я сейчас могу предложить.

Вакс присел рядом с дряхлым полубогом, и его озарило.

– Ты искал атиум в этом городе. Почему?

– Потому что кто-то здесь пытается разделить гармониум, – объяснил Железноглазый. – Воссоздать атиум. Хотя лерасиум был бы гораздо опаснее…

– Знаете, что будет, если попытаться разделить гармониум? – спросила Мараси.

Смерть покачал головой.

– Взрыв, – сказал Вакс. – Большой взрыв. Его-то мы и не хотим допустить. Есть зацепки, где искать?

– Может, одна, – задумчиво проговорил Смерть. – Две недели назад тут пропал кое-кто. Некий Тобал Коппер. За несколько месяцев до исчезновения у него были нелады с законом. Речь шла в том числе и о разделении гармониума. Я как раз собирался выяснить, что с ним случилось.

Вакс кивнул. Слабая зацепка, но с чего-то надо начинать. Судя по интонациям его сестры, следовало поторапливаться.

– Железноглазый? – приблизившись, обратилась Мараси.

– Зови меня Маршем, – тихо отозвался тот. – Приятно слышать прежнее имя. Вспоминать, кем я был.

– Марш, – сказала она. – Как ты сломал пистолет?

– Дюралюминий, – рассеянно бросил Смерть, – и постоянные тренировки. Послушай, девочка. Гармония с каждым днем все нерешительнее. Он это отрицает, но я-то вижу. У Автономии – Трелла, божества чужеземцев, – все больше возможностей обосноваться здесь. Она хочет удалить нас с галактической политической сцены еще до того, как мы на нее ступим, и ее последователи уже вооружились гемалургией. Ты изучила книгу, что я тебе дал?

– Да, – ответила Мараси. – А Ваксиллиум зазубрил ее наизусть.

Вакс кивнул.

– Ваши враги, – тихо сказал Смерть, – научились обходить одно из важнейших ограничений гемалургии и носить множество штырей. Они должны бы попадать под влияние Гармонии, но не попадают. Либо Гармония слишком ослаб, чтобы воспользоваться этим, либо они нивелируют уязвимость с помощью трелловского металла. Это крайне опасно. Не думаю, что им уже удалось с помощью гемалургии разгадать секрет гемалургического сопоставления; этому препятствует искажение самости, что нам на руку. Но если у них получится… О Вседержитель! Если им в руки попадет атиум или лерасиум…

– Так что нам делать? – спросил Уэйн от двери.

– Что и обычно, – ответил Марш. – Выживать. – Он посмотрел на Вакса. – Жители Билминга считают, что достигли небывалых высот и их флот способен грозить Эленделю. Все это часть плана Трелла. Будьте бдительны и осторожны. Она направляет их. В последнее время я… неважно соображаю. Все силы уходят на борьбу со старостью.

– Мы их остановим, – поклялась Мараси. – Обещаю, Марш.

Уэйн помахал им. Секунду спустя дежурная по участку принесла их оружие и снаряжение и удалилась, позволяя им экипироваться.

– Марш. – Мараси сунула в сумочку маленький пистолет. – Ты когда-нибудь видел такой символ? – Она быстро начертила в блокноте три пересекающихся ромба. – Ваксу они показались знакомыми. Рядом с Эленделем строили что-то с таким дизайном?

«Да, – вспомнил он. – У Поля Перерождения». Также рисунок немного напоминал форму цветков желанника.

– Это символ моего брата, – ответил Марш. – Он поступает так, как считает наилучшим. Всегда таким был. С самокритикой у него проблемы, но он искренне хочет защитить Скадриаль. Интересы его слуг совпадают с вашими.

– Мне кажется, однажды я смотрел на мир его глазами, – сказал Вакс. – Много лет назад. Выживший… он еще жив?

– Жив? – переспросил Марш. – Пожалуй, это зависит от того, что для вас означает жизнь. Он в состоянии, близком к живому. Устроит такое объяснение?

– Призрак, что ли? – уточнил Уэйн.

– В некотором роде, – ответил Марш. – Я живее него, но он живее других призраков. Как-то так. Из нашей компании осталось трое. Только трое, спустя столько времени. Мы как ноги треножника, не дающие ему упасть. Отруби одну, и… не знаю, что случится.

Вакс не до конца понял это объяснение. Однако приятно было снова нацепить кобуру. К тому же у них появилась зацепка. Имя и, судя по всему, разрешение покинуть участок без конвоя. Он собирался им воспользоваться, даже если сам Смерть…

– Я останусь, – сказал Вен-Делл, когда они собрались выходить. – Пригляжу за лордом Железноглазым, проведаю констеблей в больнице. Не думаю, что в таком виде пригожусь в расследовании.

– Как тебе угодно, – ответил Вакс.

– Лорд Ладриан, не забывайте, что вы говорили, – сказал Вен-Делл. – Гармония направляет людей, куда нужно, но они не должны сидеть сложа руки. Таков его путь.

Вакс кивнул:

– Уэйн, Мараси, вы готовы?

– Да. – Мараси закинула на плечо сумку.

– А вы прежде знали, что призраки существуют? – спросил Уэйн, уперев руки в боки.

– Это так важно? – ответила Мараси.

– Важно ли существование призраков?! – воскликнул Уэйн. – Мараси, еще как! Еще как, ржавь побери!

– Мне говорили, что их лучше называть когнитивными тенями, – буркнул Марш.

– Уэйн, давай не отвлекаться, – приказал Вакс.

– Ладно, ладно. – Уэйн сунул дуэльные трости в петли на поясе. – Чего вы так взъелись на человека, ошарашенного внезапными доказательствами существования загробной жизни? Темные боги. Сам Смерть умирает. Ржавые призраки. Ладно, идем, но больше не жалуйтесь, если я поменяюсь на чьи-нибудь любимые туфли или еще что-нибудь. Ясно вам?

Они втроем вышли из притихшего полицейского участка на солнечную улицу.

29

«Так, – думала Мараси, пытаясь совладать с эмоциями. – Поговорили со Смертью. Обычный будничный разговор со Смертью собственной персоной…»

Она не винила Уэйна за то, что был не в своей тарелке. Но – нельзя отвлекаться. К несчастью, не успели они даже спуститься с крыльца участка, как кто-то выбежал за ними. Блантач раскраснелась от натуги – и, вероятно, эмоциональной нагрузки – и выглядела далеко не такой уверенной в себе, как ранее.

– Что? – Мараси подошла к ней.

– Он пошлет за вами констеблей, – сказала та. – Как только придет в себя после встречи… сама знаешь с кем. Я знаю лорда Энтроуна. Он кичится своей «современностью» и «передовым мышлением». Придет к выводу, что вы его надули, и пошлет отряд вас арестовать.

Вакс тихо простонал и подошел к ним.

– У нас нет времени прятаться от патрулей.

– Послушайте, – сказала Блантач, – я… понятия не имела, что у нас тут творится. Думала, хорошо знаю город. Пока… – Она оглянулась на здание участка и вздрогнула. – Мои иллюзии разбились с весьма громким звоном. Теперь я чувствую опасность.

– Блантач, это не просто опасность, – ответила Мараси. – Грядет катастрофа.

– Да. Верно, – согласилась Блантач. – Это правда был… ну, вы понимаете?..

– Он самый, – подтвердила Мараси. – Я с ним уже встречалась.

– Ржавь… – Капитан перевела дух и снова повернулась к ним.

– Думаю, что смогу избавить вас от внимания Энтроуна, если вы позволите мне отправить с вами своего офицера.

– Даже не обсуждается, – сказал Вакс.

Блантач подошла к нему и посмотрела прямо в глаза.

– Короче говоря. Это мой город. Не знаю, чего или кого вы так опасаетесь, но я тут ни при чем. Хочу помочь, но не могу придумать ничего лучше следующего: если с вами будет офицер из Билминга, Энтроуна получится убедить, что вы под надежным наблюдением.

Она развернулась и жестом подозвала кого-то. По ступенькам, едва не споткнувшись на последней, спустилась стройная женщина. Она приподняла чересчур громоздкие очки, едва не уронив при этом три толстые учетные книги. Пока она боролась с книгами, длинные черные волосы закрыли ей глаза. Она смахнула их и смущенно улыбнулась накрашенными ярко-алой помадой губами.

Это была Луносвет.

– Она говорит, что знакома с вами, – сказала Блантач, – и вы можете ей доверять. Ким – не оперативный сотрудник, а лаборантка, но она хорошо ориентируется в Билминге и может облегчить вам работу.

Луносвет – Ким – протянула руку для рукопожатия, из-за чего снова едва не выронила книги. Она едва подхватила их.

– Забавная, – заключил Уэйн.

– Тебе уже хочется ей шнурки между собой связать? – Вакс сложил руки на груди. – Мараси, ты ее знаешь?

– Ну… знаю, – ответила Мараси.

– Откуда? – спросил он.

Выкладывать все перед Блантач было нежелательно.

– Работали как-то над одним совместным проектом. Она приезжала в Элендель для сбора материала по исследованиям.

Вакс прищурился, очевидно раздумывая, вызывает ли от этого Ким более или менее подозрений. Мараси чувствовала, что этой женщине можно доверять. Отчасти. Ведь Марш сказал, что люди с татуировками трех ромбов – на их стороне.

Луносвет отдала Ваксу честь.

– Сэр, обещаю приносить пользу и не мешаться. – Она поморщилась. – Разве что не нарочно.

– Считаю, что надо ее брать, – сказала Мараси.

Вакс кивнул:

– Хорошо, Ким. Вы с нами. Посмотрим, чем вы можете помочь. Недавно в Билминге пропал некий Тобал Коппер. Мне нужно выяснить, где он жил, и допросить его знакомых.

– О! – воскликнула Луносвет. – У меня такой информации, безусловно, нет. Я просто карты таскаю и всякое такое! Но могу провести вас в архив! Там должны быть подсказки.

– И все узнают, чем мы заняты, – заметил Вакс. – Архив – важное место; у Круга там наверняка агенты.

– Вряд ли мы найдем другой способ раздобыть информацию, – возразила Мараси. – Нужно просто не медлить и быть на шаг впереди врага.

– Годится, – после секундных раздумий согласился Вакс. – Ким, ведите. Капитан Блантач, мы будем весьма признательны, если у вас получится держать лорд-мэра от нас подальше.

Здание, где располагались архив и информационно-аналитический отдел Билминга, в лучшую сторону отличалось от схожих учреждений Эленделя. Мараси нередко приходилось часами просиживать в тесных каморках, листая толстенные книги и подборки газет.

Это здание было изящным, из серебристого металла, и основную площадь его поверхности занимали окна. Внутрь их провела лично Блантач; одной лишь демонстрации удостоверения хватило, чтобы к ним приставили толпу младших аналитиков. После этого капитан распрощалась с группой.

Спустя считаные минуты Мараси и компания уже сидели в удобных креслах внутри остекленного конференц-зала, попивая чай в ожидании результатов. Только Вакс бродил туда-сюда, словно зверь в клетке.

Мараси, безусловно, предпочла бы здешнему чаю горячий шоколад Аллика, но все было куда лучше, чем самой часами портить зрение за старыми бумагами. Она воспользовалась передышкой, чтобы настрочить Аллику письмо, в котором просила не волноваться на случай, если он прочтет о потерях в газете.

Она остановилась. Затем добавила, что неплохо бы ему съездить на денек в поместье ее отца. На всякий случай.

Мараси вышла, чтобы отправить послание, – по пути к архиву на глаза попалась станция радиосвязи. Проходя по ослепительно-белому коридору, она увидела, как из бокового прохода появилась Луносвет. Разве она не в туалет отлучалась? Мараси оглянулась и увидела, что конференц-зала, где остались Вакс с Уэйном, отсюда не видать.

– Хорошо, – тихо произнесла Луносвет. – Я надеялась, ты поймешь подсказку и выйдешь со мной поговорить.

– Я вообще не за этим вышла, – призналась Мараси. – Нужно объяснить остальным, кто ты такая. Нет причин держать это в секрете.

– Лучше не стоит, – спокойно возразила Луносвет. – До них мне дела нет. В отличие от тебя.

– Я думала, тебе вообще нельзя вмешиваться.

– Без приказа. Но приказ пришел. Я могу помочь, но не должна раскрываться перед твоими друзьями. Мой наставник обеспокоен их связью с Гармонией.

– Луносвет, я не хочу их обманывать. – Мараси остановилась посреди коридора, в котором, кроме них, никого не было.

– Уже обманула.

– Чтобы не выдать тебя Блантач, – ответила Мараси.

– Думаешь, эти двое рассказывают тебе обо всем, что творится в их жизни? Без утайки?

– Обо всем важном.

– Что обсуждал Ваксиллиум с Гармонией, когда умер?

– Это… не важно.

– А по-моему, важно. – Луносвет обошла Мараси и встала напротив. Не преграждая путь, но так, чтобы Мараси видела ее глаза. – Ищешь ответы? У нас они есть. Хочешь защитить Скадриаль? Это и наша главная цель. Но мы не можем действовать в открытую. Враги тут же ударят. Сущности вроде Трелла слишком могущественны, а Гармония чересчур нерешителен. Он хоть чем-нибудь помогает?

– Он послал нас, – ответила Мараси.

– Бросил вас в пекло и пожелал удачи? Это, конечно, не повод винить его – мой наставник весьма тепло о нем отзывается. Но реальность такова, что вашей планете не светит ничего хорошего, поэтому мы должны скрываться. А наши тайны можно раскрывать лишь тем, кто это заслужил.

– Вы вряд ли найдете кого-то заслуженнее Вакса.

– Нам он неинтересен, – отмахнулась Луносвет. – Нам интересна ты. Разве тебе не приятно сознавать, что ты знаешь такое, чего не знает он – и никто другой? Тайны самого Космера?

– Мне не нужно хранить от друзей секреты, чтобы чувствовать себя особенной.

– Верю, – улыбнулась Луносвет. – Занятно. Так или иначе, я прошу тебя сохранить мой секрет. Считай это платой за помощь. Я встречалась с Автономией, знаю, как она действует. Без меня вам не справиться. Но если выдашь – я уйду.

– Вот, значит, как ты запела? Шантажируешь?

– Шантажирую? – удивилась Луносвет. – Это просто уговор. Мараси, у меня своя работа. Я не обязана помогать вам. Имея на руках улики, я сама могу быстрее вас разыскать, где жил этот Тобал Коппер. – Она развела руками. – Ваксиллиум тебе доверяет. Он поймет, если скажешь, что не можешь ему обо мне рассказать.

Она отошла в сторону и двинулась дальше по коридору. Когда она приблизилась к двери конференц-зала, ее поведение изменилось. Она стала взволнованной и неуклюжей, толкнула дверь, покраснела, когда та не подалась, и потянула ручку на себя.

Мараси в раздумьях продолжила путь. В словах Луносвет была крупица истины… Когда-то Мараси нравилось гоняться за мелкими мошенниками и даже опасными гангстерами. Но чем больше она узнавала о планете и сильных мира сего, тем меньше удовольствия получала.

Давным-давно она объясняла Ваксу, почему пошла в констебли. Ей хотелось сделать город безопаснее, для чего требовалось не просто отлавливать преступников, а поменять отношение людей к самим себе. Запри человека за решеткой, и ты помешаешь ему совершить новые преступления. Научи человека уважать себя и общество, и ты помешаешь совершать преступления всем, кого он мог научить, нанять или заставить.

Ей не хотелось возиться с отдельными личностями. Она хотела изменить мир целиком. По крайней мере, об этом мечтала, когда решила стать констеблем. Неужели повседневная рутина изменила ее?

Когда она вернулась, отправив сообщение Аллику, бригада аналитиков уже добыла искомую информацию. Газеты и архивные записи лежали на столе перед Ваксом. Мараси подошла к нему. Луносвет смирно сидела в углу, обезоруживающе улыбаясь. Уэйн притворялся спящим, но одним глазом следил за Луносвет.

«Не перестарайся с актерством, – не без удовольствия подумала Мараси. – Он тебя раскусит».

– Тобал Коппер. – Один из аналитиков указал на распечатку. – Пятьдесят три года. Химик, специалист по каучуковым изделиям. Работал на «Шины Бассейна», компанию, изготовляющую… шины.

– Пять лет назад его уволили, – добавил другой, – за… непредсказуемое поведение.

– И что бы это значило? – Мараси присмотрелась к разложенным на длинном столе газетам.

– Ну, – начала старший аналитик, кудрявая террисийка в рубашке с V-образным узором, – бóльшую часть информации мы почерпнули из судебного дела. Он судился с бывшим работодателем. По его словам, они… гм… «проигнорировали его жизненно важные открытия, касающиеся неизбежного конца света».

Вакс и Мараси переглянулись.

– Продолжайте, – сказал Вакс.

– К сожалению, продолжать особо нечего, – ответила аналитик. – Иск отклонили без рассмотрения. Здесь также упоминаются листовки, которые Коппер распространял, но такое мы не архивируем. У нас есть только судебное дело, документы об аренде квартиры и полицейский рапорт об аресте.

– За нарушение общественного порядка, – пояснил младший аналитик. – Он стучал во все квартиры своего дома и орал: «Им почти удалось разделить гармониум, и скоро нас всех уничтожат».

– Здесь вся информация. – Старший аналитик положила бумаги на стол. – Мы продолжим поиски, но вряд ли что-то найдем. Мы поименно отслеживаем всех, кто когда-либо подвергался аресту, и получили только три отклика.

– Можно последний вопрос? – остановила их Мараси. – Пожалуйста, разыщите записи о пропаже продовольственных товаров. Особенно с длительным сроком хранения.

– А, это у нас уже два года регулярно происходит, – ответила старший аналитик. – Капитан Блантач тоже этим интересуется; просила нас отслеживать подобные случаи. С чего вдруг криминальному подполью понадобилось столько консервированной фасоли?

– Хотелось бы и мне это знать. – Мараси взяла верхний лист судебного иска. Коппер утверждал следующее: «Некто готовится к катаклизму, строя бункеры, управляемые необъяснимыми технологиями. Городское правительство в доле, как и мои работодатели! Меня уволили, потому что я почти раскрыл их планы. Прислушайтесь! Они занимаются разделением гармониума, и если им это удастся, в их руках окажутся бомбы, способные превратить нас в черепах».

Последнее утверждение казалось несколько притянутым за уши.

Аналитики вышли, оставив Мараси и Вакса по очереди перечитывать документы. К сожалению, читать было особо нечего. В полицейском рапорте сообщалось, что Тобала Коппера отпустили, как только тот перестал буянить. Больше он правонарушений не совершал.

На последней странице значился адрес в фешенебельном, по словам аналитика, районе. Мараси полагала, что работа главного химика хорошо оплачивалась.

– Скорее всего, от него избавились, когда шумиха улеглась, – тихо предположил Вакс. – Чтобы не вызвать лишних подозрений.

– Возможно, – ответила Мараси. – Но также вероятно, что его захватили и заставили работать на Круг.

– Смерть сказал, что он пропал две недели назад. След, наверное, уже остыл.

– Но других следов нет, – сказала Мараси.

– Согласен. Ким, вы знаете, как найти этот адрес?

30

Дом Коппера совсем не был похож на гору.

Уэйн стоял рядом со спутниками, подперев руками бока, и глазел на здание. Оно было блестящим, со множеством окон, напоминая бутылку дорогого напитка. Не должны здания так выглядеть; им положено напоминать груду кирпичей. А между ними должны быть подворотни, пахнущие тем, что выходит из человека после того, как он выхлебал бутылку дорогого напитка.

Уэйн ожидал увидеть плато.

«Нет, подожди, – сообразил он. – Сначала был каньон. Точно. По сюжету сперва нужно найти его».

Успокоившись, он последовал за Мараси, Ваксом и этой Ким, всячески старавшейся казаться неуклюжей. В фойе был консьерж и все такое. Может, и себе такое здание прикупить? Консьерж – штука полезная; может довести тебя до квартиры, если уговоришь слишком много бутылок дорогого напитка.

Впрочем, Уэйн обычно уговаривал самое дешевое пойло. Жизнь тайного миллионера не означала, что он перестал ценить всякую дрянь. Нужно было лишь прицепить к напитку эпитет вроде «классический» или «аутентичный».

Консьерж позвал коменданта здания, мужчину, который вполне был похож на кирпич. Хоть какая-то дань строительной традиции. Мараси с Ваксом объяснили, почему им нужно осмотреть квартиру пропавшего, а Уэйн в это время прогулялся по фойе, разглядывая огромные картины, изображавшие танцующих людей. На танцорах были костюмы и платья, ноги казались бесконечными, а спины держались так ровно, как будто люди были не из плоти и крови, а из линеек.

Похоже на каньон из маминой истории? Ма говорила, что там было красиво. Нет. Не сходится. Ни один уважающий себя каньон не развесит по стенам картины с танцорами.

Почему он вообще вообразил, что все будет как в той сказке? Ну, наверное, потому что он об этом подумал. Если думаешь о чем-то, нельзя отпускать мысль. Это же очевидно.

Комендант выслушал Вакса и Мараси, недоверчиво взглянул на удостоверение Ким и недовольно фыркнул. Он указал нужный лифт, и вся компания втиснулась в кабину.

Уэйн не слишком любил лифты. Но не из-за того, что приходилось сидеть взаперти в крошечной кабинке, не зная, как она работает, и надеяться на оператора. И не из-за того, что ты чересчур отчетливо чувствовал запахи других людей и не мог видеть, куда едешь, что портило впечатление от подъема.

Хотя… пожалуй, последний пункт все-таки соответствовал действительности. Лифты были вроде каруселей, созданных человеком, не желавшим, чтобы его дети пугались или веселились. Они вызывали бы больше доверия, если бы ими управляли люди, а не сила электричества. В последнее время народ стал слишком полагаться на эту непонятную силу, сочившуюся из настенных розеток. К тому же Уэйн стал главным инвестором в эту технологию, что само по себе должно было насторожить людей.

На двадцать втором этаже, в конце длинного коридора, комендант достал связку ключей и открыл дверь в просторную квартиру. Снова фыркнув, он пригласил их войти.

– Сюда еще кого-нибудь пускали? – спросил Вакс.

– Нет, – коротко ответил комендант.

– Жилец пропал две недели назад. Никто его не искал? Ни констебли, ни родственники?

Комендант помотал головой, еще раз фыркнул и удалился, очевидно не желая вести дел с констеблями.

– Какая муха его укусила? – задумалась Мараси, закрывая за собой дверь.

– Кто знает, – ответил Уэйн. – Но, вероятно, крайне неразговорчивая.

Вакс вышел на середину комнаты. Одна стена почти целиком состояла из узких окон от пола до потолка, разделенных стальными переборками. Из окон открывался вид на город. По правую руку выстроились книжные шкафы. Слева была устроена стильная зона отдыха с черной мебелью и желтым ковром. Все было крайне аккуратным; впрочем, наверное, легко поддерживать в доме чистоту, когда ты умер или пропал.

– Итак, – сказала Мараси, – его либо похитили, либо убили. Квартиру оставили и как будто не тронули. Западня?

– Западня, – кивнул Вакс. – Минутку. Сейчас просканирую все алломантией.

Оказалось, что взрывную ловушку, даже из современных пластичных материалов, крайне сложно соорудить без металлических компонентов. Они обнаружили три растяжки и одну нажимную пластину, соединенные с мощными гранатами. В Круге определенно не беспокоились о сопутствующем уроне.

– Значит, те, за кем вы гоняетесь, побывали здесь раньше нас. – Ким принялась нервно заламывать руки. – Ржавь. Во что я ввязалась…

– Очевидно, они стоят за исчезновением Коппера, – заключил Вакс. – Осторожнее. Мы могли пропустить какую-нибудь ловушку. Ким, можете обойти соседей и попросить покинуть квартиры на часок?

Она послушалась, и оставшаяся троица занялась привычной работой: поиском улик. Ким вернулась, когда Уэйн осматривал письменный стол рядом с книжными шкафами. Склонилась рядом с ним и заглянула под стол. Уэйн простучал его на наличие двойного дна.

– Это… – сказала она, по-прежнему прикидываясь неуверенной в себе. – Я сделала, как вы просили. Но… есть ли смысл что-то здесь искать? Ваши противники наверняка всё тут прочесали.

– Конечно, – ответил Уэйн. – Я даже могу это доказать. Видите эти маленькие отверстия? Их просверлили, желая наверняка убедиться, что в столе нет потайных отсеков, не ломая при этом сам стол. Скучно… но иногда оправданно. Например, если нужно, чтобы комната выглядела нетронутой, когда в нее заявятся констебли. Больше шансов, что те взорвутся.

– Так какие улики тут можно найти?

– Ну, в некотором роде это сродни кулачному бою – выпад вперед, уклонение назад. Или танцу. Ловушки расставлены на случай, если на след Круга выйдет кто-то опасный. Простых констеблей взрывать нет смысла. Только особенных.

– Вроде вас?

– Еще чего. – Уэйн указал на роющуюся в книгах Мараси, затем на Вакса, простукивающего дальнюю стену на наличие тайников. – Видите этих двоих? Олицетворяют лучшее из двух миров. Вакс – чистое чутье. За плечами многолетний опыт и множество ранений. Работе констебля не обучался – все школьные годы учился у террисийских мудрецов всякой древней мудрости.

А вот Мараси – это интеллект. Она всю жизнь изучала, как правильно заниматься этой чепухой. Порой мне кажется, что она прочла больше книг о работе констеблей, чем было написано. Может часами рассуждать о повадках преступников, о том, как бороться с бедностью, и прочих заумных вещах, отчего кажется, что констебли занимаются сплошной математикой. Вместе они идеальная комбинация. Инстинкт и знания. Практика и прилежание. Да, враги осмотрели эту квартиру. Успели раньше нас. Но они подложили бомбы, а значит, беспокоятся, мол, могли что-то упустить. И вот мы танцуем, бьемся на кулаках. Получится ли у нас найти то, что не смогли они?

– Любопытно, – произнесла Ким. – А у вас какая роль в команде?

– Комедийная.

Она вздернула бровь.

– Может, еще немного эксцентричная, – ответил Уэйн. – На мне импровизация. Образное мышление.

– Выходит, у вас пылкое воображение?

– Да, все время о пылких девицах думаю.

Она улыбнулась. Уэйн решил, что она вполне ничего, когда не притворяется. Жаль только, почти наверняка шпионка или предательница.

– Эй, Вакс, – позвал Уэйн. – Взгляни-ка.

Вакс мигом подошел и взял протянутый нижний конверт из найденной в столе стопки.

– Что это? – спросила Ким.

– Когда пишешь чернилами, – объяснил Уэйн, – приходится ждать, пока они высохнут. Но предположим, человек торопился или был взволнован. Он убрал листок в ящик и прикрыл сверху чем-то объемным. Вроде этой стопки писем. И чернила отпечатались на конверте.

– Размазано. – Вакс присмотрелся к конверту. – Но можно попытаться разобрать. Вот тут что-то подчеркнуто. Похоже на цифры, нет?

– Вроде семерка, – указал на одну цифру Уэйн. Соседняя слишком расплылась. – Дальше запятая и тринадцать.

– Может, какая-то комбинация, – тихо предположила Ким, выглядывая из-за плеч. – Похожие номера у вокзальных камер хранения, куда можно за плату сдавать вещи.

Вакс медленно кивнул.

– Мараси, ты что-нибудь нашла?

– Похоже, все эти книги подменные, – ответила та. – Коппер наверняка много читал, но тут все новое. Думаю, Круг из предосторожности забрал абсолютно все книги, заменив их, чтобы сбить нас с толку.

– Но мебель, кажется, оригинальная. – Вакс подвинул стул, чуть ударив им о стену, чтобы продемонстрировать место, где от постоянных подобных ударов облупилась краска. – Старая, поизносившаяся. Ковер тоже. Комната выглядит аккуратной и ухоженной, потому что люди Круга прибрались после обыска, но до их прибытия здесь, скорее всего, царил беспорядок.

– Думаю, наш клиент мертв. – Уэйн сковырнул со стены кусок мастики. – Пулевое отверстие. Скорее всего, бедолагу застрелили в спину, пока он тут сидел.

– Слишком конкретный вывод по столь малому количеству улик, – возразила Мараси, подойдя. Она достала короткую кисточку и соскребла из дыры в пробирку немного пыли и какие-то крупинки.

– Кровь? – предположил Уэйн.

– Да, – признала Мараси. – И кажется, костяная крошка. Вероятно, со стола кровь отмыли, а вот из отверстия достали только пулю. – Она потрогала пальцами столешницу. – Старая. Он много пользовался этим столом. А может, уже купил в таком состоянии. Сложно сказать.