Текст книги "Утраченный металл"

Тонкие голубые линии потянулись от груди ко всем источникам металла. Большинство линий были почти незаметными, указывая на гвозди в стенах и мебели. Лампы, дверные ручки, даже невидимые провода. Металл все больше окружал людей. Он присутствовал во всем, начиная от осветительных приборов и заканчивая перьевой ручкой на столе. Многие считали, что дни металлорожденных сочтены, что современные научные открытия уравняют всех людей и лишат алломантов и ферухимиков любых преимуществ.

Однако Вакс, хорошенько потренировавшись, научился отключать освещение в комнате, нарушая целостность проводов. С каждым научным открытием арсенал его способностей только расширялся. А чем больше металл входил в повседневную жизнь, тем больше подробностей Вакс мог увидеть.

В столе он не заметил скрытых отделений, но обнаружил комнатный сейф. Тот скрывался не за картиной или шкафом, а в полу под диваном – гораздо более популярном месте, вопреки всеобщему мнению.

Вакс быстро занялся сейфом. Уэйн был легок на язык, но ему грозила серьезная опасность, и Ваксу не хотелось надолго оставлять друга одного. Двигая диван, он услышал новые крики, уже громче. Возможно, враг раскрыл их замысел.

Сейф оснащался алломантическим замком. Не открывался ни ключом, ни с помощью комбинации цифр. Если повезет, можно открыть стальными толчками. А вот если штифты нужно тянуть, значит удачи не видать. Вакс прищурился, приглядываясь к металлическим линиям. Многие алломанты этим бы и ограничились, не подозревая, что при ближайшем рассмотрении, если позволить линиям свободно разделиться…

Одна большая линия распадалась на множество маленьких, и каждая соединяла алломанта с механизмами внутри устройства. С запорными штифтами, которые можно толкнуть в определенном порядке, чтобы отпереть сейф. Крики снаружи стали более взволнованными. Вакс взялся за замок. Такие замки не поддавались простым взломщикам и даже большинству алломантов. Но у них было слабое место. Вакс осторожно, не прикладывая силы, по очереди толкнул все штифты и покачал их, пока не нашел тот, что активировал защелку.

Это первый. Он подтолкнул его и был вознагражден щелчком, когда тот встал на место. Повезло – механизм подходил для толкателя. Но это не означало, что любой стрелок мог легко вскрыть сейф. Работа была кропотливая.

Открыв первую защелку, Вакс пошевелил оставшиеся штифты, чтобы определить следующий в очереди. Получилось. Затем он быстро определил третий, толкнул, и…

Замок вернулся в изначальное положение.

Вакс застыл; по щеке пробежала капля пота. Что он сделал не так? Несмотря на нарастающий шум и гам, он заставил себя попробовать снова. И замок снова вернулся в изначальное положение, как только он толкнул третий штифт.

Он в отчаянии стукнул кулаком по полу, но тут же догадался: замок был сконструирован не для того, кто мог толкать или тянуть. Он был сделал для того, кто мог и то и другое. Третий штифт нужно было тянуть.

Короче говоря, открыть сейф способен только рожденный туманом. Или в данном случае тот, кто мог обмануть природу с помощью гемалургии.

Значит, не повезло. Открыть замок не получится, разве что вырвать его и толкать с двух сторон… а на это не было времени. Снаружи началась суматоха. Крики, сирены, и…

Кажется, запахло дымом?

Ржавь. Вакс быстро осмотрел комнату в поисках других улик. Но ничего…

Стоп. В полу вырисовывалась некая металлическая последовательность. Деревянные доски лежали ровными рядами, а вот под ковром отчетливо виднелся квадрат из гвоздей.

«Потайной люк», – подумал Вакс и, отбросив ковер, нащупал скрытую защелку. Судя по устройству сейфа, Энтроун стал алломантом с помощью штырей и весьма кичился новыми способностями. Но у него не было опыта, как у того, кто с этими способностями вырос. Для стрелка-ветерана эти гвозди – все равно что пятно свежей краски на старой стене.

Люк вел в крайне узкую шахту с деревянной лестницей. Вероятно, шахта располагалась между стенами первого этажа и опускалась в подвал.

Дверь в кабинет окутало дымом; кто-то кричал, что нужно вызвать пожарных. В коридоре забегали. Вакс решил бросить сейф. Он соскользнул на лестницу и закрыл за собой люк. Куда бы ни вел тайный ход, Вакс надеялся, что попадет по нему в нужное место.

42

Мараси казалось странным сочетание срочности и необходимости просто сидеть и ждать.

Проезд по железнодорожной эстакаде Билминга действительно оказался захватывающим. Группа Мараси сняла отдельное купе; за окном стремительно проносился город и дорожные пробки. Поезд часто останавливался, но затем опять срывался с места.

Казалось, будто она превратилась в алломанта-стрелка; каждый рывок поезда ощущался как стальной толчок, приближающий их к пункту назначения. Мараси читала в Словах Основания о судьбоносном полете Вознесшейся Воительницы, когда та в последний миг вернулась в Лютадель, чтобы спасти Гармонию. В легендах Вин преодолела огромное расстояние за считаные часы.

Теперь Мараси, вероятно, путешествовала примерно с такой же скоростью. На мягком диване, обдуваемая прохладным ветерком снаружи. Оружие они попрятали в чемоданы и рюкзаки. На Мараси были простые брюки и рубашка, которые она надевала еще на предыдущую операцию. Луносвет облачилась в форму билмингских констеблей, а Двоедушник нарядился в непромокаемый плащ, как у местных рыбаков. Поначалу Мараси беспокоилась из-за его яркого костюма с кушаком, но старик прекрасно владел маскировкой.

– Чтобы добиться успеха, – сказала Мараси, – мне нужно четко понимать наши возможности. Луносвет, выкладывай, что ты на самом деле умеешь.

– Я разбираюсь в искусствоведении, – ответила та. – Могу подраться, если нужно. Отпустить шуточку, когда уместно.

– Я про необычные способности.

– Ее шуточки вполне необычны, – блеснув глазами, ответил Двоедушник. – Настолько, что я зачастую не понимаю, когда нужно смеяться.

Луносвет закатила глаза.

– У меня с собой три печати душ: две универсальные и одно клеймо сущности. Чтобы сделать еще, нужны особая подготовка и время, которого у нас нет. Поэтому придется ограничиться этими тремя. Каждую печать я могу использовать многократно, но эффект не будет длительным, потому что они… тьфу, ты ведь все равно не понимаешь, о чем я толкую.

– У Луносвет есть печати, – объяснил Двоедушник, – с помощью которых можно менять природу предметов. Одна может создавать двери там, где прежде не было прохода. Другая чинит сломанные или износившиеся предметы так, что они выглядят как новые. Правильно?

Луносвет кивнула.

– Я еще тренируюсь… хочу, чтобы печати работали на любых предметах. На этой планете такое невозможно без инвестированных чернил, но мы вроде бы наладили их изготовление.

– Значит, ты умеешь создавать двери, – сказала Мараси. – А сломанный предмет вернуть в рабочее состояние. Сколько раз?

– Сколько захочу, – ответила Луносвет. – Но лишь на ограниченный период времени.

– Ничего себе, – изумилась Мараси. – Это такая… магия?

– А алломантия – это магия? – спросила Луносвет.

– Конечно нет.

– Значит, и это нет, – ответила Луносвет. – Чтобы что-нибудь починить, мне нужно просто переписать прошлое, заставить предмет думать, что за ним тщательно ухаживали и он никогда не ломался. Универсальные печати – новая технология. Они еще не идеально работают, но пока сгодится.

Мараси это все равно казалось волшебством. Алломантия – другое дело; например, способность отталкиваться с помощью металла от других металлических предметов казалась вполне естественной. А вот переписывать прошлое предметов? Это ли не магия?

– Говоришь, у тебя три печати? – спросила Мараси. – А для чего третья?

– На крайний случай. – Луносвет поерзала на диване. – Две другие действуют только на неодушевленные предметы. Эта может весьма радикально изменить природу человека – конкретно, мою. По возможности я стараюсь ею не пользоваться.

Мараси покосилась на Двоедушника, который покачал головой, намекая, что дальнейшие расспросы лучше оставить.

Поезд замедлился у очередной станции, и пассажиры покачнулись от резкого изменения скорости. Люди высыпали в коридор, дожидаясь разрешения на выход.

– А вы, Двоедушник? – спросила Мараси. – Есть ограничения на то, что вы можете сотворить?

– Увы, – старик потыкал ногой свой рюкзак на полу, – ограничения есть, и серьезные. Я могу поддерживать розеитовые предметы в целости только при наличии определенной Инвеституры. На некоторых планетах она встречается в естественной среде. На вашей – нет, поэтому мои розеитовые творения за пределами нашей базы должны находиться в постоянном контакте с моим телом – или рассыплются в прах. Для создания также нужна вода, содержащаяся в моем теле. Кроме того, способность формировать предметы ограничена моими умениями и познаниями. Например, пистолет я сделать не могу. Механика слишком сложна для старых мозгов, а устройство слишком тонко. Простые инструменты я создавать умею, хотя и в этом многие избранники Силаджаны меня превосходят.

– Си-ла-джа-на, – по слогам проговорила Мараси незнакомое имя. – Это ваш… бог?

– Не совсем бог, но в то же время больше, чем бог, – ответил Двоедушник. – Силаджана – один из первичных эфиров. Они старше Адональсиума и неподвластны его силе.

– Они старше Раскола, – поправила Луносвет. – Это не означает, что они древнее Адональсиума.

– Это основополагающая доктрина моего народа, – сказал Двоедушник Мараси, проигнорировав Луносвет. – Первичные эфиры передают избранным людям свои почки. – Он поднял правую руку, демонстрируя прозрачную каменную паутинку внутри ладони, и позволил солнечному свету из окна пронизать ее насквозь, как стекло. Мараси увидела кости внутри, плоть и связки вокруг которых были полностью замещены кристаллом. – Эта почка связывает меня с Силаджаной, – продолжил старик, – а через него – с остальными его помазанниками. Он – центр, а мы – сеть, что он сплетает вокруг себя. Он вечен, а мы лишь его смертные агенты в Космере.

Это было непросто уложить в голове. Но Мараси решила, что главное сейчас – его помощь.

– Спасибо, что помогаете в нашей борьбе, – сказала она. – Я рада, что Силаджана вас прислал.

– Нам больше ничего не остается, – произнес старик, глядя в окно. – Домой нам пока не вернуться…

– Прас, я готова отправиться с тобой, – сказала Луносвет. – Если решишь попытаться.

– На моей планете бушуют мощные смертоносные силы, – ответил Двоедушник. – Силаджана говорит, мы должны оставаться в изгнании. Ему решать, когда нам возвращаться, и возвращаться ли вообще. Он не станет снова рисковать всеобщим уничтожением.

Поезд рванул вперед, отчего они вжались в спинки диванов. Ехать оставалось три остановки.

– Луносвет, можно с помощью твоей дверной печати попасть на вражескую базу? – спросила Мараси.

– Зависит от строительных материалов, – ответила та. – Печать делает так, будто дверь установили строители. С природным камнем может сработать, а может и нет.

– Так мы могли бы проникнуть на фабрику в любом месте, – сказала Мараси, – и уже там отыскать путь в пещеры.

– Они перевозили много товаров. Оборудование, еду. Вряд ли нам придется искать потайной колодец.

– Ты права, – согласилась Мараси. – У них наверняка грузовой лифт в ангаре. Спасибо за подсказку.

– Можем попробовать прикинуться членами их организации, прибывшими с доставкой, – предложил Двоедушник. – Может, где-нибудь по пути удастся угнать грузовик?

– Уже пыталась, – ответила Мараси. – Вышло не очень. Лучше соблюдать скрытность.

– Согласна, – сказала Луносвет. – Предлагаю сначала осмотреться, найти какое-нибудь отдаленное пустое помещение и сделать там дверь. У настоящих входов будут часовые; так мы избежим встречи с ними. Потом проберемся к грузовому ангару и разыщем лифт.

Вполне разумный план. Но по мере приближения к пункту назначения Мараси волновалась все сильнее. Вскоре поезд остановился, и они сошли. Мараси беспокоило, что длинный футляр с винтовкой привлечет нежелательное внимание, но никто на нее не заглядывался. Может, люди думали, что у нее там музыкальный инструмент. А скорее всего, им было все равно.

У большинства спутников Мараси была нетипичная для Скадриаля внешность, и Луносвет прикрывала глаза широкополой шляпой. Ростом она была ниже большинства скадриальцев, но Мараси не знала, считалось ли это нормой для ее народа или индивидуальной особенностью. Двоедушник, напротив, был высок и долговяз. Смуглая кожа бросалась в глаза, но большинство, вероятно, принимали его за террисийца. В отличие от потомков жителей Центрального доминиона, вроде Мараси, кожа террисийцев могла быть самых разных оттенков.

Кроме того, Билминг отличался невероятно пестрой модой. Здесь люди отказались от темно-коричневых и черных костюмов, популярных в Эленделе. В ходу были яркие, зачастую плохо сочетающиеся цвета. И другие странности. Например, на станции они прошли мимо человека в наряде какого-то животного, раздававшего рекламные листовки мебельного магазина. Также им встретилась пара малвийских туристов в масках и строго одетая женщина, в которой определенно текла кровь колоссов.

Выйдя со станции на лестницу, ведущую вниз к улице, они сразу увидели свою цель: старое кирпичное здание фабрики с тусклой вывеской над воротами. Даже в этом современном городе некоторые районы оставались неблагополучными и прятались за железной дорогой.

Мараси надеялась, что на фабрике никого не будет, учитывая, что шпионы Духокровников в последние дни отметили резкое снижение активности. Но, к несчастью, в этот день на фабрике бурлила всевозможная деятельность. Полдесятка грузовиков стояли у ворот ангара сбоку фабричного комплекса, ожидая погрузки и отправки.

– Что ж, ангар мы нашли, – заключила Луносвет. – Лифт наверняка где-то там.

– И мы будем его искать, влившись в толпу врагов? – скептически произнес Двоедушник.

– Ну да…

– А если попробуем с черного хода? – предложила Мараси. – Ты ведь можешь создать дверь в любой стене? Может, сразу в кабину лифта ее проделать?

– Это возможно, – согласилась Луносвет. – Но мне не нравится, что здесь так людно. Я рассчитывала проскользнуть, пока никто не смотрит.

Мараси тоже. Но чем больше она об этом думала, тем лучше понимала, что это был наивный план. Круг знал, что они в Билминге, и всячески стремился их остановить…

Когда несколько грузовиков с ревом отъехали от фабрики и направились в сторону холма, где располагались правительственные учреждения, Мараси задумалась. Затем улыбнулась.

– Их беспокоит Вакс, – сказала она. – Они собирают бойцов и снаряжение, чтобы разобраться с ним.

– Может быть, – ответила Луносвет.

– Точно говорю, – настаивала Мараси. – Где Вакс, там фейерверки. Он уже в печенках у Круга сидит. К тому же они почти наверняка знают, где он. Постоянные полеты бросаются в глаза.

– Миледи, если вы правы и все их взгляды направлены на Рассветного Стрелка, то нашего вторжения они могут не предугадать, – сказал Двоедушник. Еще несколько грузовиков отъехало, и старик указал на север города, где поднимался столб темного дыма. – Там особняк мэра. Возможно, Рассветный Стрелок немного… перестарался?

– Я готова. – Мараси направилась вниз по ступенькам. – Давайте действовать, пока враг отвлекся.

43

Все в кабинете, включая кандру, собрались вокруг Стерис, чтобы прочесть письмо Вакса. Возможно, не доверяли трактовке Стерис, а может, просто хотели убедиться собственными глазами.

Бомба существует и уже изготовлена. Способна стереть город. Враг ищет способ доставить в Элендель. Эвакуируйте жителей.

Им известно, что я на хвосте. Надеюсь, из-за этого они не пойдут на опрометчивые шаги. Расследование показало, что доставка поездом или грузовиком невозможна, поэтому они разрабатывают альтернативный способ, вероятно, с использованием самодвижущегося артиллерийского снаряда. Так или иначе, предлагаю из предосторожности перекрыть все въезды в Элендель.

Внутри Круга разлад. Одни хотят уничтожить Элендель, другие – весь Бассейн, перезапустив Пепельные горы. Об этом свидетельствует найденная нами фотография. Возможно, получится обратить конфликт в свою пользу. В любом случае главная цель – нейтрализовать пусковой механизм бомбы.

Нужно эвакуировать как можно больше людей в кратчайшие сроки на случай, если у меня не получится.

Люблю,

Ваксиллиум

Адаватвин немедленно распорядилась изолировать молодую радистку, а заодно всех, кто мог слышать передачу. Все в кабинете расселись за столом и посмотрели на Тен-Суна.

– Рассветному Стрелку можно верить, – сказал тот. – Гармония давно подозревал, что враг над чем-то подобным работает. А вот времени у нас меньше, чем мы рассчитывали. Ржавь. Нужно отнестись к этому со всей серьезностью.

– Вынуждена согласиться, – сказала – кто бы мог подумать – Адаватвин. – Я не питаю симпатий к Ладриану, но его новости подтверждает кандра… Господин губернатор, кажется, нас поставили к стенке.

Губернатор мрачно склонился над столом.

«Наконец-то, – подумала Стерис, выдыхая. – От их легкомысленности не осталось и следа». Может, теперь удастся чего-нибудь добиться.

– Времени в обрез. – Губернатор обвел взглядом троих сенаторов и свою заместительницу. – Если бомба существует, нужно спешить.

– Согласен, – кивнул лорд Сетт. – Насколько быстро мы сможем покинуть город?

– Это как посмотреть, – ответил губернатор. – Посол Даал? Предложение прокатиться на воздушном корабле еще в силе?

– Если пробок не будет, – добавила Адаватвин, – можно уехать по шоссе менее чем за час.

– А этого хватит? – спросила леди Хэммондесс. – Кандра, каков радиус поражения у этой бомбы? Как далеко нужно уехать, чтобы не задело?

– Пошлю за нашими родственниками, – сказал губернатор. – Только тихо, чтобы не вызвать массовой паники.

Стерис зажмурилась. Ей стало дурно. С одной стороны, она понимала их чувства. В конце концов, она и сама первым делом отправила подальше детей.

В то же время… ржавь. Они в самом деле собирались просто взять и сбежать? Стерис переглянулась с Редди. Тот обмяк в кресле и выглядел ошеломленным. Он дал клятву охранять жителей города, но теперь ничего не мог поделать. Только сидеть в страхе перед тем, что грядет.

Но она не должна ему уподобляться. Страх она уже пережила. Ради этого и составляла списки. К собственному удивлению, Стерис обнаружила, что ее метод работает. Ей не было страшно. Она не волновалась.

Она могла действовать.

Ей предстояло эвакуировать горожан.

Стерис достала самый толстый блокнот и шмякнула на стол. Пока остальные звали секретарей, готовясь к бегству, она собралась с мыслями и просмотрела записи. У нее было семь подробных планов эвакуации. Какой лучше подходил в текущей ситуации?

Но не прошло и нескольких минут, как губернатор снова распорядился закрыть двери в кабинет и временно вывести секретарей. Взволнованные гости обратили взгляды на него.

– Гм, – кашлянул он, – у Адаватвин есть предложение.

К вице-губернатору вернулось прежнее хладнокровие. Она поднялась, шелестя роскошным террисийским одеянием, и развела руки, как радушный хозяин при встрече гостя.

– Положение действительно тяжелое. Но я вдруг осознала, что решение проблемы у нас, образно говоря, в руках. Если верить лорду Ваксиллиуму, по нашему городу с помощью какого-то устройства выпустят бомбу. Но у нас в распоряжении есть металлорожденные. Столько, сколько нет нигде в Бассейне. Нужно собрать стрелков и разместить их так, чтобы смогли оттолкнуть эту бомбу. На крышах небоскребов, чтобы увидели, как она полетит. А лучше держать связь с агентами в Билминге, чтобы те предупредили о запуске.

– Адаватвин, простите, – вмешалась Стерис. – Вы хоть раз видели, как стреляют современные орудия? Знаете, с какой скоростью летят снаряды? Поверьте, если бомбу запустят, ни один алломант не успеет оттолкнуть ее, когда она достигнет Эленделя.

Вице-губернатор разом увяла, но потом округлила глаза.

– А если у нас будет алломант со всеми способностями и умениями Вседержителя?

Кто-то ахнул. Даал резко поднялся, уставившись на Адаватвин сквозь прорези в маске.

– Ситуация экстренная. Близкая к катастрофической. В опасности весь город! Нужен человек, способный мыслить за тысячи людей, свергать горы и перемещать планеты. Нужно воспользоваться… Браслетами Скорби.

Вот завируха.

Во-первых, Браслеты не так работали. Да, они наделяли носителя усиленными металлическими способностями, но далеко не «всеми умениями Вседержителя». К сожалению, за годы, прошедшие с последнего использования их Ваксом, о Браслетах сложили множество новых небылиц.

Несмотря на это, Стерис и сама подумывала, не воспользоваться ли Браслетами. Во многих ее расчетах они фигурировали. Могущественную реликвию Выжившего, а то и самого Вседержителя, серьезно усиливавшую металлические таланты носителя, нельзя было оставлять без внимания.

– Воспользоваться Браслетами не получится, – сказала Стерис. – Народ Эленделя дал обещание, легшее в основу мирного соглашения.

Адмирал Даал, прежде остававшийся безмолвным, приблизился к столу.

– Браслеты Скорби, – сказал он, – доверили Безликим Бессмертным с твердым условием: их никогда не должны использовать ваши люди.

Технически условие подразумевало, что Браслеты не будут использованы ни при каких обстоятельствах, за исключением нападения малвийцев на Элендель. Таковы были условия сделки, гарантирующие защиту от малвийской агрессии.

– Посол, – обратилась к нему Адаватвин, – вы наверняка осознаёте, что от этого зависит наше выживание. Вы же не лишите нас единственного пути к спасению в этой критической ситуации, единственного способа защиты от катастрофы?

– А вы наверняка осознаёте, – парировал посол Даал, – что независимо от масштабов угрозы любое применение Бассейном священной реликвии будет воспринято моим народом как агрессия. По-вашему, у нас не случалось катастроф, которые можно было бы предотвратить с помощью Браслетов, если бы они находились у нас? Сколько жизней мы спасли бы за последние шесть лет?! Но соглашение подразумевает, что никто не должен использовать столь могущественный артефакт.

В кабинете повисла тишина.

«Он хитрит», – подумала Стерис. Но понять, почему и зачем, не смогла.

– Нам… – губернатор облизнул губы, – нам следует их взять. Если алломант с ускоренным мышлением сможет оттолкнуть бомбу до ее приземления, у нас появится шанс на спасение.

– Они не настолько могущественны, как вы думаете, – возразила Стерис. – Даже с Браслетами такое невозможно.

– На самом деле возможность есть, – произнес Тен-Сун.

– Что? – изумилась Стерис.

– Вам известны… не все подробности взаимодействия высших сил, – сказал кандра. – Я и сам знаю лишь обрывочные детали. Но, думаю, с помощью Браслетов бомбу можно будет отразить. Вопрос лишь в заключенном нами соглашении…

– Святейший, – обратился к нему губернатор, – что решил бы Гармония, если пришлось бы выбирать между спасением города и предательством малвийцев? Чего желает он?

Тен-Сун ненадолго умолк, после чего прорычал:

– Я принесу Браслеты.

44

Мараси повела команду к цели. Внизу, под эстакадой, легко укрыться: здания в этом пригородном захолустье стояли тесно, улочки были узкими. Почти как в историях про трущобы Лютадели.

Здесь к фабрикам, перерабатывающим заводам и складам жались многоквартирные жилые дома. Люди жили в тени железной дороги – символа прогресса и единства, где каждые несколько минут с грохотом, от которого клацали зубы, проносились напоминания: как же хорошо жить в таком современном городе! Железная дорога – маяк прогресса! А самое прогрессивное в железной дороге – тень от эстакады.

В целом Мараси была за научно-технический прогресс, но зачастую он не объединял общество, а разделял. Скоростная железнодорожная магистраль – дело хорошее, но пользоваться ею могли только те, кому позволял достаток. Новые квартиры – тоже хорошо, но если тех, кому на них не хватает денег, выселять в лачуги под мостом, то выходит, что чьи-то жилищные условия улучшаются за счет ухудшения жизни других.

В стремлении что-то изменить Мараси сама вынужденно сталкивалась с подобным. Благие намерения ничего не стоят, если не задумываться о реальных последствиях твоих действий. Пытаясь сделать лучше, очень легко все испортить.

«Может, поэтому я со временем предпочла сосредоточиться на сыскной работе? – задумалась она. – Мне хотелось перемен. Но повседневная работа требовала много сил, а серьезные проблемы оказались слишком серьезны…»

Об этом можно было подумать позже. Троица подкралась по переулкам совсем близко к шинной фабрике. Двоедушник держал слово и не отставал; впрочем, шли они не быстро, к тому же все время оставались вблизи стен, так что старик мог позволить себе придерживаться за них, сохраняя равновесие. Мараси все равно претила мысль о том, что приходится вести восьмидесятилетнего деда в зону потенциальных боевых действий, но она заставляла себя молчать.

Когда они оказались в одной улице от фабрики, Луносвет остановила группу. Мараси не понимала, чем вызвана остановка, пока не заметила, как к воротам фабрики подъехала округлая черная машина с затемненными стеклами.

Из машины вышел лорд-мэр Билминга в сопровождении крепких телохранителей. Энтроун торопливо прошел через ворота, прикрикнув на водителей оставшихся грузовиков и взмахом руки приказав им пошевеливаться. Мараси показалось, что она точно расслышала фразу «Рассветный Стрелок».

Вскоре Энтроун скрылся внутри ангара.

– Он на взводе, – шепотом заметила Мараси.

– Когда твой дом горит, еще и не так заведешься, – ответил Двоедушник.

Мараси кивнула:

– Идемте. Его приезд означает, что мы в нужном месте.

Они решили сделать крюк, ненадолго выбравшись из тени железной дороги, прежде чем снова нырнуть в укрытие и пройти вдоль дальней стены фабрики. Они крались, пока не увидели старое заколоченное окно. Мараси надеялась, что получится заглянуть внутрь и увидеть пустое помещение, но окно оказалось плотно заколочено с обеих сторон.

– Гм, – промычал Двоедушник, положив костлявую старческую руку на кирпич. Из ладони вытянулись кристальные нити, поползли по кладке, проникли в щели между досками. – Да, им следовало заделать все цементом…

– Что ты видишь? – прошептала Луносвет.

– Я – ничего, – ответил старик. – А вот Силаджана чувствует каморку с тесно поставленными шкафами и мелкими предметами. Внутри никого, а стена справа от окна свободна.

Он убрал руку, оставив на стене поросль кристаллов, которая тут же начала разрушаться, превращаясь в пыль, разлетевшуюся розоватым облачком. Луносвет порылась в рюкзаке – Мараси вновь обратила внимание на светящиеся сосуды – и достала нечто кожаное. То ли гигантский бумажник, то ли пояс для инструментов. Открыла его и явила на свет три каменные печати.

Выбрала одну, макнула ее в сияющую алую краску и подняла.

– Готовьтесь входить, – сказала она и приложила печать к стене.

К удивлению Мараси, головка печати утонула в кирпиче на полдюйма. Когда Луносвет вынула печать, за которой протянулся тонкий алый шлейф, на стене остался светящийся оттиск с вычурным орнаментом.

Затем стена пришла в движение. Кирпичи тихо заскрипели, потом затрещали и заскрежетали, раздвигаясь в стороны, словно вдруг стали жидкими, и в стене образовалась дверь. Как будто расстегнулась застежка-молния. За считаные секунды многие кирпичи попросту исчезли, а на их месте осталась старая деревянная дверь с облезлой желтой краской.

Луносвет распахнула ее и пригласила спутников войти. Мараси нырнула внутрь первой, перешагнув через оставленные у стены ведра с краской. Двоедушник – за ней, Луносвет – последней. Они набились в каморку, освещенную лишь одинокой красной лампочкой. Зачем тут столько раковин и сосудов с жидкостью? Кладовая уборщиков? А почему тогда лампочка красная, да еще и тусклая, почти не освещающая?

Дверь за спинами исчезла, как будто раздавленная сдвинувшимися обратно кирпичами.

– Таких чудес я еще не видывала, – прошептала Мараси.

– У тебя же есть друг, который летать умеет, – ответила Луносвет.

– И что? – Мараси открыла футляр и достала винтовку. Двоедушник скинул плащ, оставшись в своем костюме с кушаком, и положил руку на эфес сабли. Мараси прислушалась у двери. Луносвет подошла к ней. Не услышав ничего снаружи, Мараси аккуратно приоткрыла дверь и увидела перед собой абсолютно темный зал.

Они вошли туда и увидели невероятное множество кресел, стоявших рядами. Зачем? Добравшись до противоположного конца зала, Мараси ощупала стену в поисках дверей, но вместо этого наткнулась на несколько переключателей.

В зале никого, кроме них, не было, и она рискнула включить один, ожидая, что зажжется свет. Свет действительно зажегся, но не такой, как она предполагала. Ослепительный луч ударил из одной стены в другую, проецируя яркое изображение.

Изображение разрушенного города, на который с небес оседал пепел. Вдруг картинка пришла в движение.

45

Мараси уставилась на движущуюся картинку, изображающую город в полном цвете – хотя оттенки, если не считать ярко-алого неба, были в основном приглушенными темно-серыми и черными. С небес падал пепел, усыпая тлеющие руины. Кроме света, из комнаты слышалось громкое механическое тарахтение.

– Во имя первого эфира, – выдохнул Двоедушник, подойдя к Мараси и оперевшись на спинку ближайшего кресла. – Что это? Окно в будущее?

– Никогда такого не видела. – Луносвет осталась у дальней стены, на которую проецировалось изображение. Она нерешительно сунула руку в световой поток, и тень от руки появилась на стене, нарушив картинку.

А вот Мараси доводилось видеть подобное. Вен-Делл как-то показывал устройство, способное проецировать эванотипы на стену с помощью света. Те изображения были статичными, черно-белыми. Но Мараси запомнила его слова: «Гармония говорит, если это кажется нам удивительным, то от движущихся картинок у нас вообще все металлы сгорят».

Очевидно, Круг раскрыл секрет движущихся картинок. Следовало ли полагать, что они нашли способ создавать их, снимая различные места с помощью камер? Этот зал отчасти напоминал небольшой театр, только без сцены.

Оставалось понять, из какого времени пейзаж с покрытыми пеплом руинами. Из будущего или прошлого? Архитектурой город напоминал Элендель, но по развалинам сложно определить наверняка.

– Взгляните-ка, – позвала Луносвет, открыв дверь в дальней стене.

Двоедушник и Мараси подошли и увидели комнату с совсем иным убранством. Посередине располагался огромный, внушительный стол, на котором стоял миниатюрный макет города. Он напоминал модель, созданную Двоедушником, но из дерева и гипса. Город был разрушен, здания обвалились, словно в результате катаклизма.

Это действительно был Элендель; Мараси узнала планировку. Выходит, кто-то не просто предсказал будущее, а создал модель, отражающую последствия?