Текст книги "Утраченный металл"

Пока все шло хорошо. «Инспекторы спокойствия» Круга обыскивали дома позади, вдоль главной улицы, прикидываясь «дружелюбными соседями-дружинниками». Искусственные деревья скрывали Мараси, позволив уйти незамеченной.

Дом Энтроуна, построенный в прошлом году, оказался столь огромен, что трудно было винить местных в презрении к нему. Умный человек на его месте ограничился бы скромным жилищем, тем более что Энтроун не проводил там много времени. Но его самовлюбленность не позволила отказаться от роскоши – и результатом стал трехэтажный особняк с огромными панорамными окнами на верхнем этаже. По мере приближения Мараси решила, что это тоже своего рода наблюдательный пункт. Возможно, с несколькими фальшивыми комнатами для вида.

– Итак. – Мараси остановила Армаль и остальных. – Пожалуйста, обдумайте то, что я рассказала.

Они затаились среди деревьев и кустов. Ржавь. Мараси сомневалась, что эти люди будут ей полезны. Так или иначе, она двинулась дальше в одиночку, приближаясь к зданию, устроившемуся на небольшом каменном холмике.

Ее заметили люди, высыпавшие из домов в знак протеста перед приказом Энтроуна. Кто-то тыкал пальцем. Можно было больше не прятаться. Оставшись одна, Мараси воспользовалась отмычками Луносвет, чтобы отпереть замок на двери черного хода особняка, и прокралась внутрь. Миновала кухню – чересчур чистую – и обнаружила еще одну дверь, наглухо запертую ригельными замками. Тут отмычки уже бессильны.

Мараси перевела дух. В ее плане было слишком много дыр. Но времени и ресурсов не оставалось; пришла пора решать проблемы уэйновским способом.

Она прикрепила к двери взрывпакет Луносвет, укрылась за шкафом и активировала детонатор. Секунду спустя ворвалась в дымящийся проем с пистолетом наготове. Двое людей внутри при взрыве бросились на пол, хотя заряд был небольшим и почти ничего в комнате не повредил. Эти люди следили за радиоаппаратурой. С другой стороны была еще дверь, что вела вглубь здания; из-под нее струился таинственный свет.

– Лежать, – скомандовала Мараси, целясь в радистов из пистолета. Те, кажется, не были вооружены и охотно повиновались.

Радиоприборы. Мараси пересекла комнату, приказала женщине-радисту подняться и указала на аппаратуру.

– Это система городского оповещения? Вот эти микрофоны к ней подключены?

– Д-да, – запинаясь, ответила женщина.

– Включите, – приказала Мараси.

Женщина торопливо щелкнула переключателями. Затем Мараси отослала радистов на улицу и поймала их в замедляющий пузырь с помощью гранаты. Больше ни на что у нее не было времени.

Вернувшись в дом, она увидела, что в комнате с радио появились другие люди, настороженные шумом. Ржавь, среди них был сам Энтроун, усталый, с мешками под глазами, бледный, словно труп, наряженный перед похоронами в дорогой костюм и шляпу.

Из открытой двери за ними лился белый свет. Мараси заметила большое помещение с белым полом – источником света, – но не успела рассмотреть внимательно. Она прицелилась в Энтроуна, которого тут же прикрыли телохранители.

– Джентльмены, я же вам говорил, – произнес Энтроун. – Наша крыска по углам не прячется. Стоит только подождать, и она сама прибежит.

– По распоряжению полиции Эленделя, – скомандовала Мараси, – приказываю вам сложить оружие и металлы и подчиниться аресту.

Энтроун страдальчески вздохнул, словно к нему обращался не констебль, а трехлетний сын, требующий разрешения лечь спать попозже. Поэтому Мараси выстрелила. Свалила одного охранника, а другой выстрелил в ответ.

Мараси шмыгнула на кухню, едва избежав ранения.

– Энтроун, задумайтесь! – крикнула она. – Вы всерьез готовы убить стольких людей? Что может оправдать столь жестокий поступок?

Гейв не ответил. Ржавь. Она надеялась разговорить его. Обменявшись несколькими выстрелами с оставшимся телохранителем, она перезарядила пистолет.

В этот миг раздались шаги. Инстинктивно отпрянув, она чудом не попала в замедляющий пузырь. Чужой. Он появился за стеной – Мараси заметила слабое мерцание в воздухе.

Выглянув из-за угла, она увидела, что телохранитель стоит в пузыре сразу за дверным проемом. Энтроун остался за границей пузыря. Но как?..

«У этого охранника такая же алломантическая способность, как у меня, – сообразила она. – Он хотел поймать меня в пузырь, но слишком медленно его поднял». Если бы она не уклонилась, то попалась бы, и время вокруг понеслось с невероятной скоростью, позволив Энтроуну привести подкрепление.

Этой тактикой она сама неоднократно пользовалась. От осознания, что она едва не попалась, стало не по себе. Замедляющий пузырь занял кусок кухни и сильно перегородил проход в радиоцентр.

Энтроун ходил туда-сюда, отделенный от Мараси барьером замедленного времени. Стрелять было бесполезно, только глазеть друг на друга. С позиции Мараси было плохо видно комнату позади Энтроуна, но это сияние… о чем-то ей напоминало.

Энтроун уселся в кресло.

– Энтроун, зачем? – спросила Мараси. – Зачем прятать здесь стольких людей? Зачем притворяться, что наступил конец света? – Ее голос должен был донестись до него через небольшую щель между пузырем и дверным проемом.

К сожалению, лорд-мэр отказывался клевать на наживку и просто развалился в кресле.

«Может, нужно не так, – подумала Мараси. – Добровольно он ни в чем не признается. Но что, если заставить его подумать, будто это он выуживает информацию у меня, а не наоборот?»

– Вакс и Уэйн уже обезвредили бомбу, – наудачу солгала Мараси. – Элендель в безопасности. Вы в ловушке; скоро сюда прибудут констебли.

Энтроун не рассмеялся, что было хорошим знаком. Мараси надеялась, что он попытается узнать больше.

– Безусловно, это вздор, – сказал Энтроун. – Я…

Он остановился, услышав, что его голос звучит снаружи здания, и его слышит весь город. Посмотрев на радио, он понял, что микрофоны включены, и смерил Мараси взглядом.

– Я думаю, – продолжил он, – что у вас, девушка, последняя стадия пепельной болезни. Пожалуйста, позвольте вам помочь.

Затем он протянул руку и выключил радио.

Проклятье.

– Хитро, – сказал он. – Но что, по-твоему, случится, даже если в Общине узнают правду? Они все – трусливые гражданские. Их держали здесь семь лет, скрывая правду, а они и не пытались ее выяснить. Думаешь, они вам помогут?

Мараси поморщилась. Весь план коту под хвост.

Телохранитель оставался между ними. Рано или поздно он сообразит, что не поймал ее, и сбросит пузырь. Но до этого, вероятно, еще далеко. Мараси прекрасно знала, как ощущается время в замедленном пузыре.

– Энтроун, вам не обязательно доводить дело до конца.

– И что же это за дело? – спросил он.

– Вы собираетесь открыть портал, чтобы впустить в наш мир армию Автономии. Я все знаю.

Гейв фыркнул и еще сильнее поник. Он оставался негодяем – доказательством служил равнодушный приказ убить пленников, – но это его не особо радовало. Мараси решила подорвать его решимость.

– Зачем? – с искренним любопытством спросила она. – Вы знаете, что они придут не управлять, а разрушать. Уничтожать.

– Если я не помогу, армия все равно явится, – ответил Энтроун. – И тогда меня тоже убьют. Нам с ними не сладить. Любые наши войска уничтожат.

– А это точно? Насколько известно мне, Автономия нас боится. Опасается, что технологически мы превзойдем ее солдат. Если она с легкостью может с нами разделаться, то почему до сих пор не сделала этого?

– Для создания портала нужны особые условия, – ответил Энтроун. – Даже для нее. Его нельзя открыть где угодно и когда угодно. – Он оглянулся через плечо. – Нам дали строго ограниченный срок.

Ржавь. Комната позади него… там и открывался портал? Мараси ожидала увидеть реальные врата или что-то вроде того, но светился сам пол. Ржавь… возможно, большой особняк понадобился Энтроуну не из гордыни. Это было нужно, чтобы спрятать портал, чем бы он ни был.

– Место… – сказал он, отворачиваясь, – думаю, его неспроста выбрали здесь, среди скопления металлорожденных. Также нам передали светящуюся субстанцию, обладающую особой силой. Это часть ключа.

– Но…

– Констебль, вы последователь Выжившего? – спросил Гейв.

– Да, – ответила Мараси.

– Тогда вам известна главная заповедь, – он поднял голову и посмотрел ей в глаза, – которой нас учат с детства.

– Выживайте, – прошептала она.

Энтроун кивнул.

– Но не таким образом, – возразила Мараси. – Не за счет других. Кельсер не сдался без боя. Он не подчинялся любым приказам Вседержителя. Он научил нас выживать, несмотря на препятствия, а не прогибаться под их гнетом ради пары лишних минут жизни.

– Толкуйте как хотите, констебль. – Энтроун утер пот со лба. – Я считаю, что эта армия вторгнется сюда, даже если Тельсин удастся ее затея… чтобы «приглядывать» за нами в новом мире, где все мы будем служить Автономии.

– Это оправдание, – парировала Мараси. – Хуже того, трусость. Энтроун, вы мэр города. У вас долг перед жителями.

– Вы что, правда такая идеалистка? – Он со смехом поднялся.

Мараси покраснела.

Правда ли это?

Правда. Она была идеалисткой и гордилась этим.

«Нужно как-то закрыть портал», – подумала она, приглядываясь к сияющей комнате сквозь пузырь замедленного времени. Свет был белым с перламутровым отблеском. Как чистая Инвеститура из сосудов Луносвет. Пол убрали и сделали своего рода бассейн, заполненный светящейся субстанцией.

– Сосредоточение силы в одной точке… – произнесла она.

Аллик всегда утверждал, что нельзя хранить в одном месте большое количество гармониума, иначе «случится невероятное, ага?». Он не знал, что именно. Но Мараси готова была поклясться, что заметила искажение воздуха в той комнате. Жидкость каким-то образом питала портал.

Энтроун подошел к едва заметной границе замедляющего пузыря. Пузырь был меньше тех, что создавала Мараси, ближе к уэйновским. Энтроун посмотрел на попавшегося охранника и сокрушенно покачал головой.

– Насколько я помню, вы такая же, как он, – сказал лорд-мэр, обходя пузырь сбоку. – Пульсар, создающий пузыри замедленного времени.

Мараси не ответила. Энтроун двинулся в сторону, к стене, отделявшей радиоцентр от кухни, и скрылся из вида. Пузырь занимал почти всю комнату, но по углам оставались незатронутые участки. Вскоре Энтроун снова заговорил.

– Констебль, вы когда-нибудь стыдились этой бесполезной способности? Мне известно, что ваш отец стыдится вашей сестры. Но, по крайней мере, ее он признал.

Энтроун был хорошо осведомлен. Несколько лет назад такая шпилька наверняка задела бы Мараси, но теперь она понимала, для чего он это говорит. Чтобы вывести ее из равновесия. Она сосредоточилась на сияющем бассейне. По поверхности прошла рябь. Был ли другой путь в…

В этот миг Энтроун пробил стену, невзирая на замедленный пузырь. Ржавь! Он казался таким утомленным, что Мараси не чувствовала угрозы. А теперь он пробил деревянные доски, как тонкие тростинки.

Мараси выстрелила ему в грудь, но раны мгновенно затянулись. Быстрее, чем у Уэйна. Энтроун мрачно ухмыльнулся.

Мараси выпустила в него всю обойму, но лишь изрешетила костюм. Энтроун схватил ее за блузку и поднял. Оказавшись с ним лицом к лицу, Мараси заметила, как по плечам лорд-мэра скатывается гипсовая пыль. Не в силах вырваться, Мараси ударила его рукоятью пистолета в висок. Энтроун лишь снова ухмыльнулся. Все, что ей удалось, – сбить с него шляпу.

– Маленькая мерзавка, – процедил он. – Я теперь бог. Что ты можешь мне противопоставить? Жалкую алломантию? Смехотворный пистолетик? Тебе со мной не совладать.

Он развернулся и вышвырнул ее в окно, в главную пещеру.

Было больно. Резкая ослепляющая боль пронзила все тело. Она порезалась стеклом, а при падении ударилась головой и плечом. Прокатившись по земле, она остановилась и обмякла. Сквозь слезы, сквозь боль увидела, как смутная фигура Энтроуна выбирается из окна следом за ней.

– Армия уже на подходе, – произнес он спокойнее, приближаясь. Его дорогой костюм измялся. – Я представлял себе, что стану владыкой нового мира. Но полагаю… полагаю… чтобы выжить, придется довольствоваться малым.

Он потянулся к ней. Мараси попыталась отстраниться, заметив другие фигуры, появившиеся из-за особняка. Армаль с друзьями последовали за ней?

Мараси надеялась, что они услышат признания Энтроуна по радио. Но может быть, если они находились достаточно близко, то услышали его последнюю речь…

«Пожалуйста, – подумала она, – пожалуйста, хоть бы они ее услышали».

Гейв Энтроун наклонился над ней.

– Вы правы насчет моих способностей, – закашлявшись, сказала Мараси. – Я нашла им применение. Но не в них моя главная сила. Вовсе не в них.

Он схватил ее.

– Моя сила, – прошептала Мараси, – никогда не была в алломантии. Ржавь… я еще в детстве это усвоила. Она и не в оружии, и не в удостоверении констебля.

«Пожалуйста…»

Энтроун поднял ее, и раздался отчетливый звон. Лорд-мэр обернулся и увидел Армаль. Звякнул сосуд, который она уронила. Некогда полный света. Теперь – пустой.

Замена металлу, как говорила Луносвет. Только в разы сильнее.

– Энтроун, я констебль, – прошептала Мараси. – Моя сила даже не во мне. Она – в людях.

Поджигатель, наделенный силой тысячи алломантов, нанес сокрушительный удар по их эмоциям.

60

Мараси накрыла волна стыда.

Искусство поджигателей заключалось в том, чтобы выбрать эмоцию и внушить ее человеку. Но для алломантов, управляющих эмоциями, гораздо проще посылать их не на конкретную цель, а в ее направлении.

Судя по тому, как пошатнулся Энтроун, эмоция крепко ударила его, но при этом задела и Мараси, наполнив ее чувством собственной бесполезности. Она вдруг резко осознала свою беспомощность и незначительность. В душе пробудились воспоминания: мгновения, когда она допускала ошибки, когда не добивалась успеха. Случалось ли ей сделать хоть что-нибудь без ошибок? Была ли от нее хоть когда-нибудь польза?

На протяжении всего детства отец прятал Мараси, потому что стыдился ее. В юности она мечтательно зачитывалась легендами и повела себя как последняя дура, когда в ее жизни появилась настоящая живая легенда. Пусть романтические чувства к Ваксу давно остыли, ей по-прежнему было крайне стыдно из-за того, как она заигрывала с ним – и всегда получала отказ.

Она ахнула и, поникнув, упала на колени. Капли крови из рваной раны на голове потекли по щеке.

Она была никем. Всегда была никем.

Вакс взял ее в помощники из жалости. Она столько лет пряталась в его тени, не в силах найти подходящего напарника, и в результате одолжила Уэйна. Она не раскрыла ни одного важного дела без его помощи.

Тяжкий груз придавил ее, напоминая обо всем, что не удалось и не удастся. И…

Для нее это не стало открытием.

Все это она уже чувствовала. Пусть не столь яркие, эти эмоции были не в новинку. Со многими страхами она сосуществовала всю жизнь. Другие она изжила за годы службы. Страхи не подчинялись логике.

Логика не имела значения. Только эмоции. Но с эмоцией Мараси могла совладать. Она отдышалась, прошептала, что это пройдет, и смирилась.

Она справится.

А вот Энтроун не был столь устойчив. Он свернулся клубком на выкрашенной в зеленый цвет террасе и тихо всхлипывал. Его регенеративные способности лишались смысла, если он не мог пошевелиться. А без шляпы с алюминиевой прокладкой он всецело был во власти Армаль.

Несколько солдат прибежали к нему на выручку, но кто-то из горожан разобрался с ними – кажется, при помощи гашения эмоций. Очевидно, Армаль распределила Инвеституру, как и предлагала Мараси.

В итоге план сработал. Мараси выполнила основную задачу: наделила людей силой. Теперь можно было отдохнуть и переждать, пока эмоции не улягутся.

Вот только…

Вот только портал по-прежнему открывался. Армия захватчиков была на подходе.

Беспокойство – острое, сосредоточенное – как ножом рассекло стыд, помогая Мараси сосредоточиться. Потому что Мараси…

Мараси вполне могла функционировать.

Она пошевелилась и почувствовала, как уползает от боли, грусти и стыда. Каждый дюйм давался с огромным трудом, но она ощущала себя все сильнее. Избавлялась от лжи. Принимала себя такой, какая есть. Женщиной, которую не волновало, в чьей тени она сидела, пока это приносило результат. Женщиной, которой было все равно, стыдится ли ее отец, общество – да кто угодно, – покуда она не теряет веры в себя.

Женщиной, которая, несмотря на боль, целеустремленно миновала свернувшегося на земле Энтроуна. И с облегчением вышла из зоны разжигания Армаль. Эмоции улетучились, как дым ветреным днем. Мараси тяжело выдохнула, но расслабляться было рано.

– Осторожнее, – сказала она подошедшим горожанам. – Энтроун металлорожденный. Он умеет крайне быстро исцеляться.

Мараси не знала, долго ли Армаль сможет поддерживать эмоциональную атаку, но казалось, ее способностям нет предела – как у Вин, когда та, если верить писанию, получила силу тумана.

Ржавь. Могла ли эта светящаяся субстанция, как и туман, быть телом божества? Мараси проковыляла обратно в особняк. Проигнорировала застывшего охранника. Для него прошли считаные секунды. Возможно, он до сих пор реагировал на ее уклонение от пузыря, а может, Энтроун изначально приказал ему заблокировать вход.

К счастью, лорд-мэр проделал для нее новый проход. Мараси протиснулась сквозь дыру в стене, прошла мимо радиостанции и добралась до входа к порталу. Оказалось, особняк был, по сути, декорацией. Почти все пространство занимала комната со светящимся полом. Яркий свет заполнял бассейн двадцати футов диаметром. Началось заметное волнение. Сияние озаряло стены призрачно-белым.

Мараси не нужно было долго думать, чтобы осознать мифическую роль этого места. Ржавь. Это – сосредоточение чистой силы. Один лишь сосуд позволил Двоедушнику создать двенадцатифутовое каменное тело, другой превратил Луносвет в иного человека, а третий наделил Армаль способностью разжигать эмоции не хуже самого Вседержителя.

В этом бассейне содержалась сила тысячи таких сосудов. Мараси шагнула вперед, но ее остановило крайне дурное предчувствие. Она приблизилась настолько, что могла видеть их. Тысячи солдат-нелюдей с золотой кожей и горящими красными глазами собрались под темным небом на земле, будто сотканной из тумана. Живые статуи. У них были винтовки невиданной конструкции, а от взглядов как будто прожигались дыры в сознании. Люди в золотом и красном прибыли. Носители последнего металла, как назвал их Майлз. Уничтожители.

Мараси в смятении отшатнулась от бассейна. Порезы и ушибы, полученные в схватке с Энтроуном, снова отозвались резкой болью.

Но любая боль меркла перед зовом этой силы. Казалась ничтожной. Когда-то Мараси отказалась от Браслетов Скорби. Ей не нужна была такая сила.

Теперь она осознала другое. Ей не нужна была такая сила, но долг превыше потребностей. Долг подразумевает: ты должна делать то, что требуется от тебя.

Много веков назад Последний Император Эленд Венчер столкнулся со схожей проблемой: как распорядиться великой силой? Мараси знала, как поступить.

Секунду спустя она выскочила из здания и увидела, что жители Общины разговаривают с солдатами, успокаивают их. Армаль успела связать Энтроуна. Тот сопротивлялся, но почему-то не мог вырваться.

– Масиль – пиявка. – Армаль указала на соседку. – Лечиться он может, но все прочие силы мы из него выкачали.

Мараси кивнула, стиснув зубы от боли и воспоминаний о пережитом разжигании.

– Пусть все здешние алломанты как можно скорее соберутся тут.

– Зачем? – спросила Армаль, подойдя к ней.

– В одной комнате огромный резервуар энергии, и скоро там откроется портал в ужасный мир, – объяснила Мараси. – Разберемся с этим по старинке: израсходовав всю эту энергию с помощью наших способностей.

61

Посадив Уэйна на спину, Вакс поскакал через город по направлению к «Роще». Оттолкнувшись в последний раз от ближайшего небоскреба, который был вдвое ниже башни, он направился сквозь туман навстречу судьбе.

На верхних этажах башни были балконы, до которых мог добраться сильный стрелок. Если враг дальновиден, то наверняка предусмотрел попытки проникнуть в здание через балконы. Но более удобного варианта не было. Чем выше поднимешься сразу, тем меньше расстояния придется преодолевать внутри, где каждый фут придется выгрызать с боем.

Вакс выбрал своей целью широкий балкон с двумя большими темными окнами внутри. Якорь был уже далеко, и толчка едва хватило, чтобы аккуратно приземлиться среди небольших цветочных горшков.

– Эх, – разочарованно выдохнул Уэйн, слезая со спины Вакса. – Надо было прямо в окно влететь и разнести стекло! Было бы эффектно!

– Отличный способ заработать кучу резаных ран. – Вакс сместился за окно, чтобы не показываться тем, кто внутри. – Я лечиться не умею. Ты уже толком не можешь. Тем более тут есть дверь.

– А Вознесшаяся Воительница так сделала, – проворчал Уэйн.

– Когда?

– Прямо перед тем, как Вседержителя убить.

– С каких пор ты это знаешь?

– Так в детской книжке Макса написано, – ответил Уэйн. – Мы с ним иногда вместе читаем. Как раз мой уровень.

Вакс подергал дверь слева от окон, но та оказалась заперта.

– Убийство Вседержителя? – удивился он. – Не слишком жестоко для детской книжки?

– Дружище, – ответил Уэйн, – когда речь заходит о религии, убийства не считаются жестокостью. Ты что, таких простых вещей не понимаешь?

– Видимо, нет, – ответил Вакс. – Я…

Он запнулся, потому что внутри за окнами зажглись ослепительные прожекторы. Вакс вжался в стену, Уэйн – рядом. Он отважился заглянуть внутрь и увидел перед прожекторами вооруженных людей.

Окно разлетелось вдребезги под шквальным огнем.

– Проклятье, – прошептал Уэйн, когда стрельба стихла. – Это солдаты. Я приехал в Бассейн, чтобы расследовать небольшое дельце о железнодорожных составах, которые грабили хитрым способом. Как, во имя Разрушителя, я вляпался в историю о темных богах, армиях, разрушительных бомбах и… призраках? Вакс, мы ведь еще не обсудили призраков.

Вакс вытащил из-под плаща Большую Пушку, которую пристегнул на время полета.

– Можешь отвлечь их, пока я захожу с фланга?

– Жуткое Дерево? – улыбнулся Уэйн. – Будем делать Жуткое Дерево!

– А здоровья у тебя хватит?

– Дружище, для Жуткого Дерева мне не нужно здоровье. Просто смотри.

Вакс кивнул, снял туманный плащ и передал Уэйну вместе с запасным револьвером, который Уэйн принял с неожиданным спокойствием. Обычно для Жуткого Дерева требовалось кинуть несколько патронов в огонь или что-нибудь в этом духе.

Уэйн начал стрелять в окно, специально размахивая лентами туманного плаща, чтобы солдаты приняли его за Вакса. К этому добавлялась пугающе точная вокальная имитация.

Люди заостряли внимание на Ваксе. Забывали обо всем на свете, когда им выпадала возможность сразиться с легендарным стрелком-законником. В последнее время, когда газеты начали приукрашивать его достижения, стало даже хуже. А находка и использование самих Браслетов Скорби уж точно не повредила его репутации.

Пока солдаты отвлеклись на Уэйна, Вакс быстрым толчком засова открыл дверь. Когда он смотрел снаружи, заметил, что эта дверь ведет не в комнату с солдатами, а в отдельное смежное помещение. Открыв ее, он увидел узкий коридор.

Вакс предполагал, что их враги вскоре воспользуются коридором, чтобы попасть на балкон. Поэтому быстро скользнул внутрь и толкнулся к потолку над дверью с другой стороны и удержался там с помощью гвоздей в половицах. Как и ожидалось, небольшая вооруженная группа вышла в темный коридор, и тут же ее окутал яркий свет прожекторов. Ослепил.

В стародавние времена алломанты, особенно рожденные туманом, считались чем-то вроде призраков. Или воплощениями самих туманов. Тихими, скрытными, почти бесформенными. Вакс прекрасно понимал, откуда брались такие мифы. Когда трое солдат тесной группой прошли под ним, он спрыгнул и разделался с ними по старинке: подбросил несколько монет и всадил им в головы сзади. Ни единого выстрела. Ни вскриков от боли. Лишь тела с глухим стуком упали на пол.

Солдаты оставили дверь открытой, и Вакс заглянул в комнату. Специально подготовленные прожекторы перемещались на колесиках. Вероятно, у Круга были часовые, следившие за Ваксом, пока тот скакал по крышам внизу, и засаду устроили, исходя из их сведений.

Отвлекающий маневр Уэйна работал прекрасно. Солдаты выстроили прожекторы в ряд посреди комнаты, а сами разместились между ними, стреляя алюминиевыми пулями.

Уэйн оказался прав: это были не просто вооруженные как попало бандиты в грубой одежде, с которыми они сражались на заре карьеры. У этих солдат была красная униформа и современные новаторские винтовки. Они стреляли аккуратно, с колена, следя за положением тела. Несколько двинулись вдоль левой стены, чтобы окружить Уэйна.

К несчастью для них, за своими флангами они не следили. И пусть на алюминиевые винтовки нельзя было воздействовать стальными толчками, к гигантским прожекторам это не относилось. Прибавив себе веса, чтобы стать устойчивее, Вакс столкнул прожекторы вместе, раздавив стоявших между ними солдат.

Он расплющил всю эту груду о дальнюю стену, затем уменьшил вес и проскользил по полу, пользуясь гвоздями в стене как якорями. На другой стороне комнаты он сгруппировался и снова толкнул груду металла, метя в оставшихся солдат. Те вылетели в окно и скрылись в тумане вместе с металлоломом.

Секунду спустя в сумрачную комнату вскочил Уэйн, бросил Ваксу туманный плащ.

– Извини за дырки.

– Пара дырок не… – начал Вакс, но тут заметил, несмотря на слабое освещение от единственной уцелевшей лампы на потолке, что в плаще не меньше шестнадцати дырок. Некоторые были даже в лентах. – Как же ты сам избежал ранений?

– А меня не было там, куда летели пули, – ответил Уэйн.

Вакс набросил плащ на плечи. У него было три пистолета. Большая Пушка в левой руке. Переживший Сталь, алюминиевый револьвер, заряженный обычными свинцовыми пулями. И Виндикация, с алюминиевыми пулями и двумя особыми туманными патронами для металлорожденных.

– Ну что, поднимаемся по лестнице? – спросил Уэйн.

Вакс кивнул. Чтобы забраться на вершину башни снаружи, понадобилось бы снаряжение для скалолазания, не говоря о том, что там они были на виду у снайперов Круга.

Уэйн достал дуэльную трость. Вакс посмотрел на него и помотал головой.

– Но… – возразил Уэйн.

– Гармония знал, – тихо сказал Вакс. – Знал, чем я должен стать.

Судя по всему, у них было время на короткую передышку, хотя новые враги наверняка уже выдвинулись на перехват. Поэтому Вакс полез в карман и достал крошечный фрагмент металла. Сунул его в ухо, после чего осторожно, трепетно даже, проверил каморы Виндикации, убеждаясь, что все патроны заряжены.

Как и прежде, надев серьгу из треллиума, он почувствовал отрыв от реальности. Но его не одолели видения. Он почувствовал, что Тельсин его заметила, и услышал – очень слабо, – чем она занималась. Раздавала приказы. Голос звучал отчаянно.

Она была наверху. На вершине. Он чувствовал это.

«Ваксиллиум, – раздался голос у него в голове. – Тебе следовало убраться из города, как я предлагала».

Он щелкнул барабаном револьвера, проверяя следующую камору.

– Пришел прибраться за нашей семейкой, – ответил он.

«Как драматично, – сказала Тельсин. – Ты…»

– Тельсин, не вынуждай меня. Не провоцируй.

Она не сразу ответила. Раздавались лишь щелчок за щелчком, камора прокручивалась за каморой.

«Ваксиллиум, ты по-прежнему испуганный ребенок, – сказала Тельсин. – Столько лет прошло, а ты все так же не любишь рисковать. Не замечаешь ничего, что не вписывается в твой ограниченный образ мышления. А меня ждут невероятные свершения».

– Тебя ждет смерть, – тихо ответил Вакс.

«Вакс, тебе до меня тридцать этажей, охраняемых сотнями солдат Тайной Стражи. Лучшими из лучших. Они тебя остановят».

Он закрыл барабан Виндикации.

«Ах, Вакс, – продолжила Тельсин. – Ты так ничего и не понял. Тебе меня не одолеть. Ты слишком ограничен в идеях. Что бы ты ни придумал, я всегда буду на шаг впереди».

Он сунул Виндикацию в кобуру и выпил еще флакон стали – из присланных Гармонией. Наконец он взял в руку Большую Пушку. Ранетт объяснила, на что способен этот пистолет. Поэтому Вакс поднял стальной пузырь, несмотря на то что враги были вооружены алюминием.

– Тельсин, – сказал он, – а не находишь иронии в том, что, сколько бы ты ни твердила о своей дальновидности, ты постоянно недооцениваешь меня? Если бы ты действительно обладала даром предвидения, то разделалась бы со мной сразу же, как только я вернулся в Элендель семь лет назад.

«Прежде, чем ты узнал о моих замыслах?»

– Прежде, чем я полюбил то, что ты стремишься уничтожить.

Он выдернул серьгу и выбросил, затем вышел в коридор и посмотрел туда, где тот пересекался с другим коридором. Из-за двери с табличкой «лестница» раздались шаги, но секунду спустя стихли.

– Дружище, – подошел к нему Уэйн, – ты уверен?

Вакс взял пистолет двумя руками и шагнул вперед.

– Оставайся на месте. Следуй за мной, когда закончу. Но не лезь в драку. Это работенка для Меча Гармонии.

62

Вакс двинулся к лестничной клетке и на ходу достал Стального Выжившего, заряженного простыми свинцовыми пулями. Дважды выстрелил, затем толкнул пули сквозь дерево по обе стороны двери. В ответ раздались крики боли спрятавшихся солдат.

Тельсин решила, что сможет остановить его, если пошлет достаточно солдат. Но Вакс был стрелком. Чем больше на пути преград, тем больше от них останется хлама, который можно использовать как оружие.

Он сорвал со стены огнетушитель, бросил и толкнул вперед, увеличив вес. Снаряд сорвал дверь с петель, расплющив укрывшихся за ней врагов. Как и ожидал Вакс, остальные рванулись в проем, открыв огонь. Он уложил всех меткими выстрелами в голову.

Затем он выстрелил в огнетушитель, и лестничную площадку затянуло белым дымом и химической пеной. Наконец он нацелил левой рукой Большую Пушку и пальнул. Громадный снаряд взорвался в облаке дыма, разлетевшись шрапнелью вокруг, но Вакс, защищенный стальным пузырем, остался неуязвим. Он спокойно прошел сквозь стальной шторм.

Это оружие изготовили специально для него: гранатомет с максимальным разрывным эффектом. Если шрапнель не убивала наповал, то выводила из строя. Вакс ворвался на лестничную площадку, следя за голубыми линиями, протянувшимися сквозь хаос, и расстрелял тени, которые целились в него в дыму.

Вглядевшись в дым, он увидел современную лестницу, какие ставили в небоскребах. Прямой путь наверх, если допустить, что получится прорваться через солдат. С каждым новым выстрелом его пистолета на ступеньки падали мужчины и женщины. Как и предыдущая группа, они были в обтягивающей униформе и не носили на себе металлов. Но у Вакса и без того было с чем работать. Лестница оснащалась металлическими перилами, а между пролетами был широкий проем. Вакс подумал было пролететь сквозь него, но решил не оставлять врагов за спиной. К тому же стоило расчистить путь для Уэйна.