Текст книги "Утраченный металл"

Поэтому он прицелился вверх и стрельнул в проем гранатой, разорвавшейся градом шрапнели. Раздались крики. Вакс взмыл вверх и толкнул перила, изогнув их полукругом и прижав к стене вместе со стоявшими за ними людьми. Сверху принялись палить наобум, и ему пришлось спрыгнуть вниз, едва избежав шквала алюминиевых пуль. Но еще одна граната, запущенная в проем и аккуратным толчком доставленная куда надо, заставила врагов разразиться проклятиями и прекратить стрельбу.

Пользуясь преимуществом, Вакс помчался вверх, оттолкнулся от распределительного щита, затем от металлической таблички с номером этажа. Он расчищал лестницы выстрелами, но чаще использовал в качестве оружия подручные средства. Он целеустремленно продвигался, не останавливаясь, выстраивая перед собой металлическую стену из гильз, шрапнели, металлолома. Толкался, постоянно менял позицию, перемахивая через ступени и трупы.

Однажды Вакс сбежал от своего призвания. Он видел в нем обязанность не только искать ответы и решать проблемы, а стать чем-то ужасным. Чем-то, чем не мог стать Гармония, сдерживаемый силой Охранителя.

Сегодня Ваксиллиум принял эту обязанность. Стал воплощением разрушения, ибо служить Гармонии означало служить не только Охранителю, но и Разрушителю, со всеми вытекающими последствиями. Иногда от него требовались осторожность и сочувствие. Но не в той ситуации, когда дому, семье и друзьям угрожало оружие, способное убить миллионы человек.

Вакс поднимался по лестнице, как ураган, неотвратимо стремясь наверх. К ложному раю чудовищного божества. По мере продвижения он заметил, как туман тонкими струйками вползает внутрь сквозь маленькие вентиляционные отверстия на каждом этаже. Кровь Гармонии находила путь. Она редко проникала в дома, но этой ночью покрывала ступени, будто призрачным раствором.

Звякнул металл. Металл, которого он не видел. Вакс инстинктивно отскочил, и секунду спустя лестница содрогнулась от взрыва. Он почувствовал, что рука закровоточила; у врагов тоже нашлись гранаты со шрапнелью. Но когда защитники башни вышли, чтобы добить его, то обнаружили, что Вакс еще вполне боеспособен.

Точными выстрелами из Виндикации он разослал им алюминиевую смерть. Враги пользовались деревянными щитами и мебелью, чтобы преградить ему путь, но Вакс разнес все гранатой, а потом использовал нашпигованное шрапнелью дерево, чтобы оттеснить противников. Когда те пали, Вакс перемахнул через баррикаду и услышал сверху крики. У него хватило времени, чтобы зарядить в Большую Пушку еще шесть гранат. Закрыв барабан, он стиснул зубы.

Эти солдаты считали, что готовы ко всему. Может быть, им даже приходилось сражаться со стрелками.

Но не с Ваксиллиумом Ладрианом.

Ему пришлось глотнуть еще стали. Запасы таяли быстрее, чем он рассчитывал. Он выбросил склянку в тот миг, когда солдаты наверху с криками начали растягивать над лестничным проемом сети и леску, чтобы помешать ему пролететь.

Но Вакс неумолимо двигался вперед. Иногда он становился тяжелым, как грузовик, иногда легким, словно пуля. От постоянного использования алломантии лестничный проем ходил ходуном – бетон укреплялся стальными штырями, которые Вакс чувствовал и мог использовать. Они гнулись по его воле, бетон трещал, ступени рушились, мешая солдатам прицелиться.

Когда он столкнулся с новой волной защитников, время как будто замедлилось. Вакс уклонился от выстрелов, увеличил вес, всадил пулю в голову солдату и толкнул его тело в толпу. Под следующей группой врагов он просто обрушил лестницу.

Он уже не думал о расследовании. Не думал о тайне. Не думал о вопросах, ответы на которые искал. Он не мог остановиться. Не мог позволить себе остановиться. Остановишься – и твоя жизнь кончена. Он сражался гранатами, пулями и сталью. Он был карающим мечом, выполнявшим работу, для которой меч и предназначается. Он ненавидел это, но так было необходимо.

Наконец, оставив за собой след из трупов, он в сопровождении тумана добрался до вершины. Лестница кончилась. Выхода на крышу не наблюдалось, но этаж точно был последним. Тяжело дыша, он посмотрел вниз. Мерцающие электрические лампы освещали вздыбленный, раскуроченный, как после артиллерийского обстрела, бетон. Согнутые и изломанные перила.

Снизу доносились стоны, похожие на завывания неприкаянных душ. Этажом ниже высунулась голова Уэйна; он был весь в пыли и цементной крошке.

– Ты знал, что так будет? – прошептал Вакс, обращаясь к Гармонии. – Для этого призвал меня назад в Элендель? Поэтому приставил ко мне Лесси? Скажи, ты с самого начала знал?

Ответа, разумеется, не последовало. В ухе Вакса не было нужной серьги, и он не мог напрямую говорить с Богом. Но ему казалось, что Гармония борется, пытается вернуть зрение. Сражается с влиянием Трелла.

– Больше меня о таком не проси, – произнес Вакс, отворачиваясь от руин. – Это не приключение. Это бойня. Я закончу начатое, но даже не думай снова ко мне обращаться. Найди себе другой меч. Ты и представить не можешь, что у меня сейчас на душе.

В ответ ему явился отчетливый образ. Словно в память вживили воспоминание: утомленный, подавленный человек лежит на покрытой пеплом улице у разбитых городских ворот. Окруженный смертью.

По разбитым ступенькам вскарабкался Уэйн.

– Дружище, – спокойно сказал он, оглядываясь на лестницу, – я даже… не знаю… Ух.

– Еще не конец. – Вакс открыл дверь верхнего этажа. Они с Уэйном оказались в широком мраморном коридоре с изящными колоннами и пушистым красным ковром на полу. На другом конце, у широких двойных дверей, собралась еще группа защитников. Вакс и Уэйн укрылись за колонной, но у врагов была возможность окружить их.

К счастью, в этой группе собрались самые захудалые бойцы. Стальное зрение показало, что почти ни у кого – а может, вообще ни у кого – не было алюминиевого оружия. Голубые линии тянулись к стальным пистолетам, застежкам-молниям на одежде, ключам в карманах. На этих людях была форма, но не такая, как у солдат. Это – простые охранники.

Вакс осушил еще один флакон со стальными хлопьями и быстро перезарядил оружие, а потом… Ржавь. Раны на руке болезненно пульсировали. Он замотал их самоклеящимся пластырем настолько хорошо, насколько смог. На первый взгляд повреждения были не слишком серьезными. Рука функционировала нормально.

– Они плохо вооружены, – прошептал он Уэйну. – Но их много. Скорее всего, сотрудники службы безопасности здания. Я пойду…

– Постой. – Уэйн потянул его за рукав.

– Чего?

– Они не хотят драться, – сказал Уэйн. Вакс нахмурился, и он продолжил: – Те, другие, были настроены нас убить. Хотели проявить себя в бою. А эти бедолаги – последняя линия обороны. Им это совершенно не по душе.

– Пожалуй, ты прав, – согласился Вакс. – Но двигаться-то надо. Тельсин в любую минуту может начать запуск.

Уэйн кивнул.

И закричал.

63

– Эй! – громко крикнул Уэйн, и его голос эхом разлетелся по мраморному коридору. – Эй, вы там! Я вас знаю!

Вакс грозно посмотрел на него, но Уэйн не обратил внимания. Вакс много в чем разбирался, но сегодня превратился в воплощение Разрушителя. Не то чтобы он был не прав… но это автоматически не означало, что прав.

– Я вас знаю! – еще громче повторил Уэйн.

В коридоре стало заметно тише; лишь изредка бряцало оружие, и кто-то шаркал по полу. Вакс выглянул из-за колонны, вероятно собираясь воспользоваться ситуацией, пока Уэйн отвлекает охрану. Уэйн схватил друга за руку и помотал головой.

– Я вас знаю! – продолжил Уэйн, подняв голову к потолку. – Ага. Знаю, что вы чувствуете. Вы простые охранники. Смотрители. Вас наняли охранять здание. Вас не посвящали во всю эту чепуху – уничтожение городов, темные божества… Да, вы повидали кое-что странное, но здесь вы не за этим. Вы работаете, чтобы положить в карман честную монету. Сегодня после работы вы собирались вернуться домой. Обнять детей. Поужинать – пусть не горячей едой, но сытной. Пойти выпить с друзьями или просто в кои-то веки хорошенько выспаться. Но вы здесь. С оружием в руках. Сами не понимаете, как до этого дошло. Да, против вас всего два мужика. Но вы слышали, что творилось внизу. Может, смутно, но слышали. И вы знаете, что между вами и этими двумя мужиками была пара сотен настоящих солдат. Теперь не осталось ни одного.

Уэйн взял паузу и позволил им обдумать услышанное. В коридоре повисла такая тишина, что можно было со ста шагов услышать, как кто-то взводит курок. Уэйн зажмурился, вспоминая. Чувствуя. Затем продолжил, но уже мягче.

– И вот вы здесь. Ладони потеют на рукоятях пистолетов. Сердце колотится так, будто вот-вот выскочит из груди и сбежит куда подальше. Но вы думаете: «У меня же нет выбора. Я сам на это подписался. Сказали стрелять – значит буду стрелять». Да ни фига подобного. Ребята, вы не обязаны подчиняться. Что бы вы там ни подписывали. Вам здесь не место, и вы прекрасно это понимаете.

По правую руку от вас дверь. Не знаю, куда она ведет, но точно не в нашу сторону. Через минуту мы с Рассветным Стрелком начнем всех мочить. Если решите драться, может, вам повезет. Мы вас убьем, и вам не придется остаток дней терзаться муками, когда станет известно, что город уничтожен, включая целые семьи, детей и ребят, которые просто хотели жить, как и вы сами.

А может, вам не повезет. Может, кто-то из вас нажмет на спусковой крючок и умудрится подстрелить кого-то из нас. Тогда все будет плохо. Даже хуже. Вы будете сожалеть об этом всю оставшуюся жизнь, будь она проклята. – Уэйн перевел дух. – Короче говоря, я высказался. Надеюсь, хоть кто-нибудь меня слушал. Сейчас мы выйдем. Если увидим, что кто-то из вас убрал оружие и двинулся к выходу… то сначала будем стрелять в тех, кто этого не сделал.

Он посмотрел на Вакса, который покрепче затянул повязку на руке и кивнул. Он бросил Большую Пушку – патроны кончились. Но обычный револьвер был заряжен и готов.

Иногда требовались меры, на которые пошел Вакс. Требовался карающий меч. Но Уэйн считал, что порой нужно и кое-что другое. Щит? Или это слишком поэтично? Он-то в поэзии толком не разбирался.

Иногда нужен был кто-то, кто на собственной шкуре испытал то, что сейчас чувствуют другие.

Друзья выскочили из-за колонны с оружием наготове и увидели, что охранники в полном составе ринулись к выходу. Вакс в недоумении опустил револьвер, а Уэйн с широченной улыбкой проводил недавних противников взглядом. Да, кое-кто в хвосте группы озабоченно оглянулся – возможно, они были в этой группе главными и не хотели покидать пост. Но когда армия оставляет тебя против пары опытных двурожденных, у каждого из которых под сотню зарубок на ружейной ложе…

За считаные секунды мраморный коридор опустел. Вакс с Уэйном переглянулись и направились к большим деревянным дверям. Распахнув их, увидели перед собой огромную лестницу, ведущую к бальной зале с окнами в потолке. Наверху лестницы стояли мужчина в костюме и женщина в шляпе-котелке. Ее голова была абсолютно целой. Она покрутила в руке дуэльную трость и безуспешно попробовала изобразить неповторимую уэйновскую улыбку.

– Опять эти идиоты? – со вздохом сказал Уэйн. – Ну ладно. Беру на себя эту в котелке, а ты…

– Нет, – тихо перебил Вакс.

– Нет?

– Нет, – повторил он. – Их создали и обучили специально, чтобы противостоять нам. Этот парень точно знает, как со мной бороться.

– Значит… – Уэйн ухмыльнулся, – я беру его, а ты бабу?

– Именно так, – с улыбкой ответил Вакс. – Но не забудь, что он пиявка. Не приближайся вплотную, а то всю алломантическую силу высосет.

– Дружище, – сказал Уэйн, – на это я и рассчитываю. Идем.

64

Алломантические гранаты в руках Мараси вибрировали так сильно, что ей показалось, будто кожа слезает с рук. Алломанты из Общины собрались вокруг сияющего бассейна, который стремительно осушался. Они опустили руки в субстанцию, втягивая ее. Кожа светилась, наполняясь силой.

Мараси вышла на середину. Она ощущала присутствие войск на другой стороне, в месте, которое одновременно было столь далеким и столь близким. Они ждали.

Нужно поглотить эту энергию. Немедленно. Мараси продолжала впитывать ее, заряжая гранаты. Она не знала, сколько они выдержат, ведь прежде никогда не имела доступа к такой силе.

– Больше не могу! – вскрикнул один мужчина. – Что мне делать?

– Тратьте! – крикнула в ответ Мараси. – Используйте свои способности!

– Для чего?

– Без разницы! Главное – осушить бассейн!

Ее снова накрыла эмоциональная алломантия. Это Армаль начала тратить энергию, разжигая эмоции. В радиоцентре заскрежетал и начал ломаться металл. Алломанты расходовали столько энергии, сколько могли.

Бассейн почти обмелел. Мараси показалось, что между расходящимися от Армаль волнами уверенности она смогла ощутить, как заволновались войска на той стороне. Затем она ощутила нечто иное. Что-то возникало. Они пошли сквозь портал. Она мигом поняла: чтобы пройти через портал, нужно этого пожелать. Скомандовать, чтобы он тебя пропустил. Армия готовилась к переходу.

«Не выйдет!» – подумала она. Бросила две гранаты и сама отдала команду открыть портал.

Движение на другой стороне прекратилось. Замерло, а удивленные алломанты вокруг Мараси продолжали тянуть энергию из бассейна. Они накачивались непревзойденной силой, пока сияние наконец не померкло. Комната превратилась в обычную гостиную, в которой зачем-то выкопали трехфутовую яму.

С другой стороны донеслась последняя эмоция. Смятение. Учитывая, сколько энергии Мараси закачала в гранаты, армия Автономии еще не скоро поймет, что произошло.

Измученные алломанты цеплялись друг за друга. Мараси и подумать не могла, что применение способностей может так вымотать, но и сама чувствовала себя истощенной. Не только из-за поглощения энергии – из-за всего, что пришлось пережить за столь короткое время.

Она доковыляла до края бассейна и с помощью алломантов выбралась.

– …Что теперь? – после долгой паузы спросила Армаль.

– Теперь ждем, – ответила Мараси, укладываясь на каменный пол, – и надеемся, что моим друзьям придется легче, чем мне.

65

«Все с ним ясно, – подумал Уэйн, бросаясь вверх по ступенькам. – Вакс хочет, чтобы я дрался с его злым двойником, а сам взял работенку полегче. Моя-то недокопия наверняка весь вечер напивалась. Ей одного щелбана хватит». Особенно учитывая, что чуть ранее ей пол-лица снесли.

Над лестницей была просторная бальная зала с красным ковром на полу и без мебели. Окна в потолке не пропускали туман; зала была высокой и пустой, без препятствий. И без укрытий. Когда Вакс и Уэйн помчались по лестнице, противники чуть отступили. В конце Вакс толкнулся и совершил прыжок в полете – еще бы он не совершил!

Уэйн не сводил глаз с женщины, притворяясь, что собирается схватиться с ней. Но как только сблизился, рванул налево и врезался в стрелка. Тот вскрикнул от неожиданности. Они клубком покатились по полу.

«Ржавь. Какой вонючий у него одеколон».

Стрелок попытался вырваться, но Уэйн крепко вцепился ему в воротник. Уэйн знал, как драться в тандеме с Ваксом, а следовательно, умел и драться против него. К Ваксу следовало держаться как можно ближе, иначе он мог выкинуть что-нибудь этакое. Например, высоко взлететь и расстрелять тебя насмерть.

Стрелок закряхтел, пытаясь сбросить Уэйна, очевидно сбитый с толку необходимостью бороться на земле. Наконец ему удалось схватить Уэйна за лицо и высосать из него темпосплав.

Уэйн не прекратил бороться, попробовав захватить шею противника, но тот был силен. Очень силен.

– Слушай, – сказал Уэйн, – для копии Вакса ты слишком смазливый. Хоть бы шрам где-нибудь сделал, что ли.

Стрелок хотел схватить Уэйна за руку и сдернуть ее, но Уэйн сам разжал пальцы и с улыбкой схватил противника другой рукой, не позволяя разорвать дистанцию.

– Вот подлец! – возмущенно прорычал стрелок. – Иди с Гетрудой дерись как положено. Я должен одолеть Ладриана!

– Зачем? – Уэйн снова попробовал захват шеи, попутно зацепив немного темпосплава и украдкой закинув в рот. – На кой вам вообще сдалось нас копировать?

– Выживают самые достойные, – прокряхтел стрелок. – Слуги Трелла должны доказать свою силу. Вопреки всем невзгодам. Вопреки мнению окружающих. Вопреки предназначенным нам ролям. А если на одно место претендуют несколько… выживут и будут вознаграждены только сильнейшие.

– Ржавь, – произнес Уэйн. – Дружище, такого бреда я давненько не слышал.

Недо-Вакс расцеплял пальцы Уэйна с силой, подпитанной пьютером.

– Таков путь Автономии. Чтобы занять свое место в свите новых властителей мира, мы должны стать лучшими версиями себя. Это не мы копируем вас, это вы претендуете на наше законное место.

Уэйн переменил позицию, но вдруг почувствовал угрожающее шевеление костюма противника и откатился как раз вовремя, чтобы его не продырявило металлической пуговицей, оторвавшейся со скоростью пули.

– Проклятье, – процедил Уэйн, перекатываясь обратно. – Ты и фокус с пулей у Вакса спер?

Стрелок поднялся, прожигая Уэйна взглядом, и достал из кобуры пистолет.

– Конечно спер… – заключил Уэйн. – Что бы ты ни заявлял, ты пытаешься его копировать. Я-то думал, ты не настолько упоротый, как та баба, но у тебя просто вкус получше, а?

Противник выстрелил, но Уэйн тут же вскинул скоростной пузырь и резко сместился, предвидя, как обалдеет стрелок, когда сообразит, что Уэйн не лишился алломантических способностей.

Вакс понимал: для победы над недо-Уэйном нужно держать достаточно короткую дистанцию, чтобы не дать ей воспользоваться преимуществами скоростных пузырей. Когда Уэйн дернулся влево, Вакс рванул вправо – к крайнему удивлению низкорослой женщины в шляпе-котелке.

– Эй! – воскликнула она. – Нечестно! Дерись с тем, кто тебе по размеру! Или хотя бы воняет так же!

Не успел Вакс достаточно приблизиться, как она подняла скоростной пузырь и превратилась в расплывчатое пятно. К счастью, он много раз видел Уэйна в деле и знал, как себя вести в таком случае. Он изменил направление движения и выстрелил в пол обычной пулей. Как только женщина выскочила из пятна и бросилась на него, Вакс толкнулся и избежал удара дуэльной тростью.

– Эй! – снова возмутилась женщина. – Стой на месте, ржавый болван, чтобы я могла честно тебя измолотить!

– Это все, на что ты способна? – Вакс отступал, уворачиваясь от ударов, но недалеко, чтобы в следующий раз оказаться внутри скоростного пузыря. – Я думал, ты будешь покрепче.

– Хватит повторять, что тебе жена ночью сказала, – рявкнула женщина. – Дерись давай!

Она подняла новый пузырь, поймав Вакса. Изнутри показалось, что Уэйн со стрелком прервали драку и застыли. По непонятной причине Уэйн боролся с противником врукопашную.

Ладно, его дело. Вакс выстрелил в женщину, когда та приблизилась, но она и бровью не повела. Очевидно, запасла очень много здоровья. Это было логично, если парочку не один год готовили к схватке с Ваксом и Уэйном.

Вакс отпрыгнул, с помощью слабого стального толчка взмыв к мерцающей границе скоростного пузыря. Нужно было разлучить женщину с метапамятью. Он крутнул барабан Виндикации, пока не дошел до туманного патрона. В прошлый раз она исцелилась даже после ранения туманной пулей.

Куда стрелять? Вакс наизусть заучил книгу по гемалургии, полученную от Смерти, но выбить из женщины штыри будет непросто. Они наверняка глубоко. Впрочем, ее способность к самоисцелению шла от метапамяти, а их в основном вшивали в руки или ноги. Оттуда их легче вынуть, чем из груди, или заменить при необходимости.

Женщина зарычала и сбросила скоростной пузырь, после чего атаковала в расчете заставить Вакса отступить слишком далеко. Но за годы знакомства с Уэйном у Вакса выработалось особое чутье, и он подсознательно знал, на какой дистанции держаться. К сожалению, это означало, что нужно находиться слишком близко для ее выпадов. Вакс прыгнул, чтобы проскочить мимо противницы, но был вынужден оставаться достаточно низко, и та крепко ударила его по ноге. К счастью, ничего не сломалось, но больно было ржавь как.

Заметив это, женщина хищно улыбнулась.

– Что, больно? Боль – это так вкусно. Это был только аперитив, подходи за основным блюдом!

Уэйн соблюдал осторожность. Он поднял скоростной пузырь и понаблюдал, как целится стрелок. Его обеспокоил фокус с пуговицей. Запасов здоровья хватит, чтобы исцелить одну-две раны, но не более. Он чувствовал себя крайне уязвимым.

«А еще про этот его сверхметалл нельзя забывать, – подумал Уэйн. – Хотя… возможно… это лучший способ его победить…»

Оценив, под каким углом держал руку целящийся стрелок, Уэйн сместился и сбросил пузырь. Раздались хлопки, пули ушли в молоко. Тогда Уэйн поднырнул с другой стороны и снова схватил противника. На этот раз стрелок удержался на ногах.

Уэйн закряхтел:

– Знаешь, Вонючка, – ты же не возражаешь, если я буду так тебя звать? – я уважаю твою целеустремленность. Влезть человеку в голову, чтобы понять, как его победить? Отличный план. Однако…

Стрелок высосал у Уэйна остатки темпосплава, отпихнул его и принялся наносить удары, побагровев от гнева. Уэйн уклонился от всех атак и снова вцепился в стрелка.

– Ты не боишься что-нибудь от него подхватить? – продолжил Уэйн. – Видишь ли, Вакс, в отличие от тебя, не совсем никчемный человек. Вдруг, притворяясь им, ты случайно что-нибудь полезное сделаешь?

Стрелок зарычал, оттолкнув Уэйна, и несколько раз выстрелил. Одна пуля ранила Уэйна – ой! – но он успел проглотить еще немного темпосплава. Это было важно. Металл был крайне дорогим, и противники всегда ожидали, что он рано или поздно закончится.

Этот бедолага не знал, что сражается не с дружелюбным хулиганом Уэйном, а с Уэйном Террисийцем, богатым выскочкой, у которого денег куры не клюют.

– Ты же знаешь, что я могу лечиться? – крикнул Уэйн, выскакивая из пузыря. – Какой смысл в меня стрелять?

– Если тебе больно, смысл есть, – огрызнулся противник, но стрелять перестал.

Поддаваться на словесные провокации Уэйна – большая ошибка. Он не знал, что у Уэйна почти не осталось здоровья; впрочем, вернейший способ разделаться с кроветворцем – заставить его полностью опустошить метапамять.

Но вместо этого стрелок достал из кармана нечто, похожее на алюминиевые наручники. Уэйн едва удержался от сальной шуточки. Это… это было крайне находчиво. Если в ходе борьбы стрелку удастся пристегнуть Уэйна к чему-нибудь, потом можно будет отступить и спокойно нашпиговать его пулями. Уэйн спасется, только если руку себе отрубит.

Пока он размышлял, стрелок помахал ему наручниками – жест вовсе не обязательный, но игривую позу Уэйн оценил – и жахнул алломантическим толчком, сорвав с пола ковер и отправив Уэйна кувыркаться.

Ржавь. Толчок почувствовала даже его метапамять, вшитая под кожу бедра. Но Уэйн был к этому готов. Он притворился ошеломленным, а сам исподтишка наблюдал, как противник украдкой достал из внутреннего кармана алюминиевую фляжку и глотнул. Вакс говорил, что этому стрелку требовалось пополнять запасы стали после каждого сверхтолчка.

«Приятель, теперь я знаю, где твоя фляжка».

Подняв новый скоростной пузырь, Уэйн подскочил вплотную к врагу. Тот в очередной раз закряхтел, когда Уэйн его схватил.

– Вот же гадкий засранец, – огрызнулся стрелок.

– Тише, приятель, – ответил Уэйн. – Сладкий мой малыш. – Он еще приблизился. – Ты и близко не знаешь, каким гадким я могу быть.

– Мне вроде положено любить боль, – сказала женщина, кружа вокруг Вакса. Их «танец» продолжался: Вакс старался держаться достаточно далеко, чтобы не пропустить удара, но не настолько, чтобы позволить ей отскочить и поднять скоростной пузырь. – Этого я о нем не знала. Только недавно поняла. В тоннеле. Он любит боль. Значит, и я должна. Упиваться страхом. Наслаждаться муками.

Вакс промолчал, выдерживая нужную дистанцию.

– Знаешь почему? – Женщина сделала ложный выпад, и Вакс отскочил. – Я тоже поначалу не знала. А как узнала, то ошалела! С виду и не скажешь. Но чем больше я задумывалась, тем логичнее это казалось. Он наверняка любит боль. Иначе давно бы свел счеты с жизнью. Другие варианты кажутся совсем невероятными.

Она бросилась на Вакса, вынудив отпрыгнуть чуть дальше необходимого. Женщина тут же метнулась в противоположном направлении, перекатилась по полу и превратилась в пятно. Вакс выругался и продолжил отступать, заметив краем глаза кое-что, способное помочь в отступлении. Секунду спустя он встретился спиной с Уэйном.

– Ну как оно? – спросил Уэйн.

– Могло быть лучше, – ответил Вакс.

– Согласен, – буркнул Уэйн и поднял вокруг них свой пузырь. – Хочешь попробовать что-нибудь новенькое? Устроить встряску? – Он покрутил пальцами дуэльную трость.

– Не откажусь.

Уэйн подкинул трость, а Вакс бросил ему Виндикацию, заряженную алюминиевыми пулями.

– Туманными не стреляй, – посоветовал Вакс, ловя трость. – Их переключает крючок наверху.

Пузырь исчез, и Вакс схлестнулся с Гетрудой на тростях. Дерево затрещало почти так же громко, как Виндикация, когда Уэйн выпустил несколько пуль в Думада.

Вакс улыбнулся, услышав этот звук. В каком-то смысле глупо было радоваться, что твой друг стреляет из пистолета. Но тут важно было не само действие. А то, что душевные раны Уэйна наконец затянулись.

Вакс отразил серию ударов тростью. Противница была мастеровитее его в рукопашной, но внезапная перемена тактики смутила ее. Она приняла более защитную стойку, и Ваксу даже удалось перейти из обороны в атаку, ударив женщину в бедро. Он искал место, где под кожу была вшита метапамять – для того, чтобы на нее не могли повлиять алломанты.

«Не в бедрах», – сделал вывод Вакс, ударив по другой ноге. Женщину, как и Уэйна, такие удары не тревожили. Да, в ее глазах читалась боль, но улыбка становилась только шире. Однако в ней не было заметно той эйфории, в которую впадали люди, действительно любившие боль. Она пыталась силой заставить себя думать так, как, по ее мнению, думал Уэйн.

В некотором смысле это пугало гораздо сильнее.

Наконец она перешла к более агрессивным атакам, и Вакс, получив удар в бок, от которого, кажется, треснуло ребро, был вынужден отступить. Рука еще болела от попадания шрапнели и, ржавь… он начал уставать.

Поэтому, когда Уэйн снова оказался рядом, Вакс вернул ему трость и поймал обратно Виндикацию. Уэйн расстрелял все патроны, кроме туманных.

– Опять увиливаешь? – зевнув, спросила женщина. – Мне-то что, так только веселее. Ты так забавно извиваешься. Но всю ночь я на это глазеть не хочу.

Ваксу нужна была радикальная смена тактики. Стальным зрением он отыскал подходящий металлический предмет – дверной ограничитель. Он прыгнул и схватил его, затем развернулся. Женщина летела на него расплывчатым пятном.

Пришло время действовать по старинке.

Уэйн снова схватил стрелка. Тот прекратил попытки выжечь металл Уэйна и решил действовать хитрее. Он подскочил к потолку, заставив Уэйна вцепиться крепче, затем пальнул в окно и вместе с Уэйном вылетел в туманную ночь. Осколок стекла полоснул стрелка по руке, оставив глубокую рану.

«Ага, – подумал Уэйн. – Посмотрите-ка».

Рана не затянулась. Думад не был кроветворцем. Значит, все-таки Круг не мог натыкать в человека сколько угодно штырей. А может, Трелл-Тельсин не хотела делать их слишком сильными, опасаясь за свое положение.

В воздухе Уэйн не мог контролировать схватку и был вынужден просто держаться, ведь в случае падения на исцеление ушли бы все запасы здоровья. Поэтому он держался обеими руками за противника, который воспользовался этим и застегнул на запястье Уэйна наручник. Ржавь.

Уэйн заметил на крыше среди прочих конструкций необычный агрегат. Некое оружие, формой крайне напоминавшее сардельку. А сардельки напоминали Уэйну… мужские причиндалы.

Вероятно, это и была ракета. Ее еще не запустили – хороший знак. Сестра Вакса стояла среди инженеров, одетая в пиджак с галстуком. Туман не касался ее, как будто вокруг был невидимый стеклянный пузырь. Она нетерпеливо мяла руки за спиной и вглядывалась во тьму… А вот это уже был дурной знак.

Стрелок снизился и оттолкнулся от какого-то аппарата сначала вперед, потом назад. От резких движений Уэйн сорвался и с негодованием упал на крышу. Ударился не слишком сильно, чтобы потратить все здоровье, но ощутимо.

Проклятье, проклятье, проклятье.

Что ж, если противник дерется грязно, Уэйн последует его примеру. Безусловно, Уэйн в принципе дрался грязно, но в таких ситуациях его не мучила совесть. Он побежал к разбитому окну, чтобы спрыгнуть и помочь Ваксу справиться с Гетрудой.

Вакс использовал дверной ограничитель как дубинку, толкая ее в женщину. Та инстинктивно уклонялась, понимая, что такой массивный предмет причинит больше вреда, чем пуля.

Когда она перекатилась по полу, Вакс перескочил через нее и снова толкнул ограничитель, сломав Гетруде руку.

Женщина огрызнулась, и за ее злорадным выражением лица промелькнула боль. Она замешкалась, залечивая перелом, и позволила Ваксу перегруппироваться и ударить ограничителем по стопе, переломав кости и там.

Металлический снаряд отскочил, и Вакс толкнулся в его направлении, схватил его и снова бросил. Гетруда успела исцелиться и отскочить, но теперь ей приходилось постоянно уворачиваться от импровизированной дубинки. Стоило ей отвлечься или Ваксу направить оружие чуть дальше необходимого, как он кидал в нее пулю. Он не останавливался на перезарядку. Просто избивал ее.

Гетруда давно забыла об остротах. Вакс подхватил кусок металлической рамы от окна и стал атаковать и им тоже. Он безостановочно кидался в противницу, ставя ту перед выбором: либо постоянно уклоняться, либо пропускать удары и лечиться. Вскоре она вконец разозлилась, не в силах найти способ подобраться к Ваксу на расстояние прямого удара.

Вакс ей этого не позволял. Он ранил ее в один бок, затем в другой. Прошил пулей руку – и заметил блеск металла. Рана затянулась в считаный миг, но Ваксу этого хватило. Он увидел ее метапамять.

Секунду спустя сверху упал Уэйн, тяжело дыша и что-то бормоча. Вакс протянул руку, и та оказалась в скоростном пузыре, едва Уэйн его сотворил. Чтобы попасть в пузырь, нужно коснуться его хотя бы одной частью тела, так Вакс смог войти внутрь и поговорить с Уэйном.

– Дружище, – признался Уэйн, – драться с тобой – сущая мука.

– Взаимно, – ответил Вакс.

– Но весело, – отметил Уэйн. – Он прямо бесится.

– Что ж, – сказал Вакс, – признаюсь, мне давно хотелось найти повод пострелять в какого-нибудь низкорослого любителя шляп-котелков и странных говоров.

Уэйн сердито посмотрел на него.

– Странная штука, – сказал Вакс. – Не знаю даже, почему так. Видимо, дело в подсознании.

– У меня шляпа извозчика, – проворчал Уэйн, тряхнув рукой в наручнике. – Это другое. – Он отдышался и указал наверх, где в тумане прятался Думад. – Нужно его вниз стащить. Поможешь?