Текст книги "Утраченный металл"

И разумеется, он прихватил ее за зад, как полагается. Из-за этого здоровая нога Вакса подкосилась, и они едва не упали. Чтобы сохранить равновесие, им пришлось прервать поцелуй, но друг друга они не отпустили.

– Спасибо, – прошептал Вакс. – За то, что ты – это ты.

– Я только это и умею, – ответила Стерис. – Ну, еще коровами в людей швыряться.

Вакс удивленно сдвинул брови.

– Так тоже Уэйн говорил, – объяснила Стерис.

Вместо ответа Вакс посмотрел на небо.

– Спасибо, Уэйн. Где бы ты ни был. За то, что подарил мне все это. За то, что заставил меня жить.

Стерис впихнула его в квартиру и усадила. Несмотря на гипс, ему нельзя было нагружать ногу, даже если он мог смухлевать и сделать себя легче.

К сожалению, Кэт оказалась чересчур расторопной и уже привезла детей из загородного поместья Хармсов. Поэтому Вакс, нагло забыв о предписаниях врача, опустился на колени и крепко обнял Макса.

– Папа! – воскликнул Макс. – У тебя получилось! Кэт говорит, у тебя получилось!

– Получилось? – переспросил Вакс.

– Остановить злодеев! Спасти мир!

– Я немножко в этом поучаствовал, – сказал Вакс. – Но без Уэйна ничего бы не вышло.

– Мой одноклассник Дженнид говорит, что спасителям мира всегда достаются девчонки, – продолжил Макс. – Но это тупо. Не люблю девчонок.

– Что? Даже маму?

– Пап, – ответил Макс таким страдальческим тоном, как будто это было настолько очевидно, что не нуждалось в пояснениях, – мама не девчонка. Она мама.

Стерис улыбнулась и подошла к Кэт, а Вакс взял на руки малышку Тиндвил, которая тут же вцепилась ему в бакенбарды.

– Вам еще письмо пришло. – Кэт достала из сумочки конверт. – Только что. Кажется, важное.

– Спасибо. – Стерис взяла письмо, адресованное ей лично, и сразу заметила губернаторскую печать на конверте.

Ее охватила паника. Этого она опасалась. Вероятность существовала, и она это отметила, но не думала, что так и случится…

Она разорвала конверт дрожащими от ужаса руками. Варланс уволил Адаватвин, и теперь ему нужен был новый вице-губернатор. Неужели он все-таки…

Уважаемая Стерис Хармс-Ладриан,

мне хотелось бы встретиться с Вами и обсудить Ваше потенциальное назначение в кабинет. Учитывая Вашу неоценимую помощь в ходе недавнего кризиса…

О нет! О нет! Только не это.

…Я принял решение предложить Вам пост начальника Комитета по чрезвычайным ситуациям с правом присутствовать на правительственных заседаниях. Под Вашим началом будет работать группа специалистов, в обязанности которых будет входить подготовка города к любым потенциальным опасностям и катастрофам.

Пожалуйста, сообщите мне об удобном для Вас времени встречи, чтобы мы могли обсудить вопрос лично. Кроме того, хотел бы выразить Вам искреннюю благодарность. Меня называют героем и решительным лидером. Я заслужил эти эпитеты лишь благодаря вашему настойчивому вмешательству.

Начальник… Комитета по чрезвычайным ситуациям?

Стерис недоуменно моргнула.

Ну… это совсем не страшно.

Пожалуй, даже интересно.

Вакс передал Тиндвил в руки Кэт и приковылял к Стерис, рассеянно кивнув Максу, который уже принялся рассказывать о новой игре в шарики. Заглянув Стерис через плечо, прочитал письмо и взял жену под руку.

– Стерис, это замечательно.

– Я этого не заслужила. Цунами оказалось не таким разрушительным, как я предполагала.

– Любимая, еще как заслужила.

Она повернулась и посмотрела ему в глаза.

– Думаю, Уэйн бы оценил, если бы мы почтили его память не только цитатами, – тихо сказал Вакс. – Давай постараемся жить счастливо? Как вам такое предложение, леди Ладриан?

– Думаю, лорд Ладриан, мне это очень-очень понравится.

Стерис мигом представила целый список планов, благодаря которым это станет возможно.

Ольриандра

Спустя пять дней после взрыва

Ольриандра с трудом поднималась по ступенькам. Стопы словно налились свинцом. Ноги горели. На грязной одежде появились новые дыры, прожженные искрами из кузнечных горнов, когда она проходила мимо. Сама Ольриандра с горнами не работала – сортировала металл для плавки.

Не успела она добраться до крошечной квартирки на седьмом этаже в доме без лифта, как услышала негодующие крики мисс Куссен. Несмотря на усталость, Ольриандра прибавила шаг. Распахнула дверь и увидела, что трехлетняя дочь Рури, маленькая и тощая для своего возраста, испуганно спряталась под одеяло.

– Кто тебе сказал, что зубная паста – для рисования? – кричала мисс Куссен. Это была женщина с целой армией подбородков, наиболее крупный нависал над остальными, словно суровый генерал. Она покосилась на вошедшую Ольриандру и продемонстрировала флакон от зубной пасты. – Хотите взглянуть, что она опять натворила?!

– Простите, – извинилась Ольриандра, подхватывая на руки испуганную Рури. – Спасибо, что приглядываете за ней.

Куссен смерила ее взглядом, отметив грязное лицо, спутанные волосы и прожженную одежду.

– Когда мне арендную плату ждать? – требовательно спросила она. – Уже на три дня просрочили.

– Раньше он никогда не задерживался, – ответила Ольриандра, имея в виду Уэйна, человека, убившего ее отца. – Наверняка скоро объявится.

– Тут нужен ремонт, – сказала Куссен. – Намекните ему, когда объявится…

– Спасибо, мисс Куссен, – повторила Ольриандра, пропуская хозяйку квартиры, – что приглядываете за ней. Что бы я без вас делала?

Женщина фыркнула, протиснулась в дверной проем и погромыхала вниз по ступенькам. Ольриандра крепко обняла дочь, раздумывая о дальнейших перспективах. О том, что даже лучшее образование не имело значения, когда ты в долгу перед сомнительными людьми. О том, что даже самые любимые люди – например, эта девочка, которая сидела у нее на руках, – могли напоминать о худших твоих ошибках.

Она валилась с ног от усталости, но, опустив Рури на пол, принялась рисовать вместе с ней зубной пастой на стене, пока дочь снова не засмеялась. Ей хотелось, чтобы Рури понимала: даже ошибки иногда превращаются в удивительные, прекрасные, ценные вещи и впечатления, если посмотреть на них под правильным углом.

В дверь постучали.

Ольриандра замерла, затем быстро вытерла тряпкой руки. Она никого не ждала. Ржавь, да у нее и почти не было знакомых. Все университетские подружки давно вышли замуж, устроились на работу в кабинетах, а вечерами посещали светские мероприятия. Ее родня по-прежнему жила в Дикоземье, и она всячески скрывала от них свое бедственное положение. У них собственных забот хватало.

Она нерешительно открыла дверь и увидела на пороге двух мужчин – одного высокого, другого низкого. Ей стало дурно. Новые коллекторы Бледного? Обычно они появлялись через неделю после того, как она получала деньги.

– Мисс Ольриандра? – спросил коротышка. – Меня зовут мистер Колл, а это мистер Дэринг. Мы представляем учетное агентство «Колл, сын и дочери». Разрешите войти? У нас к вам важное дело.

– У меня нет денег, – торопливо ответила она. – Мне нечем вам заплатить, и ничего ценного вы здесь не найдете.

Незнакомцы переглянулись, после чего коротышка жестом снова попросил разрешения войти. Она неохотно пропустила их.

– Только попробуйте навредить моей дочери… – злобно прошептала она.

– Мы не те, за кого вы нас принимаете, – добродушно ответил высокий, оглядывая измазанную пастой стену и видавшую виды мебель. – Мы представляем интересы господина Уэйна Террисийца, проживавшего на улице Инклинг, дом шестьсот шестьдесят два.

– А, – с облегчением вздохнула Ольриандра. – Его. Постойте-ка. Неужели он наконец одумался и решил больше не настаивать на личных встречах?

– Именно так, – ответил высокий, положив шляпу-котелок на стол.

Ольриандра поморщилась, заметив там остатки оброненного Рури заплесневелого яблока. Дочь снова попросилась к ней на руки. Незнакомцы пугали ее.

– Почему вы так задержались? – спросила Ольриандра. – Он всегда платил в первый день месяца.

Высокий закашлялся.

– Вы разве не слышали? Не читаете газет?

– По-вашему, похоже, что у меня есть время на газеты? – огрызнулась она. – Давайте мои деньги, если они у вас есть. Они мне нужны. Но сон нужнее. Поэтому…

– Мисс Ольриандра, – перебил ее коротышка. – Господин Уэйн погиб на прошлой неделе. Весьма впечатляющим образом. Это он взорвал бомбу. Уж об этом-то вы, надеюсь, слышали?

В цехе об этом болтали. Но про Уэйна не говорили ни слова. Всех больше заботили потопы, эвакуация и… стоп.

– Он умер? – переспросила она.

Они кивнули.

Ржавь. Как она должна была реагировать? Обрадоваться? Убийца отца наконец мертв. Ей стоило быть вне себя от радости, не так ли?

Но она ощутила смятение. Она по-прежнему злилась на него. От этого никак не избавиться. Отчасти чувствовала облегчение. Но по большей части… сожаление. Ей было жаль, как все обернулось. Жаль, что давно затянувшиеся раны все равно изредка ныли. Она жалела об ошибках, которые не всегда оборачивались чем-то хорошим – чаще наоборот. Но теперь она понимала, как эти ошибки случались. Даже самые серьезные.

Высокий мужчина выложил на единственный в комнате стол толстую папку.

– Приступим? – спросил он.

– Приступим к чему? – тупо спросила Ольриандра.

– Мисс Ольриандра, – сказал коротышка, – вы главный наследник господина Уэйна.

– И сколько мне перепало? – усмехнулась она. – Три шарика жвачки и неоплаченный барный счет?

– На данный момент, – ответил высокий, – двадцать миллионов боксингов в ликвидной валюте и контрольные пакеты акций в нескольких крупных холдингах, суммарно оценивающиеся приблизительно в сто миллионов.

Несколько секунд в комнате было слышно лишь сопение Рури, после чего девочка высморкалась в рабочий комбинезон Ольриандры. Та даже не заметила.

– Я верно расслышала? Сто двадцать миллионов? – прошептала она.

– Плюс-минус в зависимости от состояния рынка, – ответил высокий. – Господин Уэйн грамотно – я бы даже сказал, гениально – инвестировал средства. Вопреки расхожим представлениям. Его сделки обеспечивались значительным количеством алюминия. Вложиться шесть лет назад в электротехнику, промышленность и энергетику – это оказалось мудрым решением.

– Прошу вас. – Коротышка придвинул ей стул. – Присядьте. Нужно обсудить кое-какие детали.

– Сто двадцать миллионов, – повторила Ольриандра, тараща глаза и едва соображая.

Ее долг за прогоревшую художественную студию составлял меньше десяти тысяч.

– Да, – сказал высокий, выкладывая бумаги. – По нашим оценкам, вы войдете в четверку богатейших людей города. – Он посмотрел на нее. – Впрочем, вам достанется не все. Господин Уэйн распорядился выделить определенные суммы на иные нужды. Но в сумме это составляет менее пятисот тысяч боксингов. Все остальное – ваше.

Ольриандра едва не сползла со стула под стол.

– Он передал это для вас. – Коротышка протянул ей записку.

На заляпанном листке бумаги от руки было написано всего одно слово.

«Прости».

Если бы этим можно было все объяснить. В порыве чувств Ольриандра взяла записку и прижала к груди. С этими деньгами она сможет перевезти в Элендель семью. Решить их проблемы. Подарить им ту жизнь, которую обещала, когда они вложили все, чтобы отправить ее учиться в столицу.

Рури схватила записку и измазала зубной пастой.

– Что это за «иные нужды»? – спросила Ольриандра. – Я не возражаю. Просто любопытно.

Душеприказчики переглянулись.

– Разнообразные, – колеблясь, ответил коротышка. – Сугубо… индивидуального характера.

Кельсер

Спустя три недели после взрыва

Кельсер – Выживший – любил высоту. На его счастье, в последнее время в городе изрядно прибавилось небоскребов.

Он оставался одним из немногих, кто помнил времена, когда крепости Лютадели, возвышавшиеся на несколько десятков футов над землей, считались высокими. На фоне нынешних небоскребов, этих современных монолитов, они бы затерялись.

Зрение Кельсера было не тем, что прежде. Одним глазом он видел как смертный, другим – как бессмертный. Штырь в глазу не просто приковал душу к телу, а окрасил все в голубой оттенок, позволяя видеть мир таким, как его видели сущности вроде Сэйзеда. Он подсвечивал не только источники металла, а вообще все вокруг. Акси, из которых состояла материя, обладали различной полярностью, и при определенных обстоятельствах их тоже можно было толкать.

Один глаз – божественный. Другой – обычный человеческий. Так он всегда старался видеть мир.

С крыши небоскреба вид открывался сногсшибательный. Кельсер помнил тот восторг, ту свободу, которую ощутил много лет назад, впервые вырвавшись из тумана и увидев звезды. Теперь эти звезды почти каждую ночь были видны невооруженным глазом. Даже в туманной мгле можно найти здание, возвышавшееся над туманом, и увидеть с его высоты все. Звезды. Солнца. Планеты.

И каждая несла потенциальную угрозу.

Вдоль края крыши к нему приблизилась фигура. Гармонию не сопровождал темный двойник, который все чаще появлялся в последнее время. Воплощение его второго «я».

– Марш еще поживет, – сказал Сэйзед, усаживаясь рядом с Кельсером.

Не глядя на него, можно было притвориться, что не замечаешь, как его сущность тянется в бесконечность.

Хоть Сэйзед и стал богом, у него осталась прежняя манера речи. Кельсер точно не знал почему. То ли Гармония специально примерял личину, хорошо знакомую Кельсеру, чтобы тому было спокойнее, то ли они со старым другом Кельсера действительно были одной и той же личностью.

– Марш еще поживет, – задумчиво повторил Кельсер. – Удалось раздобыть атиум? Или нашел другой способ?

– Кандры обнаружили атиумовую пыль в уничтоженной лаборатории Ваксиллиума, – ответил Сэйзед. – Похоже, при взрывной реакции гармониума с треллиумом – точнее, бавадиниумом – побочно выделяется немного атиума.

– А лерасиум? – спросил Кельсер.

– Весь уничтожен взрывом. Извини. Мы уже несколько раз попробовали.

Проклятье. Опять тупик.

– Тебе он бы все равно не помог, – заметил Сэйзед. – Не в твоем текущем состоянии.

– Сэйз, мне все равно, – ответил Кельсер. – Для борьбы с грядущими угрозами нам нужны алломанты, настоящие, как в старые времена. Были бы у нас полноценные металлорожденные, разговор с Треллом вышел бы коротким.

– Значит, ты разделяешь позицию Круга? – спросил Сэйзед. – Одобряешь их чудовищные эксперименты ради создания металлорожденных?

Так ли это было? Сложно сказать. Иногда, чтобы сделать яичницу, требовалось разбить пару голов. Ему не нравилось то, что Круг творил с невинными людьми, и он не одобрял их действий. Но если гемалургия необходима, можно было найти кого-то, кто представлял бы собой полную противоположность невинности.

– Ты и представить не можешь, куда могли завести эксперименты Круга, – продолжил Сэйзед. – Даже простая попытка расплодить алломантов… ведет во тьму, Кел. Насильно заставлять людей спариваться, чтобы создать идеального человека? Тут не нужно быть террисийцем, чтобы возмутиться.

– Возможно, Разрушителю и Охранителю стоило предугадать это, прежде чем раздать передающиеся по наследству способности лишь малой части населения, – парировал Кельсер. – Моя цель – уравнять всех. Забрать силу у меньшинства и поровну распределить на всех.

Лерасиум был бы самым простым решением, но, похоже, его поиски придется продолжить. Это, впрочем, дает надежду самому Кельсеру. Ему лерасиум бы не помог, а гемалургия оказалась неэффективна для того существа, кем он стал. С ее помощью можно прикрепить душу к телу, но не более.

Должен быть иной способ. Он на это надеялся. Всегда надеялся. Что сможет вновь повелевать металлами. Что сможет снова взлететь. Прикоснуться ко всем металлам, которые видел вокруг.

Они некоторое время просидели в тишине. Теперь, в дни редких встреч, они все чаще молчали. Возможно, поняли, что это лучше, чем спорить.

– Я люблю высоту, – сказал наконец Кельсер. – Даже больше, чем когда был полностью смертным. Наверное, в глубине души я зол на землю. На пещеры, в которых со мной столько всего вытворяли. Мне хочется быть как можно дальше от нее. – Он задумался. – Значит, атиум вырабатывается при взрывах. Интересно, есть ли способ добыть его менее рискованным способом?

Сэйзед не ответил.

– Сэйз, как ты мог до такого довести? – спросил Кельсер. – Едва конец света не случился.

– Все было под контролем.

– Лапшу на уши не вешай. Тебе повезло, что твой законник остался жив после истории, в которую ты его втянул шесть лет назад. Вдвойне повезло, что его друг оказался скользуном. До сих пор в толк не возьму, как ему удалась эта частичная детонация.

– Бог, способный предвидеть будущее, иначе воспринимает понятие «везения», – спокойно ответил Сэйзед.

– Это не важно. Ты дотянул до последней минуты, хотя должен был остановить Трелла еще несколько лет назад. Но не остановил. Почему?

Сэйзед посмотрел на город. За пределы города. Туда, куда не достигал даже божественный взгляд Кельсера.

– Сэйз, ты не спасешь эту планету, – сказал Кельсер. – Посмотри правде в глаза. С тобой что-то не так.

– Всё под контролем.

– Правда? Ты сам в это веришь?

Сэйзед застыл на месте, закрыв глаза. Проклятье, по его виду ничего нельзя было понять. На первый взгляд он выглядел как его спокойный друг-террисиец. Но он тянулся. Сливался с камнем, на котором сидел. С городом. С планетой. И так далее.

Внутри него жила тьма. Другое лицо, не то, что он демонстрировал. Баланс сил нарушился. Ведь Разрушитель всегда был сильнее.

– Что, по-твоему, мне делать? – спросил Сэйзед.

– Искать союзников, – ответил Кельсер. – Можно начать с родины Луносвет. Или планеты эфиров. Может, даже с Мифа. Только бы найти способ туда попасть.

– Шейдсмар…

– Ненадежен, – перебил Кельсер. – Мне известно, что даже твои кандры с трудом выбираются в большой Космер; для полномасштабного путешествия он не подходит. Влезть туда – все равно что добровольно отдаться в руки богов, желающих нашей смерти. Нужен способ получше.

– И что ты предлагаешь? – спросил Сэйзед.

– Дай старт новой технологической эре, – сказал Кельсер. – Помоги защитить себя и, возможно, даже больше того. Автономия постоянно подсказывает народу, чего можно добиться с помощью электричества и промышленности. А ты нет.

– Пускай сами догадываются, – парировал Сэйзед. – А если не догадаются, последствия будут незначительны. Нужно, чтобы прошли десятилетия, века, прежде чем человечество проложит путь в Космер…

– Нет, – возразил Кельсер. – Мы не можем ждать века и даже десятилетия. Если ты ничего не предпримешь, мы, конечно, откроем новые технологии… когда вражеские полчища придут уничтожать нас с их помощью. Сэйз, даешь революцию. Веди нас в новый мир.

– А тот, в котором мы сейчас, развивается недостаточно быстро?

– Как тебе кажется? Еще пара недель, и они бы сделали ракету. Ударили бы ею по Эленделю и испепелили миллионы человек, а мы бы до последнего не знали, что такое возможно. То есть не знал бы никто, кроме тебя.

– Я… подумаю, – потупил взгляд Сэйзед.

– Подумаешь? – возмутился Кельсер. – Если мы не найдем способ дать отпор чужакам, с каждым днем будет только хуже. Да, их армия отступила из Шейдсмара – кстати, скажи за это спасибо моим людям, – но только для перегруппировки. Мы должны быть готовы к их возвращению. Развивать технологии. Подготовить наш главный ресурс – алломантов и ферухимиков. Можно как-то увеличить число металлорожденных? Ведь у всех людей есть зерно этих талантов, заложенное Охранителем?

– Не знаю, – прошептал Сэйзед.

– Врешь?

– Я хотя бы раз обманывал тебя, старый друг? – Сэйзед открыл глаза и посмотрел на Кельсера этими бездонными окнами в бесконечность.

– Я буду защищать людей, – заявил Кельсер. – Во что бы то ни стало. Пообещай, что мне не придется защищать их от тебя.

– А это, друг мой, зависит только от тебя, – ответил Сэйзед.

Ранетт

Спустя шесть месяцев после взрыва

Медовый месяц Ранетт сложился просто ужасно. Она расслаблялась, читала книжки и осматривала малвийские достопримечательности. Ни одного пистолета в руках не держала. Ей даже едва позволяли чертить схемы для новых разработок.

– Все ради тебя, – ворчливо сказала она Джекси, когда такси подъезжало к их дому в Эленделе.

– Тебе же понравилось. – Джекси игриво пихнула ее в бок. – Не притворяйся, что нет.

– Развлечения быстро надоедают, – буркнула Ранетт.

– Зато ты освежилась, – ответила Джекси. – Подумай, сколько новых идей приходит в голову, когда не нужно постоянно беспокоиться о сроках и датах доставки!

– А мне нравится быть ограниченной в сроках, – парировала Ранетт.

Джекси посмотрела ей в глаза.

– Ну ладно, – признала Ранетт. – Это было не совсем ужасно. Местами даже приятно. Но страна чудна́я. Зря Вакс ее открыл. Тогда бы мы в Дикоземье поехали.

– В Дикоземье? – изумилась Джекси. – На медовый месяц?

– Тебе же нравится тот дурацкий ресторан? – пожала плечами Ранетт.

Джекси закатила глаза. Такси почему-то не остановилось у дома, а поехало дальше.

– Стоп. – Ранетт обернулась.

– Я хочу тебе кое-что показать, – объяснила Джекси.

– Только не говори, что это какое-то новое «развлечение». С меня пока хватит. Мне уже тошно от всех этих забав.

– Ты такая романтичная. – Джекси взяла ее за руку.

Ранетт фыркнула. Весь медовый месяц она старалась не портить настроение Джекси таким поведением. Она была милой, веселой и любезной.

Ладно. Пусть не любезной. Но не ворчливой. За редким исключением. Да и Южный Континент оказался вполне приятным местечком, несмотря на то что напряженность между государствами становилась сильнее. Ходили разговоры о запрете въезда для северян. Казалось, что туризм скоро окажется под табу.

В любом случае они вернулись домой. Теперь можно было и поныть. Так ведь работали отношения. Тяни-толкай. Она немного отдала. Теперь немного возьмет. Можно…

– Это еще что?! – воскликнула она, когда такси остановилось у ее мастерской. Небольшого здания на крошечном клочке земли, которое вдруг превратилось в громадное здание на крошечном клочке земли.

– Свадебный подарок, – ответила Джекси.

– Где ты на это деньги нашла? – Ранетт распахнула дверь и, спотыкаясь, выскочила наружу.

– Я и не находила. Это не от меня.

Ранетт оглянулась.

– Ко мне пришли милые люди, – объяснила Джекси, – и принесли деньги от Уэйна. После его… ну, сама понимаешь. Они сказали, чтобы я сделала тебе что-нибудь приятное, но Уэйн четко распорядился – «Ничего пошлого». Обновление твоей мастерской – его идея.

Ранетт не сдержала улыбку. Она сама дивилась тому, как скучала по Уэйну. Когда тот перестал к ней клеиться – удивительно, но люди были в состоянии избавиться от такой привычки, – они стали настоящими друзьями.

Разумеется, он покинул этот мир в результате самого невероятного взрыва в истории. Это немного утоляло печаль. Если уж тебе суждено умереть, то лучше так.

Она до сих пор размышляла, где бы добыть такой взрывчатки. С таким материалом можно было столько сконструировать…

– Он оставил записку, – сказала Джекси, передавая листок.

Эй, – написано было карандашом, – эти два парня в костюмах сказали, что я должен рассказать о своем решении в письменном виде, на всякий случай. Похоже, они считают, что моя работа «сопряжена с высоким риском». Я ответил, что если они продолжат заставлять меня заниматься всякой чепухой, то с высоким риском станет сопряжена уже их работа.

Однако… если ты это читаешь, то я, очевидно, помер. Зарыт в землю. Или сгорел заживо. Или меня сожрали с потрохами. Сам не знаю. В любом случае надеюсь, что виновата в этом Мараси, потому что она постоянно жалуется: мол, я ее без конца втягиваю в неприятности. Побыла бы она в моей шляпе!

Короче говоря, я хочу тебя поблагодарить. За то, что не выплеснула Уэйна вместе с Уэйном, понимаешь? Надеюсь, подарок тебе понравится. Построй что-нибудь крутое.

– Проклятье! – Ранетт опустила руки. – Я так скучаю по этому мелкому пакостнику.

– Ранетт, – Джекси с улыбкой прильнула к ней, держа за руку, – это было почти… мило.

– Я серьезно. Мне его не хватает. – Ранетт улыбнулась. – Где еще найдешь человека, в которого будет так же весело стрелять?

Ме-Лаан

Спустя девятнадцать месяцев после взрыва

Гонец летел над темным океаном Шейдсмара, слабо сияя.

Ме-Лаан сидела в лодке, державшейся на плаву благодаря светящейся субстанции, которая покрывала корпус. Тьма под ней напоминала жидкость, похожую на воду, но более вязкую. И – полностью прозрачную: если бы в нее упал человек, было бы видно, как он падает, и падает, и падает.

– Ты знаешь, кто на самом деле эти гонцы? – спросила Ме-Лаан.

– Инвестированные сущности, – ответила проводник, – которые чувствуют Связь и способны найти кого угодно где угодно.

– Это немного… пугает.

Проводник – Джан Вен – пожала плечами. У нее было четыре руки, молочно-белая кожа и огромные, рептильные, глаза. Белая шевелюра, волоски широкие, как травинки. Судя по всему, шо-дел встречались здесь редко, но превосходно знали местность. Поговаривали, дело в том, что они прямые потомки богов.

На конверте стоял штемпель «Серебросветской торговой компании». Внутри лежала записка от Гармонии. Краткая и, по существу, сочувственная. Уэйн спас город от взрыва. И погиб в процессе.

У Ме-Лаан перехватило дыхание. Она задрожала.

Ржавь. Она ведь думала, что не такая. Бессмертная. Невозмутимая. Почему она не может быть как все?

Она знала, что больше никогда его не увидит. Но так? Ей хотелось, чтобы он кого-нибудь встретил. Для его же блага. И если честно, для ее блага тоже. Потому что он заставил ее забыть, кем она была. С ним мир был гораздо интереснее, и от этого она теряла голову.

Погиб? Он…

Это планировалось как короткая интрижка. Просто бытие бессмертной давалось ей отвратительно. Ме-Лаан сложила письмо и аккуратно убрала в карман сюртука.

– Плохие новости? – спросила Джан Вен, медленно гребя в бескрайней темноте.

– Да, – прошептала Ме-Лаан.

– Хочешь повременить с высадкой?

Ме-Лаан повернулась. Впереди уже маячила земля. Огни казались живее привычного холодного сияния этого загадочного места. Там столпились люди в странных одеяниях, многие – с необычными рыжими волосами. Они заблудились.

Ее заданием было спасти этих людей.

– Нет. – Ме-Лаан поднялась. – Работа есть работа.

В конце концов, она могла переделать, перестроить и заново вылепить свое сердце. Кандры этим славились.

Ваксиллиум

Спустя два года после взрыва

При заказе памятника Уэйну труднее всего было решить, какую шляпу он должен носить. В конце концов пришли к очевидному решению: шляпы надо сделать сменными.

Итак, Вакс и Стерис оказались перед удивительно точным бронзовым изваянием Уэйна, на котором красовалась сменная версия его счастливой шляпы. Уэйн вышел побольше, чем в жизни, и стоял с лукавой улыбкой, протянув руку. Вероятно, для отвлечения внимания, чтобы другой рукой выудить что-нибудь из вашего кармана, но большинство сочло бы, что он просто предлагает помощь.

Они решили, что менять шляпу следует раз в год – так памятник будет выглядеть свежее, интереснее. Официального открытия еще не состоялось; скульптор пригласил Вакса и Стерис проверить качество работы. Другим жителям, прогуливавшимся вдоль Поля Перерождения в самом центре Эленделя – невысокого холма, где после восстановления мира из-под земли вышли первые люди, – преграждали дорогу временные ограждения.

Статуи Вознесшейся Воительницы и Последнего Императора стояли достаточно близко, и, будь Уэйн живым, наверняка воспользовался бы возможностью запулить камушками им по макушке. Это было бы весьма уместно.

Стерис наклонилась, чтобы рассмотреть подпись на табличке.

– «Твоя судьба – помогать людям», – прочла она, но тут же заметила другую табличку, поменьше, у основания постамента.

Вакс поморщился, когда она прочла ее.

– «Жалеют не те, кто слишком долго стряхивает. Жалеют те, кто стряхивает недостаточно долго». Поверить не могу, что ты решил использовать эту цитату.

– Табличка сменная, – поспешил оправдаться Вакс. – Будем ее время от времени менять. Но… он сам настаивал именно на этой цитате.

Стерис выпрямилась и покачала головой, но Вакс уже понял, что она обдумывает, какие еще цитаты сюда поместить.

Вакс стоял, глядя в лицо друга. Тупая боль не покидала его. Навсегда осталась с ним. Но теперь Вакс наслаждался жизнью. Они со Стерис и детьми собирались в новую поездку по Дикоземью. Политическую, с целью подкрепить заявку Дикоземья на официальное вхождение в состав меняющегося с невероятной скоростью Бассейна.

Два года тяжелого труда позволили предотвратить гражданскую войну. Создали национальную ассамблею с участием всех городов Бассейна. Теперь пришла очередь Дикоземья. Там оставались люди, считавшие, что выгоднее оставаться самим по себе; Вакс рассчитывал убедить их, что быть частью большой страны лучше.

Лязгнула калитка, и вскоре к ним присоединилась Мараси. На ней была настоящая счастливая шляпа Уэйна, доставшаяся по завещанию. Душеприказчики сказали, что Уэйн вписал ее в последний миг. Поначалу Вакс решил, что ему Уэйн ничего конкретного не оставил. Но потом начали… появляться разные вещи.

Последнюю он и продемонстрировал Мараси.

– Препарированная лягушка? – удивилась Мараси.

– Забальзамированная, – ответил Вакс. – Нашел в сюртуке утром. С запиской с извинениями. Очевидно, по инструкции лягушка должна была быть живой, но на это у ребят не хватило силы воли.

– Ты знаешь, кто этим занимается? – Мараси взяла лягушку за лапку.

– Вероятно, его душеприказчики, – ответил Вакс. – Судя по вежливому тону записок. Но я все никак не решусь с ними об этом поговорить.

– Не мешай им, – сказала Стерис.

– А тебе не кажется, что это гадко? – хмуро спросил Вакс, когда жена подошла к нему. – В прошлый раз там был недоеденный сэндвич.

– Безусловно, гадко, – ответила Стерис. – Но… можно только подивиться, как Уэйн это спланировал. Он заслуживает поощрения, а не осуждения.

– Он, вообще-то, умер, – напомнила Мараси.

– Значит, мы должны уважать его решения, – парировала Стерис.

Мараси осмотрела лягушку.

– Говорят, что при дарении подарков главное – не сам подарок, а внимание. Так что… как, по-вашему, нам это трактовать?

– Не сомневаюсь, что скоро список его «подарков» закончится, – со вздохом сказал Вакс.

Женщины с укоризной посмотрели на него.

– Вот уж не думала, что ты так плохо знаешь Уэйна, – сказала Мараси. – Он был не из тех, кто позволял шуткам зачерстветь.

Справедливое замечание. Они теперь знали о несметных богатствах Уэйна – денег хватит, чтобы разыгрывать Вакса еще долгие годы. Все эти лягушки и тому подобное, безусловно, раздражали Вакса. Но и вызывали улыбку.

Как и сам Уэйн.

– Мараси, готова к поездке? – спросила Стерис.

– Здоровье в порядке, вещи собраны. А вот морально? – Мараси скривилась. – Эмоционально?

– Все будет хорошо, – приободрила ее Стерис. – Будешь лучшим ржавым послом в истории нашего проклятого Бассейна!

Мараси бросила на нее косой взгляд.

– Использую лексикон, соответствующий месту нашего пребывания, – объяснила Стерис, оборачиваясь на памятник Уэйну.