Текст книги "Утраченный металл"

Луносвет заглянула в несколько коробок, достала из одной пригоршню пепла и просеяла сквозь пальцы. На стеллажах нашелся и другой реквизит – например, миниатюрные человечки, лежащие, как трупы. Мертвые лошади из раскрашенного гипса. Сломанные домики, разбитые автомобили, большие листы бумаги, раскрашенные алым, с изображением облаков и пылающего солнца…

А также эваноскопы, направленные объективами к столу под небольшим углом снизу вверх. Увидев это, Мараси обо всем догадалась.

– Это фальшивка, – с облегчением прошептала она. – Они не путешествовали в прошлое или будущее. Просто создали макет павшего Эленделя… и с помощью этих устройств засняли несуществующее будущее. Даже та фотография, что мы обнаружили, фальшивка. На ней этот макет. Они устроили постановку, чтобы ввести людей в заблуждение и убедить, будто грядет конец света.

– Нет, – возразила Луносвет. – Они устроили эту постановку, чтобы убедить людей, будто он уже наступил. Но кому и зачем они собирались это показывать?

– Если ответы есть, мы найдем их внизу, – сказала Мараси.

Она кивнула в противоположном направлении, где под проектором располагались широкие двери.

Они выглянули в коридор, освещенный заводскими лампами в решетчатых плафонах. Кругом было пугающе безлюдно, учитывая, какая бурная деятельность кипела здесь ранее. Луносвет вышла первой. Мараси за ней. В конце коридора обнаружился выход. Двери с окошками, сквозь которые было видно грузовой ангар.

Ангар патрулировали вооруженные мужчины и женщины. Двоедушник присел рядом с Мараси и запустил под дверь тоненькую, почти невидимую струйку кристаллов.

– Ага, – произнес он. – Видите ту широкую стену, выступающую по левую руку от нас, сразу за входом? Это и есть грузовой лифт, который вы искали, миледи.

Мараси различила фрагмент стены, но вход в лифт располагался по другую сторону от них. Невозможно было подобраться к нему через ангар и остаться незамеченными. К счастью, в этом не было нужды.

Они подошли по коридору к нужному месту – гладкой стене, за которой должен был прятаться лифт.

– Тут, – прошептала Мараси.

Луносвет опять создала дверь и открыла ее. За дверью оказалась глубокая темная шахта. Лифт, вероятно, увез вниз лорд-мэра и телохранителей и остался там, в глубине.

Что дальше?

– Позвольте. – Двоедушник шагнул в дверной проем, схватился за небольшой ящик внутри и встал одной ногой на узкий карниз, в то время как другая повисла над пропастью. Мараси потянулась, чтобы придержать его, но в этот миг дверь исчезла, и стена приобрела прежний вид.

Луносвет поспешно оставила на ней новый оттиск и открыла дверь. Они увидели, что Двоедушник теперь свешивался с лестницы из розеита. Он отпил из рюкзака, полного воды, и улыбнулся.

– Спускаемся?

– А если лифт вызовут наверх? – спросила Мараси.

– Это грузовой лифт, – ответила Луносвет. – Посмотри, какая широкая шахта, какие толстые кабели. Он поедет медленно. В худшем случае усядемся на крышу и поднимемся сюда. Наверху достаточно места, чтобы нас не раздавило.

Мараси кивнула. Двоедушник начал спуск, по мере продвижения создавая новые перекладины. Мараси ступила на лестницу, проверив ее на прочность. Двоедушник вновь доказал, что не зря отправился с ними. Мараси немного спустилась, оставив место для Луносвет. Дверь снова исчезла, но Луносвет приоткрыла рюкзак, чтобы осветить шахту бледным сиянием.

Они начали спуск. Внизу ждали пещеры и, хотелось надеяться, ответы.

46

Вакс спустился в тайный проход мэрского особняка. Зажатый между стенами, он пролез достаточно далеко, миновав первый этаж и достигнув подвала. Там лестница оканчивалась в небольшой комнате с обитыми железом стенами и потолком.

Стеллажи были полны припасов: сухие пайки, канистры с водой. Похоже на маленький защитный бункер, предназначенный не для длительного проживания, а временного, на случай… чего? Народных бунтов? Или чего-то похуже, вроде непреднамеренного взрыва бомбы?

Не в силах избавиться от легкого волнения, Вакс осмотрел комнату и нашел на полу царапины, указывающие на наличие в стене потайной двери. Несмотря на то что дверь была из толстого укрепленного металла, он открыл ее без труда – и очутился в коридоре, ведущем к решетке ливневого стока. Сквозь прутья светило солнце, а запах, пусть и неприятный, не вынуждал зажимать нос. Это была не полноценная канализация, а место, куда дождевая вода уходила с улиц, устремляясь в океан.

«Удобный экстренный выход из особняка», – подумал Вакс, заметив многочисленные следы в грязи и высохшие отпечатки подошв на бетоне впереди. Чуть дальше он обнаружил моторизованную тележку, открытую, крайне удобную для перемещения по узким проходам. Колеса были покрыты грязью, вдаль тянулись их следы.

Ключей в замке зажигания не обнаружилось, и, несмотря на то что существовали способы завести машину без них, Вакс так и не выучился этому приему воровского искусства. Он достал из кармана плаща сложенный календарь и еще раз сверился с датами посещения «лаборатории». Они были регулярными; иногда Энтроун ездил туда по два раза за день. Если бы Вакс столь часто посещал тайный объект, то определенно придумал бы незаметный способ передвижения.

Он пешком вошел в тоннель, но тут же вокруг поднялись призраки прошлого. На миг он переместился из сточной канавы самого современного города в Бассейне в грязную штольню, где на каждом шагу были уродливые «произведения искусства», созданные безумцем. Сверху пробивался золотистый свет. Впереди ждала судьба.

«Кто-то другой управляет нами».

Глубокий вдох и секундная остановка отогнали призраков. Они будут сопровождать его до конца дней, но теперь они его не терзали. Это были уже не призраки, а скорее отголоски. Воспоминания о том, каким он был, какую жизнь вел, кого любил. Он помнил всех, но в этот день у него были другие дела. Он нашел служебную лестницу, ведущую на улицу, и вылез, отправившись на поиски Уэйна. Если повезет, тот не загорится.

К счастью, он нашел Уэйна в условленном месте слегка подпаленным, но живым. Место встречи назначал Уэйн, и это, очевидно, был бар.

Вакс уселся рядом с другом, и Уэйн придвинул ему стакан виски. Вакс осушил его, с удовольствием прихлебывая. Они оставили деньги на стойке, а сами вышли с черного хода.

– Что-нибудь нашел? – спросил Уэйн, когда они достигли конца переулка за баром.

– Кое-какие записи, что могут оказаться важными, – ответил Вакс. – Календарь, письма. А самое главное, секретный тоннель. Который, надеюсь, приведет нас к чему-нибудь полезному.

– Нормально.

– А с тобой что случилось?

– Э, – отмахнулся Уэйн. – Ничего интересного.

Вакс посмотрел на него, затем на подпалины на брюках.

– «Бабуля, перебравшая с водкой», не получилась, – объяснил Уэйн. – Не нашел подходящий парик. Пришлось разыграть «Огненного кролика».

– «Огненного кролика», – сухо повторил Вакс. – Уэйн, только не говори, что ты живого кролика поджег.

– Еще чего! Я проклятый парик не смог найти, где бы я взял кроля?

– Хорошо. А то я…

– Для «Огненного кролика» сгодится и кот. Их в округе пруд пруди.

– Уэйн, ты кота поджег?!

– Да нет же! Я что, по-твоему, живодер?

Вакс немного расслабился.

– Кота нужно выкинуть из окна, – объяснил Уэйн.

– О Гармония… – простонал Вакс. – Зачем?

– Чтобы спасти от пожара, разумеется! – Уэйн качал головой, пока Вакс вел его к ливневке. – План вот какой: разводишь огонь, потом начинаешь вопить и выбрасываешь из окна кота. Люди видят это и думают, что ты спасаешь животных.

– А потом?..

– Потом кричишь, чтобы кто-нибудь спас кролика. Отправляешь всех стучать в комнаты и выводить жильцов на улицу. Все начинают тебе помогать и в суматохе не замечают подвоха.

Вакс остановился среди уличной толпы, глазея на Серебряный дом. Пламя охватило особняк почти полностью, над крышей поднимался зловещий и темный, как Бездна, столб дыма.

– Ты сам говорил, – заметил Уэйн, – что после чудовищного дипломатического недоразумения мы можем позволить себе повеселиться.

– Этого я не говорил. – Вакс вздохнул.

– Ну что опять? Всё из-за кота переживаешь?

– Ты правда выкинул его в окно?

– А ты бы как поступил? Оставил его гореть? Я должен был его спасти.

– Спасти кота. От пожара, который сам же устроил. Кота, которого ты для этого и украл.

– Да не волнуйся ты. – Уэйн широко улыбнулся. – Я запулил его четко на дерево. Коты всегда приземляются на дерево, если хорошо бросить.

– С чего… с чего ты это взял?

– Не знаю, – ответил Уэйн, когда Вакс снова тронулся с места. – Наверное, в школе услышал.

– Ты ходил в школу?!

– В детстве-то? Не. Но я как-то спалил одну, еще до того, как придумал «Огненного кролика». Возможно, про котов там было на доске написано.

– Подожди. Когда это ты сжег школу?

– «Приют Уэста»? – уточнил Уэйн. – Девять лет назад. Ох и гнусное же было местечко.

Задумавшись, Вакс задержался у переулка, где находился спуск в ливневку. «Приют Уэста»…

Ах да. Действительно, гнусное местечко.

– Ладно. – Вакс открыл люк водостока. – Идем.

Уэйн слез вниз. Спустившись, заворчал.

– Что? – спросил Вакс, спускаясь следом.

– Мараси не рассказывай, – ответил Уэйн. – Я ей говорил, что ты меня никогда по канализации не таскал. Ладно хоть тут не воняет… – Он прищурился. – А вот это уже более-менее похоже на узкий каньон, при верхнем-то освещении…

– Это ты к чему? – не понял Вакс.

– Да так, просто болтаю.

Оба повернулись на звук сирены пожарной бригады.

– Итак… – произнес Уэйн. – Календарь и письма?

Вакс кивнул:

– Гейв посещал некое место, названное «лабораторией», а еще два месяца назад под предлогом отпуска уезжал на пару недель на испытания пускового устройства.

– Гм. – Уэйн указал рукой вперед. – И эта лаборатория где-то там?

– Вероятно. – Вакс поискал в кармане и передал Уэйну календарь.

– Никаких встреч после сегодняшнего дня? – Уэйн тихо присвистнул.

– Вот и я на это обратил внимание.

– «Они прибывают…» – прочел Уэйн.

Вакс кивнул и дал Уэйну время полистать календарь, пока доставал письма. Освещение тут было не ахти, но проникающего сквозь решетку света хватало. Он заново перечитал письма: одно весьма подозрительное и другое, полное любезностей. В чем же…

Ох, ржавь.

– Уэйн. – Он протянул другу подозрительное письмо, добытое в редакции газеты. – Это подделка.

– Что? Серьезно? – Уэйн взял листок. – Как ты понял?

– До того, как началась эта заваруха, – сказал Вакс, – я долгое время расследовал скандалы с участием Венниса Гастинга, который, предположительно, написал это письмо. Мне удалось доказать, что он давал взятки другим сенаторам. Главными уликами служили письма. Мы со Стерис их идентифицировали. Три разных специалиста по почерку отметили характерный для Венниса угол наклона письма. Тут угол другой. – Вакс невольно округлил глаза. – Вот что это значит… вот что она задумала…

– Дружище, – перебил Уэйн, – выражайся яснее. Я ничегошеньки не понимаю.

– Моя сестра ищет способ взять Бассейн под контроль и доказать Автономии, что может им править, – объяснил Вакс. – Я никак не мог понять, чем ей поможет подрыв Эленделя.

– Уберет с пути множество преград.

– Да, но другие города вряд ли последуют за тем, кто совершил столь гнусное преступление. – Вакс забрал у Уэйна фальшивое письмо. – Если только Тельсин не докажет, что она не взрывала Элендель. Если не представит доказательств – в виде поддельных писем, – что бомбу создали сами элендельские сенаторы. С помощью подходящих улик она сможет обставить все так, будто они случайно подорвали сами себя.

– О-о-о, а вот это коварно, – произнес Уэйн. – Она также сможет «найти» фрагменты оружия, и у Билминга «поневоле» появится доступ к технологиям, способным защитить Бассейн от малвийцев. Проклятье… это может сработать. Уничтожить Элендель. Объединить Бассейн. Завладеть планетой.

Все сходилось. Даже настоящие письма от Венниса Гастинга в столе Гейва укладывались в общую картину. Им нужны были образцы почерка; для этого мэр и затеял переписку с сенатором.

– А отсутствие встреч после сегодняшнего дня означает, что у нас еще меньше времени, чем мы думали, – заметил Уэйн.

– Нужно отыскать лабораторию. – Вакс двинулся вперед по канаве. – И надеяться, что бомба там.

Уэйн кивнул и последовал за ним. Судя по календарю, на дорогу до лаборатории Гейв тратил пятнадцать минут, а значит, она была недалеко.

Пока они шли, Вакс все сильнее тревожился. Из-за того, что затеяла Тельсин. Из-за того, чем это грозило. Поэтому ему стало легче, когда Уэйн опять принялся за болтовню.

– Ита-а-а-ак… – протянул Уэйн. – У нашего лорд-мэра хороший стол? Ты обратил внимание?

– Да вроде неплохой, – ответил Вакс. – А тебе-то что?

– А ты… – Уэйн кивнул в направлении Серебряного дома, – ну, сам знаешь…

– Пукнул ему в кресло?

– Угу.

– Уэйн. Конечно нет.

Они еще немного помесили грязь, нашли закуток, где, очевидно, собирались играть дети, судя по рисункам на стенах: больших размашистых террисийских орнаментах из букв V.

– Ладно, – наконец произнес Вакс, не в силах просто так оставить тему. – С чего ты вообще взял, что я могу пукнуть ему в кресло? Ты же сам сказал этого не делать. Да и вообще, кто таким занимается?

– Никто, никто, – ответил Уэйн. – Хорошо, что ты не пукнул. Репутацией нужно дорожить. Особенно в такое время. Вокруг кризис. Города под угрозой бомбежек. Взрыв может случиться прямо сегодня. Тут не до фривольностей. – Он взял паузу. – Но… если бы на твоем месте был я и увидел его модное кресло… я люблю кресла, сам знаешь. Особенно такие, где можно откинуться, кожаные, достаточно упругие, чтобы не проседать, но не слишком твердые, чтобы задница не затекала. Понимаешь? Вот я бы подумал: «Проклятье, какое модное кресло. Интересно, будет ли задний выхлоп звучать иначе, чем на обычных креслах? Что, если я выпущу немного концентрированной эссенции Уэйна в это кожаное совершенство? Каковы будут ощущения? Будут ли ягодицы…»

– Хватит. Умоляю.

– Ой. Ладно, будь по-твоему.

Они еще немного прошли, но Вакс никак не мог выбросить слова Уэйна из головы, как ни старался.

– Уэйн, – сказал он наконец-то, зажмурив глаза и злясь на себя за продолжение дискуссии. – У меня дома в кабинете есть точно такое же кресло.

– Есть, – мрачно констатировал Уэйн. – Я заметил.

Проклятье.

– Уэйн, ты же…

– Вакс, нам город надо спасать, не забыл? Хватит отвлекаться по пустякам, дружище. То тебе поджоги административных зданий покоя не дают – если что, я делал это всего дважды, поэтому не ищи связи, просто так совпало. Теперь ты вдруг зациклился на том, что я выпускаю из задницы. Может, о чем-нибудь важном поговорим?

– Да, пожалуй.

– Вот, например, этот образчик искусства. – Уэйн залюбовался рисунком на стене. – Ма была права. Красиво тут.

– Ма? – переспросил Вакс. – Мне вообще стоит знать, о чем ты теперь болтаешь?

– Просто вспомнил старую байку про каньон. – Уэйн догнал его, и они продолжили путь. – Мне ее Ма рассказывала. Это была ее последняя история, поэтому я хорошо запомнил, понимаешь?

– Нет, – ответил Вакс. – Каким образом этот тоннель связан с каньоном?

– Он и есть каньон, – тихо сказал Уэйн, подняв голову, когда они проходили под очередной решеткой. Пробившиеся сквозь решетку лучи «рисовали» на его лице узор наподобие шахматной доски. – С утра об этом думаю. Это неизбежно, понимаешь?

– Не понимаю, Уэйн. Правда, не понимаю.

– Но так и есть, даже если ты не понимаешь. Вакс, ты герой, у тебя важная миссия. Барм. Наиужаснейшее чудовище из всех когда-либо живших. Ты должен его остановить… – Уэйн запнулся. – Осторожно. В каньоне могут водиться змеи.

– Это ливневый сток, – ответил Вакс. – И я не встречал в Билминге ни одной змеи.

– Ну да, они хорошо прячутся. К слову о змеях; в Круге наверняка догадаются, что это мы спалили особняк.

– Несомненно. Вероятно, они отправят кого-нибудь в кабинет мэра, чтобы забрать обличающие документы. Я не смог закрыть люк ковром, поэтому о том, что я нашел тоннель, они тоже узнают.

– Круто.

– Круто?

– В каньоне ты должен встретиться с плохишом, – объяснил Уэйн. – По крайней мере, если следовать сюжету.

– Уэйн, мы не в каньоне из сказки твоей матушки. Мы в билмингской канаве, ищем способ помешать взрыву бомбы. Мы…

Его прервал выстрел, раздавшийся прямо по курсу. Звук эхом разлетелся по узкому тоннелю, и пуля щелкнула по бетону у головы Вакса, выбив осколок.

Друзья тут же бросились в разные стороны, пригнулись и увидели впереди, за изгибом тоннеля, движущиеся тени. Вакс заметил двух человек, присевших украдкой за поворотом, – стрелка, с которым он дрался утром, и низкорослую женщину в шляпе-котелке.

– Эй, – шепнул Уэйн. – Ты только погляди. И плохиши, и змеи разом.

47

С помощью розеитовой лестницы Двоедушника группа Мараси без происшествий добралась до дна лифтовой шахты. Красновато-розовая пыль осыпалась вокруг, розовые пылинки исчезали под ногами Мараси, замедлившей спуск. Наверное, пыль набилась и в волосы, тлея там, как затухающие угольки в костре.

Внизу они обнаружили большой служебный лифт, плотно примостившийся на дне шахты. Двоедушник разделил лестницу натрое, чтобы все могли спуститься одновременно. Мараси пощупала крышу кабины ногой. Прочный, неподатливый металл. Даже не прогнулся, когда она осторожно встала обеими ногами. Она кивнула спутникам, и те тоже слезли.

– Куда теперь? – прошептала Луносвет.

– В служебный люк, – ответила Мараси.

Один она нашла в углу и легко открыла. Двери кабины были раскрыты, но со своего места Мараси не видела, что за ними. Она подозвала Двоедушника.

– Можете проверить, следит ли кто-нибудь снизу за выходом?

Розеитовый ручеек добыл ответы.

– Силаджана видит двух часовых, – прошептал Двоедушник. – Мужчина и женщина с ружьями. Они напротив выхода, у природной каменной стены. Очевидно, тоннели и пещеры здесь действительно естественного происхождения. Часовые выглядят не слишком бдительными, и больше смотрят друг на друга, чем на лифт. Могу попробовать отправить их к эфирам; пусть их души поразмышляют о дурных поступках, сделанных в этой жизни.

– Двоедушник, это перебор, – ответила Луносвет. – Мараси хочет, чтобы все было по-тихому.

– Я сама справлюсь, – шепнула Мараси. – Но если вы поможете мне спуститься в люк, чтобы посмотреть, буду благодарна.

Старик повиновался. Он создал небольшую кристальную решетку, чтобы Мараси могла взяться за нее и свеситься в кабину. Часовые стояли среди больших ящиков лицом друг к другу. Двоедушник был прав; их не слишком заботил лифт. Они, кажется, флиртовали. По крайней мере, мужчина посмеивался над собственными шутками, а женщина делала вид, что ей не смешно.

Мараси достала из бокового кармана алломантическую гранату и привязала к ней леску. Зарядила гранату, подождала – и ее терпение было вознаграждено; мужчина наконец выдал шутку, от которой женщина расхохоталась. Пока они отвлеклись, Мараси метнула гранату. При касании с землей та активировалась, и увлеченные друг другом часовые, как и надеялась Мараси, не заметили, что время вокруг замедлилось.

– Готово, – прошептала она, не выпуская леску. – Идем.

Мараси шумно спрыгнула на дно лифта. Луносвет последовала за ней осторожнее, сгруппировавшись и наклонившись вперед при приземлении. Двоедушник величественно спустился по розеитовым ступенькам, держась за розеитовый поручень. Спускаясь на землю, он пошатнулся, но придержался за стену и не упал.

Троица осмотрела тоннель, но других часовых поблизости не оказалось. Они осторожно прокрались мимо замедляющего пузыря, не касаясь его границ. Пузырь слабо подрагивал, как воздух над раскаленным асфальтом в жаркий день.

Часовые не двигались. Женщина зажмурилась от смеха, а мужчина широко улыбался, не сводя глаз с напарницы. Оставалось надеяться, что краем глаза он не заметит размытые пятна. Мараси со спутниками спрятались в ближайшем поперечном тоннеле. С помощью лески она выудила гранату, и пузырь разрушился.

Она схватила гранату на лету. Смех женщины-часового эхом разнесся среди ящиков. Мараси напряженно выжидала. Заметили? Услышали сквозь смех, как граната щелкнула по камню?

Но разговор часовых продолжился как ни в чем не бывало. Мараси облегченно кивнула, и группа покралась дальше по тоннелю. Он освещался рудничными светильниками на толстом шнуре, проведенном вдоль стены, из-за чего яркие участки чередовались с абсолютно темными.

– Хорошо сработано, – похвалила Луносвет, пока Мараси сматывала леску. – Теперь у нас один путь – дальше по этому тоннелю?

Мараси кивнула.

– Это небезопасно, – прошептал Двоедушник. – Можем встретить еще часовых.

Мараси была согласна, но выбора не видела. Они двинулись по тоннелю, очень похожему на те, в которых недавно лазали с Уэйном. Гладкий древний камень, местами обвалившийся с потолка – очевидно, в результате взрывных испытаний. А может, какие-то взрывы проводились не для испытания бомбы, а чтобы соединить тоннели и пещеры.

Впереди раздались голоса. Мараси оглянулась на длинный, открытый тоннель, затем указала вперед, на темный участок, где, как ей показалось, насыпало довольно много крупных обломков. Двоедушник, несмотря на все заверения, отстал, и Мараси с Луносвет спрятались вдвоем.

Говоривших еще не было видно; впереди тоннель поворачивал. Мараси затаилась за россыпью обломков, Луносвет присела рядом. Высотой камни доходили им лишь до колен, но это было лучше, чем ничего. Они торопливо помахали Двоедушнику. Тот поднажал и, спотыкаясь, рухнул на колени рядом с ними.

Из его руки начали расти кристаллы. Более темные, чем обычный розеит, они опутали их наподобие кокона. Кристалл по-прежнему был розового оттенка, но тень скрывала это. Старику пришлось изрядно выпить из рюкзака, чтобы пополнить запасы воды в организме. Все трое приникли к земле, пока розеит разрастался вокруг, оставив лишь небольшой проем, через который можно было следить за происходящим снаружи.

Из-за поворота появился патруль. Всего пять человек, но Мараси порадовалась розеитовому укрытию, когда они остановились неподалеку, чтобы обсудить визит лорд-мэра, прежде чем разойтись в противоположных направлениях. Одна группа направилась к лифту, мимо укрытия Мараси и ее спутников, но даже не взглянула в их сторону.

Сердце Мараси все равно бешено колотилось, пока в тоннеле вновь не стало тихо.

– Что бы я без вас делала, – прошептала она.

– Благодарю, миледи, – ответил Двоедушник.

– Это лишь малая толика способностей, что имеются у Духокровников, – сказала Луносвет. – Мы тебе такое покажем, что обалдеешь.

– Я еще не решила к вам присоединиться, – напомнила Мараси. – Мне так толком и не рассказали, кто вы такие и чем занимаетесь.

– Тут особо нечего объяснять, – ответил Двоедушник. – У нас три основных принципа.

– Защищать Скадриаль, – сказала Луносвет, приподнимаясь.

Розеитовый кокон начал разрушаться.

– Но вы же оба не местные, – шепотом заметила Мараси.

– Это правда, – признал Двоедушник, – но моя родина временно негостеприимна для таких, как я. Я присоединился к лорду Кельсеру, чтобы обзавестись союзниками и средствами в грядущей борьбе с темным эфиром. Но спасти эту планету от напасти – само по себе достойная цель.

– А ты? – спросила Мараси Луносвет. – Ты тоже не можешь вернуться домой?

– Не могу, – ответила та, – но мне все равно. Я слежу за конкретным врагом Духокровников. А еще люблю загадки. – Она качнула головой в направлении, куда им предстояло двигаться.

Они продолжили путь. Заглянув за поворот и убедившись, что там никого нет, Мараси шепнула Луносвет:

– А другие принципы?

– Мы делимся знаниями друг с другом, – ответила Луносвет. – Внутри команды никаких секретов. Даже Кельсер охотно поделится планами, если спросишь. Но рассказывать их посторонним без его разрешения нельзя.

– И последний?

– Мы доверяем друг другу, – ответил Двоедушник. – Мы команда. Семья. Присоединяясь к нам, ты клянешься никогда не замышлять зла против другого Духокровника. Никаких споров. Никакого обмана. Никаких попыток помешать другому. Никаких драк за ресурсы или расположение.

– Мараси, мы серьезно к этому относимся, – сказала Луносвет. – Твое поведение, твое умение работать в команде – одна из главных причин, почему мы обратились к тебе.

«А не к Ваксу», – мысленно закончила Мараси. По дороге она раздумывала над этими принципами. Последний пришелся ей особенно по душе. Не спорить? Не мешать друг другу выполнять задания и не вмешиваться в личные дела? Лучше не придумаешь. Сколько раз она попадала в ситуацию, когда амбиции других констеблей не позволяли ей выполнять работу?

А вот остальное… Не делиться информацией с посторонними? Это ее коробило. Она была элендельским констеблем. Присоединиться к Духокровникам – все равно что… присягнуть другому государству.

Но они знали столько секретов, занимались такими интересными делами… Мараси была уверена, что, войдя в ряды Духокровников, больше не станет тратить время на расследование мелких преступлений.

Она решила пока не думать об этом. Они дошли до перекрестка. Правый тоннель особенно хорошо освещался. Вдоль стен были построены два узких здания, между которыми тянулась тропинка, как улочка между магазинами в торговом квартале.

Выглянув из-за угла, Мараси увидела, что одно здание охраняется мускулистыми людьми. Телохранители лорд-мэра. Сейчас их отвлекал разговор с кем-то внутри. Мараси решила не откладывать дело в долгий ящик.

Пригнувшись как можно ниже, она преодолела короткое расстояние до правого здания. Ее спутники успели как раз вовремя; охранники закончили разговор и закрыли дверь, встав по обе стороны от нее.

У торца здания, за которым спряталась команда Мараси, было окно. Мараси заглянула в него. Внутри находился лорд-мэр собственной персоной, в строгом вечернем костюме, с зализанными назад волосами. Он сидел за столом. Рядом были еще двое телохранителей. Вокруг суетились четверо в белых лабораторных халатах; один принес Гейву выпить.

Мараси обратила внимание на поникшую позу Гейва и нахмурилась. Лорд-мэр выглядел… измученным. Вовсе не таким властным и надменным, каким был в полицейском участке.

– Каковы шансы, – качая головой, спросил он глухим, но различимым голосом, – что бомба взлетит? Что мы еще сможем справиться?

– Сэр… этим занимается другой отдел, – ответил один ученый. – Я не инженер.

– Поверить не могу, что до этого дошло. – Голос Гейва смягчился. – Даже подумать не мог… когда соглашался… Они уже здесь?

– Вот-вот прибудут, – ответила женщина-ученый.

– Сколько? – спросил Гейв.

– Много, – ответила женщина. – Армия золотокожих солдат с горящими красными глазами. Сэр, это правда? Они действительно…

Гейв хлопнул по столу.

– Все должно было идти по моему плану! Она должна была допустить ошибку, а я – занять ее место.

– Сэр, еще не поздно, – ответил один из ученых. – Автономия избавится от нее, если бомба не сработает.

– И развяжет войну по всему ржавому Бассейну. – Гейв закрыл лицо ладонями. – Или всему миру. Проклятье. Все должно было обернуться не так… – Он залпом выпил рюмку и поднялся на ноги.

Мараси переглянулась со спутниками. Они знали, что Автономия планирует нападение, если Тельсин не докажет, что способна управлять Бассейном. Все выглядело так, будто Гейв должен был облегчить ей задачу.

«Если разрушительная война в самом деле развяжется, – подумала Мараси, – то эти пещеры послужат ему удобным и надежным укрытием. Теперь понятно, зачем понадобились такие запасы продовольствия».

Но что за армия готовила вторжение? Она вспомнила, с каким трепетом Стожильный Майлз говорил о «людях в золотом и красном» перед смертью. Ржавь.

– Сколько в бункере наших солдат? – спросил Энтроун.

– Две роты, – ответила плотная женщина в белом халате, которая, очевидно, была главной среди ученых.

– А металлорожденных?

– Ни одного.

– Она намеренно связывает мне руки. – Энтроун принялся мерить шагами комнату. – А я вынужден поддерживать ее, если только не случится худшее. Поверить не могу, что я до такого довел. Нам нужна внушительная армия, чтобы дать отпор инопланетным солдатам.

– А это вообще возможно? – спросила женщина.

– Не знаю. – Гейв снова схватился за лицо. – Я не хочу править пепельной пустыней. Ржавь, идеи Эдварна всегда были лучше. Нужно было их продавливать, а не вестись на дурацкую бомбу Тельсин.

– Вы правы, лорд-мэр, – согласилась Белый Халат. – К слову о планах Эдварна, вы… намереваетесь продолжить испытания?

Гейв дал отмашку, и Белый Халат послала двух ассистентов в другой конец комнаты, к каменной стене тоннеля. Мараси даже не заметила массивную дверь прямо в камне, деревянную, с крепкими замками.

Ассистенты отперли замки и открыли дверь. За ней оказалась группа забившихся во тьму людей, всего человек двадцать. Одеты они были как попало – кто-то в костюмах, кто-то в рабочих комбинезонах. Все усталые и растрепанные. Угрожая пистолетами, ассистенты вывели подтянутую женщину в рваном вечернем платье. Ее макияж размазался по лицу. Она почти не сопротивлялась; сил хватало только на слабое возмущение.

Дверь снова заперли, а женщину уложили лицом вниз на стол и пристегнули. Затем один ассистент достал длинный и тонкий серебристый штырь. У Мараси побежали мурашки по коже, ее затошнило. Неужели…

О Разрушитель. Они создавали алломанта? Мараси читала о процедуре в книге Смерти, но видеть ее вживую совершенно не хотелось.

Белый Халат достала блокнот.

– Мы убеждены, что нам удалось установить методику, над которой работал Эдварн, – сказала она. – Более того, мы улучшили ее. Для процедуры требуется очень тонкий штырь и, как ни удивительно, правильный настрой.

– Настрой? – переспросил лорд-мэр.

– Нужно четко знать, что вы делаете и зачем, – объяснила женщина. – Также для лучшего результата можно прошептать командное слово, но мы пришли к выводу, что это не обязательно. Шоковое состояние пациента тоже помогает.

По сигналу ассистенты прокололи длинным штырем кожу между лопаток женщины. Они как будто шили шестидюймовой иглой. Несчастная женщина тихо простонала от боли; ассистент, выполнявший процедуру, что-то пробурчал себе под нос, после чего провел иглу под кожей и вывел наружу в другом месте, оставив два отверстия. Ближе к окончанию процедуры женщина закричала.

Когда штырь покинул ее тело, из отверстий потекла кровь. Женщина затихла, а ассистент вымыл штырь от крови и передал начальнице, которая поместила его в резервуар какого-то прибора и осмотрела.

– Инвестирован примерно на пять процентов, – сообщила она Энтроуну. – Как вы видите, подопытная жива. Фактически мы извлекли частицу души и заключили в металл.

Стоп.

Они создали гемалургический штырь, не убивая женщину?

Это считалось невозможным. Да, Мараси не изучала книгу Смерти так досконально, как Вакс, но была уверена, что гемалургия непременно убивает подопытных.