Текст книги "Неортодоксальная. Скандальное отречение от моих хасидских корней"

Благодарности

Эта книга – результат трудов многих людей, причем моих в последнюю очередь. Я бы не стала той писательницей, которой стала, если бы не мой агент и ментор Патриша ван дер Люн, чьи советы всегда направляли меня в нужную сторону. Я благодарна моему редактору, Саре Найт, которая превратила мою рукопись в книгу, достойную прочтения. Я в восторге от всей команды издательства Simon & Schuster, которая потратила массу времени и усилий, чтобы эта книга появилась на свет в лучшем виде. Я благодарю Молли Линдли, которой навечно обязана за ее вовлеченность и скорость работы – ты распутала все узлы за меня, начинающую писательницу, которая только нащупывает свой путь во тьме. Спасибо Брайану, Кейт и Джессике за ваше терпение и энтузиазм. Спасибо Нэнси Сингер, Monica Gurevich/Julie Metz Ltd, Сибил Пинкус и Пэг Хэллер: то, что эта книга похожа на книгу, – это полностью ваша заслуга. Вы меня просто избаловали.

Спасибо Кэролин Феррел за то, что позволила мне использовать слушателей ее писательского курса в качестве личной фокус-группы для первых глав мемуаров. Ваши наставления, как и вдумчивая критика моих одногруппников из колледжа Сары Лоуренс, были бесценны. Отдельное спасибо Кэтрин Квинби Стоун, Адаму Сингеру и Джулии Стернберг, чье отзывчивое отношение к моей работе невероятно много для меня значило. Вы – мои первые читатели.

Невозможно описать словами мою благодарность колледжу Сары Лоуренс – институту, который подарил мне первую возможность чего-то достичь. Спасибо Джоанн Смит за то, что дала мне шанс на достойное образование. Спасибо всем профессорам, которые мотивировали меня открывать себя, – Кэрол Зореф, Эрнесту Арубе, Нилу Ардити и Брайану Мортону. Спасибо Полетт за то, что оказалась в нужном месте в нужное время и что вдохновляла меня своей отвагой и верой. Без тебя я бы не стала той, кто я есть сегодня. То же относится и к замечательным мужчинам и женщинам, которые стали моими первыми друзьями в незнакомом мире; я всегда буду благодарна вам за вашу поддержку и понимание.

Спасибо Дайан Реверенд за то, что убедила моего агента дать мне шанс. Спасибо Аманде Мюррей за то, что первой среди издателей всем сердцем поверила в мою книгу. То же относится и к Дэвиду Розенталю, который нашел время для встречи со мной – этот жест глубоко меня тронул.

Спасибо Сандре и Руди Уорндл и Кэтрин и Джону Стюард, которые протянули мне руку помощи, когда я все еще пыталась встать на ноги. Я благодарна за поддержку чудесной группе женщин, с которыми познакомилась в Мидленде (штат Техас).

Я хочу поблагодарить Патришу Грант за то, что она безвозмездно взялась за мое дело, хоть оно и не сулило хорошего исхода. Вы вдохновляете меня быть лучше и сильнее.

Спасибо Джулиет Грэмс, Би-Джею Крамеру, Джоэлю Энгелману, Малке Марголис, Клаудии Кортезе, Эми Дондерс и Мелиссе Дэлиа за то, что были мне одновременно замечательными друзьями и наставниками. А еще масса благодарностей таким же бунтарям, как я, чьи истории о невзгодах и триумфах помогли мне унять боль от разрыва с семьей и общиной. Это был невероятный путь, который был бы невозможен даже без мельчайшего вклада таких же путников, как я.

Мне ужасно повезло с сыном; с самого своего рождения он вдохновлял меня на это путешествие, и, если бы он не появился в моей жизни, я бы не набралась сил и решимости, чтобы сделать то, что сделала. Мне не терпится увидеть, каким невероятным молодым человеком ты станешь, и я надеюсь, что смогу быть тебе матерью, которой ты заслуживаешь.

И наконец, я благодарю мою маму, которая поддерживала меня на всем писательском пути, хотя я знаю, что это далось ей нелегко. Мне повезло, что я смогла обрести свободу и написать эту книгу, и я надеюсь, что она сможет изменить чьи-то жизни к лучшему. Спасибо, что прочитали.

Интервью с Деборой Фельдман

Вы пишете, что эта книга – «ваш билет на свободу» из хасидского мира. Перебирая в голове воспоминания о жизни в сатмарской общине, смогли ли вы по-новому взглянуть на ваше прошлое? Что вы поняли о себе, пока писали «Неортодоксальную»?

Я писала «Неортодоксальную», когда проходила через тот непростой промежуточный период, который наступает после ухода, и пыталась понять, что я теперь за человек и какая жизнь меня ждет. Мне пришлось заново переварить события прошлого, и я осознала, что никогда не смогу стереть их из памяти и что прошлое всегда будет частью меня. В конце концов я поняла, что это не так уж и плохо, и со временем свыклась с этой мыслью. Если бы не книга, я бы куда дольше шла к этому пониманию.

С ранних лет вы любили читать. Какие книги вы особенно любите и как они на вас повлияли?

В мемуарах я упомянула несколько любимых книг, но помимо них я еще всегда обожала Чарльза Диккенса. Будучи англофилом, я быстро познакомилась с трудами всех известных английских писателей, но его книги выделялись из общей массы, потому что часто рассказывали о детях, оставшихся на обочине жизни, и его проза проникнута какой-то романтической меланхолией. Наверное, как раз такие книги и научили меня относиться к своей жизни как к приключению. Ну и конечно, Гарри Поттер. Я подсела на этот цикл, когда была подростком, и для меня он стал эдаким побегом от реальности. То, что я пережила подростковый период в сатмарской общине, я до сих пор считаю заслугой Джоан Роулинг. Помню время, когда выход новой книги о Гарри Поттере был единственной радостью в моей жизни. Недавно я испытала схожее наслаждение; я читала книгу Льва Гроссмана «Король волшебников», которую называют «Гарри Поттером для взрослых», и снова вспомнила те детские чувства. Воскресить их в душе было очень приятно. Если писателю такое по силам, значит, он действительно чего-то достиг.

В книге вы пишете, что вели дневник. Когда вы начали его вести? Ведете ли дневник сейчас? Вы всегда хотели быть писательницей?

Я начала писать, как только начала читать. Есть причина, по которой писатели пишут, и, думаю, я довольно рано ее поняла. Начав писать, я ощутила, будто вступила в какой-то клуб. Я окунулась в извечный процесс рефлексии и творчества, который связывал меня с теми, кем я больше всего восхищалась: с писателями. Когда я писала, мне было не так одиноко. Благодаря писательству я выбралась из своего маленького ограниченного мирка и почувствовала себя частью чего-то большего. Я до сих пор веду дневник и, наверное, всегда буду вести. Это не столько про создание историй, сколько про то, что писательство помогает мне понимать себя. Оно помогает мне расти – и с творческой точки зрения, и с личной.

Как думаете, в сатмарской общине что-то изменится? Могут ли люди извне как-то этому поспособствовать?

Я уверена, что шанс на то, что в сатмарской общине произойдут перемены к лучшему, существует. Я реалистка и понимаю, что масштаб этих перемен может быть куда меньшим, чем мне хотелось бы, но это не отменяет их важности. Однако перемены происходят только тогда, когда их требуют люди, а я – всего лишь один человек. Остальным тоже придется постоять за то, к чему они стремятся. Думаю, в этой общине есть люди, которым подобный образ жизни подходит больше, чем мне, но еще я знаю, сколь многие сидят в западне и мечтают обрести свободу, но не знают, как этого достичь. Живя в общине, я была уверена, что никогда оттуда не выберусь, потому что не знала ни души в светском мире, а ограниченные контакты с этим миром в детстве убедили меня, что никто не ответит на мои попытки взаимодействия. Хорошо бы люди умели видеть не только костюм, но и человека под ним и проявляли побольше чуткости. Если мир обратит на это внимание, сатмарская община скорее склонится к реформам, поскольку там очень заботятся о репутации в обществе.

Вы пишете, что до сих пор почитаете за честь называть себя еврейкой и считаете, что важно иметь веру. Как сложились ваши отношения с религией за пределами сатмарской хасидской общины? Вы принадлежите к какой-то общине или как-то иначе выражаете свои верования?

Думаю, мое еврейство осталось со мной по большей части из-за сына, который очень позитивно относится к своей этнической и религиозной идентичности. Ему нравятся еврейские праздники и традиции, и это привело меня к мысли, что не стоит отторгать положительные аспекты этой культуры просто потому, что у меня есть негативные ассоциации с ней. Хотя мне все еще некомфортно от идеи «принадлежности» к общине, я не хочу лишать сына этого выбора и поэтому стараюсь – насколько могу – оставаться открытой и гибкой в этом вопросе.

Теперь, когда вы можете свободно исследовать светскую культуру, от чего вы получаете особое удовольствие?

Ну, это простой вопрос. Мне нравится быть частью литературного сообщества. Возможность не прятать книги или любовь к ним – лучшая сторона моей свободы. Я часами торчу в книжных магазинах и хожу на чтения, и это всегда для меня как праздник, потому что ничего этого не было бы в моей жизни, если бы я не сбежала. Еще я люблю путешествовать, смотреть независимое кино и ходить по музеям. Возможность расширять свои интеллектуальные горизонты, когда я сама того захочу, до сих пор для меня внове и вызывает восторг.

Еда всегда играла важную роль в вашей жизни. Каково это – больше не соблюдать кашрут? Какую еду вы любите больше всего?

Надо сказать, что дома я до сих готовлю по законам кашрута, потому что воспитываю сына современным ортодоксом – все это для того, чтобы контрасты между образом жизни его отца и моим были не слишком разительными. Однако себя я считаю настоящим гурманом и обожаю пробовать новые блюда, особенно когда путешествую. Я считаю, что лучший способ узнавать новые места – это знакомиться с едой, которую там готовят. Еда – это чувственное занятие, это про потакание себе, и думаю, что эмоциональные отношения с едой развились у меня еще в детстве.

Поддерживаете ли вы отношения с бабушкой и дедушкой или другими родственниками? Они знают о выходе этой книги? Вызвала ли она у них негативную реакцию?

Это мое больное место. Когда я ушла из общины, то сменила свою контактную информацию и некоторое время скрывалась, потому что боялась, что меня вынудят вернуться. Позже, когда книга вышла, я получила массу писем с угрозами от членов моей семьи, и от этого было очень горько. Впрочем, их оскорбительные послания напомнили мне, что я правильно сделала, что выбралась из этой общины, и пробудили во мне чувство гордости за то, что я решилась ее покинуть. Возможно, что мои родные и община еще попытаются мне навредить – и для того, чтобы обесценить мой рассказ и чтобы отомстить мне за то, что я нарушила кодекс молчания. Я готова к такому раскладу, и поддержка близких друзей поможет мне с этим справиться.

Как думаете, кто-нибудь в сатмарской общине прочтет вашу книгу? Вы бы этого хотели?

Я более чем уверена, что члены общины хоть и тайком, но прочтут ее. Бунтари вызывают у них любопытство; всякий раз, когда про кого-нибудь из них выходит статья, она незаметно циркулирует среди хасидской публики. Я совсем не возражаю против того, чтобы они прочли мою книгу, я даже жду определенного негодования с их стороны, но также уверена, что многих мужчин и женщин она сможет воодушевить. Я надеюсь, что она поможет им с другого ракурса посмотреть на жизнь, которую они ведут.

Вы бы хотели, чтобы однажды эту книгу прочел ваш сын? Как вы объясните ему его наследие?

Мне сложно думать о том, что мой сын вырастет и прочтет эту книгу. Сомневаюсь, что кому-то может быть комфортно от мысли, что подробности интимной жизни его родителей – и, следовательно, его собственной жизни – являются достоянием общественности. Я могу лишь надеяться, что он примет меня такой, какая я есть. Сейчас у нас с ним очень доверительные отношения, и я честно отвечаю на все его вопросы и могу только стараться продолжать в том же духе, пока он растет, а его вопросы усложняются.

Как считаете, какой главный урок из вашей книги должны вынести читатели? Что им следует узнать о вас и о хасидской общине в целом?

Я хочу, чтобы люди задумались, насколько нелегким даже в наше время бывает взросление для девочек. Некоторые события, описанные в книге, могут показаться шокирующими, но я думаю, что большинству женщин все же знакомо то чувство собственного бессилия, которое испытывала я. Многое в том, как хасидская община ведет себя, отражает нравы общества, которое ей в этом потакает, и я считаю, что отношение к мультикультурализму должно в конечном итоге измениться. Над справедливостью по отношению к женщинам нужно работать как изнутри, так и извне радикальных религиозных культур.

Если бы вы могли пообщаться с девочками из ваших родных мест, которые страдают кризисом веры и чувствуют себя скованными рамками общины, что бы вы им сказали?

Я бы предложила им обратиться ко мне и попросить о помощи. Заводить знакомства страшно, но чаще всего это окупается сторицей. Мне помогали изумительные люди, и я тоже хотела бы внести свою лепту. Я знаю, что не могу спасти весь мир, но уж точно попытаюсь сделать все, что смогу, для таких же, как я.

Послесловие научного редактора

Современный иудаизм невероятно разнообразен. В книге Деборы Фельдман описана жизнь одной из самых строгих еврейских общин – сатмарских хасидов. Мир книги может шокировать человека со стороны: оказывается, в современном Нью-Йорке существуют огромные районы, жители которых никогда не смотрели кино, не пользовались интернетом, а многие не говорят по-английски. Все сферы их жизни строго регламентированы религией, а законы светского государства не имеют особого значения. Оценки численности сатмарских хасидов сильно разнятся: от 50 000 до 120 000 человек. Однако важно помнить, что это только один, самый экстремальный из десятков возможных сегодня вариантов иудаизма.

Несколько слов о языке. Сатмарские хасиды говорят на идише – в книге встречается много слов и выражений из этого языка. Огромный пласт лексики, связанный с религиозными понятиями, вошел в идиш из древнееврейского и арамейского языков. Во время работы над книгой я и переводчица Дина Ключарева столкнулись с тем, что некоторые слова в оригинале даются в идишском произношении, например мехицеф или менухас нефеш, а некоторые – в ивритском (хинух, цаар гидуль баним и пр.). В первом случае в примечаниях слова помечены как идишские, во втором – как древнееврейские, хотя фактически Фельдман слышала все их в речи на идише, но по той или иной причине записала в другом произношении.

Екатерина Кузнецова

Иллюстрации