Текст книги "Вольный странник"

– Факт: обед ждет вас за столом номер три.

Камьяр, поглаживая живот, пожирал глазами зеленый салат, брокколи и цветную капусту, над блюдами из которых вился легкий парок, помидоры и большие миски с лапшой.

– Какое поистине замечательное совпадение: на столе такое изобилие, а в желудке у меня совсем пусто!

Такой разнообразной пищи Роуну давно уже не доводилось видеть.

– Номер Шесть, как вам удается сохранять это место скрытым от посторонних глаз в самом сердце Города?

– Мы разработали и установили многочисленные защитные устройства охранной сигнализации, но пользуемся ими редко. Наша лучшая защита – неприметность.

– А как вам удается оставаться незаметными?

– Мы – гюнтеры, придурковатые ученые Города. Мы ходим, спотыкаясь, по их улицам, живем в самых жутких трущобах, говорим между собой не как остальные, а только кряхтим и ворчим. Вот они и считают, что наши мозги повреждены на генетическом уровне, что зрение у нас слабое, что мы не хотим иметь детей. Получается, что мы безобидные и к тому же слабоумные. Они нам доверяют поддерживать их энергетические сети, потому что все другие рабочие обычно погибают, если начинают этим заниматься, а мы вроде настолько тупые и убогие, что к таким опасностям невосприимчивы. Нас ругают, издеваются над нами, считая это нормальным. Тем самым они себя ослепляют, не замечая нас, не обращая на нас внимания. Вот так мы и становимся невидимыми.

Лампи окинул взглядом большое помещение.

– Сколько же времени вы так живете?

– Уже пятое поколение. Наши предки пришли в Город после Разлуки.

– Получается, что гюнтеры были одним из четырех отрядов повстанцев? – спросил Роун.

– Так оно и было, – отозвался Гюнтер.

У Роуна даже в горле пересохло. Когда пришло время Разлуки, четыре группы решили разойтись и положить начало созданию новых обществ. Одну группу возглавил прадед Роуна и увел ее в Негасимый Свет. Вторая группа создала пещерное поселение Оазис, где жили многие ловцы видений. Харон – самый старый житель Оазиса, рассказывал ему, что были еще две группы, которые ушли в глубокое подполье. Разве можно было лучше замаскироваться, чем под самым носом у противника?

– А среди вас есть ловцы видений? – спросил Роун.

– Нет. Но мы тайно переправляем снадобье в Оазис.

– И делитесь с ними информацией о том, что здесь происходит, – предположил Лампи.

– Мы общаемся со сказителями, но вряд ли им очень нужно то, что мы можем предложить. У них есть собственные источники информации.

– Но ведь была еще четвертая группа. Ты знаешь, куда они направились? – спросил Роун.

Обычно невозмутимое выражение на лице гюнтера сменилось печалью.

– Мы так и не смогли их обнаружить. А Дарию это, к несчастью, удалось. Сорок лет назад он наслал на них моровую язву, которая почти всех их истребила. Позже мы нашли подтверждение тому, что они тысячами гибли в Дальних Землях от этой страшной напасти.

Они обменялись мрачными взглядами. Им было ясно, что если бы Дарию удалось обнаружить две другие группы – преданных забвению в Оазисе и гюнтеров, их ждала бы такая же судьба.

По лестнице, расположенной рядом с грядками помидоров, спустился Гюнтер Номер Четырнадцать и подошел к ним.

– Есть достоверная информация: Наша Стоув жива. В животе у Роуна екнуло.

– С ней все в порядке?

– Если верить нашим источникам, она находится в отличном физическом состоянии.

– А можно с ней связаться? – нетерпеливо спросил Роун.

– Она пойдет на ваше представление, которое вы собираетесь дать на фестивале в честь Консолидации.

Камьяр напрягся.

– Друзья мои, заострите ваши умы и вязальные спицы. Там, где появляется Наша Стоув, всегда полно клириков.

– И я туда же пойду… – прошептал Роун.

ДИАГНОЗ

К ВОПРОСУ О: НАПАДЕНИЕ НА АКАДЕМИЮ ПРЕДВИДЕНИЯ.

ДАТА: 31 ГОД КОНСОЛИДАЦИИ.

СУБЪЕКТ: АРХИТЕКТОР АВГУСТ ФЕРРЕЛ.

НИ НА ОДНОМ ИЗ ВСЕХ 74 ВОССТАНОВЛЕННЫХ РИСУНКОВ, ЧЕРТЕЖЕЙ И ПЛАНОВ НЕ УДАЛОСЬ ОБНАРУЖИТЬ МЕСТОНАХОЖДЕНИЕ СКРЫВШЕЙСЯ ОБЩИНЫ ВЕРООТСТУПНИКА ХАРОНА.

ЦЕРКОВНЫЕ АРХИВЫ

Вокруг Стоув суетились доктора. Они анализировали полученные данные, с беспокойством поглядывали на проводки датчиков и трубочки, подведенные от нее к сложным медицинским аппаратам.

Она мысленно пыталась унять душившие ее рыдания. Трудно было поверить, что они их не замечают. Даже если эти хитроумные машины что-нибудь и обнаружат, они никогда не смогут определить, что это непрекращающийся вопль, разрывающий ей мозг. Только она его слышит, только ей он доставляет непрерывные мучения. А может быть, она сама его выдумала? Что, если она сходит с ума? Дарий ни при каких обстоятельствах ничего не должен об этом узнать.

– Это действительно необходимо, отец?

Великий Провидец, стоявший рядом с Виллумом у окна, покачал головой.

– Может быть, дорогая моя Стоув, у тебя был удар. Боюсь, решение здесь зависит от врачей.

– Это связано с чем-то, что случилось во время путешествия? – попыталась выяснить Стоув.

– Датчики ничего не показали, но есть основания полагать, что не все функционирует нормально.

Доктор Аркантас кивнул Старейшему головой.

– Все ее жизненно важные показатели более чем отличные. В чем-то они даже превосходят предыдущие. Есть, конечно, некоторые отклонения в эндокринной системе, но…

– Что – но? – рявкнул Дарий с нескрываемым раздражением.

– У девочек ее возраста отклонения такого свойства вполне типичны. У Нашей Стоув они, возможно, проходят более интенсивно, я бы позволил себе сказать… в более экстравагантной форме. Поэтому нет ничего удивительного в том, что все ее привлекательные качества существенно усиливаются.

Глаза Дария сверкнули. Не предвещало ли это бурю?

– Ты становишься женщиной, Стоув.

Ее захлестнула волна неизжитого горя, тоски по погибшей маме. Маленькая слеза скатилась по щеке, но Стоув с огромным трудом сдержала безутешные рыдания. Сделав над собой невероятное усилие, она слабо улыбнулась Дарию.

– Ничего, дочка, это не страшно. Это лишь укрепит и приумножит твои силы. Это хорошая новость, и впрямь хорошая новость.

Доктор Аркантас вмешался в их разговор, высказав вполне предсказуемое предложение:

– Если продолжить обследование еще несколько дней, можно будет о чем-нибудь говорить с большей уверенностью. Возможно, анализ…

– Хватит с меня анализов! – Стоув рявкнула на него так, что доктор отскочил назад.

Самым своим убедительным примиряющим тоном Виллум обратился к Старейшему:

– Если то, что я скажу, Хранитель, не покажется тебе слишком самоуверенным, может быть, наилучшим лечением станут отдых, свежий воздух и временный отказ от снадобья.

Стоув бросила сердитый взгляд на врача и злорадно наблюдала за тем, как он, заикаясь, пробормотал:

– Я… я считаю, что это очень мудрое предложение.

– Да, – снисходительно бросил Дарий. – Я уверен, что ты так считаешь.

– Может быть… она могла бы сходить на празднества по случаю Консолидации? Увлекательные зрелища, яркие карнавальные маски ее порадуют, – предложил Виллум.

– Ой, отец, можно я туда пойду? Мне всегда так хотелось посмотреть на эти торжества! – Может быть, хоть так она сможет избавиться от всего этого. Скрыться куда-нибудь на время.

Единственный способ избавиться от Дария – убить его.

Старейший размышлял над просьбой Стоув.

– Ее там раздавит толпа… Она не в том состоянии, чтобы появляться на публике.

– Я надену что-нибудь такое, в чем меня там никто не заметит.

– Но я не могу выпустить тебя на улицы Города без надежной охраны.

– Со мной пойдет Виллум… Виллум, ты будешь меня сопровождать? – просительно обратилась она к нему.

– Если кто-нибудь решит на тебя напасть, вряд ли он один сможет тебя защитить.

– Пускай тогда и клирики со мной пойдут. Они нам расчистят дорогу, чтобы меня никто не узнал.

Не успел Виллум ей ответить, как в дверях появился Владыка Керин. При появлении Владыки Внушения по помещению прокатился сдержанный шепоток. Власть ответственного за распространение каждого изображения и каждого слова Владык Города Керина уступала лишь могуществу самого Великого Провидца, все перед ним трепетали. Сверкая глазами так, что, казалось, взгляд его мог испепелить камень, голосом, схожим с ударом хлыста, он обратился к Дарию, перекрыв вздохи и шушуканье:

– Архиепископ, я должен сообщить тебе важную новость.

Старейший сделал ему знак подойти поближе. Керин к нему склонился, но они находились так близко от Стоув, что она расслышала каждое слово.

– Наш груз перехватили в пути.

– Как это случилось? – Дарий бросил на него мрачный взгляд.

– Его захватили братья.

Дарий встал. Занятый своими мыслями и внезапно отвлеченный делами государственной важности, он мгновенно разрешил детскую проблему.

– Хорошо. Виллум, распорядись о необходимых приготовлениях.

Старейший быстро покинул помещение, и на какой-то краткий миг Стоув поймала жесткий взгляд Керина. Этот Владыка без всяких усилий превратил несчастную девчушку, освобожденную в Дальних Землях, в Нашу Стоув – неужели, он считал, что она недостойна своего высокого положения? Она бесстрашно улыбнулась, и он, едва ей кивнув, исчез за дверью.

Виллум повернулся к врачу:

– С твоего позволения я провожу Нашу Стоув в ее покои и подготовлю нашу прогулку. Доктор Аркантас, у тебя есть какие-нибудь особые пожелания?

– Нет, ничего специального я рекомендовать не могу. Я сам пойду с вами. На тот случай, если вдруг ей станет хуже.

Стоув намерение доктора разозлило, а Виллум, казалось, вообще не обратил на него внимания.

– Хорошо. Я извещу тебя, когда мы будем выходить. Вечернее представление обещает быть забавным.

* * *

Стоув смотрела на свое отражение в зеркале. В этих одеждах янтарного цвета она очень походила на клирика-юнкера. Хоть обычно туда набирают подростков постарше, никто не сможет заподозрить, что этот низко опущенный капюшон скрывает очаровательное личико Нашей Стоув.

Позади себя она заметила в зеркале отражение Виллума, одобрительно осматривавшего ее наряд.

– Тебе идет этот костюм.

Вдруг в голове ее будто что-то взорвалось, в глазах отразилась нестерпимая боль. Изо всех сил стараясь сдержать крик, она в изнеможении подалась назад и наткнулась на Виллума.

Он подхватил ее на руки, отнес девочку к постели и усадил. Не отрывая от нее взгляда, Виллум положил ладонь ей на лоб. Стоув почувствовала, что он каким-то образом вошел в контакт с тем сумасшедшим воплем, который звучал у нее в голове. Звон в ушах и зуд в животе стали настолько нестерпимыми, что ей казалось, она вот-вот взорвется… и вдруг мучения стихли, все успокоилось.

– Какое-то время с тобой все будет в порядке, – утешил ее Виллум. – Я сделал так, чтобы этот вопль в твоей голове стих. Но он смолк лишь на время.

– Что со мной творится? – запинаясь, спросила Стоув.

Он произнес лишь одно слово:

– Феррел.

Но тон, которым он его произнес, был настолько жутким, что по телу девочки побежали мурашки.

Феррел? Но ведь это же та самая ящерица…

И тут вдруг до нее дошел истинный смысл происходящего. Она думала, что Феррел погиб. Но на самом деле она не убила ящерицу – Феррелу каким-то непонятным образом удалось ей это внушить, заставить ее так думать.

– Но как?

– Он создал Стену, – ответил ей Виллум. – Никто лучше его не знает, как можно использовать ее энергию. Что случилось с тобой внутри Стены, Стоув? Можешь вспомнить что-нибудь, что помогло бы найти ответ на твой вопрос?

Стоув задумалась – ей не хотелось раскрывать свою тайну. Но, может быть, это был не такой уж и секрет?

– Свет внутри Стены как-то нашел путь внутрь моего тела. Я думала, что эта энергия делает меня сильнее. Дает мне новые возможности.

– Это он тебя так отвлекал, чтобы найти в тебя путь.

А когда нашел, она стала его глазами и ушами. Он воспользовался ее зависимостью от снадобья, чтобы через нее шпионить за Дарием, выявлять козни Города, все узнать о Карьере. Это он заставлял ее осматривать там все помещения…

– Это он попытался заставить меня убить тех рекрутов…

– Ловцы видений опасаются, что, если станет больше странников, Владыки организуют мощное нападение и в конце концов смогут подчинить себе Край Видений.

– И это произойдет с моего благословения.

– Ты так говоришь только потому, что сама не ведаешь значения этого.

– Какое мне дело до этого? Он попытался полностью мною овладеть, сделать меня слепым орудием, направленным против Города. Это подло! Вышвырни его из меня. Сейчас же!

– Я не могу этого сделать ни здесь, ни сейчас. Но это должно быть сделано. У Дария уже зародились некоторые подозрения, и если он узнает правду, наверняка уничтожит Феррела, даже если ради этого ему придется пожертвовать тобой.

Других доводов Стоув не понадобилось. Она успокоилась и собралась с мыслями. Девочка ни секунды не сомневалась в ужасающей достоверности предсказания Виллума. Теперь ей стало ясно, что жизнь ее висит на волоске.

– Что мне делать?

– Хоть это будет очень трудно осуществить, но у меня есть друзья, которые могут тебе помочь незаметно выбраться из Города.

– Кто?

– Скоро мы с ними встретимся.

Она быстро встала и направилась к двери, но Виллум ее остановил.

– Стоув, тебе надо выбросить этот разговор из головы. Здесь, в Городе, Феррел выполняет порученное ему задание. Он не допустит никаких изменений своего плана. Он проснется, и когда это произойдет, он не должен больше проникать в твои мысли. Ты знаешь, как это сделать, – разум твой должен быть чист. От этого зависит твоя жизнь, даже если бы Феррел а в тебе не было. Когда выяснится, что ты исчезла, Владыки используют все имеющиеся в их распоряжении средства, чтобы тебя обнаружить. Хоть они тебя и боятся, но собираются использовать, пока не достигнут своих целей. И только после этого тебя уничтожат. Стоув, ты знаешь, что твои возможности значительно превосходят их собственные по размаху и силе. Если возникнет нужда, создай вокруг себя защиту, и ты без труда собьешь их со следа.

Стоув в изумлении смотрела на этого человека, которого до сих пор считала всего лишь учителем.

– Кто ты, Виллум?

Осознав все значение этого вопроса, он вздохнул и едва заметно улыбнулся.

– Я – твой друг.

СЕМЕЙНАЯ ВСТРЕЧА

ОНА УЗНАЕТ ТО, ЧТО ОН НЕ ВИДИТ,

А ОН УВИДИТ ТО, ЧЕГО ОНА НЕ ЗНАЕТ.

ПОРОЙ СУДЬБА ДЕТЕЙ СОЕДИНЯЕТ,

НО ЛИНИЯ ИХ ЖИЗНИ НЕ ПРЕДПОЛАГАЕТ,

ЧТО СВЕТА НЕГАСИМОГО НАСЛЕДНИКИ

РАЗДЕЛЯТ ОБЩУЮ СУДЬБУ ДО ЧАСА ИХ ПОСЛЕДНЕГО.

КНИГА НАРОДА НЕГАСИМОГО СВЕТА

Час и две минуты. Час, одна минута и пятьдесят пять секунд. Роун ничего с собой не мог поделать – его изматывало медленное течение времени, невероятно медленный его ход. Он уже как-то видел раньше такие же часы – кажется, в какой-то лавке на рынке, но тогда он и понятия не имел, зачем нужны эти стрелки, бессмысленные указатели в сером окошке, распахнутом в ничто… или в неразгаданную тайну. Теперь даже сквозь сомкнутые веки он видел в багровом свете, как время отмеряет ему равными частями надежду, ярость и страх.

Как он и предполагал, после обеда Гюнтер Семьдесят Девять не могла устоять против настойчивых просьб осмотреть библиотеку. В обычных условиях для Роуна было бы совершенно естественно проводить там время, но в тот день ему хотелось побыть в одиночестве и собраться с мыслями. Поэтому он предпочел остаться там, где был, – он чувствовал себя очень спокойно в этом помещении. Пышной зеленью тут цвели гидропонные сады и огороды гюнтеров. Аромат цветущих растений возвращал его к воспоминаниям о садах Негасимого Света, о том, как однажды днем ему со Стоув захотелось украдкой сорвать спелый помидор. Сестра его тогда была такой озорной и забавной!

А теперь она стала Нашей Стоув – будущей Владыкой, такой же могущественной и опасной, как все обращенные. Она запросто могла отдать приказ об его аресте, о том, чтобы всех их схватили. А вдруг она решит на него напасть? Как ему надо будет на это реагировать? Неужели она поддастся панике как тогда, когда его схватил Святой? Нет, он вступит в схватку и не позволит захватить хоть одного из членов труппы.

Его подход должен быть безупречным – все от этого зависит. Не имеет значения, насколько она изменилась, она его сестра, и если кто-нибудь имеет право к ней прикоснуться, так это он. Интересно, как она отнесется к подарку, который он так бережно положил к себе в карман? А самое главное – примет она его или нет?

Он приоткрыл один глаз. Гюнтер Номер Семьдесят Девять почтительно ждала, когда Роун соизволит обратить на нее внимание. Может быть, и впрямь есть доля истины в том, что они считают себя невидимыми – он совсем не почувствовал, как она к нему подошла. Юноша раскрыл глаза и сказал, что внимательно ее слушает.

– Роун из Негасимого Света, можно мне взглянуть на твоего сверчка? – спросила она.

Как хорошо, что она отвлекла его от печальных размышлений! Роун оттопырил карман и виновато посмотрел на девушку.

– Я, к сожалению, не могу попросить его вылезти или остаться в кармане. Как и другие такие сверчки, он все решает сам.

– Знаю. Я занимаюсь их исследованием.

– У вас есть какие-нибудь книги о белых сверчках?

– Нет, пока о них книг не написали. Целью моего исследования как раз и является заполнение этого пробела. Жаль, но та информация, которой мы о них располагаем, пока не подтверждена. Понимаешь, после эпохи Мерзости многие виды живых существ, включая людей, претерпели изменения на генетическом уровне. В лабораториях Владык – гюнтеров туда допускают – я видела много примеров таких генетических мутаций. Но белого сверчка им еще никогда не удавалось поймать.

Гюнтер Номер Семьдесят Девять сняла очки и склонилась к самой груди Роуна, почти коснувшись носом белого сверчка, который только что показался из его кармана.

– Он меньше, чем я его себе представляла. И цвет у него не чисто-белый, а скорее ближе к цвету слоновой кости. А он поет?

– Мне еще никогда не встречался сверчок, который бы не пел.

– А это что у него за такой орган? – Она показала на что-то вроде трубчатого отростка в конце животика насекомого. – Такое встречается у всех белых сверчков?

Роун уставился на малюсенькую трубочку.

– Думаю, да.

– Ты знал, что они гермафродиты? – спросила она.

– Я не очень понимаю, что ты имеешь в виду.

– Обычно сверчок мужского пола поет, чтобы привлечь самочку. Но у этого сверчка есть яйцеклад – вот этот орган в самом конце животика. Он через него откладывает яйца. Твой сверчок, видимо, сочетает в себе мужское и женское начала. Как думаешь, он может сюда встать?

Семьдесят Девятая раскрыла ладошку, на которой лежал небольшой кубик, такой прозрачный, что его непросто было разглядеть. Роун почувствовал себя немного неловко, потому что не считал себя вправе принимать решения за сверчка, но тот сам охотно заполз на кубик.

– Прекрасно. Это такое устройство, которое соберет бесценную информацию о психологии сверчка.

Во всем пространстве прозрачного кубика стали возникать какие-то геометрические узоры, он начал издавать негромкое гудение. Роуну показалось, что это нота до в среднем регистре.

– Хоть бы он теперь еще запел… – с надеждой произнесла гюнтер.

И будто в ответ на ее просьбу сверчок тут же стал издавать витиеватые трели, обыгрывающие одну и ту же ноту.

– Поразительно, – прошептала Гюнтер Номер Семьдесят Девять с таким глубоким чувством, какого ни в одном гюнтере Роун даже не подозревал.

Хоть он и понимал, что устройство сверчку ничем не угрожает, ему стало не по себе от того, что сверчок находился не с ним. Снежный сверчок не покидал его с того самого дня, когда был уничтожен Негасимый Свет, он помог ему выбраться невредимым из многих передряг…

– Моя гипотеза сводится к тому, что некоторые мутации, с которыми мы сталкиваемся, за прошедшее столетие привели не только к адаптации к новым условиям окружающей среды. Мне кажется, что они составляют часть общего эволюционного сдвига, простирающегося за пределы наших физических тел.

– Что-то я снова не очень улавливаю, о чем ты говоришь.

Гюнтер смолкла, внимательно изучая собранные данные, потом спустила очки на кончик носа и невозмутимо уставилась серыми глазами прямо на Роуна.

– Ты должен это понимать, потому что сам составляешь часть этой эволюции. Неужели ты до сих пор не обращал на это внимания?

Конечно, он знал, что отличается от других, что ему доступны такие вещи, о которых другие не могут даже подумать, но что значит – быть частью «эволюционного сдвига»? Что это такое? Что это еще за сдвиг такой непонятный? Но Роун не успел задать гюнтеру эти вопросы, потому что в потолке открылся потайной люк, в котором показалась голова Лампи.

– Нам пора идти, – сказал он, но, увидев снежного сверчка на странном прозрачном кубике, спросил: – А это еще что такое?

– Интерактивный тональный амплификатор, – объяснила девушка.

– Ну да, как же это я сразу не заметил, – откликнулся Лампи.

Семьдесят Девятая склонилась над самым сверчком:

– Спасибо тебе большое, что ты сотрудничал со мной.

Приветственно помахав усиками, сверчок вспрыгнул Роуну на плечо.

* * *

К тому времени, как они пришли в Парк Мегаполиса, праздник был уже в полном разгаре. Непонятно, почему это место называлось парком – вся площадь была залита светлым бетоном, здесь не росло ни деревца, ни кустика, ни даже травинки. Площадь окружали башни из зеленого стекла, зловеще нависавшие над собравшимися, но никто не обращал на них внимания. Большинство гуляющих были в масках, некоторые нарядились в карнавальные костюмы. Безвкусное многоцветье одеяний дополнялось громкой какофонией ритмичных ударных. Роун шел между Мабатан и Лампи, в надежде хоть немного оградить себя от бивших через край эмоций участников праздника. Перед встречей со Стоув у него в голове не должно было быть ничего лишнего.

– Почему у этих людей нет блокираторов? – шепотом спросил Роун у Талии.

– Откуда ты знаешь?

– Слишком уж они разгулялись.

– Здесь, должно быть, собрались одни богатенькие. Гражданам, которые вносят свой вклад в прославление Города, блокираторы не ставят. Пока что, по крайней мере. Всем своим достоянием они обязаны Владыкам – и никогда об этом не забывают. Поэтому их можно не контролировать.

– А ты уверена, что они всем миром с нами не расправятся? – с явным беспокойством спросил Лампи. – То есть я хочу сказать, что в нашей пьесе такие люди выглядят слишком тупыми.

– Ты даже себе не представляешь, как легко можно от всего отмазаться, если хорошенько их рассмешить, – ответила ему Талия и заговорщически подмигнула.

Роун напрягся, пытаясь определить в массе этих движущихся и жестикулирующих тел того человека, ради встречи с которым он сюда пришел. Он закрыл глаза, надеясь, что так лучше сможет почувствовать присутствие сестры, но Мабатан резко одернула его.

– Будь осторожен, не забывай, что можешь всех нас подвергнуть риску, – предупредила она. – В Городе полно тех, кто может обратить внимание на твои способности. Подожди, пока она сама себя чем-нибудь не проявит.

Не успел Роун ей ответить, как между ними вклинился Камьяр. Обняв обоих, он прошептал:

– Не надо быть такими серьезными, друзья мои. Что ни говори, для этих людей сегодняшнее событие – всем праздникам праздник. И кроме того, – он широко улыбнулся, – нам в нем отведена не последняя роль!

* * *

Машина остановилась на тихой улице в нескольких кварталах от Парка Мегаполиса. Из нее вышли молоденький будущий клирик, лицо которого было скрыто капюшоном, городской чиновник невысокого ранга и врач в накидке изумрудного цвета. До и после их машины остановились несколько других. Из них повыскакивали клирики и быстро образовали что-то вроде кольца, в центре которого оказался клирик-юнкер. Но его глаза с такой яростью сверкнули из-под капюшона, что охранники рассеялись – но не настолько далеко, как хотелось бы Стоув. Она отчетливо видела каждого из них – и тех, кто шел по противоположной стороне улицы, и тех, кто был впереди, и тех, кто шагал позади. Если бы на нее кто-то специально подготовил нападение, может быть, какой-то толк от них и был бы, но все они, вместе взятые, не стоили одного Виллума. Как же Дарий мог быть настолько слеп? Неужели потому, что так хотел Виллум? Могло ли его могущество простираться настолько далеко? Одно было очевидно: эти клирики – пустое место даже по сравнению с ней. Особенно теперь, когда они знают, что она может с ними сотворить.

Сейчас эта деловая часть Города была пустынна – никто не работал, но как только они свернули за угол, тут же увидели толпы празднично одетых людей, со всех сторон спешивших в парк.

– Доктор Аркантас, держись поближе. Мы не хотим, чтобы ты затерялся в толпе, – сказал ему Виллум.

– Я буду рядом с вами как приклеенный, – пообещал врач.

Но когда они вклинились в компанию из дюжины подвыпивших гуляк, доктора куда-то оттеснили, и Виллум со Стоув незаметно затесались в толпу и слились с ней, оставив Аркантаса с клириками суетливо носиться позади.

Парк украшали яркие гирлянды флажков и вымпелов, все было забито праздношатавшимися толпами гуляк. По всей площади тут и там демонстрировали свое мастерство жонглеры и фокусники, клоуны на ходулях и глотатели огня, на открытой сцене одетые в странные костюмы музыканты наяривали зажигательные танцевальные мелодии.

Внезапно Стоув резко остановилась, почувствовав сильный приступ тошноты. Внутренности ее будто кто-то сдавил, горло непроизвольно сжалось. Оттуда – из глубины ее существа – наружу рвался голос, который ей не принадлежал.

– Что мы здесь делаем?

Это был голос Феррела, каждое слово его звучало низко и хрипло, как будто скребло ей нутро.

– Помоги мне, – взмолилась Стоув, непроизвольным жестом в отчаянии поднеся руку к горлу.

Виллум взял ее за локоть.

– Пойдем дальше, или остальные нас догонят. – Он взял девочку за руку, крепко обхватив ее своими сильными длинными пальцами. – Я с тобой, и я не позволю ему причинить тебе вред. Не пытайся с ним бороться, открой ему путь, дай ему говорить.

Как только Стоув немного расслабилась, голос проскрежетал:

– Я же спросил тебя, что мы здесь делаем?

– Мы пришли сюда посмотреть представление, немного развлечься, – сказал Виллум.

– Я не верю тебе!

Виллум повернул Стоув к себе лицом и приподнял так, чтобы заглянуть ей прямо в глаза.

– Феррел, кем бы она ни была, это всего лишь ребенок.

– Она не ребенок. Она – выродок, чудовище!

Прислонившись лбом к голове Стоув, Виллум прошептал:

– Угомонись…

Исходивший от раны жар стал постепенно стихать, будто его как потоком холодной воды окатила спасительная энергия. Виллум крепко прижал Стоув к себе, чтоб унять бившую ее тело дрожь, и мягко стал утешать.

– Все в порядке, все хорошо, – тихонечко нашептывал он ей.

И когда он снова поставил девочку на землю, Стоув почувствовала себя ребенком, таким маленьким и ранимым, каким она себя даже не помнила. Ей были непереносимы эти чувства незащищенности и страха, хотелось от них отделаться, выкинуть их из сердца и из головы.

– Пойдем. Времени у нас осталось немного.

Виллум взял ее за руку и повел к возвышавшейся сцене. Высокий мужчина с черными вьющимися волосами взмахом руки дал знак музыкантам остановиться и, обратившись к публике, объявил:

– А теперь в честь Владык Города и ежегодного фестиваля Консолидации мы хотим представить вам нашу новую скромную постановку под названием «Ошибка клирика».

Лицедей поклонился свистевшей и хлопавшей в ладоши публике и чуть не споткнулся о мальчугана, лицо которого скрывал мешок.

Подмигнув зрителям, мужчина схватил паренька за рубашку.

– Прости меня, парень, почему ты натянул себе на рожу этот мешок?

– Лучше бы тебе об этом не знать, – раздался из-под мешка приглушенный голос.

Мужчина бросил взгляд на зрителей.

– А мы думаем по-другому, ведь так?

Из толпы раздались возгласы: «Да, так! Правильно!»

Улыбнувшись, он сорвал с головы мешок, под которым оказалась жуткая маска – вся в незарубцевавшихся шрамах на словно освежеванном красном лице.

У всех зрителей одновременно вырвался единый общий вздох, только несколько человек, на которых маска, видимо, не произвела впечатления, зашикали на лицедеев:

– Да разве это настоящие лесные клещи? – подтрунивали они над артистами.

Ведущий, отступив немного назад, сделал широкий жест рукой в сторону толпы.

– Наслаждайтесь этим замечательным зрелищем!

Музыкант в пламенной маске играл на флейте зажигательную мелодию, а ложная жертва лесных клещей в такт ей притопывала ногами и похлопывала руками. Музыка чем-то задела Стоув за живое, привлекла ее внимание. Она сконцентрировалась на фигуре в маске, пытаясь понять, кто за ней скрывался, но наткнулась на непробиваемую защиту. Он смог от нее отгородиться – такого просто не могло быть!

Виллум легонько подталкивал ее к сцене, с высоты которой ведущий продолжал внимательно вглядываться в толпу, но их приближения явно не замечал. Рядом с ним стояла с барабаном молоденькая девушка, не отрывавшая глаз от Стоув. Взгляд ее как-то странно успокаивал.

– Ах, Виллум, со времени нашей прошлой встречи у тебя прибавился не один седой волос, – вдруг сказал ведущий лицедей, не сводя глаз с толпы.

Виллум напряженно взглянул в сторону сцены.

– Расслабься, этот клирик – один из наших. А спектакль они разыгрывают только для отвода глаз.

– Хорошо, с этим все понятно, но другие-то очень скоро нас настигнут.

Виллум обернулся к Стоув.

– Это Камьяр, тот друг, о котором я тебе говорил.

– Сюда, пожалуйста, – тихо сказал Камьяр, провожая их к разбитой за сценой палатке.

Сунув руку в сундук, он вынул оттуда ветхую одежду подмастерья красновато-желтоватого цвета.

– Надень-ка вот это. Пришло время менять профессию. И, пожалуйста, поторопись.

Стоув откинула капюшон, и Камьяр ахнул.

– Надо же, это и вправду она! А я-то был уверен, что неправильно тебя понял или что ты решил нас разыграть, хоть знаю, что ты начисто лишен чувства юмора.

– Это было очень рискованно, я даже думал – просто невозможно. Поэтому я и обратился к тебе.

– В таком случае ты тем более заслуживаешь похвалы.

Ободряюще кивнув Стоув, Виллум взял Камьяра за руку.

– Есть кое-что еще.

– У меня почему-то такое предчувствие, что это мне не понравится, – пробурчал Камьяр, когда Виллум выводил его из палатки.

Стоув, прекрасно понимая, что именно они так оживленно шепотом обсуждали, воспользовалась представившейся возможностью и переоделась. Она скинула одежду клирика-юнкера и натянула обноски подмастерья. Взглянув в небольшое обшарпанное зеркальце, совсем рядом с собой она увидела там того лицедея в огненной маске, который только что играл на флейте. Это именно он как-то сумел создать защиту, за которую она не сумела пробиться – поэтому-то она даже не заметила, как он вошел. Когда он сунул руку в карман, Стоув напряглась, готовясь отразить нападение. Сейчас она так закричит, что у него голова лопнет!

Но что это он сжимает в руке?

Тряпичную куклу, обернутую в выцветшую ткань когда-то пурпурного цвета.