Текст книги "Несущая смерть"

19
Падение

Темная комната, полная смазанного железа. Гул никогда не засыпающих двигателей. Слухи о предательстве.

– Сегодня вечером, – сказал первый.

– Нет. Слишком рискованно, – ответил второй. – Мы можем обставить это как несчастный случай.

– Нет. Даже если бы мы убивали старших, нашей приоритетной целью стал бы командор Рей. Но только не Пятый Бутон.

– Если ты убьешь Рея, тебя сразу же схватят. Ты – его помощник и будешь первым, кого обвинят. А для дела нужны все мы втроем, чтобы заглушить двигатели, когда придет время.

– Поэтому Рея или Кина не трогаем. Пока.

– Ты знаешь все наши приказы. Бутоны высших эшелонов теперь являются мишенями.

– Нет. Очень многое зависит от нашего решения. Сейчас надо залечь на дно. А если наткнемся на внешнее сопротивление, в Йиши или за пределами Кицунэ-дзё, то отключаем двигатели и калечим эту штуковину. Таков наш план.

– Кина выдвинула Инквизиция, Бо. У него наверняка их татуировка на руке!

– Это не входит в наш план!

– Я могу посодействовать. И обставить все как несчастный случай.

– Нет, Синдзи!

– Смерть Змеям, Бо. Смерть им всем.

Скрежет латуни по латуни. Рука вырывается из цепкой хватки. Мольба, произнесенная шепотом, перекрывая хрип мехов, лязг двери в переборке, топот тяжелых ботинок в темноте.

Бо стоял в полумраке, опустив горящие глаза, и колотил кулаком по стене.

– Дерьмо.

Нож прижат ко лбу. Над головой в свете фонаря маячит лицо Йоритомо.

«Но будет справедливо, если этого не захочет и никто другой».

Боль.

– Нет! – Каори резко села в постели, вытаскивая вакидзаси из-под одеяла.

Лицо было мокрым от пота, несмотря на холод. Она моргнула, грудь вздымалась, пока она выискивала нападавшего во мраке. Но теперь он мертв – его давно прикончили в тени Пылающих камней.

Уничтожен за убийство Черного Лиса. Месть Танцующей с бурей.

И теперь ей отказано в мести навсегда. Нельзя убить дважды…

В дверь хижины тихо постучали: чей-то силуэт, очерченный на окне из рисовой бумаги. Девушка потерла глаза, откинув волосы с лица. Сколько сейчас времени? Час Обезьяны? Собаки?

– Каори. – Она услышала голос Маро.

– В чем дело?

– Пришло сообщение. Передали по радио.

– Ты что, не мог его принять? – прошипела Каори. – Боги небесные…

– Он хочет поговорить лично с тобой. И один на один.

Хмурый взгляд во мраке.

– От кого сообщение?

– Даже не знаю, как сказать… Но парень утверждает, что он Исао…

Кин спустился по стремянке: сперва пространство было настолько узким, что новая кожа царапалась о стены. Преодолев последние несколько футов, он шагнул на подвесную платформу и оглядел машинное отделение.

Широкий зал с железными траверсами, опорами и лестницами, блок трансмиссий размером с дом, двигатель, гудящий мощностью в тысячу лошадей. Палуба под ногами раскачивалась в такт походке Землекрушителя. Амортизаторы лишь частично компенсировали качку. Кин изучил помещение и замер, накрытый дежавю. Моргая в свете фонарика, глядя на сверкающую кожу работающих мастеров-политехников, пораженный в самое сердце одной-единственной жгучей мыслью.

Я бывал здесь раньше…

– Пятый Бутон Кин.

Не называйте меня Кином. Это не мое имя…

Кин обернулся и увидел на платформе мастера-политехника. Посмотрел на символы, нанесенные рядом с мехабаком, обозначающие имя члена Гильдии.

– Брат Синдзи.

Сятей поклонился.

– Вы хотите провести проверку?

– Прошу прощения. Знаю, что пришел рано.

Гильдиец кивнул.

– Я подумал, что мы могли бы начать с системы зубчатых передач? Ее хорошо видно с верхних платформ. Согласны?

– Да, конечно.

Мастер-политехник вновь поклонился и жестом пригласил его пройти первым.

– После вас, Пятый Бутон.

– Благодарю, брат. – Кин повернулся и потопал вперед.

Каори закрыла дверь радиорубки и заперла ее за собой. Девушка взмокла от пота после подъема. Пункты перехвата сообщений располагались на склоне горы к югу от деревни Кагэ – так было легче избежать магнитных помех. Каори преодолела расстояние бегом, сердце бешено колотилось, а волосы повисли путаной завесой на лице.

Сев за столик с радиоприемником, она схватила микрофон.

– Исао?

Голос юноши был искажен помехами, приглушен расстоянием.

– Каори.

– Что ты подарил моему отцу на его последний день рождения?

Пауза, сопровождаемая треском белого шума.

– Мы с Ацуши вырезали флейту из дерева кири.

– Какую мелодию он сыграл в первую очередь?

– Ну, он пытался исполнить «Дочь ронина». Но играл так ужасно, что я не совсем уверен. А потом я напился и сел на флейту. Случайно, конечно.

Хотя сердце Каори сжалось от воспоминания, она все равно улыбнулась.

– Боги небесные, это и правда ты. Но разве такое возможно? Мы думали, тебя убили, когда схватили моего отца…

– Ты одна, Каори?

– Хай.

– Уверена? Посмотри по углам. Давай же. Слышишь, как тикают часы?

– Ты имеешь в виду дрона-паука, которого гильдийская сука Аянэ оставила здесь следить за нами?

– Вы нашли его?

– И уничтожили. И с ней я бы хотела сделать то же самое.

– Хвала Идзанаги. Молодцы.

– И как получилось, что ты до сих пор жив? Ты ведь должен был охранять моего отца во время нападения на Киген. Если Гильдия схватила его, они должны были поймать и тебя. Или убить.

– Кин действительно убил меня. Ударил ножом в спину. Ацуши и Такеши тоже.

– Что…

– По крайней мере, для Аянэ все выглядело именно так…

Кин находился на платформе над зубчатой передачей, глядя вниз, в железную пасть, полную чавкающих, перекатывающихся зубов. Землекрушитель работал на базе четырехступенчатой коробки передач. Энергия на восемь лап, упирающихся снаружи в землю, передавалась за счет громадных шестеренок. Коробка передач была заключена в железный корпус, окаймленный защитными перилами, но сверху она оставалась полностью открытой, что позволяло техникам легко получить доступ к системе. На стремянке, примерно на полпути вверх по корпусу, копошился мастер-политехник, проверяя целую кучу датчиков.

Созерцая красоту шестеренок и подшипников, Кин был вынужден в очередной раз восхититься гением Кенсая. Второй Бутон вполне мог быть его врагом, но он говорил на языке машин лучше, чем кто-либо другой.

Кин порадовался, что никогда не совершал ошибки, недооценивая дядю, и ни на мгновение не поверил, что Кенсай «проглотил» его историю.

К счастью, Инквизиция не разделяла подозрений Второго Бутона. Это просто благословение, что они столь одержимы своим драгоценным «тем, что будет».

Но Кин даже сейчас боролся изо всех сил, чтобы предотвратить «то, что будет».

«Зовите меня Первым Бутоном».

Кин мрачно улыбнулся под шлемом.

Нет, я постараюсь не допустить «того, что будет».

Он повернулся к Синдзи, повышая голос, чтобы перекричать шум:

– Скажите мне, брат, как…

И вдруг ему в череп врезалась железная труба, зажатая двумя крепкими руками. Удар почти оглушил его, голова мотнулась вбок, шлем прогнулся под действием огромной, как у кувалды, силы.

Кин повалился на платформу, его поршни заскулили, когда он вцепился в перила. В глазах расцвели белые цветы, а во рту он почувствовал кровь, боль затмила ужас перед вращающейся внизу зубастой цепью, готовой превратить тело в фарш.

Он поднял глаза на ударившего его члена Гильдии, который снова занес трубу.

– Вот тебе за восстание, ублюдок! – выплюнул Синдзи.

– Нет, – прохрипел Кин. – Подожди…

– Исао, давай не тормози, говори скорее… – прошипела Каори.

– Крысиная кровь. – В динамиках затрещал мальчишеский голос. – У меня к спине были привязаны пузыри с крысиной кровью. А Кин, когда ударил меня, использовал специальный нож со складывающимся лезвием. С которым легко справиться даже такому новичку, как он.

– Ты инсценировал собственное убийство от рук Кина? Ты был в курсе, что он предаст нас?

– Нет, Каори, нет. Это план Кина. Он понимал, что Аянэ подослана Гильдией, чтобы настроить его против нас. Или, как минимум, ополчить нас против него.

Желудок у Каори скрутился в узел. Во рту было сухо, как в пустыне.

– Но откуда?

– Сюрикеномёты. Аянэ их испортила. Не она лично, а ее паук-дрон все сделал, пока она была заперта в камере. Но у нее получилось прямо безупречно. Кин выяснил это, изучив обломки. Никто, кроме гильдийца, не смог бы поработать с ними настолько хорошо, чтобы они вышли из строя одновременно, прямо посреди атаки óни.

– Да, но это не объясняет того, что случилось с моим отцом в Кигене!

На линии зашипели помехи, когда Исао размеренно вздохнул.

– Кин говорил с Даичи наедине. Он знал, что их будет подслушивать дрон. Полагал, что тот следует за ним повсюду. Поэтому они играли в шахматы, обмениваясь заметками между ходами. Вслух Кин рассказал о заговоре с целью уничтожения завода по переработке чи в Кигене – план, ради которого и прислали Аянэ, должен был завершиться предательством Кина. Но в заметках он объяснил Даичи, что случилось на самом деле. Про Аянэ и дрон. Про порчу сюрикеномётов. И наконец, поделился идеями, как победить Землекрушитель и покончить с Гильдией раз и навсегда.

Каори закрыла глаза, страшась ответа.

– Как?

Кин втянул голову в плечи, когда ему нанесли очередной удар трубой по шлему. И еще один. И еще… Погрузившись в безумие, Синдзи теперь колотил по пальцам, вцепившимся в перила перехода.

– Прекрати! Я на вашей стороне! – Кин оглянулся через плечо, вниз, на вращающуюся, усеянную зубьями пасть коробки передач.

Следующий удар пришелся по черепу, и перед глазами вспыхнули звезды. Одна рука соскользнула, и он задохнулся, стиснув зубы, отчаянно цепляясь за перила второй рукой.

Когда он был мальчиком, какой-то из собратьев-новичков сказал, что за мгновение до смерти перед глазами должна промелькнуть целая жизнь. Взлеты и падения. Победы и поражения – все, кем ты когда-либо был, и все, что ты когда-либо делал, должно предстать перед твоим взором в белом мерцающем сиянии… прямо перед тем, как свет угаснет навсегда.

Но он сейчас мог думать только об одном… вернее, об одной – Юкико. О том, что никогда больше не увидит ее.

И о том, что ничего уже нельзя будет исправить.

Нет.

Когда его настиг новый удар, в голове Кина запели железо и латунь, и его хватка ослабла.

Нет, неверно…

– Он планировал уничтожить двигатели Землекрушителя, Каори. Его отец проектировал камеры сгорания или нечто в этом роде. И Кин знает, как они устроены, но ему нужно было попасть внутрь, чтобы действовать. Поэтому ему пришлось устроить достаточно убедительное шоу, чтобы Гильдия приняла его обратно.

– И он попросил моего отца…

– Нет. Даичи вызвался добровольно.

– Но почему…

– Он умирает от черной чумы, Каори. Почему бы не сделать так, чтобы его смерть хоть что-то да значила?

Глаза у нее наполнились слезами. А душу переполняло отчаяние. И ярость.

– Почему ты рассказываешь мне только сейчас?

– В городе Киген радио Кагэ уже не существует. Мы были вынуждены пробираться на север, к Бескрайним равнинам, до первого поста перехвата в провинции Хатенаши. И только сейчас рискнули связаться с вами. Думали, что дрон все еще у вас в деревне.

– Но почему отец не сказал мне ни слова перед нападением? – прошипела она.

– Он знал, что ты никогда на это не согласишься, Каори.

– Исао, вы же ненавидели Кина…

– Но любили Даичи. В его речах был смысл. Юкико исчезла. У нас не было другого способа справиться с Землекрушителем.

– Юкико вернулась. – В голосе Каори прозвучала горечь. – Она связалась с заговорщиками из Гильдии, можешь себе представить?

– Мы о них слышали. Ходят слухи, что они уничтожают верхушку. Мы подумали, что, если Кину удастся вернуть себе репутацию, он может стать мишенью мятежников – как гильдиец, который захватил и сдал Гильдии великого Даичи, лидера повстанцев Кагэ.

Каори склонила голову, убитая новостью.

– Боги…

– Ты должна сообщить им, Каори. Если у Юкико есть уши среди мятежников Гильдии, ты должна как-то дать им понять, чтобы они не трогали Кина. Он способен уничтожить Землекрушитель. Судя по тому, что говорил Даичи, взрыв унесет половину армии Тора. Кин на нашей стороне.

Каори закрыла глаза.

– Отец, как ты мог… – прошептала она.

Пальцы соскальзывали с перил.

Труба снова летела к голове.

Сопротивляться. Надо сопротивляться изо всех сил, которые еще остались.

Кин сделал выпад свободной рукой, ударив по кнопке управления полетом на запястье, и мгновенно получил удар по голове. Вспыхнул сноп искр, включились ракетные двигатели.

Новый удар по черепу, и еще, и еще. Он уже почти ничего не чувствовал, глаза застилала кровь, пальцы в последний раз судорожно попытались ухватиться за перила, но ему не повезло. Извиваясь, он начал падать в зубчатую пасть системы передач. И в этот момент за спиной взметнулось сине-белое пламя. Он крутанулся, врезался в защитные перила, но ракетные двигатели пока еще горели. Пошатнувшись, он с последним прерывистым вздохом подтянулся, но продолжил падение на пол машинного отделения с высоты двадцати футов.

Ракетный ранец снова вспыхнул и погас, кнопки управления на запястье выбросили яркий сноп искр. Во рту была кровь, а дыхание обжигало легкие.

Мастер-политехник на стремянке выругался и посмотрел на Синдзи, стоявшего на платформе наверху.

– Идиот, ты промахнулся!

– Тогда спускайся сам и прикончи его!

– И ты тоже! Давай, помоги мне! – И, достав из-за пояса с инструментами железный гаечный ключ, мастер-политехник сбежал вниз по ступеням, чтобы закончить то, что начал товарищ.

– Каори, ты меня слышишь?

Предательство за предательством…

– Ты должна поговорить с Юкико! Кина трогать нельзя!

Юкико. Мичи. А теперь еще и отец? Он доверял ублюдку-гильдийцу сильнее, чем ей? Был готов расстаться с жизнью по слову предателя, ничего не сказав единственной дочери? Отдал катану Юкико, и от этого Каори тоже было плохо.

В конце концов, Каори сдалась. Она потеряла все. Годы, проведенные рядом с ним. За несколько недель Юкико и ублюдочный Кин завоевали больше его доверия, чем она заслужила за всю свою жизнь.

Она медленно встала, сжав губы, тонкие, бескровные.

– Каори?

Она стиснула зубы так, что заболела челюсть.

– Каори, ты меня слышишь?

– Нет, – выдохнула она. – Ничего не слышу. – Она щелкнула выключателем, и мольбы Исао потонули в звенящей тишине.

Синдзи мчался вниз по винтовой лестнице, указывая на Кина и крича подельнику-убийце:

– Останови его, он выходит на связь по мехабаку!

Пальцы Кина порхали по груди, танцуя сложный танец на лицевой стороне устройства. Так уличный менестрель играет на струнах сямисэна. Сообщение передавалось по внутреннему каналу Землекрушителя – сигнал бедствия, который услышит каждый гильдиец на борту колосса.

– Требуется помощь. Машинное отделение.

– Останови его, Масео!

Второй мастер-политехник врезался в Кина, пытаясь оторвать его руки от устройства.

– Останови его!

– Несчастный случай.

Масео замер, глядя в разбитое металлическое «лицо» Кина.

– Несчастный случай?

Синдзи добрался до нижнего уровня машинного отделения и направился к Кину, сжав кулаки. Но когда он приблизился, верхний люк приоткрылся, и появился еще один мастер-политехник, вглядываясь вниз, рассматривая собравшуюся там троицу.

– Ради Первого Бутона! – крикнул он. – Что случилось?

Двое потенциальных убийц молча и мрачно уставились друг на друга. Кин с трудом поднялся на четвереньки и посмотрел на мастера-политехника, стоявшего на верхнем переходе.

– Я поскользнулся, – непринужденно ответил Кин.

– Поскользнулся? – Мастер перегнулся через перила, в его голосе прозвучало недоверие.

Кин медленно поднялся на ноги и со скрипом пожал плечами.

– Ранец дал осечку. Я чуть не улетел в систему передач. Брат Синдзи спас мне жизнь.

В машинное отделение прибывали гильдийцы, у них горели глаза, со всех сторон сыпались вопросы. Они получили то же объяснение, которое окровавленный и побитый Кин повторил несколько раз для окруживших его обеспокоенных собратьев. Звучала хвала Первому Бутону и прославление Синдзи, каждый норовил похлопать его по спине, пока, наконец, не было решено, что Кин должен наведаться в медпункт.

Пятый Бутон настаивал, что не стоит суетиться, ведь кожа крепка, хоть плоть и слаба, но потом уступил.

– Хорошо, братья. Конечно, лучше удостовериться, что я в порядке. – Кин повернулся к несостоявшемуся убийце. – Возможно, мой спаситель будет достаточно великодушен, чтобы сопроводить меня?

– Конечно, Пятый Бутон. – Синдзи поклонился. – Для меня это было бы честью.

– Нет. Это честь для меня, брат. Я у вас в долгу.

Возбуждение улеглось, гильдийцы вернулись на посты, некоторые бросали настороженные взгляды на ограждение над передачей. Чудо, что Пятый Бутон остался цел и невредим. Подумать только, что могло бы случиться, если бы не брат Синдзи…

Подошел Масео и, взяв Кина за руку, закинул ее себе на плечо. Синдзи поддерживал потерпевшего с другой стороны, и напарники, шаркая ногами, направилась к винтовой лестнице. Кин устроился между ними.

– Помедленнее, братья, – сказал он. – У меня до сих пор дрожат ноги. – Кин невесело улыбнулся. – И нам, кстати, есть о чем поговорить.

Оператор поста перехвата поднял голову, когда Каори вышла на ведущую к башне дорожку и откинула челку с лица.

– Брат Исао разоблачен, – процедила Каори. – Ацуши и Такеши тоже. Разошлите сообщение по всей сети. Любая информация, поступающая от них, должна рассматриваться как подозрительная. Любое сообщение надо проигнорировать.

– Хай, – кивнул связист.

Не прибавив ни слова, Каори кивнула и исчезла в темноте.

20
Не могу и не буду

Если исходить из списка «Десять вещей, вместо которых я предпочел бы заняться нежно-сладкой любовью с Матерью Тьмы», который Йоши составил для себя, то «Полет на спине грозового тигра» мог бы вполне удобно расположиться на втором месте.

Первое место, без сомнения, заняло бы «Падение со спины грозового тигра».

О, конечно, поначалу поездка показалась ему такой классной, что дух захватывало: когда они рассекали воздух, в спину Йоши рычал шторм, и ветер рвал одежду, будто кинжалом. Но едва первоначальный трепет угас, у Йоши осталось невнятное ощущение какой-то неправильности. Его словно зажало в тиски гравитации. Сила притяжения тянула вниз, а когда он взглянул туда, дико закружилась голова. Если бы Господь Идзанаги и вправду хотел, чтобы Йоши был здесь, наверху, он бы не чувствовал себя как невеста-девственница в первую брачную ночь.

Если же на мгновение отвлечься от метафизики и перейти к практическим вопросам, то седло на спине Буруу сделано для человека с другой… конфигурацией, отличной от его собственной.

Сын шлюхи ронина, мне яйца давит – так и сдохнуть можно.

ТЫ ГОВОРИШЬ МНЕ ЭТО… ПОЧЕМУ?

Жду от тебя хоть каплю сочувствия, бездушное животное.

МОГУ ПОЦЕЛОВАТЬ ИХ, ЕСЛИ ТЕБЕ СТАНЕТ ЛУЧШЕ.

У тебя нет губ, Пересмешник. У тебя есть клюв, который может резать сталь.

ДА, ВСЕ МОЖЕТ ПЛОХО КОНЧИТЬСЯ ДЛЯ ТЕБЯ.

Руки Йоши вцепились в перья Буруу, а ледяной ветер угрожал сорвать очки с лица и швырнуть в пропасть глубиной в милю. Он не сводил глаз с южного горизонта, щурясь, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь сквозь дымку.

Смог ядовит. Из-за него мне хочется исторгнуть завтрак.

ТОЛЬКО НЕ У МЕНЯ НА СПИНЕ, МАЛЬЧИК.

Йоши осмелился бросить быстрый взгляд на землю, что проносилась под ними.

Ситуация намного хуже, чем я предполагал. Никогда не думал, что все настолько запущено. Ужас! По радио о таком не услышишь. А из города не видно масштабов бедствия. Ублюдки специально помалкивают.

ВАША ЗЕМЛЯ УМИРАЕТ.

И поэтому ты здесь? Чтобы сражаться и спасти ее? Не уверен, что в этом есть хоть какой-то смысл. Даже если Гильдию завтра уничтожат, как, черт возьми, вы собираетесь все исправлять?

КТО СКАЗАЛ, ЧТО СОБИРАЕМСЯ?

Ты, наверное, считаешь, что имеется шанс, иначе тебя бы тут не было.

Я ПРИЛЕТЕЛ СЮДА НЕ ДЛЯ ТОГО, ЧТОБЫ СПАСАТЬ ВАШ ДОМ, МАЛЬЧИК. СУТЬ В ТОМ, ЧТО Я ПОТЕРЯЛ СОБСТВЕННЫЙ.

Семейные неурядицы?

В ЦЕЛОМ УГАДАЛ.

Знакомое чувство.

Завеса плотного черного дождя преградила им путь, и Буруу взмыл вверх и пронесся над покровом из туч высоко в морозном воздухе. Несчастный Йоши свернулся у него на спине калачиком, дрожа от холода, но, выглянув из-за кончика крыла, понял, что больше не видит земли – только перекатывающийся железно-серыми волнами настил, который выглядел достаточно толстым, чтобы подхватить его, если он упадет.

И хотя юноша знал, что это полная нелепица, мысль почему-то успокоила его настолько, что кишки отцепились от ребер и вернулись на место.

Йоши погладил металлический каркас, покрывающий перья Буруу, наблюдая за работой механизмов, когда крылья зверя рассекали небо. Хитроумное устройство было побито, погнуто, скреплено третьесортными временными приспособлениями и молитвой. Пока он смотрел, оторвалось еще одно белое перо и, кружась, поплыло в бездну.

Йоши почувствовал, как у него снова скрутило живот.

А ты уверен, что механические крылья пригодны для полета?

ОНИ ЗНАВАЛИ ЛУЧШИЕ ДНИ.

Где ты их взял?

ОДИН МАЛЬЧИК СДЕЛАЛ ИХ ДЛЯ МЕНЯ.

Кин, о котором я слышал? Предатель?

ДА.

По-моему, стоило бы называть его еще и мелким ублюдком.

НЕ ВПОЛНЕ ВЕРНО. НЕ СОВСЕМ СПРАВЕДЛИВО.

Рана еще зудит?

НЕТ, НО МНЕ ГРУСТНО. ЕСЛИ БЫ НЕ КИН, ЮКИКО БЫЛА БЫ МЕРТВА, А Я СТАЛ БЫ РАБОМ. НИКОГДА БЫ НЕ ПОВЕРИЛ, ЧТО ОН СПОСОБЕН НА ПРЕДАТЕЛЬСТВО. ЧАСТЬ МЕНЯ ДО СИХ ПОР НЕ ВЕРИТ.

Каждый из нас сделан из шрамов, Пересмешник.

ЮКИКО ДАЖЕ ХУЖЕ. СКОРО ОНА ВСЯ ПОКРОЕТСЯ ШРАМАМИ.

Ты действительно переживаешь из-за нее?

МОЖНО И ТАК СКАЗАТЬ.

Не хочу тебя обидеть или что-то в этом роде, учитывая высоту, на которой мы летим и фигню с силой притяжения, но мне Юкико кажется кем-то вроде стервы.

По спине Йоши прокатился рык Буруу, и он поспешно добавил кое-что еще.

Хотя скулы и правда красивые…

ТЫ ЕЕ НЕ ЗНАЕШЬ. ЧЕРЕЗ ЧТО ЕЙ ПРИШЛОСЬ ПРОЙТИ. НА НЕЙ ЛЕЖИТ БРЕМЯ ОТВЕТСТВЕННОСТИ ЗА СТРАНУ. А ЕЙ ЛИШЬ СЕМНАДЦАТЬ ЗИМ ОТ РОДУ. КАК БЫ ТЫ СЕБЯ ЧУВСТВОВАЛ, ЕСЛИ БЫ ТЕБЕ НА ПЛЕЧИ НАКИНУЛИ ТАКУЮ МАНТИЮ, МАЛЬЧИК?

Плохо. А ты думаешь, какого черта я свалил из Йамы?

Буруу молчал, прищурившись от завывания ветра.

Кстати, Пересмешник, меня мучает тот же вопрос о тебе.

ЧТО?

Ты же сильно ее любишь, верно? Она – твой рассвет и закат, насколько я понимаю. Поэтому, если ты не возражаешь, я спрошу, какого черта ты таскаешь мою жалкую задницу по воздуху, вместо того чтобы вернуться к ней?

Ответом ему была долгая тишина, изредка нарушаемая коротким раскатом грома.

ОНА ПРОСИТ ТО, ЧЕГО Я НЕ МОГУ ДАТЬ.

О, неужели?

НЕУЖЕЛИ.

Хоть мне и восемнадцать, но я бывалый парень, а сейчас даже плыву на борту парома из перьев. В общем, не могу утверждать, что видел много ситуаций, когда люди и впрямь не способны сделать то, о чем их просят другие. В большинстве случаев дело сводится к тому, что они не хотят ничего делать. Могут, но не будут.

НЕ БУДУТ?

Не буду платить такую цену. Не буду танцевать. Не буду целовать девушку.

Йоши почувствовал невольное тепло в груди грозового тигра и ощутил его мысленную улыбку. Буруу нырнул в полосу облаков и взмыл вверх с тем же чувством самозабвения: как маленький ребенок, прыгающий по полю из облаков.

ТЫ СТРАННЫЙ ЧЕЛОВЕК, МАЛЬЧИК.

Йоши рассмеялся.

Черт возьми, Пересмешник, из твоих уст это звучит как комплимент.

День сменился ночью, и Йоши изо всех сил старался заснуть, несмотря на пронизывающий мороз. Они летели над облачным покровом, белый шум далекого дождя напоминал колыбельную. Юношу грызла тревога, и он чувствовал, как та же самая эмоция зарождается в голове грозового тигра. Чем дальше они удалялись от Йамы, тем хуже становилось.

Ближе к рассвету Йоши решил, что израсходовал достаточно часов арашиторы.

Послушай, тебе лучше вернуться. Юкико наверняка волнуется.

МЫ ЕЩЕ НЕ ДОЛЕТЕЛИ ДО СРЕДИЗЕМЬЯ.

Отсюда я дойду пешком. Или поймаю дрезину. Просто высади меня на железнодорожных путях.

КАК ХОЧЕШЬ.

Буруу пронесся вниз сквозь облака. Раскаты грома нарастали, отдаваясь в ушах Йоши гимном железу и двигателям.

Облако оказалось плотным, как грязь. В нем было сыро, и пронизывающе холодно.

Они не слышали рокота двигателей и заметили неболёт только тогда, когда очутились практически над ним.

Вынырнув из серой мглы, они увидели, как рассекает воздух трехместный корвет-разведчик, раскрашенный в цвета Феникса, с летящей птицей солнца, украшающей надувную часть, выполненную в виде наконечника стрелы.

Йоши и пилот одновременно уставились друг на друга, и оба в шоке разинули рты.

– Вот дерьмо! – воскликнул Йоши.

Пилот встревоженно взревел, а стрелок развернул сюрикеномёт как раз в тот момент, когда Буруу опомнился, резко накренился и перешел в пикирование. Выворачивая рычаги управления, пилот последовал за ним, неболёт визжал двигателями и извергал сине-черный дым.

Йоши и Буруу камнем падали вниз, но, оглянувшись через плечо, юноша в тревоге заметил, что кораблик не отстает. Небеса озарились вспышкой огня, воздух наполнился лязгом летящих сюрикенов.

Острые стальные диски просвистели мимо плеч Йоши, проскользнули по металлическим крыльям Буруу и со свистом пронеслись справа от головы парня, отхватив у него пол-уха.

У Йоши из глаз посыпались искры.

– Ох ты, черт возьми! – Йоши потянулся к источнику невыносимой боли, пальцы окрасились в глянцевый красный цвет.

Они отрубили мне пол-уха!

ОХ. УЖАСНО.

Пошел ты, так мне и надо!

Буруу снижался по спирали, пытаясь оторваться от преследователей. Пелену дождя прорезала очередная вспышка оружейного огня, ударив по беглецам залпом сверкающих сюрикенов, и Йоши постарался максимально крепче прижаться к спине Буруу.

ОНИ БЫСТРЕЕ ДРУГИХ, С КЕМ Я СРАЖАЛСЯ.

Вверх! Давай! Они ни за что не смогут подняться быстрее тебя!

Грозовой тигр вышел из пике и устремился к солнцу, скрытому в облаках. Был один ужасный момент, когда Йоши снова обернулся через плечо и взглянул прямо в дуло сюрикеновой пушки, в бездонную черноту, замерев в ожидании, что сейчас она затянет его в темное нутро.

Лети, черт бы тебя побрал, лети!

ДЕРЖИСЬ!

Зверь рванулся вверх, разрывая крыльями серо-стальной покров, Йоши вцепился в него пальцами, бедрами и зубами. Они описали петлю над неболётом, и юноша угостил Буруу самым изобретательным взрывом ненормативной лексики, который только смог придумать. Стрелок корвета потерял мишень из виду, выкрикивая координаты, в то время как тигр завершал петлю за петлей, снижаясь подобно удару молнии.

Он проложил путь через наконечник стрелы. Не над ней и не рядом, а просто сквозь – и дирижабль разлетелся в клочья, как бумага. Распался на части и сверхлегкий каркас под пронзительный скрежет ломающегося металла и рвущегося наружу водорода. Экипаж, очутившись в небесных просторах, завопил, волоча за собой длинные полосы ярко-оранжевого цвета Феникса, словно ленты из хвостов умирающих воздушных змеев.

Йоши был уверен, что звук тел, ударившихся о землю, вернется в небо эхом, когда угаснет этот свет.

Яйца Идзанаги…

ТЫ В ПОРЯДКЕ?

Йоши прижал руку к голове, поморщившись, когда коснулся ошметка уха.

Болит сильнее, чем мои причиндалы, но жить буду…

Он почувствовал, как напрягся грозовой тигр, в сознании которого промелькнуло нечто, похожее на страх. Глаза Буруу были устремлены на южный горизонт, из груди вырывалось низкое рычание.

ВОЗМОЖНО, НО НЕДОЛГО.

Что?

Смотри.

Йоши прищурился, вглядываясь в туман и дождь.

Ничего не разгляжу.

ИСПОЛЬЗУЙ МОИ ГЛАЗА.

Йоши подчинился, мысленно шагнув в теплую тьму за веками арашиторы, чувствуя, как затрепетали его собственные ресницы, когда мир вспыхнул мерцающим блеском.

Йоши переполняли ощущения: энергичный порыв хищника, трепет ветра под крыльями. Эмоции с оттенком испуга. И когда он сосредоточился на горизонте, то почувствовал, как страх разливается у него внутри – холодный и скользкий, затмевающий восторг от короткой победы.

Целая флотилия неболётов. Так далеко, что они кажутся пятнышками, но яйца Идзанаги, их же целая уйма… Стена черной пыли, поднятая марширующей внизу ордой. И там, возвышаясь над землей, с глазами, горящими, как огромные призрачные фонари, стоял гигант.

Монстр из черного дыма и еще более черного железа.

ЗЕМЛЕКРУШИТЕЛЬ.

Яйца Идзанаги…

Объединенная воздушная мощь клана Феникса, рой броненосцев Гильдии – все они рядом с монстром выглядели детскими игрушками.

Я ДОЛЖЕН ВЕРНУТЬСЯ В ЙАМУ. ПРЕДУПРЕДИТЬ ЮКИКО.

Думаю, тебе лучше поторопиться.

ТЫ ДО СИХ ПОР НАСТРОЕН НА МЕСТЬ? НЕ ХОЧЕШЬ ВЫСТУПИТЬ ПРОТИВ ВОЙСКА?

Что может сделать одна трущобная крыса против чудовища?

ЕСЛИ ТЫ НЕ ПОПЫТАЕШЬСЯ? ВООБЩЕ НИЧЕГО.

Я в долгу перед тобой. А старый Йоши честно расплачивается.

ТЫ МОГ БЫ СТАТЬ КЕМ-ТО БОЛЬШИМ, МАЛЬЧИК.

Йоши покачал головой.

Не создан я быть героем. Думаю, в истории и так уже слишком много всего.

Тигр опустился на землю рядом с железнодорожными путями, в нескольких сотнях ярдов от обшарпанной станции из гофрированного железа, где, привалившись к рычагам ручной дрезины, дремал старик в широкополой шляпе. Проснувшись от близкого раската грома и выпучив в изумлении глаза, он наблюдал, как на серо-голубую насыпь приземлился арашитора, как легко спрыгнул с его спины мальчишка, у которого одна сторона лица была залита кровью.

Береги себя. И пригляди за моей сестрой.

СТАНУ БЕРЕЧЬ И ПРИГЛЯДЫВАТЬ, ЕСЛИ УЖ НЕ МОЖЕШЬ ЗАБЫТЬ ПРО МЕСТЬ, ЖЕЛАЮ УДАЧИ В ТВОЕЙ ОХОТЕ, МАЛЬЧИК.

Как я уже говорил, есть «не могу», а есть «не буду». Надеюсь, теперь ты почувствовал разницу. Или, по крайней мере, ты честен с собой, раздумывая об этих понятиях.

Зверь и человек уставились друг на друга, разделенные струями грязного дождя.

ВЕРОЯТНО, МЫ ЕЩЕ ВСТРЕТИМСЯ.

Никогда не знаешь наверняка.

ПРОЩАЙ, ДИТЯ ОБЕЗЬЯНЫ.

Удачного полета, Пересмешник.

И тигр взмыл в небо вместе с порывом голодного ветра и исчез, оставив за собой лишь отзвук скрипа металла, переливающегося всеми цветами радуги.