Текст книги "Несущая смерть"

Блэкбёрд оглядел здоровяка с головы до ног.

– Ну-ну. Совсем припекло, дружище?

– Да бедный пацан места себе не находит, – кивнула Мичи.

– Прекрати болтать глупости! – прорычал Акихито.

Блэкбёрд и Мичи обменялись понимающими полуулыбками, девушка покачала головой. Блэкбёрд повернулся и рявкнул на рулевого – в том не было особой необходимости, учитывая, что мужчина стоял в паре футов от него. Включились компрессоры, внутри надувного устройства с пустым шипением сплющился водород. Корабль начал спуск, а экипаж зажег работающие от энергии чи фонари, когда тучи поднялись над бортами судна и затопили палубу.

Мичи заступила на дежурство рядом с Акихито, и теперь они вместе стояли и дрожали под плащами. Туча дышала ей в затылок и щипала липкими пальцами. После того что и так уже казалось невыносимым, они ворвались в самую гущу сильного шквала. Корабль раскачивался, как маятник, палубы заливало грязным черным дождем.

Мичи выругалась и поправила платок на лице. За семнадцать лет она ни разу не видела настолько ядовитого дождя. Даже завернутая в плотную клеенку, девушка все равно чувствовала себя грязной.

Нет. Не грязной. Неправильное слово.

Мичи чувствовала себя омерзительно.

Выглянув за борт, она сквозь пелену ливня увидела лагерь гайдзинов: тысячи грязно-серых палаток, огромные машины на гусеничном ходу, на которых рядами стояли винтокрылые топтеры, похожие на гигантских металлических насекомых с выводками, прижимающимися к их спинам. За ними тянулись черные борозды, грязь, взбитая тысячами ног, металлическими гусеницами, резиновыми шинами. Боевая техника неумолимо приближалась к городу Йама. В сотне ярдов по левому борту небо разорвала молния, и Акихито вздрогнул.

– Ты что-нибудь видишь? – заорала Мичи, перекрывая вой ветра.

– Ничего!

– Но они, черт возьми, точно нас заметили! – Блэкбёрд разглядывал лагерь через механическую подзорную трубу. – Пилоты уже пытаются добраться до топтеров!

– А где Хана? Кайя?

– Все, что я вижу, – десять тысяч пар круглых глаз, готовых разодрать наши трупы! Рулевой, набери высоту сто и переводи нашу курочку на полный вперед! Расходимся по-быстрому, как шелковые юбки новобрачной!

Мичи повернулась к капитану и прищурилась.

– Юбки?

– Ну или как вы их там называете?

– Подождите! – воскликнул Акихито. – Вон они!

Мичи выглянула за борт и увидела в черноте белую вспышку. Сердце забилось сильнее, когда она узнала Кайю и маленькую всадницу, которая могла быть только Ханой. Тигрица поднималась сквозь ливень. Но пилоты топтеров заводили двигатели, солдаты-гайдзины выскакивали из палаток, тыча пальцами в небо, и по лагерю разносился шум.

Неужели Хана убегала от них? Они что, преследовали ее? И где же Пётр?

Проклятье! Что происходит?

Стиснув зубы, Мичи обнаружила, что одна рука тянется к цепной катане на талии. Грозовая тигрица поднялась еще выше, Акихито расхаживал взад-вперед по палубе, в нетерпении, как будущий отец. Когда Кайя поравнялась с неболётом, Мичи смогла разглядеть Хану, закутанную в тяжелую одежду, с близкого расстояния. Голову девушки покрывал капюшон, на лице – косынка, глаза скрыты за очками, а выражение лица толком и не поймешь.

Экипаж расчистил место на палубе, когда Кайя подлетела ближе, некоторые до сих удивленно перешептывались при виде великолепного зверя в полете.

Блэкбёрд застонал в сочувственной агонии, когда грозовая тигрица приземлилась, выдирая когтями щепки из досок «Куреа». Акихито спустился на главную палубу, несмотря на раненую ногу, проталкиваясь сквозь толпу, когда Хана соскользнула со спины арашиторы. Кайя встряхнулась, как мокрая собака, забрызгав собравшихся вонючей мокрой сажей. Хана стянула косынку, сдернула капюшон.

Акихито остановился как вкопанный. А у Мичи перехватило дыхание.

Хана смыла краску с волос, и они стали сияюще-светлыми.

Среди членов экипажа пробежал тревожный ропот, руки потянулись к оружию, некоторые попятились. Девушка была бледна, как призрачный свет, стройна и свирепа. Что, черт возьми, она делала среди армии круглоглазых? И почему все еще жива?

– Хана? – Голос Акихито потерял твердость, как наждачная бумага, истончившаяся по краям.

Девушка подняла защитные очки, оглядела экипаж, и ее странный светящийся глаз уперся в Акихито.

Голос был холоден, как штормовой ветер.

– А вы все тут зачем собрались?

– Вы улетели, никому не сказав…

– А мы не должны отчитываться перед тобой, Акихито.

Здоровяк оторопел, застигнутый врасплох.

– Мы просто беспокоились о тебе.

Сияющий взгляд Ханы метнулся к Мичи. Вернулся к Акихито.

– Не сомневаюсь.

– Что ты там делала?

– Пыталась спасти то, что осталось от адской дыры. – Хана пожала плечами. – Убеждаю гайдзинов не стирать нас с карты.

– Пётр подбил тебя на такое?

– Подбил меня? – Хана нахмурилась. – А разве это не то, что от меня ждут? Быть Танцующей с бурей? Изображать из себя героиню и спасать чужие задницы? Мне бы хотелось, чтобы вы, народ, уж определились со своим чертовым мнением, какой вы хотите меня видеть.

Мичи прочистила горло.

– С чего бы гайдзинам слушать тебя, Хана?

Девушка указала на свой глаз.

– Я – носительница знака Богини. Мой дядя, брат женщины, которую отец притащил сюда, в Шиму, – он один из командиров. Мы проговорили большую часть дня. Он. Я. И маршал. Видящие – это и есть Зрячие. Как и я – маленькая старушка Хана.

Акихито взглянул на грозовую тигрицу, маячившую за спиной Ханы.

– И что они сказали?

– Много чего, – отчеканила Хана, смерив его ледяным взглядом. – Но они в замешательстве. Найти кого-то, кто носит знак Богини… отыскать девушку, рожденную от отца-шиманца… это изменило их отношение к нам. То, как, по их мнению, Богиня видит нас. Я поведала им о Юкико, о Кагэ, о повстанцах в Йаме. И сейчас они не очень понимают, что надо делать.

– Они собираются продолжать наступление? – спросила Мичи.

– Против Гильдии? Совершенно точно. Но что касается остальных? – Хана пожала плечами. – Если честно, они не знают. Теперь.

– Боги небесные… – пробормотал Акихито.

– Вот так. – Светящийся глаз метался между Мичи и Акихито. – Вы двое, в крайнем случае, могли бы сыграть в счастливую семью.

Акихито моргнул от вспышки молнии.

– Что? – переспросил он.

– Я в курсе, Акихито. – Хана сделала глубокий вдох, подбирая нужные слова. – Не могу сказать, что мне не больно. Но я понимаю. Мне нужно быть выше сложившейся ситуации и следует стать чем-то большим.

– Подожди-ка, о чем ты вообще? – Мичи не поверила своим ушам. – Ты думаешь, что он и я?..

– Я и она? – Акихито в ужасе воззрился на Мичи.

Поднявшись на рулевую палубу, Блэкбёрд закатил глаза, повернулся к первому помощнику и покачал головой.

– Я видела вас, – сказала Хана. – И подарок, который ты ей преподнес в знак ухаживания…

– Ухаживания?.. – Акихито наморщил лоб, припоминая. – Обычный футляр для ее книги, Хана. Она пишет историю войны. Я считаю, что она делает важное дело. Вот и все.

Мичи протянула руки, словно хотела взять мир за шиворот и усмирить бурю.

– Между нами ничего нет, Хана. Боги небесные, абсолютно ничего.

Акихито покосился на нее.

– Ты не должна говорить… так…

– Нет. Действительно. Я знаю.

Хана облизнула губы, светлые пряди волос прилипли к лицу.

– То есть…

Кайя, прищурившись, наблюдала, как Акихито похромал к девушке. Палуба ходила ходуном, раскаты грома наполняли небеса.

– Я хочу сказать… – Акихито провел ладонью по затылку. Он смахивал на рыбу, которую только что вытащили из воды. – Я по-настоящему беспокоился о тебе. – Здоровяк наклонился, обхватив своей неуклюжей лапой руку Ханы.

Девушка вскинула голову, посмотрев на Акихито, на ее лице отразилась неуверенность, а голос превратился в шепот, почти затерявшийся в свисте ветра:

– Но почему?

Акихито оглядел собравшихся облакоходов, Мичи, Кайю.

Посмотрел вниз, переминаясь с ноги на ногу, потом глянул на маленькую руку в своей ладони и переплетенные пальцы.

– Ай, да к черту все. – Здоровяк наклонился и, приобняв Хану за талию, осторожно приподнял над палубой.

Ветер заполнил пространство вокруг них. Теперь их ничто не раздело. Глаз Ханы широко распахнулся, а уголки рта изогнулись в довольной улыбке, когда Акихито прижался ртом к ее губам. Она смотрела еще мгновение, словно парализованная недоверием. А затем ее веко затрепетало, закрываясь, и она прижала руки к щекам здоровяка, прильнув к нему всем телом, целуя в ответ, утоляя долгий ненасытный голод и впитывая вздохи Акихито.

Мичи поймала себя на том, что улыбается и отворачивается вместе со всеми, кроме самых отъявленных типов из членов экипажа, оставляя пару наедине среди толпы.

Наверху, на палубе рулевого, вежливо зааплодировал Блэкбёрд.

– В принципе, черт возьми, вовремя.

Ясуо снова вдохнул дым лотоса, положив ноги на рычаги управления локомотива. На станции Киген эхом отдавался слабый лязг инструментов, гулкое рычание электрогенераторов. Оставалось еще десять минут, а после перерыва придется перевести поезд на платформу номер два для доставки очередной группировки войск.

Ясуо не мог не заметить, что солдаты становились все моложе с каждым разом, когда на север отправляли грузы, но счел лучшим держать мысль при себе.

Налитыми кровью глазами он изучал газету с новостями, пока кабину машиниста заполняли клубы дыма из трубки. Заголовки кричали о великой армии Тора, выступающей под командованием даймё Хиро, чтобы сокрушить даймё Лисов и его союзников Кагэ.

Передовица намекала на причастность Исаму к убийству леди Аиши, на его желание захватить все четыре трона Шимы.

– Ублюдки, – пробормотал Ясуо. – Мудрый человек никогда не доверится Лису…

И тут он услышал тихий шорох шагов за спиной, почувствовал, как к затылку прижалось что-то твердое и холодное.

Взглянув в лобовое стекло, Ясуо увидел отражение юноши с бритой головой и кривой улыбкой. Рядом стояла горстка других людей – высокий мальчик с перекошенным лицом, еще один – с острыми чертами, старуха, под плащом которой поблескивало серебро.

– Как дела, друг? – спросил юноша.

Ясуо вытаращил глаза, ничего не ответив.

– К твоему затылку прижат железомёт. Это так, к слову, если ты вдруг размышляешь, что делать.

Ясуо медленно поднял руки.

– Двигатель машины, на котором мы сейчас поедем, заправлен полностью?

– Хай, – кивнул Ясуо.

– Добраться до города Йама хватит?

– У меня нет разрешения…

Давление на затылок Ясуо усилилось.

– Кажется, целая пригоршня разрешений покоится у тебя за головой, уткнувшись в твой капюшон, друг.

– Хай, – быстро выпалил машинист. – До Йамы доберемся.

Давление ослабло, отражение юноши в стекле ухмыльнулось – так щерится кицунэ, выпущенная на волю в курятнике.

– Заводи, друг. И счастливого нам пути.

32
Наследие

Они стояли кругом на вершине трона Сусано-о, собравшись вместе над бурлящими водами под грозовым небом. Более двух дюжин, черных и белых, молодых и старых, с гладкими перьями и блестящими когтями. И каждый по очереди, вонзив когти в камни у ног, склонил голову, признавая того, кто убил Торра и предъявил права на трон.

Еще один занял место в центре круга, с перьев на скалы стекала красная вода, а рядом с ним находилось дитя обезьяны.

Теперь он – Хан.

Юкико плавала у них в мыслях, испытывая передозировку хищнического инстинкта. Она сосредоточилась на двоих, стоявших выше остальных, – в умах тигров светилось нечто большее, чем раболепие или неуверенность.

Первый, молодой самец примерно возраста Буруу, черный как смерть.

Она узнала его по воспоминаниям Буруу – Сукаа, сын Хана, который забрал глаз Эша. Юкико порылась у него в голове и обнаружила жажду вендетты. Любовь к павшему отцу и стремление к мести. Однако самец поклонился Буруу и прорычал, что будет служить. И бросил на девушку взгляд, который говорил, что он получил бы огромное удовольствие, если бы вспорол ей живот и продемонстрировал небу вывалившиеся наружу внутренности. Затем он развернулся и поднялся на крыло.

Второй заслуживающей внимания арашиторой была красивая самка, быстрая, хитрая и изящная. Юкико тоже знала ее по воспоминаниям Буруу – как раз за этой тигрицей он гонялся по облакам. Именно она принесла известие о смерти отца. Заглянув в ее разум, девушка ощутила необычайную радость по поводу возвращения Буруу. И среди дикого биения пульса разглядела не просто привязанность, но прочную связь – на всю жизнь.

Боги мои…

Юкико провела руками по перьям Буруу, запачканным кровью и насквозь промокшим.

Она – твоя пара.

Буруу смотрел на самку, размахивая хвостом из стороны в сторону, сердце у него колотилось от радости.

ДА. ОНА.

Ты ничего такого не рассказывал.

Я НИКОГДА НЕ ДУМАЛ, ЧТО ВЕРНУСЬ СЮДА.

У тебя есть еще какие-нибудь секреты, которые мне следует знать?

Самка выступила вперед, поклонилась, как и остальные, и в сиянии перьев вспыхнула молния, образовав короткий ореол, который, казалось, воспламенил тигрицу. А потом она шагнула ближе, провела щекой по щеке Буруу, прижалась головой к его подбородку и вздохнула.

Юкико почувствовала мысли самки, заключила их в себя вместе с помыслами Буруу, и ее разум стал мостом между арашиторами. Когда она потянулась, чтобы нежно прикоснуться к сознанию тигрицы, то любовь Буруу наполнила ее голову. И не было ни намека на ревность, ни обиды из-за необходимости делить его привязанность. Все походило на воссоединение сестер, которые встретились после разлуки.

Я – Юкико.

*Я – ШАЙ.*

Мысли тигрицы оказались теплыми, как мягкое одеяло у пылающего камина. Разум горел любопытством и немного инстинктивной агрессией.

Юкико вложила собственное тепло в сознание самки. И Буруу обвил их обоих крыльями.

Ты – пара Буруу.

*ТЫ – ДИТЯ ОБЕЗЬЯНЫ.*

Голос Буруу эхом раздался в головах.

ОНА – МОЯ СЕСТРА. МОЯ КРОВЬ, МОЯ ЖИЗНЬ. БЕЗ НЕЕ Я БЫ СЕБЯ ПОТЕРЯЛ.

*ОНА ЕЗДИТ НА ТЕБЕ ВЕРХОМ?*

ОНА ЗАСЛУЖИЛА ЭТО ПРАВО. ОНА ИЗ РОДА ЁКАЕВ, ДИТЯ ЛИС. ТАНЦУЮЩАЯ С БУРЕЙ.

Глаза Шай заблестели, когда она оглядела Юкико с ног до головы.

*ТАНЦУЮЩАЯ С БУРЕЙ… *

Мы с Буруу через многое прошли вместе. Он спас жизнь мне, а я – ему.

*БУРУУ?*

ТАК МЕНЯ ТЕПЕРЬ ЗОВУТ. РОАХХ МЕРТВ. УБИЙЦЫ РОДА БОЛЬШЕ НЕТ.

*БУДУ ЗВАТЬ ХОТЬ ЛУНОЙ, ХОТЬ СОЛНЦЕМ, ЕСЛИ ПОЖЕЛАЕШЬ. ТЫ ВЕРНУЛСЯ КО МНЕ.*

Я НЕ МОГУ ОСТАТЬСЯ.

*ЧТО?*

Я ПРИШЕЛ ДЛЯ ТОГО, ЧТОБЫ ЗАБРАТЬ ВОИНОВ. В ШИМЕ ИДЕТ ВОЙНА.

*МЫ НЕ ИЗ ШИМЫ…*

ЭТО ЗЕМЛЯ, ГДЕ РОДИЛАСЬ НАША РАСА. С ТЕХ ПОР КАК МЫ СБЕЖАЛИ, МНОГОЕ ПРЕВРАТИЛОСЬ В РУИНЫ. МЫ ДОЛЖНЫ СДЕЛАТЬ ВСЕ, ЧТО В НАШИХ СИЛАХ. ПРЕДОТВРАТИТЬ ОКОНЧАТЕЛЬНОЕ УНИЧТОЖЕНИЕ.

*ПОЧЕМУ?*

ПОТОМУ ЧТО ЭТО ПРАВИЛЬНО, ШАЙ. МЫ ПОВЕРНУЛИСЬ К ПОСТРАДАВШИМ СПИНОЙ.

Не все из нас злые, Шай. Некоторые понимают истинное положение вещей. То зло, которое мы совершили. Есть те, кто борется за то, чтобы изменить реальность.

Глаза тигрицы сверкнули одновременно с молнией. Взгляд мог бы разрезать сталь.

*АРАШИТОРЫ БУДУТ СРАЖАТЬСЯ В ВАШИХ БИТВАХ, ДИТЯ ОБЕЗЬЯНЫ? УМИРАТЬ ЗА ВАС?*

ЕЕ ЗОВУТ ЮКИКО. И АРАШИТОРЫ БУДУТ СРАЖАТЬСЯ ТАМ, ГДЕ Я СКАЖУ. ХАН ТОТ, КТО УТВЕРЖДАЕТ, ЧТО ОН – ХАН.

Шай долго и пристально смотрела на Буруу. Потом уставилась на Юкико, и в груди тигрицы зародилось нечто среднее между мурлыканьем и рычанием.

*СТАЯ СОЧТЕТ НЕПРАВИЛЬНЫМ ИСПОЛНЯТЬ ЕЕ ВОЛЮ. ОНА – ДИТЯ ОБЕЗЬЯНЫ.*

Я вообще не стремлюсь к тому, чтобы вы мне служили.

Самка фыркнула.

*НЕСОМНЕННО.*

Она обратилась к Буруу.

*ХОЧЕШЬ УВИДЕТЬСЯ С РАЙИ? УВЕРЕНА, ОН С РАДОСТЬЮ ПОСМОТРИТ НА СВОЕГО ХАНА, ПОКА ТЫ ЕЩЕ ХАН.*

ОН…

Буруу проглотил подступивший к горлу ужас.

ОН ЖИВ? НО ТОРР…

*ТОРР НАКАЗЫВАЛ ЛИШЬ МЯТЕЖНИКОВ. ТЕБЯ ЗДЕСЬ НЕ БЫЛО. Я ПРЕКЛОНИЛА КОЛЕНИ И СЛУЖИЛА. РАЙИ В БЕЗОПАСНОСТИ.*

РАЙДЗИН, СПАСИ МЕНЯ И ПОМИЛУЙ, Я БЫЛ УВЕРЕН…

*ЗНАЧИТ, ХОЧЕШЬ С НИМ ВСТРЕТИТЬСЯ?*

Буруу кивнул.

ПРИВЕДИ ЕГО СЮДА.

*КАК ПРИКАЖЕТЕ, ХАН.*

Шай перепрыгнула через камни и, расправив перламутровые крылья, взмыла вверх. У Юкико перехватило дыхание, когда она увидела, как прекрасная тигрица рассекает воздух, устремляясь к далекому шпилю. Буруу провожал ее взглядом, прищурившись из-за завывающего ветра.

Девушка чувствовала боль от его ран, глубоко вонзившихся в перья, мех и плоть. Но, помимо этого, Юкико уловила эмоцию, которую никогда раньше не ощущала в названом брате.

Все это настолько разнилось с обычным состоянием души Буруу, что Юкико потребовалось целое мгновение для четкого осмысления.

Страх.

Ты в порядке?

Я ВЫДЕРЖУ.

Райи – это кто? Или что?

ХМ. РАЙИ – ПОСЛЕДНИЙ СЕКРЕТ МЕЖДУ НАМИ.

Буруу тяжело вздохнул и встряхнулся от клюва до хвоста.

НО БЫЛО БЫ ПРОЩЕ НАЗЫВАТЬ ЕГО МОИМ СЫНОМ.

33
Вслед за светом

Кагэ на языке шиманцев означает «тень».

Тень – не просто отсутствие освещения.

Тени рождаются вслед за светом, в пространстве между источником света и поверхностью. Они не могут существовать в вакууме и не способны возникнуть сами по себе.

Любую необходимо создать.

Две дюжины теней стояли сейчас на неболёте Феникса, который пристроился на холодной груди ночи. С западного океана дул пронизывающий ветер, укачивая судно, как орущего младенца. Не замолкая рычали двигатели, металлические звери с пустыми желудками, а под килем катились моря грозовых туч. Каори замерла в центре палубы, и из-под капюшона, закрывавшего лицо, вырывались белые облачка пара.

Девушка смотрела на небо и на надувной шар. Даже несмотря на шторм, ночь была черна как смоль, да еще пелена выхлопных газов накрывала все, кроме самых упрямых звезд.

Маро встал рядом с ней. Лейтенант Кагэ кутался в темные одеяния. Меч с прямым лезвием и боевая дубинка за спиной, дымовые шашки и сигнальные ракеты на поясе.

– Капитан говорит, что скоро мы должны спуститься ниже облачного покрова, – сказал Маро. – Тогда сориентируемся, чтобы лететь на Главдом.

Каори кивнула. Девушка не сводила глаз с того места, где еле-еле теплились звезды.

– Воины готовы, – добавил Маро. – Снаряжение проверено трижды.

Каори услышала в его голосе ярость, подчеркивающую каждое слово. Свежая скорбь, рожденная после того, как осенью погиб его брат, принеся известие о строительстве Землекрушителя. Маро и Рюсаки были неразлучны – оба железных самурая служили под началом ее отца, присоединились к нему в знак протеста, оставили службу у Йоритомо и потом влились в ряды Кагэ…

Потом. После.

Но ярость – это хорошо. От нее исходит невероятная сила.

Им понадобится каждая капля ярости, когда они сознательно шагнут в пасть к змеям.

– Пора снижаться.

Басовитое шипение компрессоров толчком отдалось в надувном шаре, и по экипажу прокатилась команда на спуск. Быстроходное торговое судно под названием «Огненный шторм» принадлежало капитану по имени Нори. И Нори стал союзником Кагэ, когда его сына заключил в тюрьму коррумпированный магистрат, запавший на невесту юноши.

Теперь Нори стоял на капитанском мостике, крепко держа штурвал обеими руками, когда «Огненный шторм» проскользнул сквозь облака.

– Приготовьтесь, друзья! – крикнул он. – Внизу сильный ветер!

Торговое судно нырнуло в черное небо, по правому борту темноту разорвала молния. Облакоходы, работающие с парусами, ругались, некоторые выкрикивали молитвы Сусано-о и мстительному сыну Райдзину. Мысль о Боге Грома вызвала в памяти Каори нежелательные образы Юкико и Буруу и – подобный легчайшей тени – призрачный облик Кина с его сверкающими, как ножи, глазами и тягой к изобретательности.

Снова вскипел гнев, яркий, горячий, пальцы сжались в кулаки. Она прошествовала по палубе, перепрыгивая через две ступеньки, и поднялась на капитанский мостик.

Нори смотрел в телескопическую подзорную трубу, вглядываясь в ночь.

– Очень много огней на северо-востоке, – кивнул он, передавая Каори устройство. – Боюсь, прекрасная леди, что именно там и отдыхает ваш Землекрушитель и его армия.

Каори проигнорировала жеманство в речи Нори. Мужчина изъяснялся с акцентом аристократа. Даже здесь, по ту сторону от даймё Тигра и закона Гильдии, капитан из Фениксов не мог не играть роль щеголя. Несмотря на ураганный ветер, даже шляпу ухитрился нахлобучить под залихватским углом.

Каори всмотрелась в окуляр подзорной трубы, заметив сквозь пелену дождя скопление огней. Ей удалось различить силуэт гиганта, возвышающегося над изрытой землей.

– Подвези нас максимально близко к Главдому и высади возле трубопровода чи.

– Леди, вы понимаете, что Главдом – гора-бастион? Вы планируете отрастить крылья, когда доберетесь до него?

– Нам не нужны крылья, капитан, у нас есть руки. И еще желание ими пользоваться.

– А Пятно? Трещины в земле тянутся на мили вокруг, испарения не сносит ни на фут и при сильном ветре. Это самый старый участок мертвых земель в Империи. Любой, кто попадет туда, умрет, леди. Как, во имя богов, вы собираетесь пройти его невредимыми?

Ее улыбка была загадочной, как безлунная полночь, и ледяной.

– По дороге, которую Гильдия построила для нас.

Персонал рубки управления собрался в полном составе. Матово блестели свеженачищенные атмоскафандры. Кин стоял в конце шеренги рядом с командором Реем. Вся группа устроилась на опоре Землекрушителя среди завывающего ветра. Сверху завис броненосец, двигатели его взметали в облака черный дождь, а среди туч потрескивали молнии.

Двигатели взревели, перекрывая шторм, когда броненосец пришвартовался. Кину показалось, что он слышит, как дождь хлещет и хлопает по раскаленным докрасна корпусам. Капитан наверняка гнал машину большую часть пути, ускоряясь настолько, насколько хватало смелости.

Кин мог представить себе тень, нависшую над плечом капитана, глаза, горящие жаром скрытого солнца, устремленные на горизонт по мере того, как они подлетали все ближе.

И вот теперь эта тень появилась на палубе, перешагнула через перила броненосца и с помощью лебедки спустилась на лонжерон-наплечник Землекрушителя.

Тень примчалась, чтобы повести свое творение к полной и окончательной победе.

Сятей-гасира Кенсай. Второй Бутон. Рупор Гильдии в городе Киген.

Кин недоумевал, почему Второй Бутон просто не слетел вниз, к платформе: когда он приземлился, было видно, как он оседает, опираясь на мастера-политехника, который поспешил ему на помощь.

Затем Кин понял, что взрыв, пожалуй, причинил больше вреда, чем кто-либо мог предположить.

– Сятей-гасира Кенсай, для нас огромная честь приветствовать вас на борту Землекрушителя!

Кин хлопнул ладонью по кулаку в унисон с другими гильдийцами. Толпа поклонилась одним плавным движением.

А командор Рей явно был вне себя от радости из-за присутствия сэнсэя, хотя в голосе сквозило легкое беспокойство, когда он начал говорить, стараясь перекричать бурю.

– Вы в порядке, Второй Бутон? Как ваши травмы?..

Кенсай медленно выпрямился. С броненосца во вспышке бело-голубого света спрыгнули несколько лотосменов и, приземлившись на платформу, застыли рядом со Вторым Бутоном, намереваясь помочь в случае необходимости, но все же стараясь не прикасаться.

Кенсай ответил сдавленным от боли голосом:

– Простой царапины недостаточно, чтобы удержать меня от триумфа, Рей-сан.

– Если вам что-то понадобится…

– У вас есть свои прямые обязанности, командор. Но, вероятно, мое присутствие на борту делает, по крайней мере, одного из ваших сотрудников лишним. Возможно, он окажет любезность, чтобы сопровождать меня, пока я пребываю здесь? – Кенсай перевел взгляд в конец шеренги. – Найдется ли у вас время, Кин-сан?

– Для меня было бы честью служить вам, Второй Бутон.

– Не сомневаюсь. – Кенсай похромал к Кину, хрипло дыша.

Дождь барабанил по коже ударами тысячи металлических барабанов. Как учащенный пульс в груди Кина.

Кенсай положил ему на плечо тяжелую руку, будто нуждался в опоре.

– Давайте же, Кин-сан.

Высоко подняв голову, Кин повернулся к зияющему люку и повел Кенсая внутрь.

Он не кашлял четырнадцать минут и одиннадцать секунд.

В голове Даичи шел отсчет, мгновение за мгновением, сухой язык скользил по потрескавшимся губам. Каждый вдох отдавался тупой болью, чернота расползалась по легким. Тряпка, повязанная вокруг лица, служила единственным фильтром, но воздух в брюхе неболёта, наверное, был чище, чем на верхней палубе, за что Даичи испытывал благодарность по отношению к тюремщикам.

Странно, как быстро неделя мучений может заставить тебя быть признательным за малейшее милосердие. Когда он согласился помочь Кину попасть на борт Землекрушителя, Даичи знал, что обрекает себя на смерть. Но он не мог вообразить, какую форму она примет. Теперь он видел, как катастрофа разрастается у него на глазах, размышлял, каким мучениям может подвергнуть его Первый Бутон забавы ради…

Он заставил себя успокоиться, смежил веки и подумал о Каори. О той жизни, которая может быть у нее, когда все будет сказано и сделано.

Гул двигателей понизился на октаву, пропеллеры замедлили скорость вращения. Даичи поднял голову, прислушиваясь к тяжелым шагам наверху, к скрежету слабых металлических голосов. И там, во мраке трюма, почувствовал их. Ставшее уже знакомым отсутствие присутствия, сгущающуюся тьму, наполненную печалью цветов без солнечного света.

– Время пришло, – сказал первый Инквизитор.

– Я готов, – прошептал Даичи.

Раздался смех, пронизанный холодом, чем-то не вполне человеческим.

– Нет. Ты не готов.

Смех быстро стих, Даичи надеялся, что и он сам затихнет столь же быстро.

– Никто и никогда не бывает готов.