Текст книги "На краю света"

– 22 –
2018

Элис залпом допила остатки пятого за день кофе и задумалась, как она до этого дошла. Этим была редакция «Горна». Причем в десять вечера. Справедливости ради, оставаться на работе допоздна не было для Элис чем-то непривычным. Это объясняло, почему она так редко видела Марию, свою соседку по квартире, и почему не была на свидании уже – что, скоро год? Неужели действительно уже так долго? Впрочем, не важно – в любом случае это незавидное положение вещей. Элис даже сама не могла понять, почему тратит столько времени и сил на работу, которая платит в ответ столь малым. А скоро все ее жертвы окажутся вообще напрасными.

Вот почему было так важно начать связывать концы с концами, пользуясь информацией про Джима, которую она успела добыть. И она начнет прямо сейчас. Что именно удалось ей узнать из вчерашней беседы с Гасом? Что дела у Джима могли быть не так блестящи, как пыталась дать ей понять Мэри. Это и еще то, что Гас не удивился исчезновению Джима… Добавить ко всему прочему скандал на работе, и единственный вывод, который Элис может сделать, будет звучать так: жизнь Джима начинала расползаться по всем своим аккуратным швам.

Она с такой силой нажала на карандаш, что он сломался. В досаде она швырнула его через всю комнату, и он с глухим стуком шлепнулся на пол в другом ее конце. Хорошо, что, кроме нее, в здании не было ни души. Она никогда раньше не бывала так раздосадована из-за работы. А между тем содержание всех ее предыдущих статей в основном состояло из поверхностных замечаний, которые годились только на то, чтобы заполнять газетные поля, тогда как теперь в ее работе наконец появился какой-то смысл.

Даже создавая эти бессмысленные статьи, Элис никогда не прекращала верить в то, что журналистика может творить добро. Иначе она не стала бы высиживать все эти бесконечные часы, жить на копеечную зарплату и получать удары по самолюбию. Когда, в четырнадцать, карьерный консультант в школе спросил Элис, чем ей хотелось бы заниматься, она просто ответила: вскрывать истину. Консультант пошуршал в стопке брошюр, выбрал и протянул ей одну-единственную. Про журналистские расследования.

Ее первые шаги по избранной стезе начались всего через несколько дней после этой быстрой, формальной беседы. Более того, они были сделаны как раз на том же самом форуме, что открывал вчера в кафе Кит. Двенадцать лет назад он был в гораздо более зачаточном состоянии, но это не остановило Элис-подростка от того, чтобы заполнить там страничку про папу. Ник Китон: Исчез. Элис снова перестала спать по ночам. Но на сей раз она крутилась и вертелась в кровати не от тоски, а с надеждой. Ей придут сотни подсказок и ответов. Она представляла себе, как отыщет папу, как они встретятся – какой-нибудь парк, извинения, прощения, и все это среди первых весенних цветов.

Бедная наивная Элис. Она получила в лучшем случае несколько соболезнований. И новое разочарование. Даже теперь ее начинало тошнить при одной мысли об этом форуме. А видеть, как Кит вчера заходил на тот же самый сайт с той же самой ложной подростковой надеждой было как новый нокаут. Она не хотела отговаривать его от этой идеи, но принимать участие в этом направлении расследования было выше ее сил.

Все это выглядит как будто Элис – какая-то снежинка. Но вообще-то она ею не была. Если бы она захотела, она могла бы сама посмотреть все эти форумы. Вообще-то она может сделать это прямо сейчас, пока у нее есть хороший Интернет и время, которое надо как-то провести. Нет более удобного момента проверить, насколько она продвинулась.

Дыша ртом, она раскрыла новое окно в новом браузере.

– Как ты поздно! Я думал, тут только я!

Элис так быстро повернула голову, что защемила нерв. Она вышла из Интернета и быстро открыла страницу в Ворде. В панической спешке она кликнула на статью трехлетней давности о нескольких случаях отравления кебабами в местной лавке.

– Не думала тебя увидеть, Джек!

Он выглядел измученным. В руках у него было несколько толстых папок, помеченных надписями: Счета.

– К сентябрю надо столько всего разобрать, – пожаловался Джек. – Я хотел привести счета в порядок, а то они выглядят как-то… ну, скажем, безнадежно? – Когда он рассмеялся, верхняя папка соскользнула и упала на пол. – Кстати, как продвигается твоя история? Ты выглядишь так, как будто у тебя там что-то потрясающее.

– Ну… да. Я над ней работаю. – Ей не хотелось говорить об этом. Она понимала, что Джек заслуживает доверия – ведь он предложил ей первую полосу – но статья пока казалась такой хрупкой… Нажми на нее еще чуть-чуть, и все может вообще развалиться.

– Хотя бы что это будет? Я помню, что говорил про очерк, но интервью тоже неплохо, особенно если большое. В идеале – эксклюзив.

Интервью с Джимом… Это, конечно, было бы замечательно, но разве Элис пытается рассказать историю об этом?

– Это скорее расследование, – сказала она.

Джек заинтересованно обернулся к ней.

– Но это же просто прекрасно! У нас давно не было ничего подобного. Читатели такое любят, и это отличный повод сказать о тебе совету акционеров… Ну, в целом.

Элис понимала, что он желает ей добра, но последнее, что ей сейчас было нужно – напоминание о том, чего она может лишиться.

– Спасибо. Вообще-то, мне уже пора. – Элис выключила компьютер и схватила сумку, прежде чем Джек спросит, кого именно и как она собралась изобличить. – Мне сейчас нужно кое-что проверить.

– Сейчас? Ну что ж, не буду тебя задерживать. Наверное, что-то важное, если это происходит в такой поздний час. Удачи! Как и с остальным… разоблачением. – Наверное, от восторга Джек неверно произнес последнее слово.

У Элис не было времени поправлять его на бегу.

Прячась за кустами, трудно устроиться с комфортом – теперь Элис могла убедиться в этом лично. У нее было сильное ощущение дежавю. Сначала мусорные ящики в Центре здоровья «Элдридж», а теперь еще это. Ей с трудом верилось, что настоящие журналисты должны проводить время именно так. И если эта история и в самом деле сумеет продвинуть ее по карьерной лестнице, о данном аспекте ее осуществления она уж точно с радостью позабудет.

Участок, где она находилась, неплохо освещался уличным фонарем, так что Элис порадовалась, что не поленилась зайти в туалет «Горна» и переодеться так, чтобы привлекать как можно меньше внимания. Вместо узкого платья в тропических цветах она теперь была с головы до ног в черном. Где-то внизу ящика ее рабочего стола отыскалась бандана, которая скрывала ее длинную челку, а волосы она заплела в две коротенькие косички. Она даже сменила лифчик на спортивный – на случай, если придется быстро сматываться.

Какое может быть наказание за намеренное подглядывание? Хочется надеяться, что все-таки не тюрьма. Ей так не идет оранжевый. А если штраф? Вряд ли текущее состояние финансов Элис сумеет его выдержать. Придется организовывать краудфандинг. Ближе к делу, Китон, одернула она сама себя, прежде чем произнести коротенькую молитву всем существующим богам, чтобы все-таки не оказаться в полиции. Она пришла сюда из-за своего субботнего открытия и тревожного подозрения о природе этих звонков.

Часть Элис хотела оказаться правой – это подтвердило бы ее догадки и положило бы конец мучениям Мэри в «НайтЛайне». Но другая, большая часть хотела бы ошибиться. Потому что, если интуиция не подведет, что тогда? Элис сглотнула. Никому не захочется сообщать такие новости другому человеку. Мэри будет убита. Элис представила себе ее лицо – эти огромные зеленые глаза, наполняющиеся сначала потрясением, потом ужасом, потом осознанием. Но лучше уж, чтобы Мэри узнала об этом сейчас, подумала Элис, чем когда эти звонки станут повторяться чаще. Как бы ей, Элис, ни хотелось сейчас бросить весь план и убежать со всех ног, она должна продолжать. Ради Мэри.

Она огляделась по сторонам, проверяя, нет ли вокруг прохожих и не смотрит ли кто из окон. Насколько можно судить, берег был чист, но она все же взяла в руку телефон, чтобы, если что, притвориться, что разговаривает. Ей удалось найти в конце живой изгороди место, откуда можно было свободно заглянуть в окно гостиной, но так, чтобы сама она оставалась скрытой из виду, если домовладелец выглянет в окно. Как он и говорил, он никогда не закрывал шторы.

Ближайшее к окну кресло было повернуто к Элис спиной, но она узнала футболку и то, как рукава облепили бицепсы. Она бы никогда не подумала, что он любитель смотреть такие глупые передачи, но на экране телевизора напротив мелькали кусочки видео с дурацкими розыгрышами, которые зрители присылают всем на обозрение. Прищурившись, Элис сумела разглядеть в нижнем правом углу экрана изображение небольшого перечеркнутого мегафона, что означало – у телевизора выключен звук. Трудно его за это осуждать.

Как долго придется ей ждать? Полчаса? Час? В какой-то момент все равно придется уйти домой. Ну же, давай, подумала она, не вынуждай меня уходить с пустыми руками. Но ее удача сегодня не дремала – ей не пришлось ждать ответа дольше чем пять минут. Началась реклама, и он снял телефонную трубку с аппарата. Элис сфотографировала это. Ничего особенного – лысый затылок, телефон и беспорядочное мелькание пикселей на экране. Но зато там были дата и время.

Минутой позже она сделала еще одно фото, на всякий случай. Едва второй кадр был снят, он закрыл лицо руками. Телефонная трубка упала на пол.

Элис никогда в жизни не ненавидела с такой силой ощущение собственной правоты.

– 23 –
2009

Мэри так долго ждала Джима у входа в клинику, что туда за это время успели зайти два пациента. Когда появился третий – женщина с маленькой стеганой сумочкой на цепочке, ей, по крайней мере, хватило вежливости не протискиваться вперед мимо Мэри.

– Вы заходите? – спросила она, вытаскивая из кармана своего бежевого пальто какие-то бумаги.

– Да-да, извините. Я просто проверяла, туда ли пришла.

Хотя, казалось бы, она должна была это знать – Джим работал здесь уже восемнадцать месяцев. Но Мэри побывала тут лишь однажды – вскоре после того, как Джим начал работать в этой частной клинике, на вечеринке, которую устроили для сотрудников после работы. Все эти месяцы казались легкими, словно они оба окунулись в праздничную атмосферу. Джим был в таком восторге от новой работы – как он говорил, он мог заниматься своим делом без давления и выполнения бессмысленных задач, которые ставили перед ним на предыдущем месте.

Моргнув, Мэри вспомнила разговор о той жалобе, которая и довела его до срыва на поминках Да три года назад. Неудивительно, что он так беспокоился о своей работе. В том случае не было места ошибке, а то, что пациенты смотрят на докторов как на непогрешимых богов, тоже не способствовало разрешению ситуации. На этом фоне ее собственное дело казалось просто конфеткой, хотя по мере растущего с каждым днем количества заказов Мэри уже начинала задумываться, не слишком ли на большой кусок замахнулась, будучи и владельцем, и единственным работником своего бизнеса.

Она отступила в сторону, пропуская женщину с сумочкой к звонку. Дверь распахнулась, и Мэри вошла вслед за ней, стараясь, чтобы сумочка не ударила ее по бедру. Сейчас, в рабочее время, приемная выглядела по-другому. Было тихо, женщина в плаще листала глянцевый журнал, а в другом конце комнаты лысеющий мужчина постукивал ручкой по дощечке, пытаясь заполнить первичную анкету пациента.

Послышался приглушенный звук катящихся по ковру колесиков, и юная секретарша с длинными каштановыми волосами, убранными в хвостик, выглянула из-за компьютера и поздоровалась с Мэри.

– Доброе утро, вы были записаны?

– Я пришла к доктору Уитнеллу, – запнулась Мэри. Прямо перед ней висела его фотография, под которой было что-то написано. Четыре года совместной жизни, а она все еще при виде него теряет дар речи, даже если это всего лишь плоская картинка.

Но, может быть, дело не в этом, а в ее нервах? До нее вдруг дошло, что она даже не представляет, как Джим может отреагировать на то, что она внезапно пришла к нему на работу. Этот пикник был минутным порывом. И это именно Джим разбудил в Мэри чувство спонтанности, которое со временем прижилось. Или, вернее, они прижились друг к другу, что было бы замечательно, не свались Мэри вчера вечером в интернетную нору, которая привела ее к онлайн-тесту в женском журнале, озаглавленному: «Устойчивость или застой?»

Ответив на слишком много вопросов, относящихся к букве «С», Мэри убедила саму себя, что ее удовлетворение их четырехлетними отношениями на самом деле было самодовольством. Сначала она вообще не могла оценить то, что происходило между ними. После поминок у них не было заметных ссор, хотя Джим постепенно снова начал выпивать. Бокал-другой вина, время от времени и по взаимному согласию, снова незаметно вернулись в их жизнь. Но ничего похожего на прошлое все же не было. Они не держали спиртного в доме, и Мэри никогда не чувствовала его запаха от Джима.

Насколько можно было судить по словам Джима, его работа была заметно лучше предыдущей, и худшим, на что они оба могли пожаловаться, была лишь нехватка времени в сутках. Впрочем, в последние несколько недель Джим был немного вспыльчив. К нему вернулась бессонница, которую Мэри впервые заметила в Портраше, и она несколько раз просыпалась оттого, что слышала, как Джим выбирается в соседнюю комнату и сидит там, уткнувшись в свой лэптоп. С утра же у него совершенно не было сил.

Мэри начала думать, не в ней ли дело? Она была не из тех, кто может первым сделать что-нибудь романтическое, но она и сама в этом не нуждалась. Но тут она задумалась, когда они в последний раз занимались сексом, и ей понадобился календарь, чтобы вспомнить. Их отношения были достаточно надежны, чтобы не думать, не закрутил ли Джим что-то на стороне, но ведь не повредит как-то расшевелить их? Может, как-то проявить инициативу в постели? Она же все еще ему нравится, верно? Или он думает о другом?

В этой анкете, возможно, был некий смысл. Она утверждала, что они погрязли в рутине, и Мэри должна высечь искру. Но, к сожалению, статья не давала никаких применимых в семейной жизни советов насчет того, как и откуда надо что-то высекать, а фантазии самой Мэри хватило лишь на неожиданный визит к нему на работу с заранее приготовленным ланчем. Она подумала, что они могли бы отметить таким образом приход весны.

– Могу я узнать ваше имя?

– Мэри О’Коннор – его герлфренд. Ну, партнер. Так что я, конечно, ничего не назначала…

В лице девушки мелькнуло потрясение – прежде чем она справилась с собой и сменила его на улыбку, поправив одной рукой свой и без того гладкий хвост. Мэри ощутила на своем правом локте тяжесть двух пластиковых контейнеров. Она вряд ли сможет сидеть одна в парке и поедать все это.

– Боюсь, его сегодня не будет. Он уже неделю отсутствует в офисе. – Она понизила голос, но это ничуть не избавило Мэри от неловкости. Волна жара, пробежавшая по ее спине, начала заливать ее щеки. – Доктор Пэрри должен закончить свой текущий прием через пять минут. Вы можете, если хотите, поговорить с ним?

– Нет-нет… Ээ… Все в порядке. Джим просил меня забрать его почту. – Мэри буквально видела, как в голове у девушки вращаются шестеренки. Очевидно, в руководстве для персонала не было указаний, как надо вести себя в случае неожиданного визита постылой подруги. – Ну, в смысле, личной почты. Он что-то говорил об интернет-заказе…

– Секундочку, я сейчас. – Секретарша вышла в боковую комнату. Мэри показалось, что она слышит доносящееся из-за двери тихое гудение голосов. Ее начала охватывать паника, она подумала, не уйти ли, пока девушка не вернулась, хотя это вряд ли могло положительно сказаться на карьере Джима.

– Как вы думаете, речь шла об этом? – Девушка высунула голову из двери и потрясла небольшой коричневой коробочкой в протянутой в сторону Мэри руке. Там что-то гремело.

Мэри взглянула на свой телефон, делая вид, что что-то проверяет. На заставке была фотография Джима, и, когда ей удалось сфокусировать на ней взгляд, у нее сжалось в груди. Джим в итальянском кафе, рот перепачкан соусом от пиццы. Фото было сделано год назад, когда она уговорила его поехать навестить маму. Это был прекрасный вечер в Белфасте, даже если остальная поездка показалась Мэри напряженной. С похорон Да мама как-то остерегалась Джима. У нее в доме не было пива, и всякий раз, как Джим заходил в туалет, мама нарочито спрашивала Мэри, все ли у нее хорошо – как будто она бы и так ей не сказала. Ох уж это материнское желание защитить – у него нет срока давности. Мэри должно было вскоре исполниться тридцать один.

– Да-да, похоже, оно самое, – она отключила экран и засунула телефон обратно в карман.

Секретарша передала ей посылку, не задавая никаких вопросов.

– Мы все надеемся, что Джеймс вернется на следующей неделе, – сказала она, словно выражая соболезнования. – Передайте ему нашу любовь.

Мэри вывалилась на улицу. Голова кружилась. Она видела Джима только этим утром. Он казался помятым, но, пробормотав что-то о том, как плохо спал, поцеловал ее, как обычно, и ушел на работу. Ну, или она так думала.

Его уже неделю не было в офисе. Как это может быть? Последние четыре дня Джим возвращался домой самое позднее в 7 вечера. В последнее время Мэри была так загружена заказами, что уже не успевала встречать его на станции по вечерам. Она, конечно, скучала по этому обычаю, но они все равно проводили много времени вместе. Это же самое главное, не так ли? Всю неделю они вместе ужинали, смотрели на диване телевизор… Мэри спрашивала его, как дела на работе. Всегда. Может, это и был дежурный вопрос, но и ответ от Джима она тоже получала дежурный. Все в порядке – и она полагала, что он проводит все свои дни в клинике, а не там, где он сейчас прятался.

В метро она вскочила в первый же поезд, перебирая в голове все возможные объяснения ситуации, которая, казалось бы, не имела никакого смысла: он не хотел говорить ей, что болен; что-то случилось у его родителей, и он не хотел ее волновать. Но целую неделю? Разве что у него был роман… Но это совсем не похоже на Джима. На того Джима, которого она знает и любит. Мэри стояла, прижавшись лбом к холодной помятой стойке, как будто пыталась выдавить из нее еще какие-то умозаключения. И только через десять минут поняла, что едет не в ту сторону.

Она почти была уверена в том, что, войдя в квартиру, увидит сидящего в кухне Джима, который был готов объясниться с ней, а его сумка лежала бы на диване. Но, едва войдя в дверь, поняла, что дома никого нет. Остатки подготовки к пикнику так и лежали на кухонной доске, подарок на крестины, куда они должны были завтра пойти, стоял на столике в прихожей. А что, если он не вернется до тех пор? Мэри показалось, что ноги ее не держат.

Прежде чем утратить всю решимость, она отправила ему сообщение: Надеюсь, на работе все в порядке. х Она так часто проверяла, прочел ли он сообщение, что у нее начал ныть большой палец.

Ответа не было.

Нужно ли ей вот так сидеть дома? Если случилось что-то плохое, она должна искать его. Но что такого могло случиться с Джимом, подумала Мэри, если в предыдущие дни он мог найти дорогу домой по вечерам, и ей и в голову не приходило, что что-то не так? Он целыми днями прогуливал работу, а потом возвращался домой к ужину – почему? Кризис сознания? Приступ внезапной тоски по подруге четырехлетней давности? Все это как-то не складывалось.

Мэри включила телевизор и легла на диван. Она впервые задумалась, сколько же передач посвящено семейным отношениям – покупка домов за границей, споры в ток-шоу, организация изысканных обедов для незнакомцев. В конце концов она остановилась на скачках. Глаза защипало от подступающих слез. Закрыв их, она представила себе Да, сидящим перед ящиком, когда он еще неплохо себя чувствовал, а позже – в кресле, машущим на экран сложенной газетой и подбадривающим криками того, за кого в этот раз болел и на кого поставил. А он когда-нибудь врал маме?

Их отношения были совсем другими. Но то, что Джим с Мэри решили не устраивать свадьбу и не обзавелись четырьмя детьми, не значило, что они менее счастливы. В ту же минуту, как Джим возник в ее жизни, он изменил все представления Мэри о том, что может значить этот мир. Что он больше, чем беспокойство, больше, чем вечное ожидание худшего. Что можно каждый день просыпаться, предвкушая будущее и то, что оно может нести с собой. Мэри посмотрела на кухонную доску для заметок, где были в ряд приколоты все открытки, которые писал ей Джим, местами по три, одна на другую. Это означало, что они вдвоем, они вместе.

Что же пошло не так на этой неделе? Джим не был так счастлив, как она сама? Или же он вообще не был счастлив? Мэри вернулась в памяти к их третьему свиданию, когда в первый раз приехала к нему в Лондон. Тогда они упоминали Скай? Она никогда не забывала того, что Джим тогда сказал ей, – как он думал, что должен бы быть на месте Сэма, – но она надеялась, что это были переживания юного, скорбящего человека. Если бы дело было в чем-то более зловещем – если бы, скажем, это было какое-то давнее психическое заболевание, – разве бы он не рассказал ей об этом? В конце концов, он же врач. Он специалист.

Мэри снова проверила телефон. То, что он не отвечал на сообщения среди рабочего дня, не было ничем необычным, но он-то все же был не на работе – как он сможет объяснить ей все это, когда вернется домой?

Если вернется домой.