Текст книги "На краю света"

– 30 –
2009

Полтора часа езды в машине с Гасом и его столь же утомительной женой Джиллиан дали Мэри какое-то время, чтобы хотя бы попытаться обуздать панику. Они с Джимом сидели сзади, и между ними громоздилась баррикада каких-то сумок, пакетов и подарков на крестины. Как все дошло до такого? Как бы ужасно это ни звучало, она всего лишь хотела, чтобы он посокрушался, чтобы признал, что его загадочное отсутствие на работе – и вранье об этом – были лишь необходимым толчком, возвращающим его на праведную стезю, чтобы снова прекратить пить и справиться со стрессом, вызвавшим этот приступ.

Но потом события стали развиваться так быстро и внезапно оказалось, что дело вовсе не в алкоголе. Не совсем в нем. Мэри столкнулась с реальностью, которую, после их разговора по душам во время ее первого приезда в Лондон четыре года назад, надеялась больше не увидеть. Джим был в депрессии? Теперь это бессмысленно отрицать. И он привык пить, чтобы приглушать это состояние, одному богу известно, сколько так продолжалось. Потом ему пришлось завязать с алкоголем, какое-то время он продержался, а потом случился срыв. Чем он был вызван? Мэри не видела никаких причин, по крайней мере, очевидных. Но, опять же, подумала она, если бы состояние душевного здоровья человека было настолько просто, как причина и следствие, ничего подобного не случалось бы ни с удачливыми, ни с богатыми, ни с состоявшимися. И не коснулось бы Джима.

Вся эта чушь о том, чтобы отпустить ее… Его любовь была фундаментом, на котором строилась ее жизнь. Она не может вернуться в то подобие живой женщины, которым была до тех пор, пока не встретила Джима. Просто не может. Мэри представила, как они сегодня вернутся домой и Джим отправится в комнату собирать свои вещи. Ну, или ее, что более вероятно. Это, в конце концов, его квартира – у нее нет прав на это жилище, кроме сентиментальных. Сможет ли она остановить его в дверях? Она представила, как бросается к его ногам и хватается за колени, а Джим вырывается из ее дрожащих рук.

Этих фантазий было для нее достаточно, чтобы хотеть остаться в гостях как можно дольше, как бы она ни ненавидела эти встречи со старыми друзьями Джима. В любых других обстоятельствах она бы дорого дала за то, чтобы этот день поскорее прошел. Младенец Оскар орал не переставая, возможно, из-за крестильного платья, в которое его запихали – жуткое кремовое творение, вдвое длиннее, чем сам бедняжка. Он выглядел как шпиль на рождественскую елку в форме младенца. И в довершение ко всему, в церкви был дикий холод, а Мэри сидела у самой двери. Но, по крайней мере, это давало ей шанс проследить, чтобы Джим не улизнул оттуда незамеченным. Он и так уже явно колебался, переступая порог.

Прием проходил в каком-то сельском зале, затерянном где-то среди Кембриджских полей, куда едва доходил сигнал сотовой связи. Естественно, он был слишком слаб, чтобы кому-то удавалось следить за ходом футбольных игр. Зал был великоват для приглашенного числа гостей, и в результате они толпились по четырем углам помещения, а в центре носились и возились дети и младенцы в бессчетном количестве. Стараясь не давить на Джима, Мэри пыталась развлекаться и общаться самостоятельно. Но все равно – ей приходилось делать усилие над собой, чтобы не следить за ним непрерывно.

Она попыталась принять участие в разговоре Джиллиан и еще нескольких жен. Это было противно ровно настолько, как она и представляла. Все они часто общались по выходным – это было ясно из того, как они упоминали каких-то общих знакомых по пилатес только по инициалам, – но Мэри старалась смеяться во всех положенных местах. Все что угодно, лишь бы уменьшить риск показаться парией.

Но, очевидно, она недостаточно старалась и не смогла избежать разоблачения.

– Мы страшно редко видим тебя, а, Мэри? – улыбнулась Джиллиан, кладя руку ей на плечо. – Как вам только не скучно все время быть вдвоем?

Женщины напротив – крошечная Белла и ее подружка Моди, пиарщик большой фирмы, если Мэри правильно помнила, хотя с трудом представляла, что это такое, – вместе хихикнули, и Мэри почувствовала, что заливается краской.

Джиллиан продолжала приторно-сладким тоном:

– Ну, в смысле, я в жизни не видела пару, которая настолько бы застряла в фазе медового месяца.

– Всякое бывает. – Мэри опустила глаза. Ирония ситуации обжигала ее. Она только молилась, чтобы это не было заметно по ее лицу.

– Сколько вы уже вместе – три года? – спросила Моди. Мэри готова была поклясться, что видела ее раньше лишь однажды, ну, максимум дважды – и вот, пожалуйста, она ведет счет их годам.

– Ближе к четырем.

– Вау! – Моди сделала большие глаза. – Для Джеймса это прямо рекорд. Девочки, кто-нибудь помнит Иви?

В ответ послышался хор аханья и хмыканья, в целом обозначавший «нет».

– Она была первой серьезной подружкой Джеймса, – продолжила Моди, адресуя свои пояснения Мэри, которая единственная не проронила ни звука. – Еще с университета, но они продержались пару лет после окончания. Такая лапочка. Они познакомились, потому что оба учились на врачей, так что она все это понимала – ну, образ жизни и всякое такое…

– И что случилось? – спросила Белла. Мэри еле сдержалась, чтобы не стукнуть ее. Они хотели разных вещей. Так сказал Джим, когда они с ним обсуждали своих бывших вскоре после первой встречи. И это было все, что нужно было знать Мэри. Прошлое не зря становится прошлым, и нет смысла ворошить его.

– Скажем так, Джеймс сделал все, чтобы она не могла с ним остаться. «Такой унылый», как-то сказала она мне, но, между нами, леди, – заговорщически понизила голос Моди, – она хотела получить кольцо, а он ясно дал ей понять, что никогда не верил в концепцию брака.

– Кому-нибудь добавить? – проверещала Джиллиан. Звук ее голоса был ужасен, но все что угодно было лучше, чем истории Моди и потоков крови, которые били Мэри в голову, когда она это слушала.

– Нет-нет, – ответила Мэри, ставя свой бокал на столик. – Мне надо заглянуть в ванную.

Она заперлась в кабинке и прижала дверцу ногой, чтобы никто не обнаружил, где она прячется. Спасшись от тошнотной смеси духов и осуждения, она прижала к глазам кулаки. Почему этот разговор должен был случиться именно сегодня? Последнее, в чем она нуждалась, это вот эта новая информация к размышлению, да еще от кучки женщин, которые и раньше воспринимали ее как неизбежные неприятности в жизни. Ну, типа, больших налогов или зеленых витаминных смесей.

Но узнала ли Мэри что-то новое? Джим бывал унылым. Ну, покажите ей мужика старше двадцати, который бы не бывал таковым, и Мэри первая подтвердит, что увидела чудо. Но после всего, что произошло вчера, весь мир казался таким хрупким, таким странным, таким… бесчувственным. Это не было уныние. Это был человек, думающий о том, хочет ли он продолжать жить – с Мэри или без нее. Она никогда не ощущала себя настолько бессильной.

Она попыталась вспомнить, какую еще личную информацию сообщила ей Моди. Джим не хотел жениться на Иви. Ну да, он был слишком молод. Мэри и сейчас, в тридцать один, не хотела связывать себя, хотя все родственники, журналы и рекламы не переставая, напоминали ей о тикающих биологических часах, как будто у нее в матке была заложена бомба, о которой она не знала.

Но если Джим не верил в постоянные отношения, что же тогда означали слова, которые он сказал тогда среди карт в Портраше: что он будет с ней всегда, до конца времен? Она никогда не спрашивала его об этом, у нее не было на это причин. Теперь же она задумалась – не могут ли некоторые обещания быть слишком завышенными, чтобы выполнить их.

Она отперла запор и вымыла руки, стараясь не смотреть на свое отражение в зеркале. Бессонная ночь отразилась на ее лице, а напряжение стискивало шею, словно клещами.

– Вот ты где. – Джим стоял возле двери в уборную, держа два бокала шампанского. Он протянул один Мэри. Ей не хватило мужества попытаться отговорить его от этого. Он казался смущенным, но, в целом, больше похожим на себя, чем был с утра. – Мне так и сказали, что ты, наверное, здесь.

– Хммм.

– Мы можем поговорить? Наедине?

У Мэри засосало в желудке. Он же не расстанется с ней прямо здесь, сейчас? Джим, которого она знала, никогда бы так не поступил.

Оглянувшись на пялящихся на них «степфордских жен», Джим повлек Мэри мимо двери, через зал, к выходу, и на скамью в палисаднике. Убедившись, что их никто не может услышать, он продолжил:

– Я хотел попросить прощения. За то, что было раньше. Я не должен был вываливать на тебя все это.

– Что ты имеешь в виду? – На улице дул ветер, и Мэри поежилась. Джим сдернул с себя пиджак и накинул ей на плечи. Она вспомнила их второе свидание в Белфасте, когда они ходили к реке. Когда она думала о лучшем времени в своей жизни, она всегда – всегда – представляла Джима. Когда же все начало портиться? Она почувствовала, как ее глаза наполняются слезами.

– Я имею в виду, что хочу извиниться. В последнее время мне казалось, что я в каком-то туннеле, как будто, не знаю… Как будто свет впереди становится все слабее и слабее.

У нее сжалось сердце. Она не могла избавиться от чувства, что это она должна была держать горящий фонарь для Джима.

Как будто угадав ее мысль, он добавил:

– Я знаю, что ты хочешь мне помочь, но я должен сам разобраться. Поэтому я и… полагаю, отталкивал тебя. Я хотел уберечь тебя от этого. – Джим обвел руками свое тело, формы которого Мэри теперь знала, может быть, лучше, чем свои собственные. – Но это нечто, что я должен исправить сам. Если ты дашь мне время, чтобы разобраться кое с чем, все будет в порядке.

Мэри кивнула. Ей так хотелось спросить, сколько ему нужно времени – месяц, год? И когда это оговоренное время пройдет, сможет ли он гарантировать, что такого больше не повторится? Не будет ни пьяных отключек, ни необъяснимых отсутствий.

– Мэри, я люблю тебя. Ты для меня слишком хороша. Я никогда не перестаю думать об этом. И мне так стыдно, что я подвожу тебя. Я хочу, чтобы ты знала – я не буду тебя винить, если ты оставишь меня. Если скажешь, что тебе этого недостаточно. Я хочу дать тебе такую возможность.

Какую возможность? Мудрость, которой поделилась с ней мама еще до того, как она переехала к Джиму, всплыла у нее в голове. Когда ты встретишь нужного человека, ты захочешь быть с ним, несмотря ни на что. В богатстве и бедности. Я уверена, что так у тебя и будет с Джимом. И ни в каком из миров Мэри не допускала даже мысли о том, что может уйти от человека, вернувшего ее к жизни, каждый день доказывавшего ей, что она должна ждать от нее только самого лучшего. Да, его вчерашнее поведение таким не было, но это всего один день. Они могут оставить этот день позади, позабыть о нем. Она никогда его не оставит.

Она повернулась к Джиму лицом.

– Я хочу быть с тобой. Совсем с тобой – и в хорошие дни, и в плохие. Мне всегда будет тебя достаточно. – И, помолчав, добавила. – У нас же все будет хорошо, да?

Мэри не была в настроении для признаний в любви. Ей просто нужно было знать, что все обойдется. И что Джим тоже в это верит.

– Да, – ответил он. – Будет.

– 31 –
2018

– Это оно? – спросила Элис.

Было раннее утро понедельника. Они стояли, готовые отправиться в путешествие, основанное на исследованиях Кита на форуме пропавших, но было что-то непохоже, что выбранное им транспортное средство сумеет вывезти их со двора. Первое из пяти мест, где видели Джима, было неподалеку от Манчестера. Будет чудом, если они смогут хотя бы выехать из Лондона на этой развалюхе. Кит повернул ключ в дверце, одновременно упершись другой рукой в металл и сильно толкая его. Замок поддался. Эта штука была явно не со вторых рук. С третьих, четвертых или, скорее, пятых.

– Она сменила нескольких хозяев, – пояснил Кит. – Так говорит Фредди. Но я всегда восхищался ее стойкостью.

Элис была отнюдь не уверена в стойкости этой трехдверной «Ниссан Микры». Она молча смотрела, как Кит вытаскивает из-под педалей несколько раздавленных банок. Набрав полную охапку, он протянул их Элис. Из одной вылилась струя янтарной жидкости – почти ей на ботинки.

– Надо мне было застраховать свою жизнь, – мрачно пробормотала она.

– А что такое?

– Да ничего! Все в порядке.

Опустив спинку переднего сиденья, она начала рыться в куче пакетов. Верный слову, Кит упаковал не одну, а пять пачек дешевых спагетти. Сама мысль, что они находятся в нескольких днях – или даже часах – от того, чтобы отыскать Джима, наполняла Элис таким нетерпением, что паста, возможно, была тем единственным, что смог бы удержать ее желудок.

– Наконец-то, – сказал Кит. Когда он сел в машину, она просела и откуда-то из-под капота раздался угрожающий скрежет. – Да, и, кстати, вчера, после того как мы ушли со станции, я еще позвонил в «НайтЛайн».

– Ты говорил с Мэри, да? – встревожилась Элис. – Мне казалось, мы договорились, что не будем говорить ей, куда мы…

– Да нет, – отмахнулся Кит, одновременно умудрившись переключиться на заднюю передачу. – Ой! Ну да, так что я разговаривал с Олив. Я сказал, что нас на этой неделе в «НайтЛайне» не будет. Ну, она не пришла в восторг, но ты же ее знаешь.

– А что ты ей сказал?

Элис не могла вообразить, чтобы Кит, абсолютно лишенный тонкости, сумел бы объяснить их отсутствие, не возбудив подозрений. Если Мэри заподозрит, что они собираются сделать, одному богу известно, что она подумает. Элис страшно не хотелось опять причинить ей боль. Но это ее, Элис, единственная возможность исправить положение Мэри. Получить ответы, в возможность найти которые сама Мэри не верит.

– Я сказал, что мы вдвоем уезжаем отдохнуть на недельку. В Малагу. И я еще все слегка приукрасил, сказав, что купил новые плавки. Олив сказала, что все равно не рассчитывала снова тебя увидеть. Ну, поскольку ты не явилась на свое дежурство на той неделе.

– Вот черт!

В своем отчаянии Элис совершенно забыла про обязательства в плане «НайтЛайна», хотя и приняла их, чтобы подобраться к Мэри и ее загадочным звонкам.

– Не переживай. Я сказал, что ты просто заболела и забыла отменить. Зараза! – Большой грузовик едва не врезался в бок Киту, который не был особенно внимателен при включении поворотников. Они еще не доехали до конца его улицы, а сердце Элис уже билось где-то в глотке. – Олив тебя простит. Я попытался прямо сказать ей, что это не романтическая поездка. – В присутствии Кита Элис часто хотелось закрыть лицо руками, и сейчас – прямо как никогда. – Я ответственно отношусь к личной гигиене, Элис! Понимаешь? Чистота, гигиена. Никакой гря…

– Слушай, а мы не могли бы немного пока помолчать? – перебила его Элис. – У меня страшно болит голова.

Кит чудесным образом покорился, и, пока они выезжали на шоссе, ведущее в Манчестер, Элис позволила своим мыслям убежать по дороге, которую до встречи с Мэри держала под запретом. В подобной ситуации трудно было не представлять себе, каково было бы заниматься такими же поисками другого объекта. Но для Элис это было невозможно. На той открытке от отца не было обратного адреса. Не утруждаясь обозначить это, он тем не менее ясно дал ей понять, что никаких контактов больше не будет.

Уложить это в голове было для Элис труднее всего. Как кто-то может вот так взять и уйти от своей семьи? Что, в новой жизни отца совсем уж не было места для еще одного человека? Спустя четыре года он, наверное, все еще вспоминал про нее, раз уж побеспокоился послать открытку. Но явно недостаточно для того, чтобы продолжить какое-то участие в жизни Элис. Когда она рассказала об этом маме, все еще в джинсах, вымазанных пеплом отцовского послания, та, как всегда, застыла в своем собственном горе. И все, что она сумела выдавить из себя, было: «Какой стыд».

Ну, чего можно было от нее ожидать. Стыд, что Элис проиграла в борьбе со своими двумя братьями, о которых даже не знала. Стыд, что все главные события ее жизни – первая работа, парни, дети и дома – пройдут без участия отца. Стыд, потому что, чего можно стыдиться больше, чем факта, что твой собственный отец не желает иметь с тобой ничего общего?

Но разочарование, никогда не исчезая до конца, все же притупилось. И это, в свою очередь, дало Элис возможность выстроить жизнь так, чтобы она не требовала присутствия отца. Неужели Мэри думает, что Джим видит ее вот так, с ее табличкой, день за днем? Если не буквально, физически, то мысленным взором? То, что делали Элис с Китом, мчась через всю страну в надежде отыскать человека, отсутствующего семь долгих лет, было крайне резким шагом. И Элис не пошла бы на такое, если бы не видела хотя бы небольшого шанса, что их усилия смогут помочь Мэри выбраться из тени прошлого и начать жить свою жизнь на собственных условиях.

– Элис, ты мне сейчас понадобишься.

Кит ударил по тормозам, чтобы пропустить автобус, съезжавший с обочины. Телефон Элис выпал из сумки ей на колени. Она заглянула в него, проверить, не пришло ли писем с работы.

– Элис?

– Прости, – она снова сунула телефон в сумку. – Работа, сам понимаешь.

– А ничего, что ты в отпуске? Забудь про нее!

Элис напомнила себе, что должна быть осторожнее; Кит ни за что не должен обнаружить, что она журналист. Он все поймет не так – ни то, почему она здесь, ни то, отчего они сблизились.

– А у тебя разве не бывает бесконечных имейлов с работы во время отпуска? – спросила она, пытаясь сменить тему.

– У меня не такая работа. – И прежде чем она успела спросить, что же у него за работа, если они живут в XXI веке и имейл стал проклятием любого офисного работника, Кит начал пристально всматриваться в дорожные указатели, обозначающие приближающуюся дорожную развязку. – Мне кажется, мы уже близко, мне скоро понадобятся точные указания.

– Как, уже? Это гараж?

Трехчасовой маршрут пролетел в мгновение ока. Кит взглянул на нее и кивнул ровно в тот момент, когда перестраивался в средний ряд, резко подрезав грузовик. Машину мотнуло вправо. Элис ухватилась за ручку дверцы.

– Господи, Кит!

– Да просто решил тебя взбодрить, – ухмыльнулся он.

Первое место из пяти находилось в Левеншульме; указания с форума привели их к промышленному комплексу, подающему слабые признаки жизни, в стороне от шоссе. Рядом с местом парковки торчали железные трубы, перед ними стояла одинокая фарфоровая ванна. Раздавался шум сверления и чего-то еще. Пейзаж не особо вдохновлял, но, опять же, подумала Элис, никто в своем уме не будет пытаться скрыться с лица земли в каком-то очевидном месте.

– Надо думать, это где-то здесь, – Кит ткнул пальцем в сторону гаража неподалеку. Вывеска над ним гласила: «Гараж Робина» – ну, или гласила бы, не выпади оттуда буква «А».

Согласно досье Кита, шесть независимых сообщений говорили о том, что видели в этом месте человека, похожего на фотографию Джима, которую Кит выложил на форум. Элис говорила себе, что, даже несмотря на путаницу, это должно что-то значить. Джим может быть там, внутри. У нее вспотели ладони.

Сначала они никого не увидели. Посреди гаража на подъемнике стояла машина с открытым капотом и снятыми дверьми.

– Вам чем-то помочь? – раздался голос откуда-то из глубины.

– Мы ищем одного человека. – Услышав голос Кита в такой обстановке, среди запахов бензина и тестостерона, Элис поразилась, как он роскошно звучит. Если не знать, насколько Кит был лишен всякого лоска и претенциозности, и уж особенно если не видеть, что он называет своим домом, можно было бы легко забыть, с кем имеешь дело. Но если Кит и понимал, какой у него голос, то не подавал никакого виду. – Его зовут Джеймс Уитнелл.

– Но он может использовать какое-то другое имя, – добавила Элис.

– Может, – человек взглянул на них повнимательнее. Элис внезапно ясно представила, как они выглядят – она в светло-голубом кардигане с большими перламутровыми пуговицами, и Кит в клетчатой рубашке, расстегнутой так, что была видна сомнительная татуировка со змеей на правой ключице. – Так вы из полиции, что ли?

– Нет! – ответил Кит. Элис не могла понять, как ему удалось дожить до его двадцати восьми лет на этой земле без малейшей способности улавливать иронию. – Джеймс – друг наших знакомых. Мы пытаемся его отыскать. – Кит извлек распечатанное фото из гостиной Мэри.

– Бен? – Послышался звук колес, скребущих по бетону, и из-за машины выехала тележка на низких колесиках. Она медленно продвигалась в их сторону. Ее толкал подросток в слишком большом для него комбинезоне. Над верхней губой у него робко пробивались первые усы. – Позови-ка мне Майка со склада, а?

Сердце Элис застучало в груди. Она взглянула на Кита, словно ища подтверждения своему страху. Они еще даже не успели обсудить, что будут делать, если найдут Джима – что они ему скажут. Если им повезет с первой же попытки, она будет многим обязана Киту.

– Что там у тебя, Робин?

Элис едва удержалась от желания привстать на цыпочки, чтобы это тягостное ожидание скорее закончилось. Подчиняясь импульсу – который впоследствии будет отрицать, – она протянула руку и вытащила руку Кита из кармана.

Тот, кто появился перед ними, был высоким. У него были темные волосы, теплые карие глаза и шрам над левой бровью. Комбинезон был ему к лицу. Он был настолько красивым, что Элис подумала, что ему был бы к лицу и мешок из-под картошки.

– Эти двое думают, что знают тебя, – старший из мужчин кивнул в их сторону и сел на скамейку позади.

– Не могу сказать о них того же. – Ни в голосе, ни в лице Майка не было ничего, противоречащего тому, что он был Джимом. Но он казался таким же удивленным, как и его босс.

– Мы ищем вот этого парня, – сказал Кит, неохотно вынимая ладонь из руки Элис и протягивая Майку фотографию.

– Ну, я – не этот парень, – ответил он, довольно удачно изображая произношение Кита.

– Вы уверены? Его зовут Джеймс Уитнелл, – настаивал Кит, несмотря ни на что.

– Да, спасибо, я совершенно уверен.

– А вы можете как-то это доказать? – спросил Кит. Элис почувствовала, как вся сжимается от неловкости. Кит искоса взглянул на нее, явно ища поддержки, но она не особо была на это способна.

– Что еще доказать? Черт возьми – да я вам что угодно докажу, лишь бы вы отсюда убрались. Вам чего – анализ крови? Визит моей матушки?

До Кита наконец дошло, что настроение в гараже изменилось; он сложил и убрал фотографию и начал щипать себя за шею сбоку, погрузившись во внимательное изучение собственного локтя.

Майк засунул руку в карман, и был какой-то момент, когда Элис показалось, что он вынет ее, сжатой в кулак. Она слегка отступила в сторону выхода. Но увидев, что вместо этого Майк вынул бумажник, испытала прилив облегчения. Кит широко раскрытыми глазами следил, как он перебирает карточки, прежде чем вынуть одну из них.

– Вот, извольте. – Он вытащил водительские права и сунул их в лицо Киту так близко, что у того не было ни малейшего шанса разглядеть их.

Майкл Вестон. 1983 год рождения. Если Мэри около сорока, а Джим на несколько лет старше… Элис попыталась произвести в уме вычисления, но ей удалось лишь прикинуть, что Майк примерно на десять лет младше, чем должен быть Джим. Но ведь шесть разных сообщений с форума связывали это место с человеком, похожим на фото Джима, – как может быть, что все они ошибались?

– Ну, теперь я могу заниматься своими делами?

– Извините, – только и успела произнести Элис до того, как Майк скрылся на складе. Она было хотела как-то объясниться, но вовремя поняла, что с большой вероятностью ее крестовый поход за обретением чести пройдет перед стеной глухоты. Она была настолько уничтожена, что ей придется долго собираться с силами. И Майк все равно ее не услышит. Элис повернулась к Робину, который, кажется, наслаждался представлением. – Извините.

Он улыбнулся.

– Наш Майк с характером. Хотите верьте, хотите нет, но он работает здесь у меня скоро уж двадцать лет. Как его выгнали из школы, так и прислали сюда, чтоб разума набрался. Так я от него и не избавлюсь. Но он хороший парнишка.

– Я уверена. Я… Мы не хотели сказать…

– Да знаю. – Робин поднялся, сцепил и выгнул пальцы, хрустнув костяшками. – Не обращайте внимания. И удачно вам найти вашего парня. Похоже, вам всерьез это надо.

Снова оказавшись в машине, Элис хлопнула дверцей с такой силой, что боковое зеркальце затряслось.

– Осторожней, Эл. Мне бы не хотелось возвращаться туда, чтобы Майк его чинил.

Если бы взгляды могли убивать, Кит прожил бы недолго.

– Ну, по крайней мере, одним вариантом меньше, – сказал он, быстро переключаясь в мирное состояние. Он протянул руку к ее колену, но она отодвинулась к окну. Рука упала на пыльную кожаную обтяжку коробки передач. – Элли?

Она не смотрела Киту в глаза. Как можно было быть такой наивной, чтобы считать, что они преуспеют в первом же месте? Но в жизни есть вещи и похуже, чем крушение надежд. Элис подумала, как ужасно должно было быть Мэри во время собрания.

– Не забывай, у нас осталось еще четыре места, – продолжил Кит. – Не унывай.