Текст книги "На краю света"

– 15 –
2006

Мэри услышала Джима раньше, чем увидела. Ну, вернее, она думала, что это Джим. Если она не ошиблась, он занимался каким-то ремонтом в доме. Не то чтобы, насколько она знала, что-то там требовало починки; за те полгода, что она тут жила, она убедилась, в каком порядке он содержал свою квартиру в Илинге.

Вставить ключ в скважину наружной двери получилось не с первой попытки. Мэри была нагружена пакетами из магазина шитья и тканей на Аксбридж-роуд. Она начала подозревать, что стала лучшим их покупателем – после того как в конце прошлого месяца она открыла свой веб-сайт, на Мэри пролился поток заказов, и теперь ей приходилось пополнять запасы тесьмы и ситца почти каждую неделю.

Наконец ей удалось войти. Бросив покупки у двери, она положила солнечные очки на полочку в прихожей. Шум здесь был громче – из гостиной раздавался непрестанный стук молотка. Откуда Джим взял инструменты? Разве что купил в припадке безумия. Не рановато ли для кризиса среднего возраста?

С порога Мэри не сразу поняла, был ли Джим в процессе созидания или уничтожения чего-то, не говоря уже о том, чего именно. Его рубашка задралась, спина была покрыта слоем пыли. Слева к ноге прилипла закрученная стружка. Весенний день был теплым не по сезону, и он, похоже, вспотел. Ее прекрасный, умелый, профессиональный бойфренд, качающий мускулы на полу.

Мэри кашлянула. В ответ ни звука. Он был где-то в своем мире. Ей не хотелось напугать его, но ведь легкое постукивание по плечу – это ведь ничего?

Джим подпрыгнул. Грохот упавшего на пол молотка заглушил его вскрик.

– Прости, прости, – Мэри положила руку ему на плечо. – Но, должна заметить, так приятно видеть тебя за работой. Для разнообразия.

Заметив возмущение, мелькнувшее на лице Джима, она тут же прикусила язык. В последнее время он работал по двенадцать, иногда четырнадцать часов в день. С учетом ее собственной новой, поглощающей время работы, она была даже рада этому. С головой, склоненной над швейной машинкой, с постоянным ритмичным постукиванием иглы, простегивающей и ситец, и ее мысли, ей было некогда страдать из-за его отсутствия. Но она оставляла телефон включенным, чтобы, когда Джим напишет ей, что выходит из клиники, она могла выйти встретить его. Вид Джима, выходящего из дверей Илинг Бродвей, был самым светлым мигом ее дня. Эта пятиминутная дорога домой со станции, когда они шли рядом, держась за руки, была одним из лучших моментов в жизни Мэри после ее переезда в Лондон.

– А можно спросить, вот это… это что? – Мэри заметила, как поднялась грудь Джима. – Я хочу сказать, оно будет таким красивым.

– Это для тебя.

– Ой. Вау! Ну да, я всегда хотела… – прищурившись, Мэри попыталась прочесть, что было написано мелкими буквами на инструкции по сборке, которая лежала раздражающе далеко, в куче планок и гвоздей посреди комнаты. Надо надеяться, Джим знает, что делает. Впрочем, мужчины всегда так.

– Это стол. Для твоего шитья. Это должен был быть сюрприз.

Мэри пригнулась. Ткань штанов на коленках Джима была порвана в нескольких местах – очередное повреждение, нанесенное новым проектом, – не считая досок пола. Взяв его лицо в ладони, она осторожно поцеловала его, сдувая опилки. Стоя в дверях, она думала, что невозможно любить его больше, чем вот сейчас, такого, потного, возящегося с какой-то любительской поделкой. А тут такое – сюрприз для нее. В этом была вся прелесть их отношений, поняла Мэри – всякий раз, когда ей казалось, что дальше уже некуда, она ощущала что-то большее.

– Я хочу, чтобы у тебя было свое рабочее место. Я подумал, мы сможем поставить этот стол вот сюда. – Джим указал на место сбоку от кухонного стола, который был завален множащимися проектами Мэри. Они уже несколько месяцев ужинали по выходным, держа тарелки на коленях. – Я хотел сделать это, чтобы ты поняла, что это твой дом в той же степени, что и мой.

– Джим, – начала Мэри. Но слова застряли у нее в горле, и она с трудом удержалась, чтобы не заплакать. Ей не хотелось, чтобы он подумал, что ей тут плохо или неудобно, особенно потому, что он старался делать все, чтобы это было не так. Но все равно Мэри не могла позабыть место, бывшее ей домом предыдущие двадцать восемь лет. Позвонить маме – это не то же самое, что прижаться к ней на диване.

– Нет! Дай я закончу! И еще… Думаю, это мой способ заставить тебя воспринимать твое дело так же серьезно, как я. Ты по натуре осторожна. Всегда беспокоишься. Я понимаю. Но это должно получиться, Мэри. Вот увидишь.

Она больше не могла сдержать всхлипываний. Никто никогда так не верил в нее, как Джим. Никто даже близко к такому не подходил. Конечно, ее семья всегда хотела ей добра, но это было добро другого рода, такое, которое стремится обеспечить тебя необходимым, а не заставить тянуться за своими надеждами и мечтами. Джим показал Мэри, что семейные обязанности и ее личные амбиции не исключают друг друга, что думать о себе – не обязательно эгоизм.

– Спасибо, – наконец сумела выговорить она. Она не понимала, чем заслужила такого доброго, щедрого, заботливого мужчину. Зарабатывать картами на жизнь было мечтой, но такой же мечтой была любовь, дающая ей почувствовать, что она на такое способна. Мэри ощутила всплеск самодовольства, как будто это она сама каким-то образом умудрилась добыть всю эту удачу. – Тебе помочь закончить? Похоже, помощь тут не помешает.

Следуя пунктам инструкции под ее руководством, они скоро закончили сборку стола.

– Я считаю, мы должны это отметить. – Джим оперся о край законченного стола, пока Мэри переносила на него свое рабочее хозяйство. – Можем заказать еду в том индийском ресторанчике, который недавно открылся возле станции – ну, помнишь? Купим бутылку вина и досмотрим фильм – нам осталась последняя кассета.

– Разве мы не должны идти к Гасу на новоселье?

– Мне что-то не хочется, – пожал плечами Джим.

Если честно, Мэри тоже не хотелось. Она видела Гаса и Джиллиан, его невесту, на дне рождения, через несколько недель после своего переезда в Лондон. Когда они с Джимом пришли туда, держась за руки, все так и уставились на Мэри. Вот она, девушка, сумевшая украсть сердце Джима, выдохнула Джиллиан. Та, кому удалось наконец изловить его – да еще так быстро! Джиму заметно не понравилась эта шутка. Они выпили по бокалу и быстро ушли, и Мэри казалось, что с тех пор Джим избегал приглашений от своего широкого круга друзей.

– Разве ты не хочешь повидаться с друзьями? – осведомилась она. Это было не ее дело, но ей не нравилась мысль, что из-за нее Джим отдаляется от людей, с которыми дружил со времен учебы в университете. Более того, ей не нравилась мысль, что они будут думать, что в этом виновата она.

– Я хочу провести время с тобой.

– Мы и проводим. День за днем, день за днем…

– Что, я тебе надоел?

– Никогда. – Мэри замерла, осознав, насколько же это правда. Воспользовавшись этим, Джим привлек ее к себе, так, что она оказалась между его ног.

– Так в чем проблема?

Да и была ли она? Это было типично для старой, до Джима, версии Мэри – искать проблемы на пустом месте. Последние полгода в Илинге были лучшими в ее жизни, гораздо лучше, чем она могла себе вообразить, когда они играли в домик там, в Портраше. Никаких споров, никаких ссор; выходные проходили в счастливой дымке, а будни начинали приобретать свой распорядок, в котором Мэри могла бы прожить до скончания своих дней.

Но все же иногда Мэри опасалась, не была ли эта их полная изоляция отчасти нездоровой. Мойра так и не смогла выбраться к ним, и сами Джим с Мэри так пока и не нашли времени, чтобы заказать билеты в Белфаст. Друзья Джима практически отсеялись, остались только его родители. Но с тех пор, как они жили вместе, Ричард и Джульетт зашли к ним лишь однажды, на чашку кофе. Даже без печенья. Похоже, лед между ними и Мэри так и не растаял.

Ладони Джима скользнули в задние карманы джинсов Мэри. Он пах дымком, как всегда.

– Отлично. Но я не буду делиться с тобой своим пешвари наан.

– Моя девочка. Я и не ожидал ничего другого.

– Давай сходим вместе?

– Не-а, – Джим был уже на ногах. Было шесть, и в животе у Мэри урчало от голода. – Я сам схожу.

– Да я с радостью, – Мэри прошла за ним в прихожую и потянулась за курткой.

Джим поймал куртку за капюшон и повесил обратно.

– Оставайся здесь. Разбирай стол. Готовься. Я вернусь через полчаса.

Чмокнув Мэри в щеку, он исчез до того, как она успела что-нибудь возразить.

Она так и не поняла, что это было. Он говорит, что хочет провести с ней вечер, но не хочет, чтобы она пошла вместе с ним за едой. И ведь не то чтобы он хотел сделать очередной сюрприз. А может, он хотел позвонить кому-то или не желал, чтобы она потащилась с ним и пришла в ужас от цены бутылки вина, или того, сколько еды он покупает, или как…

Страдания Мэри удачно прервал телефонный звонок. Она уже несколько месяцев не ступала на скользкую дорожку придумывания сценариев очередной возможной катастрофы, особенно по отношению к Джиму. Да этот человек только что своими руками сделал ей стол – ей не о чем беспокоиться.

– Алло? Квартира Джима и Мэри.

– Мэри?

Едва услышав мамин голос, она тут же поняла, что беспокоилась совершенно не о том.

Это был Да.

– 16 –
2018

Элис включила компьютер в офисе и зевнула, ожидая, пока он загрузится. Новый вечер с Мэри, новая бессонная ночь. Она больше не могла притворяться, что заинтересована в поисках Джима с двух сторон – и с личной, и с профессиональной, – и, как ни надеялась она обойтись без воспоминаний о прошлом, это же невозможно, не так ли?

День, когда исчез ее отец, изменил все. Отношения Элис с матерью никогда больше не были прежними. Они не переписывались без необходимости и никогда не общались по телефону, если речь не шла о жизни или смерти. Конечно, Элис знала, что мама ее любит, что сделает для нее все, но они существовали так, словно находились по сторонам невидимого шеста. Если бы они начали открыто обсуждать произошедшее, могла бы рухнуть та иллюзия нормальной жизни, которую каждая из них так долго пыталась создать. Если бы Элис сказала вслух, как она переживает свою потерю, это могло бы заново убить ее мать.

Потому что у Элис было украдено не только детство, но и будущее. Каково это было бы, думала она, если бы папа до сих пор был в моей жизни? С ним можно было бы говорить о работе. И хотя она сама не особо гордилась своим прозябанием в «Горне», папе это было бы не важно. Вообще. Он бы сиял, читая все эти нелепые статьи, и рассылал бы линки на них друзьям и коллегам. Она могла бы посоветоваться с ним насчет будущего возможного увольнения. И он бы, безусловно, вникал в ее личную жизнь – присматривался бы к мальчикам, которых она сочла достойными настолько, чтобы привести их домой. Но не то чтобы на это были большие шансы…

Компьютер ожил. Во все глаза, Китон, сказала она себе, слегка распрямляя спину. Для нее самой слишком поздно, но для Мэри, как показали последние дни, возможно, и нет. Джим пытался связаться с ней, и на это должны быть причины. Она запустила онлайн-поиск «Джеймс Уитнелл».

Оказалось, что их довольно много по всему миру, так что ей почти сразу пришлось сузить поиск, введя параметры «Великобритания» и «Лондон». В записях регистрации недвижимости она почти сразу нашла его квартиру, тут же неподалеку. Она была продана семь лет назад за целое состояние. Не сравнить с тем, где сейчас живет Мэри, подумала Элис с легкой досадой. Как будто ей мало того, что ее оставили вот так, в неведении.

Она обнаружила имя Джеймса среди выпускников Оксфорда, но больше никаких подробностей там не было. То же самое с частной школой в центре Лондона. Судя по фото на камине у Мэри, в этом не должно было быть ничего удивительного, но сама Мэри не производила впечатление вышедшей из богатой семьи. Они были как будто из разных миров. Шикарная квартира, богатая семья, обожающая его женщина – Элис казалось, что у Джима была совсем неплохая жизнь. Так какого же черта он исчез?

Должен ли он был работать? Элис пролистала четыре страницы поисковых результатов, пока не обнаружила запись «Доктор Джеймс Уитнелл – Ухо-Горло-Нос» на веб-сайте частной медицинской клиники. Элис кликнула туда. Error 404 – страницы не существует. Ну что же, неудивительно. Для Джима тоже. Вряд ли он стал бы копаться в носах богачей, исчезнув с лица земли.

Но он, должно быть, хорошо знал свое дело, если работал в таком месте. Кажется, существует что-то такое, где ведут учет всех врачей? Ну, на случай того, если кто-то окажется психопатом или нечто подобное? Может быть, Элис могла бы проверить там, где еще он мог работать. Она открыла новую страницу в браузере, зашла в медицинские регистрационные книги и ввела имя Джеймса. Извините, записей, отвечающих вашим данным, у нас нет.

То есть он и отсюда испарился! Элис разочарованно фыркнула и вернулась на стильный, выдержанный в нейтральных тонах сайт частной клиники, где больше не работала страничка Джима. Наверняка в таких шикарных местах с бежевыми кожаными диванами в приемной текучка кадров невелика. Кто-нибудь там может знать, как и когда имя Джима исчезло с их сайта. Может быть, даже и почему это случилось.

Элис списала адрес. Пришло время полевой вылазки.

Медицинский центр «Элдридж» располагался в отдельном здании на боковой, тихой и зеленой улочке в Кенсингтоне. Наклонившись, Элис проверила зубы в полированной бронзовой ручке двери. Хотя она всегда прилично одевалась, идя на работу, это место было гораздо более модным и гламурным, чем те, где ей обычно приходилось бывать, так что ей не хотелось, чтобы крошки, случайно застрявшие в зубах, испортили бы и без того шаткое впечатление ее принадлежности к этому кругу.

Главное – уверенность. Расправив плечи, Элис вошла в приемную, как будто все это принадлежало ей.

Женщине за стойкой, на первый взгляд, было лет тридцать. У нее были длинные волосы, гладко зачесанные в хвост, и скучающее лицо наемного работника, которого должны были бы повысить много лет назад. Элис ли этого не знать.

– Чем могу помочь? – поинтересовалась она.

– Я хотела бы видеть доктора Джеймса Уитнелла.

У секретарши в буквальном смысле упала челюсть, продемонстрировав на изумление прямые передние зубы. Выражение шока в ее расширившихся глазах сменилось смущением, а затем еще чем-то, чего Элис не смогла толком понять. Но одно было совершенно ясно – это имя было ей знакомо.

– Боюсь, доктор Уитнелл больше у нас не работает, – ответила она, взвешивая каждое слово. – Могу я узнать, в связи с чем вы им интересуетесь?

– О, он просто мой давний знакомый.

Секретарша нахмурилась. Джим был на девять лет старше Мэри, а Мэри было – лет тридцать пять, сорок? Так что, получается, Джим был лет на двадцать старше, чем Элис. Черт!

– Я хотела сказать, я зашла по просьбе одного своего друга. Я не знала, что он ушел… Но все равно спасибо. До свидания.

Она повернулась на каблуках. Едва выйдя из клиники, она метнулась вдоль здания и присела за мусорным ящиком. Ей не хотелось, чтобы секретарша пошла за ней и начала бы задавать ненужные вопросы. О чем она только думала, называя его своим давним знакомым? Огромная, огромная ошибка. Ну, в любом случае она же все равно не надеялась добыть жизненно важную информацию у первого встречного, не так ли? Элис не понимала: у нее перемкнуло мозги или она от рождения такая тупая? Ей надо посидеть тут немного, чтобы набраться храбрости пройти мимо окон. Какая глупая, нелепая потеря времени и…

Входная дверь хлопнула. Послышались шаги – кажется, даже двух людей – сначала по бетонным ступенькам, потом по гравию боковой дорожки. Элис пригнулась к земле. Выглянув из-за бака, она увидела секретаршу и еще одну женщину, помоложе, с рыжеватыми волосами до плеч. Секретарша предложила своей спутнице сигарету. Обе закурили.

– Знаешь, Эм, сейчас такая странная вещь случилась, – начала секретарша. – Заходила девушка. Тебе с твоего места было не видно, но она примерно твоего возраста. Не знаю, лет двадцать пять? Хорошенькая, стрижка каре. Ну и вот, она зашла и захотела увидеть доктора Уитнелла.

– Кого?

– Именно. Он работал тут еще до тебя. Это было около десяти лет назад. Может, чуть меньше. Но если бы ты его видела, ты бы его не забыла. Он был просто потрясающий, Эм, умереть на месте. По нему все вздыхали, но он был занят. У него была эта давняя подружка, как ее там? Мэтти? Кажется, так. Я видела ее только однажды. К сожалению, она была такая же потрясающая. Но мне она показалась немного странноватой…

– Погоди, я запуталась. – Вторая женщина смотрела на нее оленьими глазами. Похоже, запутать ее было несложно.

– Ну да. Так вот, доктор Уитнелл, Джеймс, как он просил его называть. – У секретарши даже исчез северный акцент, сменившись на классическую речь. – Он исчез много лет назад, а эта девушка пришла искать его только сейчас? Мне это кажется странным. Особенно учитывая обстоятельства, при которых Джеймс исчез.

– А именно? – Рыжая навострила уши в ожидании сплетен. Элис тоже, только у нее так колотилось сердце, что ей трудно было расслышать что-то еще. Соберись, Китон. Соберись.

– Мы ничего точно не знали. Кто-то из медсестер подслушал, что начальство говорило, типа, он соскочил до того, как его столкнули. Что Джеймсу скоро так и так бы показали на дверь, при том, как он себя…

Секретарша бросила окурок на гравий и с хрустом затушила его ногой.

– Вау! – сказала ее коллега, направляясь к дверям. – Я и не знала, что здесь у нас такое было.

– Но ты держи это при себе, – добавила секретарша. – Не хотелось бы показаться сплетницей.

– 17 –
2006

Мэри оказалась совершенно не готова к потере Да. И неважно, что между постановкой диагноза и смертью прошло столько лет; никакое время не могло помочь ей подготовиться к жизни без него. Он был их скалой. Без шума гонок, которые он все время смотрел, и переругивания братьев на заднем плане их дом просто рухнет. А мама – как же мама? Они поженились в двадцать два и прожили вместе больше времени, чем порознь. Это Да научил Мэри, что нужно искать в мужчине: честность, внимание и нечто вроде обожания, от которого мама чувствовала себя королевой, даже в переполненном домике в восточном Белфасте.

Джим, едва ступив за порог, понял, что случилось. Мэри так и стояла с телефонной трубкой в руке. Он уронил пакет, из которого посыпалась всякая еда, и обхватил ее руками. Но, как он ни старался, он не мог вытеснить боль из груди Мэри. Она думала, что никогда больше не обнимет Да, не услышит, как он гордится ею за то, что она переехала в Англию, за ее талант с картами.

Всю неделю до похорон Мэри ничего толком не видела, не говоря уже про работу. Из-за забастовки они не смогли полететь раньше, и у Джима не было возможности остаться с Мэри дома, хотя он многократно повторял, что ничего так не хочет, как находиться с ней дома в ее горе. В довершение ко всему, у него на работе случились какие-то неприятности. Джим возвращался с работы очень поздно и, когда Мэри наконец спросила его напрямую, признался, что там не все гладко. Я тебе все расскажу, когда это кончится, сказал он, и Мэри приняла это, понимая, что из-за горя все равно неспособна в ближайшем будущем на любые другие эмоции.

На поминки пришло немногим меньше сотни человек, и Мэри разрывалась между приемом соболезнований и тем, чтобы блюдо с бутербродами не пустело. Братьям было поручено присматривать за мамой, но Мэри тоже постоянно поглядывала на нее. А еще был Джим, который никого тут не знал. Мэри успела быстро представить его Мойре и ее новому парню, но им тоже было с кем поговорить, и скоро Мэри потеряла его в толпе. Конечно, он был не маленький, но всю последнюю неделю он вел себя как-то странно, да еще эти неприятности на работе, и Мэри не хотелось сделать все только хуже, требуя, чтобы он стоял рядом с ней, когда ему нужен был глоток свежего воздуха.

Во время выдавшегося пятиминутного свободного промежутка Мэри пошла искать Джима. Дом был невелик, и она быстро обнаружила его на кухне с Гэвином, ее братом. У каждого в руке была банка «Гиннеса», а позади них стоял ряд, как она поняла, уже пустых банок. Им что, даже в голову не пришло убрать за собой? И почему Гэвин не с мамой?

Сделав несколько глубоких вдохов, Мэри попыталась успокоиться. Сейчас точно было не время для ссор. Кроме того, ее звала тетушка Кэрол – кончились фаршированные яйца, может, Мэри знает, есть ли в запасе еще? Когда Мэри отыскала их и поговорила с отцом Рейли, она уже была не в состоянии снова разыскивать Джима. И постаралась подавить мысль о том, что он все равно этого не заслуживает.

Вместо этого она поднялась в ту единственную комнату, которая осталась закрытой на поминки. Мамина и Да. Там все было так же, как она видела в последний раз. Она и сама не знала, какие изменения она ожидала там обнаружить. Одежда Да так и была сложена на стуле в углу, его журналы с кроссвордами лежали на комоде, а мелочь из протертого бумажника была рассыпана рядом. Рухнув на его подушку, она уставилась в потолок, думая, о чем же думал он сам в свои последние минуты. Она молилась, чтобы это было что-то хорошее: мама, она, мальчики, может, та их поездка в Портраш двадцать лет назад.

– Я положил этого твоего спать в своей комнате, – засунул голову в дверь Гэвин.

– Что?

Мэри резко села. Она не имела права тут разлеживаться, но брату хотя бы хватило совести не упомянуть об этом. Ему явно самому было неловко. И это бросалось в глаза.

– Что? – переспросила она, когда ответа не последовало.

– Ну твой мужик – Джеймс. – Гэвин изобразил, как поняла Мэри, пьющего Джеймса.

– Ты уверен?

– Ну, он тут самый пьяный. И единственный с таким акцентом. Он, ээ… наблевал в нижней ванной.

– Гооосподи! – Мэри скинула ноги с кровати и ущипнула себя за шею. От этого узлы мышц, казалось, затянулись еще туже. А она-то пришла сюда передохнуть. Она должна была все же попытаться его найти. Должна была присматривать за ним.

– Так, говоришь, он тут, наверху?

– Не убивай вестника.

Джеймс был в бывшей спальне Мэри. Он лежал, свернувшись, на боку, Гэвин явно пытался уложить его поудобнее. Мэри распрямила его и прижала холодную ладонь к его лбу.

– Красавица моя, – прохрипел он. Его дыхание было кисловатым, с оттенками виски. Он часто так и пах, хотя обычно без примеси рвоты. – Я что-то пропустил?

– Ну, судя по всему, большую часть поминок.

– Мне нужно было немного, чтобы продержаться.

– Тебе? Продержаться?

– Что ты такая нервная? Ты же понимаешь, о чем я.

Мэри почувствовала, как в ней вздымается ярость. Голова разрывалась, под мышками выступил липкий пот. Она поднялась.

– Да брось, – пробормотал Джим. – Что на тебя нашло?

– Это похороны моего отца, – прошипела Мэри. – А ты просто долбаное позорище.

Закрывая дверь, Мэри придержала ее рукой, чтобы та не хлопнула. Чтобы не заплакать, она прикусила костяшки пальцев. Что это за чертовщина? Это не был Джим, которого она знала. За девять месяцев, что они были вместе, у них было несколько ссор по поводу домашних обязанностей – резкие слова, сказанные в сердцах, из-за напряжения от начала ее нового бизнеса и тяжелой работы Джима, – но никогда ничего даже похожего на это. Станет ли эта первая их настоящая ссора и последней? Другого времени и места выбрать было нельзя. Если уж ей нельзя нервничать, когда тело Да едва успели предать земле, то когда вообще можно? Джим был так нужен ей, сегодня еще больше, чем всегда, – и нет сомнений, что он подвел ее.

Она никак не могла ожидать, что Джим так ее разочарует. Она вообще не могла ожидать, что он разочарует ее, точка. Мэри вдруг поняла, что была настолько очарована Джимом, его блеском и химией между ними, что у нее не было шансов трезво оценить тот пьедестал, на который она его возвела, увидеть слабости и недостатки, которые сделали бы его таким же, как все обычные люди.

Сколько он успел выпить? Банка пива, которую она видела, по виду и не одна, и еще виски, судя по запаху. После переезда, конечно, Мэри довольно часто замечала, как много Джим мог выпить. Но у него это никак не проявлялось, он не начинал ни запинаться, ни спотыкаться, как все остальные, так что это нельзя было считать проблемой, верно?

Мэри внезапно вспомнила пиджак, который Джим накинул на нее на втором свидании. Там в кармане лежала фляжка. Она знала это. И позорный вид их мусорного ящика в Илинге – она вечно пыталась засунуть сверху коробку от хлопьев, чтобы соседи не судачили, как они умудряются опустошать столько бутылок…

– Вот ты где! – Мэри подскочила и врезалась в дверь грудью. Джим с той стороны что-то пробурчал. – Прости, детка, я не хотела тебя напугать. Ты в порядке? – У мамы под глазами были большие мешки, в тусклом свете свисающей с потолка лампочки под абажуром они казались лиловыми, как синяки.

Взяв маму за руку, Мэри повела ее в сторону спальни мальчиков.

– Это я должна спросить, в порядке ли ты, мамочка.

Мама слабо улыбнулась в ответ – уголки губ едва дрогнули.

– Дурацкий вопрос, – пробормотала Мэри.

– Он не дурак выпить, да? – кивнула мама головой в сторону спальни Гэвина. – Тетушка Кэй говорит, он то и дело прихлебывал из фляжки. Не могу сказать, что я его осуждаю.

– Прости, – голос Мэри дрогнул. – Я… Я не знала, иначе я бы… – Что? Не взяла Джима с собой? Сказала бы ему что-нибудь насчет выпивки? Она понятия не имела, почему никогда раньше не говорила с ним о спиртном, но, опять же, это не казалось серьезной проблемой. Мэри и сама любила выпить, просто не в таких количествах. А может, в этом случае согласие закрывать на что-то глаза до определенного уровня было самим условием существования блаженного пузыря их совместной жизни? И он мог оставаться целым лишь при соблюдении этого декорума?

– Да ты не думай, уж не мне тебя осуждать. Один бог знает, твой отец тоже был не без греха. Если бы не это, может, он и посейчас был бы с нами. – Все детство Мэри прошло на фоне постоянных споров родителей о привычке Да к двадцати-за-день. – Я просто хотела убедиться, что вы не поссорились или что там еще.

Мэри затрясла головой.

– Он никогда такого не делал.

– Ну так и не о чем беспокоиться, детка. Никто из нас не совершенен.

Мэри сглотнула. Это так отличалось от того, что мама сказала ей, когда помогала Мэри переезжать к Джиму в Илинг. Мэри вспомнила, что мама быстро меняла мнение о людях, а уж особенно если эти люди могли как-то обидеть кого-то из ее детей. Она почувствовала желание как-то защитить Джима, напомнив маме о ее положительном мнении, о том, как она была уверена, что у них все хорошо.

– Я и сама не святая, и может, дело и в этом тоже – что я переехала к нему, и еще он на той неделе говорил, что на работе не все в порядке. Я не знаю, что там, может, кто-то пожаловался, или…

– Дело не в тебе, куколка. Похоже, у твоего молодого человека не все гладко и сегодняшний день просто оказался для него чересчур сложным. – Мама остановилась и посмотрела Мэри прямо в глаза. – И если у тебя действительно будут проблемы, ты же мне скажешь, правда?

– Ты о чем, мам? – Голос Мэри дрогнул.

– Просто знай, если я тебе нужна, я тут, на другом конце телефона. И ты никогда не будешь слишком взрослая, чтобы не вернуться домой.

Всю обратную дорогу в Лондон Мэри не могла выбросить мамины слова из головы. Она сидела в самолете, туго натянув ремень. Атмосфера между ними с Джимом была еще более натянутой. Она почувствовала себя слегка отомщенной, когда Джим проснулся с дикой головной болью, рылся в темноте в поисках парацетамола, который, как Мэри точно знала, был в кармане его дорожной сумки, и глотал воду, как человек, проведший неделю в пустыне. Она же притворялась спящей, пока до приезда такси не осталось десять минут.

Над головой, пискнув, погас знак «Пристегнуть ремни». Через какую-то долю секунды Джим отстегнул свой и повернулся на девяносто градусов, лицом к Мэри, полностью загородив бизнесмена в кресле у окна.

– Не могу передать, как мне стыдно. – От него все еще несло перегаром.

– Я не хочу сейчас об этом говорить.

– А я хочу. – Подросток, сидящий через проход, ничуть не смущаясь, вытащил из уха наушник. – Я порядком напортачил.

– Ты хоть помнишь, что ты мне сказал?

Джим стиснул челюсти. Мэри решила, что это означает «нет».

– Я осрамился, это я точно знаю. Но, что еще хуже, я осрамил и подвел тебя. Я не был рядом, когда был тебе нужен…

– Дай я тебе напомню, – перебила Мэри. Сама мысль о сцене была ей противна, а сцена в реальности еще противней, но она никак не могла такое спустить. – Ты, на похоронах моего отца, сказал мне, что я слишком нервная. – Она знала, что не должна была его шпынять. Ей надо было притормозить до того, как она потеряет моральное преимущество – а может, даже и Джима – навсегда. Но она не могла остановиться. – Ты что, и правда так думаешь? Да?

– Да нет конечно! Сам не знаю, почему я такое сказал. Это вообще на меня не похоже. Не то чтобы я это отрицал, – Джим поднял руки, сдаваясь. – Я был пьян, но это меня не оправдывает. Совсем нет. Мэри, пожалуйста. – Он взял ее за руку, но она вырвала ее.

– И, кстати, с чего ты вообще так напился? – спросила Мэри.

– На работе была тяжелая неделя. – Джим как-то слишком сильно потер пальцами лоб. – Я не хотел говорить тебе об этом, потому что тебе и так хватало. Ты горевала. А там… в общем, один пациент подал на меня жалобу. Я не хотел тебя беспокоить. На работе болтали всякую чушь, и в любом случае все уже разрешилось. Но все равно…

– Но это же не только вчера, да? – Мэри подумала обо всех вечерах, когда Джим наливал себе виски в ту же минуту, как возвращался домой с работы, да, если честно, вообще откуда угодно. Тот ящик вина, который они выпили в Портраше, хотя в смысле потребления там ничего и близко не было к дележке поровну. – У тебя проблемы с алкоголем?

– Нет! – Казалось, Джим ужаснулся. – Ну, может, я время от времени и пью лишнее, но так со всеми бывает. Ну, да, может, в последнее время было многовато. Мне надо было развеяться, понимаешь? Но я могу без этого обойтись. Мэри, послушай. Мэри, ну посмотри на меня, ну пожалуйста!

Переднее колесо тележки с напитками зацепило конец длинного вязаного шарфа Мэри, который выпал на пол из крошечной сетки на спинке переднего сиденья. Ей пришлось несколько раз дернуть его, прежде чем он высвободился, и она смогла выпрямиться и взглянуть на Джима. Нет сомнений, что он раскаивался. Но она не могла снова сползти в привычную, связанную с ним безопасность и надежность до того, как получит все нужные ответы. Она была не из тех, кто ставит ультиматум, но в ту ночь, вертясь и ерзая в постели без сна, она поняла, что без такового их отношения не смогут продолжаться.