Текст книги "Сыщик Вийт и его невероятные расследования"

– Всю кожу на ладонях ободрал! – просипел Вийт, перебирая по верёвке руками и морщась от боли. – Ты цел?

Фирс, сцепив зубы, кивнул.

Мимо смельчаков проплывали листы обшивки, метла, иллюминатор кладовки. При движении в обратную сторону мелькало и оставалось позади распахнутое окно, через которое они вылезли наружу. В крайней точке огромный маятник на миг зависал, и становилось видно, как в клетках беснуются животные.

Фирс, хмыкнув, с силой оттолкнулся ногами от иллюминатора зверинца.

Героев ухнуло, будто в яму, понесло, тут же потащило вверх. Сердца обоих дали сбой, что-то внутри болезненно сдавило, дыхание замерло.

Они миновали иллюминатор кладовой, достигли наивысшей точки далеко за ним, остановились на мгновение и…

Вийт разжал одну руку, стремительно потянулся, почти бросился в сторону, едва не перевернулся на верёвке, но сумел-таки вцепиться в раму следующего окна.

Это был коммерческий салон. Обе группы мужчин – и с усами, и гладкобритые – стоя слушали оратора, самого седого из усатых, высокого худосочного старикана с решительным лицом.

Обстановка отличалась деловитостью и одновременно роскошью – посверкивали хрустальные украшения газовых светильников, на живописном потолке брокеры средневековой Амстердамской биржи сражались за фьючерсы на тюльпаны, геометрический ковёр на полу оттенками цвета каштана настраивал на серьёзный лад, стулья вдоль стен предлагали минутный отдых, но не располагали к продолжительному безделью. Во внутренней стене виднелось несколько дверей, также весьма строгого стиля, старинного и солидного.

Судя по скучающим лицам слушателей, ритор произносил свою речь уже давно. Все, однако, стояли недвижно, вытянувшись, смотрели только на выступавшего. Лишь господин со стальным зубом в какой-то момент отвлёкся, приотворил входную дверь и пропустил внутрь стюарда, другого, не того, который сопровождал Вийта и Фирса.

Служитель подхватил столик на колёсах, сервированный опустошёнными уже бутылками и блюдами, и выкатил в коридор. И тут же ввёз в салон другой, ломившийся от яств.

Появление свежих угощений, впрочем, не отвлекло слушателей.

Стюард покинул салон, и господин с зубом тщательно запер за ним дверь.

– Неужели у них обычная коммерческая встреча? – пробормотал Фирс, и голос выдал и его удивление, и неверие, и задумчивость.

Тут трибун наконец умолк, чётко, резко кивнул гостям и столь же чеканным движением развернулся к стоявшему рядом господину Авилу. Тот, вытянувшись, щёлкнул каблуками, толкнул внутреннюю дверь и вошёл в открывшуюся за ней пустую комнату с единственным столом в центре. Все собравшиеся наблюдали, как он доставал из жилетного кармашка ключ и возился, отпирая замки на скрипичном футляре.

Внутри оказалась свёрнутая трубкой бумага.

Вийт и Фирс переглянулись.

Господин Авил раскатал свиток на столе и придавил его в углах гирьками, также находившимися в футляре.

Это явно был какой-то документ – над убористым текстом виднелись гербы, под ним чернели размашистые подписи, на шнурах свисали внушительного вида сургучные печати разных цветов.

Мужчины в коммерческом салоне зашевелились, некоторые достали пенсне и монокли.

Господин Авил убрал ненужный теперь скрипичный футляр под стол, убедился, что бумага лежит ровно, и кивнул высохшему старику, только что произносившему речь. Тот повернулся к собравшимся и сделал приглашающий жест рукой.

Самый молодой из безусых, надменный ухоженный мужчина, прямой, как флагшток, с висками, едва тронутыми штрихами седины, двинулся вперёд, и все пропускали его, расступаясь. Лишь когда он приблизился к столу, остальные также стали заходить в комнату.

Безусые, демонстративно заложив руки за спину, склонились над бумагой. Они читали, иногда перебрасываясь друг с другом парой слов, но по большей части всё же молчали и лишь сосредоточенно пробегали глазами строчки документа.

Мужчины с усами держались позади них.

Вдруг господин со стальным зубом отступил в салон и взглянул на входную дверь. Заметил, что на него из комнаты, от стола смотрит тот, главный старикан, пожал плечами, подозвал ещё двоих из своей группы и пошёл к входной двери. В руке его блеснул кортик.

– Кто-то к ним стучится, – заметил сыскной надзиратель, стараясь поудобнее устроиться под иллюминатором.

– Они вооружены, ты видел? – воскликнул Фирс, вынужденный несколько сместиться, чтобы дать простор Вийту.

Человек с зубом отпёр замок и распахнул дверь. На пороге стоял капитан «Барсука».

Кортик в руке открывшего как-то незаметно исчез.

Ясенецкий сказал что-то решительное и холодное. Мужчина с зубом отрицательно помотал головой, но дирижаблист не отступал. Он даже предъявил какую-то измятую записку.

Оратор, прислушивавшийся к их диалогу, отдал резкую команду, и все мужчины стали дружно выходить вон из комнаты. Они заполняли салон, удивлённо поглядывая на капитана.

Сухопарый старикан вышел последним. На пороге, уже держась за дверную ручку, он окинул придирчивым взглядом стол с лежащим на нём документом, обвёл глазами пустую теперь комнату и только затем притворил дверь.

Один из безусых, помахав себе на лицо руками и поморщившись, что-то сказал своему соседу. Тот чётко вытянулся в струнку, чётко кивнул, чётко развернулся и чётким шагом направился к иллюминатору.

Уже в следующее мгновение окно распахнулось.

Мужчина остолбенел, ошеломлённо таращась на притаившихся снаружи Вийта и Фирса.

– Kommt schnell her! – вскричал отворивший иллюминатор. – Spione![48]48
  Сюда! Шпионы! (нем.)


[Закрыть]

Сильные руки нескольких мужчин схватили смельчаков и одного за другим потащили в салон.

– А это ещё кто?! – вскричал потрясённый старикан, едва увидев, что именно тянут через иллюминатор его товарищи. Он резко повернулся к капитану дирижабля. – Кто это?

Ясенецкий был ошарашен не меньше остальных.

– Наши гости… пассажиры… – произнёс он, таращась. – Точнее знает их accompagnateur[49]49
  Сопровождающий (фр.), здесь имеется в виду стюард.


[Закрыть]…

– Позвольте представиться! – воскликнул сыщик, едва утвердившись на ногах. Ронислав Вакулович после леденящего холода дрожал. – Полицейский надзиратель барон фон Вийт! – он взглянул, как тащат в салон его товарища, и добавил: – Мой помощник господин Фирс.

Окоченевший истопник едва мог пошевелиться. Его поставили рядом. Обоих крепко держали дюжие усачи, хоть их хватка и ослабла, когда прозвучало столь знаменитое имя.

– Но… – Ясенецкий явно подбирал слова. – Вы – сам?! Все газеты… Как вы оказались в столь незавидном положении, снаружи?

– Да, что вы там делали? – суровым тоном отчеканил старикан, и его взгляд пронзил Вийта.

– Я представитель закона, полицейский! – ответствовал Ронислав Вакулович. – Ваша деятельность подозрительна. Извольте представиться и объяснить, что здесь происходит!

Старик вздрогнул от наглости пойманного шпиона и возмущённо отрезал:

– На какую разведку работаете? Отвечайте!..

Дирижаблист, однако, тоже не остался в стороне:

– Позвольте заметить, барон, что закон на судне представляю я. Полномочия остальных лиц теряют свою силу сразу после отрыва корабля от земли! Лучший сыщик современности должен это знать!

– Имеете ли вы?.. – начал говорить главный из безусых, но замялся в поисках нужного слова. Речь мужчины искажал сильный немецкий акцент. Впрочем, этот акцент ныне принято называть «венским». – Имеете ли вы der Ausweis?[50]50
  Удостоверение (нем.).


[Закрыть]

– Сожалею, господин… – Вийт остановился, ожидая, что человек представится.

Тот, понукаемый понятиями европейской вежливости, не преминул это сделать:

– Артур Максимилиан Адриан граф фон Биландт-Рейдт! – кивнул он. – Генера…

– Никаких должностей и званий! – нервно вскрикнул сухопарый старикан. – Тем более в присутствии шпионов неизвестной державы!

– Да, конечно, генера… – граф, спохватившись, умолк. – Итак, имеете ли вы der Ausweis?

– Увы, ваше превосходительство, – пожал плечами Вийт. Движение получилось скомканным, поскольку сильные руки, державшие Ронислава Вакуловича, не позволяли ему двигаться. – Я собирался на увеселительную прогулку, а не на расследование.

– Неизвестный господин без документов… – удовлетворённо пробурчал старик.

– Впрочем, при нас есть билет на дирижабль, – встрял в разговор Фирс.

– Обыскать! – тут же закричал оратор.

Несколько мужчин бросились выполнять приказ. По одежде друзей заскользили ловкие пальцы. Уже через несколько секунд старику передали бумажник Вийта и билет, изъятый у Фирса.

– «Сыскной надзиратель барон фон Вийт с сопровождающим его г-ном Фирсом», – прочёл главный из усачей. – Что за чушь! Для какой державы вы?..

Тут за дверью комнатки, где остался документ, раздался громкий грохот. Все головы дружно повернулись. Побелевший старикан, позабыв о пойманных, бросился туда. Широко распахнул дверь, подбежал к столу…

Бумаги там не было.

Главный усач схватился за грудь и стал оседать на пол.

– Где?! – вопил он. – Где?

Господин с зубом поддержал его под руки, но старикан сразу же вырвался.

– Где?! – кричал он, обшаривая столешницу, будто надеясь, что документ всё ещё там. – Досифейка, куда же… как же!..

– Не знаю, Граб Ваккеевич! – голосил господин с зубом, заглядывая под стол. – Дематериализовался! Превратился в газ!

Вокруг них уже толпились мужчины обеих групп. Поднялся шум, через который то и дело прорывались хлёсткие проклятия на немецком.

Державшие Вийта и Фирса господа позабыли о пленниках и тоже кинулись в комнатку.

– Все назад! – закричал сыщик истошно. Его вопль перекрыл ор. – Назад! – он стал хватать мужчин одного за другим и бесцеремонно выбрасывать их обратно в салон. – Назад!

Гам как-то улёгся. Последние из остававшихся в комнате выходили уже сами, притихшие, растерянные, пристыженные. Очевидно, что подчиняться приказам они умели. Даже Граб Ваккеевич позволил Досифейке утащить себя от стола.

– Все остаются в салоне и только в нём! – громко, уверенно говорил Вийт. – Никто не покидает его ни под каким предлогом! Фирс, закрой иллюминатор! Капитан, прошу вас, пожалуйста, встаньте возле входной двери! Господа немцы, будьте добры…

Граф фон Биландт-Рейдт вздрогнул, словно от удара. Его голова вскинулась, взгляд вспыхнул, на пергаментных щеках выступил румянец.

– «Немцы»? – прошипел он со своим сильным немецким акцентом. – «Немцы»?! Да как вы сметь?!

– Sie uns entschuldigen! – немедленно вскричал истопник, как раз запиравший окно. – Herr Baron wollte Sie nicht beleidigen![51]51
  Прошу нас простить! Господин барон не желал вас оскорбить! (нем.)


[Закрыть]

Ненемец буркнул себе что-то под нос и с видом уязвлённого достоинства демонстративно отвернулся.

Ясенецкий без единого слова послушно занял свой пост у двери, ведущей в коридор. Он был великолепен и лучезарен. Как всегда.

– Что вы здесь раскомандовались! – пришёл в себя Граб Ваккеевич. – Это вы и украли! Вы! Перетряхни-ка его, Досифей Лукич!

Человек с зубом бросился к Вийту и стал обшаривать своими лапищами.

– Смею заметить, меня только что уже обыскали, – спокойно говорил Вийт, сотрясаемый сильными движениями Досифейки. – Я всё время был здесь, на виду, удерживаемый двумя вашими товарищами. Вы лишь мешаете следствию. Лучше успокойтесь и позвольте мне работать.

Старикан неопределённо тряс головой.

– Но это есть невозможный! – воскликнул стоявший рядом надменный граф фон Биландт-Рейдт. Он наконец осознал произошедшее. – Как… этот… – он замялся, подыскивая слова. – Как das Abkommen[52]52
  Договор (нем.).


[Закрыть] можно исчезнуть из запертый пустой комната!

Досифейка закончил обыск, оглянулся на старикана и покачал головой. Вийт немедленно оттолкнул человека с зубом и вышел в центр салона.

– Для верности нам следует таким же образом… – начал он.

– Я понимаю, почему нужно сторожить выход, – перебил сыскного надзирателя Граб Ваккеевич, позабывший уже, что разговаривает с пойманным на горячем «шпионе». – Однако для чего понадобилось закрывать иллюминатор?

– Чтобы вор не выбросил ваш документ, – ответствовал дедуктивист.

– Ах вот как! – лицо старика вытянулось. Подобная мысль не приходила оратору в голову. – Такого нельзя допустить! – он задумался на мгновение. – Мой адью… я имею в виду, помощник… Мой помощник выступит в качестве охранника, – Граб Ваккеевич повернулся к человеку с зубом. – Досифей Лукич, голубчик, будьте добры занять пост!

Мужчина беспрекословно отошёл к иллюминатору и прислонился к нему спиной, всем своим видом показывая, что готов до последнего издыхания защищать окно.

Фирс немедленно обернулся к Вийту.

– Я пока всех обыщу? – спросил он.

– Всех без исключения, – кивнул детектив, и истопник принялся обшаривать человека с зубом, как это только что делал тот с самим Фирсом. Ронислав Вакулович же обратился ко всем остальным: – Сия мера абсолютно необходима. Прошу вас это принять и не противиться.

Несколько мужчин кивнули. Остальные промолчали.

– Мне абсолютно необходимо знать, что это за документ, – потребовал Вийт, глядя на Граба Ваккеевича. – И что за акция здесь происходит.

Старикан вздохнул, пожевал губами, раздумывая, а потом взглянул на Авила. Господин со скрипичным футляром, точнее, господин теперь без скрипичного футляра мгновенно выпрямился, щёлкнул каблуками и отчеканил:

– Это договор между двумя… – тут его запал иссяк, и он умолк, подыскивая слова, – между двумя сторонами. Чрезвычайно важный договор. Мы посчитали нужным раскрыть факт его подписания третьей стороне, представители которой здесь присутствуют. Им даже разрешили ознакомиться с содержанием бумаги. Без выкопирования, конечно. И в обстановке строжайшей секретности.

– Странно, что вам удалось говорить так долго и не сказать ровным счётом ничего, – хмыкнул Вийт. – Мне нужны подробности.

Авил беспомощно поглядел на старика. Граб Ваккеевич прокашлялся.

– Это документ… – произнёс он неуверенно. – Это документ… очень ценен для… для… Если станет известно, что мы показали его… э-э-э… соглашение будет немедленно разорвано, а репутации… гм… нашей репутации будет нанесён непоправимый ущерб. В то же время… э-э-э… множество иных… гм… сторон заплатят большие деньги, чтобы заполучить его себе и тем самым приобрести рычаг давления на… на подписавших. И наконец, если разразится публичный скандал…

В этот момент салон потряс возмущённый вскрик. Один из безусых с силой оттолкнул от себя Фирса и отскочил от него сам.

– Das ist!.. Возмутительный есть! – воскликнул он. Немецкий акцент данного господина был заметно мягче, чем у его начальника. – Я не позволять! Я потомок род Вюртенлемман!

– Halt! – немедленно скомандовал граф фон Биландт-Рейдт. – Gehorchen![53]53
  Стоять! Повиноваться! (нем.)


[Закрыть]

Бунтовщик замер в растерянности, всего на мгновение, но этого оказалось достаточно, чтобы Фирс выхватил у него из-за пазухи несколько листов чистой бумаги и карандаш.

– Что это значит? – возмущённо воскликнул Граб Ваккеевич.

– Was soll das heissen?[54]54
  Что это значит! (нем.)


[Закрыть] – прорычал граф фон Биландт-Рейдт.

– Ich[55]55
  Я (нем.).


[Закрыть]… Я… – потерянно лепетал мужчина.

– Кто этот человек? – спросил Вийт.

– Руперт Йозеф Теодор фон Вюртенлемман, барон цу Шелленберг, – кивнул граф.

– Я лишь хотеть… – лепетал пойманный, – записать по памяти… чтобы думать… потом!..

– Мы так не договаривались! – взрычал прогневанный Граб Ваккеевич, наступая на своего молодого коллегу господина фон Биландт-Рейдта. – Вы дали мне слово!

– Да, так есть! – виновато бормотал тот. – Я буду наказать барон! – он повернулся к провинившемуся и воскликнул разочарованно: – Rupert, wie kannst du![56]56
  Руперт, как ты мог! (нем.)


[Закрыть]

Комнатка была пуста, если, конечно, не считать означенного стола да трёх кичливых пейзажей новомодного художника на стенах. Более – ничего.

Ах да! В углу лежал раскрытый скрипичный футляр, а под ногами перекатывались четыре гирьки, которыми когда-то удерживались углы документа.

– Этот иллюминатор открывается? – крикнул из комнаты Вийт.

Он ощупывал раму единственного окна, служившего здесь источником света, но не мог найти ни ручки, ни замка, ни какого-либо иного отпирающего механизма.

– Нет! – откликнулся капитан дирижабля со своего поста. – Не предусмотрено инженерной конструкцией!

Детектив кивнул. Одним движением он перевернул стол и принялся обшаривать столешницу и ножки.

– Потайных камер нет… – бормотал он задумчиво. – А почему вы вообще пришли сюда, господин Ясенецкий?

– Я получил зов о помощи! – ответил дирижаблист. – Записку!

– Вот как? – изумился Вийт и вышел в салон. – Она при вас?

Капитан «Барсука» протянул измятый обрывок бумаги.

– Стюарды нашли это под одной из тарелей. Вывезли столик с опустевшими блюдами на камбуз, стали убирать и…

Вийт расправил записку.

«Спасите! Какие-то господа утащили меня от папеньки, заперли в коммерческом салоне и готовятся совершить что-то ужасное. Помогите!»

– Гм, действительно, трудно устоять, – пробормотал Ронислав Вакулович. – Написано печатными буквами… Без ошибок… Впрочем, если бы у вас было время подумать, вы легко бы поняли, что это фальшивка.

– Когда джентльмен получает подобное письмо, он не рассуждает! – надменно ответил Ясенецкий.

– Какая гнусная ложь, эта записка! – вскричал Граб Ваккеевич. – Что же вы сразу не сказали!

– Возмутительный! – подтвердил граф фон Биландт-Рейдт и вновь вздёрнул свой аристократический нос.

Сыскной надзиратель вернул клочок бумаги капитану и направился в комнату.

– Кто мог написать сей пасквиль? – пробормотал господин Авил, которого как раз обыскивал Фирс. – И зачем?

– Очевидно, что вор, – пожал плечами истопник. Вийт обернулся было, чтобы ответить на вопрос, но видя, что его помощник сам взялся за разъяснения, продолжил свой путь. – И цель у преступника могла быть лишь одна – когда капитан начнёт ломиться в салон, все, соблюдая секретность, покинут комнату и можно будет беспрепятственно совершить кражу.

– Как низко! – возмутился Граб Ваккеевич.

Вийт тем временем приступил к осмотру скрипичного футляра. Тот был несомненно пуст – ни скрипки, ни смычка, ни документа – лишь в специальных пазах виднелись пинцеты, запасные струны, канифоль.

– Позвольте… – пробормотал Ронислав Вакулович. – Как я сразу не понял!..

Все головы мгновенно повернулись в его сторону.

– Это ведь футляр от ребе́ка! – сыщик поискал глазами господина Авила. – Это ведь ребек?

Подтянутый мужчина несколько удивлённо кивнул.

– Какой век? – просиял Вийт.

– Четырнадцатый, – всё так же растерянно ответил Авил. – Но какое это имеет отношение?..

– А где сам инструмент? – не унимался Вийт.

– Дома, – пожал плечами мужчина. – Мне нужен был футляр для маскировки, вот я и…

– Вы должны мне показать этот ребек! – вскричал сыщик.

– Непременно, – пробормотал господин Авил, неуверенно оглянувшись на Граба Ваккеевича.

Вийт вновь ощупал стенки футляра, постучал костяшками пальцев по подозрительным местам и попробовал на крепость стыки.

Наконец он отшвырнул футляр в сторону и принялся снимать со стен пейзажи. Все они принадлежали кисти одного ныне модного художника. То были обычные картины – с холстом, расцвеченным буйством красок на лицевой стороне и инвентарными чернильными номерами сзади. Такие их автор, пользуясь своей внезапной сиюминутной славой, продавал в последние месяцы десятками.

– В рамах ничего спрятать нельзя, – говорил дедуктивист. – Это и не рамы даже, просто тонкие деревянные планочки…

Дверь в комнатку открывалась внутрь, и дедуктивист заглянул за неё. Там была лишь стена, такая же, как и везде здесь – окрашенная светлой краской переборка. Ни стыков, ни дыр, ни потайных ходов!

– А что могло так громко загрохотать, когда все мы были в салоне? – спросил господин Авил, поправляя после обыска Фирса одежду.

Вийт уже ползал на коленях по полу. Его нос едва не утыкался в ковёр, ладони скользили по ворсу. Все присутствующие безотрывно следили за каждым его движением.

– Это как раз просто! – ответил сыщик, подбирая и просматривая на свет найденную соринку. Убедившись, что это ничто и на улику не тянет, он отбросил находку и продолжил осмотр.

– Возможно, для вас, – в раздражении пожал плечами Граб Ваккеевич, – но не для нас! В комнате нечему упасть! Да и ворс смягчил бы любой звук!

– Что ж, – пробормотал Вийт, поднимаясь на ноги, – ковёр от стены до стены, разрезов нет, края плотно закреплены под плинтусами, целостность нигде не нарушена, – сыщик подобрал гирьки и осмотрел каждую из них со всех сторон. Потом взглянул на Граба Ваккеевича и уронил одну из них на стол. Раздался грохот, такой же, как тот, что донёсся из запертой комнатки всего несколько минут назад. – Преступник издал тот звук вот так. Причём издал его специально!

– Но зачем?! – в один голос воскликнуло несколько господ.

– Если я буду знать это, – мрачно проговорил Вийт, – я буду знать всё!

Ронислав Вакулович и Фирс стояли на пороге пустой комнаты. Их глаза рыскали по нехитрой обстановке, пытаясь хоть что-то заметить, хоть что-то отыскать. Небольшие размеры помещения и отсутствие мебели не оставляли особых надежд на неожиданные открытия.

– Ну, положим, мы знаем, где документ, – пробормотал Вийт.

– Это очевидно, – так же тихо ответил Фирс. И добавил: – А ведь когда все побежали в комнату, никто не обернулся, ты заметил?

Вийт моргнул.

– Все смотрели только на опустевший стол… – проговорил он непонимающе. Заоглядывался, обводя взглядом комнатку. Его лицо разгладилось, глаза вспыхнули. – М-да! – хмыкнул сыскной надзиратель. Потом вдруг развернулся всем телом. Заглядывавший ему через плечо Граб Ваккеевич оказался прямо перед ним и от неожиданности отпрянул. – Кстати, господа, как вам нравится «Барсук»?

– Ах оставьте! – буркнул глава усачей, отодвигаясь. – Не до того!

– Позвольте! – не согласился с ним Ронислав Вакулович. – Пусть сегодняшние треволнения и помешали вам насладиться путешествием, но предыдущие плавания ведь не могли не оставить у вас приятных впечатлений!

– Я не понимай, – в раздражении буркнул граф фон Биландт-Рейдт. Он тоже стоял позади, хоть и не тянул шею, как старикан. – Задавать точный вопросы! Я намёк не понимай!

– Да, конечно, – кивнул Вийт. – На каком языке была составлена пропавшая бумага?

– Как всякий международный… э-э-э… документ, – ответил Граб Ваккеевич. – На французском. Это важно?

– Как знать! – пожал плечами дедуктивист.

– Отставить! – прорычал граф, окончательно теряя терпение. – Не нужно политес! Куда деться пакт из запертый комната?! Как сбежать вор?! Вы знать?

– Вор не сбежал, – спокойно ответил Вийт. – Вор среди нас.

Трепет удивления пробежал по салону.

– К-как?.. – воскликнул поражённый Граб Ваккеевич. Его усы встопорщились более обычного. Глаза округлились. Он с изумлением обвёл взглядом собравшихся.

– Смотрите, – покладисто ответил Вийт. – Предположим, я преступник. Я вместе со всеми смотрю на документ, – он встал около стола. – Раздаётся стук во входную дверь салона, все в растерянности оглядываются и начинают выходить из комнаты. В поднявшейся суматохе я отступаю за дверь, – Вийт одним шажком скользнул туда. – Последний из выходящих закрывает за собой дверь, поскольку нельзя допустить, чтобы неизвестный человек, ломящийся в салон, увидел документ. Я остаюсь внутри в пустой теперь комнате. Внимание всех приковано к господину Ясенецкому, так что моё отсутствие никто не замечает, – Ронислав Вакулович шагнул к столу. – Я ворую документ… – он сделал несколько неопределённых пасов руками. – Теперь мне важно, чтобы все бросились назад, поскольку с каждым мгновением растёт вероятность, что кто-нибудь заметит, что меня нет в салоне, – детектив бросил гирьку, раздался грохот. Вийт опять отступил к стене в то место, которое было скрыто при распахнутой двери. – Пропажу документа обнаруживают, все потрясены, комната наполняется множеством людей, каждый из которых смотрит только на стол, – Вийт сделал шажок вперёд. – Я выхожу из-за двери, смешиваясь с остальными.

– Не может быть! – схватился за сердце Граб Ваккеевич. – Как это… подло!

– Как простой есть! – дёрнул головой граф фон Биландт-Рейдт. Не удержавшись, он многозначительно посмотрел на своих подчинённых. Даже бровь приподнял. Неподготовленный зритель решил бы, что генерал восхищён способом, которым неизвестный вор совершил кражу.

По лицам некоторых безусых было видно, что им хочется щёлк-нуть каблуками и отдать честь.

– Но где же… – в растерянности отозвался Досифей Лукич, – где же документ?

Человек с железным зубом даже сделал шаг вперёд.

– Есть лишь одно место, где можно спрятать бумагу такого размера за столь короткое время! – воскликнул Вийт.

Он уверенно подошёл к картинам, оставленным им на полу у стены, и развернул их все задниками.

– На этой инвентарный номер выглядит чуть иначе, – сказал Ронислав Вакулович, ткнув пальцем.

Не прибегая к инструментам, он руками раздвинул планки рамки. Крохотные гвоздики, скреплявшие конструкцию, легко поддались.

– Нужно лишь поместить документ позади пейзажа, прикрыть его принесённым с собой ещё одним куском холста и скрепить сей sandwich[57]57
  Сэндвич (англ.)


[Закрыть] планками рамки!

Сыщик потянул за то, что казалось задником картины, и оно поддалось, превратилось в отдельную тряпицу. Под ней, поверх настоящего задника обнаружился…

Вздох изумления пронёсся по салону.

Да, пропавший пакт был там!

Едва Вийт сдёрнул фальшивый задник, бумага приподнялась на краях, а потом в одно мгновение свернулась в свиток.

– Боже! Боже милосердный! – вскричал Граб Ваккеевич, бросаясь к столу. – Какое счастье! – он схватил бумагу. Он водил по ней руками. Он читал её. Он смотрел её на просвет. Он кружил с ней по комнате. Он ласкал печати пальцами и смеялся. – Нашлась! Нашлась!

Мужчины – безусые и с усами – столпились вокруг ликующего оратора, запанибратски хлопали его по плечу, улыбались, поздравляли и шумели без меры. Каждый тянулся к вновь обретённому документу, каждый хотел к нему притронуться.

– Однако… – проскрипел Руперт Йозеф Теодор фон Вюртенлемман барон цу Шелленберг. – Однако… Это значить, что похититель есть герр капитан Ясенецкий!

Граб Ваккеевич замер с поднятой в обеих руках бумагой. Смех застыл на его губах. Все обернулись.

– Я? – изумился дирижаблист. – Но позвольте!..

– Мало есть украсть пакт, – жёстко проговорил цу Шелленберг. – Нужно есть ещё потом и забрать он! Мы все теперь будем под подозрений, даже под наблюдений! Никто из нас не мочь вернуться сюда! Только господин Ясенецкий мочь прийти в этот комната, вынуть соглашение и вынести его с дирижабле!

– Но я ведь был всё время здесь, у входной двери в салон! – растерянно воскликнул воздухоплаватель.

– А ведь действительно, – кивнул господин Авил, – наш капитан оставался вдали от комнаты.

– Бумага не потеряет своей ценности и разрушительной силы даже через месяцы, возможно, годы, – отозвался Вийт, – так что вор вполне может подождать, пока всё уляжется, наблюдение снимут, и только потом забрать документ.

– Это вы! – вдруг вскричал Граб Ваккеевич, бросаясь к цу Шелленбергу. Документ всё ещё был в руках старика. – Это сами вы и есть!

– Я иметь другой план! – гордо выпрямился фон Вюртенлемман. – Я хотеть копировать пакт, не есть хотеть украсть он!

– Да, так! – буркнул фон Биландт-Рейдт. – Это есть древний род, в нём не быть вор!

– Похитителю было необходимо… – повысил голос Вийт. Он протиснулся между Грабом Ваккеевичем и цу Шелленбергом. – Похитителю было необходимо знать, заранее знать, как выглядит комната, каков размер картин, какими гвоздиками сбиты рамы, какими чернилами и как написаны инвентарные номера на задниках… – Вийт говорил веско, уверенно, решительно. Накалившиеся было страсти стали утихать. Все слушали дедуктивиста. – Преступник должен был знать это, иначе просто не смог бы разработать и осуществить свой план. Вспомните, что вор принёс с собой и записку якобы похищенной девицы, и кусок холста нужного размера с заранее нанесённым на него инвентарным номером! Это мог сделать только тот, кто уже был здесь, в этом салоне, в этой комнате, видел эти картины!

Зависла тишина.

– Кто уже бывал на «Барсуке»? – грозно спросил Граб Ваккеевич, поворачиваясь к подчинённым и гостям.

Все молчали.

Спустя несколько тягучих секунд отозвался Досифейка.

– Я, – растерянно прогудел он. – Когда сопровождал вас с семейством на рождество…

– И я, – пробормотал господин Авил. – На той неделе. Я эту встречу готовил, вы мне расходы подписывали…

– Я прошлый лето… – с лёгким испугом сказал цу Шелленберг.

– Нет-нет, – вмешался Вийт, прерывая ещё какого-то безусого господина, выступившего вперёд. – Важно, кто был здесь после того, как в комнате повесили эти картины, – сыщик обернулся к Ясенецкому: – Когда они здесь появились?

– Около месяца назад, чуть меньше, – неуверенно пробормотал дирижаблист. – Нужно проверить по книгам. Мы приобрели пейзажи на аукционе в…

– Около месяца, – удовлетворённо кивнул сыщик. – Кто из вас, господа, был на «Барсуке» в течение последнего месяца? – Вийт обвёл взглядом присутствовавших, а потом тронул за рукав капитана: – Мы ведь сможем прямо сейчас просмотреть списки пассажиров за эти несколько недель?

– Мы храним копии билетов, они все именные, – кивнул Ясенецкий заметно повеселевшим тоном. – Более того, в конце каждого полёта и гости, и их сопровождающие расписываются в учётной книге. Это требование закона.

– Итак, кто был на «Барсуке» в течение последнего месяца? – повторил свой вопрос Вийт.

Головы одна за другой стали поворачиваться к господину Авилу. Граб Ваккеевич смотрел на своего подчинённого, и в глазах его читались и неверие, и разочарование. Руки старикана опустились. Один из концов драгоценного документа свесился и распластался на полу.

И тут что-то произошло с господином Авилом. Он выпрямился, став заметно выше. Черты лица его разгладились, изменив сам вид мужчины. Взор стал пронзительным, обжигающим.

– Ваша безответственная политика разрушительна! – отчеканил он громко и уверенно. В голосе звенела сталь. – Долг каждого патриота остановить это скатывание в бездну! Я попытался, и у меня не получилось, но найдутся другие порядочные люди, и их будет не один воин, а легион!..

– C’est indigne![58]58
  Это позор! (фр.)


[Закрыть] Вам должно быть стыдно! Почему вы не предупредили меня! – негодующе шептала Ветрана Петровна, и её глаза горели яростью. – Что за ползание по обшивке дирижабля? Что за театральщина!..

– Но мы!.. – воскликнул Вийт и тут же понял, что своим слишком громким голосом рискует привлечь внимание подруг графини. Он понизил голос до едва слышимого и повторил: – Но мы расследовали важное дело!..

– Надо было всё объяснить! – взгляд барышни испепелил его дотла. – А вы просто ушли! Бросили меня, как ненужную куклу!

На прогулочной палубе было довольно много народу. По дирижаблю уже пронёсся слух об очередной победе Вийта, и всем хотелось взглянуть на него. Сути происшествия никто не знал, но стюарды ходили со столь загадочными лицами, а капитан отмалчивался столь многозначительно, что сомнений не оставалось – детектив только что раскрыл какое-то страшное преступление. В коммерческий салон, кстати, никого не пускали. Возможно, там под замком сидел разоблачённый злодей.