Текст книги "Тайна желтых нарциссов"

XXVI

Наступило глубокое молчание. Тарлинг чувствовал биение своего сердца.

– Когда я в тот вечер ушла из фирмы, – продолжала Одетта, – я решилась поехать к матери и остаться у нее два или три дня, пока не поступлю на новую должность. Мистер Милбург проводил в Гертфорде только конец недели. Для меня было бы совершенно невозможно жить с ним под одной крышей после того, как я узнала о нем решительно все.

Я вышла из своей квартиры приблизительно в половине седьмого вечера. Я точно уже не могу вспомнить минуту, но это было приблизительно в это время, потому что я хотела поехать в Гертфорд семичасовым поездом. Когда я прибыла на станцию, я купила билет и нагнулась, чтобы достать свою сумочку, но в этот момент почувствовала, что кто-то коснулся моей руки. Я обернулась и узнала мистера Милбурга, который был очень взволнован и подавлен. Он уговорил меня поехать поездом позже и взял с собой в маленький ресторан, где он занял отдельный кабинет. Он сказал мне, что получил весьма дурные известия, которыми он должен со мной поделиться.

Я оставила свой багаж на хранение и пошла с ним. Мы поужинали, и он тем временем рассказал мне, что находится на краю разорения. Мистер Лайн поручил одному сыщику собрать весь материал против него, только злоба Лайна против меня была в тот момент настолько велика, что он отказался от своего намерения.

– Ты только одна можешь спасти все положение, – сказал Милбург.

– Как я могу спасти тебя? – спросила я с удивлением.

– Ты попросту должна взять ответственность за растрату на себя, иначе на твою мать падут очень тяжкие подозрения.

– Она знает об этом?

Он кивнул в знак согласия. Потом только я открыла, что это было ложью и что он, играя на моей любви к матери, хотел заставить меня сделать это. Я была сильно потрясена и застыла от ужаса при мысли, что моя бедная мать может быть замешана в этот ужасный скандал. И, когда он потом потребовал от меня, чтобы я под его диктовку написала признание в своей вине, я сделала это без малейшего возражения и дала уговорить себя первым же поездом покинуть Англию, уехать во Францию и оставаться там долго, пока все не успокоится. Это все.

– Почему же ты сегодня вечером приехала в Гертфорд?

Она улыбнулась:

– Я хотела получить обратно свое признание. Я знала, что Милбург хранил его в денежном шкафу. Я встретилась с ним после того, как покинула гостиницу. Он предварительно позвонил мне и указал магазин, где я могла скрыться от надзора со стороны сыщиков, и тогда он сказал мне…

Она вдруг замолчала, и краска залила ее лицо.

– Он сказал тебе, что я люблю тебя, – спокойно дополнил Тарлинг.

Она кивнула головой.

– Он грозил мне извлечь из этого положения пользу для себя и показать тебе мое письменное признание.

– Теперь я понимаю всю связь, – сказал Тарлинг, облегченно вздыхая. – Слава богу, завтра я арестую убийцу Торнтона Лайна!

– Нет, пожалуйста, не делай этого, – попросила она, положив ему руку на плечо и печально поглядев на него.

– Ты ошибочно подозреваешь его. Мистер Милбург этого не делал.

– Кто же послал телеграмму твоей матери о том, что ты не можешь приехать?

– Это был Милбург.

– Разве он отправил не две телеграммы? Не можешь ли ты вспомнить?

– Да. Но я не знаю, кому он отправил вторую.

– Это мы тоже разузнали, потому что оба формуляра были заполнены одним и тем же почерком.

– Но…

– Моя милая, ты больше не должна беспокоиться. Тебе в ближайшем времени придется проделать еще очень много тяжелого, но ты должна бодро глядеть на будущее не только ради себя и твоей матери, но также и ради меня, – нежно добавил он.

Несмотря на всю тяжесть своего положения, она улыбнулась ему со взглядом, полным любви.

– Но ты предполагаешь нечто, как факт?

– Что ты думаешь? – спросил он удивленно.

– Ты думаешь, – она покраснела до корней волос, – что я люблю тебя и выйду за тебя замуж?

– Да, я думаю это, – медленно ответил Тарлинг. – Может быть, с моей стороны была только тщеславием уверенность в этом?

– Может быть, это было верным чувством, – сказала она и крепко сжала его локоть.

– Но сейчас я должен доставить тебя к твоей матери.

Дорога показалась ему на редкость короткой, хотя они шли очень медленно. Счастье казалось ему невероятным, как сон.

У Одетты был ключ к воротам парка, и они вошли.

– Твоя мать знает о том, что ты сегодня в Гертфорде? – вдруг спросил он.

– Да, я была сегодня у ней прежде, чем последовала за тобой.

– Она знает…

У него не хватило духу закончить фразу.

– Нет, – сказала Одетта, – она не знает. И если бы она узнала, то ее сердце не выдержало бы ужасающей правды. Она любит Милбурга. Он всегда очень предупредительно и внимательно относится к ней, и она любит его так сильно, что верит слепо всем его объяснениям насчет таинственности его прихода и ухода. В ее сердце еще никогда не зарождалось ни малейшего подозрения.

Они пришли к тому месту, где он поднял кожаный портфель. Дом был погружен в темноту, и нигде нельзя было заметить света.

– Мы пройдем через дверь под колоннадой. По этой дороге всегда приходит мистер Милбург. У тебя есть лампочка?

Он посветил ей так, что она могла найти замочную скважину. Она хотела отпереть дверь, но дверь сама подалась и открылась.

– Дверь не заперта, – испуганно сказала она. – Но ведь я же вполне уверена в том, что я ее заперла.

Тарлинг обследовал замок при свете своего карманного фонарика и увидел, что в задвижку был вставлен маленький кусочек дерева, так что язычок замка не мог выскочить сам.

– Как долго ты находилась в доме? – быстро спросил он.

– Всего лишь пару минут.

– А ты заперла двери за собой, когда входила в дом?

Одетта минутку подумала.

– Может быть, я и забыла, – сказала она потом. – Понятно, я оставила дверь открытой, ведь я вышла из дому не этим путем. Моя мать выпустила меня через переднюю дверь.

Тарлинг стал шарить карманным фонариком по вестибюлю и увидел в глубине его лестницу, покрытую толстой дорожкой. У него уже было предположение о случившемся. Кто-нибудь, должно быть, видел, что дверь была только прикрыта, потому что тот, кто вошел в дом, собирался быстро вернуться обратно и сунул кусочек дерева в замок, чтобы дверь больше не могла быть заперта.

– Что тут могло случиться? – озабоченно спросила она.

– Ничего, – сказал Тарлинг. – Быть может, это сделал твой отчим, потому что потерял свой ключ.

– Но ведь он мог бы пройти через переднюю дверь, – боязливо сказала она.

– Я пойду вперед, – сказал Тарлинг с беззаботным видом, хотя его самого охватило щемящее чувство.

Он осторожно поднялся по лестнице, держа лампу в одной руке, револьвер в другой.

Ступени вели на обширную площадку, огороженную перилами. Здесь он увидел две двери.

– Вот комната моей матери, – сказала Одетта, указывая на ближайшую дверь. Ее вдруг охватил страх, и она задрожала.

Тарлинг, желая ободрить ее, обхватил ее рукой. Он подошел к двери и осторожно нажал ручку. Но, почувствовав препятствие, он изо всей силы налег на дверь. В конце концов ему удалось настолько широко открыть ее, что он мог заглянуть внутрь.

На письменном столе горела лампа. Они не могли увидеть свет снаружи, потому что окно было прикрыто тяжелыми занавесями. Но он не глядел ни на окна, ни на письменный стол. За дверьми, на полу, лежала миссис Райдер. На ее лице застыла тихая улыбка, а в груди, в области сердца, торчала рукоятка кинжала.

XXVII

Одним взглядом Тарлинг окинул всю комнату.

Он снова обернулся к Одетте, которая хотела проникнуть в помещение. Нежно взяв за руку, он увлек ее обратно на площадку.

– Что случилось? – испуганно спросила она. – Пусти меня к матери!

Она пыталась высвободиться из его рук, но он крепко держал ее.

– Будь мужественной, – внушительно сказал он, ласково погладив ее.

Он открыл вторую дверь, увлек Одетту за собой в комнату и зажег свет. Они оба находились в спальне, в которой редко проживал кто-нибудь. Из этого помещения вела еще другая дверь в противоположном направлении, очевидно, внутрь дома.

– Куда ведет эта дверь? – еще раз спросил он.

Она, казалось, не слушала его.

– Мама! Мама! – в страхе воскликнула она. – Что с ней случилось?

– Куда ведет эта дверь? – еще раз спросил он.

Вместо ответа она заглянула в сумочку и подала ему ключ.

Он открыл дверь и попал в длинную галерею, из которой открывался вид на передний вестибюль.

Она пошла следом за ним. Он взял ее снова за руку и отвел обратно в маленькую комнату.

– Ты должна быть спокойной, теперь все зависит от того, хватит ли у тебя мужества. Где находятся комнаты прислуги?

Она неожиданно вырвалась из его рук и поспешила в комнату матери.

– Ради бога, Одетта, не ходи туда!

Но она изо всей силы налегла на дверь и очутилась в комнате матери.

Она сразу же увидела ужасное зрелище, опустилась на пол рядом с покойной и целовала ее холодные губы.

Тарлинг тихо увлек ее за собой, поддерживая за талию, обратно в галерею. Он увидел, как какой-то обезумевший человек, имевший на теле только рубашку и штаны, бежал вверх по галерее. Тарлинг предположил, что это дворецкий.

– Разбудите всю прислугу, – тихо сказал он. – Миссис Райдер убита.

– Убита? – крикнул человек в ужасе. – Но ведь этого же не может быть?

– Помогите мне, быстрее, – настойчиво сказал Тарлинг. – Мисс Райдер упала в обморок.

Они вместе унесли Одетту в жилую комнату и положили ее на диван. Тарлинг оставался при ней до тех пор, пока ему на смену не пришла служанка.

Потом он вместе с дворецким вернулся в комнату, где лежала убитая. Он зажег все электрические лампы и предпринял точное обследование всего помещения. Окно, ведущее к перекрытому стеклянной крышей зимнему саду, было наглухо закрыто.

Тяжелые шторы, которые Милбург опустил, вероятно, в тот момент, когда он доставал кожаный портфель, были нетронуты. Судя по тому, что у миссис Райдер на лице застыло спокойное, мирное выражение, он заключил, что смерть пришла внезапно и неожиданно. По всей вероятности, убийца подкрался сзади, в тот момент, когда она стояла рядом с диваном. Она, по-видимому, желая скоротать время до возвращения дочери, собиралась взять книгу из маленького шкафа, находившегося у дверей. Он действительно нашел на полу книгу, которая, очевидно, выпала из ее рук в тот момент, когда ей нанесли смертельный удар.

Оба подняли умершую и положили ее на диван.

– Теперь сходите в город, или, может быть, у вас здесь есть телефон?

– Есть, сэр.

– Тогда ходить будет излишне.

После того как Тарлинг уведомил местную полицию, он велел соединить себя со Скотланд-Ярдом, чтобы вызвать Уайтсайда.

Когда он посмотрел в окно, то увидел, что небо на востоке начинает проясняться, но бледный серый свет делал еще более кошмарной ужасную тьму вокруг.

Он стал разглядывать оружие, при помощи которого было совершено убийство. Оно имело вид обыкновенного кухонного ножа. Он нашел на рукоятке несколько выжженных букв, которые от частого употребления уже успели почти стереться. С трудом он мог разобрать прописное «М», а потом узнать еще две другие буквы, которые походили на прописное «К» и прописное «А».

«М.К.А.»?

Он попытался угадать значение этой надписи. В этот момент вернулся дворецкий.

– Молодая леди чувствует себя очень плохо, сэр. Я послал за врачом.

– Вы правильно поступили, – сказал Тарлинг. – Все эти волнения и испуг были чересчур тяжелы для бедной девушки.

Он снова подошел к телефону и на сей раз вызвал соединение с одной из лондонских больниц. Он велел послать больничную карету, чтобы незамедлительно увезти Одетту. Когда он позвонил в Скотланд-Ярд, он просил немедленно прислать в Гертфорд Линг-Чу. Он питал большое доверие к китайцу, в особенности в данном случае, где все следы еще были совершенно свежи. Линг-Чу обладал почти сверхъестественными способностями и нюхом гончей собаки.

– Никто не должен заходить в верхние помещения, – сказал он дворецкому. – Когда прибудут врач и шериф, вы их впустите через передний вход, а если меня здесь не будет, то вы ни под каким видом не должны допустить, чтобы кто-нибудь воспользовался задней лестницей, ведущей к колоннаде.

Он сам вышел из дому через переднюю дверь, собираясь совершить обход участка. Он, признаться, мало надеялся найти при этом что-нибудь новое. С рассветом наверно можно было много найти, но было бы невероятным, чтобы убийца остался поблизости от места преступления.

Парк был довольно большой и густо усажен деревьями. Сквозь чащу змеилось много дорожек, которые вели к высоким стенам, ограждающим парк.

В одном углу находилась довольно открытая площадка, не засаженная ни деревьями, ни кустами. Он поверхностно обыскал это место и осветил фонариком длинные ряды овощных грядок. Он уже собирался уходить, когда вдруг открыл на заднем плане черное здание, которое он принял за жилище садовника. Он направил на него свой карманный фонарик. Что это, игра фантазии или он на самом деле на мгновение увидел бледное лицо, выглядывающее из-за угла домика? Он снова направил на это место свет, но ничего нельзя было заметить. Он подошел к домику, обошел кругом, но не мог никого найти. Несмотря на это, у него было неопределенное ощущение, что кто-то, пользуясь густой тенью, отбрасываемой домом, прокрался в частые заросли, окружавшие дом с трех сторон. Он снова зажег свой фонарик, но свет был недостаточно силен, чтобы различить что-нибудь на большом расстоянии. Он пошел поэтому туда, где предполагал найти эту фигуру. Один раз он готов был поклясться, что ясно услышал хруст веток.

Он поспешил по направлению к месту, откуда исходил шум. Теперь он был вполне уверен, что кто-то прятался в зарослях. Он услыхал быстрые шаги, потом снова воцарилось глубокое молчание. Он побежал вперед, но, по-видимому, переусердствовал, потому что вдруг услышал подозрительный шорох позади себя. Он тут же обернулся.

– Кто там? – громко крикнул он. – Стой, или я стреляю!

Но ответа не было. Пока он ожидал, услышал трение обуви о стену. И он знал, что беглец пытается перелезть через стену. Он обернулся в том направлении, откуда послышался шум, и снова ничего не нашел.

Но вдруг сверху раздался резкий дьявольский смех. Смех звучал настолько жутко, что Тарлинга охватил ужас. Верх стены был покрыт свисающими ветками так, что его фонарик не мог ничем помочь.

– Сейчас же слезайте, или я стреляю!

Но опять раздался этот ужасный демонический смех, который звучал полубоязливо, полуиздевательски.

– Убийца! Проклятый убийца! Ты убил Торнтона Лайна! На тебе! – вдруг закричал сверху кто-то хриплым голосом.

Тарлинг услыхал, как сквозь ветки что-то упало вниз. На его руку упала капля. Он с криком смахнул ее, потому что жидкость жгла как огонь. Таинственный незнакомец спрыгнул на другую сторону и убежал. Сыщик нагнулся и при свете лампы поднял предмет, которым бросили в него. Это была маленькая бутылочка, а на этикетке стояло «Купоросное масло».

XXVIII

На следующее утро, часов в десять, Уайтсайд и Тарлинг сидели на диване, снявши сюртуки, и пили кофе. В полную противоположность полицейскому Тарлинг выглядел усталым и осунувшимся. Уайтсайда тоже подняли рано с постели, но предварительно он успел хорошо выспаться.

Они сидели в комнате, в которой была убита миссис Райдер. Темно-красные пятна на ковре были говорящими свидетелями этой жуткой трагедии.

Они молча сидели рядом, и каждый думал о своем. Ввиду известных личных соображений Тарлинг рассказал не все, что совершилось этой ночью.

Также о встрече с таинственным незнакомцем у стены парка он не упомянул ни слова.

Уайтсайд закурил сигарету. Треск зажженной спички пробудил Тарлинга из сонного состояния.

– Каково ваше мнение обо всей этой истории? – спросил он.

Уайтсайд покачал головой.

– Если бы что-нибудь было украдено, можно было бы найти простое объяснение, но этого не было, и мне очень жаль бедной девушки!

Тарлинг кивнул:

– Это ужасно. Доктору пришлось сперва дать ей наркотические средства, иначе ее невозможно было увести отсюда.

– Вся история весьма неприятна и запутана, – сказал полицейский инспектор и задумчиво провел рукой по лбу. – Разве молодая девушка не могла дать никаких показаний, которые могли бы послужить исходной точкой для поимки убийцы?

– Нет, она не могла дать никаких показаний. Она приехала к своей матери и оставила открытой заднюю дверь, так как первоначально предполагала вернуться тем же путем, окончив разговор с матерью. Но миссис Райдер выпустила ее через переднюю дверь. Очевидно, кто-то наблюдал за ней и ожидал, пока она снова выйдет. Но, когда она долго не появлялась, он прокрался в дом. Это, наверно, был Милбург, – сказал Уайтсайд.

Тарлинг не ответил. Он имел свое собственное мнение, но в данный момент еще не хотел высказывать его.

– Совершенно ясно, что это был Милбург, – сказал Уайтсайд. – Он ночью приходил к вам – мы знаем, что он находился в Гертфорде, мы знаем также, что он пытался убить вас, потому что думал, что девушка предала его и вы проникли в его тайну. А теперь он убил еще ее мать, которая, по всей вероятности, о таинственной смерти Торнтона Лайна знала гораздо больше своей дочери.

Тарлинг поглядел на часы.

– Линг-Чу, собственно говоря, уже должен был прибыть, – сказал он.

– Ах, так вы послали за своим китайцем? – с удивлением спросил Уайтсайд. – Я думал, что вы отказались от подозрений против него.

– Я позвонил ему несколько часов тому назад.

– Гм. Разве вы предполагаете, что он знает что-нибудь об этой истории?

Тарлинг отрицательно покачал головой:

– Нет, я твердо верю тому, что он мне рассказал. Когда я передавал его историю в Скотланд-Ярде, я не ожидал, что она и вас сумеет убедить. Но я хорошо знаю Линг-Чу. Он еще никогда не солгал мне.

– Убийство – скверное дело, – ответил Уайтсайд. – И если человек не лжет даже тогда, когда дело пахнет виселицей, то он вообще не лжет никогда.

Внизу остановился автомобиль, и Тарлинг подошел к окну.

– Вот и Линг-Чу, – сказал он.

Через несколько минут китаец бесшумно вошел в комнату. Тарлинг коротким кивком ответил на его поклон и рассказал ему вкратце все, что здесь произошло. Он говорил с ним по-английски, так что Уайтсайд был в состоянии следить за разговором, время от времени вставляя свои замечания. Китаец слушал, не говоря ни слова, и, когда Тарлинг кончил, он отвесил короткий поклон и покинул комнату.

– Вот здесь письма, – сказал Уайтсайд после того, как Линг-Чу вышел. Две пачки писем в образцовом порядке лежали на письменном столе миссис Райдер.

Тарлинг придвинул стул и сел.

– Здесь все?

– Да, я сегодня с восьми часов утра обыскивал весь дом и ничего больше не мог найти. Те справа – все от Милбурга. Они подписаны только инициалом «М», это его особенность, но на всех письмах указан его городской адрес.

– Вы их уже читали? – спросил Тарлинг.

– Я даже два раза прочел, но ничего не нашел такого, что могло бы служить уликой против Милбурга. Это самые обыкновенные письма, которые по большей части касаются мелких дел и вкладов, которые Милбург делал именем свой жены, вернее говоря, именем миссис Райдер. Из них легко можно увидеть, как глубоко бедная женщина была замешана во всю эту историю, ничего не зная о преступлении Милбурга.

Тарлинг по порядку стал вынимать письма из конвертов, прочитывал их и снова клал обратно. Он дошел до половины пачки, как вдруг остановился и поднес одно письмо к свету.

– Послушайте-ка, – обратился он к Уайтсайду. – «Прости меня, что я посылаю тебе запятнанное письмо, но я страшно тороплюсь и запачкал палец чернилами, нечаянно опрокинул чернильную баночку».

– Но ведь тут же ничего особенного нет, – смеясь, ответил Уайтсайд.

– В словах, конечно, нет, – согласился Тарлинг. – Но наш приятель оставил на этом листе бумаги весьма пригодный оттиск большого пальца. Я заключаю, по крайней мере по величине, что это был большой палец.

– Дайте мне, пожалуйста, этот лист.

Уайтсайд взволнованно подскочил, обошел вокруг стола и поглядел через плечо Тарлинга, все еще державшего письмо в руке. Он пришел в большое возбуждение и схватил Тарлинга за руку.

– Теперь он в наших руках! – громко крикнул Уайтсайд. – Он не может больше ускользнуть от нас!

– Что вы хотите сказать?

– Готов присягнуть в том, что этот оттиск пальца тождествен с кровавыми следами, которые мы нашли на ящике комода мисс Райдер.

– Вы вполне уверены в этом?

– Абсолютно, – быстро ответил Уайтсайд. – Посмотрите-ка на эти спирали, на характер этих линий. У меня при себе фотографии кровавого оттиска. – Он поискал в своей записной книжке и нашел увеличенный снимок.

– Сравните же! – воскликнул торжествующе Уайтсайд. – Линия к линии, борозда к борозде точно подходят. Это оттиск большого пальца Милбурга, и Милбург – тот человек, которого мы разыскиваем!

Он быстро надел сюртук.

– Куда вы собираетесь?

– Назад в Лондон, – гневно сказал полицейский инспектор. – Приказать изготовить приказ об аресте Джорджа Милбурга, человека, убившего Торнтона Лайна и свою собственную жену, – самого тяжкого преступника в данный момент.