Текст книги "Тайна желтых нарциссов"

Глава 10. Джим – сыщик

Рассказ Евы о рубце на ее руке и о впечатлении, которое он произвел на миссис Гроут, заставили Джима призадуматься. Он постарался объяснить это по-своему, но Ева откровенно смеялась над его предположениями.

– Ладно, я покину это место, раз вы настаиваете. Но я вынуждена закончить начатую работу – привести в порядок все бумаги миссис Гроут. А их там целые горы. А ваши фантастические предположения, что я наследница громадного состояния, ни на чем не основаны. Вы забыли об одной маленькой детали, Джим. О том, что мои родители живут в Африке. Вы слишком романтичны, чтобы стать хорошим сыщиком.

Джим проводил Еву домой. Им не хотелось расставаться. Они говорили о всякой всячине и, казалось, забыли обо всем на свете…

Тут парадная дверь отворилась, и Джим заметил, что Джексон выпроводил из дома коренастого человека с русой бородой-лопатой. При этом он произнес фразу, которая легко запомнилась: «Мистер Гроут вернется только в семь часов, мистер Вилья».

– Кто этот человек? – поинтересовался Джим, но Ева не могла удовлетворить его любопытство. Много было неясностей и в ее судьбе. Расставшись с девушкой, Джим отправил довольно длинную телеграмму одному из своих школьных товарищей, который проживал в Капштадте.

На другой день Ева сообщила ему, что у нее появилось время на традиционное чаепитие.

В ожидании свидания весь день показался ему скучным и серым. Не исправила ему настроения и телеграмма, полученная от друга детства.

Вот ее текст:

«Ева Мэй Уэлдон родилась в Рондебоше 12 июня 1899 года. Ее родители – Генри Уильям Уэлдон, музыкант по профессии, и Маргарита Мэй Уэлдон, умерли. Такой же запрос о личности Евы Уэлдон недавно сделала фирма “Селингер и компания”, “Брейд-стрит-билдингс”».

Последние слова были новой загадкой для Джима. До встречи с Евой оставалось еще время, и он решил его использовать с пользой для дела. Без труда по телефонной книге он узнал адрес фирмы и поехал на Брейд-стрит. Фирма «Селингер и компания» находилась в нижнем этаже большого дома, но дверь была заперта. У швейцара он узнал, что фирма работает только по ночам.

– Они, кажется, торгуют иностранными акциями, – пояснил швейцар. – Каждый день на их адрес прибывают десятки телеграмм со всех концов света. Но владельца фирмы мне до сих пор не приходилось видеть. Наверное, потому, что он заходит только с заднего хода. Даже банковские агенты обязаны закрывать свою контору не позже восьми часов вечера, хотя могли бы работать до полуночи. У нас порядки строгие. Так уж было заведено еще со времен мистера Дентона.

– А разве мистер Дентон, известный миллионер, был собственником этого дома?

Портье кивнул головой:

– Но он продал его много лет назад. Я это точно знаю, так как в то время был рассыльным у одной из фирм, которая арендовала помещение в этом же доме. Контора мистера Дентона находилась на первом этаже.

– А кто ее теперь арендует?

– Какой-то иностранец, Левинский. Но его тоже не видать.

Джим повеселел. Он нашел эти сведения до такой степени важными, что тотчас поспешил к Солтеру. Однако адвокату эта фирма была неизвестна. Одно он помнил точно, что дом покупали со спекулятивной целью. Затем мистер Дентон продал его, даже не поставив в известность адвоката. Загадок становилось все больше. Но они не пугали Джима. Некоторыми из них он поделился со своим патроном.

– Как вы думаете, чем можно объяснить, что у младшего Гроута так много друзей-испанцев? Он очень часто встречается с девушкой, графиней Мансаной. Она знакома вам?

– Ее имя я встречал где-то в газетах. Вот и вся информация. – Солтер пожал плечами.

– Кроме того, у него бывает испанец по фамилии Вилья. К тому же я слышал, что Гроут бегло говорит по-испански.

– Действительно, это странно. К сведению, его дед тоже имел много друзей среди испанцев. Быть может, у них есть родственники-испанцы? Старый Дентон (отец Джонатана Дентона) нажил большую часть своего состояния в Испании и Центральной Америке. Вообще это была странная семья. Ее члены отличались особенной необщительностью. Мне кажется, что за последние двадцать лет своей жизни Дентон обменялся с сестрой не больше, чем дюжиной слов. Хотя они не были в ссоре. Я знаю и другие семьи с таким же укладом жизни. Молчаливые, но честные люди.

– Еще вопрос, патрон. Оставил ли отец миссис Гроут какое-нибудь состояние? Если не ошибаюсь, у него было двое детей – сын и дочь?

– Он не оставил ей ни гроша. Не знаю почему, но отец не мог терпеть дочери. Она полностью зависела от своего брата. Джонатан часто раздумывал над тем, почему отец так не любил сестру. Быть может, его сердило то, что она вышла замуж за простого служащего его Ливерпульского отделения, мистера Гроута? Это был человек необщительный, постоянно ссорившийся с женой. Но бедная леди Мэри всегда была к нему добра, а жена ненавидела по неизвестной мне причине. Когда он умер, то завещал все свои сбережения отдаленному родственнику. И деньги немалые. Впрочем, я заболтался с вами, Стейл. А теперь торопитесь, потому что мне кажется, что вас кто-то ждет. И этот кто-то намного интереснее, чем я.

После встречи с Евой Джим отправился в министерство внутренних дел, где надеялся до конца выяснить загадку Мэдж Бенсон. Но дирекция тюрем отказалась дать информацию частному лицу. В отчаянии Джим заглянул к знакомому секретарю, с которым они вместе воевали. Тот его принял радушно, снабдив скупой, но четкой информацией: «Мэдж Бенсон, 26 лет, служанка. Месяц исправительных работ за кражу. Осуждена полицейским судьей в Марлибоуне 5 июня 1898 года. Переведена в Хеллоуэйскую тюрьму».

– За кражу? – удивился Джим. – И вы, конечно, не знаете, что именно она украла?

Чиновник покачал головой:

– Я бы вам посоветовал разыскать тюремного сторожа в Марлибоуне. У этих людей бывает редкостная память на лица. Кроме того, вам покажут, наверное, акты, но еще лучше – попросите мистера Солтера сделать официальный запрос. Адвокату не откажут.

Но этого как раз Джим и не хотел.

Глава 11. Ева находит завещание

Ева быстро привыкла к новой обстановке. Болезнь миссис Гроут прибавила ей работы, так как пришлось просматривать и хозяйственные книги. Девушка была поражена скупостью хозяйки. Но, в конце концов, какое она имеет право судить о других. Ее обязанность – быть полезной тем, кто платит деньги. Однажды во время уборки квартиры ее привлекла чудесная резьба на старом письменном столе. Вернее, это был скорее письменный стол – книжный шкаф. Под верхней плитой бюро было отделение, закрытое стеклянными дверцами. Ева удивилась толщине стенок. Погладив рукой гладкую поверхность, она вдруг почувствовала, что одна из частей стенки поддалась под нажимом руки. Открылся тайничок. Из любопытства Ева сунула туда руку и достала кусок бумаги – единственное содержимое ящика. Имеет ли она право прочесть этот документ? Если миссис Гроут так старательно прятала его, то она, очевидно, не хотела, чтобы посторонние лица знакомились с ним. И все же Ева полагала, что как секретарь она должна знать, в чем дело. К верхней части документа была прикреплена небольшая записка такого содержания: «Это моя последняя воля, которая соответствует инструкциям, которые были даны мною мистеру Солтеру в запечатанном письме». «Солтер» было вычеркнуто, а над ним написано имя другого адвоката. Завещание было написано в предельно сжатой форме на обыкновенном формуляре: «Я оставляю моему сыну Дигби Френсису Гроуту капитал в 20 тысяч фунтов стерлингов, кроме того свой дом в Лондоне на Гросвенор-сквер со всей обстановкой. Все остальное мое состояние я завещаю Рамонесу маркизу де Эстремеда, проживающему в Мадриде».

Имена свидетелей были незнакомы. Это были слуги госпожи Гроут. Вполне возможно, что они давно покинули службу – хозяйка любила менять прислугу. Ева растерялась, что ей делать с этим документом. Она решила спросить об этом Дигби. Тем более что после одного инцидента он просил ее об этом. Как-то, роясь в ящике своего письменного стола, девушка нашла миниатюрное изображение очень красивой женщины. Судя по платью и прическе, портрет был сработан в семидесятых годах прошлого века. «Это портрет моей матери», – каким-то безразличным тоном ответил Дигби. Но Ева была поражена тем, что делает с человеком время.

– Да вы не убивайтесь. Хотя, действительно, красивая была женщина… – Он взял миниатюру и посмотрел на ее оборотную сторону. И вдруг побледнел. – Простите, я заберу ее с собой. Моя мать начала со временем писать странные вещи. Поэтому я просил бы вас, все, что удастся обнаружить, передавать мне.

И сейчас Ева особенно не сомневалась, нужно ли Гроута ознакомить с завещанием его матери.

– Сэр, извините за беспокойство, но я вынуждена ознакомить вас с одним документом. Это завещание вашей матери.

От неожиданности Дигби уронил сигарету на ковер.

– Вы в этом уверены? Насколько я знаю, ее завещание написано два года тому назад и находится у адвоката.

– Завещание, которое видела я, подписано два месяца тому назад, – сказала испуганно девушка. – Я надеюсь, что не выдала секрет вашей матери?

– Покажите мне этот документ! – Дигби не мог скрыть своего волнения.

В комнате Ева извлекала из тайника завещание и вручила его Дигби.

– Старуха спятила с ума, – сказал он сердито. – Вы его читали?

– Кое-что я прочла, но в детали не углублялась, – кротко отвечала Ева, удивленная его резким тоном.

– И все же, вы могли бы повторить, что написано в этом документе?

– Пожалуйста, я прочла что-то о капитале в двадцать тысяч фунтов, который ваша мать завещала вам.

– А вы запомнили, как зовут второе лицо, которому адресовано завещание?

– Да, это маркиз де Эстремеда.

Его лицо буквально на глазах приобрело пепельный оттенок, а голос задрожал от ярости.

– Она сошла с ума. Ей принадлежит миллион с четвертью фунтов, а она мне кинула кость в двадцать тысяч и эту будку.

Он круто развернулся и двинулся к двери. Ева понимала, что он хочет сделать.

– Мистер Гроут, вы не должны говорить с вашей матерью. По крайней мере сейчас.

Эти слова отрезвили его. Он подошел к камину и сжег завещание. Когда бумага истлела, он растоптал пепел ногами.

– Дело сделано. Вы думаете, что я не прав? – спросил он с улыбкой Еву. – Моя мать не вполне нормальна. Не хочу сказать, что она сумасшедшая, но отклонения у нее есть. Никакого маркиза де Эстремеда вообще не существует в природе. Он – плод ее возбужденного воображения. Ей кажется, что она некогда была дружна с испанским дворянином. Это грустный секрет нашей семьи, мисс Уэлдон.

Гроут уже полностью овладел собой, говорил убедительно, но Ева была уверена, что он лжет.

Глава 12. Новое предостережение

Через открытую дверь кабинета Дигби видел, как Ева вошла в свою комнату. Он был зол на себя за ту дикую выходку, что позволил себе в ее присутствии. Бесило его и то обстоятельство, что на ее глазах он уничтожил юридический документ. Теперь она могла быть свидетельницей против него. Если старуха умрет, а Ева каким-либо путем узнает о существовании Эстремеды, тот сможет в судебном порядке привлечь его к ответственности и получить завещанные ему деньги. Дигби всегда был убежден, что крупных преступников обычно губят «мелкие обстоятельства». Он, глава «банды тринадцати», так ловко водивший за нос полицию, теперь мог попасться из-за какого-то пустяка. Нужно как можно быстрее сблизиться с Евой, чтобы навсегда обезоружить ее. Это нелегкая задача, но вполне разрешимая, если бы не этот Джим. Джексон докладывал ему, что они продолжают встречаться. Только не надо спешить, надо запастись терпением. Он должен забыть о том, что она дружна со Стейлом. Сперва братская любовь, абсолютное доверие, а далее по старой схеме. А пока надо попытаться загладить то неприятное впечатление, которое произвела на девушку эта утренняя сцена.

– Мисс Уэлдон, вы, вероятно, считаете меня грубым человеком, – заговорил он при первом удобном случае с секретаршей. – Но вы не знаете, к сожалению, сколько мне приходится терпеть от глупых выходок моей матери. Я стал нервным, раздражительным, а иногда просто несдержанным. Так что вы уж не судите очень строго мой сегодняшний поступок.

– Я не вправе вас осуждать. Мы все в гневе часто совершаем поступки, которых стыдимся потом. Я это знаю по себе.

– У меня к вам единственная просьба, не сообщать посторонним о том, что происходит в моем доме.

Эта просьба вызвала новое беспокойство в душе Евы. Дело в том, что она рассказала о найденном завещании Джиму.

А время шло. И Ева не теряла его даром. За прошедшие дни она сделала свою комнату путем небольшой перестановки мебели еще уютнее, наряднее. С интересом девушка знакомилась и с книгами, которых было в изобилии в шкафу. Однажды вечером она увлеклась романом «Человек из Виргинии». Его герой был также прекрасен и мужественен, как Джим. Вообще, все положительные образы, встречающиеся в романах, ей очень напоминали Джима. И вдруг, кинув взгляд на столик, она заметила серую карточку. Ее могли положить только ночью. Кто, для чего, зачем? Она отложила книгу в сторону и стала внимательно рассматривать синий оттиск руки и незнакомый ей почерк. Кто же был этот таинственный друг? Наверняка не Джим, хотя так хотелось бы, чтобы это был он. Но как бы там ни было, все эти предупреждения напрасны. Она до сих пор не покинула этот дом, и все же с ней ничего плохого не случилось. Да и откуда таинственному вестнику знать, что ее покой так старательно охраняет настоящий рыцарь. Интересно, чем сейчас занимается Джим? Она услышала шаги в коридоре и поторопилась спрятать карточку. За дверью раздался голос Дигби.

– Я увидел в вашем окне свет и понял, что вы еще не ложились. Хотел вам предложить кое-что из привезенного мною из клуба.

С этими словами он передал ей небольшой картонный ящик элегантной формы, умело перевязанный лентой с большим бантом.

– Это делили между гостями, и я подумал, что, быть может, вам нравится шоколад.

Она была растрогана таким вниманием. Дигби, сама скромность, даже не сделал попытки продолжить разговор, ушел, вежливо откланявшись. Ева слышала, как дверь его комнаты отворилась, затем захлопнулся замок. Минут через пять Дигби снова вышел, его шаги затихли в глубине дома. «Наверное, он пошел в лабораторию», – подумала она, и ей пришла в голову ужасная мысль, что он, быть может, ночью производит свои страшные опыты. Но книга ее увлекла, и вскоре страхи забылись. Перед самым сном она вспомнила о коробке с шоколадом. Уже собралась полакомиться, но в ту же секунду какой-то предмет ударил в стекло. Ева подбежала к балкону – никого. Только на стекле балконной двери явно проступал отпечаток синей руки. Опять предостережение!

Глава 13. Таинственная гостья

Любопытство у Евы было сильнее страха. Она прошлась по балкону, подергала дверь, ведущую в дом. Но она была закрыта. И возле дома не заметила ничего подозрительного. Прошел господин с дамой, о чем-то оживленно беседуя, затем протопал сапожищами полицейский. Ева хотела уже вернуться в комнату, но тут увидела женщину, которая вышла из подъезда их дома. Это не была служанка. Ева хорошо знала всю прислугу. Может быть, это знакомая Дигби или сестра милосердия? Дама направилась к большому лимузину, ожидавшему ее на противоположной стороне площади. Через минуту улица снова стала пустынной.

Девушка была скорее взволнованна, чем напугана. Она твердо была уверена, что «синяя рука» к ней дружески расположена. Оставалось выяснить, кто она на самом деле. Дигби в этом деле не помощник. Она не собиралась рассказывать ему о том, что видела, а решила сохранить секрет для Джима. Ева старательно стерла синюю краску с окна и уже до утра не могла заснуть. Разные мысли лезли ей в голову. Почему «синяя рука» избрала такой путь давления на нее? Не проще ли было послать письмо по почте? Но вряд ли она придала бы серьезное значение анонимному предостережению. К тому же письмо могло попасть не по адресу. Значит, такой путь избран не случайно, значит, ей по-настоящему грозит опасность. И ради нее, быть может, кто-то рискует своей жизнью.

Ева не была еще вполне уверена в том, что загадочная дама не одна из знакомых Дигби, хотя вряд ли она избрала бы такой способ общения. Непроизвольно девушка взяла в руки шоколадную фигурку, но, вспомнив предостережение, положила ее в коробку.

Утром, когда Джим собирался заглянуть в контору Солтера, рассыльный принес ему большой пакет и письмо. Нетрудно было узнать почерк Евы, хотя писала она письмо, очевидно, поспешно. Она подробно описывала события прошлой ночи. Ева писала: «Я не думаю, чтобы предостережение имело прямое отношение к бонбоньерке. Посылая ее вам, я исполняю только вашу просьбу – сообщать подробно обо всем, что происходит в этом доме. Я сегодня вечером свободна и хотела бы поговорить. Может быть, вы приедете сегодня за мной?».

Есть над чем подумать. До сих пор Джим предполагал, что «синяя рука» какой-то случайный знак, который неизвестный употребляет вместо подписи. После этого сообщения Евы дело приобретало иной оборот. Дигби, должно быть, знал столько же о «синей руке», как и он. Неплохо бы узнать, что думает на этот счет мистер Солтер. Затем Джим принялся за осмотр коробки с конфетами. На ее задней стенке было выбито название известной лондонской фирмы. Джим завернул несколько конфет в бумагу и положил в карман. Надо будет отдать на анализ. Запирая свою дверь, он внезапно услышал, как кто-то из соседей громко зовет на помощь. Ударом плеча Джим выбил замок. Ему открылась такая картина: весь коридор был наполнен дымом и только яркие языки пламени бежали по гардинам. Одним движением он сорвал горящую материю и сбил пламя. Когда в комнате стало меньше дыма, Джим сумел лучше рассмотреть лицо больной женщины, которая жила в этой квартире. Ей было лет сорок – сорок пять. Лицо с красивыми чертами оставляло незабываемое впечатление. Притом он мог побиться об заклад, что уже где-то видел это лицо.

– Я не знаю, как вас благодарить за помощь, мистер Стейл, – сказала больная. – Это уже второй несчастный случай в нашей квартире. Очевидно, на занавески попала искра от проезжающего мимо локомотива.

– Извините, что я ворвался к вам, услышав крик о помощи. Вас, по-моему, зовут миссис Фейи? – Разговор носил общий характер, и Джим уже искал возможность, чтобы откланяться. В это время появилась сиделка. Его помощь была больше не нужна. Почти у самой конторы Джим с удивлением вспомнил, что эта самая миссис Фейи, которая давно уже прикована к постели параличом, узнала его и даже назвала по фамилии.

Глава 14. Синяя краска против синей руки

– Мистер Гроут не сойдет сегодня к завтраку. Вчера он очень долго работал.

Еве было куда приятнее беседовать с Дигби, чем с его наглым слугой. Она точно не знала, что ее оскорбляло в манере Джексона вести себя или говорить, но ее нервировал его самоуверенный тон.

– Вы сегодня очень рано, мисс, ушли на прогулку, – сказал он, хитро улыбаясь.

– Вас что-то не устраивает в том, что я гуляю до завтрака? – спросила она раздраженно.

– Ничуть. Надеюсь, я не оскорбил вас своим вопросом. Я видел только, как вы возвращались домой.

Она решила не продолжать разговор. Не объяснять же этому наглецу, что она относила посылку в ближайшую почтовую контору. Но от Джексона не так-то легко было отделаться.

– Вас вчера не потревожили, мисс? – продолжал он, не замечая ее раздражения.

– Что вы хотите этим сказать?

– Вчера кто-то позволил себе шутку, которая очень рассердила мистера Гроута. Кто-то был в доме. Мистер Гроут настолько увлекся своими операциями, что не слышал ничего. Но потом он обыскал весь дом. Безрезультатно. А вы разве ничего не слышали?

– Ничего. Откуда же мне знать, что в доме был чужой человек? – сказала Ева, уловив себя на тревожной мысли: неужели открыли «синюю руку»?

– Незваный посетитель оставил след. На белой двери, ведущей в лабораторию. Там был отпечаток синей руки. Я старался его отмыть, но тщетно.

– След синей руки? – медленно повторила Ева, чувствуя, что бледнеет. – А что бы это значило?

– Если бы я только знал! Сначала подумал, что это сделала служанка, которой отказали на днях, но комнаты для прислуги находятся в задней части дома и дверь к ним запирается вечером на ключ.

К концу завтрака появился Дигби. Он выглядел уставшим.

– Мисс Уэлдон, я думаю, Джексон рассказал вам, что произошло этой ночью?

– Да, только мы оба не знаем, что все это значит.

– По-моему, это предвещает неприятности для лица, которое совершило этот поступок. Если я его поймаю, конечно. Да, кстати, вы пробовали мой шоколад?

– Конечно, он превосходен.

– Только не ешьте его в больших количествах сразу. Шоколад – очень калорийный продукт.

О ночном происшествии больше не говорили. Когда Ева шла к месту работы, то увидела, как белую дверь лаборатории красили в синий цвет. Так распорядился Дигби, который сегодня был раздражен более, чем обыкновенно.

Званый обед у лорда Уолтема в честь приезжего иностранного дипломата удался на славу. Дигби был среди приглашенных. Он считал необходимым поддерживать теснейшие знакомства с одним из крупнейших коммерсантов Сити. Но и без его помощи Дигби удалось без особых хлопот создать синдикат по скупке огромных имений Дентона, которые в ближайшее время должны были полностью перейти в его руки. И не случайно он пользовался успехом в обществе, прежде всего среди дам, которые мечтали о прекрасной партии с богачом. Но Дигби старался избегать знакомств с девушками своего круга. И в этот вечер он не баловал своим вниманием слабый пол. Главное было – нанести визит лорду Уолтему. В короткой беседе тот поинтересовался здоровьем матери, высказал сожаление, что еще не так давно она была так молода и красива, но вдруг состарилась, будто лишилась жизненных сил. На этом визит был закончен. Дигби попрощался и уехал. По дороге домой он смеялся при мысли о том, что бы сказал лорд Уолтем, если бы знал о настоящей причине быстрого увядания миссис Гроут. Он сам узнал об этом случайно. Она пристрастилась к морфию. Он сумел обезвредить это лекарство от яда. В конце концов ей стали преподносить совсем безвредные пилюли без наркотического вещества. Дигби извлекал его из таблеток не из любви к матери, а по причине пристрастия к экспериментам. Для старухи же последствия лечения оказались трагическими. Она вдруг увяла и позволила своему сыну, которого до того твердо держала в повиновении, подчинить ее себе. Дигби устроил за ней настоящую слежку, чтобы она не могла тайно доставать наркотики. А без них ее воля была сломлена. Она стала рабой своего сына. Дигби такое положение устраивало.