Текст книги "Тайна желтых нарциссов"

Глава 19. Тайна старухи

Утром посыльный принес ему письмо от Евы. Джим глубоко вздохнул перед тем, как вскрыть его. И было от чего.

«Мне и в голову не приходило, что это могли быть вы, после того, как пытались убедить меня, что за “синей рукой” скрывается женщина. Это был не очень красивый поступок, Джим. Вы сделали все, чтобы напугать меня с одной целью, чтобы я бросилась в ваши объятия в первую же ночь. Я все понимаю. Вы терпеть не можете мистера Гроута и хотели бы, чтобы я покинула его дом. Мне трудно простить вас. И поэтому прошу не появляться ранее, чем я вас позову».

Джим был вне себя. Он написал уже шестой вариант письма, пытаясь объяснить Еве, как все произошло. Но слова показались ему неубедительными, и он разорвал письма в клочья. Как объяснить Еве появление ключа, не выдавая при этом леди Мэри. Вдруг его осенила новая мысль, и он поспешил в соседнюю квартиру. Дверь открыла Бенсон. На этот раз она была значительно любезнее.

– Мистер, барыня еще спит.

– У меня срочное дело. Можно ее разбудить?

– Я посмотрю.

Через минуту она вернулась.

– Барыня уже проснулась, услышав ваш стук в дверь. Она ждет вас через минуту.

Леди Мэри взяла письмо из рук Джима, которое он подал ей, не говоря ни слова.

– Я бы на вашем месте не беспокоилась по этому поводу. Не усложняйте дело, Джим. А теперь дайте мне поспать, я целые сутки была на ногах.

Ева, отослав письмо, тотчас же почувствовала, как она была неправа по отношению к Джиму. Даже если он так поступил, то этот шаг, безусловно, был продиктован любовью к ней. Кроме того, у нее было и другое основание простить молодого человека. Но что поделаешь, письмо отослано. Она зашла в библиотеку Гроута, он изучал большую фотографию.

– Снимок прекрасно удался, если принять во внимание, что делали при искусственном освещении.

Это было изображение двери лаборатории, на которой ясно был виден оттиск руки.

– Это рука женщины, – сказал Дигби.

– А вы уверены в этом?

– Конечно. Она слишком мала для того, чтобы быть мужской.

Итак, Ева получила еще одно подтверждение своей неправоты в отношении к Джиму. Но что он искал в доме? Хотя это уже его дело. Ясно одно, что ей нужно просить у него прощения. Освободившись, Ева позвонила Джиму. Но в конторе его не оказалось. Она думала, что он сам сообразит позвонить ей. Но телефон молчал. Ева проскучала целый день. Одно утешало ее, что она скоро покинет этот неуютный дом. Ранее она написала своему прежнему шефу, и он с удовольствием ответил, что примет ее на прежнее место работы. Вот тогда все наладится, и они смогут с Джимом встречаться за традиционным чаем.

Вечером Еву пригласили к миссис Гроут. Старуха ненавидела свою секретаршу, но боялась одиночества.

– Останьтесь у меня, пока не вернется сиделка. Можете читать, только не вслух.

Ева пошла за книгой. Когда возвращалась в комнату, то увидела, что старуха что-то прятала под подушку. Не читалось, все ее мысли были поглощены размолвкой с Джимом.

Вдруг миссис Гроут заговорила:

– Откуда у вас этот рубец на руке?

– Не знаю, он у меня с тех пор, как я себя помню. Вероятно, я обожглась, когда была совсем маленькой.

Последовала длинная пауза.

– Где вы родились?

– В Южной Африке.

И вновь молчание.

– Я нашла вашу старую миниатюру, миссис Гроут, – сказала Ева, стараясь найти тему для разговора.

– Мою? Ах да, помню. И можно ли меня узнать на ней? – спросила старуха не без удовольствия.

– Да, вы, должно быть, так выглядели много лет тому назад. Но сходство очевидное, – сказала Ева дипломатично.

– Действительно, прежде я выглядела неплохо. А вам нравится этот портрет?

– Конечно, вы были, наверное, очень красивы… – Ева говорила искренне и сердечно, что не укрылось от довольной старухи.

– Молодость, молодость… Прекрасное время. Мой отец хотел меня заживо похоронить в маленькой деревушке. Он считал, что я слишком хороша для города и поступал по отношению ко мне жестоко. Бессердечный был старик.

Ева удивилась тому, как неуважительно говорила старуха о своем отце. Видимо, в семье Гроутов не очень почитали родителей.

– Когда я была девушкой, главой семьи у нас был настоящий тиран, который не признавал никого, кроме себя лично. Меня он ненавидел со дня рождения. А я ему платила той же монетой с того самого времени, как начала соображать, – откровенничала старуха. И Еву очень заинтересовала трагедия некогда прекрасной девушки.

– За мною ухаживали много мужчин. И каких мужчин! Имена некоторых из них были известны всему миру.

Ева вспомнила маркиза из далекой Испании и хотела узнать, не объясняется ли щедрость старухи по отношению к нему прежней любовной связью. А миссис Гроут продолжала:

– Существовал человек, который хотел на мне жениться. Но меня, скорее всего, очернили в его глазах. Он порвал со мной и женился на красивой простушке из Малаги.

Старуха оживилась, глаза ее излучали тепло. Она не собиралась посвящать Еву в свою прошлую жизнь, но что-то помимо ее воли пробудило в ней воспоминания. И она разговорилась.

– Это был маркиз, суровый человек. А мой отец никогда не простил мне эту связь. После того как я вернулась домой, он меня совсем не замечал, хотя прожил еще целых двадцать лет.

После возвращения домой? Значит, она убежала вместе с маркизом. Постепенно Ева начинала понимать, как сложилась судьба этой старой женщины.

– А что же сталось с женщиной из Малаги?

– Она умерла, – сказала старуха со странной улыбкой. – Хотя маркиз уверял, что я ее убила. Но я ее пальцем не тронула. Только сказала ей правду… – И старуха что-то пробормотала про себя. – Когда она услышала, что мой ребенок – сын… – Вдруг она остановилась и посмотрела какими-то невидящими глазами. – Впрочем, о чем я говорила? – взволновалась старуха.

Что ей ответить? Ева узнала тайну этой странной и страшной семьи. Кроме того, что Джим ей тоже порассказал многое, в частности, о писце, который женился на миссис Гроут и которого она так презирала. Он был служащим ее отца, и ему щедро заплатили за то, чтобы прикрыть позор девушки. А это означало, что Дигби был сыном маркиза де Эстремеды и с точки зрения закона он не был наследником миллионов Дентона.

Глава 20. Неожиданное действие

– Так что я вам здесь наговорила? – после небольшой паузы продолжала старуха.

– Вы говорили о своей молодости.

– А какого-нибудь мужчину я вспоминала?

– Нет, – ответила Ева подозрительно громко.

– Мой вам совет: будьте осторожны с моим сыном. Хотя он недурен и в некотором смысле напоминает своего отца.

– Мистера Гроута? – Девушка сама себя презирала за то, что заставляла разговаривать слабоумную старуху.

– Гроут? Нет, это был жалкий червяк… Ну конечно, Гроута я имею в виду. А кого же еще? – как бы сама с собой разговаривала старуха.

В коридоре послышался шум.

– Мисс, вы меня не оставляйте одну до прихода сиделки. Хорошо? – боязливо вопрошала больная.

– Конечно, не оставлю. Ведь я тут для того, чтобы вас развлекать.

Дверь отворилась, и на пороге выросла элегантная фигура ее сына.

– Как ты себя чувствуешь, мама? А где сестра?

– Очень хорошо, мой мальчик. Вот мисс коротает со мной время.

– Это отлично. Наверное, вы ей рассказали о нашем таинственном посетителе? – спросил он Еву, усаживаясь посреди комнаты.

– Я хотел бы поймать эту женщину.

– О какой женщине ты говоришь, мой мальчик?

– О женщине, которая ходит ночами по нашему дому и оставила свой знак на двери моей лаборатории.

– А быть может, это грабитель? – не скрывая тревоги, спросила старуха.

– Это была женщина, и притом преступница. Я послал фотографию оттиска ее руки в полицию, и там нашли, что он идентичен с оттиском руки женщины, которая в свое время отбывала тюремное наказание в Хеллоуэе.

Старуха вдруг выпрямилась во весь рост и уставилась на сына испуганными глазами.

– Что это за женщина? О ком ты говоришь?

Дигби был удивлен не менее Евы тем, как отреагировала старуха на его слова.

– Я говорю о женщине, которая ночью приходила в наш дом и оставила отпечаток своей руки на двери лаборатории.

Раньше, чем Дигби закончил фразу, его мать поднялась с постели и дико закричала:

– «Синяя рука», «синяя рука»! Как ее звали?

– В полиции мне сообщили, что ее зовут Медж Бенсон.

Глава 21. Приключение Джима

Джим уже некоторое время наблюдал за Дигби Гроутом. В последний вечер он ходил за ним буквально по пятам. И весь разговор в комнате старухи ему удалось подслушать полностью. Когда он услышал, что старуха потеряла сознание, он поспешил ретироваться, чтобы не попасться на глаза прислуге. Конечно, появляться в этом доме в такую рань было небезопасно, но нужно было во что бы то ни стало узнать содержание письма, которое Дигби получил часом ранее. Как это сделать? Быть может, пойти в лабораторию? Но в это время раздались шаги, и Джим шмыгнул в рабочий кабинет Дигби, хотя там спрятаться было негде. Джим надвинул шляпу на лицо, и его нижнюю часть почти замотал черным шарфом. Его не должны узнать, даже если придется выбираться из дома, применив силу. Вдруг шаги остановились у двери. Джим мгновенно присел за столом. Не замечая его, в кабинет вошел Дигби, он вскрыл конверт, собираясь прочесть письмо, но в это время в коридоре раздался испуганный голос Евы Она зачем-то позвала Гроута. И он поспешил на голос. Джим быстро сунул письмо в карман и поторопился на выход. У лестницы он, что называется, столкнулся с Джексоном. От неожиданности тот оторопел. Но он не успел и рта раскрыть – Джим сшиб его сильным ударом кулака. В доме поднялся шум, но этого Джим уже не слышал. Он пробежал два квартала, постепенно замедляя шаги. Затем свернул в сквер и остановился под фонарем. Письмо оказалось малоинтересным. Вот разве что последняя фраза: «Стейл вас преследует, но мы его устраним сегодня вечером». Джим прочел эту строчку несколько раз и улыбнулся: посмотрим, кто кого. Но для себя он решил, что надо быть внимательней. На Портлендской площади его подозрение вызвали двое мужчин, которые следовали на расстоянии чуть более десяти метров. «Что ж, мальчики», – подумал Джим, прибавляя скорость. Вначале он шел, постепенно убыстряя ход, а затем побежал. В таких спортивных соревнованиях он был не новичок. В беге на две мили он показывал довольно высокие результаты. Преследователи вскоре отстали. Зато из-за поворота вынырнул автомобиль. Но Джим повернул в первый попавшийся переулок и двинулся в обратном направлении. Преследователи явно растерялись. Чтобы они окончательно не потеряли его из виду, Джим замедлил ход.

При виде полицейского у Стейла родился, как ему показалось, неплохой план. Когда автомобиль остановился рядом с ним, он быстро открыл дверцу и резким движением вытащил на тротуар своего старого знакомого Джексона.

– И долго вы будете меня преследовать? – закричал он.

Полицейский, услышав громкие голоса, стал приближаться к машине.

– Так вот, Джексон, вернитесь к Гроуту и скажите ему, что в моих руках находится достаточно материала, чтобы отправить его в тюрьму или на эшафот. И не советую ему обращаться за помощью к «тринадцати».

– Оставьте меня в покое, – шипел Джексон, не в силах вырваться из цепких рук Джима. – Я вас не знаю. Если вы не оставите нас в покое, я обращусь к полицейскому.

– Ах, к полицейскому? – Джим схватил за шиворот слугу Гроута и направился к блюстителю порядка.

– Кажется, этот джентльмен хочет пожаловаться на меня!

– Нет, я этого не хочу!

– Тогда я вынужден так поступить. Этот человек имеет при себе оружие, не зарегистрированное в полицейском участке. И он покушался на мою жизнь.

Глава 22. Подруга из Сомерсета

Полицейские участки весьма непоэтичны. Дигби Гроут, который пришел в один из них, чтобы освободить своих людей из-под ареста, был в такой ярости, что не замечал смешной стороны этого дела. Он отчитал Джексона, называя самыми последними словами. Немало проклятий обрушилось на голову его партнера – Антонио Фуэнтеса. Дигби чувствовал, что его положение опасно. Он всегда был уверен, что крупные планы рушатся из-за мелких просчетов. Стейлу удалось весьма простым способом обратить внимание полиции на банду. Теперь два ее члена были уже под подозрением. Один из них – Джексон – служил у него дворецким, и поэтому заступничество Дигби выглядело вполне логичным. Что же касается Фуэнтеса, то здесь положение дел выглядело иначе. Пришлось объяснить, что это товарищ его слуги. Казалось бы, из-за пустяковой случайности банда «тринадцати» могла засветиться.

Дигби провел бессонную ночь. Утром он пригласил к себе Еву.

– Я должен внести некоторые изменения в нашу обыденную жизнь. Из-за болезни я вынужден на несколько недель отправить мать в деревню.

– Пожалуйста, это ваше право, но я не смогу сопровождать ее туда.

– Что вы хотите этим сказать? – Он посмотрел на нее испытывающе.

– Дело в том, что в вашем доме для меня нет секретарской работы. Поэтому я решила вернуться на старое место.

– Мне очень жаль такое слышать, но я не смею настаивать. Тем более что в последнее время у нас произошло много неприятных событий. Я вас понимаю, хотя было бы желательно, чтобы мать находилась под вашим присмотром.

Ева ждала чего угодно от Гроута, но не такого выдержанного тона, абсолютной лояльности.

– Конечно, я наведу здесь идеальный порядок, – заявила она поспешно. – Поверьте, что я себя чувствовала у вас хорошо.

– В отличие от мистера Стейла, который ко мне не очень расположен. Не так ли? – спросил он с улыбкой.

– Мистер Стейл здесь ни при чем. Он не знает моих планов. В последние дни я с ним не говорила.

Дигби решил, что они расстались. Хотелось бы узнать поподробнее. Но он не стал прямо спрашивать о причинах размолвки, хотя твердо был уверен, что в последние дни они не встречались.

Затем Ева, как всегда, работала в комнате у миссис Гроут. Когда она только переступила порог, старуха сразу попросила запереть дверь и приготовиться записать ряд ее мыслей.

– Я хочу, чтобы вы написали от моего имени письмо Мэри Уэзер. Она живет в Сомерсете. Напишите ей, что я очень больна и прошу ее забыть нашу старую ссору и навестить меня. Обязательно подчеркните, что за ее труды я готова платить пять фунтов в неделю. А может быть, это слишком много? Нет, вы знаете, ничего не пишите о вознаграждении. Иначе я свяжу себя таким обязательством. Попросите, чтобы она приехала тотчас. Напишите все, пожалуйста, так, как я просила.

Ева обещала сделать все, как ее просила миссис Гроут.

– Но очень важно, чтобы об этом письме ничего не узнал мой сын. Вы сами отнесете его на почту. И смотрите, чтобы ничего не пронюхал этот ужасный Джексон.

Ева без труда выполнила поручение и занялась своими делами. А так как их было немного, то она больше размышляла об их отношениях с Джимом. Неужели она так его обидела, что он не может ее простить. Сколько прошло дней, а от него ни весточки. Конечно, можно было бы написать ему небольшую почтовую карточку с извинениями, но трудно решиться на такой шаг. Надо набраться терпения и подождать.

Миссис Уэзер приехала уже на следующий день. Это была крепкая, невысокого роста женщина со свежим приятным лицом. Ей никто бы не дал шестидесяти лет. Еву она приветствовала как старую знакомую.

– Как поживаете, дорогая? Как моя старая бедная Джейн? Мы когда-то были подругами с ней, но она… Ну, да ладно, кто старое помянет, тому глаз вон. Проведи меня, милая, в ее комнату. Что с тобой, Джейн? – почти ужаснулась Уэзер при виде своей подруги.

– Садись, Мэри. А вы, мисс, свободны.

Когда Дигби приехал после обеда, он сразу же обратил внимание на вещи, еще не убранные из вестибюля.

– Что это такое? – спросил он, хмуря брови, у Джексона.

– Приехала подруга миссис Гроут.

– Какая еще подруга?

Узнав ее имя, он поспешил наверх. О том, что произошло в комнате больной, можно было только догадываться. Когда Ева увидела миссис Уэзер, она поняла, что случилось что-то неладное.

– Велите позвать извозчика, дорогая, – обратилась она к Еве. – Я возвращаюсь в Сомерсет. Нельзя же так необдуманно отрывать от дел женщину моих лет и моего положения. А этот черт меня выгнал. Я о вас говорю! – крикнула она, увидев появившегося Дигби. – Вы всегда были канальей. И если с вашей матерью что-нибудь случится, я донесу на вас в полицию.

– Вам лучше уйти раньше, чем я позову блюстителей порядка! – не сдержавшись, закричал Дигби.

– Я вас хорошо знаю, – погрозила кулаком женщина. – Недаром я столько лет жила с вами под одной крышей. Мальчишки сквернее в мире не было.

– Вы, право, неразумны, миссис Уэзер. Я не могу терпеть, чтобы моя мать имела дела с людьми вашего пошиба. Я отвечаю за все, что происходит в моем доме. А ваш вкус для меня безразличен.

Лицо женщины побагровело:

– Мой вкус! Вы подлый иностранец! Вот видите, я знаю ваш секрет, мистер Гроут.

Если бы взглядом можно было убить человека, этой еще крепкой женщины уже не было бы в живых. Дигби повернулся и ушел, хлопнув дверью.

– Если хотите знать, что происходит в этой семейке, то спросите у меня. У меня хранятся письма матери подлеца, которого вы сейчас слышали, еще с того времени, когда он был совсем ребенком. Он еще гулял под столом, но совершал поступки, от которых волосы поднимались дыбом.

Таким образом Ева узнала новую семейную тайну. О многом говорили кости и разнообразные приспособления для пыток, которые Дигби хранил в лаборатории. От мрачных мыслей Еву отвлекло приятное сообщение – наконец-то она получила телеграмму от Джима.

Глава 23. Размолвка между влюбленными

– Джим! – Ева бежала к нему навстречу с распростертыми объятиями, хотя знала, что на нее смотрят гуляющие в парке. Джим держал в своих руках две маленькие ладошки и чувствовал себя счастливым. Нечто подобное испытывала и Ева. Им так много нужно было сказать друг другу, что они начали говорить почти одновременно, не вникая в смысл слов.

– Джим, я оставляю дом Гроутов.

– Ну, слава богу!

– Вы говорите так торжественно и в то же время так облегченно, как будто бы мне угрожает серьезная опасность.

– Я уверен, что так оно и есть.

– А вас очень огорчало то, что мы так давно не виделись?

– То были самые печальные дни в моей жизни, но они канули в Лету.

– Да, чтобы не забыть, миссис Уэзер уже уехала!

– А кто она такая? Я с нею не знаком.

Тут Ева вспомнила, что ничего не рассказала Джиму о последних событиях в доме Гроутов. Пришлось наверстать упущенное.

– Да, Джим, легко было заметить, что миссис Уэзер терпеть не может Дигби.

– А кто вообще в состоянии его любить.

– Он знает про дело с маркизом Эстремедой. Из-за него завещание окажется недействительным.

– Нет, тут вы не правы. В завещании не сказано прямо, что Дигби – сын Гроута. А то, что он внебрачный сын миссис Гроут, не меняет сути дела.

– И когда Гроуты завладеют огромным состоянием Дентона?

– В следующий четверг. А я до сих пор не имею никаких доказательств, чтобы разрушить незаконную сделку.

И хотя разговор был несколько несвязный, они прекрасно понимали друг друга.

– Знаете, Ева, чем больше материалов попадает ко мне в руки, тем тверже я уверен, что вы имеете самое непосредственное отношение к делу Дентонов.

Она засмеялась и крепче оперлась на руку молодого человека:

– Если бы от вас зависело, вы бы обязательно сделали меня английской королевой. Но вы бессильны совершить подобное, как и доказать, что я не дочь своих родителей. К тому же, я не хочу быть никем другим. Я так люблю своих покойных мать и отца.

– На первый взгляд моя мысль действительно выглядит фантастичной. Но только на первый взгляд. У меня есть друг в Капштадте, который тоже собрал небесполезную информацию о вас.

Затем разговор приобрел более интимный характер. Еве удалось уговорить Джима, чтобы он показал ей свою квартиру.

– Вы меня убеждали, что у вас крошечное жилище. И ввели меня в заблуждение. У вас здесь так уютно и чисто. А кто вам моет посуду?

– Каждое утро приходит старушка и наводит порядок.

Джим охотно отвечал на вопросы и с восторгом смотрел на милое его сердцу существо. Ему казалось, что он мог бы всю жизнь вот так сидеть и наблюдать за Евой, слушать ее мелодичный голос.

– А теперь, молодой человек, пожалуйста, к столу. Чай уже поспел, и закусить есть кое-что.

Они уже собрались приступить к чаепитию, как вдруг отворилась дверь и вошла женщина. Ева сидела спиной к двери и не сразу заметила вошедшую. Она обратила на нее внимание только тогда, когда она назвала имя Джима. Женщина была очень хороша собой. Небольшая прядь седых волос не только не портила ее, а придавала ей своеобразный шарм.

– Извините, мне очень жаль, что я вам помешала. Я приду несколько позже, – сказала дама и покинула комнату.

Наступило неловкое молчание. Несколько раз Джим собирался заговорить, чтобы объяснить появление незнакомки, но каждый раз не решался – пока он не мог сказать Еве, что даму зовут леди Мэри Дентон.

– Она вас так просто назвала Джимом. Быть может, это одна из ваших подруг? – спросила Ева, пристально всматриваясь в глаза молодого человека.

– Не совсем так. Все проще. Она моя соседка – миссис Фейи.

– Да, что-то я припоминаю. Но, если мне не изменяет память, миссис Фейи прикована к постели недугом. Она не первый год не выходит из квартиры.

Джим растерялся, уличенный во лжи. Он не знал, как все объяснить Еве.

– К тому же она очень мило назвала вас Джимом. Вы что с ней, очень дружны?

– Да, мы добрые друзья… Как бы вам объяснить, Ева… Здесь есть небольшая тайна.

– А каким образом она попала в квартиру? – Не обращая внимания на неуклюжие оправдания молодого человека, продолжала своеобразный допрос Ева. – У нее что, собственный ключ имеется?

– Да, у нее есть ключ. Так получилось, что иногда я оставляю свой ключ в ее квартире. Но дело вовсе не в этом.

– Понимаю, понимаю. Не надо много слов. Вы не находите, что она очень хороша.

– Да, нахожу. Но, вы знаете, я как-то совсем иначе отношусь к ее облику, – что-то лепетал в оправдание Джим, чувствуя себя все более жалким, а свои доводы неубедительными.

– Так, все очень хорошо…

– Меня часто не бывает дома, а ей нужно воспользоваться телефоном – она поддерживает связь почти со всем миром.

– Вот как! У нее такие крупные связи! И при этом она вас называет Джимом?

– А что здесь особенного. Мы просто добрые друзья. Надеюсь, Ева, вы не истолкуете наши отношения как-то иначе, – сказал он почти с отчаянием.

– Я думаю, что у вас все будет в порядке, – сухо ответила Ева, отталкивая тарелку. – А мне пора идти. И пожалуйста, не провожайте меня. Я сама найду дорогу.

Джим проклинал леди Мэри за то, что она выбрала для своего визита такой неудачный момент. А еще больше проклинал себя за неумение просто и ясно объяснить Еве суть дела, не раскрывая чужой тайны. Своими жалкими попытками оправдаться он только усугубил подозрение девушки.

Когда Ева вышла в коридор, дверь квартиры миссис Фейи была приоткрыта и оттуда раздался телефонный звонок. Ева грустно взглянула на Джима:

– Ваша знакомая имеет ключ от вашей квартиры, чтобы воспользоваться телефоном, которого у нее нет. Кажется, так вы говорили, мистер Джим?! Я не думала, что вы можете так лгать.

Джим молчал, провожая ее взглядом, полным мольбы. Он не мог найти слов для своего оправдания. Едва он вернулся к себе, вошла миссис Фейи.

– Я очень сожалею, что помешала вам. Я не знала, что Ева у вас.

– Ничего страшного, – сказал Джим, слегка улыбаясь. – Скверно только то, что мне пришлось ей наврать. И она мне не поверила.

– Врать не нужно было. Это неумно.

– Ваше мгновенное исчезновение придало разговору какую-то подозрительную окраску.

– Я не могла остаться по многим причинам. Вы же помните, что, как и вы, я также навела справки о мисс Уэлдон? Она родилась в Рондебоше?

– Да, – сказал он безразличным тоном. – Она мне рассказала сама.

Леди Мэри подала Джиму телеграмму такого содержания: «Ева Мэй Уэлдон умерла в Капштадте в возрасте двенадцати месяцев и трех дней. Похоронена на Зоребендском кладбище. Могила номер 7963».