Текст книги "Тайна желтых нарциссов"

Глава 24. Дочь леди Мэри найдена

Джим прочел телеграмму еще раз и не поверил своим глазам.

– Не может быть. Ведь я знаю Еву. Кроме того, я встречался с лицом, которое знало Уэлдонов в Капштадте и помнит ее еще девочкой. Тут не могло быть подмены одного ребенка другим?

– Дело весьма загадочное. Но я хочу вам сказать одно, что человек, приславший мне эту телеграмму, один из наиболее квалифицированных сыщиков. Он заслуживает абсолютного доверия.

Здесь было над чем задуматься. Ева родилась и умерла, и все же она жива. И не только жива, но в данный момент чувствовала себя самым несчастным существом на свете. Не лучше чувствовал себя и Джим, размышляя над новым фактом.

– Я совершенно сбит с толку. Тогда нужно допустить, что родители Евы удочерили другого ребенка вместо умершего. Вопрос заключается только в том, откуда взялась другая девочка. По крайней мере, ей самой о себе ничего не известно.

– Я уже телеграфировала своему агенту с просьбой пролить свет на неясный вопрос. Последние события утверждают, что мое первоначальное предположение вполне может оправдаться.

Джим внимательно посмотрел на свою собеседницу.

– Вы думаете, что Ева – ваша дочь?

Она кивнула головой.

– Тогда откуда взялся рубец на руке?

– Он мог появиться впоследствии.

– А вы не можете сказать точно, когда вы расстались со своей дочерью?

– Нет, не могу.

– А угодно ли вам ответить на второй вопрос: знаете ли вы миссис Гроут?

– Да, знаю.

– А знакома ли вам миссис Уэзер?

Леди Мэри посмотрела на него с удивлением.

– Да, я знаю и ее. Она – дочь фермера. Очень милая женщина, привязанная к Джейн. Я только не понимала, как миссис Гроут удалось заиметь такую подругу.

Джим рассказал все, что ему было известно о последних событиях в доме Гроутов.

– Теперь давайте сверим наши карты. Вы предполагаете, что миссис Гроут имеет прямое отношение к исчезновению моей дочери?

– Я уверен, а вы?

– Сначала я думала так же. Но после того, как навела все справки, пришла к выводу, что она ни при чем. Да, действительно, у нее скверный характер, она, пожалуй, самый злой человек, кого я знаю. Но она не дошла до того, чтобы уничтожить мою маленькую Доротею.

– А вы не можете рассказать мне все, что знаете?

Она покачала головой.

– Но, быть может, вы разъясните то, что поможет в моем поиске?

– Пока ничего не могу сказать. – Леди Мэри, не прощаясь, покинула комнату.

Джим был в растерянности. Еще вчера казалась крепкой цепь событий, связанная им, а сегодня под влиянием новой информации рассыпалась, как карточный домик. Без помощи Солтера никак не обойтись. Застать его в такое время можно было только дома. Джон встретил своего секретаря любезнее, чем тот ожидал.

– Вы, конечно, останетесь у меня до ужина.

– Нет, благодарю вас, патрон. Я очень тороплюсь. Мне хотелось только спросить вас, знаете ли вы миссис Уэзер?

Адвокат наморщил лоб:

– По-моему, о ней упомянуто в завещании миссис Гроут. Она оставила ей капитал в несколько тысяч фунтов. А ее отец был арендатором у Дентона.

– Тогда все совпадает, – и Джим в деталях рассказал адвокату все, что он узнал о неудачном визите миссис Уэзер к Гроутам.

Джон Солтер оживился:

– Рассказанное вами только подтверждает, что страшные тайны, которые мы, адвокаты, храним в наших сейфах, известны всему миру. Так послушайте, Джим, Эстремеда – тот самый испанский дипломат, который бывал в доме Дентона, когда Джейн была еще молодой, красивой девушкой. Он – отец Дигби Гроута, мать которого была страстно влюблена в испанского гранда. Я всегда подозревал, что ее имя связано с каким-нибудь скандалом. А теперь мне яснее ясного, почему ее отец больше никогда с ней не разговаривал и обошел ее в своем завещании. С другой стороны, я уверен, что ее брат Джонатан ничего не знал о проступке сестры, иначе тоже не оставил бы ей ни гроша. В отношении морали он был столь же неумолим, как и старик. Но его отец, очевидно, ничего ему не сказал. Странное дело, очень странное. – Он покачал головой. – И что вы собираетесь делать дальше?

– Для начала поеду в Сомерсет и поговорю с миссис Уэзер. Быть может, от нее я узнаю что-нибудь новое.

Глава 25. Прогулка в Сомерсет

Будильник зазвенел ровно в шесть. Джиму страшно не хотелось вставать, так крепок был сон. Но, вспомнив о планах, он буквально выскочил из постели, а через час уже ехал в поезде, а еще через два с минутами вышел на перроне в Сомерсете. У него было такое чувство, точно он попал в совершенно иной мир. Здесь небо казалось более синим, а деревья зеленее. В вышине звонко пели жаворонки, а в траве трещали кузнечики. И вода в ручье казалась особенно чистой и прохладной до такой степени, что в нее хотелось опустить руки.

Позавтракав в гостинице, Джим разузнал, как добраться до фермы Уэзеров. Оказалось, что это не так далеко. Джим застал миссис Уэзер за работой – она сбивала масло.

– Не хочу я говорить о Джейн Гроут. Ее сын нанес мне страшную обиду, которую я ему никогда не прощу. Я оставила свою работу, наняла женщину, чтобы она временно вела хозяйство. И поездка в Лондон тоже чего-нибудь да стоила. А тебя в шею вон.

– Мне кажется, все можно легко исправить, – попытался успокоить женщину Джим. – Уверен, что мистер Гроут вам возместит все убытки.

– А вы что, из его друзей?

– О нет, я не принадлежу к его друзьям. Скорее наоборот – я его так же люблю, как и вы.

– Я предпочла бы встречу с дьяволом, чем с такой желторотой обезьяной.

Женщина вытерла руки о передник и провела Джима в светлую небольшую гостиную.

– Давайте присядем и поговорим. Прежде всего, чего вы, в сущности, добиваетесь?

– Я хотел бы узнать кое-что о молодых годах Джейн Гроут. С кем она была дружна, кто ее родители? Что вы знаете о Дигби?

– Откровенно говоря, я не много знаю. Ее отец владел Кеннет-Холлом. Видите отсюда ряд зданий? – Она показала рукой на мрачные строения на холме. – Джейн к нам часто приходила. Мой отец владел тогда солидным имением, но проиграл много денег на проклятых бегах. Мы с Джейн были дружны, хотя дружбой в полном понимании этого слова наши отношения и не назовешь. Она была девушкой из богатого дома, а я простой крестьянкой. Но отношения поддерживали приятельские. У меня хранилось много ее писем, но сегодня утром я их все сожгла.

– Сожгли? – чуть не крикнул разволновавшийся Стейл. – Я думал найти в них интересные сведения.

– Какие там сведения! Там ничего, кроме сумасшедшей болтовни об испанце, в которого она была влюблена, как кошка, не было.

– Вы имеете в виду маркиза де Эстремеду?

– Может, он, а может, кто другой. Я не хочу на старости лет сплетничать. Хватит тех глупостей, которых натворили в молодости. И для вас наступит такое же время, мистер… Простите, я забыла ваше имя.

– Джим Стейл.

– Я сейчас вспомнила, мистер Стейл, что у них в доме была очень славная девушка. Как Джейн может позволить, чтобы такая красавица находилась рядом с негодяем Дигби? Что касается писем. Я не все успела сжечь. Сохранила несколько, которые доказывают, что люди с годами мало меняют характер. Я имею в виду этого злодея Дигби. Быть может, когда-нибудь за эти сведения репортеры отблагодарят меня.

Джим весело засмеялся. Приятно было общаться с хорошим человеком. Через несколько минут в его руках было несколько писем. Но он не торопился их читать – разговор только начинался, и его не следовало прерывать.

– А вы ничего не знаете о прежней жизни Дигби?

– Я его помнила только мальчиком. Злое, ядовитое существо. Его любимое занятие – отрывать у мух ножки. И еще одно зрелище особенно развлекало молокососа. Каждую пятницу он приходил на ферму Джонсонов и с горящими глазами наблюдал, как режут свиней. Такой уж у него был характер.

– И на него никто не мог положительно повлиять?

– Куда там. К нему не подходи. Да вот, дайте мне верхнее письмо, я вам зачитаю только два предложения: «Сегодня я должна была прибить Дигби за то, что он привязал к котенку фитиль и поджег его. Бедное животное получило такие ожоги, что его пришлось прикончить».

– Вот такой Дигби-ребенок. Во всех своих письмах ко мне мать жалуется на его жестокие игры.

Затем разговор не раз менялся, но Джим умело поворачивал его в нужное русло. Незаметно старушка разговорилась, и он старался не прерывать ее, но, когда миссис Уэзер вспомнила, что у Гроутов был еще один ребенок, Джим вынужден был прервать рассказчицу.

– А чей был второй малыш?

– Его отдали на попечение Джейн.

– А не принадлежал ли ребенок ее невестке?

– Конечно, то была дочь леди Мэри Дентон. Бедный ребенок. Ей много пришлось страдать из-за изверга Дигби. Впрочем, вы не подумайте, что я сгущаю краски вокруг моего обидчика. Просто сегодня утром перечитала еще раз письма его матери и убедилась в своей правоте. Не может из злого ребенка вырасти добрый взрослый человек. А как он издевался над малышкой! Вот, прочтите, что пишет Джейн: «Сегодня мне вновь пришлось наказать Дигби. Он страшно жесток. Подумай только, накалил на огне монету в полшиллинга и вдавил ее в руку бедной девочки».

Джим едва подавил в горле крик.

Так вот откуда рубец на руке Евы! Факт говорил о многом. Теперь ясно, что наследство Дентона принадлежит не Дигби и не его матери, а Еве Уэлдон, которую в действительности звали Доротеей Дентон.

Глава 26. Джим находит последнее звено

Итак, Ева – дочь леди Мэри, в чем нет больше никакого сомнения. Предположения Джима оправдались полностью. Но каким образом она попала в Южную Африку? Эту загадку предстояло решить.

– А маленькая девочка вскоре исчезла. Одна из нянек, которую наняла Джейн, взяла с собой ребенка на морскую прогулку. Думают, что лодку опрокинул пароход.

Джим слушал внимательно, боясь пропустить хотя бы одно слово. Вдруг его осенила идея. Надо срочно узнать, какие пароходы проходили в тот день восточнее Гудвиновской мели, где, как предполагалось, произошло несчастье. С письмами тоже надо познакомить Солтера. Откланявшись, Джим поторопился на ближайший поезд в Лондон. И еще застал Солтера в конторе.

– Если все обстоит именно так, как вы излагаете, – сказал старик, выслушав Джима, – то уверен, что нетрудно будет найти недостающее звено в логической цепи, то есть выяснить, как появилась маленькая Доротея в Африке. Теперь мы знаем, что Ева Уэлдон умерла в детстве, следовательно, в нашем деле речь идет совсем о другой девушке. Но вам надо поспешить, так как послезавтра я вручаю имущество Дентона новому поверенному миссис Гроут. И, можете мне поверить, Дигби тотчас же его продаст. Только одно имение оценивается в четыреста тысяч фунтов. А на дентоновской земле находится двадцать четыре дома и, кроме того, шесть довольно больших имений. Помните, когда Дигби приходил к нам, чтобы узнать, имеет ли он право продать недвижимость? Я сегодня встречался с Беннетом, новым поверенным Гроутов. Он вел со мной беседу в таком ключе, что нетрудно понять – недвижимость будет продана.

Солтеру нечего было возразить. Он был абсолютно прав. Дигби был напуган последним завещанием матери и не хотел больше испытывать судьбу. Первый шаг сделан: он заставил мать переменить поверенного. Сделал он это не потому, что не доверял Солтеру, а стремился взять в адвокаты нового человека, менее знакомого с довольно сложными обстоятельствами дела. Очевидно, следующий шаг будет один – обратить все состояние Дентонов в наличные деньги. Дигби организовал в Сити синдикат, который и приобретет всю недвижимость.

– Вы считаете, имеющихся фактов мало, чтобы доказать, что Ева – дочь леди Мэри?

– У вас пока недостаточно материала, чтобы доказать подобное утверждение. Но его легко теперь добыть. Ведь вы знаете дату, когда ребенок исчез – двадцать первое июля тысяча девятьсот первого года. Так что, молодой человек, не отвлекайте меня от дел и продолжайте поиск.

Джим сперва заглянул в Африканскую пароходную компанию. И пришел, что называется, в последний момент – контору собирались закрыть. Ему пошли навстречу и помогли пересмотреть все акты, которые его интересовали. После просмотра документов стало ясно, что ни один из пароходов компании не проходил в районе интересующей Джима мели ни двадцатого, ни двадцать первого июля.

– А какие есть еще линии, связывающие Англию с Южной Африкой?

Делопроизводитель дал Джиму список, который оказался намного больше, чем он ожидал.

Джим поспешил домой, чтобы сообщить приятную новость леди Мэри, но не застал ее дома. Медж сказала, что госпожа уехала на несколько дней, кажется, в Париж, но, к сожалению, точного адреса не оставила. Оставалось только одно: запастись терпением и ждать. Особенно огорчительно было то, что они поссорились с Евой. Было бы очень кстати, если бы она узнала, что госпожа, которая его внезапно навестила, была ее матерью. Вдруг Джим подумал о том, что его отношения с Евой могут сложиться совсем иначе. Конечно, мисс Уэлдон могла ему простить невинную ложь, выйти за него замуж и тем самым сделать счастливым. Но брак с Доротеей Дентон – одной из богатейших наследниц Англии и бедным служащим, каковым он являлся на самом деле, выглядел бы неправдоподобным.

На другое утро Джим продолжил поиски. Он обошел ряд пароходных компаний, но ничего не узнал нового. С неважным настроением он заглянул еще в одну контору – «Африканскую береговую линию». Это была одна из старейших фирм. Под стать ее возрасту были два древних старика, которые правили в ней всеми делами. Когда Джим вошел в контору, его встретили сверхлюбезно: усадили на мягкий стул и предложили стакан чая. Когда он рассказывал свою историю, оба старика слушали его с патриаршим вниманием.

– Мне кажется, что никогда ни один из наших пароходов не проходил через Довер, – сказал один из конторщиков. – Хотя наша главная фирма находится в Лондоне, а корабли всегда отходят из Ливерпуля.

– Тогда я напрасно побеспокоил вас, – огорчился Джим.

– Не огорчайтесь, вы нас не обременили работой. Не уходите, давайте посмотрим записи за девятьсот первый год.

Секретарь принес толстую актовую книгу, и один из стариков погрузился в ее изучение.

– Помните, – вдруг обратился он к своему партнеру, – часть маршрутов из-за перегрузок передали компании «Юнион Африка Лайн».

– Да, помню. Пароход назывался «Бетльдор». Он вышел из Тильберна. Это был единственный случай, когда наше судно выходило из Темзы.

– А какого числа это было? – не выдержал Джим.

– В восемь часов утра двадцать первого июля. Давайте-ка посмотрим на карту. В таком случае судно проходило у маяка где-то около двенадцати часов дня. А когда, вы говорите, случилось несчастье?

– В обеденное время, – хрипло проговорил Джим.

– Но я не помню, чтобы об этом плавании сообщалось что-либо особенное.

– А есть возможность узнать подробнее, как проходило плавание?

– Тогда необходимо заглянуть в корабельный журнал. «Бетльдор» был взорван, но капитан Пинни, который им командовал, жив и ныне.

– А журнал, где журнал? – вновь бестактно прервал говорившего Джим. Но на него не обиделись.

– Все книги хранятся в нашей конторе в Ливерпуле. Я сегодня же напишу управляющему с просьбой прислать журнал, если он сохранился.

– Вы были так любезны, что я не смею больше вас беспокоить. Вы не позволите мне самостоятельно съездить в Ливерпуль?

– Этого не следует делать. Управляющий конторой завтра будет здесь. Я ему позвоню, чтобы он привез книгу.

Время вновь терялось без пользы, но приходилось ждать. Джим сообщил Солтеру о ходе поиска, и совместно они пришли к выводу, что теперь необходимо держать постоянно в поле зрения Еву. А еще лучше было бы немедленно удалить ее из дома Гроутов. Джим предвидел, что сделать подобное будет нелегко. Но другого выхода не было. Он-то знал, с кем имеет дело. Банда «тринадцати» еще не утратила своей силы. Джим взял автомобиль и поехал к Гроутам. Его проводили в рабочий кабинет Дигби.

– Добрый день, мистер Стейл, – встретил его Гроут. – Чем могу служить?

– Я хотел бы видеть мисс Уэлдон.

– Она, кажется, вышла погулять, но я сейчас справлюсь.

Он позвонил. Вошла служанка и сказала, что Евы нет дома.

– Тогда спасибо за прием. Я подожду ее на улице.

– Вы чертовски упрямы, мистер Стейл. Может быть, мне удастся ее найти.

Через несколько минут он вернулся с Евой.

– Как видите, служанка ошиблась.

Дигби вежливо поклонился и покинул комнату.

– Вам угодно со мной говорить, мистер Стейл?

Ее слова произвели на него действие холодного душа.

– Я убедительно прошу вас покинуть дом Гроутов.

– У вас есть на то весомые причины?

– Если говорить откровенно, причины те же. Но теперь я больше, чем когда-либо, убежден, что вы дочь Мэри Дентон.

– Вы мне и раньше рассказывали сказки.

– Выслушайте меня, все намного серьезнее, чем вам кажется. И рубец на вашей руке – ожог, который причинил вам Дигби в детские годы. А Ева Уэлдон умерла в возрасте одного года в Капштадте.

Она посмотрела на него жестким и холодным взглядом.

– Очень романтическая история! Вы не замечали за собой склонности к фантазии? Впрочем, вряд ли. Вы больше ничего не хотите мне сказать?

– Я не знаю, что сказать, чтобы вы мне поверили. Но вы должны знать, что та дама, которую вы у меня видели, – ваша родная мать.

Ее глаза расширились, и губы непроизвольно раздвинулись в улыбке.

– Честное слово, Джим, вам следовало бы писать романы. Все ваши страхи надуманны. Если хотите знать, я покидаю Гроутов через несколько дней, чтобы вернуться на прежнее место работы. И не надо выдумывать в отношении дамы, не имеющей телефона, но зато пользующейся ключом от вашей квартиры.

Чем больше Ева говорила, тем сильнее закипал в ней гнев. Она не могла простить Джиму ту кошмарную сцену.

– Я хочу вам сказать, что вы подорвали мою веру в мужчин больше, чем Гроут или кто-либо другой. Вы меня так оскорбили… Я вам не могу простить.

Попрощавшись, Ева покинула комнату.

Глава 27. Ева исчезла

Развязка была близка. Дигби интуитивно ее ощущал. Теперь нужно было действовать быстро и хладнокровно. Иначе можно проиграть. В течение двух лет он вел переговоры с агентом из Сан-Пауло о покупке плантации. Дело практически было завершено. Оставалось только подписать контракт. Оформить документы он собирался на подставное лицо. Такой вариант давно разработан на случай, если срочно придется бежать. На богатых плантациях можно будет устроить настоящий маленький рай, развлекаться не хуже, чем в лондонском доме. Тем более что у него, кажется, появилась любимая женщина. Дигби решил взять Еву с собой. Он надеялся, что в течение года вытерпит ее присутствие под одной крышей. А что будет дальше – время покажет. И раньше у него было немало женщин, которые впоследствии навсегда исчезали с его горизонта. Так что ничего нового изобретать не придется.

Джим тоже чувствовал напряжение последних дней. Утренние часы особенно медленно проходили для него. Он ждал управляющего конторой из Ливерпуля, который должен был приехать после полудня. Но он запоздал. Когда наконец-то долгожданный корабельный журнал оказался в его руках, он начал с трепетом листать его страницы. Нашел нужное место и углубился в чтение. Из записи в бортжурнале следовало, что «Бетльдор» покинул Тильберн в девять часов утра при отливе. Море спокойное, хотя несколько туманно. Пришлось скорость уменьшить наполовину, затем еще на четверть. Шли медленно. Где-то в двенадцать часов штурман Босен сообщил, что корабль потопил лодку. В воде оказалось два человека. Их пытался спасти матрос Грант. Но на борт удалось поднять только ребенка. Больше никого не удалось найти. Спасенной оказалась девочка в возрасте нескольких месяцев. Ее передали содержательнице буфета на корабле. В дальнейшем в журнале не было ни слова о девочке, вплоть до прибытия корабля в Фенчал. Здесь была сделана запись о том, что уведомили британского консула о спасении ребенка.

– Обратите внимание еще на одно сообщение в Дакке. Это порт на западном побережье Африки, – сказал управляющий конторы.

Джим прочел: «Получена телеграмма консула в Фенчале, что лондонской полиции не сообщено о пропаже ребенка».

– Не правда ли, интересная запись? А вот еще одна: «Мистер Уэлдон, житель Капштадта, совершающий со своей супругой увеселительную прогулку, хочет удочерить ребенка, так как недавно потерял свою дочь. Капитан знает мистера Уэлдона, к тому же несколько пассажиров могут установить его идентичность. Ему передали ребенка с условием, что о случившемся будет заявлено властям в Капштадте».

В бортжурнале было и подробное описание ребенка. Там, где значились особые приметы, указывалось: «Рубец на правой руке. По мнению врача – след ожога».

Джим был вне себя от радости.

– Вы себе представить не можете, господа, как я вам благодарен. Ребенок, а вернее, прекрасная женщина, которой она стала, вам тоже бесконечно обязана. Быть может, вам придется предъявить бортовой журнал суду. Но дело моей клиентки мне кажется столь ясным, что судебного расследования не понадобится.

Джим снял копию записи и через несколько минут положил ее на стол мистеру Солтеру. Глаза адвоката заблестели от удовольствия.

– Вот теперь можно сказать, что дело завершено. Корабельный журнал доказывает идентичность дочери леди Мэри и Евы. Кончены ваши розыски!

– Еще не совсем, – отвечал Джим с улыбкой. – Нам с вами предстоит отнять состояние Дентона у Гроутов. Кроме того, нужно как можно скорее убедить мисс Уэлдон покинуть дом Дигби.

– Вы знаете, мой мальчик, в подобном случае совет пожилого человека может оказать большее действие, чем ваши мускулы. Я пойду вместе с вами.

На звонок появилась новая служанка, которая открыла им дверь. Их проводили в кабинет, где тотчас появился Дигби.

– С вашего разрешения, сэр, я хотел бы поговорить с мисс Уэлдон, – торжественно изрек Солтер.

Дигби впервые видел его таким строгим и чопорным.

– Я очень сожалею, но в настоящий момент вы не сможете говорить с мисс Уэлдон. Она сегодня утром поехала с моей матерью во Францию. Сейчас она уже, вероятно, в Париже.

– Вы лжете, – спокойно сказал Джим. – Мисс Уэлдон или по-прежнему находится в доме, или вы ее отправили в свое имение в Сомерсет.

Гроут был несколько сбит с толку прямым оскорблением Стейла в присутствии адвоката.

– Насколько я понял, мистер Солтер, вы стали орудием авантюриста, который только что оскорбил меня. Впрочем, право выбора за вами. Как бы то ни было, мисс Уэлдон больше не желает с вами иметь ничего общего, о чем и уведомила меня, мистер Стейл.

Джим знал, что Гроут лжет. Ева никогда бы в жизни не посвятила его в свои сердечные дела. Но их размолвка мешала ему действовать смелее.

– Какой у вас интерес к мисс Уэлдон? – спросил Дигби у адвоката.

– Она меня интересует как человек.

Джим был поражен таким заявлением. Но Солтер не дал ему вымолвить ни слова. Он взял инициативу в свои руки.

– Мне кажется, мистер Стейл, что нам пора идти.

– Но почему вы ему не сказали, что Ева – законная наследница состояния Дентона? – спросил Джим своего патрона уже на улице.

– Не надо торопиться, мой юный друг. Давайте предположим, что все наши выводы верны. Допустим также, что человек, с которым мы только сейчас общались, отпетый негодяй, каким он нам с вами кажется. Но девушка-то теперь всецело в его власти. Подумайте, что будет, если я раскрою перед ним все карты.

– Вы правы, – Джим закусил губу. – Я всегда излишне горяч и неблагоразумен.

– До тех пор, пока Гроут не знает, что ему угрожает со стороны Евы, она в относительной безопасности. По крайней мере, он не совершит покушения на ее жизнь. А если узнает все, что знаем мы, она погибла.

– А вы не преувеличиваете опасность, патрон?

– Вы сами себе противоречите, Джим. Вы не раз меня убеждали, что Гроут отпетый негодяй. Его не остановит перспектива убийства, если только таким образом можно спасти свое наследство!

– Меня убивает наше бессилие. – Этот разговор уже продолжался в конторе Солтера. – Неужели такие, как Гроут, сильнее закона?

Джон Солтер редко курил в конторе, но в этот раз он вынул из ящика свою трубку, старательно вытер о рукав сюртука и неторопливо набил табаком.

– Закон, мой мальчик, сильнее Гроута и сильнее нас с вами. Некоторые несведущие люди иногда смеются над ним, проклинают его. Дело в том, что закон работает медленно, напоминая мельницу, которая медленно вращает жернова, но зато дает муку мелкого помола. Ведь действие закона проявляется не только в приказах об аресте и обыске. У него есть тысячи других возможностей. И, клянусь Богом, к Гроуту он будет применен во всю свою мощь.

– А если закон не сможет его покарать, то я сам задушу его вот этими руками! – воскликнул Джим.

Мистер Солтер посмотрел на своего юного помощника не без иронии:

– Тогда, мой мальчик, закон и тебя задушит. Согласись, что не стоит так рисковать, когда несколько листов гербовой бумаги могут возыметь более эффективное действие.

Теперь Джим знал, что ему делать. Любой ценой нужно найти Еву и спасти ее от угрожающей опасности. К своему удивлению, он вскоре узнал, что миссис Гроут действительно поехала с Евой на вокзал Виктории. Кроме того, ему без труда удалось установить, что Дигби заказал два места в ночном поезде на Париж. Но Джиму не удалось установить, уехали дамы в соответствии с забронированными местами или нет. Он сомневался, что Ева отбыла в Париж. Его поддержал и Солтер.

– Тот факт, что Джейн Гроут уехала, еще не означает, что наша клиентка тоже покинула Лондон.

– Наша клиентка? – удивился Джим.

– Да, наша клиентка. Не забудьте, что мисс Дентон будет пользоваться услугами моей конторы до тех пор, пока не решится передать свое дело другому адвокату.

– Мистер Солтер, а когда вы передали состояние Дентона в руки нового поверенного?

– Сегодня утром, – как ни в чем не бывало ответил старик.

– Боже мой. Теперь все имения уже в руках Дигби.

– Только временно. Не нужно излишне пугаться, продолжайте спокойно работать. Вы слышали что-нибудь о леди Мэри?

– О ком? – переспросил Джим.

– О леди Мэри Дентон, о вашей незнакомке в черном? Я всегда подозревал, что имеем дело с одним лицом. Но, когда вы рассказывали о «синей руке», у меня исчезли последние сомнения. Видите ли, мой мальчик, – сказал он, хитро подмигивая Джиму, – со своей стороны я тоже вел небольшой розыск.

– А что означает по-вашему «синяя рука»?

– Не хочу лишать удовольствия леди Мэри. В ближайшие дни она сама вам раскроет свой секрет. Я не стану выдавать ее тайну. Кстати, вы когда-нибудь были в красильне? Видели руки женщин, работающих с индиго?

– Неужели вы хотите сказать, что леди Мэри приходилось работать в цехе?

– Пусть она сама вам расскажет о своих злоключениях.

Вскоре Джим убедился, что ему одному не справиться со слежкой за домом Дигби. В помощь ему Солтер нанял еще двух детективов, ранее работавших в Скотланд-Ярде, но впоследствии открывших собственную частную контору сыска. Совместно решено было усилить наблюдение за домом Гроутов.

В тот день Дигби из окна своего кабинета обратил внимание на бородатого человека, который с интересом рассматривал архитектуру дома. Он хотел внимательнее присмотреться к любознательному прохожему, но ему помешал поверенный Беннет.

– Надеюсь, Солтер передал вам все дела?

– Да, сэр, я все получил в идеальном порядке.

– Как вы думаете, не сыграет ли старик с нами скверную шутку?

Мистер Беннет холодно посмотрел на Дигби, явно не одобряя его тон.

– Мистер Джон Солтер – блестящий юрист, который пользуется всеобщим уважением. Такие люди, с вашего позволения, трюки не выкидывают.

– Ну, зачем вы обижаетесь. Вы думаете, что он вам друг?

– Каково его отношение ко мне, меня в данный момент не интересует. Я только хотел высказать свое мнение о нем. Я повторяю: все бумаги в идеальном порядке, и вы можете в любой момент продать имения.

– Приятно слышать. Тем более что члены синдиката торопят меня. Когда дело может быть закончено полностью?

– Завтра утром. Я предполагаю, что вопрос о наследнице Доротее Дентон решен окончательно, не так ли?

– Доротея Дентон утонула. Двадцать лет тому назад, – улыбнулся Дигби, – она давно уже съедена рыбками. Так что о ней особенно не беспокойтесь.

– Тогда дело в шляпе! – С этими словами Беннет достал из портфеля несколько бумаг. Четыре из них он предложил подписать Дигби, а пятую передать на подпись матери.

– Неужели обязательно нужна подпись матери? Я думаю, что это лишнее, тем более что у меня есть доверенность, заверенная нотариусом.

– Да будет вам известно, что в такой ситуации подобной доверенности недостаточно для приобретения всех прав на наследство. Права, которые не могут быть переданы вам, невелика ценность, но они закрепляют за вашей матерью право на владение Кеннет-Холлом. Поэтому желательно, чтобы была оригинальная подпись. Мистер Солтер – человек выдающегося ума, и, не исключено, что, ознакомившись с контрактом, он попросит запротоколировать так называемое предостережение. Он все еще чувствует себя ответственным за дела покойного Дентона.

– Что это вы здесь наговорили? Откровенно говоря, я не все понял. Разъясните подробнее.

– Таким документом, какой может составить мистер Солтер, каждый покупатель предостерегается от совершения сделки. Если потом окажется, что продавец не имел прав на продажу, то убытки будут отнесены на счет покупателя. А я уверен, что синдикат не пожелает заплатить вам чистоганом за имение, если будет официальное предостережение.

– Теперь я понимаю. Хорошо, подпись матери будет.

– Но она в Париже, насколько мне известно.

– А откуда у вас такая информация?

– Я сегодня был у мистера Солтера и узнал от него, что миссис Гроут в Париже.

– Дайте мне документ – я передам его на подпись матери. Придется снарядить спортивный самолет.

Адвокат собрал бумаги и аккуратно положил в портфель.

– Тогда завтра в двенадцать я вас жду в бюро Нордлендского синдиката.

– И пожалуйста, опубликуйте в газетах о продаже этого дома, – добавил Дигби. – Большую часть года я буду проводить за океаном и не могу допустить, чтобы ценности остались без должного присмотра. Пусть служат другим людям.

– Если продавать поспешно, то обесценивается вещь. Поверьте моему опыту. Впрочем, не смею вас отговаривать.

После разговора с адвокатом Дигби долго не мог успокоиться. Для себя он решил больше никогда не пользоваться услугами таких законников, как этот упрямый шотландец. Впрочем, что до него. Через какой-то день, другой он забудет о нем с такой же легкостью, как обо всем, что окружало его в этом туманном городе. Теперь главное – найти общий язык с Евой.