Текст книги "Тайна желтых нарциссов"

Синяя рука

Глава 1. Исчезнувшая наследница

Мистер Джон Солтер с чувством досады надавил в третий раз кнопку звонка. Это был толстый пожилой человек с большим красным лицом, обрамленным бакенбардами. Он скорее был похож на фермера, чем на известного адвоката, одного из лучших присяжных поверенных Лондона. Одевался он по моде, царившей во времена его юности.

Солтер с нетерпением позвонил еще раз.

– Вот подлец! – пробормотал он и направился в комнату своего секретаря. Он предполагал, что там никого нет, но ошибся. Молодой человек лет тридцати был погружен в чтение какого-то документа.

– Стейл, вы что, оглохли?

Молодой человек мгновенно вскочил со стула. Он был высок ростом и широкоплеч, но тем не менее его движения были легки и пластичны. Темный загар свидетельствовал о многих днях, проведенных под солнцем. Прямой нос, энергичный рот и упрямый подбородок придавали ему вид бывшего офицера, претерпевшего в течение четырех лет все тяготы фронтовой жизни. Но сейчас он скорее напоминал школьника, которого учитель застал за посторонним занятием, чем офицера, заслужившего крест Виктории.

– Вы очень невнимательны, Стейл, я четыре раза звонил.

– Весьма сожалею, уж больно занятные попались мне бумаги.

– Вы все еще заняты делом Дентона? – со вздохом спросил Солтер.

– У меня такое чувство, что можно найти Мэри Дентон, – ответил молодой человек. – А затем не составит труда выяснить, каким образом она исчезла. Тогда некто будет сбит с толку… – Он замолчал, боясь быть нескромным.

Солтер внимательно смотрел на него.

– Вы недолюбливаете мистера Гроута?

Джим рассмеялся:

– Я лично таких людей не люблю. Если тридцатилетний мужчина не принимал участия в войне, то у него может быть лишь одно оправдание, – он в то время должен был быть мертвым.

– Но у него слабое сердце.

– Это возможно, – не скрывая иронии, ответил Джим. – На фронте мы называли таких людей трусами. Накануне больших сражений у них вдруг начинало болеть сердце – тогда их оставляли в тылу. В это же время их товарищи гибли под пулями врага.

– Ну, ладно. Не будем спорить, – сказал примирительно Солтер. – Оставьте эти бумаги. Бесполезно искать женщину, которая исчезла, когда была ребенком.

– Но я бы хотел услышать подробности по этому делу. Каким образом она исчезла?

– Послушайте, Стейл, вы худший из секретарей, каких мне приходилось встречать когда-либо. И не будь я вашим крестным, давно бы отказал в месте.

Джим рассмеялся от души:

– Я этого давно ожидаю.

Старик как-то по-особенному ласково мигнул глазом. Он очень любил Джима, хотя не хотел в этом признаваться себе, и, разумеется, он держал Стейла на службе не только из чувства морального долга – Джим был весьма полезен. Хотя у него была раздражающая старика манера – не слышать электрического звонка, когда он был поглощен любимым занятием.

– Ну, ладно. Так и быть, удовлетворю твое любопытство. Но учти, я рассказываю эту историю с одной целью, чтобы отбить у тебя всякий интерес к этому безнадежному делу. Леди Мэри Дентон была единственной дочерью лорда Портера. Этот род давно угас. Она вышла замуж за Джонатана Дентона, члена пароходной компании и обладателя миллионного состояния. Но брак не был счастливым. Старый Дентон был очень болен, к тому же никогда не отличался покладистым характером. Мы только что говорили о том, что у Дигби Гроута больное сердце. Так вот, у Дентона оно действительно было больное. Этим отчасти объясняется его скверное обращение с женой. У них родилась девочка, но и она не сблизила супругов, которые все более и более отдалялись друг от друга. Дентону предстояло в Америке провести одну финансовую операцию. Перед отъездом он пришел ко мне в контору и составил самое удивительное завещание, с которым мне когда-либо приходилось встречаться. Согласно этому документу все свое имущество он завещал дочери Доротее, которой было в то время три или четыре месяца. В случае ее смерти владелицей наследства должна была стать его сестра миссис Гроут. Но не ранее чем через двадцать лет после смерти его дочери. За это время госпожа Гроут имеет право только на доходы с имения.

– Это вполне понятно. Он хотел исключить всякую возможность «устранения» ребенка в детстве. С другой стороны, он предвидел, что леди Мэри будет оспаривать завещание. В таком же виде, если будет составлен документ, она лишается этой возможности в течение двадцати лет. Впрочем, возражения не было. Дело в том, что во время поездки Дентона в Америку его жена исчезла вместе с ребенком. Удалось только обнаружить следы пребывания няньки с девочкой в городе Маргете. Быть может, и Мэри была там, но об этом нет никаких сведений. Далее ситуация развивалась трагично. Следствием установлено, что нянька, дочь местного рыбака, которая умела хорошо управлять лодкой, взяла девочку покататься в море. Их настиг туман. Полагают, что на лодку наскочил пассажирский пароход. Об этом можно судить хотя бы из того, что остатки лодки были прибиты к берегу, а через неделю волны принесли и труп няньки. О дальнейшей судьбе леди Мэри ничего не известно. После ее отъезда из имения через два дня возвратился Дентон и узнал о случившемся. Это его доконало – он умер. Теперь вам все понятно?

– Кажется, да, – с раздумьем произнес Джим. – Но, по-моему, в этом деле не все ладно. И я уверен, что мог бы решить эту задачу при наличии свободного времени.

– Вам бы следовало стать сыщиком, – иронически заметил Джон Солтер.

– Не возражал бы. Кстати, к вашему сведению, я два года назад предлагал свои услуги Скотланд-Ярду. Это тогда, когда банда «тринадцати» безнаказанно грабила банки.

– Скажите пожалуйста. Мы и на это способны, – не скрывая насмешки, сказал патрон. – Да, ладно, рассмешили старика. Но погодите: из-за чего я к вам звонил? Ах да, вспомнил – мне нужны все арендные договоры, относящиеся к землям старого Дентона в Кемберленде.

– Что, миссис Гроут хочет их продать?

– Нет, только тридцатого мая она получит право распоряжаться имуществом покойного Джонатана Дентона. Конечно, только в том случае, если к тому времени не поступят возражения.

– Или ее сын не приобретет имущество, – сказал Джим, четко выделяя каждое слово.

– Если я не ослышался, вы хотели стать сыщиком. Так вот, господин сыщик, для начала попробуйте найти вот эти документы. Они находятся внизу, в архивах.

Джим ознакомился со списком документов и уже собирался обратиться с вопросом к патрону, когда в комнату вошел писец:

– Мистер Солтер, с вами хотел переговорить господин Дигби Гроут.

– Просите его. Да, Стейл, вы можете остаться. Гроут хочет ознакомиться с актами, которые вам предстоит найти в архивах.

Глава 2. Дигби Гроут – доктор

Писец открыл дверь элегантно одетому молодому человеку. Джим и до этого встречал его. И, удивительное дело, чем чаще они виделись, тем меньше ему нравился этот денди. Джиму было хорошо знакомо это узкое бледное лицо с усталыми глазами, выступающим вперед подбородком и короткой щеточкой усов. И все же нужно было отдать должное его вкусу и умению выбирать камердинера – костюм на госте сидел безупречно. Платье было сшито по новой моде и чрезвычайно шло ему. Цилиндр блестел, как зеркало, а тонкий запах самых модных духов «Осенний букет» тоже говорил в пользу Гроута. Но Джим не выносил мужчин, которые пользуются духами, – он откровенно сморщил нос.

Дигби бросил быстрый взгляд на Солтера и Джима. В его глазах было то небрежное и в то же время какое-то нахальное выражение, которое было одинаково неприятно как адвокату, так и его секретарю.

– Здравствуйте, Солтер.

Гроут вынул шелковый платок, вытер им стул и сел, не дожидаясь приглашения. Его руки в лайковых перчатках лимонного цвета уверенно покоились на дорогой трости.

– Вы знаете моего секретаря, мистера Стейла?

Гроут кивнул.

– Он был раньше офицером и имеет крест Виктории? – полуспросил он усталым тоном. – Ваше теперешнее положение, должно быть, кажется скучным, Стейл? Я бы умер со скуки на вашем месте.

– Я тоже так думаю. Но, если бы вы прожили на фронте четыре года, вам показалось бы чудесным спокойствие этой конторы.

– Быть может, вы правы, – сухо сказал Гроут. Он чувствовал себя задетым напоминанием о том, что не был на фронте.

– Итак, доктор Гроут, приступим к делу, – сказал Солтер.

– Не называйте меня, бога ради, доктором. Если я и окончил курс на медицинском факультете и выдержал экзамен на право самостоятельно проводить хирургические операции, то сделал это только для собственного удовольствия. И мне было бы очень неприятно когда-либо заниматься медицинской практикой. Я хотел бы посмотреть договоры на аренду Кемберлендской земли. Один синдикат хочет их купить у меня, вернее у моей матери. Покупатель хочет построить гостиницу. Но, если мне не изменяет память, в договорах есть клаузула, запрещающая такую постройку. Если это так, то со стороны старого Дентона было большой глупостью приобретение этих земель.

– Мистер Дентон никогда не делал ничего глупого, – спокойно парировал Солтер. – Если есть желание, Стейл проводит вас в актовую комнату, где вы сможете ознакомиться с документами. Но вам не обязательно спускаться в подвал. Через несколько минут они будут в комнате моего секретаря.

И верно, минут через десять Гроут внимательно изучал документы.

– К счастью, никакой клаузулы, запрещающей постройку отеля, я не обнаружил.

Он закрыл актовую книгу и свободно развалился в кресле.

– О, я вижу вы интересуетесь и оттисками пальцев. А это что? – Он взял в руки черную тетрадь.

– Это мои заметки, – пояснил Джим.

– По какому поводу? – Дигби попытался открыть тетрадь.

– Я бы вас попросил оставить в покое мою собственность, – решительно возразил Джим.

– Очень жаль. А я предполагал, что все вещи в конторе Солтера относятся к его клиентам.

– Да. Но вы не единственный его клиент. – Стейл с трудом сдерживал свое раздражение, которое вызывал у него этот человек.

– Не понимаю, зачем вы все это делаете?

Как бы не замечая недовольство секретаря, Гроут продолжал перелистывать тетрадь.

– А это что такое? – спросил вдруг Дигби резко и категорично. – На кой черт… – прервал он себя на полуслове и делано засмеялся. Он явно сфальшивил, и Джим это уловил. – Вы славный малый, Стейл, – как-то развязно продолжал разглагольствовать доктор. – Но зачем себе ломать голову над подобными вещами. В ваших умозаключениях столько наивности…

Он поставил тетрадь на прежнее место и, взяв один из контрактов, сделал вид, что углубился в чтение.

– Я удовлетворен полностью, все в порядке.

Дигби взял цилиндр, и уже выходя из конторы, повернулся к Джиму:

– Может быть, мистер Стейл, вы как-нибудь навестите меня? Мне будет приятно с вами отужинать. К тому же, уверен, вас заинтересует моя лаборатория. Я вам покажу кое-что, что оправдывает мою научную степень. Да… что касается ваших исследований… вы вступаете на опасную тропу. В данном случае второй крест Виктории вряд ли будет достаточной компенсацией ваших хлопот.

Но Джим пропустил мимо ушей его угрозу. Он все время пытался решить для себя загадку, какая запись в тетради привела Гроута в такое возбужденное состояние. Он открыл ту же черную тетрадь на первой странице и прочел: «Некоторые заметки о шайке “тринадцати”».

Глава 3. Мистер Стейл пьет чай

В тот же день после обеда Джим вошел в кабинет Солтера и предупредил:

– Я иду пить чай.

– Хорошо. Вы последнее время стали очень аккуратно заниматься этой приятной операцией. А что это вы покраснели, Джим? Речь идет о девушке, наверно?

– Нет, сэр, – громче обычного ответил Джим. – Я, правда, иногда встречаю одну мою знакомую, но…

– Тогда торопитесь и кланяйтесь от меня. Женщины не любят, когда мужчины опаздывают.

Джим стремительно закрыл за собой дверь и быстро опустился по лестнице. Действительно, он опаздывал. Но, когда увидел свой столик не занятым, вздохнул облегченно. Через минуту к нему подошла кельнерша, сияя лучезарной улыбкой.

– Ваша барышня еще не приходила, сэр. Вам принести все, как всегда?

– Да, пожалуйста.

В этот момент в дверях появилась девушка, и Джим поторопился к ней навстречу. Она была высока ростом и хороша собой. Не стану описывать ее красоту, но поверьте, при виде ее ни один мужчина не остался бы равнодушен.

– Ты извини, я немного опоздала, – сказала она с обезоруживающей улыбкой. – У нас в ателье была прескучная герцогиня, которую мне пришлось фотографировать в семнадцати различных позах. Она не очень хороша собой, и с такими всегда больше всего хлопот.

– Что поделаешь. Единственная возможность хорошо выглядеть для людей с посредственными лицами заключается в хорошей фотографии, – пошутил Джим.

Ева служила в большом фотоателье на Рэджент-Стрит. Джим случайно познакомился с ней в этом же кафе. С этого времени они часто встречались в обеденные часы за чаем. Однажды Джим попытался пригласить ее в театр, но она отказалась наотрез. Когда были съедены первые бутерброды, разговор стал неспешным, будто продолжением вчера прерванной беседы.

– И как продвигаются ваши поиски молодой девушки?

– Мистер Солтер объяснил мне сегодня, что дело мало в чем изменится, даже если я ее найду.

– Однако было бы интересно, мне так хочется, чтобы ребенок оказался живым.

– Не следует питать особых иллюзий. Меня лично больше всего обрадовало бы то обстоятельство, если бы вы оказались пропавшей наследницей.

– Вы неисправимый фантазер, – откровенно смеялась Ева. – К сожалению, я дочь бедных, но честных родителей, как говорится в нравоучительных рассказах.

– Не торопитесь с выводами. Ваш отец жил в Южной Африке?

– Да, он был музыкантом. Маму я мало помню. Но она была чудесным человеком.

– А где вы родились?

– В Капштадте. Джим, мы этот диалог с вами ведем не первый раз, только одного не пойму, с какой целью вы стремитесь найти давно пропавшую женщину?

– Потому что я не хочу, чтобы этот гнусный тип стал наследником дентоновских миллионов.

– А кто этот человек? Вы не назвали его даже по имени.

– Его зовут Дигби Гроут.

При этом имени от Джима не укрылось, как реагировала Ева.

– Что с вами?

– Я вдруг вспомнила, что наш первый фотограф сказал о том, что миссис Гроут – сестра Джонатана Дентона.

– Вам знакома семья Гроутов?

– Я ее не знаю… Во всяком случае, моя информация поверхностна. Но я получаю место секретарши у госпожи Гроут.

– И вы мне об этом ничего не сказали? – воскликнул он. – Конечно, – понимая, что поступил бестактно, пытался оправдаться он, – вам совершенно незачем делиться своими планами, но…

– Я об этом только сегодня узнала. Мистер Гроут в сопровождении своей матери приходил фотографироваться. Кстати, это уже не первое их посещение. Но я как-то не обратила внимания. Сегодня мой шеф вызвал к себе и сказал, что миссис Гроут нужна секретарша. И что я вполне могла бы справиться с ее обязанностями. Мне будут платить пять фунтов в неделю. При этом гарантирован полный пансион.

– А когда миссис Гроут решила завести себе секретаршу?

– Этого я не знаю. А почему вы об этом спрашиваете?

– Месяц тому назад она посещала наше бюро, и мистер Солтер посоветовал ей завести секретаршу для приведения в порядок корреспонденции. Она отказалась категорически, так как не хочет иметь в доме чужого человека.

– Очевидно, она изменила свою точку зрения, – сказала Ева, улыбаясь.

– Да. Значит, мы больше с вами не будем встречаться за чаем. Когда вы приступаете к работе?

– Завтра утром.

Джим вернулся в контору в прескверном настроении.

«Кажется, дружище, ты влюблен», – сказал он себе.

Глава 4. Имя в записной книжке

Письменный стол мистера Солтера обычно содержался в образцовом порядке. Но у него была странная манера засовывать в укромные места особо важные документы. Джим снял со стола книги законов, чтобы посмотреть, нет ли под одной из них какой-нибудь деловой бумаги. От неловкого движения со стола упала небольшая записная книжка. Стейл прежде никогда ее не видел. Когда он открыл ее, то понял, что это календарь за 1901 год. Мистер Солтер писал свои заметки по какой-то особенной стенографической системе. И эта книжка была исписана какими-то непонятными иероглифами. Джим перелистывал книжку и удивлялся, как это такой аккуратный человек, как мистер Солтер, небрежно оставляет на столе, безусловно, важные записи. Обычно подобные миниатюрные тома хранились в большом денежном шкафу. Быть может, адвокат вынул одну из них, чтобы навести необходимые справки. Джим не владел этой «китайской» грамотой. Но в календаре под «4 июня» помещалась заметка, написанная латинским шрифтом. Часть текста, написанную зелеными чернилами, Стейл прочел автоматически раньше, чем сообразил, что не имеет права читать частные заметки своего патрона. «Месяц исправительного дома в тюрьме Хеллоубя. Освобождена второго июля. Медж Бенсон (имя было подчеркнуто). 14, Памерс-Террес, Паддингтон. 74, Хайклиф-Гарденс, Маргейт. Совещалась со шкипером “Соси-Вель”, след простыл». А дальше следовали иероглифы.

Понимая, что он поступает непорядочно, в то же время Джим не скрывал своей радости от прочитанного. У него сразу появилась уверенность, что эта информация имеет самое непосредственное отношение к судьбе пропавшей леди Мэри. Следовало только выяснить, кто такая Медж Бенсон. И по какой причине в тексте упоминалась тюрьма? Тщательно переписав текст, Стейл отправился домой. Он жил в маленькой квартире в доме, из окон которого можно было видеть весь Риджент-парк. Правда, такого удовольствия он был лишен сам, созерцая голые стены других домов, но и квартирная плата была вдвое ниже, чем у других жильцов. Правда, его три комнаты были обставлены роскошной мебелью. Это было все, что ему удалось спасти из отцовского наследства.

Джим поднялся лифтом на четвертый этаж и уже собрался отпереть свою квартиру, как вдруг дверь напротив открылась и вышла пожилая женщина в одежде сестры милосердия.

– Как поживает ваша пациентка? – поинтересовался Джим.

– Ей теперь хорошо, насколько вообще может быть хорошо тяжело больному человеку. Она вам очень благодарна за книги.

– Бедная женщина! Что может быть страшнее для человека, чем потеря возможности двигаться.

– Знаете, за семь лет болезни можно привыкнуть ко всему, в том числе и к неподвижности. А это привычно для миссис Фейи.

В это время из лифта вышел почтальон.

– Для вас, сэр, ничего нет, – ответил он на вопросительный взгляд Джима.

– Миссис Бенсон, а как поживает наша больная? – повернулся почтальон к сестре милосердия.

На мгновение Джим утратил дар речи – Бенсон, это же имя, о котором он сегодня узнал из записной книжки Солтера.

Глава 5. Сын и мать

– Ты мне страшно надоедаешь, мать, – проворчал Дигби, наливая в стакан портвейна. – Не суй нос не в свое дело. Тебе достаточно знать только одно, что я хочу, чтобы эта девушка была тут секретаршей. Но, заметь, она никоим образом не должна понять, что взята сюда совсем не для того, чтобы сортировать твои письма.

Женщина, сидевшая напротив Дигби на диване, выглядела значительно старше своих лет. Ей недавно исполнилось шестьдесят, а многие думали, что ей уже перевалило за восемьдесят. Морщинистое желтое лицо, руки с грубо выступающими голубыми жилами, сгорбленная спина позволяли сделать такой вывод. Только глаза, горевшие живым огнем, еще говорили о жизни, которая тлела в этом угасшем теле. К сыну она обращалась почти подобострастно.

– Но она будет шпионить за нами, – вдруг плаксиво загундосила старуха.

– Замолчишь ты, наконец, – раздраженно прервал ее сын. – Теперь, когда мы одни, я хотел бы тебе кое-что сказать.

Ее глаза воровато забегали по сторонам. Она старательно избегала прямого взгляда сына и как-то вся съежилась от его слов, в которых слышалась неприкрытая угроза.

– Посмотри сюда! – Он вытащил из кармана сверкающий предмет. – Ты узнаешь его? Это бриллиантовый браслет, который принадлежит леди Уолтем.

Его голос звучал жестко, безжалостно. С каждым словом, как под топором палача, мать все ниже опускала голову.

– И ты знаешь, где я нашел эту бесценную безделушку? В твоей комнате, старая воровка, – почти прошипел Дигби. – Неужели ты не можешь избавиться от этой пакостной привычки? И не лей слез. Я им давно не верю.

– Но браслет так красив. Ты же знаешь, что я не могу устоять перед искушением, когда вижу красивые вещи.

– А тебе известно, что арестована служанка леди Уолтем? В лучшем случае ее приговорят к шести месяцам тюремного заключения. Да не в этом дело. Черт побери эту служанку. Тебе нужно послать к этим гордецам украденный браслет с какими-нибудь дурацкими извинениями.

– Теперь я знаю, для чего ты берешь девушку в наш дом – она будет следить за мной.

Гроут презрительно улыбнулся:

– Эта работа была бы ей не по силам. Куда ей уследить за такой воровкой. Слушай меня внимательно. Ты должна отвыкнуть от привычки красть чужие вещи. На следующих выборах у меня есть шанс попасть в парламент, и я не желаю, чтобы моей карьере повредила какая-то старая воровка. Если у тебя с головой не все в порядке, то я могу ее вылечить в нашей лаборатории.

Старуха вся задрожала. Казалось, ужас образней нельзя было выразить.

– Ты этого не сделаешь! Ведь ты мой сын, я родила тебя, кормила своей грудью. И тебе же хорошо известно, что я совершенно здорова. А клептоманией страдают тысячи людей.

– А мне кажется, у тебя повышенное давление в мозге. И стабилизировать его работу можно только операционным путем.

Миссис Гроут с трудом поднялась со стула и, почти падая, выползла из комнаты. Дигби давно была известна склонность матери к воровству. Он старался отучить ее от этого. И одно время ему казалось, что он преуспел. Оказывается, нет. Запечатав в небольшой ящик браслет и сопроводительное письмо с массой извинений, Дигби позвонил. Вошел человек средних лет, с мрачным отталкивающим лицом.

– Джексон, эту посылку отнесите леди Уолтем. И еще одно. Сегодня вечером, когда моя мать будет на концерте, обыщите основательно ее комнату.

– Я уже это сделал, мистер Гроут, но ничего не обнаружил.

– Да, и вот что. Скажите экономке, чтоб она позаботилась о комнате мисс Уэлдон. Она должна иметь лучшую комнату в доме. И побольше цветов. Не забудьте от меня перенести китайский столик и книжный шкаф.

– Все сделаю, сэр. Позвольте спросить, угодно ли вам, чтобы дверь комнаты секретарши запиралась изнутри? – спросил многозначительно Джексон.

– Вы с ума сошли! – Губы Гроута вытянулись в одну жесткую линию. – Конечно, я хочу, чтобы двери запирались изнутри. Приделайте еще задвижку, если таковой нет.

Джексон посмотрел на своего хозяина с удивлением. А тот продолжал:

– Теперь скажите, знаком ли вам человек по фамилии Стейл?

– А кто это?

– Секретарь одного адвоката. Когда будете свободны, понаблюдайте за ним. Хотя нет… Предоставьте это дело лучше Бронсону.