Текст книги "Тайна желтых нарциссов"

Глава 15. Гашиш в шоколаде

Мистера Солтера, когда пришел Джим, в конторе не было. Стейл ожидал его с нетерпением, так как не видел целую неделю. А рассказать ему было о чем. Старый адвокат страдал в этот день подагрой и не был склонен заниматься «синей рукой». Но пришлось.

– Кто бы ни был этот человек, но ему приходится носить всегда с собой печать с изображением синей руки. Но я не помню, чтобы это изображение фигурировало в каком-нибудь деле. По-моему, не следует обращать внимание на эту несущественную деталь.

Джим не был согласен с этой точкой зрения, но спорить с патроном не стал.

– Теперь насчет нового завещания миссис Гроут. Что вы знаете об этом? И почему она лишила наследства своего сына в этом документе, ведь раньше все богатство она отписывала ему? Странно, мне всегда казалось, что они недолюбливают друг друга, но не в такой степени.

Солтер размышлял вслух, а Джим, мысленно следивший за его логикой, старался не перебивать.

– И потом, почему она завещала свое имущество этому, как его… маркизу де Эстремеда? Здесь есть о чем подумать. Это имя мне знакомо. Богатый испанский гранд, в течение ряда лет атташе испанского посольства в Лондоне. Может быть, он был вхож в дом Дентонов? Но об этом я ничего не знаю. Во всяком случае, как я предполагаю, у нее нет серьезных оснований оставлять наследство человеку, которому принадлежит почти половина провинции и несколько замков в Испании. А знаете, мой юный друг, эта история приобретает какой-то привкус таинственности.

Джим рассказал и о неожиданном подарке, который Ева получила от Гроута, о своем намерении сдать на химический анализ шоколад.

– Вы думаете, что отравлен? – Солтер иронически улыбнулся. – Мы живем не во времена Цезаря Борджиа, мой юный сыщик. Да, у Дигби характер преподлый, но я уверен, что он не убийца.

– Во всяком случае, с шоколадом что-то неладно. И таинственная «синяя рука» предупредила об этом мисс Уэлдон.

– Чепуха, – парировал Солтер. – А теперь убирайтесь, ибо я вновь истратил на вас и на это глупое дело слишком много времени.

Джим отправился в лабораторию, где ему без труда удалось заинтриговать одного из приятелей неординарным рассказом о шоколаде.

– А что могло с ним случиться? – полюбопытствовал тот, взвешивая на ладони несколько затейливых фигурок.

– Не могу сказать, но буду очень удивлен, если в нем ничего не обнаружится.

– Приходите часа в три-четыре, после обеда.

Когда Джим пришел в указанное время, то нашел своего приятеля в расстроенных чувствах.

– Присядьте, Стейл. Анализ был не из легких, и я действительно нашел в шоколаде неуместную примесь.

– Не яд ли? – не на шутку испугался Джим.

– С технической точки зрения, пожалуй, да. Нет таких веществ, которые не содержали бы в том или ином виде какую-то из разновидностей яда. Но в одних случаях можно съесть сто таких изделий, не умирая и не чувствуя даже недомогания, а есть примеси иного толка. В вашем шоколаде я нашел следы гиацина и другого вещества, которое извлекается из одного тропического растения.

– Вы имеете в виду гашиш?

– Да, если это вещество курят, то его именно так и называют. Но как экстракт он имеет другое название. Так вот, если оба эти вещества принимаются одновременно и в большом количестве, то в конечном итоге они становятся причиной летального исхода. Вначале вы теряете сознание, а дальше – вечный мрак. Но в этом шоколаде названные мною вещества находятся в пропорциях, которых явно недостаточно для трагических последствий.

– А каково действие препаратов в меньших дозах?

– Есть основание предполагать, что постоянное лакомство этим сладким изделием постепенно парализует силу воли и энергию жертвы. Вам, вероятно, известно, что в Англии приговоренным к смерти, если они неуравновешенны и излишне впечатлительны, дают перед казнью в пищу именно эти препараты. Тогда их ожидание близкой казни практически не волнует.

Теперь Джим полностью представил себе, к чему стремится Дигби, и все же он не сдержался и спросил:

– А какое действие оказало бы это вещество, скажем, на энергичную девушку, которую склоняет к сожительству неприятный ей человек?

– Вначале она окажет ему сопротивление, но постепенно для нее все станет безразличным.

– Скажите, доктор, а можно привлечь к суду человека, который сознательно снабжает свою жертву отравленными сладостями?

– Не думаю. Я уже говорил вам, что количество этих веществ в шоколаде настолько незначительно, что его трудно зафиксировать. В то же время яд в крови постепенно накапливается. Если бы вы принесли мне шоколад или другую пищу, приправленную этими снадобьями, скажем, через три недели, то я мог бы сделать и судебный анализ.

– И еще один вопрос – все ли шоколадные фигурки были в одинаковой степени начинены ядом?

– Да, очевидно, это вещество было замешано в шоколадной массе, из которой сделаны фигурки. Это по силам только опытному аптекарю или врачу.

Теперь нужно было собраться с мыслями и наметить план действий. Разумеется, Еве не стоит сообщать о результатах анализа и подождать, не повторит ли свою попытку отравления гашишем Дигби. Но, с другой стороны, вправе ли он рисковать здоровьем и безопасностью девушки, оставляя ее в этом доме. Сейчас его уже не волновала судьба леди Мэри. Все его мысли были обращены к Еве.

Глава 16. «Джим недостаточно героичен»

Джим никогда прежде не видел Еву в вечернем туалете. Она была одета скромно, но изящно. Казалось, каждая деталь одежды подчеркивала ее красоту. Джим был вне себя от радости, сидя рядом с девушкой в автомобиле. Он боялся шелохнуться – до такой степени она казалась ему существом возвышенным и недосягаемым. Ему даже трудно было говорить. А Ева, наоборот, не умолкала всю дорогу, испытывая какой-то необыкновенный подъем.

– Вы знаете, я должна просить вас о помощи, – обратилась она к молодому человеку, когда они отдыхали в большом зале отеля «Риц-Карлтон». – По-моему, с моей стороны было глупо посылать вам посылку с шоколадом, по крайней мере, несправедливо в отношении к Гроуту. Но ваша подозрительность заразила и меня. Скоро я стану нервной старой девой…

– Я был очень рад вашему письму. А что касается шоколада, то я бы на вашем месте сказал мистеру Гроуту, что он был превосходен, – улыбнулся Стейл.

– Я так и поступила, но мне трудно лгать, даже если дело касается пустяков.

– И все же, когда он снова преподнесет вам бонбоньерку, не забудьте прислать мне три или четыре кусочка шоколада.

– Так вам удалось что-то обнаружить в шоколаде?

Этот вопрос застал Джима врасплох. Он не хотел, да и не мог сообщить ей о результатах химического исследования. А с другой стороны, вправе ли он подвергать ее жизнь опасности. Смутившись, Джим пробормотал в ответ что-то невразумительное, но она и не настаивала на дальнейшем выяснении обстоятельств.

А затем они сидели рядом. Ее рука покоилась в его руке. Шел тот негромкий, но такой приятный разговор для людей, которые небезразличны друг другу. Ева рассказывала о своих ближайших планах, о том, что она собирается вскоре вернуться в свое фотоателье. Эта работа ей больше по душе.

– А я знаю одного человека, который хотел бы устроить вашу судьбу счастливо и безбедно.

– И кто же этот человек? – Еве нравилась эта полуигра, полусерьезный разговор.

– Я мог бы назвать его фамилию, но этот некто очень гордый человек. Он не просит вашей руки прежде, чем не будет иметь достаточно средств для семейной жизни.

– Джим, – сказала она, не глядя ему в лицо, чтобы не выдать свое волнение, – мне достаточно будет скромной квартирки, даже такой, как ваша, где под окнами гудят поезда.

Когда они возвращались домой, Еве очень хотелось, чтобы он прижал ее к своей груди и поцеловал. И не один раз. Казалось, что в душе нет больше других желаний. Но Джим шел молча рядом, надежно поддерживая ее под локоток. Их прощание было более чем холодным. Уже у себя в комнате Ева чуть не разрыдалась. Ей так хотелось, чтобы Джим был не только добр, но хотя бы чуть-чуть героичнее.

А Джим ехал домой в каком-то розовом настроении, без четкого представления о времени и пространстве. Ему казалось, что он только сел в такси, которое уже стояло перед дверью его дома. Он долго возился с ключом, но в это время дверь распахнулась и на улицу вышла дама вся в черном. Джим посторонился, давая ей дорогу, и тут же забыл об этой встрече. Ему хотелось резко двигаться, поднимать какие-то тяжести, петь, плясать. Казалось, этому счастью не может быть конца. Но стоило ему бросить взгляд на письменный стол, чтобы мгновенно протрезветь. Все предметы, необходимые для работы, лежали на своих местах. Дневник тоже, но Джим хорошо помнил, что он оставил тетрадь раскрытой, а теперь она была закрыта и сдвинута с места. Он открыл дневник и едва сдержал себя от восклицания – на странице, где он кончил писать, лежал странный ключ. К нему была прикреплена записка с надписью «Главный ключ Д. Г.». Внизу не было знака «синей руки», но почерк был тот же, что и в записке, которую получила Ева. Значит, дама в черном была в его квартире и предлагает ему или предоставляет возможность проникнуть в дом Дигби Гроута. Здесь было от чего удивиться.

Глава 17. Старуха признает себя слабоумной

Ева проснулась с каким-то чувством неудовлетворенности. Но когда в постели она принялась за чай, то ей стала понятна причина такого настроения.

– Ева Уэлдон, – сказала она себе, – ты неплохая девушка. И напрасно огорчаешься от того, что лучший из всех мужчин оказался слишком порядочным или робким, чтобы поцеловать тебя. А как выглядело сделанное тобой вчера предложение мужчине, и имела ли ты право говорить ему о своем желании поселиться в маленькой квартирке у железнодорожного полотна? Впрочем, нечего копаться в своей душе, надо жить, действовать, а значит, тебе пора вставать, Ева.

Когда Дигби проходил по коридору, он с удивлением услышал веселый свежий голос секретарши. О чем она там лепечет? Ей предназначено украсить это жилище и поднять его в собственных глазах и глазах общества! В этот момент он готов был даже жениться на этой девушке, которую не так давно думал превратить в свою игрушку. Он будет владеть ею. И улыбка заиграла на его губах, не привыкших улыбаться. Джексон видел это и тоже улыбнулся в ответ.

– Мистер Гроут, прибыла новая коробка с шоколадом, – сказал он не очень громко, как будто чувствуя, что это сообщение теперь некстати.

– Бросьте его в мусорный ящик или отдайте моей матери, – ответил хозяин безразличным тоном.

– Вы не хотите?..

– Джексон, в последнее время вы задаете слишком много вопросов. И еще я вам советую одно – перестаньте ухмыляться, когда разговариваете с мисс Уэлдон, ведите себя по отношению к ней так, как подобает слуге. Надеюсь, вы меня поняли?

– Я не слуга, – мрачно ответил Джексон.

– Кто вы – это не имеет значения, – почти шепотом сказал Гроут. – Главное, вы должны хорошо играть эту роль. И советую вам не требовать от меня объяснений, иначе…

Он взял один из собачьих хлыстов, висевших на стене. Джексон испугался. Он принял смиренный вид. И только нервный тик на его лице выдавал его настоящие чувства.

– Я всегда относился к этой даме с почтением. Напрасно вы меня отчитали, сэр.

– Ладно, забудем об этом. Прикажите, чтобы мне принесли корреспонденцию в столовую.

Знакомясь со свежей почтой, он продолжал наблюдать за комнатой матери. Врач сообщил ему, что старушка вполне здорова. Он допускал возможность рецидива, но считал его маловероятным.

Дигби во что бы то ни стало в это утро хотел поговорить с матерью. Миссис Гроут сидела в кресле и рассматривала равнодушным взором сперва узор ковра, затем двор. Перемены во времени года значили для нее не больше, чем смена одежды. Ее некогда неукротимое сердце, радовавшееся особенно наступлению весны, теперь билось слабо, безразлично ко всему окружающему. Сегодня она думала о Еве Уэлдон. Откровенно говоря, судьба девушки ее не интересовала. Если сын желает овладеть ею – пусть берет, но, исходя из некоторых соображений, она считала, что было бы лучше, если бы девушка не жила в их доме. Ее беспокоил рубец на руке Евы. Но кто знает, быть может, это случайное совпадение. Но в то же время старуху устраивало то, что сын, когда займется Евой всерьез, оставит ее в покое. Она знала твердо: если Дигби решит, что она стоит на пути к достижению поставленной им цели, то уничтожит ее с такой же простотой, как тушат пламя ненужной свечи. Он не посмотрит на то, что она его мать. Миссис Гроут считала, что Дигби ничего не известно о ее новом завещании. При этой мысли ироническая улыбка пробегала по ее лицу. Да, хотя бы после смерти она преподнесет ему не очень приятный сюрприз. Об одном только она сожалела, что не сумеет насладиться этим зрелищем. Увлеченная своими мыслями, старуха не сразу заметила, как Дигби вошел в комнату.

– Как поживаешь, мама? – спросил любезно.

– Хорошо, мой мальчик, – она смотрела на него робко и испуганно. – Мне нужна сиделка, не позовешь ли ты ее?

– Успеешь. – В его голосе уже ощущалась холодность. – До ее прихода я должен с тобой поговорить кое о чем. Во-первых, я хочу знать, почему ты оставила завещание в пользу Эстремеды, а меня наделила двадцатью тысячами фунтов?

– Какое завещание, о чем ты говоришь? – проговорила она потерянным голосом.

– Ты прекрасно знаешь, о чем я говорю. О завещании, которое ты запрятала в потайной ящик. Только не пытайся убеждать меня, что мне это снится или что ты была не в своем уме. Я хочу знать всю правду.

– Я подготовила это завещание много лет назад, – сказала она дрожащим голосом. – Я тогда думала, что у меня нет больше двадцати тысяч фунтов.

– Врешь. Ты составила завещание, чтобы отомстить мне, старая чертовка! Я сжег этот документ. Если увидишь мисс Уэлдон, ты расскажешь ей, что составила его, будучи не в своем уме.

Миссис Гроут с ужасом смотрела на сына. В это мгновение она лишилась дара речи. Нижняя челюсть у нее отвисла, и из открытого рта капала слюна. Только через несколько минут она обрела способность говорить.

– Поставь мой стул к постели, – проговорила она чуть слышно. – Тут слишком яркий свет.

Когда он выполнил ее просьбу, старуха позвонила, вызывая сиделку.

– Тебе нечего бояться, мать, – засмеялся он с издевкой. – Твоя проклятая сиделка не будет с тобой нянчиться вечно. Исполняй лучше то, что я требую. Тогда проживешь дольше. А сейчас я позову мисс Уэлдон под предлогом, что тебе нужно ответить на несколько писем, прибывших утром. И ты ей все расскажешь.

Когда Ева вошла в комнату, больная выглядела плохо как никогда. Она была явно не в духе, бросая злобные взгляды на Еву. Она не без основания подозревала, что именно секретарша отыскала это злосчастное завещание. После того как было продиктовано несколько писем, старуха удержала собиравшуюся уходить Еву.

– Задержитесь на минутку, мисс. Я хотела вам сказать несколько слов по поводу найденного вами завещания. Спасибо за вашу внимательность, потому что я даже забыла о нем. Видите ли, милая барышня, с временами слабеет память. Наверное, в такой момент я и спрятала его подальше от глаз. И запамятовала.

Она с трудом говорила, и Еве было очень жаль страдающую женщину.

– Вам, очевидно, вредно много говорить. Вы не напрягайтесь. Ваш сын мне все объяснил.

– Вот как! Так он уже успел вам рассказать? И вы очень дружны с моим сыном?

– Не особенно.

– Ничего, со временем ваши отношения улучшатся. И случится это быстрее, чем вы думаете.

Старуха с откровенной издевкой смотрела в глаза Еве. Девушке стало не по себе.

А тем временем Джим был весь в хлопотах. Он любил Лондон с его шумными и оживленными улицами, своеобразным английским юмором прохожих. Париж подавлял его ненасытной жаждой погони за удовольствиями и откровенной борьбой за выживание, которая чувствовалась во всем. Брюссель – этот маленький Париж, казалось, копировал все худшее и лучшее со своего старшего брата. Берлин был слишком строг и чопорен, а Мадрид казался потухшим кратером, в котором под пеплом лавы продолжалось брожение подавленных тяготами жизни людей. Другое дело – Нью-Йорк, где жили сентиментальные люди, которые мнили себя титанами. И все же Лондон был для него роднее. Для Джима он оставался настоящим символом цивилизации, и сейчас, даже торопясь по делам, он непроизвольно любовался городом. Тем более что была прекрасная погода, а впереди – интересный разговор с мистером Солтером.

– И что нового вы узнали о фирме «Селингер»? – с порога встретил его старик вопросом. Стейлу пришлось признаться, что он позабыл выяснить это.

– Надеюсь, вам понятно, насколько важно как можно скорее получить интересующий нас ответ. Может случиться так, что названная мной фирма прикрывает Дигби или его мамашу. Но мы не можем строить песчаные замки из домыслов, нужны факты.

Джим не мог не согласиться с такими доводами. За последнее время в его жизни произошло столько событий, приходилось в цейтноте решать столько больших и малых задач, что он выпустил из внимания фирму «Селингер».

– Вы знаете, патрон, чем больше я вникаю в суть дела, тем бесполезнее мне кажутся мои старания. Ведь вы сами считаете, что появление леди Мэри еще недостаточно для того, чтобы отнять у Гроутов имения.

Солтер ответил не сразу. Домыслы, конечно, не факты, но он не мог отрицать того, что, выяснив причины исчезновения леди Мэри, можно было бы приступить к разрешению и более серьезных проблем.

– Итак, постарайтесь, Джим, раскусить сущность фирмы «Селингер». Как бы там ни было, но ваши поиски в данном случае ничему не навредят.

Глава 18. Джим находит леди Мэри

Где-то около полуночи Ева слышала, как к дому подъехал автомобиль. Она вышла на балкон и увидела Гроута, поднимавшегося по лестнице. Спать не хотелось, так как она успела немного отдохнуть после обеда. Поэтому девушка решила поработать со счетами, которые обнаружила в винном погребе. Заканчивая просмотр бумаг, Ева вдруг услышала шум: кто-то осторожно крался по балкону. Она открыла дверь и увидела темную фигуру, прижавшуюся к стене.

– Кто там? – крикнула Ева.

– Ева, не пугайтесь. Я очень сожалею, что помешал вам.

– Джим, как вы могли оказаться здесь в такое время. – Она была возмущена такой бестактностью. Так вот чьи это проделки, эти трюки с синей рукой. А она грешила на неизвестную женщину в черном. А Джиму, очевидно, доставляло удовольствие подшучивать над ней.

– Я думаю, мистер, что вам лучше всего удалиться, – сказала Ева холодно.

– Ева, не торопитесь прогонять меня. Позвольте мне все объяснить…

– Я в ваших объяснениях не нуждаюсь. Вы играете жалкую роль.

Она вернулась в комнату, почти плача от досады. Как он мог так жестоко потешаться над ней. А она ему верила и считала больше чем другом. Ева упала на постель и разрыдалась.

– Проклятие, как все по-дурацки вышло, – в сердцах Джим ударил кулаком по крылу своего невзрачного автомобиля. В эту минуту он был зол на себя и на весь окружающий мир. Конечно, не за то, что решился испробовать ключ. В его планы не входила ночная встреча с Евой. Но ничто так не успокаивает, как быстрая езда. Пролетев по нескольким улицам, Джим постепенно приобрел такое необходимое в его положении равновесие. На часах уже было далеко за полночь. Почему не познакомиться с работой фирмы «Селингер»? Джим притормозил машину перед знакомым домом на Броуд-стрит. Он вспомнил, что портье рассказывал ему о боковом входе, которым пользовался владелец фирмы. Стейл без труда нашел дверь. К его удивлению, она оказалась незапертой. Джим быстро вошел в нее и очутился во дворе. Он огляделся. Окна были герметически закрыты ставнями, и нельзя было разобрать, горит ли внутри свет. Джим прошелся по внутреннему квадрату двора и обнаружил еще одну незапертую дверь, ведущую в дом. Он толкнул ее и оказался в узком коридоре. Его внимание привлек яркий свет в конце коридора. Он вошел в довольно большое помещение, где, кроме стола и стула, не было больше никакой мебели. Но не это его удивило. Он не ожидал встретить в этом загадочном доме миссис Фейи. Она, казалось, ничуть не смутилась столь неожиданной встрече.

– Мне очень жаль, что должен вас потревожить в столь поздний час, но мне нужно с вами поговорить, – сказал Джим, закрывая за собой дверь.

– А вы меня узнали?

– Без труда. Ведь мы уже виделись, а у меня неплохая зрительная память.

– Надеюсь, вы понимаете, что у меня есть серьезные причины, чтобы не показываться днем на людях без черной вуали.

– Конечно. Я многое знаю. Кстати, я очень благодарен вам, что вы передали мне ключ.

– К сожалению, больше я пока ничем помочь не могу. Да и сообщить что-либо интересующее вас не смогу.

Джим слушал женщину, с которой давно хотел познакомиться, и у него складывалось впечатление, что они давно знакомы.

– Вы думаете о «синей руке»?

– Да, о ней тоже.

– И вы считаете мой поступок не более чем детской выходкой?

– Ничего подобного у меня не было в мыслях. Каждый человек имеет право поступать так, как считает нужным. Тем более, если на то есть причины.

– Да, причины есть. И вы, мистер Стейл, пришли сюда не случайно. А потому что получили сообщение из Южной Африки о том, что я интересуюсь происхождением некой девушки, чья судьба для нас обоих небезразлична. Разве она находится в опасности?

– В данный момент, по-моему, нет. Одно плохо, что я ее оскорбил.

Женщина не проявила праздного любопытства по поводу его слов. Ее, очевидно, занимали больше другие мысли, которые она излагала Джиму.

– Еще месяц тому назад мне казалось, что я напала на истинный след. Но потом я убедилась в ложности моего предположения. Да, она хороша собой, красива и в ее биографии много общего с тем человеком, который мне дорог, но это не одно лицо. Вы могли бы мне ответить откровенно, мистер Стейл, любите ли вы Еву или нет?

Вопрос был неожиданный. И Джим не был готов сразу ответить на него.

– Одно я вам скажу, если не любите Еву глубоко и искренно, так не мучьте ее. Она заслуживает лучшей судьбы, чем мимолетная интрижка, какую задумал Гроут.

– Что? И вам это доподлинно известно?

Она кивнула:

– Я завершила свои розыски, и если мне удастся привлечь Гроутов к ответственности, то моя роль будет закончена. Мне незачем больше жить, у меня нет никаких иных интересов в жизни. Я искала то, что не могла найти. Сорок три года прожито напрасно. Мое детство было обделено любовью, а брак принес только разочарования. Я все потеряла, мистер Стейл, – мужа, ребенка.

– Значит, вы…

– Да, я леди Мэри Дентон. Я была уверена, что вы уже давно об этом догадались.

Джим был в растерянности, хотя казалось, ему следовало бы радоваться. Да, он многое сделал, чтобы разгадать тайну, но, кажется, вновь оказался в тупике. Впрочем, все ли потеряно, стоит ли отчаиваться?

– Леди Мэри, неужели вы навсегда отказались от надежды найти свою дочь?

Она горько кивнула головой.

– А если бы так случилось, что Ева оказалась вашей дочерью, вы согласились бы отдать ее за меня?

– Вы единственный человек, которому я вручила бы судьбу любимой мною девушки без колебания. Но это все мираж. Я выяснила, кто ее родители.

– А вам приходилось видеть рубец на ее руке?

– Я о нем ничего не знаю. Как он выглядит?

– Маленький рубец от ожога, величиной в полшиллинга.

– Моя Доротея не имела на теле никаких пятен. На ручках тоже. Не пробуждайте во мне надежду. Ваши поиски так же бесцельны, как и мои. Думаю, что вам будет полезнее кое-что узнать из моей личной жизни. Во-первых, дом, в котором мы сейчас находимся, принадлежит мне. Мой муж купил его и подарил в порыве великодушия. Хотя он таким бывал редко. Впрочем, о нем я не стану распространяться. На доходы от дома я могла бы жить безбедно. Кроме того, мне оставил целое состояние отец. Он был очень беден, когда я выходила замуж. Но потом умер его кузен, лорд Ретингем, и оставил ему крупное наследство. Оно почти целиком перешло ко мне.

– А Медж Бенсон?

– Разве вам необходимо знать? Просто она мне прислуживает.

– А почему она сидела в тюрьме?

Леди Мэри поджала губы:

– Вы должны обещать мне не расспрашивать ни о чем прежде, чем я объясню вам сама. Лучше проводите меня домой.

По пути она продолжала рассказ:

– Обычно я получаю до дюжины телеграмм ежесуточно, на которые приходится отвечать. Я оставляю их тут, в конторе, а секретарь отправляет утром на почту. В своих поисках я подняла на ноги всю полицию от Буэнос-Айреса до Шанхая. И только вам признаюсь, как я страшно устала. Но моя работа еще не окончена. Ваша тоже, надеюсь, Джим.

Он хотел ее спросить, почему она живет в такой скверной квартире, обладая большим состоянием, но подумал, что это будет бестактно. Они попрощались у ее дверей. Когда первые лучи солнца осветили комнату, Джим все еще сидел в своем любимом кресле и обдумывал происшедшее.