Текст книги "Охота на Тени"

Глава 21

Хотя Бран и находился в храме, где полагалось вести себя тихо и степенно, он не смог сдержаться. Со всех ног мальчик бросился бежать к выходу. Однако едва стены храма остались позади и Бран оказался на улице, в толпе собиравшихся к казни царившая здесь атмосфера ненависти и жестокости обрушилась на него, придавила, нагнетая обреченные мысли. Разве можно противостоять этой толпе? Разве может что-то изменить горстка людей?

Разговор с местным пресвитером, состоявшийся всего пару минут назад и поселивший в душе послушника надежду, показался почти нереальным. Брану пришлось со всей силы сжать кулак, чтобы ключ от боковой двери храма впился в ладонь. Только это теперь являлось единственным доказательством, что ему ничего не почудилось и надежда на спасение еще есть.

– Лигия, здесь уже ничего не сделать. Твою подругу не спасти. Нельзя противостоять целой толпе, – шептал Мальдо, со всем отчаянием глядя на ведунью. Они стояли в некотором отдалении от толпы очень близко друг к другу и говорили очень тихо, чтобы никто не мог расслышать и слова из их беседы. Капюшон Лигии был глубоко надвинут на глаза, так что рассмотреть можно было лишь нижнюю часть лица. – Прошу тебя, уйдем, пока никто не обратил на тебя внимание.

– Нет, – четко ответила Лигия. Ее взгляд пристально блуждал по толпе, выискивая хоть какую-то возможность спасения Далии. – Нужно что-нибудь придумать. Как-то отвлечь их…

– Лигия! Мы можем спасти ее! – Бран с горящими от возбуждения глазами налетел на них со всего ходу и затараторил: – Пресвитер нам поможет! Вот ключ, идем!

– Что? Постой-постой, Бран. Объясни толком. – Лигия схватила послушника за плечо и наклонилась, чтобы ее глаза оказались на одном уровне с его.

Путано и порывисто от волнения Бран поспешно пересказал спутникам свой разговор с местным пресвитером. Едва он закончил, как Мальдо и Лигия встревоженно переглянулись.

– Это ловушка, – твердо заявил одноглазый. – Нельзя туда ходить.

– Ловушка? – охнул Бран. Его словно окатили ведром холодной воды. Не может этого быть! Неужели это и правда ловушка? Невозможно! Не мог пресвитер обмануть… Или мог?

Все смешалось в голове послушника. Ему хотелось обхватить виски руками и кричать от боли. Отец Небесный, да можно ли хоть кому-то доверять в этом мире?!

В этот момент в центре площади произошло какое-то шевеление, толпа оживилась. У помоста показался черный монах-странник. Даже в летнюю жару он был закутан в черный плащ с глубоко надвинутым на глаза капюшоном. Он даже не снимал перчаток, и перстень – символ особой власти монахов-странников – был надет поверх них. Было во всем облике этого человека что-то такое, что заставило толпу затихнуть и отступить на несколько шагов, образовав ровное кольцо вокруг помоста, – то, что не удалось сделать стражникам.

Рядом с черным монахом показался скрюченный, лебезящий и пресмыкающийся человек, в ком Бран не без труда узнал дьякона Швабриила. Прежде дьякон любил выпячивать щуплую грудь колесом и задирать нос так, словно он уже достиг сана Первосвященника. Теперь на него было жалко смотреть. И тем не менее в сердце Брана этот человек вызывал лишь ненависть. Послушнику вдруг захотелось присоединиться к кипящей злобой толпе. Он почувствовал неожиданное родство желаний и порывов со всеми людьми на площади, захотелось встать с ними в один ряд, кричать и требовать казни пусть и для другого человека. Хотя всего пару минут назад Бран испытывал к ним лишь отвращение. Но, может, если он расскажет все людям, они вместе с ним схватят черного монаха и дьякона Швабриила, и гнев толпы обрушится уже на них?

Неожиданно на плечо мальчика мягко легла рука Лигии, и одно это заставило его очнуться от гнева. Он послушник, и негоже ему давать волю таким темным чувствам.

Словно живой организм, толпа заколыхалась в самой своей гуще, нехотя расступилась перед кем-то и снова сомкнулась еще плотнее. Перед помостом показался пресвитер из храма, с которым Бран разговаривал несколько минут назад. Он обратился к черному монаху, но разве возможно было при таком гвалте и на таком расстоянии расслышать хоть слово?

– Надо уходить, Лигия, – настойчиво заговорил Мальдо, – пока еще не поздно. Он выдаст вас. Возможно, делает это прямо сейчас…

– Нет, я рискну. – Девушка решительно взяла у послушника ключ.

– Что? Ты с ума сошла! Лигия, пожалуйста…

– Это единственный шанс.

– Лигия, я с тобой! – тут же подхватил Бран.

– Нет, останься с Мальдо. Так безопасней.

– Я пойду с тобой, Лигия, пойду. Без меня ты не разыщешь вход быстро. Я тебе пригожусь.

Лигия бросила быстрый взгляд на помост. Толпа вновь была неспокойна, отовсюду летели крики возмущения. Тем не менее людские массы с еще большей неохотой заколыхались, выпуская из своего кольца пресвитера и ведунью в сопровождении нескольких стражников.

– Ладно, на споры нет времени. – Лигия обреченно махнула рукой. Все ее внимание было приковано к подруге. – Идем! Мальдо, помоги Семечке разыскать лошадь Далии.

Не дожидаясь ответа, она бросилась бежать вслед за Браном. Перепрыгивая через кусты и топча траву и клумбы, чтобы срезать путь, они быстро обогнули храм и остановились у неприметной, явно давно не отпиравшейся двери. Ключ со скрежетом провернулся в заржавелом замке, скрип дверных петель слышала бы вся округа, если бы не шум, доносившийся с площади.

Лигия и Бран оказались в темном, пыльном коридоре в застенках храма. Их глаза почти ничего не различали здесь после яркого солнечного света улицы. Однако медлить было нельзя. Где-то в храме уже раздавались шаги нескольких человек. Почти на ощупь Лигия и Бран разыскали нужную комнату. Они едва успели укрыться за большим столом, как дверь отворилась.

– Спасибо, добрые сыны Отца Небесного, – раздался голос пресвитера. – А сейчас прошу вас оставить нас одних.

Ответа не последовало, но стражники видимо медлили, потому что пресвитер заговорил вновь:

– Сожалею, но ритуалы исповедания и причастия не допускают присутствия посторонних. Не волнуйтесь, ей некуда бежать. Она в кандалах. Окна здесь такие, что в них и ребенок не протиснется. Если хотите, можете осмотреть комнату, но, кроме меня, сюда ни у кого доступа нет.

При последних словах у Брана глаза на лоб полезли, а сердце перестало биться. Но Лигия крепко схватила его за руку, призывая не выдавать себя ни звуком, ни неловким движением. Другая ее ладонь легла на рукоять кинжала. Бран почувствовал напряжение во всем ее теле. Ведунья была как натянутая стрела, готовая в любой момент действовать без промедления.

Однако стражники еще немного потоптались на месте в нерешительности, но все же покинули комнату, прежде велев пресвитеру при любой опасности звать на помощь.

– Благодарю вас за вашу заботу о моей душе, пресвитер, – заговорила Далия, как только за стражниками захлопнулась дверь. Ее тон был отстраненным и ледяным. – Но предупреждаю сразу, что не могу сказать вам того, что вы от меня ждете. Я не совершала ничего из того, в чем меня обвиняют. Поэтому…

Ведунья осеклась и так и замерла с открытым ртом, потому что в этот момент из своего укрытия появились Бран и Лигия.

– Лигия? – ахнула Далия, едва смогла произнести хоть слово. – Не может быть…

– Может. – Лигия с радостью схватила подругу за руки, помогая устоять. Пережитые ужасы и унижения плена, физические раны, готовящаяся казнь измотали Далию. А теперь, когда судьба ее уже была решена, неожиданно забрезживший луч надежды на спасение совершенно лишил ее сил. Она больше не могла сдерживать слез и едва стояла на ногах.

– Но как?

– Это все пресвитер. – Лигия обернулась к старику. – Не знаю, как вас и благодарить.

– Но почему? – Далия дико уставилась на монаха.

– Ведьмы вы или нет, я против смертоубийства. – Пресвитер нервно облизал пересохшие губы. – Не этому нас учит Отец Небесный. Я помогу вам чем смогу. Но, пожалуйста, заклинаю вас, не заставляйте меня разочаровываться в своем поступке.

– Мы с вами на одной стороне, – уверенно произнесла Лигия.

Из-за отворота сапога она достала маленький походный ножик и начала ковырять им в замках колодок. Спустя пару минут Далия была свободна от оков.

– Спасибо, спасибо вам, – бессвязно бормотала она, ежесекундно порываясь обнять и расцеловать то Лигию, то пресвитера, то даже Брана, хотя и видела его впервые и совсем не знала о его роли в своем спасении. Однако и на это у ведуньи не было сил. Ее усадили на стул, потому что собственные ноги уже не держали ее.

Только теперь Лигия смогла рассмотреть, в каком плачевном состоянии находилась ее подруга. Изодранное в лохмотья платье с чужого плеча не скрывало синяков, порезов, кровоподтеков, покрывавших все тело. Только что снятые цепи и колодки открыли стертые до мяса запястья и щиколотки. Некогда самая веселая и неунывающая Гестионар Овир сейчас сидела перед Лигией с совершенно потерянным, обезумевшим взглядом и бессвязно бормотала лишь одно слово: «Спасибо». Толпа и тюремщики не смогли сломить ее. Это сделала весть о возможном спасении.

Лигия опустилась рядом с подругой на колени; обхватив ладонями лицо Далии, она подняла его так, чтобы их взгляды встретились.

– Далия, послушай меня. Сейчас мы уйдем, но для этого ты должна быть сильной. Ты меня слышишь? Очнись!

Далия никак не отреагировала. Ее губы беззвучно шевелились, но ни одного слова не срывалось с них.

Тогда Лигия принялась быстро извлекать из карманов своего залатанного жилета маленькие склянки и раскладывать их на полу. Выбрав несколько, она влила их Далии в рот и заставила проглотить. Откупорив следующую склянку, она лишь смочила пальцы несколькими каплями и растерла подруге виски. Следом в ход пошли мази. Лигия накладывала их только на самые тяжелые раны. Ее движения были быстрыми, ловкими, отточенными и сопровождались молитвами. Но на остальное просто не было времени. Покончив с делом, Лигия рассовала оставшиеся склянки по карманам и вновь взяла подругу за плечи.

– Далия! Теперь тебе лучше? Соберись же! Ты знаешь, где твой конь? Где твой кинжал?

– Кинжал забрал черный монах. – Голос Далии звучал все так же слабо, но в глазах появились искорки понимания. – Где Понтий не знаю. Где-то здесь. Его приводили в город.

– Где черный монах может хранить кинжал? – Лигия обернулась к пресвитеру.

– Он носит его на поясе под плащом, я видел.

Лигия в сердцах ударила кулаком по подлокотнику стула и беззвучно выдохнула.

– Вам нужно уходить отсюда, стражники скоро могут явиться, – произнес пресвитер, опасливо поглядывая на дверь. – Здесь есть тайный проход. – Он указал на ничем не примечательную нишу в дальней стене. – Выведет в рощу за пределами города. Уходите скорей.

Старик подошел к маленькому окну и засунул ладонь в одному ему известную щель в каменной кладке. Где-то в стене раздался глухой щелчок, и невидимая прежде дверь в нише подалась вглубь.

– Помогите мне. – Пресвитер налег на каменную дверь и с помощью Лигии и Брана смог раскрыть ее так, чтобы мог протиснуться человек. – Когда-то во времена войн храм был последним убежищем от врага для жителей этого города. Поэтому прорыли этот ход, чтобы можно было вывести людей из осады. Бегите, пока есть шанс. Да поможет вам Отец Небесный.

– Далия, нужно идти. – Лигия помогла подняться подруге и подвела ее к потайной двери. Снадобья Гестионар Овир почти привели Далию в чувства.

– Постойте, а как же Мальдо? – воскликнул Бран. – Он с Семечкой будет искать нас!

– Мальдо? – переспросил пресвитер. – Вы про одноглазого человека с деревянной ногой, который живет на болоте? Я знаю его. Я передам ему, где вас искать.

– В этом нет нужды. Я остаюсь, – решительно сказала Лигия, прервав монаха. – Бран, помоги Далии добраться до выхода. Спрячьтесь где-нибудь. Я обязательно найду вас, если…

Она осеклась, но продолжать и не нужно было.

– Что? Ты с ума сошла! – Голос Брана сорвался, к глазам подступили слезы.

– Лигия, тебе нельзя оставаться. Тебя схватят. И тогда сделают то, что не закончили со мной! – подхватила Далия.

– Я не смогу помочь еще раз. И так не знаю, что черный монах сделает со мной, когда узнает, что я помог бежать Гестионар Овир, – добавил пресвитер.

– Я знаю все это. – В голосе Лигии звучала решительная обреченность. – Но если и здесь Образ осквернен? Если черный монах выпустит тварей здесь? Вы хоть представляете, что произойдет? Город будет обречен! Никому не укрыться от тварей Нечистого. Здесь все погибнут!

– Лигия, эти люди… – Такая злоба отразилась на лице Далии при упоминании горожан, что Брану стало страшно. – Ты и не представляешь себе, что они делали со мной. Они собирались убить меня, разве ты забыла?! Здесь некого спасать! Они не невинны. Оставь их, пусть это будет их карой.

– То, что произошло с тобой, – ужасно. И за все, что они сделали, им воздастся. Но мы не судьи, Далия. Разве ты забыла, что главная задача Гестионар Овир – оберегать земной мир от слуг Нечистого? Разве мы вправе решать, кто достоин смерти, а кто нет? Разве вправе мы обрекать на гибель целый городок из-за горстки негодяев, распространяющих насилие и ложь, селящих ненависть в сердца людей?

– Горстки?! Взгляни на площадь! По-твоему, все эти люди собрались со всего города и окрестных деревень, чтобы насладиться солнечным днем?! Нет, Лигия, здесь нет невинных.

– Далия, ты не хуже меня знаешь, как можно управлять толпой.

– Это безумие! Они хотят крови. Нельзя туда возвращаться.

– Ты права, Далия, но это дело выбора. И я свой уже сделала.

– Да. Но я ни за что туда не вернусь.

Несколько мгновений Гестионар Овир смотрели друг другу в глаза, и в их взглядах было больше, чем могли бы сказать слова. Наконец Лигия тяжело вздохнула и произнесла:

– А теперь поспешите. Времени совсем нет. Я постараюсь… вернуться.

Лигия крепко обняла Далию и Брана. Горячие слезы жгли послушнику глаза, горло сковали рыдания. Он не мог вымолвить и слова, лишь со всей силы обхватил плечи ведуньи и долго не желал отпускать. В конце концов Лигии пришлось самой, скрепя сердце, мягко разорвать объятия. Она поцеловала Брана в лоб на прощание и убедилась, что он с Далией скрылся в потайном проходе.

Глава 22

Едва каменная дверь прохода закрылась, как на Лигию тяжким грузом обрушилась вся обреченность ее миссии. Сердце ее разрывалось от боли. Хотела бы и она сейчас бежать прочь из этого городка по скрытому подземному тоннелю. Прочь от гнева толпы, от черного монаха, ото всех бедствий. Но она прекрасно знала, что могло произойти тогда. И повторения того, что случилось в деревне Брана, нельзя было допустить.

Ведунья до боли сжала ладони в кулаки. Странная спокойная решимость человека, точно знающего, что ему не пережить этот день, охватила ее.

– Ваш поступок столь же храбр, сколь и безрассуден, – сказал пресвитер. – Я верю, что все это правда. Можете рассчитывать на меня. Я постараюсь помочь вам, чем смогу.

Лигия успела почти забыть о старике, и сейчас подняла на него немного удивленный взгляд, словно увидела впервые.

– Вы уже очень много сделали, пресвитер, – сказала она мягко, но в глазах ее была сталь. – Как вас зовут?

– Пресвитер Антониил. – Старик вновь облизал пересохшие от волнения губы. – Пресвитер Антониил, окажите мне, пожалуйста, еще одну услугу. Проводите меня к стражникам.

– Наконец! Что так долго, пресвитер? – грубовато окликнул старика первый стражник. Он стоял посреди коридора, уперев руки в боки. Болтающийся на боку дедовский меч, который достали из сундука по особому случаю, очевидно, вскружил ему голову. Его приятель прислонился к стене и равнодушно рассматривал пыльные узоры на полу. – И чего вы на нее плащ нацепили?..

Продолжить мысль он не смог. Скованные цепями деревянные колодки, которые Лигия накинула на шею для убедительности, вдруг стремительно сорвались со своего места и, со свистом описав в воздухе полукруг, обрушились стражнику на голову. Он не успел и пикнуть, как кулем повалился на пол. Второй было дернулся, но Лигия пнула его под колено и уже через мгновение добила колодкой на цепи.

Все произошло так быстро, что пресвитер Антониил едва ли успел все осознать. Вот они подходят к стражникам, а потом – хлоп! – и два здоровых парня поверженными лежат на полу. И все это сделала худенькая, маленькая девушка.

Закончив со стражниками, Лигия бросила тяжелые колодки с цепями на пол.

– Не волнуйтесь, я их не убила, – сказала она, не глядя на пресвитера. – Через пару часов придут в себя. А теперь, пресвитер Антониил, спрячьтесь где-нибудь в храме. Дальше вам идти слишком опасно. И на всякий случай нарисуйте свечой вокруг себя круг. И молитесь.

– Да-да. Хорошо, – прошептал перепуганный старик. – Да пребудет с вами Отец Небесный.

– Да будет Отец Небесный с вами.

Дальше Лигия передвигалась со всеми возможными предосторожностями. Неслышной тенью она скользнула по темному коридору и выбралась в основное помещение храма. Здесь еще двое стражников стояли, прислонившись к длинной кафедре, и шумно обсуждали предстоящую казнь. Это были два совсем молодых человека, нарочито громким смехом и грубыми шутками они, очевидно, пытались заглушить в себе страх.

Низко пригнувшись и двигаясь почти бесшумно, Лигия осторожно обошла их и скрылась в тени дальних колонн. Как раз вовремя, потому что через пару минут в храм вошел черный монах-странник в сопровождении дьякона Швабриила. На короткое мгновение монах-странник оказался в свете ярких солнечных лучей, что проникали в храм через дверь, но его фигура так и осталась размытой, словно видной через закопченное стекло. Тени и полумрак будто сами собой окутывали его, как еще один черный плащ.

При виде монаха двое стражников разом захлопнули рты и непроизвольно вытянулись, как на смотре.

– Почему так долго? Идите и приведите мне ведьму и пресвитера. – Тяжелый, низкий голос черного монаха эхом прокатился по храму.

Стражники поспешно кивнули, точно враз лишились дара речи, и ринулись исполнять поручение. Не прошло и минуты, как один из них с перепуганным видом прибежал назад:

– Владыка… там в коридоре… двое наших… лежат…

– Проверьте каждую комнату и закуток! Найдите их! – В гневе черный монах был так страшен, что стражник едва не лишился чувств. Но все же бросился на подкашивающихся ногах назад в коридор.

Дьякон Швабриил тоже согнулся от страха, словно пытался занять как можно меньше места в пространстве или вовсе исчезнуть, хотя гнев монаха-странника и не был направлен на него. Лигия в своем убежище прижалась к колонне так, будто хотела с ней слиться. Страх перед черным монахом одолел и ее.

Через несколько минут стражники ввели перепуганного пресвитера Антониила.

– Где ведьма? – Монах-странник впился тяжелым пронизывающим взглядом в несчастного старика. – Отвечай!

– Ее здесь нет, – собрав остатки достоинства, ответил пресвитер.

– Очень хорошо, – сказал черный монах. Его тон точно не сулил ничего хорошего. – Значит ты, старик, отвернулся от веры?

– Отец Небесный учит нас милосердию, а не убийству.

– Что ж, тогда смотри, к чему приводит твое милосердие. Связать его!

Стражники мигом оборвали драпировку с ближайшей колонны и примотали пресвитера к ней.

– А теперь отправляйтесь и ищите вокруг храма. Только не привлекайте внимания. Толпа не должна расходиться. Все самое интересное впереди, – зловеще произнес черный монах.

Стражники наперегонки ринулись на улицу. Кажется, поручение, благодаря которому они могли скрыться с глаз страшного владыки, радовало их больше всего.

Черной тенью монах-странник приближался к Образу. Лигия готова была поклясться, что с каждым его тяжелым шагом свет в храме тускнел. Солнечные лучи, прежде пробивавшиеся через дверь и окна, померкли, словно небо на улице вдруг заволокло густыми тучами.

– Клянусь, я собирался пощадить этот город. – В голосе черного монаха скользнула издевка. – Всего одна смерть. Да еще ведьмы. Этого было бы достаточно. Но нет. Ты решил проявить милосердие. – Он с презрением выплюнул последнее слово, метнув из-под капюшона страшный, уничтожающий взгляд на пресвитера. Сердце старика замерло на несколько мгновений. Из тени капюшона на него смотрели два черных пустых глаза без белков.

– Теперь знай, что смерть каждого в этом городе будет на твоих руках, – проскрежетал черный монах. Его голос стал меняться вслед за глазами. Словно ржавым гвоздем скребли по железу.

Монах-странник остановился перед Образом, накрыв его собственной тенью, и грубые символы, словно начертанные кровью, проступили на нем. Пресвитер Антониил невольно вскрикнул от ужаса.

– Остановись, прошу тебя! – взмолился он. – Отцом Небесным заклинаю…

– Молчать! – Даже не взглянув в его сторону, черный монах вскинул руку, и рот пресвитера сам собой захлопнулся. Старик застыл, точно каменное изваяние, и только широко раскрытые от ужаса глаза свидетельствовали о том, что он еще жив.

Лигия за своей колонной закусила губу до крови. Сердце ее то замирало, то готово было выпрыгнуть из груди. Нужно было решиться.

Тем временем монах-странник извлек из складок своей одежды серебряный кинжал Далии. Лигии показалось, что при этом его рука задергалась, как при судороге. Он отложил клинок на кафедру, и взгляд его вновь сосредоточился на Образе. Монах потянулся к капюшону и стал медленно отводить его назад. Ткань заскользила по волосам. И, по мере того как капюшон покидал голову монаха, все больше теней сгущалось вокруг него. Сам он словно искажался в них, рос, увеличивался, его человеческое тело начало страшно меняться. Позвоночник с жутким хрустом сломался в нескольких местах, изогнулся, на спине, прямо через ткань черного плаща проступили роговые шипы. Одежда обратилась в тень и облепила его, словно кожа срослась с плотью, превратилась в густую жесткую черную шерсть. Пальцы удлинились и обросли когтями. Лицо исказилось и стало походить на уродливую гротескную маску. Над головой вспыхнул огонь.

Лигия смотрела на эту ужасающую трансформацию, не в силах сдержать дрожь в теле. За свою жизнь она уничтожила многих слуг Нечистого, но таких чудовищ ей не приходилось встречать никогда. Обычно твари были лишь голодными до крови монстрами. Только голые инстинкты – рвать, уничтожать, убивать. Сейчас перед ней оказалось существо, способное мыслить, и оттого во сто крат более опасное. Это был один из высших слуг Нечистого. Его Тень. «Унхасай» на древнем языке.

Существо, недавно бывшее черным монахом-странником, потянулось своими костистыми руками к Образу. Из его рта вырвался хриплый низкий раскат. Слова языка, которому было не место в этом мире, прокатились по храму. Пространство над Образом завибрировало, прошло рябью и начало искажаться.

Больше медлить было нельзя. Лигия собрала всю свою волю и заставила страх отступить. До рези в ладони зажав лезвие своего серебряного клинка, она выступила из своего укрытия. В первое мгновение голос едва не изменил ей. Лишь неимоверным усилием воли она заставила себя произнести молитву. Теперь уже ее голос возвысился, усиленный многократным эхо, заполнив собой все пространство в храме. Красный камень в перекрестье кинжала собрал по крупицам блики света в темноте и вспыхнул. Сорвавшийся с него ясный луч вспорол густые тени, окружавшие слугу Нечистого. Однако в последний момент существо дернулось в сторону, и луч лишь зацепил его плечо.

Вторую попытку Лигия предпринять не успела. Целый ворох ответных черных дымчатых искр сорвался с когтей мгновенно развернувшегося к ней чудовища. От первой ведунья на ходу защитилась Книгой, и та рассыпалась горстью пепла. Вторую отразила серебряным клинком, и в следующее мгновение нырнула за колонну. Оставшиеся дымчатые искры бессильно врезались в стены и колонну, заставив храм содрогнуться. Лигию осыпало каменной крошкой.

– Еще одна ведьма? Отлично! – проскрежетал Унхасай.

Он издал гортанный звук, и Лигия рванула с места. Как раз вовремя – еще один дымчатый удар высек каменную крошку из колонны, где она только что стояла. Как чудовище успело обойти ее?

Оказавшись на открытом пространстве, Лигия наугад метнула в Унхасая луч света. Чтобы увернуться от новых и новых залпов его темной магии, пришлось использовать всю ловкость, на какую она только была способна. За ближайшее укрытие – длинную кафедру – Лигия влетела на коленях и только благодаря отполированному полу. Кафедре тут же досталось – щепы от ударов слуги Нечистого полетели во все стороны. Страшный, нечеловеческий хохот чудовища наполнял храм, подобно раскатам грома. Он не знал пощады, и бесплодные атаки ведуньи лишь забавляли его.

Вновь Лигии пришлось собирать свою волю в кулак. Играть в догонялки со слугой Нечистого было бессмысленно. Она выскочила из-за кафедры, одновременно произнося молитву. Ее голос возвысился и слился с голосом врага. С камня в перекрестье кинжала сорвался мощный луч света и ударил прямо в грудь Унхасая. Но и его дымчатая черная искра достигла своей цели.

В одно мгновение купол, пол, кафедра, Образ и колонны храма промелькнули у Лигии перед глазами. Она успела кое-как заслониться клинком, но удар оказался слишком силен. Пролетев пару метров со скоростью несущейся лошади, ведунья с хрустом врезалась в стену и провалилась в темноту.